Две последующие недели отложились в памяти постоянной спешкой. За все это время он ни разу не рискнул поговорить с дедом — да и что они могли друг другу сказать? Удивительное состояние, когда ты знаешь и можешь заведомо больше того человека, которого всегда считал образцом.
Заседания и встречи следовали одно за другим, по рабочим группам, пленарные, в узком кругу, тет-а-тет, неформальные и бог знает еще какие. При этом Васю не расшифровывали, но настойчиво вводили в курс дела и он уже потерял счет инструктажам и ознакомлениям с материалами грядущего Андского пакта и технического соглашения Перу-СССР. Информации в голову запихали столько, что она грозила лопнуть, а Вася мечтал хотя бы ночь провести в Касигуаче. И начал понимать, почему Че предпочел удрать с министерской должности обратно в партизаны.
Наверное, так чувствует себя белье в стиральной машине — две недели Васю накручивали, полоскали мозги, выжимали досуха. Заодно ему успели пошить два приличных костюма, выдали кучу галстуков и полдюжины рубашек и в довершение всего — перуанский дипломатический паспорт. Как едва успел попросить Вася, на имя Карлоса Уанка Суксо.
В этой круговерти он прочитал два наконец-то добравшихся до него письма Исабель и отметил, что с каждым разом они становятся все суше и суше — не случился ли там еще какой Дебре? И вообще, если ты любишь женщину, будь любезен уделять ей внимание, даже если ты на другом конце мира.
Но первая свободная минута, чтобы написать обстоятельное письмо, выдалась лишь в самолете, которым его отправили в Гавану. А самолет точно не лучшее место для писем — и трясет, и тесно, и как ты ни крутись, сосед так или иначе заглядывает через плечо. Оставалось утешаться тем, что из Гаваны в Москву он наверняка полетит через Париж. В конце концов, как совладелец Llama y Vicun’a, он должен хоть изредка на фирме появляться.
— А ты заматерел, Chico! — обнял его Пинейро прямо у трапа.
И снова закрутилась бешеная карусель — Фидель, Рауль, Селия, Барбароха… Вася десять раз проклял свой длинный язык — все хотели связаться с мифической группой в СССР — и по мере сил уклонялся от обещаний. В небольшую виллу недалеко от берега океана ежедневно приезжали высокие и не очень гости, команданте и дипломаты, разведчики и советники.
В один из вечеров к нему, на веренице «козликов» примчался Фидель. Еще до того, как вошел сам Главнокомандующий, в дом деловито забежала его овчарка, вильнула хвостом, приветствуя Васю и уселась в углу.
Фидель обнял касика, расспросил про Че и Аргентину, про Боливию и Торреса, про Перу и Веласко, где-то соглашаясь с оценками, где-то начиная спорить. Идея Андского пакта и вовлечения в него сперва Чили, а потом Аргентины, Эквадора и Колумбии весьма увлекла Кастро. Он даже разразился целой речью о континентальной революции, но через пятнадцать минут озверевший Вася попросту дернул его за рукав, вернув с небес теории на землю практики.
— Свободная экономическая зона это прекрасно, гидростанция как стержень, на который нанижется все остальное, тоже… Но мы не вытянем по финансам, слишком много надо вкладывать здесь, — жестикулировал потухшей сигарой Фидель. — Разве что оружие, мы сейчас перевооружаемся на советское, у нас много старого…
— Да оружия как раз хватает. И старого не надо, оно обычно сложное, а научить парня с гор управляться с «калашниковым» куда проще. Так что если сможете замолвить словечко насчет соглашения СССР с Перу и поставок автоматов, будет просто отлично.
— Ты уверен насчет парня с гор?
— Конечно. Вон, посмотри, кто им воюет — Вьетнам, Китай, арабы, то есть страны с невысоким уровнем образования, где большинство новобранцев от земли.
— Ладно, Chico, попробуем. Насчет денег для милисианос…
Вася поднял ладонь:
— Пока обходимся. Есть источники.
— Ну так потребуется больше, если вы развернетесь на несколько стран.
— Все так, Фидель. И на этот счет есть у меня одна идейка. Как звали того парня, что сфотал Че на митинге?
— После взрыва «Кубра»?
— Да, с патлами и в берете.
— Альберто, мой личный фотограф.
— Права на фото принадлежат ему?
— Хочешь забрать их? Это слишком по-буржуазному, Chico!
— Почему же. Использование в социальных и революционных проектах — бесплатно, а кто собирается выпускать майки или значки на продажу — пусть отчисляют.
Фидель заржал:
— Да кто их будет покупать!
— Даже не сомневайся, — прихлопнул его по руке Вася, — я раскручу это дело.
— Ну смотри, Chico, я поговорю с Альберто. Еще просьбы есть?
И Вася, страдавший в рубашках-галстуках-костюмах попросил цивильной одежды. Самой простецкой — джинсы, куртка, мокасины. И получил от Фиделя аксессуары к костюму — часы «ролекс» и ручку «паркер».
— Бери-бери, советские чинуши оценят. А насчет одежды сделаем.
Перед самой отправкой Васю постигло дичайшее разочарование — он надеялся, что полетит через Париж, но нет, Аэрофлот уже запустил полеты на ИЛ-62 с промежуточной остановкой в Рабате. Это настолько выбило касика из колеи, что он буквально закапризничал и наотрез отказался лететь в костюме. Отправить в обычной одежде практически официального представителя Континентальной Революции никто не рискнул, но в голову Пинейро пришла спасительная идея.
И к трапу с шиком подвезли молодого парня в оливково-зеленой униформе с черно-красными ромбами команданте на плечах и рукой на перевязи.
Его передали на попечение экипажу, стюардесса довела до мягкого кресла, куда Вася плюхнулся и наконец-то выдохнул. Слева, от окна на него с любопытством посмотрели соседи — советские морские офицеры, капитан первого ранга и лейтенант.
Пока готовились ко взлету, Вася с ностальгией осматривал этот действительно новый самолет и те привычные в будущем мелочи, которых ему не хватало раньше — вентиляцию, кнопку вызова бортпроводника, местное освещение.
Мимо пару раз, проверяя наличие пассажиров, прошли улыбчивые девушки в голубой униформе, закончили все формальности и самолет вырулил на старт.
— Вы учиться или деловая поездка? — спросил лейтенант на неожиданно хорошем испанском.
— Скорее, деловая, — улыбнулся Вася. — Меня зовут Карлос Уанка, но обычно называют Уасья.
— Уасья? Это почти Вася! — расцвел каперанг после того, как ему перевели знакомство. — Вы кубинец?
— Ммм… Перуанец.
— Перу? — удивился лейтенант. — Хм… Команданте… Рука на перевязи… А вы, часом, не из тех перуанцев, кто воевал с Че Геварой в Боливии?
— А вы, часом, не из Аквариума? — вернул пас касик.
Все трое засмеялись.
— Смотри-ка, — шепнул лейтенанту каперанг. — Даже клички знает!
И тут же предложил, через переводчика:
— Ну что, по коньячку за знакомство?
До коньяка дело дошло позже, после взлета, когда стюардессы развозили напитки. На испанском с вкраплениями русских и английских слов трое обсуждали агрессивную политику империалистических стран и маоистского Китая, прославляя миролюбие Советского Союза. Вася аккуратно навел на «теорию домино» и дальнейших подвижек в Азии, но тут каперанг высказал свое «фе» Джону Фостеру Даллесу:
— Да чушь эта теория! Никакого домино не будет, если не созрели предпосылки!
— Неужели? — решился на маленький вброс Вася. — Ну давайте проведем мысленный эксперимент. Предположим, Советский Союз затеет крупные военно-морские учения в Северной Атлантике. Каковы, по вашему мнению, будут ответные действия Великобритании?
— Очевидно, они выдвинут в район учений одну или обе авианосные группы, смотря по наличию.
— А если британские авианосцы будут сильно и надолго заняты, что сделают аргентинские военные, которые спят и видят свой флаг над Мальвинским архипелагом?
— Высадятся! — выдохнули оба офицера.
— Вот вам и домино в чистом виде, — резюмировал Вася.
Стратегические разговоры закончились после промежуточной посадки в Рабате, когда Васю буквально похитили стюардессы (не иначе, лейтенант, когда ходил в туалет, сболтнул про сподвижника Гевары).
А как выглядит Че, а где он, а что у вас с рукой…
— Ерунда, бандитская пуля, — ляпнул Вася, вызвав ахи и вздохи. — Да нет, в ухе ковырял и вывернул.
Юля, самая молодая, прыснула, остальные через несколько секунд последовали ее примеру.
— Девочки, а откуда вы так хорошо испанский знаете?
— А у нас почти все выпускницы иняза.
— Иняз? И в стюардессы? Как это? — Вася не так представлял себе карьеру выпускниц института имени Мориса Тореза.
— Да повезло, наверное, — ответила Юля. — Зарплата хорошая, возможность мир посмотреть… Ой, нам пора еду раздавать!
Накормили Васю со спутниками по первому классу — цыплята-табака, лосось, красная икра, подлили товарищам офицерам коньячку…
Когда спутники после еды и алкоголя сыто задремали, в проходе у кресла остановилась Юля.
— Товарищ Уасья, у меня к вам просьба…
— Чем могу.
— У нас в Инязе есть интерклуб, я была председателем. Вы не могли бы прийти, рассказать о Боливии, Перу, Че? Это в центре, на Остоженке, я вам адрес и телефон напишу!
— Обещать не буду, но постараюсь.
Стукнули колеса о бетон Шереметьево, лайнер подрулил к шайбе аэропорта, в овальных иллюминаторах Вася увидел, как к трапу подкатывает черная «Волга» и всем нутром почуял, как вступает на офигительно тонкий лед.
«Интересно, а они могут меня арестовать?»
Умытая весенним дождиком Москва вызывала странное дежа-вю: где трехъярусная развязка с МКАДом? Где собственно МКАД — что, вот эти две полосочки в каждую сторону? Где торговые центры и высотные дома? Где реклама? Где, в конце концов, все шлагбаумы и все, мать их, заборы? Почему так голо выглядят кварталы хрущевок, где большие деревья?
На Соколе машина свернула направо, за окнами потянулась улица новых панелек, с изредка торчащими между ними, как гнилые зубы, старыми двухэтажками и даже избушками. Еще поворот направо — и Вася окончательно потерялся в неопознаваемых далях. Понимание где он находится забрезжило лишь после того, как «Волга» проскочила арочный железобетонный мост над протокой и после стоящих на кругу троллейбусов запетляла между совершенно дачного вида домиков.
— Bosque de plata, — не очень понятно снизошел до объяснений сопровождающий.
Лес из серебра? Касику потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить — Серебряный Бор!
Машина въехала в заранее открытые ворота и встала у крыльца, мокрого от недавнего дождя. Вася сделал несколько дыхательных упражнений для спокойствия, а на звук мотора из двери вышел товарищ Кузнецов.
— Значит, МИД? — спросил Вася на английском вместо приветствия.
— МИД и ничто иное, — улыбнулся в ответ хозяин и слегка посторонился. — Проходите.
Бревенчатый дом, несмотря на водяное отопление, пах старым деревом и сыростью. По фарфоровым изоляторам на стенах вились провода в порыжевшей тканевой оплетке, уютно поскрипывали половицы, покрытые вытертыми ковровыми дорожками, но впечатление начисто портила слишком казенная обстановка, убивая уют старой дачи. Нахлынувшая было ностальгия мгновенно улетучилась при виде оловянных бирок с инвентарными номерами, прибитых к ножкам мебели.
Кузнецов уселся в рабочее кресло с кожаной обивкой, показал Васе на такое же и подвинул в сторону настольную лампу тяжелой меди с зеленым стеклянным абажуром.
— Для начала, товарищ Амару, будьте добры не выходить в город в таком виде.
Зеленая форма с курткой под брезентовым ремнем, высокими ботинками на шнуровке и кепи со звездочком смотрелась для все еще серой Москвы экзотически, но начинать разговор с подчинения требованиям — не лучшая тактика. Вася внутренне собрался, сейчас главное не назвать визави «Борисом Семеновичем» — после одного из визитов на Касигуачу он вспомнил, что видел «Кузнецова» на фотографии в дедовском архиве. Большой начальник, солидный мужчина в возрасте лет на десять постарше, чем сегодня, стоял в окружении молодых еще сотрудников ПГУ. Когда-то он направлял деда, а теперь отчитывал внука.
— Вы ставите под удар всю конспирацию, это недопустимо…
— Товарищ Кузнецов, о том, что мой прилет конспиративный, я слышу впервые, — мягко остановил его Вася. — И я не офицер разведки. Если вам нужна моя помощь — я помогу, а командовать мной не надо, мой командир в Андах.
Кузнецов снял и неторопливо протер свои рейбаны, потом водрузил на нос с широкими крыльями и стал похож на портрет члена Политбюро — костюм, галстук, очки, аккуратная прическа — отличаясь разве что полуулыбкой.
— Давайте тогда к делу. Ваши чешские и французские прогнозы полтора года назад в основном сбылись, разве что де Голль ушел совсем недавно, а не сразу после протестов.
— А Гагарин?
— Да, разбился, — потемнел лицом Борис Семенович. — Но как вы это могли узнать?
— Да я ничего не узнавал. Обостренная интуиция, что-то вроде.
— Это связано с… — Кузнецов перевернул листок, нашел нужное место, — … с вакой?
— Вероятно. Во всяком случае, на здоровье эта аномалия воздействует благотворно, Че тому пример.
— Хорошо, а что подсказывает ваша интуиция по ситуации в Латинской Америке?
И Вася, откинув опасения, бросился излагать видение с вершин Кордильер. Про грядущий Андский пакт и попытку конфедерации двух стран. Про присоединение Чили в перспективе — Кузнецов сделал пометки, стоило Васе употребить название «Народное единство». Про необходимость общей экономической программы, которая позволит противостоять американскому диктату.
Борис Семенович внимательно слушал, не возражал, лишь изредка вставлял реплики, все больше о политической составляющей.
— Вы же марксист, — поглядел ему в глаза Вася, — вы же знаете, что экономика первична.
— Острая обстановка может и переиграть экономику.
— Вот именно на обострение и будут играть американцы. У них две основные возможности — деньги и влияние на правые группы. У вас — деньги и влияние на левые.
— Вы предлагаете померяться финансами с Америкой? — полуулыбка Кузнецова превратилась в кривую ухмылку.
— Ни в коем случае, это игра на чужом поле и по чужим правилам! А вот унять леваков, снизить остроту ситуации, было бы здорово.
— Но вы же сами, извините, левак?
— Но не догматик. Простите, у вас не найдется чего-нибудь съесть? — нарочито простодушно осведомился Вася. — Долгий рейс, кормили давно…
— О, извините, — хозяин встал, приоткрыл дверь и отдал несколько распоряжений вполголоса.
А Вася вздохнул — понятное дело, что нужна большая индустриализация, но вряд ли на нее подпишется Советский Союз, уж больно глобальная перспектива вырисовывается, эдак можно своими руками конкурента вырастить. Наверное, лучше поискать интересантов в Японии или Франции с Германией…
— Давайте вернемся к разговору о помощи, — Кузнецов вновь уселся на кресло. Оружие?
— Оружия хватает, к тому же, если будет заключено соглашение с Перу, у нас появится надежный канал поставок. А вот на аргентинском направлении вы могли бы помочь в неявной форме.
И касик вновь повторил идею с военно-морскими учениями.
— Думаете, выгорит? — скептически свел брови Кузнецов.
— Попытка не пытка, армия в Аргентине — основная опора режима. Если она сядет в лужу, то размах выступлений будет гораздо шире. Там сильные профсоюзы и вооруженное подполье, если хунта рухнет, то весь Южный Конус окажется под лево-национальным влиянием.
В дверь постучали и сопровождающий внес поднос с тарелками и стаканами. Пока Вася молотил бутерброд за бутебродом, запивая чаем, Кузнецов черкал в своих бумагах, а потом поднял голову:
— У меня есть к вам вопрос личного свойства, не возражаете?
Вася напрягся, вспомнив про Исабель, но ответил:
— Давайте.
— Вы же Великий Инка, вождь всех кечуа?
— Не совсем вождь, это называется касик.
— Дело не в названиях, вы принадлежите к высшей индейской аристократии и, насколько я знаю, весьма обеспечены, так?
— Близко, да.
— Также можно заключить, что у вас хорошее образование, вы знаете несколько языков.
— Да, но к чему вы клоните?
— Вы могли бы занять заметное место в истеблишменте и прекрасно существовать без вооруженной борьбы. — Кузнецов впер в него холодную сталь глаз. — Почему вы в партизанах?
Вася хотел было выдать идеологически правильное обоснование вроде «счастья борьбы за освобождение человечества», но вместо этого широко улыбнулся:
— Нас прет. Понимаете? Мы не за деньги, не за славу, мы делаем новое и нас от этого прет. Меня, Че, Габриэля, Гильена, Хосе, Маригеллу… Прет и все. И это такой кайф, что и сравнить не с чем.
И внезапно добавил:
— А вам нужно учиться драться за финансы.
Неожиданное окончание спича развеселило Кузнецова:
— Это опять ваша интуиция?
— Наверное, да. Вот как вы считаете, будет ли еще арабо-израильская война?
— Скорее всего, — не стал дипломатничать Борис Семенович.
— Представьте, что все арабские страны, которые входят в ОПЕК, объявят бойкот странам, поддержавшим Израиль?
— Нефть подскочит в цене… — практически мгновенно просчитал перспективы хозяин и снова схватил бумаги и ручку.
— То есть манипуляции с ценой нефти могут стать оружием пострашнее танков и самолетов. Как в одну, так и в другую сторону, — с нажимом добавил Вася.
— Погодите, вы же сотрудничаете с Моссадом?
— Ситуативно. Ловим нацистов, укрывшихся в Латинской Америке. Сразу хочу предупредить — именно поэтому мы не поддерживаем контакты с палестинцами. А вот какому-нибудь филиппинскому Хукбалахапу поможем с радостью.
Разговоры о политике и вооруженной борьбе закончились вместе с б