2

Валентин стоял на кухне у раскрытого окна, смотрел вниз и курил. Внизу суетились маленькие люди, по периметру крохотного дворика стояли спичечные коробки машин. На разломанной, за десять лет, детской площадке бегали совсем уж малюсенькие ребячьи фигурки. Валентин затянулся, пустил в окно струю дыма. Десять лет здесь живет, а все удивляется, что с высоты семнадцати этажей мир кажется маленьким, съеживается в десятки раз. Валентин затянулся в последний раз, затушил окурок и швырнул его в окно. Бычок уменьшался на глазах до тех пор, пока не превратился в точку исчезнувшую в гуще кустов. Вот это полет! Как быстро и как долго! Чем бы еще швырнуть?

Валентин подумал, что у человека забравшегося высоко наверх неминуемо появляется желание плюнуть вниз. Он высунулся из окна, воровато огляделся и плюнул. Еще один полет. Интересно, хотя занятие достойно дебилов. Кажется чем-то подобным занимался слуга господина Д'Артаньяна у Дюма.

— Валя! — голос жены оторвал от маразматического занятия. — Принеси мне пожалуйста ножницы.

Валентин нехотя закрыл окно и потопал в комнату. В абсолютно пустой некогда комнате, помимо дивана теперь стояла небольшая стенка, пара кресел и журнальный столик. На стене, над столиком висела картина. Эта картина была единственной в комнате вещью, которая не вызывала у Валентина негативных эмоций. Как это раньше делал диван, так теперь вся комната пугала Валентина. Он не любил сюда заходить, а если и заходил, спешил поскорее уйти.

Валентин залез в ящик стенки, начал копаться в его содержимом, но ножниц не нашел, как не старался.

— Ты ящик перепутал, милый, — заметил женский непоседливый голосок.

— Спасибо, — поблагодарил Валентин и полез в соседний ящик.

— Валя! С кем ты там разговариваешь? И где ножницы?

Валентин замер, потом резко отшатнулся от ящика. Только теперь до него дошло, что первый раз прозвучал не Ленин голос.

Валентин обернулся, но в комнате никого не было. Показалось, послышалось.

— Ни с кем, — закричал он жене. — сам с собой.

— Значит я никто? — непоседливый женский голосок звучал теперь обиженно. — Фи, какой ты противный, милый.

Валентин подпрыгнул на месте, обернулся — никого. Повернулся к стенке, потом снова резко обернулся — снова никого. Черт, совсем нервы расшатал.

— Дьявол! — пробурчал он себе под нос.

— Не ругайся, милый, — в голосе все больше сквозила обида.

Валентин завертелся на месте, внутри сидел страх, сердце колотилось, как ненормальное.

— Кто тут? — хрипло прошептал он.

— А кого ты тут видишь кроме меня?

— Я тебя не вижу.

— Да вот же я, прямо перед тобой.

— Где? — Валентину показалось, что он сходит с ума, хотя чувствовал он себя, как обычно, если не учитывать дикий страх.

— Милый, ты что совсем ничего не видишь? Ну тогда давай на ощупь.

Открытый ящик стенки с силой захлопнулся, хотя Валентин к нему не притронулся. Более того, захлопнувшись он отдавил Валентину пальцы. Валентин закричал, на крик прибежала Лена.

— Валя, что случилось?

Валентин беспомощно открывал и закрывал рот, его колотила дрожь, а ко всему жуткая боль пронзала пальцы.

Лена наконец увидела отдавленные пальцы:

— О господи, Валечка. Как тебя угораздило? Господи. Погоди, сейчас.


Лена умчалась на кухню за аптечкой, а Валентин снова услышал женский непоседливый голосок:

— Ну что, теперь ты меня видишь?

Валентин поднял глаза. Из стеклянной дверки посудного отделения стенки на него смотрело милое женское личико. Валентин судорожно развернулся, но в комнате по-прежнему никого не было. Валентин снова взглянул на отражение. Личико преобразилось в ехидной улыбке:

— Ну что, милый, чего пялишься? Нравлюсь?

Лена услышала грохот, стремглав бросилась в комнату. Когда она вбежала в комнату, Валентин валялся на полу без сознания.

Загрузка...