Весна сменяет зиму

Глава 2

Наступило утро. Яркое летнее солнце взошло над огромным городом Дортур. Этот город являлся официальной и культурной столицей Муринии, его населяли свыше пяти миллионов граждан, и он занимал обширные земли в дельте Синей реки. Это был грандиозный населённый пункт, единственный в этом роде на всю страну. Здесь сочетались и исполинских размеров дома, устремившие свои шпили в небо и обширные сектора, застроенные мелкими домами, многочисленные парки и скверы, а также промышленные цеха и заводы. Горожане гордились своим городом и почитали того, кто помог всего этого добиться, Мурзана Маута. Плакаты и транспаранты с его строгим и угловатым лицом были развешаны на всех домах государственных и культурных учреждений, в больницах и институтах и даже просто на улицах. Так же не редко можно было встретить его статуи самых разных размеров. Муринского лидера почитали и любили, некоторые боялись. А бояться было кому, после охлаждений отношений с западными странами, населённых преимущественно медивами и войны в Анбарских княжествах, где Муриния открыто, выступила против Фавии и Гетерского союза, в котивских странах начались гонения на нацию противника. Особенно ситуация муринских медивов ухудшилась после того как на пост министра внутренних дел государства взошел властный и жестокий, близкий друг Мурзана – Селим Хегер. Он вел политику изоляции медивов в специальных резервациях, названных ЦВСНН, что расшифровывалось как центр временного содержания ненадежных народов. Но люди прозвали их презрительно " Особой зоной", как бы намекая на их положение, а положение было отнюдь не завидным. Эти зоны охранялись солдатами внутренних войск выезд и въезд жёстко контролировались, на этих территориях постоянно притеснялись права и свободы медивов, порой доходило до внесудебных казней, а местные тюрьмы с были переполнены предателями и изменниками, в том числе и котивами.

Многие медивы ушли в подполье и создали террористическую организацию " Свобода и воля", но их неоднозначные методы, ещё сильнее осложнили положение медивов. Они совершали теракты и нападения на госучреждения и солдат, нередко гибли мирные граждане, но крайней точкой стал теракт в поезде, где один террорист распылил отравляющий газ, ошибочно думая, что в вагоне едет руководство одной из "Особых зон". В результате погибло больше ста мирных граждан, в том числе и дети. Это послужило отправной точкой для массовых репрессий начатых Хегером. Медивы массово свозились в зоны, в городах начались медивские погромы, а всех медивов, что занимали государственные посты, отстранили от должностей. Волна погромов и репрессий унесла тысячи жизней, а в особых зонах резко ухудшилось их положение и спустя некоторое время они превратились в концлагеря и трудовые учреждения.

Не заставила себя ждать реакция соседних стран, которые порвали все дипломатические отношения с Муринией и её союзниками, ввели множество экономических санкций, что вызвало в мире серьёзный политический и экономический кризис. В воздухе запало войной, градус противостояния повысился, две мировые системы смотрели друг на друга с яростью, набирая силы. И длилось это уже три с лишним года, стороны готовились к бойне, но спичку бросить в костёр не решались ни в Фавии, ни в Муринии.

А тем временем город ожил от ночного сна, и закипела бытовая жизнь, ежедневная и размеренная. Заходили автобусы и поезда, улицы наводнили прохожие, спешащие куда-то по своим важным, и не очень, делам. Закипела жизнь и в штабе армии Муринии.

Штаб армии – это грандиозный комплекс строений, расположившийся в центре города. Пятнадцати этажное, величественное здание с колоннами и барельефом на фасадах, квадратной формы, являлось главным управлением штаба армии, в нем работали свыше тысячи человек, включая высшее руководство страны и командный состав армии. Это здание окружали десятки других, по меньше, гаражи, склады, казармы. Весь комплекс охранялся огромным количеством солдат и техники, внешний периметр был огорожен двухметровой стеной.

В бесконечных коридорах и кабинетах, была небольшая комната на первом этаже у входа в штаб со стороны казарм. Эта комнатка была дежуркой правого крыла главного здания. В комнате было не развернуться, всюду были телефоны, мониторы, датчики и затерявшаяся среди них кресло, на котором сидела молодая девушка двадцати пяти лет. Тёмно- русые волосы опускались до её хрупких плеч, лицо было округлым с маленьким носиком и большими зелеными глазами, звали её Китти Лина, она была офицером в звании лейтенанта, в это утро она готовилась сдать дежурство, которое уже подходило к концу.

В дежурной комнате было душно, Китти открыла окно, и в помещение ворвался прохладный утренний воздух, вместе с ним в комнату просочились и звуки соседней казармы, в которых недавно прозвучал подъём. Китти заварила себе стакан чая и подошла к окну, во дворе казармы проходила утренняя зарядка солдат. Посмотрев пару минут на то, как молодые парни прыгают, ползают и приседают, девушка снова уселась за стол и принялась писать рапорт о сдаче дежурства, как вдруг в дверь кто-то постучался.

– Входите. Открыто, – крикнула девушка, не отрываясь от журнала рапортов.

Дверь скрипнула и в комнату вошёл мужчина, высокий и плечистый.

Он оглядел девушку и кашлянул для того, чтобы привлечь её внимание. Китти приподняла голову и от удивления чуть не упала со стула, перед ней стоял Мурзан Маут, который с неким удивлением в глазах смотрел на девушку, что застыла в непонятной позе, не зная, что делать дальше.

– Прошу прощения, что в столь ранний час потревожил вас, не пугайтесь, я не так страшен.

– Т-т-товарищ главнокомандующий, за время дежурства происшествий и замечаний не имелось. Дежурная правого крыла штаба лейтенант Лина. Простите меня, пожалуйста, я отвлеклась.

– Не переживайте так, лейтенант Лина. Я к вам чисто по техническим соображениям, мне нужно воспользоваться прямой связью с дежурным южным сектором границы, с телефоном в моём кабинете неполадки. Разрешите я воспользуюсь. – Маут был вежлив и обходителен.

– Да, да, да, конечно пользуйтесь товарищ главнокомандующий. – сказала Китти и встала как вкопанная.

– Лейтенант Лина, я вынужден попросить вас удалиться, разговор секретен.

– О, да, простите товарищ главнокомандующий!

Китти тут же выскочила из дежурной комнаты и вышла в вестибюль, в котором стояла тишина, в углу у входа находился пост КПП, где стояли двое солдат по стойке смирно, боясь пошевелиться. Для них тоже утренний визит Маута был неожиданностью. Один из солдат смотрел на Китти и улыбался, видать, он услышал разговор с Мурзаном, и замешательство Китти вызывало у него веселье, на, что девушка показала ему кулак и отвернулась.

Спустя пару минут Маут вышел из комнаты и, поблагодарив Китти, пожал ей руку, после чего ушёл вверх по лестнице. Лина проводила его взглядом, после чего буркнула себе под нос, – "вот я дура!"

Китти впервые видела его так близко, соответственно и переволновалась. Он представлялся ей сугубо военным и непоколебимым лидером, отцом нации и великим человеком. Муринская пропаганда вложила немало сил и средств, чтобы создать в народе и за рубежом образ непоколебимого лидера и патриота, человека крайне требовательного и ответственного. И во многом это удалось не благодаря ей, а вопреки, то, что многими этими качествами обладал Мурзан не было сомнений.

А тем временем в штабе закипела жизнь, сотрудники приходили на работу, высшие чины приезжали на служебных автомобилях в сопровождении охраны и сопровождающих. Вскоре на бронированном автомобиле серебристого цвета к главному входу в штаб подъехал кортеж первого советника и министра внутренних дел Муринии Хегера. Невысокий, хорошо слаженный мужчина средних лет с квадратным, морщинистым лицом и тяжелым взглядом. На нем был одет партийный мундир, но свои многочисленные награды он на нем не носил, руководствуясь одному ему известными принципами. У входа в штаб его встретил дежурный, полковник Моро и, поприветствовав, доложил обстановку, на что Хегер кивнул головой и пожал полковнику руку.

Это был простой, будничный день высшего руководства могучей Муринии.

Китти к тому времени уже сдала дежурство и собиралась идти домой, отдыхать после нелегкой смены. Умывшись и прихорошившись, девушка попрощалась с коллективом и вышла на улицу. Было жарко, стоял разгар лета. Пройдя мимо солдатской казармы, Китти услышала очередную порцию комплиментов от молодых ребят, которые постоянно пытались флиртовать с ней, но кроме ответной улыбки девушки, они вряд ли могли на, что-то рассчитывать, Китти скептически относилась к романам на работе, да и в жизни в целом. К своим двадцати пяти годам, она не была замужем, ни даже ни с кем не встречалась. Для неё работа была на первом и единственном месте. После смерти отца и отъезда из столицы матери, она осталась жить одна в большом доме. Её отец был выдающимся боевым офицером, прошедшим не одну войну. Он добился уважения и льгот для себя и своей семьи со стороны руководства страны. После заслуг в Анбарских княжествах, власти подарили его семье огромный дом в спальном районе Муринии, так же по льготе ему удалось устроить свою дочь в офицерскую школу, из которой та вышла лейтенантом и поступила на службу в штаб. Отец очень любил свою семью, но видел их крайне редко. Вскоре он скончался от травмы, полученной в последнем бою. Китти хоть и горевала, но не долго, уж слишком плохо она его знала, даже на похоронах ей было трудно связать и трёх слов о своём отце. А после смерти супруга, мать Китти решила уехать на восток к своей родне, оставив дом и все имущество дочери. Так и стала Китти жить одна в огромном доме, и лишь кошка Ара скрашивала её одиночество, которая превратилась в стиль жизни. Ей нравилось жить одной, ни каких проблем, не нужно о ком-то переживать, учиться вести себя как-то по-другому, все зависело только от неё. Да и с парнями ей не слишком везло, первый был лентяй, второй мечтал продвинуться, через брак со штабным работником, а третий, третьего и не было, Китти остановилась на двух попытках, после чего решила любить только себя и работу. Внимания же мужского ей было достаточно, на тысячу штабных рабочих было только два десятка женщин и далеко не все из них отличались красотой.

Выйдя за пределы штабной территории, Китти встретил утренний город, большой и кипящий жизнью, словно муравейник. Каждый горожанин, куда-то спешил, кто-то на работу, кто-то с неё. У каждого было какое-то дело и какая то задача. Лица людей с утра были сонными и задумчивыми, но каждый муринец имел привычку приветствовать друг друга, даже если видели друг друга в первый раз.

Напротив штаба, через дорогу, располагался небывалых размеров парк, любимое место отдыха жителей столицы. Здесь был отдых на любой вкус и возраст, для взрослых рестораны, бани и увеселительные заведения, а для детей площадки и аттракционы. И все это располагалось среди зелёных скверов, цветочных полян и деревьев. Китти решила прогуляться по нему, а затем уже ехать домой, хотелось немного подышать приятными ароматами соцветий и свежестью. Для таких прохожих, были оборудованы брусчатые тротуары и узорно-кованые скамейки.

Китти присела на лавочку, окинув взором парк она увидала напротив себя молодую пару, молодой парень худощавого сложения в форме рядового пехотинца сидел в обнимку с молодой особой с длинными светлыми волосами, собранными в две косы. Китти долго смотрела на их нежности, пока парень не заметил её пристальный взгляд и, улыбнувшись лейтенанту, вновь уткнулся лицом в розовую щеку подруги. Лину отвлек шум мопеда и чей-то звонкий голос, по тротуару ехал молодой парень на маленьком мопеде с прицепленным к нему кофеварным аппаратом. Было довольно выгодным делом продавать бодрящий напиток сонным горожанам. Остановившись рядом с Китти, юноша сначала предложил молодой паре, но получив отказ, обернулся к девушке и широко улыбаясь, сказал.

– Доброе утро, лейтенант, не желаете ли стаканчик бодрящего кофе? Красивым девушкам скидка.

– Надеюсь, мне скидка положена?

– Вам красавица, за полцены. Одна леера и кофе ваш.

– Ну, раз за полцены, тогда, пожалуй, соглашусь.

Парень спрыгнул с мопеда, нажал на кофейном аппарате несколько кнопок, тот загудел и через несколько мгновений из краника потек черный, ароматный напиток. Парень добавил сливок, и протянул стакан Китти, взамен получив медную монетку. Он вновь широко улыбнулся и, сев за руль, пожелал девушке удачного дня.

– Что-то мне подсказывает, что ваш день будет чудесным.

– И вам всего хорошего, и побольше любителей кофе.

Парень поехал дальше и спустя пару минут уже наливал кофе паре пенсионеров, выдумав очередную скидку, а Китти тем временем сделала глоток и вновь стала оглядывать прохожих. Ей нравилось смотреть на людей, представляя, куда кто идёт и, что думает.

В следующие мгновение раздался оглушительный взрыв, земля сотряслась под ногами горожан, люди в ужасе попадали на землю, закрыв голову руками. Китти сама не поняла, как она оказалась на брусчатке с закрытой ладонями головой, рядом лежала молодая пара и стаканчик в луже кофе. Лишь приподняв взгляд, девушка увидела, как над деревьями, в стороне правительственного квартала, в небо поднимается черно-красное облако взрыва. Не успел стихнуть гул, как из-за парка донеслась отчаянная трескотня пулемёта. Видимо началась перестрелка.

По всей видимости, это был очередной теракт группировки «Свобода и воля», в последние годы они устраивали разного рода акции в борьбе с режимом, но гибли чаще всего мирные граждане. Народ уже привык к действиям подпольщиков и не совсем удивлялся подобным трагедиям. Власть быстро начала использовать тактику медивских подпольщиков против их самих. Народ с каждым разом все больше ненавидел подполье и выражал свою злобу на простых медивах, а на каждого подозрительного гражданина незамедлительно писался донос. Каждый теракт «Свободы и воли» давал толчок новым репрессиям против врагов власти. А народ привыкал жить в постоянной угрозе, стараясь ни чему не удивляться.

Китти так же не удивилась этому, хотя в глаза ни разу не видела этих борцов с режимом. Её мозг воспринимал ситуацию в стране и мире по новостным сюжетам и по информации, что рассказывал политработник штаба. И от того образ террориста- медива у неё складывался до примитивного просто – преступник, насильник, убийца с узким мышлением. И не смотря на то, что пропаганда всячески пыталась очернить и запугать людей ими, Китти все же не могла себе представить, что это за люди. И иногда испытывала к ним жалость, считая, что им нужно помочь стать на правильный путь. Наивность была чертой её характера.

Пока Китти отряхивалась от грязи и поправляла прическу, по парку уже мчался броневик черного цвета с белыми полосками и с мощным, крупнокалиберным пулемётом на кабине. Это была Городская охрана Муринии, блюстители порядка и закона, они дежурили на стационарных постах, что располагались почти на каждой улице города и патрулировали участки на своих зонах ответственности, их бойцы отличались физической и идеологической подготовкой, преданностью власти и чёткому исполнению приказов. В кузове броневика сидели десять человек в тёмно-чёрной форме, с автоматами наперевес, на головах красовались такие же чёрные каски с характерными для них двумя белыми полосами. Китти выскочила к ним на встречу и, замахав руками, попросила остановиться. Броневик тут же затормозил, оглушил округу отвратительным скрипом тормозов.

– Я, сотрудник штаба, лейтенант Китти Лина, есть среди вас офицер?

Из кузова выпрыгнул высокий парень, плечистый и крепкий с вытянутым, гладковыбритым лицом. Он закинул автомат за свою широкую спину и, поправив каску, что сползла ему на глаза, представился.

– Я капитан городской охраны Чак Зит. Чем могу быть полезен лейтенант Лина?

– Что произошло?

– Нам поступило сообщение о том, что медивские террористы захватили здание паспортно-миграционного контроля и выставили свои идиотские требования. Они обещали взорвать бомбу, и видимо сдержали своё обещание. Сейчас мы едим нейтрализовать оставшихся бандитов, думаю вам нечего переживать, мы их добьём. А теперь лейтенант Лина, разрешите мне убыть для выполнения приказа.

– Спасибо вам капитан, езжайте, не задерживайтесь.

– Всего хорошего вам, лейтенант.

– Быстро вы среагировали.

– Это наша работа.

Капитан улыбнулся и сходу запрыгнул в кузов, после чего скомандовал вперед и броневик, грозно зарычав, выпустил облако едкого дыма и помчался вперед. Вскоре Китти услышала звук крупнокалиберного пулемёта и не стихающий автоматный гул, видимо солдаты капитана Зита вступили в бой. Послушав пару минут этот грохот, Лина решила все-таки идти на автобус и ехать домой.

Данная перестрелка быстро закончилась, основные силы медивов были уничтожены, часть взята в плен, несколько человек успели бежать, но по городу уже вовсю действовал план перехват. В ходе взрыва погибло больше десяти сотрудников департамента паспортного контроля, и ещё один городской охранник получил ранение в голову, от чего вскоре скончался.

Китти же тем временем ехала домой на автобусе. Пригородные автобусы отличались высоким уровнем комфорта, ездить в них было одно удовольствие: широкие мягкие кресла с подголовниками и подлокотниками, при желании можно было даже откинуть спинку и выдвинуть подставку под ноги и спать почти как на кровати. Люди, которые долго добирались до работы частенько спали в этих маршрутах, от того эти автобусы и получили народное название "Спящий экспресс". Китти так же подремывала в этом роскошном кресле, одним глазом смотря на большой плоский экран, вмонтированный в салон автобуса. По нему как обычно шла реклама вперемешку с новостями. Вся суть телевидения заключалась в том, чтобы объяснить народу как же им повезло жить в чудесной стране Муриния. Вперемешку с хвалебными рассказами показывали страдания медивов и их коррумпированные режимы, это была самая обычная пропаганда, которая не несла информации, а лишь успокаивала людей, подкупая их простотой и лёгкостью восприятия этого мира. Китти, как и многие муринцы давно научились смотреть и слышать всю эту агитацию, особо не вникая в неё. Она знала необходимый минимум, который навязывался всюду, от работы до быта это то, что где-то есть коварный враг, который мечтает поработить Муринию и уничтожить котивскую нацию, что нужно быть готовым к войне и ни в коем случае не мешать власти вести их, то есть народ, к счастливому будующему. Все это знали и жили с этим, война казалась чем-то далеким и невероятным, а если и представлялась, то в плане локального конфликта, где-то в третьей стране как это происходило в Анбарских княжествах. Вроде бы и бои, и потери, но где-то там, далеко.

Вскоре Китти почувствовала, как кто-то толкает её по плечу. Это был кондуктор, опрятный пожилой мужчина в синей форме.

– Ваша остановка.

Китти кивнула ему и, поднявшись с мягкого, теплого кресла, отдала кондуктору денег. Получив билет, прошла к двери и вышла на улицу. Её встретил любимый пригород, тихий и спокойный район, застроенный аккуратными коттеджами с зелеными лужайками. Воздух здесь был свеж, и стояла тихая обстановка, изредка нарушаемая проезжающими машинами. Она любила это спокойствие и очень любила свой дом, где царил уют. Она уже мысленно представляла, как заварит себе вкусного ягодного чая и, не спеша выпьет его, сидя на мягком кресле, что стоит у неё на террасе.

Пригородные поселки отличались от столичных кварталов, их тишина и воздух против городских шоссе и высоких небоскребов, затмевающих солнечный свет. Многие состоятельные муринцы предпочитали жизнь в спокойствии, где могли спрятаться от посторонних глаз за трехметровыми заборами. Нередко среди скромных домиков и коттеджей возвышались огромные дворцы, с непревзойденной архитектурой и фруктовыми садами, которые охраняли десятки сторожей, и обслуживала целая армия садовников и дворников.

Дом Китти не был из их числа, но и не был скромным. Государство щедро платило тем, кто его оберегал и от того военные в Муринии являлись довольно обеспеченной прослойкой общества. Девушка вскоре увидела знакомый фасад, окрашенный фиолетовой краской, и невольно улыбнулась. Впереди был отдых после тяжелой смены, во время которой ей посчастливилось познакомиться с самим Маутом и пережить утренний теракт подполья. Открыв скрипящею калитку, Китти оглядела свой цветочный сад, который был бережно полит местным садовником и, вдохнув цветочный аромат, улыбнулась ещё сильней, но в следующее мгновение улыбка сменилась испугом.

На тротуаре из серой плитки, что вел в дом, были следы свежей крови и отпечатки подошвы на земле. Они вели в сторону сарая. Китти испугано схватилась за кобуру на поясе и сняла с него служебный пистолет, впервые кто-то пробрался на её участок, и девушка очень боялась. Аккуратно проследовав по следам, Китти сняла пистолет с предохранителя и приблизилась к сараю, дверь была не закрыта, а на ручке была свежая, алая кровь.

– Кто бы там не был немедленно выходи! Я офицер. Я вооружена! Я намерена защищать себя и готова стрелять! – Крикнула Китти, понимая, что вряд ли сможет выстрелить в человека.

– Не стреляйте, прошу вас! – раздался испуганный голос из сарая.

– Кто вы покажитесь, иначе я начну стрелять, выходите с поднятыми руками!

Из-за дверей показался молодой парень со смуглой кожей, худощавого телосложения, высокий и нескладный, одетый в заношенный студенческий костюм, это был медив, он придерживал рукой, кровоточащею рану на плече и испуганно смотрел на Китти из-под густых чёрных бровей.

– Кто вы такой? И почему вы ранены? В вас стреляли? И что вы делаете на моём участке?

– Помогите мне, я ни в чем не виноват, я вам все объясню, меня зовут Марк Рери, прошу вас, не стреляйте и не звоните в городскую охрану, я не виноват, пожалуйста.

– Вы вооружены?

– Нет, я не бандит, прошу вас, помогите мне, я потерял много крови.

Китти долго думала и не знала, как же ей поступить, но все же её мягкий характер и человеколюбие победило страх. Убрав пистолет в кобуру, она предложила молодому парню пройти в дом для выяснения причин. На самом входе её окликнул, чей то голос, это была соседка, пожилая женщина, она стояла у калитки и с удивленными глазами смотрела на раненого Марка.

– У вас все хорошо, Китти?

– Все в порядке, не переживайте.

– А то я услышала ваш голос, и подумала, кто-то напал на вас, а что с юношей?

– Ему нужно помочь. Не переживайте я справлюсь.

– Он медив?

–Да.

– Будьте осторожны с ними, Китти. А то по телевизору такое про них говорят.

– Я во всем разберусь. Не волнуйтесь за меня.

Соседка улыбнулась и пошла дальше по своим делам, а Китти тем временем завела парня в дом и уложила его на диван, после чего предложила осмотреть рану.

– Что с вами произошло? И кто вы такой? Рана на вашем плече – это рана от пули автомата, не меньше! Кто вы такой? И какое отношение имеете к сегодняшним событиям, товарищ Марк, если не начнёте отвечать, то я сейчас же позвоню в отдел горохраны! – серьезным и обеспокоенным голосом заявила Китти, осматривая рану парня.

– Я, Марк Рери, я студент Муринского зоологического университета, я медив, меня насильно заставили участвовать в сегодняшнем теракте, члены сопротивления. Я не виноват.

– Марк, в ваших интересах рассказать мне все подробней, я офицер штаба и если вы действительно невиновны, то я могу вам помочь, вы довольно неожиданно свалились на мою голову. Расскажите все подробно, и тогда я, возможно, смогу вам помочь.

– Очень странно, что вы хотите мне помочь.

– Это почему же?

– В последнее время медивы только и ассоциируются с врагами, даже ваша соседка остерегается меня! Я боюсь, что меня убьют, я боюсь, боюсь идти к горохране, меня убьют.

– Чепуха, никто вас не убьет! Вас направят в отделение, допросят и проведут следствие и если вы невиновны, то отпустят.

– Так же как моих родителей? – Голос Марка стал громче. – Год назад их арестовали, без предъявления обвинений и без суда направили в особую зону, а через полгода они пропали, но я знаю, что их убили! За что? Они были учеными и занимались зоологией, чем они не угодили режиму? А вскоре меня отчислили и намекнули, что я сын врагов народа! Мне отказали во всем и выгнали на улицу, за что? Я в то время даже не знал о сопротивлении, я не политик и не революционер, я учился на зоолога как мои родители. А вскоре мне знакомые сказали, что и меня, возможно, отправят в особую зону, а я хочу жить!

– Кто вам сказал?

– Мои знакомые из университета. А потом появился, какой то незнакомец и предложил мне услугу. За участие в акции, мне пообещали, что переправят меня в Гетерский союз, говорят, что многие уже туда бежали. Это был солидный мужчина медивской национальности, я тогда видел его в первый и последний раз.

– И вы согласились?

– А что мне оставалось делать? Вы поймите, мне просто хочется жить. Но я никого не убивал, я даже стрелять не умею. Я думал, что меня отправят в Гетерский союз, и я смогу спокойно жить.

– И какое же участие вы принимали в данном теракте?

– Мне сказали стоять на наблюдательном пункте и сообщать о передвижении машин горохраны, дали рацию и пообещали, что всё пройдет мирно и, что в акции не будет жертв, они ничего не сказали про бомбу и про то, что возьмут с собой оружие. Я стоял, как мне и сказали, когда мимо проезжала машина горохраны, я хотел позвонить, но рация не работала, и я пошел к ним. В скором времени солдат горохраны стало слишком много, и я узнал, что они взяли заложников и обещают взорвать бомбу и тогда я решил уйти, но начался штурм, взорвалась бомба. Я побежал, началась стрельба, я не знаю, кто меня подстрелил, может подпольщики, а может и солдаты. Мне удалось сесть в автобус, и я приехал сюда, мне никто не хотел помогать. Если меня поймают, то будут пытать, пока не сознаюсь в том, чего я не делал. Я не хочу умирать. – голос парня дрожал, он готов был расплакаться.

– Указом номер 110/1 пытки в нашей стране запрещены. – уверенно заявила Китти, перевязывая рану Марка.

– Мы с вами живем в разных Муриниях. В вашей живут офицеры, партийцы и счастливые граждане, что по ночам мирно спят в постели. А в моей Муринии живёт измученный травлей медивский народ, что со страхом ложиться в постель и с таким же страхом бодрствует днём. Говорят, в особых зонах работают некие СПВДшники, садисты и убийцы, многие говорят, очень многие.

– Думаю, вы заблуждаетесь, Марк, и что бы это доказать, я вам помогу, даже если есть эти садисты, то я уверена это единичные случаи, и они никто иные как преступники, а может и шпионы. Они специально дискредитируют наше государство. Если вы честны, то вам нечего переживать. Возможно ваши родители стали жертвами именно таких преступников. В конце концов мы живём в сложное время и ошибки могут происходить да же в нашем государстве.

– Я бы очень хотел, чтобы ваши слова были правдой, но я вам не верю, вы офицер, вы носитель этой власти, вы защищаете то беззаконие, которое твориться в этой стране.

– Я защищаю народ. А в данный момент пытаюсь защитить вас. – начинала сердиться Китти.

– Я тоже часть этого народа! Медивы то же часть народа Муринии! Так почему же тогда нас ставят на ступень ниже? Считают нас неполноценными? Изгоями? Мы тоже веками живём на этой земле. Почему же тогда государство ведёт борьбу с частью своего народа? – возмущался Март, кривясь от боли и бессильной злобы.

– Мы ведем борьбу только с террористическим подпольем, государству нет дела до мирных медивов, которые честно работают. Государство считает врагами не медивский народ, а медивский экстремизм, и внешних врагов, что препятствуют развитию нашей страны. Вне зависимости от нации.

– Вы просто не можете быть объективны, вы часть той власти, что освобождает Муринию для котивов, для этого вы и создали особые зоны, чтобы истребить медивов физически, а остальных выгнать за пределы своей утопии.

– Для молодого студента у вас крайне радикальные взгляды, думаю вам нужно отдохнуть, вздремните маленько, а я пока свяжусь с нужными людьми. И если вам все-таки придётся общаться со следователями на допросе, поменьше говорите о ваших взглядах, для вашего же блага. Всегда нужно быть сдержанным и верить в лучшее. В любом случае, я не являюсь тем садистом, про которых вы мне рассказываете. Я искренне хочу вам помочь. – еле сдерживая негодование, говорила Китти.

– Вы правы, мне нужно отдохнуть, простите меня, я был слишком резок по отношению к вам, видимо есть в этой стране ещё нормальные котивы. Простите.

– Отдыхайте, а я поднимусь наверх в свой кабинет и свяжусь с нужными людьми.

Китти переполняли эмоции, она заперла все двери и велела Марту лежать и не вставать. Подымаясь по лестнице, девушка сама себе бурчала под нос. "Кто этот парень такой, чтобы обвинять меня в преступлениях и судить о моих взглядах?! Нет, он не террорист и не бандит, он всего лишь зазнавшийся мальчишка, молодой и глупый, к тому же потерявший родителей, идеальный ресурс для подполья! Но я ему докажу, что он не прав и помогу ему, нужно позвонить дежурному, он санкционирует разбирательство или подскажет к кому обратиться!"

Девушка вошла в кабинет, что располагался у неё на втором этаже, первым делом заварила чай, после чего уселась за стол и запустила монитор. Полистав ежедневник, она сделала пару звонков и ни разу не дозвонившись, сделала пару глотков и откинула голову на мягкий подголовник кожаного кресла. Прикрыв глаза, она почувствовала слабость и усталость своего тела и неожиданно уснула.

Открыв глаза Китти поняла, что спала без малого часов шесть, за окном уже темнело. Первым делом она испугано схватилась за пояс, почувствовав прохладу стального затвора, немного успокоилась. Пистолет был на месте. Спустившись на первый этаж, она застала Марта спящим на диване в гостиной, постояв над ним пару минут, девушка вновь поднялась наверх и вышла на балкон, найдя заначку сигарет, она нервно закурила. День выдался тяжелым, а ещё предстояло разобраться с незваным гостем.

Пригород погрузился в вечернюю тишину. Люди, вернувшись с работы, отдыхали, смотря телевизор и занимаясь с семьёй домашними делами, редкие прохожие гуляли по тротуарам. Где-то вдали шумела машина. Китти докурив сигарету, бросила окурок в урну, и только собралась было уходить, как гул машины стал нарастать. Она вновь выглянула на улицу и увидела, как броневик городской охраны стремительно мчался по улице и, заскрипев тормозами, остановился прямо у её калитки. Сердце девушки сжалось, и она бегом побежала в гостиную, где спал ни о чем не подозревавший Март. Тем временем из кузова спешились десяток солдат и направились к её дому.

– Март, просыпайся, скорей, к нам гости! – запыхаясь, протараторила Китти

– Какие гости? – испуганно спросил он, встав с дивана.

– Городская охрана, они идут сюда.

– И что мне теперь делать? – в глазах парня мелькнул испуг.

– Поднимайся наверх, и спрячься в кабинете в шкафу. Я поговорю с ними, я сотрудник штаба, они не станут досматривать мой дом. Только веди себя тихо, понял.

– Все понял.

Март бегом побежал по лестнице, а тем временем в дверь раздался стук. Китти дождалась, когда медив спрячется, и только после этого подошла к двери, по которой уже тарабанили со всех сил. Она открыла дверь и в дом тут же вошли пятеро стражей, во главе которых был высокий, плечистый капитан. Лицо, которого Китти показалось знакомым.

– Простите за столь поздний визит гражданка, – начал капитан, – но мы просто обязаны вас навестить, пришло донесение, что в вашем районе скрывается особо опасный террорист.

– Я никого не видела капитан, простите, но вы обязаны покинуть мой дом. – раздраженно ответила Китти, смотря ему в глаза.

– У нас приказ, гражданка.

– Я сотрудник штаба! Вы не имеете права досматривать мой дом без специального разрешения.

– А, точно, вы же лейтенант Лина, я вас узнал, мы виделись с вами сегодня утром, после теракта. Я капитан Зит, кстати, вот мои документы, совсем забыл, что обязан их предъявлять, в последнее время их даже никто не спрашивает. А это вот приказ начальника гарнизона Муринии, который обязывает нас досматривать любые помещения, вне зависимости от статуса их хозяев, если это отражает интересы государства. Так, что простите меня лейтенант, ваш дом будет досмотрен, хотите вы того или нет.

– И кого же вы хотите найти, капитан Зит? – сдерживая проступающую по делу дрожь, спросила Китти.

– Пособника террористического подполья, который по слухам и наблюдениям укрылся в вашем районе. Но я не думаю, что вам есть, о чем переживать, было бы крайне удивительно, если бы сотрудник штаба армии укрывал террориста! А за моих ребят не переживайте, они будут очень аккуратны, только разуваться не будут, уж больно долго. Ну чего встали, идите, досмотрите второй этаж, а вы первый. – Обратился Чак к своим людям. – А вы присядьте, я вас не стесню, думаю, мы ненадолго, так, что на чай со сладостями я не рассчитываю.

– Я вам капитан и предлагать не собиралась.

– Я не обидчивый, лейтенант, я знаю, что штабные офицеры инфицированы вирусом высокомерия. Ещё бы, лейтенант, а уже в таком доме, вам лет то двадцати пяти наверно нет, а живёте в таком особняке, да ещё в таком районе.

– Это дом моего отца. – ответила Китти присев на диван, пытаясь скрыть своё безумное волнение.

– А где ваш папа?

– Скончался.

– Сожалею.

– Не паясничайте капитан, вам плевать на него.

– Куда мне горохране, до возвышенных чувств, я не живу в богатом районе, в доме, где комнат больше, че могу посетить за день! Я всего лишь капитан, обитающий в центральном общежитии. Но, тем не менее, такой же гражданин, как и вы. А ваши колкости меня не цепляют, оставьте их для кого-нибудь другого, например, для вашего садовника или горничной.

Между собеседниками тут же выросла огромная стена взаимной неприязни. Китти сидела на диване, ожидая итогов досмотра, а капитан Зит тем временем гулял по гостиной, осматривая любопытным взглядом интерьер и дорогую мебель, которую не смог бы купить себе за всю жизнь. В следующую минуту входная дверь вновь открылась, и в дом вошел молодой страж, крепкого телосложения, за его спиной бренчала винтовка, постукивающая о лист бронежилета.

– Капитан, в сарае обнаружены следы крови, на полу и двери. Так же кровь есть и на тротуаре. Кровь свежая.

Зит резко перевел взгляд на Китти и его лицо изменилось с лживо доброжелательного, на более агрессивное.

– Как, вы, можете это объяснить? Лейтенант? – Резко спросил её капитан

– Я? Я не знаю, меня сегодня там не было! Может садовник? Я не знаю!

– Придя домой, вы не заметили ничего странного?

– Нет, я сразу легла спать!

Вдруг на втором этаже раздались стуки и крики, и в тот момент Китти поняла, что Марта нашли, страх пронзил её тело и на лбу выступили капли пота. Теперь ей стало действительно страшно, она поняла, что не сможет объяснить капитану произошедшее. Зит заметил, как изменилась в лице девушка и спокойно сказал.

– Судя по вашему лицу, все-таки, что-то вы от нас скрываете, лейтенант.

– Капитан! – Раздался крик со второго этажа. – Мы кое-кого нашли!

– Спускайте сюда.

По лестнице спускался до смерти испуганный Март с побитым лицом, его тыкали в спину стволами автоматов и били по затылку, не дойдя пару ступенек, один из стражей так ударил ему по спине, что парень полетел вниз и с грохотом упал на пол. Его схватили за одежду и поволокли к капитану, и швырнули несчастного прямо к ногам Зита.

– И кто же это такой? А? Отвечайте, Лина! – разъярено спросил Зит. – Муж? Любовник или брат? Кто этот медив, по всем описанием похожий на нашего дорогого террориста? Да он ещё и ранен в то же плечо, что и наш террорист! – сказал капитан, надавив парню на рану. – Кто это! Отвечай немедленно!

– Капитан Зит, это просто мальчик, он ни в чем не виноват! Он не знал, во что его втянули! Не бейте его! Я просто хотела ему помочь! Я хотела разобраться сама. – испуганно заикаясь, молила Зита Китти, встав с дивана.

– Вы знали, что он террорист и помогали ему? Ах ты шалава штабная! Он не виноват? Да я сегодня утром потерял своего бойца! Молодого парня, у него осталась жена! А эти выродки убили его, а может это он его убил, вместе с невинными горожанами! Ты сука убил моего бойца? – схватив медива за грудки, рявкнул Чак.

– Я ни в кого не стрелял! – дрожащим голосом заявил Март и тут же получил сильный удар в лицо.

– Капитан Зит! – обратилась к нему Китти. – Нужно разобраться во всем! Должно быть следствие, он может быть невиновен! Возможно он знает важную информацию.

– Закрой свой рот шлюха! А то я закрою его тебе! – Зит замахнулся рукой, в его глазах сверкнула ярость и Китти от страха упала на пол.

– Капитан! Не делайте этого! – крикнул ему один из бойцов, круглолицый здоровяк. – Она ещё сотрудник штаба, вам это не простят.

– Ненадолго она сотрудник, Орен. За укрывательство террористов положен трибунал. Наденьте на неё наручники и посадите на диван, а если ты ещё посмеешь вякать, шлюха, я вставлю тебе в рот кляп! В данный момент я здесь закон, а ты предатель с которым разберутся без меня.

Китти была как в тумане, все перевернулось с ног на голову, она не могла поверить в происходящее, все казалось ей каким-то нереальным и невозможным. Её тело сковал страх и ужас за свою жизнь, её подняли за руки и швырнули на диван, после чего заковали руки в наручники. Ей пришлось молча смотреть, как бойцы горохраны избивают до полусмерти Марта и как её белоснежный ковёр покрывается пятнами свежей крови. Впереди была неизвестность, но Китти не могла ни о чем думать, её сковал страх. Он завладел её телом от головы до пяток, парализовав мышцы и разум.

Зит достал из кармана смятый листок развернул его и начал читать вслух.

– Вы Март, обвиняетесь в терроризме, попытке и планировании государственного переворота, в убийстве и насилии в отношении мирных граждан и представителей закона, каждая эта статья подразумевает смертный приговор. И я, руководствуясь статьёй устава городской охраны и правопорядка номер 56, как законный представитель этого устава, приговариваю вас к смерти! Приговор исполнить немедленно! Оттащите этого ублюдка к стене! Я лично его застрелю! За нашего друга!

Китти молча смотрела как Марта, сопровождая ударами и пинками, дотащили до стены, она успела увидеть его полный отчаянья взгляд и что-то в её душе сжалось. Ей хотелось закричать, но не получалось, а Зит тем временем вытащил из кобуры пистолет и взведя курок подошел к медиву. Китти не могла отвести взгляд от происходящего, не смотря на то, что хотела бы отвернуться. Всё произошло мгновенно, словно и не по настоящему, Марта прижали к стене двое солдат, Чак приставил к его затылку пистолет и выстрелил. Для капитана это было простым движением, смерть он видел не впервые. Чего нельзя было сказать о Китти, у которой из глаз потекли слёзы, в момент, когда бездыханное тело парня сползало по стене, оставив на ней кровавую кляксу. Зит поставил пистолет на предохранитель и, не оборачиваясь на труп, убрал его в кобуру, другой рукой он вынул из кармана пачку сигарет.

– Слушай, лейтенант, вы не против если я покурю в ваших апартаментах? – Насмешливо спросил Зит, закуривая сигарету. – Твою мать, почему эту шлюху никто не разоружил, заберите у неё пистолет и закиньте её в машину. Завтра её заберут, а труп запакуйте, нужно отчитаться перед командиром. Думаю, он будет рад. Все ребята, молодцы, теперь пора и валить отсюда. Наш товарищ отомщён.

***

Ночь Китти провела в центре временного содержания преступников. Мерзкое, сырое и тёмное здание на окраине города. Кого только не было в этих мрачных камерах. Эту ночь за решёткой проводили десяток проституток, пара воров, несколько пьяниц и пять медивов, задержанных, по всей видимости, по национальному признаку. Лейтенанту же досталась одиночная клетка, но это не избавило её от насмешек и пошлых шуток со стороны криминальных элементов. Заключённые медивы же слали в её адрес проклятия, даже не понимая, ни её звания, ни её рода войск.

Китти же забилась в угол и смотрела в пол, погрузившись в свои мысли. Она не понимала, за, что с ней так, ведь она просто хотела помочь Марку и во всём разобраться, и в голову закрались сомнения.

«А может этот Марк и вправду был террористом? Может он увидел во мне наивную дуру и навесил лапши на уши, о родителях и прочем? Может всё верно сказано этим капитаном, и Марк получил по заслугам? Одно остаётся неизменным, я, наивная дура! Я загубила свою жизнь, мне не объяснить теперь, почему я скрывала террориста. Моя жизнь кончена. Меня теперь отправят в тюрьму».

Так и провела Китти всю ночь, сидя в углу и потихоньку плача. Мимо её ушей пролетали мерзкие шуточки воров и проституток, охрана то и дело заглядывала к ней в камеру, дабы убедиться, что она в порядке. Как-никак она ещё являлась сотрудником штаба, за все действия в её адрес можно было ответить по всей строгости.

Ближе к утру в пункт ВСП, прибыл капитан Зит, уставший и измученный. Он передал дежурному несколько листов бумаги, на которых виднелся рукописный текст и росписи. Похаживая по коридору, словно по выставке, Чак разглядывал заключённых.

– Ну вот, опять одних шлюх и жуликов понабрали! Куда нам их столько, начальство же сказало, шлюх брать, только если те стоят на центральных улицах, либо у госучреждений. А в пригороде пусть юбки задирают, раз уж так охота.

– Отпустите нас капитан! – Дружно загалдели девушки.

– Нет уж, сегодня посидите маленько, закон всё же есть и дежурный здесь не я, да и может, поумнеете чуток. Хотя вряд ли у вас в голове, что-либо есть, был бы ум, работали бы на фабрике, а не в подворотнях телом торговали. О! – оживился Чак, увидев забившуюся в углу Китти. – У нас тут проститутка другого рода ещё есть! Которая помощь террористам предлагает, хорошо хоть ноги пред ним не раздвинула, хотя кто вас предателей знает. Эй, медивы! Вот ваша спасительница! Заступница косых и убогих. Доношу до твоего сведенья, что ты уже никакая не лейтенант, тебя разжаловали задним числом, а также уволили. Можешь считать, что тебе повезло, если бы не уволили, получила бы лет двадцать. А теперь поднимайся, мы едем в суд. Формальность, конечно, но приговор ты выслушать обязана. Машина уже нас ожидает.

Сложно представить, что творилось в голове у Китти, весь её привычный мир перевернулся с ног на голову, теперь она, бывший лейтенант штаба, ехала в заваренном решётками кузове машины городской охраны. За рулем сидел смуглый и сонный водитель, который периодически громко зевал, широко открывая рот, каждый раз за это извиняясь и оправдываясь. Рядом с ним сидел капитан Зит, такой же сонный, но довольно весёлый, видимо он уже мысленно примерял какой-нибудь орден за ликвидацию террориста и поимку его укрывательницы. Китти же было не до веселья.

В Муринии довольно жёстко карались деяния такого рода, террористов практически никогда не жалели и почти всегда их ликвидировали на месте, иногда расстреливали по приговору и очень редко отправляли в лагеря. В "особые зоны" так же отправляли и всех близких родственников, так как те представляли возможную опасность. Лагеря были переполнены и заключённых начали привлекать на строительные работы особой сложности, так же их отправляли в поселения особого режима, где те трудились на специальных заводах и фабриках, бесплатно за скудный паек.

Судьба Китти тоже была незавидной, за укрытие и любое другое пособничество террористам ответственность была так же суровой, чаще всего тюрьма либо особое поселение. Сроки были самыми разнообразными, но редко составляли меньше пяти лет. И Китти понимала, что её жизнь теперь не будет прежней. А за решёткой мелькал утренний город, всё тот же утренний город, что и вчера, всё те же люди шли на работу, спросонок здороваясь со всеми прохожими. Всё те же ехали по своим маршрутам автобусы, машины. И солнце так же лениво поднималось над городом, освещая фасады его домов и заводов золотистым светом. Всё было, как всегда и никто не замечал отсутствия в этом полусонном мире, молодой, наивной девушки, что ехала в кузове машины на скоротечный суд.

Китти Лину везли в главное здание военного суда. Она не сомневалась, что приговор уже ей выписан заочно, местные судьи и следователи работали оперативно и в таких делах не церемонились ни с кем, будь ты штабным офицером либо простым рабочим. За любую связь с медивским подпольем кара была суровой. А она попалась практически с поличным.

– Эй, лейтенант Лина! – крикнул ей капитан Зит. – Вещички в лагерь упаковала?

– Иди ты в задницу, капитан. – крикнула Лина ему в ответ.

– Я буду ходатайствовать, что бы твой дом передали мне, уж больно он мне понравился, на первом этаже я постелю ковры, а на втором, а между прочим тебе уже все равно, что я буду делать на втором. Ты туда все равно уже не вернёшься! Хотя отсидишь своё и выйдешь, тогда возьму тебя уборщицей, будешь полы мыть и газон стричь! Как тебе идея?

– Вам нравиться издеваться над людьми? Вы тварь бездушная, капитан! Отстаньте от меня!

– А я тебя человеком не считаю, ты предатель, ты в дом террориста пустила, сука, который людей мирных поубивал, форму, сучка, нацепила. Сдерут с тебя эти погоны сейчас, да на пол бросят. Теперь твоя форма лагерная роба! Шлюха.

– Я не знала…

– Все вы так говорите, не знала, не думала, не хотела. Я этими руками нашу Родину чищу от такой швали как ты, и буду чистить. И вообще рот свой поганый закрой. Ещё хоть раз пикнешь, без моего разрешения, я тебе твоё смазливое личико подравняю! Не нервируй меня, из-за тебя я не выспался.

Чак нервно закурил, делая длинные затяжки и, устремив взгляд на улицу, он был безмерно верен своему делу, считая борьбу с врагами отечества своим долгом. В городской охране служили не просто стражи закона, горохрана была элитой внутренних войск. В неё набирали только беззаветно преданных партии людей. Они не интересовались и не думали о своей работе, они её выполняли с особой гордостью. Мурзан Маут специально создавал эту структуру, для наведения жёсткого порядка внутри страны. Руководил охраной сам Селим Хегер – министр внутренней безопасности, второй человек в руководстве страны.

А тем временем машина, проехав КПП, въехала во внутренний двор Военного Суда. Китти уже была здесь и не раз, по служебным делам. Это огромное, похожее на большую, серую коробку здание, было до боли знакомым. Девушка часто ожидала в просторном вестибюле суда своих командиров, что прибывали сюда по самым разным делам. Теперь визит был крайне неприятным. Её вытащили на улицу, заковали руки и под охраной повели в здание, вслед ей кричал Чак:

– Удачной дороги сучка! Пиши мне из лагеря, свой адрес помнишь!

Китти не обращала на него внимания, она и так была подавлена и унижена, её вели под прицелом автомата, можно ли было о таком думать прежде? Солдат то и дело подгонял её и требовал опустить голову, а в ней словно заклинание звучало «хоть бы меня здесь никто не узнал».

Все было уже заранее решено, по приказу сверху, суд уже вынес досрочный приговор. Начальники Китти не желали заступаться за неё, тем более защищать. Более того, они решили сделать дело Китти показательным, для устрашения всем тем, кто сомневался в строгости и справедливости судебной машины. Это был посыл всем легкомысленным сотрудникам государственного аппарата, что бы никто ни осмеливался впредь кусать кормящую их руку. Вина же лейтенанта Лины была доказана и никем не оспорена, все решилось одним звонком, как дело только дошло до начальника горохраны генерала Пронта, тот сразу позвонил в штаб, где вышел на Селима Хегера. Начальник внутренних дел, долго не думав ответил: если виновна наказывайте по всей строгости. Единственный, кто позаботился о судьбе девушки, был старый товарищ её отца, штабной полковник Берин, начальник дежурной службы, где числилась Китти. Он приложил все усилия, что мог, в надежде спасти наивную дурочку от всей строгости закона. Но единственное, что ему удалось это уволить её задним числом со службы, что автоматически сокращало её срок в четыре раза. Закон был не одинаково строг к военным и гражданским.

Китти завели в пустой зал заседаний, было темно и душно, кроме вооруженной охраны была лишь судья, хмурая не проспавшаяся женщина средних лет с седыми, длинными волосами, она посмотрела на Китти через толстые линзы очков и тихо спросила.

– Вы лейтенант Китти Лина?

– Да.

– Готовы выслушать приговор суда?

– Как? Уже? Меня только вчера вечером задержали! – Возмутилась Китти.

– Успокойтесь, ваша вина доказана, нет смысла в долгих разбирательствах, у меня помимо вас сотни дел, которые требуют разбирательств, а у вас и так все ясно, тем более вы осуждены по законам суда военнослужащих, хотя и являетесь в данный момент гражданской. А он не требует ни следствия, ни каких-либо других судебных процедур. Так вы готовы выслушать приговор? Учтите Китти Лина, вне зависимости от того выслушаете вы или нет, приговор уже вступил в силу.

– Быстро вы судьбами людей ворочаете, товарищ судья, за одну ночь все решили. Оглашайте приговор, всё равно от меня ничего не зависит.

– Лейтенант Китти Лина, обвиняется в сокрытии в своём доме участника террористической организации, который непосредственно принимал участие в террористической деятельности, направленной на уничтожение государства Муринии и его граждан. Подсудимая отказалась содействовать сотрудникам городской охраны пытаясь сокрыть факт нахождения в её доме государственного преступника. Приговор. Лейтенант Китти Лина приговорена в соответствии с законами судебного кодекса для военнослужащих к двадцати годам тюремного заключения, с лишением её всех воинских званий и привилегий, конфискацией всего имущества и запрещением проживать после окончания наказания в городах государственного значения. Учитывая добросовестную службу в армии, заслуги отца подсудимой перед страной и фактом о ненамеренном содействии терроризму, а так же принимая во внимание увольнение со службы за день до совершения преступления, двадцать лет заключения заменяются пятью. Решение суда можете оспорить в личном порядке, досрочное освобождение возможно только спустя два года заключения, за исключением военного времени. Приговор ясен?

– Да.

– Вину признаёте?

– Если моя вина заключается в том, что я хотела разобраться в ситуации, тогда да.

– Не нужно здесь ни чего доказывать, осужденная, я спросила вас, вину признаете или нет? Если не признаете вину, тогда о досрочном освобождении можете забыть. Лично я вам советую признать вину и тогда при условии хорошего поведения, вы можете выйти на свободу уже спустя два с половиной года. Это я вам уже как человек говорю.

– Признаю.

– Приговор вступил в силу с сегодняшнего дня, отбывать наказание будете в трудовом лагере Гинза-3. Охрана, проводите, осужденную в камеру.

Судья закрыла папку и взяла её подмышку, для неё это был обыденный случай, за день она выносила сотни приговоров, некоторые были и к высшей мере. Она каждый день смотрела в глаза отчаянных людей, которым предстояла либо провести в тюрьме десятки лет, либо в глаза тех, кто слушал приговор к смерти. Она видела многое и многих, и приговор по делу Китти ей даже не запомниться, она пойдет, выпьет чаю и уже забудет о том, что пару минут назад приговорила кого-то к пяти годам тюрьмы за что-то, что ей уже и не припомнить. Система действовала слаженно и безжалостно.