Versipellis

Глава 9. Двойственность сути

Когда мы выбрались по пещерным тропам на поверхность, утро уже было в полных своих правах. Мы оказались на поросшей кустами и мелкими деревцами возвышенности, откуда просматривались и холмы, и часть леса у самого горизонта. Лиловое свечение пропало, а люди, если и были всё ещё в той стороне, не вышли за лесистую зону — вокруг не было ни души. Наш путь лежал выше. На ходу меня одернул Оден и отвёл в самый конец шествия, из-за чего словил неодобрительный взгляд Вендиго, контролировать тыл.

— Что ты намерен делать дальше, Алекс? — размеренно спросил вожак.

— Ну, как же? С вами идти. С мамой, братом, — я и сам понимал, как по-детски звучал мой ответ, но ничего более умного в тот миг мне в голову не пришло.

— Моя стая сейчас идёт отдыхать в логово и дальше каждый постарается вернуться к делам — кто в город, кто в лес.

— А Хорс в интернат вернётся? — потупив взгляд, спросил я, стараясь выиграть себе времени на осмысление главной темы разговора.

— Нет, — покачал головой Оден. — Такое долгое отсутствие без последствий нам скрыть не удастся. Но оно и к лучшему, пусть остаётся, здесь его место.

Мы оба замолчали. Последняя его фраза эхом раздавалась в моем сознании, заставляя задаваться вопросом: "А где мое место?". В городе, в социальной квартире? Нет, это лишь перевалочный пункт, город сейчас опасен для меня. В лесу, в бескрайних низинах и на поросших склонах гор? Нет, я был слишком мал, когда меня выдернули из природы. Я не выжил бы, окажись на этом же самом месте вдруг один… Так, где же оно, мое место?

Оден сочувственно окинул меня взглядом и, ускоряясь, проронил:

— Поговори с семьёй, но планы строй о себе и сам по себе.

Сразу же после того, как вожак вышел в начало шествия, ко мне обернулся Вендиго. Выражение лица его было суровым и даже каким-то печальным. Но стоило мне заговорить, как он грубо прервал меня словами: "Ты знаешь, как бы я поступил". И я знал. Он бы с самого начала действовал иначе: загрыз министра и всю его охрану в придачу, наплевав на любые амулеты, прочесал бы дом, возможно, забрал бы с собой детей, передав их матери, и встретил бы бой хоть против службы контроля, хоть против армии на танках. Вендиго был непробиваемым. Причем, в некотором переносном смысле тоже: его не видели минералы-обнаружения, он не оставлял энергетического следа и, не показывай он разумного поведения, его и воспринимали бы все как простого волка. Лишь другие оборотни могли в нем распознать своего. Миранда говорила, что это из-за звериной натуры, которая подавила в нем социальную. Но брат никогда эти догадки не комментировал. Когда, с его лёгкой руки, участковый маг, агент и патрульный не вернулись со смены, а он пустился в бега как был — в жилете строителя, он не оставлял себе никакого второго шанса, никакой лазейки для возвращения в город. Тогда его нашла мама, сама вылечила, скрыла у себя и подделала документы о том, что его якобы ещё за месяц до происшествия перевели в общежитие на третью ступень в качестве наказания за воровство. Одним занести, других по долгу или дружбе попросить — и старушка стёрла память огромному и неповоротливому механизму под названием "государство", которое показательно скалилось и рычало, но ничего не сделало. А Вендиго лишь позволил себя найти, вылечить и скрыть. Наверное, он и не хотел себе такой судьбы, предпочел бы ей леса.

Я вновь было открыл рот, но решил не тревожить брата размышлениями в сослагательном наклонении. Поспешил к матери, которая, ещё со вчерашней ночи, после разговора с вожаками стаи, была очень взволнованной. Впереди уже виднелись ели, предвещавшие привал.

За домом Леонарда Себулы, ночью…

Виктория изо всех сил рванула на себя безвольно обмякшее тело Ареса. Из его пасти сочилась бурая пена, а глаза словно заволокло мутной дымкой, но он был в сознании. Его лапы отделяло не больше метра от магической переливающейся стены, наползающей сверху. Сирена звучала вдалеке — у самого дома, но не пройдет и десяти минут, как они проверят комнаты и бросят все силы на лес. Девушка не помнила себя от нахлынувшей паники: куда бежать? Как спрятать волка? Нужна ли ему помощь? Её убьют на месте или вернут мучителю? А если вернут, что он с ней будет делать?.. В миг, когда она была на пределе, когда была готова повалиться рядом с альфой и просто дожидаться своей участи, её сила, казалось, вернулась к ней. Всего на несколько мгновений, она даже не успела её осознать, но этого хватило для того, чтобы вытащить Ареса из под действия амулета.

Они оба закашлялись, у обоих в уголках глаз заблестели слезы, но главное — они вместе смогли вырваться. Виктория ощутила давящую боль в груди, но та рассеялась также быстро, как и её, прорвавшаяся откуда-то из глубин звериного естества, энергия. Если их не увидят за огненным кольцом сразу, то, вероятно, продолжат прочесывать территорию вокруг дома, что даст им достаточно времени — думала оборотень. Она упала рядом с оборотнем на колени, взяла в ладони его морду, аккуратно поглаживая, вытирала пену. Он смотрел на неё с той теплотой и нежностью, на которую был способен лишь волк, отдавший свое сердце раз и навсегда. И мог бы продолжать это хоть вечность, но случай не предрасполагал. Когда Арес вновь почувствовал лапы, когда смог пошевелить пальцами и самостоятельно оторвать голову от земли, он запретил себе разлеживаться дальше. Неловко перевернувшись, смог подняться. Тело ещё било крупной дрожью, но он не обращал на это внимания.

Бросившись глубже в посадку, альфа намеревался вывести их к психиатрической лечебнице в пятнадцати километрах от города, где его отец работал санитаром и жил в общежитии. Планов он больше не строил, но понимал, что попросить помощи Армана, которая, несомненно, ему им ещё понадобится, сможет только исполнив свое предыдущее обязательство. Виктория же ничего не спрашивала, бежала молча и лишь иногда непроизвольно всхлипывала без слез, скрывая лицо от оборачивающегося волка. Понимание того, что её истинная суть не убита, что она ещё сможет восстановиться и жить как все, пугала и завораживала ее. Когда впереди показалось низменное болото, Арес резко изменил направление, схватив девушку за руку, утягивая ее в обход. Они уходили в, примыкающий к искусственным насаждениям, первичный лес. В один момент оборотень оступился и чуть было не повалился в высокую траву, но быстро встал, запрокинув голову и прикрыв глаза.

— Ты чего? — смущённо и испуганно спросила Виктория.

— Тут были другие оборотни, не больше нескольких часов назад.

— Возможно, — девушка поникла. Она поняла, что совсем ничего не знает о жизни и порядках своих сородичей на данный момент, ведь таковая у нее закончилась, по сути, и не начавшись. — Пойдем быстрее, ты ж не к ним собирался?

— Не к ним…

Альфа мотнул головой, отгоняя непрошенные мысли. Он почувствовал бету Алекса. Его энергия отозвалась приятным теплом обсидиана, сопрекоснувшегося с, наполняющей его, силой. Но, странное дело — след остальных, кто был с ним, чувствовался, словно свет через матовое стекло — тускло и рассеянно. На ум пришли новомодные "глушилки", которые начальство изолятора думало закупить, чтобы заключённые не чувствовали друг друга. Но это вызвало бы множество проблем из-за волков на службе и от идеи быстро отказались. Арес не знал, как они работают, но был убежден — это оно. А значит его мимолётный знакомый, с которого всё началось, не просто был переведен, он сбежал! Ему помогли и на него открыли охоту. Сердце больно резануло его собственное обещание, данное заключённому. И даже софистика дяди не смогла очистить его совесть. "Я помогу. Помогу, но не сейчас" — поклялся он, смотря на луну.

Сперва он пошел, а потом, взяв девушку на руки, перешёл на бег. Перед мысленным взором оборотня появилась туристическая карта и он уверенно двигался вперёд по кромке лесистой зоны, которая и должна была вывести к Бруту. Когда они были уже у дороги, Арес невольно оглянулся в сторону дома Леонарда Себулы. Там вдалеке всё ещё горели разными цветами амулеты и то самое огненное кольцо, создавшее магическую стену. Не желая и думать о пережитом, он ускорился, когда у его уха раздался короткий, полный ужаса, звонкий вскрик. С другой стороны в низкое ночное небо врезался лиловый луч. Это был аметист.

Утром в восточной резиденции Леонарда Себулы…

Министр, не спавший всю ночь, был зол больше обычного. На помятой расстёгнутой рубашке виднелись темные следы. Одно его веко наполовину упало на глаз, а противоположная бровь непроизвольно дергалась. Неприлично большое количество выкуренного за эти часы ещё несколько дней будет напоминать о себе болезненным кашлем и жёлтым никотиновым пятном на пальце. Но ничего значимого он так и не смог ни придумать, ни сделать. На электронной почте лежали четыре не открытых письма — копии личных прошений об его отставке, любезно пересланных ему самим председателем. На столе и под ним были разбросаны рапорты об исполнении задания от службы контроля, расшифровки телефонных разговоров с агентом оперативной группы, чьих подчинённых прошлой ночью убили: из следственного изолятора, с трассы у леса, из хранилища амулетов и снова с трассы, факс от командира военной части с коротким, но всеобъемлющим сообщением: "Меня отстранили". Телефон его и вовсе напоминал помойку из сотни бессодержательных сообщений от охраны, прибывшей на экстренный автономный сигнал в дом, откуда бежала пленная оборотень.

Себула был зол. Зол на своих и чужих подчинённых, которые половину суток тупили в лесу, не найдя волка, вломившегося в его дом, и его подельника. Зол на агента, который допустил при своем личном присутствии побег, а потом, попытавшись прилизаться, поехал за аметистовой системой, которая лишь впустую потратила свой заряд, потому что эта светлая мысль не посетила его голову раньше, часов так на восемь. Зол на министров, которые в такой сложный момент решили вдруг учинить разлад в верхах, хотя все проблемы можно было бы решить куда быстрее, имей он полный контроль над всеми внутренними войсками. Зол на девчонку, которую нужно было пристрелить после первого же неудавшегося выводка, на полоумного охранника, который, при всем доступном оружии, умудрился дать разумным тварям уйти, на мага, продавшего свои услуги втридорога за начертание инновационного знака-кольца, которое не остановило никого даже за домом. И он был в бешенстве от одной лишь мысли об оборотне Алексе четвертой ступени, следы которого были на каждом из трёх мест его, Себулы, провалов. Изолятор, трасса и собственный дом — все было запятнано энергией этого пса.

В еловом лесу на возвышенности…

Ожидаемый мною небольшой склон, поросший несколькими елями, оказался многокилометровым диким лесом. Хвойные деревья взмывали на десятки метров, закрывая собой небо. Их свежий дурманящий аромат окутывал, отгоняя все тревожные мысли, затаившиеся во мне и не нашедшие выхода в разговорах. Мама ясности также не внесла: сказала, что я мог бы остаться со старейшинами стаи Одена на правах учителя, а потом, как она найдет мне пристанище в городе, перебраться туда. И если первая часть меня вполне устраивала, то повторять незавидную судьбу брата мне не хотелось. И остаться со стариками и щенками я не мог — был бы обузой, которого они бы сами учили волчьей жизни. Нет, как ни крути, я стал собой в городе и это мой новый дом. Не конкретная социальная квартира, а весь он в своей сути. И хотя тот же Хорс был значительно моложе меня, но даже он больше походил на представителей второго, промежуточного поколения адаптации, чем я сам. Я не мог вернуться в леса. А может просто не хотел…

Мы основали небольшое убежище из нескольких, наспех вырытых, нор, расщелины в склоне и поваленных деревьев. Было даже относительно уютно. Селена с детьми устроилась в самом укромном месте, Миранда таскала им еловые ветки для тепла, а мы, мужчины, планировали добычу пропитания.

— Здесь есть олени, кабаны и всякая мелочь типа зайцев, — докладывал гамма.

— Хорошо-хорошо, — воодушевленно отвечал Оден. — Так, Алекс, Вендиго, на каких ролях вы охотились со своей стаей?

Он сказал это легко и добродушно, но в ответ в глазах брата сверкнул опасный огонёк.

— Я и разведчик, и загонщик, и атакующий. Я руковожу охотой, — проговорил Вендиго, исподлобья глядя на вожака.

— А я не имею особых качеств, — я решил срочно что-то вставить, пока Оден не среагировал на выпад брата. — Но, думаю, могу или в группе загонять, или кого-нибудь не крупного сам словить. Меня только отец учил, но давно и мало, на самом деле.

Вожак, никак не прокомментировав мои слова, неотрывно смотрел на Вендиго. Я понимал, что никто не станет уступать ему место лидера, равно как и мириться со взрывным характером — в охоте не могут сосуществовать для разрозненных руководителя. Бета за спиной Одена покачал головой, взглянув на меня. Сглотнув в горле ком, я хотел было добавить, что по дороге видел сброшенные лосиные рога, но вожак заговорил раньше:

— Я понимаю твои настроения, воин. Но внутренней борьбы не потерплю, — он говорил размеренно, спокойно, но с выраженной сталью в голосе. — Предлагаю вам с братом или дождаться нас с добычей, или идти и самим кого-нибудь забить. Разумеется, пойманная дичь будет поделена по законам всякой стаи.

Дальнейшего обсуждения не последовало. Вендиго поднялся и пошел вверх по склону. Мне ничего не оставалось, как поклониться Одену и поплестись следом за братом. Чувства на душе были самые отвратительные — я ощущал себя безвольным, слабым, ни на что не годящимся щенком девяти месяцев от роду, над чьими потугами поймать мышь раскатисто смеялся отец. Но… в вопросах охоты, как и жизни волка, я ведь таким и остался. А от того становилось ещё более тошно. Мы поднимались к возвышенности в напряжённом молчании, но я уже и так всё понял — Вендиго хотел охотится самостоятельно. Ему и не нужна была помощь, но подсказать про лосиные рога я всё-таки решил. Он лишь сухо ответил, что знает и как раз ведёт нас туда. Дальше я уже ничего не говорил, но, как мог, пытался участвовать: нюхал воздух там, где делал это брат, осматривался вместе с ним, бежал по пятам. Всеми силами показывал, что я тоже хоть что-то могу.

Когда внизу склона показалось озерцо, Вендиго рванул туда с невероятной скоростью, маневрируя между деревьев и перепрыгивая через кусты. Я побежал вслед за ним, ещё плохо представляя, что намереваюсь делать. Там, по колено в воде, стоял лось. Колоссальных размеров животное, пусть и молодое, и без рогов, могло прикончить нас обоих за минуту, даже не напрягаясь. Сильные ноги били точно в грудь, не оставляя второго шанса, но одним его бедром могли прокормиться все одиннадцать голодных волков. Я хотел бы считать, что цель оправдывает риски, но когда брат со шлепком скакнул в озеро, за несколько секунд преодолел расстояние до добычи, тут же вгрызся в бок и оказался погруженным с головой в воду, я уже не был так уверен. Животное отбивалось и мотыляло его из стороны в сторону, становясь на дыбы. Тяжёлые копыта прорывали трясину, а её поверхность покрывались пенящимися всплесками. На теле Вендиго появлялись синяки и ссадины, он барахтался, в попытках вдохнуть, но не отпускал туши. Всё это произошло за доли минуты, когда я только подбегал к эпицентру событий. Лось не обращал на меня ни малейшего внимания, очерчивая круги по воде и не давая брату всплыть или перехватиться. Я наблюдал, решая, с какой стороны подойти. Наверное, в этот миг я выглядел конченной тварью, которая тянула время, пока родную кровь забивал дикий зверь. Но я действительно пытался что-то придумать. Когда я уже готов был выбежать со спины и вгрызаться в переднее копыто, лось с силой отбросил Вендиго и тот оказался на мели. Рыча, волк снова бросился в атаку, разрывая то же место на боку. На мокром песке размылись алые капли крови. Я понимал, что сил его надолго не хватит. Значит медлить больше нельзя.

Я на бегу воплотился человеком. Хотя сделать это было не так просто, как я предполагал, но устоять на ногах смог. Обогнув озеро, стал напротив добычи. Зверь не реагировал. Когда Вендиго разорвал плоть до сухожилий, лось взревел, вкладывая все силы в схватку. Я растерялся, по привычке хотел похлопать себя по карманам, как делал всегда в момент страха. И тут что-то дёрнуло меня. Я закричал не своим голосом, вбегая в воду. Он дернулся и поскакал ко мне на встречу. Пульс тяжёлым стуком отозвался в висках. Казалось, что вокруг не было больше никого, кроме меня и полутонного лося. Как полный дурак я смотрел, как он выходит на мель, волоча за собой Вендиго, рвущего его бедро сильными клыками, я попятился, продолжая смотреть на то, как зверь прорывается через кусты, размазживая раковину улитки, как не сводит с меня взгляда. Я был настолько очарован этой смертоносной картиной, что когда копыто взмылось в воздух, был готов и дальше стоять как вкопанный, принимая свою глупую смерть. Но инстинкт сработал раньше — я воплотился, стал на четыре лапы и покрылся черной жёсткой шерстью. Проскочив под грудиной лося, вгрызся в живот, встретившись взглядом с братом. Я знал, что это принесет нам победу. Даже не знал, чувствовал, будто всю жизнь так делал. На суше у нас было больше преимуществ. Грузное тело начало вырываться, выбрасывая вперёд длинные ноги. Я увидел, как Вендиго сорвался сгруппировавшись и отбежал в сторону. Он рычал и ещё больше пугал зверя, как пугал бы его всякий волк. От хаотичных движений добычи, я, вспарывая зубами толстую кожу, скатился прямо под копыта. В этот миг брат со всей силы налетел на лося. Ноги того подкосились, а когда я сам, повинуясь одному лишь внутреннему импульсу, вгрызся в его шею, мы втроём оказались на земле. Лось ещё порывался встать, но его алая кровь быстро растекалась по песку. Охота была окончена.

У трассы в лесу, ночью…

Арес, увидев аметистовое свечение, побежал так быстро, как только мог. Виктория на его руках вся сжалась, но вскоре смогла совладать со стрессом — осматривалась, готовая в любой момент подать сигнал или вступить в бой. На их пути, не смотря на все опасения, не встретилось ни одного человека по эту сторону. А когда оборотни подобрались к дороге, скрывшись в кювете, и увидели слева с десяток военных и служебных автомобилей, притаились.

— Что мы будем делать? — прошептала девушка.

— Придумаю, — ответил альфа, выглядывая.

Были слышны голоса и дребезжание раций, чувствовался табачный дым и невероятная сила амулета, луч которого медленно расползался по округе.

— Если побежим сейчас, то точно заметят, — размышлял вслух Арес. — Можно было бы пройти дальше, но, думаю, там уже установлены блокпосты, — он помолчал, осмотрел свою спутницу, уловив её непонимающим взгляд, цокнул языком и на одном дыхании произнес. — Аметист подавляет волю оборотня, заставляет тянуться к источнику энергии. Мутит разум, одним словом. Но, если коснешься — смерть. Потому нам никак нельзя попадать под его поле действия, — он на миг подметил, что в объяснении всячески пытается отделаться от фирменного говора дяди, который также его учил каких-то пару дней назад.

Виктория грустно улыбнулась своей мысли о том, что, вероятно, даже такое оружие против нее теперь и не подействует. Удивительным образом, это ее расстраивало, ведь она только-только ощутила себя собой и вновь это чувство улизнуло от нее, растворилась миражом перед носом.

— Но другого выбора у нас нет, — продолжал альфа. — Когда стена силы будет совсем рядом — нужно бежать. Они не ожидают здесь никого увидеть, целенаправленно вглядываться не будут. Но зато луч на пару секунд скроет наши шаги и тени.

Девушка кивнула, не в силах больше принимать близко к сердцу весь тот риск, который её окружал в эту ночь. Оборотни затаились, отсчитывая секунды до того момента, когда можно будет пересечь дорогу. Восемь метров. Пять. Три…

— Вперёд!

Арес вскочил на ноги и потянул за собой Викторию. Они больше не жались к земле и не беспокоились о громкости своего передвижения, просто мчались вперёд настолько быстро, насколько позволяли их тела. В противоположный кювет оборотни просто упали. Приземление не было мягким, но и останавливаться пока было нельзя. Только пробежав ещё три десятая метров, они сбавили темп. Вдалеке сияли окошки психиатрической лечебницы.

Чем ближе к цели, тем выше становилась сухая трава, уже достигавшая колен, тем бледнее светили звёзды, и тем более беспокойным становился Арес. Встретиться с отцом он был обязан, уйти с Викторией в, хотя бы относительно, безопасное место — тоже, но вот идея совмещать уже не казалась ему столь хорошей. Он не боялся реакции на столь значительные перемены в, до того, благополучной и правильной своей жизни — хотя стая и её мнение и была для альфы важна даже в городе, но ни одно из, принятых за эти сутки, решений, он бы не поменял. Он был готов к отказу на обе его просьбы: встреча с Арманом и помощь в укрытии возлюбленной, мог бы справиться и сам. Но риск нарваться в больнице на людей Себулы казался ему физически ощутимым. Когда до здания оставалось не больше пары километров, Арес оставил Викторию ждать в заросшем поле с четким указанием бежать при любой опасности. Девушка кивнула и уже было потянулась, чтобы поцеловать его на удачу, как раньше, но, одернула себя и отвела взгляд.

Оборотень этого не заметил. Все его мысли вертелись вокруг того, как лучше связаться с Брутом. Больница была обычной, человеческой и защищена магически лишь "для галочки", как и остальные подобные заведения. Душевнобольных волков отправляли на "строгую адаптацию" даже при возможности лечения, потому ещё с интернатов процветали народные средства, которые кто-то когда-то слышал от старейшин. Арес в этом всём не понимал, ему хватало знания о том, что для отца эта работа не в тягость и живёт он там же. Осмотрев каменный забор, он не увидел ни камер, ни амулетов. Чуть дальше, на контрольно-пропускном пункте лениво пульсировал адуляр. Как предположил альфа, это была система определения работников-оборотней. Но пользы в этом он искренне не видел, ведь энергии прочих минералов, которые бы могли остановить нарушителя или иным способом обезвредить, он не ощущал. Скрываясь в форме волка в кустах, он всмотрелся в металлическую кабинку охранника. Тот размеренно посапывал под журчание какого-то ночного шоу на маленьком экране. Тревога Ареса начала отступать. Пробравшись вдоль стены под шлагбаумом, а затем, чуть попотев, под железными резными воротами, он оказался на небольшой, но ухоженной территории лечебницы.

Предположив, что для проживания оборотней новое здание не выделили бы, он прыжками пробирался по кустам к самому неприглядному корпусу. И не прогадал — он был защищён рубинами, парочкой авантюринов и, в большей мере, знаками, позволяющими направить даже небольшой источник энергии в нужное русло на значительные площади. Издалека альфа принялся вглядываться в окна. Кое-где горели тусклые лампы, но рассмотреть мелькавшие за стеклами лица не удавалось. Когда сбоку послышались осторожные шаги, а потом белый свет ослепил Ареса, он, не раздумывая, прыгнул на пришедшего, повалив того на землю.

Днём в еловом лесу на возвышенности…

Мы методично разрывали лося на крупные жилистые куски, чтобы отнести в стаю. Вендиго, искалеченный и прихрамывающий, все также не проронил ни слова. Когда мы пересекались взглядами, мне казалось, что в нем нет никаких эмоций, лишь холодная отстраненность. Моя задетая и, вполне себе оправданная, гордость за свою роль в охоте, вынуждала меня тоже молчать. Воплотившись людьми, мы собрали столько мяса, сколько могли унести, и побрели к убежищу. Когда до прибытия оставалось не больше пары минут, брат резко остановился.

— Что? — вырвалось у меня.

— Я все думал, Алекс, что помогло тебе изменить намерения добычи, — он ответил сразу, спокойно и осмысленно, будто готовил эти слова. — Такой неопытный охотник как ты, смог не только поменять расстановку сил: вытащить лося на сушу, где у нас больше преимуществ, схватить за тонкое место и самому ещё не помереть. Ты сделал все четко и я удивлен.

— Надеюсь, приятно? — фыркнул я, понимая, как своим успехом на его поле, смог принизить, в его же глазах, Вендиго.

— А потом я понял. Ты действовал так, как действовал бы человек. Как человек напуганный, впадающий в ступор при виде опасности, подчиняющийся первичным инстинктам даже при наличии стратегии — обычный человек, — он недолго помолчал и продолжил. — Но эти самые инстинкты привели тебя к форме и действиям волка. И это стало твоим преимуществом.

— Ты удивительно многословен, брат, — сказал я, не желая пока обдумывать сказанное и вступать в полемику.

После этого Вендиго снова замолчал, но не сводил с меня взгляда и не двигался с места. Я прокручивал в голове его последнюю фразу, понимая, что пропустил что-то очень важное. А возможно, он и сам не сказал, давая мне волю трактования. Брат, со всей его дикостью и тяжёлым нравом, не был непробиваемо глупым, каковым его многие считали, но и абстрактными, наполненными глубинными смыслами, речами тоже не отличался. И этот разговор должен был мне дать что-то очень важное… Очень…

— О, сынок, какой ты молодец, — услышал я восторженные слова матери где-то впереди.

— Это заслуга Алекса, — в привычной хмурой манере ответил брат.

В психиатрической лечебнице, ночью…

Послышался хриплый кашель. Арес, продолжая лапами вдавливать человека в землю, сощурился и посмотрел вниз. Мужчина с проступающей сединой в волосах, сдвинув брови, смотрел в ответ.

— Отец? — оторопел альфа.

— Сын? — наигранно и недовольно спросил Брут.

— А я… к тебе. Почему я тебя не почувствовал? — эмоции на его лице сменялись одна за другой.

— А ты бы ещё ближе к этим глушилкам стоял, — сплюнул отец, неловко вставая с земли. — Сам же про такие рассказывал.

Арес, отходя от шока, с удивлением осматривал его, особо не вслушиваясь в недовольное бурчание. Он знал Брута, хоть и возрастным, но статным и сильным волком, чьи разговоры были наполнены поэтизмами и "высокими" оборотами. Мудрый вожак, альфа, которой через пару лет мог быть признан старейшиной — таким сын всегда его считал. Сейчас же перед ним отряхивался от пыли обычный мужичок, которых он десятками видел на улицах города. Его взгляд не был пронзительным, а манера речи потеряла всякий лоск. Оборотень с грустью признал это открытие, но решил прикрыть его тем, что отец не может ужиться в людском мире и проявляет свою истинную натуру именно в волчьей ипостаси в своей стае. Но даже это оправдание для самого себя не могло скрыть ту трещину, которую дали в тот миг его идеалы.

— Я тебя ещё на подходе увидел, — продолжая Брут. — Думаю: ну, точно сейчас будешь наши каморки искать. И вот он ты, — он добродушно улыбнулся, давая Аресу возможность говорить.

— Отец, — вздохнул альфа. — Мне нужна твоя милость.

Престарелый волк сложил руки на груди, цокая:

— Не просьба, не совет, а уже милость. Что натворить успел-то?

— Во-первых, мне нужно, чтобы ты встретился с дядей Арманом…

— Нет, — перебил его оборотень. — Следующее?

— Мне нужно где-то скрыться самому и скрыть Викторию.

Глаза отца округлились, а уголки губ стали подрагивать. Он неотрывно смотрел на сына, который, оставаясь в волчьем теле, склонил перед ним голову.

За психиатрической лечебницей…

Виктория лежала в траве, вся сжившись, притянув колени к груди. Из глаз её непрерывно текли тяжёлые слезы. Она уже перестала считать те моменты, когда она плакала за эту, непозволительно долгую, ночь. Но этот раз был для нее самым сложным и даже опасным. То и дело вскакивая, она пробегала несколько метров по направлению к дому своего мучителя, но падала и сжималась в новой волне истерики. Она царапала свои руки и лицо, в попытках болью физической заглушить душевную. Она билась о землю и смотрела на небо, но никак не находила покоя. Оставшись одной, девушка столкнулась с теми мыслями, которые раньше скрывались за адреналином, скоростью и риском побега. И теперь она, охрипнув от немых сдавленных криков, лишь повторяла: "Дети. Мои дети!".