Верравия. Рассказы

Последний эон Хло

— Последний претендент в этом цикле. Некто Хлоэ́рль ХарИ́тон Ле́рли.

Гегемон первого порядка Аа́рль Вол Дии́мер, растолстевший до такой степени, что походил больше на гнома, нежели на фейру, стукнул кериконом о землю и поднял руки к небу, призывая Матерь-природу в свидетели.

Последний претендент в тиирском цикле, который по летоисчислению имперцев составлял восемь полных зим, когда реки сковывает льдом, а деревья полностью лишаются одежд, дрожащими руками потрогал набедренную повязку. Хло чувствовал себя очень неуютно перед всеми родами — почти голый, худой, нескладный. Фейры уже давно влились в культуру верравийцев, носили одежду, разговаривали на всеобщем языке, даже воевали на стороне молодого императора Кериеля Аттелона при восстании западных провинций. Но при прохождении эонов, когда мальчик становился не просто мужчиной, а воином, традиции требовали соблюдения всех приличий. Чтобы некто стал кем-то, имел право упоминать всех предков до девятого колена в имени, а не только отца и деда.

Учитывая, что род у Хло был одним из самых древнейших, у мальчика попросту не было выбора. Хотя и отец, один из самых уважаемых эонаров, красивейший мужчина из фейр, волновался сейчас не меньше. Он стоял у самого края поляны, нервно хрустя длинными пальцами. Напряжение возле него порождало магическое беспокойство, но все же эонар старался себя сдерживать.

— Братья мои, — Аарль встал перед Хло.

Пятеро гегемонов третьего порядка присоединились в Вол Диимеру, встав по кругу. Теперь их сила слилась вместе. Они могли создавать величайшие из известных заклинаний, какое бы не смогли сотворить поодиночке. И Хло почувствовал это. Сила захлестнула его, в десятки раз превысив возможности претендента.

— Некто покажет, что умеет, и достоин ли, чтобы его допустили к самому главному эону. Войдя в гармонию с тем, что вокруг, создавая творения Леса, сотворив Зверей и Птиц, познавая силы Природы и услышав звук Ветра, мы познаем себя.

Сотни голосов вплелись в один. Гегемоны всех порядков, эонары и эонарики, дети без имен и претенденты повторяли старую мантру, указывающую путь исконного населения Тиире. А когда все закончилось, эон начался по-настоящему.

— Внемли, — сказал первый из пятерки, самый молодой из всех стоявших в кругу гегемонов…

Это был Карргль, один из первых учеников отца. В какой-то момент Хло даже показалось, что фейра ему подмигнул. Однако несмотря на расположение, никаких поблажек не возникло. Движения Карргля были порывистые, чуть дерганные, но уверенные. Он походил на имперского художника, который приезжал к ним два цикла назад. По иронии судьбы, гегемон создавал именно то, что погубило живописца.

Как только материализовалась толстая шершавая нога, Хло начал действовать. Наверное, его взмахи выглядели излишне торопливыми — с другой стороны, никто из проходящих эоны не мог похвастаться полным хладнокровием. Фейра поднимал руки от самой земли, роняя магические сгустки и вытягивая пальцами длинные, сочно-зеленые стебли. Вентарь выходил немного непропорциональным, с жиденьким основанием, но Хло даже не думал ничего исправлять. Время заканчивалось.

Карргль уже творил «коробочку» с жесткими волосками, что были способны разрезать на части существо намного больше, чем фейра. Хло отметил про себя искусство гегемона по сотворению, однако уже создавал последние стебли Вентаря. Еще несколько секунд, и оба чародея почти одновременно опустили руки.

Огромная росянка хищно изгибалась, словно рассматривая добычу. А длинностебельный вентарь, что окружил ее со всех сторон, мирно покачивал своими зелеными отростками.

— Взять! — Громко произнес Карргль.

Не успела росянка броситься на Хло, лишь покачнулась на своей мощной ноге, как Вентарь плотно обхватил ее. Чем больше сопротивлялось творение Карргля, тем сильнее смыкались стебли ловушки Хло. Заскрипела завязь, хрустнула коробочка, потекла желтая жидкость.

— Превосходно, — равнодушно сказал Аарль, развеивая творения кериконом.

И теперь Карргль действительно улыбнулся. Поклонился, как того требовал обычай, на что Хло ответил тем же.

— Внемли!

Слово прозвучало еще до того, как фейра успел разогнуться. Гегемон Бурон, противный и угрюмый старик, уже вращал руками, будто решаясь ударить Хло. Фейра задумался, судя по движениям, всего несколько вариантов — артог, бешеный вепрь или волколак. Судя по всему, последнего можно отмести. Слишком внушительной создавалась из небытия форма. Хло еще секунду следил за манипуляциями Бурона, и понял, что ему не имеет смысла тягаться со стариком, выставляя против аналогичное чудовище. Как бы не относился фейра к гегемону, он не мог не отметит превосходную технику оппонента. Близкоую к идеалу.

Поэтому Хло всего тремя быстрыми и отработанными движениями создал маленького зубастого кресла, отбросив его на землю рядом. Крысеныш, получившийся раза в полтора меньше, чем его собраться, обитавшие в дальних пещерах, тихонько пискнул и замолк. А фейра уже сотворил второго.

Длинные острые когти и тонкая мягкая шкура — они получались совсем слабыми, с возможностью хорошо ударить всего лишь раз. Но Хло этого было вполне достаточно. Потому что пока Бурон сотворял одного артога — теперь это стало окончательно ясно, фейра усыпал всю поляну вокруг десятками креслов.

Бурон лишь зло ухмыльнулся, опустив руки. Хло не сдержался и улыбнулся в ответ. Он знал, что высокомерный гегемон — приверженец старой школы, считающей, что победа должна быть красива и эффектна. Именно это и делало его уязвимым, потому что Бурон с пренебрежением относился к примитивным и простым формам при создании.

— Взять! — сказал старик артогу с таким самодовольством, будто не сомневался в своей победе.

Все три змеиные головы повернулись к Хло, яростно зашипев. Кряжистая лапа тяжело поднялась, но фейра уже взмахнул рукой. Кре́слы, словно проснувшись после долгого сна, с остервенением бросились на врага. Артог, несмотря на свое неуклюжее тело, славился невероятной ловкостью. Огромные змеиные головы с мощными челюстями перехватили креслов в полете. Хруст разламываемых костей, брызги горячей крови и трупы горных крыс уже летят на землю.

Но как бы ловок не был артог, у него всего лишь три головы. Креслы вспарывали толстую шкуру твари, отскакивали, набрасывались снова, умирали, но своего добились. Змееголовец истекал кровью, уже припав на одну лапу, а подопечные Хло, хоть тех осталось не так много, продолжали терзать чудовище.

— Достаточно! — Сказал Аарль.

Бурон скрипнул зубами, но все же склонил голову. И молодой претендент с удовольствием скопировал движение оппонента. Пусть старик злится, сколько ему хочется, после эона фейра не будет зависеть от его мнения, уйдя под власть сильнейшего правителя — отца.

— Внемли! — Задорно крикнул Веерик Хар Перль, троюродный брат самого Хло.

Это был самый легкий этап по всем эоне, только хотя бы потому, что родственники не раз и не два отрабатывали эту форму. Веерик сжал кулак и выбросил из него еще формирующегося в полете ворона, потом повторил то же самое с другой рукой, начав работать со скоростью паромщика, преследуемого разбойниками.

Хло ответил почти сразу, тоже став «выбрасывать» из рук птиц. Его выбор пал на сапсана. Сначала он хотел выбрать коршуна, но решил, что тот слишком большой по размерам и на его сотворение будет уходить слишком много времени. До подлинного мастерства в формах птиц фейре было еще далеко, но этот этап действительно стал самым легким из всего эона. Соколы сцепились в воздухе с воронами, перья полетели в разные стороны. Стаи все росли, ибо чародеи не думали останавливаться.

И надо сказать, что Веерик действовал быстрее. Собственно, на то он и был гегемоном, пусть и третьего, самого низшего порядка. Но хоть на творения Хло уходило больше времени, они были сильнее. Острые когти впивались в мягкое тело воронов, загнутый клюв ожесточенно терзал шею, крепкие крылья были по голове.

— Очень хорошо, — заключил Аа́рль Вол Дии́мер.

И противники обозначили прекращение соревнования между собой обоюдными поклонами.

Предпоследним в эоне был Нортин Эрль Клот, герой битвы при Утесе Лорентайл, самый опытный вояка среди всех родов, несговорчивый и упрямый. Его своевольного нрава боялись не только собратья, но даже эонары и гегемоны первого порядка. И именно теперь Хло смотрел в эти фиолетовые, темные, как объятая магией ночь, глаза. Ему казалось, что именно сейчас, когда не было применено ни одного заклинания, уже началось состязание.

— Внемли, — наконец сказал Нортин, неторопливо воздевая руку к небесам.

Хло понял все сразу. Не зря Эрль Клота именовали не иначе как Буреносный. Оставалось лишь задуматься, что сопоставить его силе. Вырастить высокое дерево он просто не успеет. Озера? Вода вообще пока давалась фейре очень тяжело. А что если?..

Использование верравийской магии, отличной от исконно тиирской, не поощрялось. Однако Хло не мог припомнить ни одного запрета в эоне на этот счет. Что ж, тогда выход был.

В любое другое время он бы не стал использовать это заклинание. Во-первых, его форма была сложной и витиеватой. Во-вторых, у фейры попросту не хватило бы запаса магических сил. В-третьих, призванный предмет весил явно больше самого претендента.

Но теперь, когда круг давал силы, искусность формы была не важна, а удерживать меч и не требовалось, Хло решил рискнуть. Наверное, движения казались чрезвычайно торопливыми и небрежными, но что поделать — там, наверху, уже набирала силу молния. Фейра закончил за долю секунды до того, как Нортин опустил руку. В двенадцати шагах от претендента возник двуручник, воткнутый в землю. Небрежный, грубый, словно созданный пьяным подмастерьем, но вместе с тем гигантский, если сравнивать с его создателем. Молния обрушилась с неба, но вместо Хло устремилась к мечу.

— Ловко, — только и сказал Нортин.

Гегемон опустил пальцы к земле и та, словно мельчайший песок, расступилась. Претендент сначала хотел призвать Защитную сферу, думая, что противник хочет использовать Шипы, но мысленно поблагодарил Матерь-природу, что не стал торопиться. Форма Зыбучих песков была наиболее простой и действенной, среди всех-магов земли. Многие путники попадали в такую ловушку, но вот когда напротив тебя чародей и он видит, что происходит, шансов на успех немного.

Наверное, многие, проходящие эон, могли растеряться. Фейра помнил, что в прошлом цикле трое из претендентов как раз погорели на Зыбучих песках. Но ведь они были простыми жителями Тиире, а никак не сыновьями эонара, на которых возлагались большие надежды.

Хло даже не стал создавать форму Левитации, заклинания сложного, чужого, но ему уже известного. Лишь развел ладонями в стороны, будто отталкиваясь от земли и применил Планирование. То, что известно и доступно каждому ребенку. Этим он показывал, как легко может нивелировать выпады гегемона.

Но Нортин и не думал сдаваться. Видя, что атака не прошла, он соединил ладони вместе, поднял и расцепил, разведя пальцы в стороны. Хло, на мгновение задумался, все же выбор против Града был большой, но решил вновь не изменять себе и пойти по самому простому пути. Редко кто среди сородичей использовал Окаменение — за короткий срок заклинание могло высосать из чародея все магические силы. Но в кругу силы гегемонов фейра мог себе позволить что угодно.

Крупные, величиной с яйцо птицы Брух, живущей на склоне Утеса Морских Слез, льдины бились о каменную статую, в которую превратился претендент. Уровень затрачиваемой силы ударил по кругу, некоторые из гегемонов скривились, но, казалось, ни Нортин, ни Хло не замечали этого.

— Хватит! — Встревоженно крикнул Аарль.

Хло выждал, когда поток градин иссякнет и только потом снял Окаменение.

— Ты неплох, — негромко сказал Нортин, поклонившись, — значительно лучше, чем отец в твои годы.

Хло заметил, как эонар, стоявший неподалеку, покраснел. Фейра отвесил неторопливый и полный почтительности поклон.

— Благодарю вас, гегемон. Эти слова честь для меня и моего отца.

— Хватит вам трепаться, — сказал последний соперник претендента, Шарли Куд Нарги, — давайте уже заканчивать.

Нортин на эту фразу лишь улыбнулся. Шарли был его старым приятелем и мог выражаться и гораздо жестче в адрес Буреносного. Для Хло вообще было большой загадкой — для чего Куд Нарги пошел в гегемоны. Этот задира и острослов меньше всего походил на хранителя традиций и обычаев фейр. Да и в создании законов он тоже замечен не был. Шарли мог бы стать неплохим эонариком — претендент знал, что за него, будь, его воля, встало бы пару родов. А там, чем Мгла не шутит, и до эонара недалеко.

— Внемли!

В воздух поднялась пыль, частички травы, мелкие камешки. Плотная стена бури стала надвигаться на претендента. Хло вдруг понял, что не знает этого заклинания. Отчасти было похоже на Штормовую стену и Циклон, но не то, все не то. И вместе с тем размышлять стало уже совсем некогда. Претендент вытянул в сторону обе руки, собирая всю силу, что находилась вокруг, и ответил своей формой.

Он сам не понял, что именно сотворил. Хло давно работал с магией Воздуха, даже можно сказать, выделял ее среди прочих других, но получившееся удивило даже его. Воронка, но идущая не от земли, а от самого творца, что вытягивалась в сторону Шарли. Она перебивала плотную пыльную завесу, что накрыла все вокруг и вместе с этим не давала причинить вреда своему создателю. Претендент видел, как воронка растет, а Куд Нарги все больше нервничает.

Наконец гегемон сбросил свою завесу, успев возвести огромный воздушный щит, пытаясь отбить контратаку Хло.

— Претендент, ты должен был показать свои возможности, а не наносить вред соперникам, — хохотнул Аарль Вол Диимер, кериконом развеивая формы.

Все остальные, стоящие в кругу тоже заулыбались, да и сам Хло счастливо заозирался.

— Что это было? — Склонившись в поклоне, тихо и смущенно спросил Шарли так, чтобы никто не видел.

— Не знаю, гегемон. Просто импровизация.

— Вошел в гармонию с тем, что вокруг… — Громко завел Аарль…

— Создавал творения Леса, сотворил Зверей и Птиц… — вторили ему братья по кругу.

— Познавал силу Природы и услышал звук Ветра, — хором ответили все фейры вокруг.

— Я познал себя, — дрожащими от волнения губами, хоть этот эон и был закончен, сказал Хло.

— Поздравляю тебя, Хлоэ́рль ХарИ́тон Ле́рли. Ты прошел этот эон, и завтра на рассвете встанешь на путь последнего.

Теперь, когда все закончилось, вокруг стало твориться какое-то безумие. В считанные секунды толпа обступила Хло, начала трепать, бить по плечу, шутить, смеяться. Даже некоторые из гегемонов: и тех, что стояли в круге, и тех, что были за ним, добродушно шутили насчет претендента. Отцу стоило огромного труда вытащить из цепких рук излишне доброжелательных зевак.

— Ты показал себя очень достойно, — сказал эонар.

— А временами выглядел и вовсе намного лучше, чем его отец в твои годы, — насмешливо сказала подскочившая Коя, сестра Хло.

— Когда-нибудь твой язык сослужит тебе дурную службу, — сурово сказал фейра.

— И что, меня не допустят до прохождения эона? — Поинтересовалась девушка.

— Коя, ты знаешь, что женщины не проходят эоны, — ответил ей Хло.

— Вот именно что. Самое страшное, что могло со мной произойти, уже случилось. Я фейра-женщина. Вот говорят, в Империи любой может стать правителем, невзирая на пол.

— Посмотри, что с ними происходит. Сплошной упадок и деградация, — ответил отец, — они забыли свои корни, погрязли в разврате.

— И заодно завоевали и присоединили к Верравии Тиире.

Эонар замолчал, потому что это была больная тема. Хло постарался скрыть смешок. Сестра у него была такая, что ей палец в рот не клади. К тому же еще и умная. Она могла стать гегемоном при должном упорстве, вот только законотворчество и соблюдение традиций навевали на Кою смертельную скуку. А в эонары или хотя бы эонарики ей путь заказан ровно по той причине, о которой Коя и говорила.

Благо разговор не перерос в крупную ссору, как и всегда, когда отец и дочь начинали спорить о вещах, в которых не собирались друг другу уступать. Их встретил лес, густой, шумный, живой, за которым не было видно ничего. С пальцев эонара сорвались золотистые искры, что пролетев, коснулись листвы. И ветви расступились, обнажая лесной город, построенный на деревьях. Крупные мощные стволы были облеплены домиками на разных ярусах, соединены между собой подвесными мостами, и освещены яркими крыльями летающих фей (от которых и пошло название самих фейр).

Здесь, на Тиире, в объятиях Леса, маленький народ был силен как никогда. Воюй имперцы честно, они никогда бы не покорили фейр. Но подлые люди стали уничтожать их дома, жечь леса, осушать болота. И тогда эонары решили, что лучше сохранить свою обитель, став несвободными, чем показать собственную силу, но потерять кров.

И в то же время Хло не мог сказать, что относится с ненавистью ко всем имперцам, как остальные его соотечественники. Люди ему были как минимум любопытны. И магия их представлялась совершенно другой, завязанной исключительно на стихии, а не на формы и природу, как у фейр. Хло думал, что не родись он на Тиире, то обязательно стал бы изучать магию, только уже имперскую.

— Ну что? — Мать, лазуревоглазая фейра с роскошными большими ушами, на которые украдкой заглядывались все мужчины рода, встретила их у хижины.

Она не ходила на эоны. Слишком переживала и волновалась даже за чужих детей — возмущала магическое поле природы — что уж говорить, когда этот этап должен был пройти ее сын.

— Он прошел, — с гордостью сказал отец.

— Еще как прошел, ты бы видела! — Влезла Коя. — Уделал старика-Бурона как тупоголового подростка из лесов Низовья! И Шарли посадил в лужу! А как сражался с Нортином! Эх…

— Ты в порядке⁈ — С тревогой спросила Хло мать, а пространство вокруг нее уже начало потрескивать от копившейся, но не находящей свой выход силы.

— Наланта, конечно он в порядке. Еще никто не умер при прохождении эонов. Круг не допускает такого.

— Ага, только покалечились, — беззаботно ответила Коя, но тут же получила подзатыльник от брата, — айя… Ты чего?

— Со мной все в порядке, — сказал Хло матери.

— Ну хорошо. Тогда через полчаса чтобы все были дома. Я приготовила хвощевый суп, а Олкри принесла с дальней поляны жимолость.

— Отдохни сегодня как следует, — сказал отец, — завтра предстоит тяжелый день. И не забивай себе голову тревогами и заботами. Твой разум должен быть предельно чист…

— Думаю, с предельно чистым разумом проблем не будет. — Сквозь зубы проговорила Коя, как только родители удалились. — По-другому и никак, если жрать все время одну траву.

— Нельзя познать природу, убивая живых существ. Ты же знаешь.

— Фигня это все. Знаешь, настанет время, и я сбегу отсюда в Ильтерстоун. Наймусь в охрану к какому-нибудь купцу или стану наёмницей. Отправлюсь воевать, посмотрю другие земли, разбогатею, в конце концов. А уже потом, приеду сюда, знаменитее чем этот треклятый Нортин. И все будут с обожанием смотреть на меня, даже дурацкие эонары.

— Какая же ты еще маленькая, — с теплотой сказал Хло.

— Конечно, все вам маленькая. Никто не воспринимает меня всерьез, а вот я всем докажу. Еще увидишь!

— Что там этот недомерок должен увидеть? — Раздался позади гнусавый голос.

Хло повернулся, вскидывая руки в защитной форме. Барши Кро Легру стоял вместе с тремя молодцами из своей банды, презрительно глядя на брата с сестрой. Он был ненамного старше Хло, но уже прошел эоны и именовался воином. Барши всегда задирал сына эонара, но делал это исподтишка, не выходя в открытую конфронтацию.

— Завтра я пройду последний эон, и тебе придется отвечать за свои слова.

— Если пройдешь, — злорадно усмехнулся Кро Легру, — там не будет папочкиных помощников.

— Хло сам прошел все испытания, без чьей-либо помощи! — Вскинулась Коя.

— Твоей сестре не помешало бы поучиться манерам. Думаю, займусь этим в ближайшее время.

— Ах ты, — Хло вытянул руки.

— Только тронь меня, выскочка. Ты всего лишь мальчик, а я мужчина, вот и не забывай об этом…

— Клянусь матерью-природой, как только я пройду эон…

— Прежде пройди, — усмехнулся Барши Кро Легру, и с видом наигравшегося дикого кота лениво махнул своим сопровождающим и пошел прочь.

— Не стоит тебе лишний раз задирать его, — с ненавистью глядя вслед их недругу, пробормотала Коя.

— Да я тут причем? Ты же сама видела.

— Барши точит на тебя зуб, а после сегодняшнего дня…

— А что произошло такого сегодня?

— Не хотела говорить, чтобы не волновать лишний раз, но, — младшая сестра заговорщицки оглянулась и продолжила шепотом, — после того, как ты одолел Нортина…

— Не одолел, а лишь прошел его испытания.

— Не перебивай! После того, как ты одолел Нортина, к отцу подошел глава рода Та. Я стояла рядом с ними, потому все слышала. Он сказал, что ты достойный сын и бла-бла-бла. Но суть-то в чем. У него есть три младших рода без правителя.

— Я слышал об этом, — спокойно сказал Хло, — Барши Кро Легру встанет над ними.

— Скорее Тайнори увидит вновь свой нос целым.

— Коя!

— Ну вот, слушай. Он и правда признавал семью этого недоноска выше других. И хотя ничего не говорил в открытую, ходили слухи, что именно Барши станет эонариком. Но он сказал отцу, что, когда ты пройдешь последний эон, он призовет править тебя младшими родами Та. Понимаешь, почему так взбеленился Барши?

— Это чудовищный позор, как для него, так и для его семьи.

— Вот именно. Поэтому тебе надо ждать какой-нибудь гадости от этого слизняка.

— Не обижай слизняков, сравнивая их с Барши.

— Все тебе весело! Ты же знаешь этих Легру. Они не остановятся ни перед чем ради достижения цели.

— Они не могут мне помешать на последнем эоне. Ты же знаешь.

— Хотелось бы мне на это надеяться. Пойдем, а то чего доброго мать опять «искрить» начнет, что ее мальчик куда-то запропастился.

Хло лишь улыбнулся в ответ. И они отправились наверх, на третий ярус — где жили лишь самые важные семьи родов. В хижине, как и всегда, на ужин собралось множество гостей. Байджа Тер Бларт, как раз из того самого младшего рода Та, не сводила взгляда с Хло всю трапезу. Это еще хорошо, что он не прошел эон, а что будет потом? Она же от него не отстанет. С другой стороны, если он станет эонариком, то ему будет нужна жена.

Фейра лишь изумился своей прагматичности. Надо же, у себя в фантазиях он уже женился на Байдже, возглавил младшие рода Та, лишь только полновластным эонаром еще не стал, а между тем предстояло самое сложное. К слову, Хло, конечно же, знал почти все о последнем эоне. И он для него был гораздо легче, чем предыдущий. Тут все оказывалось завязано на внутренней концентрации, а этим претендент владел в совершенстве.

И все же фейра нервничал. Завтра решалась его судьба, даже не столько его, а всего рода. Единственный наследник славного эонара должен был, если не превзойти отца, то быть не хуже его. И Хло хотел, чтобы так случилось.

Он лег спать сразу после ужина, но ворочался до самого утра, то ненадолго забываясь, то просыпаясь не в силах более сомкнуть глаз. И перед рассветом, когда отец поднялся на ноги, Хло уже стоял снаружи в той же самой повязке, полный решимости и уверенности в своих силах. Постепенно к их хижине по деревянным помостам стали подтягиваться остальные фейры. Женщины ободряли словами, а мужчины трогали за плечо, после чего прикладывали руку ко лбу — знак уважения, которого, как казалось Хло, он был не достоин.

И наконец все двинулись в путь. Отец шел впереди, Хло за ним, а остальные на некотором удалении. Все были сосредоточены и молчаливы. Даже Коя вопреки своему взбалмошному характеру хмурила свою приятную мордашку. Они прошли по тропе Возлюбленных, но не к поляне, как вчера, а дальше, к священному мысу Успокоения, который своим острым шпилем разрезал самые резвые ветра. Все гегемоны во главе с Аарлем Вол Диимером уже стояли, образовав круг. Здесь отец остановился, а Хло пошел дальше, провожаемый сотней пар глаз.

— Некто Хлоэрль Хар Итон Лерли пришел, чтобы пройти последний эон, — дрожащим голосом произнес фейра.

— Подойди, — ответил гегемон, — встань на мыс. Надо чтобы ты видел воду.

— Я вижу.

— Стой и внимай. Слушай шепот ветра, дыхание реки, песню облаков, дрожь земли. Ты становишься одним из нас, черпаешь силу Матери-природы извне. Внимай!

Хло услышал стук керикона о землю, и его тело будто схватило тысячи рук. Перед ним вспыхнуло синее пламя, от которого шел нестерпимый жар, а голоса стали приглушеннее.

— Это твой личный круг силы. Тебе предстоит войти с ним в гармонию, обуздать ту мощь, что дает нам Матерь-природа. Или хотя бы продержаться до заката. Тогда мы вернемся. Но ни в коем случае не выходи за пределы круга. В этом случае твой эон будет считаться проваленным.

И наступила тишина. Чудовищная, всепоглощающая, в которой был слышен только хруст выворачиваемых суставов. Сила не хотела подчиняться, сосуд для нее оказался слишком мал, но Хло не сдавался. Чтобы как-то отвлечься он проворачивал в своей голове десятки форм, как уже когда-то созданных, так и попросту им задуманных. Фейра пытался отрешиться от земного тела, слиться с окружающим, как было сказано в самых древних заветах, но его лишь сводило судорогами конечности. И вот когда претендент уже почти смирился с болью, стал тихонечко скулить, не в силах более сдерживать муки внутри, неожиданно стало легче.

Хло вдруг различил маленькую певчую птицу в небе, услышал, как перешептываются деревья, чуть касаясь листвой друг друга, почувствовал, что в трех лигах от него расцвела яблоня, роняя свои белоснежные лепестки в высокую траву. Фейра вдруг осознал себя не просто случайным свидетелем, а частью всего этого. И вот именно тогда боль отступила.

Он стоял на мысе, обласканный Матерью-природой, полный любви ко всему сущему и успокоенный в своих терзаниях. Все тревоги отошли на второй план. Хло с интересом наблюдал за новым миром, тем, что был перед ним каждый день, но открылся только теперь.

Претендент отметил для себя, что теперь уже вечер. Солнце обжигало верхушки вековых деревьев, окрашивая их в желтые цвета, неумолимо клонясь к горизонту. Ветер стал более свежим и больше не опалял своим жаром. Цикады начинали заводить свои песни, точно готовясь к буйному ночному представлению.

Хло улыбнулся. Всего лишь пара часов, и он станет полноправным членом рода. Вскоре его нарекут эонариком, и он станет вершить судьбы фейр. Судить, разрешать противоречия, наставлять на истинный путь, одним словом — править. И пусть таких как он, предводителей младших родов, много — это первый шаг в его жизни. Причем такой, какой дается не каждому.

Фейра совсем замечтался в своих грезах, оттого не сразу услышал, как некий знакомый и одновременно противный голос зовет его.

— Вот ведь дурень. Может, он умер уже?

Хло повернул голову и увидел Барши Кро Легру с парой своих прихвостней. И все бы ничего, но последние крепко держали в руках Кою.

— Отпусти ее! — Крикнул претендент.

— Или что, ты покинешь круг силы и покажешь, на что способен? Ой, боюсь, боюсь, — испуганно закрыл глаза Барши. А потом уже добавил своим настоящим тоном, — только в этом случае, малявка, ты не пройдешь эон. И не видать тебе эонарства. Никогда!

— Ах ты, с…

— Какой ты стал разговорчивый. Надо же. Ну ладно, я бы с тобой еще поболтал, но меня тут ждет чудесная фейрочка, у которой еще не было настоящего мужчины.

Он махнул рукой своим прихвостням, и те потащили все так же молчащую Кою прочь, в сторону воды.

— Стой! Нет, нет!!

Вечерняя прохлада заставила его содрогнуться, ибо в круге было гораздо теплее. Хло ступил на стылую вечернюю землю, а в руках его уже плясала разрядами форма Молнии.

— Какой же ты дурак, — Барши обернулся, насмешливо скалясь и почему-то даже не думая убегать.

Его соглядатаи придурковато улыбались и… Коя. Она тоже обнажила свои белоснежные зубы.

— Ты что, правда подумал, что мне интересна эта малолетка? Что я пожертвую своим именем из-за нее?

— Но ведь… — застыл Хло.

— Ты вышел из круга силы, что создали гегемоны. Ты не прошел эон, тупой выскочка. И ты никогда, слышишь, никогда не станешь эонариком. Это все, что мне было нужно. Данел, снимай с себя эту личину, всю силу из нас вычерпал.

Только теперь фейра заметил едва различимый голубоватый шлейф у ног, проходящий через каждого. Слабый, ученический, который нельзя было сравнивать с творениями настоящих чародеев, но все же это был настоящий круг силы. «Коя» на мгновение покрылась дымкой и почти сразу обрела свой настоящий облик — худого фейры, с вытянутой шеей. Того самого Данела Ке Батела.

— Мразь, — только и сказал Хло. Внутри него все кипело, а руки сами собой поднимались на уровень глаз.

— Ты не посмеешь, мальчишка! — В крике Барши послышались истерические нотки.

Но форма уже была создана, и Хло лишь протянул руку. Кро Легру метнулся за спину своего товарища, именно в которого и угодила молния. Фейра упал на землю, живой, но оглушенный, а незадачливый претендент продолжал осыпать обидчиков заклинаниями. Прогрохотал Камнелом, сбивая с ног одного из соперников, мгновенно выросли из земли Терновые шипы, ударились в Защитный купол те самые градины, что применял днем раньше Нортин.

Хло чувствовал, как постепенно силы покидают его. Он теперь тратил собственную энергию, восстановление которой происходило очень медленно. А вот его недруги, несмотря на явно защитную стойку и слабо выраженные формы, лишь собирались атаковать. Круг силы — есть круг силы.

Претендент выбросил чужеродное заклинание, незнакомое ни Барши, ни его прихвостням. Оно называлось Клинки Света. Со слабенькой формой и небольшим количеством вложенной энергии, но Защитный купол дрогнул и исчез. Вот именно сейчас, когда враги опешили, надо было добивать, но Хло понял, что полностью истощен.

И Барши осознал это. Испуг в его глазах исчез и вместо него там поселилась нагловатая уверенность в собственном превосходстве.

— Напряглись! — Крикнул он своим, впитывая энергию и рукотворя форму.

Хло узнал заклинания по первым движениям — Воздушный молот. Тупо и мощно, именно так привык накладывать чары Барши. И претендент даже создал Воздушный щит или нечто на него похожее.

Кро Легру хоть и с трудом, но пробил форму Хло. Прежде чем Щит исчез, он смог перенаправить удар Молота в сторону головы. Тот скользнул по лицу, обагрив его кровью, и оглушил претендента.

Если бы они сошлись один на один, то сын эонара смог отразить атаку. Но теперь, полностью обессиленный, противясь воле не просто чародея, а фейры, за которым стоял круг силы, Хло ничего не мог противопоставить.

Небо окрасилось в черный цвет, звезды вдруг погасли, а земля вжала в себя маленькое существо. Хло знал, что еще не умер, чувствовал соленый вкус крови на губах, хотел взяться за саднящее ухо, пытался дышать отбитой грудью и слышал…

— Мы так не договаривались, — послышался голос, принадлежавший явно не Кро Легру, — ты сказал, что мы выманим его. Но не говорил, что убьем! Представляешь, что с нами сделают эонары? Закон категоричен в этом плане.

— Хватит дергаться, — это уже Барши, — он живой. Видишь, дышит.

— Придурок, ты оторвал ему ухо. Смотри! А если бы он не выставил Щит?

— Еще раз назовешь меня придурком — ляжешь вместе с ним!

— Барши, ты ему ухо оторвал!

— Э… Лишь часть. Ничего, ему так даже лучше.

— Нам конец. Этого просто так не оставят!

— А что если… Это он напал на нас?

— Наше слово против его. Тоже не очень хорошо.

— А если он не сможет говорить?

— Я ему язык вырезать не буду!

— Да причем тут это, кишья башка⁈ Применим Безмолвие!

— Это временная форма. Через несколько часов, максимум через пару дней заклинание спадет, он вернется и все расскажет.

— Значит, сделаем так, чтобы это произошло не через несколько дней. Вставайте в круг, мне нужно больше энергии.

— Мы и так отдали тебе много…

— Вставайте!

Голос Барши задрожал, в нем слышались истерические нотки и отчаяние. Судя по тому, что все притихли, это возымело действие.

— Еще! Больше, мне нужно больше!

— Барши… — Жалостливо произнес кто-то из фейр.

— Больше!

Хло ничего не почувствовал. Он просто понял, что произошло нечто плохое, когда голоса стали еще тише, будто перед ними лежал покойник.

— Вроде ничего.

— Да нет, должно было сработать. Видел это сияние?

— А чего он тогда не реагирует?

— А как ему реагировать, дубина ты эдакая.

— Он живой, — снова раздался голос Барши, — это самое главное. Теперь надо успеть первыми сообщить, что некто, не прошедший эон, напал на нас.

Раздалось шлепанье босых ног, и снова все стихло. Ночная мгла обступила фейру со всех сторон, с недоумением косясь на лежащего на земле малыша, и явно не знала что делать. А Хло, обессиленный, поверженный претендент на прохождение эона, лежал на холодной траве, и слезы, помимо воли, катились из его огромных глаз.

Тиире называли крохотным полуостровом на восточном материке Верравии, но он таким не являлся. Возможно, все дело в том, что сама Империя была чрезвычайно огромна. Так или иначе, но Хло шел уже пятый день, поднимаясь на ноги еще перед рассветом и ложась спать, когда на небо высыпали последние звезды.

Пути было два: по суше, где через двести лиг начинался разбитый тракт и уже попадались жилища людей, и по воде, через Синельное море. Фейра выбрал вторую дорогу и, судя по свежему соленому ветру и крику чаек, был уже относительно недалеко. Где-то здесь люди построили гавань для своей торговли. Ни сам Хло, ни никто из известных ему родов сюда не захаживал. Фейры, истинные фейры, а не то отребье, что шастало по городам, довольно подозрительно относилось ко всему, чем занимались люди.

Хло скривился. Получается, что теперь он и есть то самое отребье, раз держит путь в один из имперских городов. Мечты на эонарство канули в небытие. Более того теперь обратного пути у него попросту не было. Закон принятый гегемонами, за исполнением которого следили эонары, был суров — напавший на сородича без веской причины изгоняется. Проклятый Барши выставил все так, что Хло подло атаковал его и товарищей.

И куорк с тем, что Хло вышел из круга силы гегемонов. Да, он не прошел эон, что означало — ему теперь никогда не стать эонариком, а после эоном. Но даже в этом случае он мог жить среди своих. Как обычный член общества, непривилегированный лидер или боец. Но не после всех наговоров…

Глаза фейры наполнились слезами, когда он вспомнил, как Коя кричала и рвалась к нему, когда он уходил. Ее держали сородичи, чтобы она не натворила глупостей. Отец стоял там же, понурив голову и состарившийся на десять циклов за один день. Мать… хорошо, что она это все не видела. Хло даже не предполагал, что будет с ней.

Он остановился, потрогав горло. Вроде, нормально, не болит. Попробовал произнести хоть что-нибудь, но не получилось даже прохрипеть. Безмолвие всегда считалось игрушкой, забавой, которую кидали друг на друга дети или мужья на жен в пылу ссоры. Но настоящая форма, наложенная благодаря кругу силы, — это уже очень серьезно.

Барши был прав, обычно Безмолвие длилось пару дней, но вот прошла уже почти неделя, а лучше Хло не становилось. Изредка казалось, что ему удается издавать какие-то звуки, но до слов дело не доходило. И это затрудняло дальнейшее путешествие. Как сесть на корабль лесному жителю, что ни разу не выбирался дальше собственной рощи, который к тому же не умеет разговаривать?

Фейра добрел до скалистого выступа, под который, вильнув, уходила дорога. Отсюда уже открывалась бухта Спокойствия, а еще дальше и само Синельное море. Хло не стал восхищаться красотой природы, сейчас его прагматизму удивился бы даже сухой на эмоции гегемон-Бурон. Но у изгнанника не было времени восхищаться родным краем и одновременно скорбеть над тем, что придется отсюда уплыть.

Хло деловито обшарил взглядом посудины, что стояли в бухте. На мелкие лодчонки он внимание не обратил, а вот два больших, как он считал, корабля, представляли интерес. Фейра не смыслил в морских делах, но, по его мнению представлялось так: чем больше свернутых платков на длинных, вбитых в дно деревяшках, тем судно внушительнее. Исходя из такой логики, он выбрал самое выдающееся.

На спуск к бухте на маленьких босых ногах ушла еще треть дня. Наконец, уставший, голодный и хмурый Хло оказался у причала. Здесь при лучах закатного солнца он еще раз придирчиво оглядел корабль и остался доволен. Куда бы ни плыла эта гигантская лодка, она должна направляться в один из больших имперских городов.

— Что, малыш, нравится мой корабль?

Хло повернулся и увидел толстого бородатого человека с трубкой во рту. Выглядел тот довольным, горделиво засунув пальцы за ремень и раскачиваясь с пяток на носки. Фейра утвердительно кивнул, после чего показал на себя, а потом на корабль.

— Хочешь такой же? — Рассмеялся человек.

Пришлось отрицательно помотать головой, повторить все то же самое, после чего изобразить ладонью качание волн.

— А, так ты хочешь отправиться в путешествие? — Догадался капитан и, получив утвердительный кивок, продолжил. — Вынужден огорчить тебя, малыш. Это судно коммерческое. Мы перевозим шелк. Наместник одного из варварских островов хочет украсить свой замок. Поэтому и попутчиков не берем. Да и неинтересно тебе будет. Это же жалкий Тойрин, а не Ильтерстоун или Эльда. Народ там дикий, невежественный.

Хло опять показал на себя, корабль и вытащил из-за пазухи припасенный кусок коры агатового дерева.

— Ого, ты хоть знаешь, что это у тебя?

Пришлось кивнуть.

— Слишком дорогая плата, чтобы доплыть до такой дыры как Тойрин.

Хло вытянул палец, показал себе в рот, потом сложил ладони и положил их под щеку, делая вид, что спит.

— А… Еще еда и постель.

Вновь утвердительный кивок.

— Знаешь, малыш, я не плохой человек, — замялся капитан, — поэтому скажу тебе сразу. Сколько я сюда плаваю, никогда не обменивал у фейр их богатства на всякие бусы и амулеты Земли, которыми пичкают вас имперские маги. Поэтому сразу скажу. То, что ты предлагаешь, слишком большая плата. Да и Тойрин не самое лучшее место для вашего народа. Фейр там не жалуют. Но это полбеды. Остров наводнен таоками, а они народ… своеобразный.

Капитан болтал еще и еще, пытаясь отговорить Хло от дальнего путешествия, но фейра для себя уже все решил.

— После Тойрина, мы сходим к Безлюдным островам, а уже потом отправимся в Ильтерстоун. В столице найдется место каждому. Так и быть, я возьму тебя с собой, если обещаешь вести себя как мышка.

Но Хло лишь замотал головой. Он вложил всю свою энергию, что не тратил пять дней, создал мысленно форму, не прибегая к помощи рук, и наложил поверх своего Безмолвия.

— Той… рин, — удалось произнести ему.

— Так ты разговариваешь? Ну что ж, Тойрин, так Тойрин, — обнял его за плечи капитан, косясь на кусок агатового дерева, — пойдем, я покажу тебе твою каюту.

Хло шлепал по разбухшим от морской воды доскам порта и думал о плане, который родился с минуту назад. Он не прошел эон у себя на родине, не мог считаться настоящим воином. Но в Империи, тем более на варварском острове, об этом не известно. Он может стать там сильным магом, а таоки как раз помогут ему в этом.

Скрип весел в уключинах и плеск волн прервал его мысли. Хло посмотрел на берег Тиире, его глаза наполнились слезами, но лишь на секунду. В следующее мгновение фейра отвернулся в сторону моря и приближающегося корабля. Он потерял эту родину и теперь ему предстояло обрести новую.