Венсеремос!

Глава 9 Гуляй, Вася!

Персональным гидом-переводчиком к Васе приставили невысокую стройную брюнетку. Глядя на нее, Вася тут же вспомнил анекдот «А что делать, если снятся сны на иностранном языке? — Спать с переводчицей!» и малость напрягся, уж не специально ли к нему подводят такую интересную женщину? А еще он заподозрил, что комитетские представили его интуристовским не меньше, чем «иностранным принцем» — новенькая «Волга» ГАЗ-24 с водителем, отдельный номер в гостинице «Россия», администраторы и горничные, искательно заглядывая в глаза, бросались выполнять Васины пожелания после первого же шепотка гида. Сопровождающая из «Интуриста» рассыпалась мелким бесом, изо всех сил стараясь показать гостю Москву с лучшей стороны.

Но обязательную программу Вася обломал — после предложения прямо из западного вестибюля гостиницы отправиться в Кремль.

— Ирина, а музеи будут? Оружейная палата, Алмазный фонд?

— Нет, на сегодня не запланированы.

— Тогда давайте лучше посмотрим город, а крепости и соборы оставим на потом.

— Но… — запнулась Ирина, а потом кокетливо захлопала глазами, — как скажете.

«Волга» пронесла их по Кремлевской набережной, свернула направо на Манежную, с нее налево…

«Посмотрите направо, посмотрите налево» — Ирина на заднем сиденье разливалась похвалами свежеотстроенному проспекту Калинина, «вставной челюсти» Москвы. Проехали «Прагу» и здание телеграфа, бар «Жигули» и кафе «Валдай», гастроном «Новоарбатский» и Дом Книги.

— Остановите, — он показал на высотный дом с вывеской «Аптека».

— Вам плохо? — забеспокоилась Ирина.

— Нет-нет я в порядке, — Вася выбрался из машины на тротуар и огляделся.

А потом, прыгая через три ступеньки, поднялся по лесенке к арке между двумя старыми домами.

— Товарищ Уасья! — раздался снизу заполошный крик гида.

Он притормозил наверху, обернулся и махнул рукой — за мной!

За аркой лежали тихие переулки, он свернул у школы на углу и пошел в сторону Никитских ворот. Ирина догнала его у второго дома и показала на серо-синюю телефонную будку:

— Мне нужно позвонить, уведомить об изменении маршрута! Не уходите, пожалуйста, иначе меня накажут!

Ну да. Газировка за копейку, батон за тринадцать, пачка пломбира за сорок восемь. И дикая, всепроникающая зарегламентированность, с которой он сам столкнулся впервые.

Чистые и пустоватые по случаю рабочего дня знакомые улочки, несмотря на те же самые дома, слабо походили на себя в будущем. Глаз цеплялся за мятые жестяные урны, за выщербленные бордюры даже не прошлогодней, а поза-позапрошлогодней коллекции, за полустертую разметку и другие мелочи, по которым сразу хорошо видно, сколько денег вкладывают в городскую среду.

Переулки, особняки через один занятые посольствами, неожиданный в таком районе пункт приема стеклопосуды с очередью из десятка человек, Гнесинка на перекрестке с Воровского, улица Палиашвили и вот угол Скатертного.

Здравствуй, школа!

У подъезда, на только что политом из шланга асфальте, четверо или пятеро юношей лет примерно двенадцати тыкали друг в друга пальцами и ржали:

— Tu eres un inbetil! — хохотал рыжий.

— No! Tu eres un inbetil! — отвечал ему русый.

— Ninos, por favor! — не удержался Вася. — Imbetil no, imbecil!

Мальчишки замолкли, открыв рты — не каждый день на улицах Москвы встретишь человека, свободно говорящего по-испански. Наконец, рыжий спохватился первым, но ничего лучше не придумал, чем уточнить:

— ¿Hablas español?

— Si, claro, — чуть было не рассмеялся Вася.

— Товарищ из Латинской Америки, — строго сообщила Ирина и собралась было увести подопечного.

Но молодой вихрь, коему попался самый настоящий латиноамериканец, увлек всех в школу, где на Васю сбежалось уж совсем неприличное число народу. Ирина что-то втолковывала то ли директору, то ли завучу, а касика трепали вопросами на смеси испанского с нижегородским. Появившаяся девушка в пионерском галстуке, которую школьники величали «Ольгой Александровной», быстро навела порядок, извинилась перед Ириной и… припахала ее в качестве переводчика на импровизированном дне вопросов и ответов.

— А вы видели Че Гевару? — выпалил рыжий, путаясь в испанских словах.

Но тут грянул звонок с перемены, и Ольга только и успела напоследок спросить:

— Что вы можете пожелать нашим школьникам?

— Uchite jazyki!

Вася придержал рыжего, рванувшегося было в класс, присел и вложил ему в руку точно такую же майорскую звездочку, как на берете Че:

— Видел. Только никому не говори.

После того, как вестибюль опустел, Вася, наконец-то смог оценить вид родной школы. Школы не очень богатого города не очень богатой страны — в его годы все выглядело существенно лучше. Правда, ценой турникетов, видеокамер, охранников — вместо всего этого великолепия здесь присутствовала только пожилая женщина с ведром и шваброй.

Перед тем, как Ирина утащила его на улицу, девушка в красном галстуке успела спросить, сможет ли он прийти на заседание клуба интернациональной дружбы, но Вася отговорился необходимостью визита в таковой же Иняза. Ольга обрадованно вспыхнула:

— Ой, значит, там и увидимся! Я как раз в Инязе учусь!

Удовлетворив чувство ностальгии, обратно Вася шел в радужном настроении, он даже пропускал мимо ушей, что ему выговаривала Ирина, пока она не воскликнула:

— Уасья, вы опять бежите!

Он выпал из мечтаний — ну да, идет привычным горным шагом, а гид в лодочках на каблуках-шпильках отстает.

— Простите, я буду идти медленней.

Извинения будто вдохнули новую жизнь в поток наставлений — того нельзя, этого нельзя, нужно заранее сообщить, только по предварительному разрешению, сюда не надо, зачем вам это — и Вася решил прервать его простым вопросом:

— Скажите, а вы не знаете, как обменять доллары на рубли?

Ирина будто споткнулась, быстро огляделась по сторонам — прохожих мало, машин почти нет, но кругом посольства и при каждом будка постового милиционера.

— Я могу обменять вам сама.

— По какому курсу? — еще в самолете Вася навел справки у бортпроводниц.

Названный курс был лучше, чем государственный, но несколько хуже черного, но касик решил, что это невеликая плата за то, чтобы не светить обмен официально. Понятно, что Ирина будет докладывать о всех его действиях, но только не о том, что купила у него валюту, статья-то серьезная.

— Давайте зайдем в подъезд, не на улице же менять, — сжала сумочку Ирина.

Похоже, она была готова к такому повороту, к машине, так и ждавшей их на Калининском, Вася вернулся, потяжелев на пару сотен рублей.

Почуяв его благодушное состяние, Ирина, как муравей гусеницу, потащила Васю по утвержденной программе — для начала на ВДНХ, в павильон «Космос», рассказывать, как новейшие космические корабли «Союз» бороздят просторы Вселенной. Вася, помнивший, что не сегодня-завтра американцы выступят со своей лунной программой, с некоторой печалью внимал этой молодой романтике и гордости первопроходцев.

Отвезли его и на Останкинскую башню, где предложили даже подняться выше ресторана, туда, где начинается внешняя лестница, но Вася вежливо отказался. Когда день уже клонился к закату, Ирина привезла его на митинг интернациональной дружбы на заводе «Калибр» — не иначе, в отместку за несанкционированные контакты. Зарубежных гостей из числа московских студентов там хватало и без него и Вася скромно отсиделся в президиуме, страдая по бестолково потраченному времени.

Судя по взглядам, точно так же страдали и работяги и Вася ощутил неловкость, будто лично он не дает людям заниматься своими делами или вовремя вернуться домой. По дороге в гостиницу созрело решение — нафиг такую программу, надо уходить в отрыв и в самостоятельное плавание.

Лифт поднял его на этаж, из-за стойки администратора на него зыркнула тетка в строгом костюме с накрученной на голове халой из волос, но тут же опознала и даже сумела изобразить дежурную улыбку. До номера следовало идти двумя длинными коридорами, но перед самым поворотом он услышал звук подъемника, а потом из двери с табличкой «Посторонним вход воспрещен!» вышли два электрика. Через секунду, когда они завернули за угол к буфету, Вася юркнул в дверь, тыкнул на кнопку и перед ним открылась дверь пустой кабины служебного лифта.

Он спустился вниз, вышел в громадные подвалы, прошел по широченному закольцованному коридору, скорее даже дороге, прямо до выходящих на улицу ворот…

— Эй, вы что здесь делаете? — раздалось за спиной.

Вася скорчил потерянную рожу и зачастил на испанском:

— О, как хорошо, что я вас встретил! Я потерялся, помогите мне добраться до моего номера!

Сотрудник оглядел Васю и тихо спросил:

— Доллары есть? Dollars, change?

— No dollares, solo pesos. Peso, peso, entiendes? — еще не хватало светиться прямо в гостинице.

— Пойдем, доведу до администратора, — сказал потерявший к нему интерес спаситель.

Со второго раза Вася успешно попал в номер и, сопоставив свои перемещения с планом эвакуации на стене, вычислил, что служебных лифтов на этаже должно быть как минимум четыре штуки.

С тем и заснул.

А утром, не дожидаясь прибытия Ирины, оделся, сорвал кран в ванной и кинулся к дежурной по этажу за помощью. Пока она вызывала сантехников и бегала смотреть на возможный ущерб, Вася стырил у нее со стола и спрятал за пазуху несколько бланков. После уверений, что все будет исправлено вотпрямщаз, он оставил записку «ушел гулять», забрал из номера куртку и сообщил администратору, что идет завтракать.

Сам же, убедившись, что за ним никто не смотрит, шагнул в служебную дверь, вытащил бланки и вызвал лифт. Внизу, со страшно деловым видом, двинулся к воротам, время от времени останавливаясь и делая пометки в бланках авторучкой.

Вокруг шла невидимая постояльцам работа — по кольцу от пандусов, куда подъезжали грузовики, к грузовым же лифтам носились электрокары, перекидывая привезенное; шли сантехники в замызганных халатах, ругая на чем свет стоит опять забившейся сток с крыши; грузчики волокли лист оргалита, горничные катили тележки с грязным и чистым бельем. До «проверяющего» никому не было дела и Вася спокойно вышел в город, в сторону Китайгородского проезда. Милиционер в будочке у соседних ворот только лениво мазнул взглядом по занятому человеку с бумагами в руках — не в гостиницу ломится и не выносит ничего — и равнодушно отвернулся.

Свобода!

Вася секунду подумал: в метро, небось, утренняя толчея, такси у гостиницы — верный след, так что лучше пешком. Для человека, сутками мотавшегося по горам, ходить по равнине — сущее удовольствие и мимо поплыли Кремлевская набережная, Ленивка, Волхонка, бассейн «Москва», Кропоткинская с музеем Пушкина и Домом Ученых. На углу одноименного переулка Вася заметил вывеску «Березка» и скучавшего под ней милиционера, а еще минуты через три обнаружил себя на Садовом кольце.

Пьяный воздух свободы и публицистические названия сыграли со студентом-этнографом злую шутку — он никак не мог сообразить, где тут Метростроевская улица. Первый же прохожий ткнул рукой в сторону Крымского моста и вскоре Вася с удивлением узнал, что искал хорошо знакомую Остоженку.

Бабулька-вахтерша потребовала студенческий билет, но Вася, как можно обаятельней улыбаясь, сообщил на испанском, что направляется в интерклуб и даже показал бумажку с записанным адресом. Дальше повторилась история со школой — на залетного перуанца собиралось изрядно народу и все происходящее до боли напомнило касику его выступление в Нантере. Ну, с поправкой на одежду и на отсутствие в Москве троцкистов, маоистов и анархистов. А так — все та же молодежь, все те же ее старания выглядеть серьезно, почти такая девица же с задорно торчащей грудью и в мини-юбке, открывшей взору стройные ножки и соблазнительные коленки, только не рыжая и зеленоглазая, а брюнетка и кареглазая. «Испанцев», однако, было немного — на переводческом факультете это не самый популярный язык, а на педагогическом учили английский, французский и немецкий.

Вася отвечал на вопросы, включая сакраментальный «А вы Че Гевару видели?», но при этом краем уха слушал, как шушукаются девицы за спиной.

— Мне вообще индейцы нравятся, романтика…

— Не знаю, мне больше кубинские военные. Огонь, страсть, ух!

— Лучше всего — спортсмены.

Вася невероятными усилиями не заржал и не заорал «Разрешите представиться — команданте Амару, первый взрослый разряд по стрельбе!»

Свободное общение продолжалось до появления товарищей из комитета комсомола, а затем и парткома, которые немедленно ввели встречу в «идеологически правильное русло». Почуяв, что потянуло бумажным тленом и занудством бессмысленных собраний, Вася предпочел свернуть мероприятие и откланяться.

Провожали его та самая брюнетка Аня, ее подруга и два молодых человека, при взгляде на которых автоматически всплывали определения «ботаник» и «мажор».

— Уасья, у меня сегодня будет вечеринка, — улучив момент, завлекательно прошептала ему на ухо брюнетка, — приходи. Будут интересные ребята.

В руку ему сунули геометку образца 1969 года — клочок бумаги с адресом и телефоном.

— Я не очень хорошо знаю город…

— Давай я тебя провожу? Тем более, надо зайти в магазин, взять закуску и вина.

В ближайшем магазине они взяли ветчины, которую очередь не брала из-за цены, предпочитая более дешевую колбасу; сыра, хлеба, несколько банок консервов, а вот ассортимент выпивки не порадовал — водка в унылых зеленых поллитровках да сомнительное вино.

— Не, я это пить не буду, здоровье дороже!

— Другое только в «Березке» — надула губки Аня.

— Это тут, за углом?

Сухощавый и крайне недоброжелательный милиционер преградил им путь:

— Здесь только на валюту.

«У меня, может быть, полный примус валюты» — мысленно ляпнул Вася, и молча взмахнул перуанским паспортом.

Милиционер посторонился и пара очутилась в советской мечте.

Платья и костюмы разнообразных расцветок и фасонов заполняли ряды вешалок, от пола до потолка выстроились коробки с обувью, за ними шли стеллажи с миксерами и фенами, магнитофонами и телевизорами. На прилавке завлекалочкой красовался японский радиоприемник в виде каравеллы Колумба — с пушками, полотняными парусами, вантами. Сувенирный отдел являл все богатство народных промыслов — Гжели, Палеха, Кубачей, Златоуста, но минуя все эти прелести, Вася с Аней направились дальше, к стыку гастрономического и вино-водочного отдела.

Аня только ахала, когда Вася широкой рукой, отчасти ощущая себя загулявшим Кисой Воробьяниновым, складывал в тележку виски, джин, вино, пиво в банках, вермут, блоки «Кента» и «Мальборо». Притормозил он только когда вспомнил Римака и представил, что бы ему сказал бережливый индеец.

Наконец, они выбрались наружу, обремененные кучей пакетов.

— И как мы это все дотащим? — растерянно спросила Аня.

— Стой здесь, я поймаю такси, — скомандовал Вася и шагнул к бордюру под скептическое хмыканье девушки.

Нда, это вам не Яндекс-Гоу, скепсис Ани стал понятен уже после второй проехавшей мимо машины. Но третья, скрипнув тормозами и обдав улицу ароматами бензина и выхлопа, остановилась как раз напротив «Березки». Дождавшись, пока машину покинут пассажиры, Вася распахнул переднюю дверцу но нарвался на резкое замечание таксиста:

— Еду в парк!

— Туда и надо! — не закрывая двери Вася махнул Ане, а зависшему водиле тихо добавил: — Два конца.

В четырехкомнатную сталинку на проспекте Мира набилось, наверное, человек тридцать — Аня, ее сестра Таня, их друзья и одногруппники, некоторые с парами. Почти все — дети из обеспеченных или высокопоставленных семей.

— А где ваши родители?

— В загранкомандировке! — с гордостью заявила Таня, с первого же момента знакомства прилипшая к Васе.

Он же все время старался держать дистанцию — уж больно она похожа на оставшуюся в Москве XXI века Татьяну, да еще имя такое же… Но ее Васина отстраненность не смущала, тем более, что гулянка разворачивалась во всю ширь — приходили еще люди с сумками звенящего стекла, восхищались богатством бутылочной палитры, выпивали под дружные тосты, пели. И время от времени дергали Васю предложениями продать джинсы, куртку или часы — «ролекс» без малого стал звездой вечеринки.

После всеобщего обсуждения новой комедии «Бриллиантовая рука» народ пристал к Васе с расспросами о жизни и быте контрабандистов в Латинской Америке, от чего он отбояривался полным незнанием. Ну в самом деле, не рассказывать же этим, как Болеслав возил оружие на самолете или как они с боем прорывались из Парагвая — не та публика. Вот странно, в буржуазном Париже дети элиты все как один «революционеры», а тут, в советской Москве — шмоточники, за исключением, может быть, двух-трех человек, кого действительно интересовала партизанская война.

Но все равно, он чувствовал себя среди своих, а уж когда ему в руки попала гитара, урвал и свою минуту славы с репертуаром из Иглесиаса и Хуанеса. Таня хозяйски расположилась у него под боком и положила голову ему на плечо, рассыпав светлые волосы, одним своим видом пресекая поползновения других девиц на близкое знакомство с касиком.

Потом подвыпившее собрание принялось учить Уасью русскому языку, сопровождая каждый его «успех» тостом и вскоре он мало чего соображал, а потом и вообще отключился.

Ночью к нему пришла Исабель.

— Почему у тебя светлые волосы, querida? Ты их покрасила?

— Черные, черные, не волнуйся, — ответила она почему-то за спиной.

Вася повернул голову на голос, мир сорвался в круговерть, сквозь которую он с трудом разобрал — да, черные. Ну и хорошо.

Очень хорошо.

Исабель была всюду, мягкое, теплое и женское обволакивало его со всех сторон, и он отдался сладким волнам до полного забвения.

Гудок машины вряд ли бы смог разбудить Васю, но к нему добавился и первый луч солнца. Голова, вопреки выпитому вчера, почти не болела, но Вася все равно повернул ее очень бережно и чуть не подпрыгнул — рядом разметались на подушке светлые волосы Тани. Осторожно сдвигаясь к краю кровати, он уперся спиной в чье-то тело и чуть не подпрыгнул еще раз — там, сладко сопя носом, спала Аня.

Судя по тому, что все трое спали голышом, ночью к нему приходила вовсе не Исабель…