Вещи

3

В течении недели Валентин под любым предлогом избегал страшной комнаты. Лене он ничего не говорил, боялся, что примет за сумасшедшего. А может он действительно сошел с ума? Нет, не может быть.

Он стоял у окна и смотрел на маленький город, это всегда успокаивало его, но не теперь. Внутри него копошились страхи, что-то глодало и не уходило.

— Валя, я в магазин схожу.

Он оторвался от окна, вышел в коридор. Лена надевала сапоги.

— Погоди, я с тобой, — ему мучительно не хотелось оставаться в квартире одному.

— Лучше пока пельмени свари. Для того чтобы сварить пельмени обе руки не нужны. Кроме того, твои пальцы заживают, так что не сочти за труд, поставь водичку на плиту, а потом засыпь и вылови. Не так уж и трудно.

— Хорошо.

— Не грусти, я скоро вернусь.

Дверь за ней захлопнулась. Валентин остался один. Он отправился на кухню, достал кастрюлю.

— Валюха! — на этот раз голос был мужской.

Приятный мужской голос. Это что-то новое. Валентин дернулся, подскочил к крану, включил воду. Струя с шумом ударилась в дно кастрюли.

— Валюха! Иди, поговорим, — голос звучал из далека. Из дальней комнаты!

Валентин увеличил напор, вода зашумела сильнее.

— Милый, что ты там такое делаешь, что не можешь оторваться?

Кастрюля наполнилась, вода полилась через край.

— Валюха!

— Милый!

— Валентин Николаевич!

Валентин не хотел слышать ничего кроме шума воды, но голоса стремились переорать.

— Не слышит, — уже тише сообщил грубый бас.

Валентин прислушался, но голосов не услышал.

Он выключил воду, отлил излишек воды из кастрюли в раковину, вытер дно кастрюли и поставил ее на плиту. Прислушался. Тишина. ТИШИНА! Мать ее так.

Валентин, стараясь ступать неслышно, прокрался к двери страшной комнаты, прильнул к ней ухом. Все тоже — тишина. Какое-то нездоровое любопытство проснулось в нем. Он знал, что пожалеет, чувствовал это каким-то шестым чувством, но рука толкнула дверь.

Ничего не произошло. Валентин вошел в комнату. Ничего, тишина и покой. Он развернулся, вздрогнул. Дверь была закрыта. Раздался мерзкий козлиный смешок. Валентин с силой дернул дверь на себя, но она не поддалась. Он нервно повернулся, затравлено забегал глазами по комнате. Дружный хор ударил по ушам:

— Сюрпри-и-из!!!

Валентин заткнул уши руками, со всех сторон несся оглушительный хохот. Потом смех стих. Валентин разжал ладони, опустил руки.

— Милый, ты что не рад?

— А с чего ему радоваться? — приятный мужской голос звучал со стороны столика.

Валентин пригляделся, с полированной поверхности на него смотрело приятное моложавое лицо.

— А почему бы и не радоваться, — воспротивилась стенка.

— А чего радоваться, когда ты ему пальцы отдавила? Будь я на его месте, никогда бы тебе не простил.

— Правильно, — грубый бас со стороны дивана. — Валентин Николаевич, а помните, как вы нажрамшись на мне отсыпались? Все бока мне отдавили, епона мама!

— Не выражайтесь, дорогой диван. Манеры у вас, фи! — противный блеющий голос, дверь.

— Не тебе учить меня манерам, — грубо огрызнулся диван. — Я все-таки лет на пятнадцать тебя постарше. А что вы стоите, Валентин Николаевич, присаживайтесь.

— Спасибо, я п-постою, — пролепетал Валентин.

— Ага! — хриплый баритон со стороны кресла. — Что я тебе говорил? Старый скрипучий маразматик! Не фига было пружинам волю давать. А ты молодец, Валь. Помнишь обиду. Но в ногах правды нет, садись.

Кресло сдвинулось с привычного места, Валентин отступил, ломанулся к двери, задергал ручку. Дверь не поддавалась. Послышался мерзкий смех, его подхватили со всех сторон.

— Отпусти его! — вмешалась стенка.

Смех оборвался, дверь распахнулась сама по себе.

— Иди, милый, иди.

Валентин пулей вылетел из комнаты. Ему вслед донесся женский голосок:

— Ну а вы чего развеселились, дурни? Справились? Э-эх, он же слабенький, а вы…

Валентин не прислушиваясь заперся в ванной.

Он не знал сколько просидел на краю ванной, глядя на воду, струей падающую вниз, растекающуюся и скрывающуюся в дырке слива. Воду он включил чтобы ничего не слышать, а кроме того, говорят, что текущая вода успокаивает. Ну конечно не текущая из-под крана, но…

А потом он плохо себе представлял, что может его сейчас успокоить.

В дверь постучали, Валентин не отреагировал, а только увеличил напор воды. Стук возобновился:

— Валя, Валечка, открой! — это был голос Лены, такой родной.

Валентин выключил воду и открыл дверь. Лена бросилась на него:

— Валя, Валечка, что стряслось, что с тобой?

— Не спрашивай, просто бежим!

— Что?

— Бежим, здесь нельзя оставаться.

Лена побледнела и отшатнулась:

— Валя, с тобой все в порядке? Что произошло?

— Вещи!

— Какие вещи?

— Мебель! Вещи! Они живые, они… они… ОНИ!

— Валя, ты что?!

— Леночка, ты что мне не веришь?

— Валя, ты…

— Нет это ты!.. Впрочем, если хочешь, то пойди и посмотри сама. Только не входи в комнату!

Лена уверенно пошла в комнату, Валентин посеменил за ней.

— Не входи!

— Поздно, уже вошла! Ну и что? Что здесь такого?

Валентин смотрел на жену, потом взгляд его улетел дальше. Он пригляделся к стеклянной дверки стенки. Женская мордашка весело показывала ему язык.

— Вон! — дико закричал Валентин. — ВОН! Смотри!!!

Лена повернулась, но ничего не увидела, Валентин тоже уже ничего не видел.

Лена боязливо пробежала к двери и закрылась в соседней комнате. Валентин прислушался, Лена отрывисто говорила по телефону.

— Что она делает?!

— Санитаров для тебя вызывает, милый.

— Заткнись!

— Валентин Николаич, разве можно так с женщиной?

— Правильно, Валюха, так с бабьем и надо!

Валентин почувствовал страшный приступ головной боли. Его скрючило, он повалился на пол, последнее, что он слышал, был женский голосок:

— Тебе что, плохо, милый?