Венерианский цикл

Глава 1 КАТАСТРОФА

Все, кому приходилось летать на самолете, конечно, помнят глубокое волнение, охватывающее при первом полете, особенно над знакомой местностью.

Глядя на проносящийся внизу пейзаж под новым углом зрения, придающим таинственность и загадочность известному, казалось бы, миру, человек тем не менее считал себя дома и в безопасности. Отсюда — спокойствие и уверенность, что аэродром не так уж далеко и даже в случае вынужденной посадки каждому диспетчеру будет известно, где ты находишься и как тебе помочь добраться домой.

Но в то утро, когда под громкий треск амторианских винтовок я вместе с Дуарой вылетел из Гавату, мы летели над совершенно незнакомым мне миром. Здесь не было и намека на летное поле или строение, которые могли бы служить ориентирами. И все же именно тогда был самый волнующий момент в моей жизни.

Женщина, которую я любил, только что призналась мне в своих чувствах. Я снова управлял воздушным кораблем и был свободен. Я летел с любимой навстречу неизвестности и бесчисленным опасностям, подстерегавшим меня на Амторе. Попытка найти в таинственном мире Вепайю на первый взгляд казалась неосуществимой, но тогда ничто не омрачало нашего счастья, и мы не предчувствовали невзгод. По крайней мере я.

Правда, у Дуары дело обстояло немного по-другому. У нее такое предчувствие могло быть: с момента, когда мы взлетели над гребнем стены Гавату, она в глубине души ожидала неведомых и страшных событий.

Дуара не имела представления о летательных аппаратах, на которых человек способен подняться в воздух, взлететь над Амтором и быстро перемещаться в воздушном пространстве. Естественно, это вызывало у нее что-то вроде шока, но она оказалась достаточно смелой, взяла себя в руки и сразу поверила моим словам, что мы находимся в полной безопасности и в полете нам ничто не угрожает.

Воздушный корабль, на котором мы летели, был идеальным прототипом летательных аппаратов будущего. Когда-нибудь он станет обычным явлением в воздушном пространстве Земли. Конечно, это окажется возможным, лишь когда земная наука поднимется до уровня, уже достигнутого наукой Гавату. Наш корабль был изготовлен из синтетических материалов, очень прочных и исключительно легких.

Итак, с кораблем все в порядке. Наша беда в том, что у нас нет провизии. Мы улетели из Гавату внезапно, так что было не до припасов. Нам удалось спастись, однако мы оказались лишь в той одежде, которая была на нас в крепости. Это все, что мы имели, но тем не менее чувствовали себя счастливыми. И мне не хотелось портить радостного настроения и задумываться о грядущем, хотя вопросов о нашей дальнейшей судьбе было более чем достаточно.

Неожиданно Дуара задала один из таких вопросов:

— Куда ты направляешься?

— Искать Вепайю. Я собираюсь отвезти тебя домой.

Она отрицательно помотала головой.

— Мы не можем лететь туда.

— Но ведь именно домой ты стремилась с тех пор, как тебя похитили кланганы, — напомнил я.

— Это так, Карсон, однако теперь мой отец убил бы тебя. Мы признались друг другу в любви, а как тебе хорошо известно, ни один мужчина не может под страхом смерти говорить об этом дочери джонга, пока ей не исполнится двадцать лет.

— Да, я знаю. Ты рассказывала мне об этом, и достаточно часто.

— Я делала так для твоей безопасности, хотя мне всегда нравилось слушать слова любви, когда их произносил ты, — призналась она.

— С самого начала?

— С самого начала, Карсон, я полюбила тебя с самого начала!

— Ты богиня притворства! Я считал, что ты ненавидишь меня, хотя иногда сомневался…

— Вот почему ты не должен попасть в руки моего отца.

— Но куда же мы полетим, Дуара? Знаешь ли ты какое-нибудь место на планете, где мы были бы в безопасности? Такого места нет! А если мы долетим до Вепайи, то по крайней мере ты будешь спасена. Я же постараюсь переубедить твоего отца, когда встанет вопрос о моей жизни.

— Это тебе никогда не удастся, — категорически возразила она. — Наш обычай столь же древен и неизменен, как сама древняя империя Вепайя. Ты рассказывал мне о богах и богинях Земли. В Вепайе знатная семья занимает такое же положение. И девственность дочери джонга — один из неизменных канонов. Он священен. Даже смотреть на нее недопустимо, а говорить с ней — преступление, караемое смертью.

— Идиотский обычай! Что было бы с тобой, если бы я посчитался с ним? Ты была бы мертва! По-моему, твой отец должен быть благодарен мне — ведь я спас его дочь!

— Как отец — да, но как джонг — нет!

— Я уверен, что он прежде всего джонг, — с горечью заметил я.

— Да, он прежде всего джонг, и мы никогда не сможем вернуться в Вепайю, — твердо заявила она.

Таков был коварный удар судьбы. С огромными трудностями, в двух мирах я нашел девушку, полюбил ее, а все заканчивается тем, что она оказалась неприступной богиней-весталкой. И все же я не желал, чтобы моя судьба была иной. Любить Дуару и знать, что и она любит, было для меня неведомым блаженством, счастьем без начала и конца.

Решение Дуары не возвращаться в Вепайю спутало мои и без того смутные планы. Хотя я сомневался, что смогу найти Вепайю, но все-таки у меня была какая-то цель. Теперь же стало неясно, что делать дальше.

Гавату — прекрасный город, и мне там очень понравилось, но несправедливое решение судей, которые осудили Дуару после, того как я спас ее из Города Мертвых, и наш побег делали невозможным возвращение в Гавату.

Искать гостеприимный город в столь странном мире представлялось бесполезным и даже безнадежным делом. Венера — планета противоположностей, мир аномалий и парадоксов. Среди покоя и красоты здесь сталкиваешься с самыми страшными чудовищами. В среде высококультурных людей существуют, а иногда и господствуют бессмысленные и варварские обычаи. Жители городов, мужчины и женщины, — очаровательные и обаятельные люди, но они практически не знают чувства милосердия; особую безжалостность проявляет правосудие.

Велика ли надежда найти в таком мире безопасное место для Дуары и для себя? Вот почему я все же решил отвезти Дуару в Вепайю. Пусть хотя бы она будет в безопасности.

Мы летели вдоль реки Герлат Кум Ров (Река Смерти) по направлению к морю. Я надеялся, что река и море в конце концов подскажут мне правильный путь. Мы летели невысоко и хорошо видели, как чудесно меняется ландшафт по мере приближения к морю. Под нами проплывали высокие леса, холмы и взгорья, широкие долины. Дальние вершины окаймляли горизонт, и нижний облачный покров казался гигантским тентом, растянутым над горными цепями. Плотный слой облаков делал возможной жизнь на Венере.

Мы видели стада животных, пасущихся на равнинах, но не замечали ни людей, ни построек. Под нами был живописный, но безлюдный ландшафт — типичная картина на Амторе.

Наш воздушный корабль летел на юг, и я надеялся, что мы достигнем моря и продолжим полет над морскими просторами, поскольку Вепайя — остров.

Я снабдил свою летательную машину поплавками, подобными убирающимся шасси самолета. Обдумывая свой план, я заметил стадо животных, медленно бредущих по равнине. Их вид напомнил о, пище и подогрел и без того разыгравшийся аппетит.

Я спросил Дуару, не голодна ли она. В ответ она проглотила слюну и простонала, что готова съесть даже тарбана, но вряд ли это поможет — ведь пищи нет и не будет!

— А вон внизу обед, — указал я за борт.

— Да, но пока мы спустимся, он убежит! Как только животные заметят эту летающую штуку, они сразу разбегутся и окажутся в нескольких милях от тебя, — смеясь, заметила девушка, — если только какое-нибудь не испугается и не умрет от разрыва сердца.

Конечно, она не сказала «мили», она назвала «клукоп»: «коп» — это единица расстояния, равная примерно двум с половиной милям, а приставка «клу» означает множественное число. И «эту штуку» она тоже произнесла по-амториански.

— Пожалуйста, не называй воздушный корабль «штукой», — взмолился я.

— Какой же это корабль, — возразила она. — Корабль плывет по воде, а твой летает по воздуху. Я назову его «Анотар». Ты согласен, Карсон?

Хорошее имя, поскольку «нотар» означает «корабль», приставка «а» — название амторианской птицы. Итак, «Анотар» — корабль-птица. И особенно приятно, что имя кораблю дала Дуара.

Я летел на высоте около тысячи футов, но так как мотор работал совершенно бесшумно, животные внизу даже не подозревали, что над ними парит невиданная птица.

Когда я начал резко снижаться, Дуара немного захлебнулась встречным потоком воздуха, открыв от испуга рот, и схватила меня за руку. Одного прикосновения ко мне оказалось достаточно, чтобы в ней снова проснулись уверенность и мужество. Она выдержала первый экзамен на летчика-наблюдателя.

— Что ты собираешься делать? — спросила она.

— Собираюсь спуститься за нашим обедом, — ответил я. — Не пугайся…

Дуара больше ничего не сказала, но крепко ухватилась за мою руку. Наверное, это помогало ей сохранить мужество.

Мы быстро снижались. Случайно одно из животных заметило «Анотар» и издало предостерегающий крик. Животные понеслись по равнине. Они наскакивали друг на друга и в спешке даже сбивали с ног слабых. Я выровнял «Анотар» и начал погоню, летя над самыми спинами убегающих животных.

С высоты, на которой мы летели раньше, скорость движения над поверхностью планеты казалась Дуаре незначительной. Тем больше было ее удивление, когда, снизившись до нескольких футов над убегающим стадом, мы легко обгоняли мчавшихся животных.

Я не считаю достойным убивать животных с борта самолета. Но в данном случае я не охотился, а добывал необходимую нам пищу. Другого способа получить еду в моем распоряжении не было, а спуститься на землю и оказаться на пути бегущего стада означало подвергать свою и Дуары жизнь опасности без всякой нужды. Поэтому, вытащив пистолет, я тщательно прицелился и сразу свалил животное неизвестного мне вида.

В возрасте жертвы я мог ошибиться, но, сравнивая размеры убегающих животных, постарался выбрать примерно годовалый экземпляр. Погоня приблизила нас к подлеску, растущему по берегу Реки Смерти, так что мне пришлось резко взмыть вверх, чтобы не натолкнуться на стволы деревьев. Когда я взглянул на Дуару, она была бледной и, чтобы не вскрикнуть, закусила губу.

Я осторожно посадил «Анотар» рядом с убитым животным. Поляна уже была пуста — остальные животные убежали. Оставив Дуару в кабине, я вышел, чтобы разделать тушу. Я намеревался отрезать побольше мяса, которое можно сохранить свежим во время нашего, как мне казалось, непродолжительного путешествия, а затем поискать более удобную стоянку для отдыха и приготовления пищи, в которой мы так нуждались.

Я трудился недалеко от «Анотара», и ни Дуара, ни я не смотрели в сторону леса, который находился у нас за спиной. Это была наша роковая ошибка.

Разумеется, мы оказались неосторожны и недостаточно бдительны. Все внимание уделялось разделке туши — делу для меня непривычному и потому нелегкому. Внезапно я услышал предостерегающий крик Дуары: «Карсон, берегись!» Обернувшись, я увидел десяток воинов, подбегавших ко мне. Трое сбили меня с ног и стояли надо мной с обнаженными саблями. Шансов на спасение не было. Я вскочил и попытался ускользнуть от занесенных клинков, но получил сильнейший удар и замертво свалился. В последний момент, уже теряя сознание, я вдруг понял, что нападавшие были женщины! Это открытие я воспринял уже скорее подсознанием и провалился в беспросветную тьму.

Я пролежал без сознания несколько часов. Придя в себя, обнаружил, что лежу в луже крови. Очевидно, меня приняли за мертвого и оставили на съедение хищникам. Ни нападавших воительниц, ни Дуары нигде не было видно.

Глава 2 ЖЕНЩИНЫ-ВОИНЫ

По мере того как возвращалось сознание, меня все сильнее охватывало отчаяние и духовная опустошенность. Такого со мной еще не случалось. Дуара, а с нею и счастье исчезли после нескольких часов блаженства. Это был страшный удар. Но тревога за судьбу Дуары быстро вернула мне самообладание. Ко мне возвращалось сознание и способность логически мыслить.

Физическое состояние было неважным. Голова и верхняя часть туловища залиты запекшейся кровью, вытекшей из нескольких ран, нанесенных клинками женщин-воинов. До сих пор не понимаю, почему меня не добили, и нахожу только одно объяснение: сочли мертвым и не стали тратить лишних сил.

Раны оказались довольно серьезными, но не опасными для жизни. Хотя голова сильно болела, череп не был поврежден. Правда, от нервного потрясения и потери крови я был слаб как маленький ребенок.

Осмотрев «Анотар», я убедился, что он совершенно не поврежден, а оглянувшись вокруг, понял, что воздушный корабль спас мне жизнь: вдалеке, на расстоянии в несколько сотен шагов, группа туземцев внимательно наблюдала за кораблем. По-видимому, не похожий ни на что «Анотар» смутил дикарей, и они держались в стороне, боясь незнакомого предмета.

Оставленные в качестве сторожей или наблюдателей туземки все же не рисковали приблизиться. Беглый взгляд на женщин-воинов убедил меня, что они не были настоящими дикарями: какие-то признаки цивилизованности были заметны в их фигурах, лицах и украшениях.

Это подсказало мне, что воительницы должны жить в каком-то поселении поблизости, поскольку они явились сюда налегке.

Теперь я был уверен, что нападавшие вышли из леса рядом с местом посадки «Анотара», так что розыски Дуары нужно вести именно в этом направлении. Нам не удалось до посадки увидеть какое-нибудь поселение, хотя наш обзор охватывал несколько миль, и мы внимательно следили за местностью, над которой летели, в надежде обнаружить следы цивилизации.

Начать поиск Дуары пешком, да еще в присутствии воинственных женщин, внимательно следивших за кораблем, было бы верхом глупости. Если деревня этих амазонок находится на открытом месте, то лучшего наблюдательного пункта, чем «Анотар», мне не найти.

Я был очень слаб, и сильно кружилась голова, но все же сел за штурвал. Только беспокойство за судьбу Дуары и опасение за собственную жизнь вынуждали меня, напрягая волю, управлять «Анотаром» в том состоянии, в котором я находился.

Благополучно взлетев и оказавшись в воздухе, я сразу забыл не только о своих ранах, но и о своих караульных. Это было ошибкой — позднее я сообразил, что, проследив за ними, быстрее добрался бы до цели.

Осматривая каждый куст и каждое дерево, я летел низко над лесом, бесшумно, как парящая птица. Правда, если бы деревня располагалась в лесу, было бы трудно или даже невозможно обнаружить ее с воздуха. Но поскольку мой «Анотар» летел на небольшой высоте и беззвучно, я надеялся услышать шум, создаваемый жителями, особенно детьми.

Лес занимал небольшую площадь. Я быстро облетел его, внимательно всматриваясь и прислушиваясь, однако никаких признаков жилья не обнаружил.

За лесом располагалась цепь холмов, и на просеке, пересекавшей лес, я внезапно заметил хорошо утоптанную тропинку. Я полетел вдоль нее, но деревни поблизости не оказалось, хотя местность просматривалась на несколько миль. Холмы разделялись небольшими долинами и ущельями. Местность выглядела дикой, и вряд ли здесь располагался поселок. Поэтому я прекратил поиск и развернул «Анотар» обратно к поляне, где похитили Дуару, решив, что надо искать в другом направлении.

В глубине души я пожалел, что не захватил в плен хотя бы одну женщину-воина для допроса, применив все технические возможности, имеющиеся в моем распоряжении. Несмотря на мои ранения, попытка могла оказаться успешной. К сожалению, раны и психологический шок выбили меня из колеи, и время было упущено.

Обратно я летел на небольшой высоте, проносясь над теми же местами, над которыми прошел в сторону холмов, и неожиданно заметил человека, быстро идущего по равнине. Это был мужчина. Он очень торопился и постоянно оглядывался. Вряд ли он видел бесшумно летящий «Анотар» — его внимание было целиком поглощено тем, что находилось у него за спиной. Немного погодя я понял, что его волновало. За ним крался амторианский тарбан — зверь, напоминающий земного льва, свирепый хищник. Он быстро настигал свою жертву, не оставалось сомнений, что тарбан вот-вот кинется на человека и начнется кровавый пир.

Решение пришло мгновенно. Быстрый крутой вираж — и я не опоздал. Зверь прыгнул. Человек обернулся ему навстречу, выставив жалкую пику, видимо, понимая безнадежность своего положения.

Я достал амторианский пистолет, стреляющий р-лучами, выровнял «Анотар» над тарбаном и, не мешкая, выпустил в него весь заряд. Думаю, что это была скорее удача, чем меткость: зверь сразу упал бездыханным. Сделав круг над спасенным человеком, я мягко опустился на землю позади него.

Он был первым венерианцем, которого я встретил с момента похищения Дуары, и мне надо было обязательно его расспросить. Он был вооружен только пикой и потому мне неопасен. Не понимаю, почему он не убегал: видимо, его парализовали как неожиданная гибель хищника, так и вид воздушного корабля. И пока я опускался, выруливал и выходил из «Анотара», он застыл на месте.

Передо мной оказался невзрачный молодой человек небольшого роста. На нем была набедренная повязка, причем настолько широкая, что больше походила на короткую юбку, на шее — несколько ожерелий из цветных камней и бусин, на руках и ногах — браслеты, сделанные из дерева. Длинные черные волосы собраны в два пучка, по одному на каждом виске. В волосы воткнуты маленькие разноцветные перья.

Когда я подошел к нему, он попятился и угрожающе отвел вбок руку с пикой.

— Кто ты? — спросил мужчина — Я не хочу тебя убивать, но если ты подойдешь ближе, мне придется это сделать. Что ты хочешь? Чего тебе нужно?

— Я не причиню тебе вреда. Мне только необходимо поговорить с тобой.

Мы разговаривали на общепринятом языке Амтора.

— О чем ты собираешься говорить со мной? Но сначала скажи, зачем ты убил тарбана, который хотел сожрать меня?

— Чтобы он не убил тебя и не сожрал.

Он покачал головой.

— Очень странно. Ты меня не знаешь. Мы не друзья. Почему ты спас мне жизнь?

— Потому что и ты, и я — люди.

— Хорошая мысль, — обрадовался он. — И если бы все люди ощущали себя одной человеческой общностью, они наверняка обращались бы лучше с себе подобными. Но и тогда, наверное, многие из нас боялись бы друг друга. А что это за штука, в которой ты летаешь? Теперь я вижу, что она неживая. Почему же она не падает на землю и не убивает тебя?

У меня не было ни времени, ни желания объяснять ему основы механики и аэродинамики, и я ограничился замечанием, что «штука» не падает, потому что я заставляю ее держаться в воздухе. Мой не слишком вразумительный ответ тем не менее удовлетворил его.

— Ты, должно быть, замечательный человек! — восхитился он. — Как твое имя?

— Карсон. А твое?

— Лула — ответил он и тут же задал вопрос — Карсон — довольно странное имя для мужчины. Звучит скорее как женское.

— Не более чем Лула, — заметил я, пряча улыбку.

— О, нет! Лула — настоящее мужское имя. И мне кажется, очень красивое. Как ты считаешь?

— Да, очень, — заверил я его. — А где ты живешь, Лула?

Он указал направление, откуда я только что прилетел, отказавшись от надежды найти поселок.

— Я живу в деревне Хаутомай, которая находится в узком глубоком ущелье.

— Как далеко отсюда?

— Около двух клукопов, — последовал ответ.

Два клукопа! Пять миль по земному счету. Я, безусловно, просматривал этот участок местности несколько раз, но не заметил никаких признаков поселка.

— Совсем недавно я видел женщин-воинов с саблями и копьями, — обратился я к нему. — Ты не знаешь, где они живут?

— Они могут жить в Хаутомае или в одной из соседних деревень. О, мы — самары — очень сильны, у нас много поселков. Была ли среди тех, кого ты видел, большая и сильная женщина с глубоким шрамом на левой стороне лица?

— К сожалению, я не смог хорошенько рассмотреть их.

— Пожалуй, тебе повезло, что не удалось подойти к ним поближе — они наверняка убили бы тебя. Я просто подумал, что если среди женщин была Бонд, то они наверняка из Хаутомая. Понимаешь, Бонд — это моя подружка. Она очень сильная и должна стать вождем.

Он сказал «джонг», что означает «король»; но «вождь» — более подходящий титул для дикарей. Из моего краткого общения с дамами самаров я мог уверенно заключить об их дикости.

— Ты отведешь меня в Хаутомай?

— Нет. О, пощади меня — они тебя убьют! А ведь ты спас мне жизнь, и я не хочу подвергать тебя опасности.

— Почему же они захотят убить меня? — потребовал я объяснения. — Я не сделал им ничего плохого и не намерен поступать плохо дальше.

— Это ничего не значит для женщин-самаров, — заверил он меня. — Они не любят мужчин. Они убивают всякого чужого мужчину, который им попадется, даже не спрашивая, зачем он здесь появился. Они убили бы и нас, если бы не боялись, что тогда племя самаров начнет вымирать. Время от времени они убивают некоторых мужчин, если очень рассердятся. Моя супруга пыталась убить меня вчера, но я бежал очень быстро и она отстала. Я убежал и с тех пор прячусь. Надеюсь, что она уже перестала гневаться и я сумею проникнуть в деревню и разузнать, что там происходит.

— Предположим, они похитят чужую женщину, — волнуясь, спросил я. — Что с ней сделают?

— Превратят в рабыню и заставят работать на себя.

— А как с ней будут обращаться?

— Они ни с кем хорошо не обращаются. Живут за счет рабынь и нас, мужчин, — заявил он с горечью.

— Как ты думаешь, ее не убьют?

Он пожал плечами.

— Могут сделать все что угодно. У них очень вспыльчивый характер. Если рабыня ошибется, ее изобьют. И женщины-воины забивают рабынь до смерти…

— Тебе нравится Бонд?

— Нравится ли Бонд? Кто слышал о мужчине, которому нравится женщина? Но что я могу поделать? Ведь я должен как-то жить. Если бы захотел сбежать в другую деревню, меня бы просто убили. Пока я здесь и ублажаю Бонд, я сыт, напоен, защищен и у меня есть место, где я могу переночевать. Кроме того, мы, мужчины, можем немного повеселиться — посидеть и поговорить, когда изготовляем сандалии и набедренные повязки. А когда женщины охотятся или отправляются в набеги, мы играем в разные игры. Во всяком случае, это лучше, чем быть мертвым.

— Я попал в беду, Лула, и ты мне можешь помочь.

— Мы, мужчины, должны стоять друг за друга. Чем я могу помочь тебе?

— Отведи меня в деревню Хаутомай.

Он подозрительно посмотрел на меня и задумался.

— Не забывай, что я спас тебе жизнь.

— Это верно, — согласился он, — я тебе обязан. Это долг благодарности, и его надо выполнить. Но зачем ты хочешь попасть в Хаутомай?

— Мне надо узнать, там ли моя жена. Ее похитили женщины-воины.

— А зачем ты стремишься вернуть ее обратно? Я был бы очень рад, если бы кто-нибудь похитил Бонд.

— Ты не поймешь, Лула, но я действительно хочу получить свою жену обратно. Ты поможешь мне?

— Я доведу тебя до начала ущелья, но не смогу провести в деревню. Они убьют нас при первой же встрече. В тебе сразу узнают чужого и убьют по этой причине, а меня — за то, что осмелился привести тебя в деревню. Вот если бы волосы у тебя были черными, как у нас, ты стал бы незаметным. Смешные желтые волосы сразу выдают тебя. С черными волосами и в темноте можно было бы попытаться проникнуть в одну из мужских пещер и прятаться там довольно долго. Даже если женщины заметят тебя, они не обратят никакого внимания. Они не смотрят ни на кого, кроме собственных мужчин.

— А мужчины не выдадут меня?

— Что ты! Они сочтут это хорошей шуткой. Всегда приятно обмануть женщин. А если тебя обнаружат, мы скажем, что ты обманул и нас. Эх, как бы я хотел, чтобы у тебя были черные волосы!

В тот момент я тоже страстно хотел, чтобы у меня были черные волосы. Это помогло бы мне пробраться в деревню. Но может быть… у меня зародился план.

— Лула! Ты хочешь взглянуть на мой воздушный корабль?

— Пожалуй, — нехотя согласился он.

Я направился к «Анотару». Лула побрел за мной. Я влез на сиденье и пригласил его сесть рядом. Когда он наконец уселся, я перекинул через него привязной ремень и пристегнул его.

— Ты хотел бы прокатиться по воздуху?

— По воздуху? — удивился он. — Пожалуй, нет…

— Ну, тогда прокатимся по земле.

Я не солгал ему, проехав по поляне, пока не повернул навстречу ветру. Потом резко прибавил обороты, и «Анотар» стал быстро разгоняться.

— Не так быстро! — закричал Лула, пытаясь выскочить. Однако он не знал, как расстегнуть привязной ремень. Возясь с пряжками, он несколько секунд не смотрел вниз, а когда взглянул, мы уже поднялись на несколько десятков футов выше деревьев. В страхе Лула отвернулся, закрыл глаза и застонал.

— Ты солгал мне! — хрипло крикнул он. — Ты сказал, что мы прокатимся по земле.

— Но мы действительно прокатились по земле, а я не обещал, что не поднимусь в воздух.

Конечно, это был дешевый трюк, но передо мной была цель, более важная, чем даже жизнь, а парню ничего не грозило.

— Тебе нечего бояться. Я пролетел много тысяч миль и, как видишь, жив и здоров. Открой глаза и посмотри вокруг. Пройдет минута-две, и полет тебе понравится.

Он последовал моему совету, и, хотя у него сначала захватило дух и от удивления раскрылся рот, вскоре он уже заинтересовался и вертел головой во все стороны, разглядывая знакомую местность.

— Здесь ты в большей безопасности, чем на земле, — заметил я. — Ни женщины, ни тарбаны тебя не достанут.

— Это верно, — согласился Лула.

— А кроме того, ты можешь гордиться.

— Почему? — заинтересовался он.

— Ты третье человеческое существо, поднявшееся в воздух над Амтором, — конечно, исключая кланганов, которые, по-моему, вовсе не люди.

— Конечно, нет. Кланганы — просто птицы, умеющие говорить. Куда ты меня везешь?

— Мы уже на месте.

Я пошел на посадку, делая круги над равниной, где охотился и где похитили Дуару. Несколько хищников уже набросились на тушу, но испугались пролетавшего над ними воздушного корабля и разбежались в разные стороны. Быстро выскочив из приземлившейся машины, я срезал несколько полос жира, вернулся в кабину и сразу поднялся в воздух. К этому времени Лула превратился в активного пассажира-наблюдателя и, если бы не привязные ремни, обязательно вывалился бы из кабины, стремясь рассмотреть все и по всем сторонам одновременно.

Вдруг он понял, что мы летим совсем не по направлению к деревне Хаутомай.

— Эй! — закричал он. — Ты летишь не туда, Хаутомай вон там, — он указал направление рукой. — Куда же ты летишь?

— За черными волосами, — усмехнулся я.

Он со страхом взглянул на меня, явно принимая за маньяка или сумасшедшего, после чего сразу притих. Я возвращался к реке, где, как я вспомнил, был небольшой остров, низкий и ровный.

Выпустив понтоны, я мягко опустился на воду и отрулил в небольшую бухту, ухитрившись после нескольких маневров добраться до берега. Привязав «Анотар» веревкой к дереву, заставил Лулу выйти из корабля и разжечь костер. Конечно, я мог сделать это сам, но туземцы разводят огонь значительно расторопнее и быстрее.

С растущих рядом кустов я сорвал несколько покрытых восковым налетом листьев. Когда огонь разгорелся, разрезал жир на куски и начал сжигать его кусок за куском, старательно собирая сажу на листья. Вся процедура заняла значительно больше времени, чем я рассчитывал, но зато удалось собрать столько сажи, сколько было нужно.

Смешав сажу с оставшимся жиром, я втер смесь в волосы. Пока я занимался импровизированной гримировкой, Лула следил за мной с широкой ухмылкой на лице. Вместо зеркала я посматривал в воду — гладкая поверхность служила отличным зеркалом. После окончания гримировки пришлось смывать сажу с рук и лица, пользуясь золой вместо мыла. Одновременно удалось смыть все следы крови с лица и тела. Теперь я чувствовал себя словно заново рожденным и даже забыл о ранах.

— Пора отправляться в Хаутомай, — объявил я Луле, забираясь в «Анотар».

Взлет с воды прошел труднее, чем я ожидал, так как пришлось сделать длительный разбег по гладкой воде из-за отсутствия ветра. Подняв фонтаны брызг по бокам, «Анотар» наконец поднялся в воздух, и я направил его в сторону Хаутомая.

Найти поселок с большой высоты не очень просто. Внезапно Лула закричал и показал вниз. Я посмотрел… и ничего не заметил, кроме узкого ущелья с почти отвесными склонами. Никаких следов строений.

— Где же поселок?

— Да вот он.

Я все еще ничего не замечал.

— Но ведь ты не видишь отсюда пещеры!

Только теперь я понял, что Хаутомай — это поселение пещерных жителей. Неудивительно, что я пролетал над ним много раз, однако, не смог обнаружить. Сделав несколько кругов над Хаутомаем, я внимательно изучил прилегающую местность, засекая при этом время. Я знал, что близится закат. Мой план уже созрел. Лула пойдет в ущелье вместе со мной и покажет пещеру, где он живет. Самому мне ее никогда не найти. Однако я опасался, что если отпущу Лулу сразу после посадки, то он сбежит и нарушит все мои замыслы. Поэтому первая задача состояла в том, чтобы отыскать безопасное место для посадки «Анотара» неподалеку от пещер.

Наконец удалось найти площадку, на которой, как мне показалось, можно оставить корабль.

С наступлением темноты я посадил «Анотар» в выбранном месте, подрулил к группе деревьев и закрепил корабль крепкими канатами. Мне очень не хотелось уходить и бросать «Анотар» на произвол судьбы. Животных я не боялся — вряд ли зверь, даже самый крупный, осмелится подойти к незнакомому предмету с неизвестным запахом. Но что сделают туземцы с кораблем, если обнаружат его под деревьями? Об этом лучше не думать…

Впрочем, ничего другого не оставалось, и после захода солнца Лула и я подошли к началу узкого ущелья. Мрак ночи становился все гуще. Это было не слишком приятно. Издалека уже доносился рев хищников, выходящих на ночную охоту, а рядом шагал Лула, за которым надо было постоянно присматривать, поскольку он явно намеревался удрать от меня в первый же подходящий момент. Он глубоко сожалел о своем обещании помочь мне и думал только о том, что будет с ним, когда обнаружится, что именно он привел чужого человека в деревню.

Я убеждал, что сумею защититься сам и защитить его, клялся всем святым для амторианцев, что ни за что не выдам его и буду утверждать, что никогда не видел его, если меня будут спрашивать. Наконец мы подошли к подножию утеса, в толще которого были сооружены пещеры Хаутомая. До сих пор все шло без осложнений. Кое-где на земле горели костры; неподалеку полыхал большой костер и теплился маленький. Вокруг большого сидели несколько женщин, перетянутых ремнями. Они громко разговаривали, спорили и, казалось, ссорились. Впрочем, это не мешало им раздирать на части большие куски мяса, жарившегося над костром и распространявшего довольно аппетитный запах.

Около меньшего костра расположились несколько маленьких мужчин. Они сидели спокойно, а если и разговаривали, то очень тихо, понизив голос почти до шепота. Изредка кто-нибудь осторожно усмехался. Тогда все спешно оборачивались и подозрительно смотрели в сторону женщин. Однако те не обращали на мужчин никакого внимания, придавая их присутствию не больше значения, чем бродившим у них под ногами морским свинкам и каким-то похожим на кошек животным, сладострастно принюхивающимся к запаху жареного мяса.

К этой группе мужчин меня и подвел Лула.

— Ничего не говори, — предупредил он, — не привлекай к себе внимания.

Я держался за спинами мужчин, стараясь спрятать лицо в тени, отбрасываемой их фигурами. Лула приветствовал собравшихся, и по манере их разговора я мог судить, что униженность положения и дружеские связи между товарищами по несчастью крепко объединяют их.

Поискав взглядом Дуару, я не увидел ни одной женщины, похожей на нее.

— Как настроение Бонд? — услышал я вопрос Лулы.

— Плохое, как всегда.

— Налет и охота прошли удачно? Что говорят женщины?

— Да, все было удачно, — последовал ответ — Сегодня мяса достаточно, а Бонд привела с собой женщину-рабыню, которую она захватила в плен. Но самое странное — это Тот. Даже женщины немного испугались, когда увидели Того, о котором они рассказывали. Во всяком случае, они поторопились убраться оттуда и даже не обыскали мужчину, который был около Того и которого они убили.

— О, я знаю, что там было. — Луле явно не терпелось. — Это «Анотар».

— А что такое «Анотар»? — потребовал объяснения один из мужчин.

Лула начал заикаться и понес какую-то несуразицу.

— Вы что, шуток не понимаете? — капризно объявил он, вконец запутавшись.

Я улыбнулся, сознавая, как близко оказался Лула к предательству из-за своего тщеславия. Хотя он и доверял друзьям, но явно не мог позволить себе быть полностью откровенным с ними. Теперь можно перевести дух. Я в нужной деревне, и Дуара где-то рядом. Но где? Можно спросить у сидевших около костра мужчин, но если им не вполне доверяет Лула, то как могу довериться я?

А если встать и позвать Дуару? Надо обязательно дать ей знать, что я жив и нахожусь поблизости. Хорошо зная Дуару, я опасался, что она покончит с собой, посчитав ситуацию безнадежной… Надо срочно что-то придумать. Я пододвинулся к Луле и, когда оказался достаточно близко, прошептал ему на ухо:

— Отойди от костра, мне надо поговорить с тобой.

— Уйди, я тебя не знаю, — шепотом ответил Лула.

— Ты меня знаешь! Если не подойдешь, я расскажу всем, где ты был весь день и что ты привел меня сюда!

— Ты не сделаешь этого!

— Тогда подойди ко мне.

— Хорошо, — сдался Лула и, поднявшись, отошел от костра в тень, подальше от огня.

Я показал на женщин и спросил:

— Бонд там?

— Да, эта самая большая скотина сидит к нам спиной.

— Новая рабыня Бонд в ее пещере?

— Наверное.

— Одна?

— Нет, другая рабыня, которой Бонд доверяет, будет наблюдать за ней, чтобы она не убежала.

— А где пещера Бонд?

— Высоко, на третьей террасе.

— Отведи меня туда, — скомандовал я.

— Ты сумасшедший! — взвизгнул он. — Или считаешь меня дураком!

— Но вам же позволяют подниматься на скалу?

— Да, но я не могу идти в пещеру Бонд, если она не посылает за мной.

— Тебе незачем идти; просто проводишь меня и укажешь нужную пещеру.

Он замешкался и почесал в затылке.

— Хорошо, — согласился он наконец. — Пожалуй, таким способом я избавлюсь от тебя. Но не забывай свое обещание никому не говорить, что именно я привел тебя.

Я последовал за ним по лестнице сначала на первую террасу, затем на вторую, но когда мы почти поднялись на третью, нам встретились две женщины, спускавшиеся вниз. Лула страшно испугался.

— Сюда, — прошептал он, нервно схватив меня за руку.

Мы пошли вдоль не слишком надежной дорожки, тянувшейся от пещеры к пещере и кончавшейся у самой дальней из них. Здесь Лула остановился, весь дрожа.

— Мы едва не попались, — снова зашептал он. — Даже с черными волосами ты не слишком похож на местного мужчину. Ты большой и сильный, словно женщина. Да и эта штука, висящая на поясе, выдает тебя как чужого: у нас такой ни у кого нет. Лучше брось ее.

Слова Лулы относились к моему пистолету — единственному оружию, кроме охотничьего ножа, которое я захватил с собой. Разумеется, я не собирался следовать совету Лулы выбросить пистолет. Но в одном он был прав: оружие могло выдать меня, хотя именно оно в какой-то степени обеспечивало безопасность в этих почти безнадежных условиях. Мне с трудом удалось спрятать пистолет в складках одежды.

Дожидаясь, когда мимо нас пройдут женщины, я сошел с тропы и стал наблюдать за сценой, разыгравшейся у костра, где сидели женщины.

Большинство воительниц были опоясаны ремнями; у них широкие плечи, мощные грудные клетки, сильные руки и ноги. Они напоминали гладиаторов, а не представительниц слабого пола. Голоса низкие, смех и шутки — грубые. Падающий от костра свет играл на почти голых телах. Огрубевшие мужеподобные лица были видны довольно четко.

Их нельзя назвать безобразными, несмотря на короткие волосы и бронзовый цвет кожи. Но хотя их фигуры отдаленно напоминали современных женщин, ничего женственного в них не было. О них невозможно было думать как о женщинах.

Пока я смотрел, две из них начали ссориться. Они обзывали друг друга самыми оскорбительными словами. Потом в ход пошли палки и кочерга. И дрались они не как женщины. Не было хватанья за волосы или царапанья. Их драка больше напоминала схватку дикарей ледникового периода. Совсем по-другому вели себя мужчины у другого костра. Они сидели как мышки и с почтительного расстояния радостно любовались борьбой. По сравнению с женщинами они были невысокими и хрупкими, голоса нежными и приятными, манера поведения благопристойная, как в женской монастырской школе. Лула и я не собирались ждать исхода борьбы. Две женщины, которые помешали нам сразу пройти на третью террасу, спустились вниз и прошли дальше. Наконец мы поднялись на уровень, где располагалась пещера Бонд. Лула потихоньку пробормотал, что пещера его жены — третья слева. Исполнив свое обещание, он уже собрался покинуть меня, но я его задержал:

— А где пещеры мужчин?

— На самой верхней террасе.

— Там и твоя пещера?

— Да, это последняя пещера слева от лестницы. Я сейчас иду туда и надеюсь, что никогда больше не увижу тебя.

Голос у него дрожал, и он трепетал, как лист на ветру. Казалось невозможным, чтобы мужчина был доведен до такого жалкого состояния — безумного панического страха перед женщинами. А ведь он встретил прыжок тарбана с истинным мужеством.

Сочувственно покачав головой, я направился к пещере Бонд.

Глава 3 ПЕЩЕРЫ ХАУТОМАЙ

Подходы к пещерам и переходы между ними показались мне не слишком удобными, но, видимо, жители Хаутомая приспособились к ним. Конструкция их достаточно простая. В песок перед входами в пещеры горизонтально вкопаны бревна, фута на два выступающие над обрывом. Бревна перевязаны гибкими ветками. Снизу они подпираются укосинами, тоже привязанными к концам бревен веревками, свитыми из травы. Образовавшийся помост-дорожка очень узкий, и нигде нет даже намека на перила. Я невольно подумал, каково придется, если на такой дорожке произойдет стычка. Зато защищать подходы даже против многочисленных врагов не составляло особого труда.

Размышляя так, я добрался до третьей пещеры слева. Кругом все спокойно, и в пещере темно.

— Эй, есть тут кто-нибудь? — крикнул я.

Сонный голос не торопясь ответил:

— Кто это? Что надо?

— Бонд требует, чтобы ее новая рабыня спустилась вниз, — объявил я и услышал, как в пещере кто-то завозился; женщина с всклокоченными волосами неторопливо подошла к выходу.

К счастью, вокруг было слишком темно, и она не могла разглядеть черты моего лица и фигуру. Кроме того, я надеялся, что караульная окажется слишком сонной, чтобы мой голос вызвал у нее подозрение, ибо звучал он не так, как голоса местных мужчин, которые я уже слышал, хотя изо всех сил старался подражать голосу Лулы.

— Что от нее хочет Бонд?

— Откуда я знаю?

— Смешно, — хихикнула она. — Бонд строго-настрого приказала не выпускать ее из пещеры… Да вот и сама Бонд идет сюда.

Я взглянул вниз. Драка закончилась, и женщины поднимались к своим пещерам. Для меня стало ясно, что от пещеры Бонд необходимо убраться как можно скорее. Сделать что-либо для Дуары сейчас невозможно, и следовало уходить, чтобы не попасть в западню.

— Наверное, Бонд изменила решение, — пробормотал я.

Говоря так, я повернулся лицом к лестнице, ведущей на верхнюю дорожку. К счастью, рабыня еще по-настоящему не проснулась, а главное — ей хотелось как можно скорее добраться до постели. Она пробормотала что-то нечленораздельное, но прежде чем успела понять, что происходит, я уже исчез.

Чтобы добраться до лестницы, ведущей к пещерам мужчин, не понадобилось много времени. Не задерживаясь, я поднялся по ступеням и нырнул в глубину пещеры. Там было темно и пахло как в свинарнике, который не чистили много лет. Помещение явно нуждалось в срочном проветривании.

— Лула, — шепнул я и с радостью услышал недовольное ворчанье:

— Это опять ты?

— Твой старый друг Карсон собственной персоной, — подтвердил я как можно веселее — Ты, кажется, совсем не рад мне?

— Конечно, нет! Надеялся больше не увидеть. Думал, тебя убьют. Почему тебя не убили? Значит, ты не стал там долго задерживаться и тебя не заметили? Почему же ты ушел?

— Чтобы увидеть своего старого друга Лулу!

— А исполнив свое желание, оставишь наконец меня в покое?

— Не сегодня. Может быть, завтра. Надеюсь, нет, почти наверняка я уйду завтра!

Он снова заворчал:

— Смотри, чтобы тебя не увидели выходящим из пещеры. О, зачем я сказал, где моя пещера!

— Это действительно было глупо с твоей стороны, но не переживай: я не причиню тебе никакого вреда и беспокойства, если ты мне поможешь.

— Помочь? Помочь украсть твою подругу у Бонд? Она же убьет меня!

— Давай не будем нервничать, подождем до завтра. Нам обоим нужно отдохнуть и выспаться, но смотри, Лула, не выдай меня! Если ты это сделаешь, я расскажу Бонд обо всем. Еще один вопрос перед сном: ты занимаешь пещеру один?

— Нет! Со мной двое мужчин. Наверное, они скоро поднимутся. Не разговаривай со мной больше, когда они придут.

— Как ты думаешь, они нас не выдадут?

— Не знаю. Но рисковать не намерен.

Мы замолчали. Вскоре снаружи послышались шаги, и через несколько секунд двое мужчин вошли в пещеру. Они продолжали разговор:

— …бить меня, поэтому я ничего не мог сказать, но перед тем как подняться, слышал, как женщины говорили об этом. Тогда они почти все были в своих пещерах, а мы собирались разжечь костер для последней еды перед темнотой. Я вышел из пещеры, взглянул наверх и увидел…

— Почему же твоя женщина побила тебя?

— Она сказала, что я лгу, а она не любит лжецов и ни единому слову не верит. А коли я рассказываю такие небылицы, то, значит, могу соврать о чем угодно.

— Но две женщины подтвердили, что они тоже видели Это! Как же тогда повела себя твоя женщина?

— Она пообещала снова побить меня.

Как свойственно женщинам, логика в действиях воинственной подруги одного из говоривших отсутствовала.

— А на что Это похоже?

— На большую птицу, только крыльями не размахивает. Она летела прямо над ущельем. Женщины, видевшие Это, утверждали, что такая же штука была на поляне, когда захватили новую рабыню и убили желтоволосого мужчину.

— Эта штука, наверное, тот самый «Анотар», о котором говорил Лула.

— Но ведь он сказал, что шутит!

— Как он мог шутить о том, чего никогда не видел? Очень странно.

— Эй, Лула!

Ответа не последовало.

— Эй, Лула! — мужчина позвал громче и настойчивее.

— Я сплю, — ответил Лула сонным голосом.

— Тогда просыпайся, — настаивал один из вошедших — Мы хотим знать все об «Анотаре».

— Я ничего не знаю… Я никогда его не видел и не подходил к нему…

— А кто сказал, что ты подходил и даже залезал в него? Человек не может подняться в воздух. Такого не может быть!

— О, эта штука летает! — воскликнул Лула. — На «Анотаре» могут подняться двое мужчин, а может быть, и четверо. Если понадобится, он может летать кругами!

— Я думал, ты ничего не знаешь, — заметил другой мужчина.

— Я засыпаю, — пробормотал Лула.

— Ты нам все расскажешь про «Анотар», или я донесу на тебя Бонд!

— О, Вила, не делай этого! — испугался Лула.

— Обязательно сделаю, — не уступал Вила. — Говори!

— А если я расскажу, ты обещаешь, что никогда не разболтаешь другим об услышанном?

— Обещаю.

— Ты, Элли, тоже обещаешь?

— Я никому не донесу, ты же знаешь, Лула!

— А теперь вставай и расскажи все, что ты знаешь.

— Слушайте! Я видел «Анотар», ездил на нем и даже поднимался в небо!

— Ну и врешь же ты, Лула, — подначил Вила.

— Честное слово, не вру! — обиделся Лула. — Если не веришь, спроси Карсона.

— А кто такой Карсон? — потребовал объяснений Вила.

— Тот, кто поднимает «Анотар» в воздух.

— Но как мы спросим у него? Мне кажется, ты снова врешь, Лула. У тебя в последнее время появилась дурная привычка врать!

— Я не вру. Если не верите, спросите Карсона — он здесь, в нашей пещере.

— Что? — закричали они в ужасе.

— Лула не лжет, — вступил я в разговор — Я здесь. И Лула действительно летал на «Анотаре» вместе со мной. Если и вы захотите прокатиться, это можно устроить завтра. Только помогите мне выбраться отсюда, чтобы женщины не видели меня.

Какое-то время царило молчание. Затем Элли испуганно пробормотал:

— Что скажет Джеда, если узнает об этом?

Джеда была вождем деревни Хаутомай.

— Но ведь не обязательно ей рассказывать, — рассудительно заметил Лула.

— Джеда не должна знать, и она об этом не узнает, если никто из вас не донесет. А если вы так поступите, я обязательно заявлю, что вы трое знали обо всем, провели меня в пещеры и прятали там, чтобы я ее убил!

— О, нет! — запричитал Элли, — ты так никогда не сделаешь!

— Не сделаю, если вы мне поможете. Просто никто не должен знать обо мне, и тогда мы покатаемся на «Анотаре».

— Нечего бояться, — вступил в беседу Лула. — Я тоже не побоялся. Вы увидите весь мир сразу, и никто не сможет добраться до вас. Хотелось бы мне всегда оставаться там! Не нужно бояться тарбанов и даже Бонд!

— Я бы хотел полетать, — согласился наконец Вила — Не испугался же Лула, значит, и мне бояться нечего!

— Если ты полетишь, то и я тоже, — поддержал Элли.

Мы поговорили еще немного, прежде чем уснуть. Я расспрашивал о привычках женщин-воинов и выяснил, что охота и набеги обычно начинаются утром. В деревне остаются только несколько женщин — не столько для охраны, сколько для поддержания дисциплины среди мужчин и присмотра за рабынями. Утром рабыни спускаются вниз, и пока женщины занимаются набегами и охотой, они собирают дрова для костров и приносят в пещеры воду в глиняных кувшинах. Рабыни также помогают мужчинам делать сандалии, набедренные повязки, глиняную посуду и украшают орнаментом кувшины и плошки.

На следующее утро я остался в пещере и наблюдал за оживленной жизнью обитателей поселка. Когда женщины-воины покинули деревню, спустился по лестнице к подножию утеса. Я уже знал достаточно о местных женщинах, чтобы вести себя, не привлекая внимания.

То, что они презирают мужчин и пренебрегают ими, облегчало задачу. Вряд ли любая женщина могла узнать другого мужчину, кроме своего сожителя. Остальные были им глубоко безразличны. Но мужчин мне следовало опасаться. Они знали друг друга, и как поступят, увидев неизвестного, предугадать было невозможно. С полдюжины женщин собрались в середине ущелья, когда рабыни и мужчины занялись своими привычными делами. Я заметил, что некоторые рабыни разглядывают меня. Очевидно, я чем-то привлек их внимание, спускаясь с лестницы.

Очутившись внизу, я направился к группе рабынь, работавших у входа в ущелье. Мое появление прошло незамеченным. Хотя я старался держаться подальше от мужчин, но все равно волновался.

Всматриваясь в рабынь, я все время искал Дуару. Страх охватывал меня, когда я раз за разом убеждался, что ее здесь нет. Некоторые рабыни заметили пристальное внимание к ним, вопросительно на меня поглядывали и даже делали попытки заговорить.

— Кто ты? — спросила наконец одна.

— Ты должна бы знать! — ответил я и, пока она старалась понять мой ответ, успел отойти подальше.

Вдруг из леса вышли несколько рабынь, нагруженных вязанками дров. Сердце мое замерло: среди них я узнал Дуару. Я бросился к тропинке, по которой она должна была пройти. Встав у самого края дорожки, ждал взгляда дорогого мне человека. Все ближе подходила она, и с каждым ее шагом сердце стучало все сильнее. Когда оставалось лишь несколько шагов, она подняла глаза, взглянула… и равнодушно прошла мимо. Ее лицо не изменилось — она не узнала меня. На какой-то миг я был огорошен и раздавлен, а потом разозлился. Повернувшись, догнал ее.

— Дуара! — позвал я шепотом.

— О, Карсон! Что с тобой случилось?

Я забыл про черные волосы и уродливые ссадины на лице, про шрам, рассекающий лоб от виска до виска. Она и не могла узнать меня в новом обличье.

— Так ты не умер! Не умер! Я думала, что они убили тебя. Скажи мне…

— Не сейчас, дорогая! — прервал я ее. — Сначала нам надо выбраться отсюда.

— Но как? Ведь они сторожат нас…

— Мы просто убежим, вряд ли нам подвернется лучшая возможность. — Я быстро огляделся. Женщины-воины по-прежнему судачили, не обращая внимания ни на нас, ни на кого-либо другого. Они были полными владыками в поселке и спокойно, с пренебрежением поглядывали вокруг.

Большинство мужчин и рабынь были в ущелье позади нас, но некоторые могли бы преградить нам путь к бегству.

— Ты еще пойдешь за дровами?

— Да, обязательно.

— Хорошо! Когда будешь возвращаться, постарайся идти последней. Я тебя встречу. А теперь иди. Не стоит привлекать внимания окружающих.

И она ушла. Пренебрегая возможной опасностью, я бросился разыскивать Лулу. Мужчины подозрительно провожали меня глазами, но были так тупы, что лишь удивлялись появлению незнакомца, так непохожего на них, но не собирались что-либо предпринимать. Оставалось надеяться, что когда они обо всем догадаются, то уже не смогут помешать моему плану.

Когда я нашел Лулу, он так обрадовался, словно увидел привидение.

— Разыщи Вилу и Элли, — приказал я. — Вы пойдете со мной.

— Зачем? — Его шепот был едва слышен.

Узнаешь потом. Делай как я сказал, и побыстрее, иначе обо всем скажу женщинам!

Он был так перепутан, что безропотно отправился на поиски и вскоре привел обоих.

— Что ты хочешь от нас? — перешел в наступление Вила.

— Я собираюсь покатать вас на «Анотаре», как обещал вчера.

Они посмотрели друг на друга. Было видно, что они трусили. Возможно, их страшила мысль о полете, но еще больше они боялись женщин. Элли закашлялся.

— Сегодня я не могу.

— Вы пойдете со мной независимо от того, полетите вы на «Анотаре» или нет, — отрезал я. — Это приказ!

— Но куда ты нас поведешь? — пытался поторговаться Вила.

— Идите за мной, и я вам скажу. И не забудьте, что, если вы ослушаетесь, я расскажу женщинам, как вы собирались убить Джеду. Ну, пошли!

— Ты низкая тварь! — взвыл Вила.

Их так много били всю жизнь, что господствующим мотивом поведения стал комплекс неполноценности. Они боялись всех, и если не давать им времени думать, то они готовы подчиниться любой команде достаточно волевого лидера. Вот почему я не сомневался, что они пойдут со мной.

За это время рабыни положили принесенные вязанки дров и возвращались в лес за новыми дровами. Я уверенными жестами направил своих далеко не добровольных помощников к дорожке, по которой рабыни ушли в лес. Мы должны были нагнать их и похитить Дуару, которая, как мы договорились, шла в конце цепочки носильщиц.

Догнав рабынь, я окружил Дуару своими спутниками, чтобы хоть на короткое время скрыть от женщин-воинов, что происходит в хвосте колонны, а затем направил всю нашу группу из пяти человек к входу в ущелье.

В этот момент я дорого отдал бы за зеркало, которое позволило бы видеть, что происходит позади нас. Никогда минуты не казались мне такими длинными, но наконец мы подошли к нижнему концу ущелья. И тут раздался грубый голос женщины:

— Куда вы направляетесь? Возвращайтесь назад!

Трое мужчин сразу остановились. Я взял Дуару за руку и продолжал идти. Только теперь я позволил себе оглянуться. Лула, Вила и Элли послушно маршировали назад к своим хозяйкам, а трое женщин спускались вниз по ущелью по направлению к нам.

Они заметили, что двое из группы пренебрегают командой, и снова закричали, но когда мы не обратили никакого внимания на повторные окрики, женщины-воины бросились за нами вдогонку. Тут и мы припустились во весь дух.

Я не сомневался, что они не смогут нас догнать — ведь их фигуры, громоздкие и приземистые, не были приспособлены для бега. Но нам надо не просто быстрее пробежать определенную дистанцию. Мы должны опередить их на значительное расстояние, чтобы добежать до «Анотара», успеть развязать канаты, удерживающие корабль, и запустить мотор — и все за считанные секунды, пока женщины не догнали нас.

Когда мы выбежали из нижней, узкой части ущелья, невдалеке уже была видна поляна, на которую я посадил «Анотар». В том направлении, куда мы бежали, росли высокие развесистые деревья, под которыми стоял наш корабль. Там нас ждало спасение, но на пути к нему внезапно появилось почти непреодолимое препятствие: в нескольких сотнях шагов у дороги, по которой мы бежали, в угрожающих позах стояли три тарбана.

Глава 4 НОВАЯ ЗЕМЛЯ

Вид огромных животных, преградивших нам путь, ошеломил нас. Возникло чувство, что мы натолкнулись на нечто непреодолимое. В таких случаях невольно опускаются руки, и лишь немногие начинают лихорадочно искать способ обойти препятствие.

У меня был лучевой пистолет, но даже если бы мне удалось прикончить страшилищ, задержка дала бы возможность женщинам догнать нас и лишила последней надежды на спасение. Я уже слышал их крики и боялся, что шум привлечет внимание одной из групп женщин, ушедших на охоту. Тогда положение станет еще более трудным.

К счастью, наши преследователи пока не выскочили из ущелья, и мне показалось, что появился единственный шанс ускользнуть как от них, так и от тарбанов.

Рядом с нами поднимались деревья, густая листва которых могла бы стать отличным прикрытием. Поэтому я подсадил Дуару на нижнюю ветку и подтянулся за ней сам. Взобравшись повыше, мы стали ждать, стараясь не высовываться из-за листьев.

Тарбаны отлично видели нашу уловку и уже направились к дереву. Но когда из ущелья показались бегущие женщины, звери сразу забыли о нас и все внимание уделили новой добыче.

Вид тарбанов заставил женщин насторожиться. Я видел, как они оглядываются, ища нас. Но когда тарбаны дружно двинулись вперед, женщины быстро ретировались в узкий каньон. Тарбаны последовали за ними, и, когда они скрылись из глаз, мы с Дуарой спрыгнули на землю и поспешно бросились к «Анотару».

До нас доносился рев и рычание тарбанов, отчаянные вопли женщин. Мы бежали, иногда от усталости переходя на шаг, но с каждой секундой приближались к кораблю.

То, что несколько минут назад казалось катастрофой, стало нашим спасением: мы могли не опасаться ни тарбанов, ни женщин.

Теперь моей единственной заботой был «Анотар», и я почувствовал себя по-настоящему счастливым, увидев воздушный корабль и убедившись, что он в полном порядке. Через пять минут мы поднялись в воздух, и наши приключения в Хаутомае стали лишь неприятным воспоминанием. И все же — как близки мы были к тому, что означало смерть для меня и жизнь в рабстве для Дуары! Если бы женщины-воины задержались на мгновение, чтобы убедиться в моей гибели, исход оказался бы совсем иным. Я до сих пор считаю, что вид незнакомой для женщин-воинов летательной машины настолько испугал их, что вынудил как можно быстрее удалиться. Дуара сказала мне, что взявшие ее в плен женщины долго спорили о корабле по пути в деревню, опасаясь, что неизвестное «животное» бросится за ними в погоню.

Нам было о чем поговорить, пока я кружил над равниной в поисках дичи. Пища была необходима, поскольку я не ел два дня, а Дуара проглотила всего несколько кусочков, пока была в пещере у Бонд. Дуара все время смотрела на меня и даже трогала рукой, словно не веря глазам и желая еще раз убедиться, что я жив — настолько она была уверена, что тогда, у опушки, напавшие внезапно воинственные женщины убили меня.

— Я не прожила бы долго, Карсон, если бы ты не появился в деревне, — наконец произнесла она. — Когда я думала, что ты мертв… умер… что тебя убили, я не хотела жить. И не просто потому, что была в рабстве. Я не могу жить без тебя и искала удобного случая, чтобы покончить с собой!

Наконец я нашел стадо похожих на антилоп животных и сразу убил одну из них, как в предыдущий день, но теперь Дуара бдительно несла караул, пока я разделывал тушу. Забрав мясо, мы полетели к острову, где я останавливался с Лулой, когда преображал себя в брюнета. На этот раз мне пришлось проделать обратную операцию, после чего мы приготовили мясо и с аппетитом поели.

И снова мы были счастливы. Наши недавние волнения и тревоги казались теперь далекими воспоминаниями. Как быстро душа человека уходит от депрессии и сталкивает мрак отчаяния в бездонные глубины забвения!

Дуара очень беспокоилась о моих ранах и настояла, что сама промоет их. Единственная опасность состояла в возможности инфекции, поскольку у нас не было лекарств. Но опасность эта на Венере гораздо меньше, чем на Земле с ее огромным населением и повсеместной городской грязью.

Сыворотка долголетия, которую мне ввел Данус вскоре после моего появления на Венере, способствовала выработке стойкого иммунитета. В общем, я не очень беспокоился, но Дуара чувствовала себя наседкой с единственным цыпленком. Наконец у нее проснулись природные стремления и инстинкты, и, признав любовь ко мне как свершившийся факт, она без меры расточала преданность и заботу на предмет своей любви. Это придавало ее чувству высоту и святость.

Мы оба ощущали радость после всего хорошего и плохого, что с нами случилось, и решили остаться на острове по крайней мере до следующего дня. Я был уверен, что здесь нет ни людей, ни опасных животных, и впервые за много месяцев мы могли отдохнуть и думать только друг о друге. Это был лучший день в моей жизни.

На следующее утро мы поднялись с нашего маленького островка и полетели на юг вдоль Реки Смерти. Мы знали, что она должна впадать в океан, но в какой и где? Что находится за ним? Куда мы можем направиться в этом огромном и таинственном мире?

— Может быть, мы найдем где-нибудь островок побольше и будем жить там вдвоем — только ты и я? — предложила Дуара. — Одни… Ведь нам никто не нужен.

У меня не хватило духу сказать ей, что спустя всего несколько месяцев жизни на таком острове нам скорее всего захочется зарезать друг друга. И нужно смотреть правде в глаза. Куда нам направиться? Вернуться в Вепайю было невозможно. Теперь я твердо знал: Дуара скорее умрет, чем разлучится со мной. И не было сомнений, что в Вепайе казнь состоится в тот же день, когда Минтеп, ее отец, схватит меня.

Единственной причиной моего желания вернуть Дуару на родину была вера в то, что там она будет в безопасности и в конечном счете добьется счастья. Независимо от того, что станет со мной — ведь не будет она всю жизнь носиться по планете рядом с человеком, у которого в этом жестоком мире нет корней. Теперь же я всем существом понял иное: мы оба скорее умрем, чем навсегда расстанемся.

— Давай полетим куда глаза глядят — обратился я к Дуаре, — и когда найдем место, где мы сможем жить в покое и безопасности, поселимся там.

— У нас еще пятьдесят лет до того, как «Анотар» откажется нам служить, — шутила и смеялась Дуара.

Вскоре я заметил на горизонте быстро растущую блестящую полоску воды, казавшуюся пустынной и безжизненной. Мы достигли океана.

— Давай полетим и поищем наш остров, — предложила Дуара.

— Но сначала запасемся водой и пищей, — заметил я.

Добытое на охоте мясо было завернуто в большие ароматные листья, и я не сомневался, что оно сохранится еще несколько дней. Но есть сырое мясо нам не хотелось. В полете приготовить пищу невозможно, и мы приземлились, чтобы подготовиться к дальним перелетам. Помимо мяса я набрал фруктов и крупных орехов. Кроме того, мы запасли клубней, почти повсеместно растущих на Амторе, очень приятных на вкус и питательных даже в сыром виде.

Во время полета мы обнаружили долину, тянущуюся от Реки Смерти на несколько миль в сторону. С одной стороны ее окаймлял лес, а вдоль другой текла небольшая речка, вливающаяся в поток, сбегающий с окрестных гор. Я приземлился вблизи леса, надеясь найти фрукты и орехи, и не разочаровался. После этого, набрав еще и дров, погрузил их в заднюю кабину и подрулил к речке.

Место, где мы остановились, просматривалось во всех направлениях, так что мы могли не опасаться неожиданного появления людей или животных. Я развел костер и поджарил мясо на вертеле, а Дуара караулила наш покой. Чистая вода из ручья до краев наполнила бак, которым я предусмотрительно снабдил «Анотар» еще при постройке.

Теперь у нас было достаточно пищи и воды на несколько дней непрерывного полета. Мы поднялись в воздух и, увлеченные духом исследования, направились к морю, пролетая над огромной дельтой Реки Смерти, которая по размерам могла бы соперничать с Амазонкой.

С самого начала Дуара заинтересовалась пилотированием «Анотара». Я уже объяснил ей назначение и принцип работы системы управления воздушным кораблем, но пока она самостоятельно еще ни разу не вела корабль. Теперь же я позволил ей всерьез взяться за штурвал. Я понимал, что она должна научиться хорошо управлять «Анотаром». В случае длительных полетов это было необходимо — а именно такая ситуация складывалась при перелете через океан. Ведь мне обязательно понадобится сон, и Дуаре придется заменить меня.

Управление «Анотаром» в воздухе при обычных условиях не труднее ходьбы по ровной дороге, и потребовалось немного времени, чтобы научить Дуару обращаться со штурвалом и педалями, придать ей уверенности, а также дать «почувствовать» воздушный корабль. Со временем к Дуаре придут и плавность движений, и быстрота реакции. Мы летели на такой высоте, которая позволяла мне оказать ей помощь в случае необходимости.

Полет продолжался всю ночь, и примерно треть этого времени за штурвалом находилась Дуара. Когда наступило утро, мы увидели землю. Насколько можно было видеть, и на востоке, и на западе листья и стволы гигантских деревьев поднимались на тысячи футов, и их вершины исчезали в нижнем облачном слое, который вечно прикрывает небо над просторами Амтора. Этот слой облаков защищает поверхность Венеры от солнечного излучения, которое в противном случае сожгло бы все живое на планете.

— Картина кажется мне знакомой, — обратился я к Дуаре, когда она проснулась.

— Что ты имеешь в виду?

— Думаю, что под нами Вепайя. Мы пролетим вдоль побережья и, если я прав, увидим естественную гавань, где в тот день, когда тебя похитили, а меня схватили кланганы, на якоре стояли «Софал» и «Совонг». Уверен, что узнаю местность.

Дуара ничего не ответила. Она долго молчала, пока мы летели вдоль берега. Вскоре мы пролетели над гаванью.

— Вепайя, — вздохнула она.

— Мы можем снизиться, Дуара. Хочешь остаться?

Она покачала головой.

— Без тебя — нет!

Я наклонился и поцеловал ее.

— Тогда куда?

— О, давай просто полетим дальше. Все пути одинаково хороши, если ты рядом.

«Анотар» летел чуть севернее побережья, так что я просто не стал менять курс. Мир, проносящийся под нами, был совершенно не знаком ни Дуаре, ни мне. Следуя установленным курсом, мы оставляли в стороне антарктические области и держали путь в северную часть умеренной области Венеры. Это нас устраивало. В противоположном направлении лежали крепости и замки тористов, где нас ждали только плен и смерть.

Пока медленно тянулся длинный день, под нами монотонно плескался безграничный океан. Вепайя давно исчезла за горизонтом, и нигде не было видно никаких признаков суши. Изредка поверхность океана бороздили неведомые чудовища устрашающего вида.

Все механизмы «Анотара» работали безупречно. Да это и не могло быть иначе, поскольку в его конструкции сочеталось лучшее, что достигнуто наукой Земли и Венеры. «Анотар» рассчитан на четверых: двое рядом в открытой кабине и двое в закрытой обтекаемой кабине, расположенной в хвостовой части. Рычаги управления находились в обеих кабинах, так что «Анотаром» можно управлять с любого места. Я уже упоминал, что воздушный корабль был амфибией.

Днем я обучал Дуару приемам посадки и взлета. Дул легкий западный бриз. Нам приходилось все время быть настороже, следя за огромными обитателями моря. Некоторые из них без всякого труда могли бы потопить «Анотар», если только их нрав соответствовал внешнему виду.

Когда наступила ночь, безбрежный амторианский океан окутался в таинственное ночное свечение — предусмотрительная природа одарила им лишенную спутников планету.

Безграничный, как межзвездное пространство, океан катил свои волны, слабо шумя и переливаясь ночными бликами. Ни один корабль не покушался на безмятежное спокойствие могучего океана. Только наш беззвучный «Анотар» и мы — два ничтожно малых атома жизни — с видимой бесцельностью блуждали над его просторами. Дуара придвинулась ко мне и теснее прижалась. В этом одиночестве было что-то пугающее; оно требовало близкого контакта с подобным себе.

Ночью ветер изменился и задул с юга, а на рассвете я увидел гряду облаков. Ее пересекала узкая полоса, принявшая форму воронки, узкая часть которой погружалась в море.

Резко похолодало, пополз туман, который быстро становился все гуще. Очевидно, мы достигли границы южного полярного кольца штормов. Мне не нравился ни туман, ни гигантские смерчи на горизонте. Я подсветил пилотажные приборы — кто захотел бы лететь вслепую в мире, о географии которого он ничего не знает? Я надеялся, что туман с поверхности моря рассеется. Попробовал спуститься на водную поверхность, но заметил многочисленных играющих и резвящихся в море левиафанов, и мысль совершить посадку вблизи прыгающих по волнам гигантов показалась мне непривлекательной. Пришлось всерьез задуматься об изменении курса прямо на север, чтобы избежать зоны тумана и смерчей, но меня остановила Дуара, указав на что-то чернеющее внизу.

— Это земля? — спросила она, пристально вглядываясь в туман.

— Действительно похоже на землю, — согласился я, внимательно рассматривая темное пятно под «Анотаром».

— Может, это наш остров? — пошутила Дуара.

— Снизимся и посмотрим, пока туман не сгустился и не закрыл его.

— И снова земля покажется такой привлекательной, — вздохнула Дуара. Она явно устала от многодневного полета.

— Да, пожалуй, мы уже вдоволь насмотрелись на бескрайние водные просторы.

Подлетев поближе к побережью, мы увидели вдали на северо-западе что-то напоминающее гигантские леса Вепайи, а на берегу — скопление разнообразных построек.

— Город! — воскликнула в волнении Дуара.

— Да, это морской порт, и не маленький. Интересно, что за люди здесь живут?

Дуара отрицательно покачала головой:

— Я не знаю. На северо-западе от Вепайи есть земля. Она называется Аплан. Я видела ее на карте. Частично она лежит в Траболе, а частично в Страболе. На карте земля показана как остров, очень большой остров, но никто не знает, так ли это на самом деле. Страбол никогда тщательно не исследовался.

Как мне кажется, ни одно место на Венере не изучалось тщательно, и я не удивился, что Дуара не знает подобных вещей.

Приблизившись к городу, мы увидели, что он обнесен крепостной стеной и сильно укреплен. Подлетев еще ближе, обнаружили, что город осажден крупным вооруженным отрядом. До нас доносился гул амторианских орудий. На стенах толпились защитники города, а перед стенами и непосредственно под ними — ряды людей, осаждавших крепость. В руках каждого из нападавших был металлический щит. Я уже знал, что такие щиты изготовляют из металлов, хорошо поглощающих р- и т-излучения — основные средства поражения на Амторе. Укрывшиеся за щитами атакующие были намного подвижнее, чем земные солдаты, укрывающиеся от пуль и осколков в окопы и блиндажи. Практически щит служил своего рода индивидуальным окопом для человека; его преимущество состояло в том, что войска могли маневрировать на поле боя почти в любых направлениях, а находясь под огнем, несли минимальные потери.

Когда мы пролетали над городом, обе стороны прекратили огонь. Мы видели множество лиц, поднятых к небу, и могли представить себе изумление тысяч солдат и горожан. Вряд ли кто-нибудь из них представлял себе истинную природу огромной птицы, бесшумно проносящейся над их головами.

Поскольку все части «Анотара» покрыты слоем поглощающего материала, мы могли чувствовать себя в полной безопасности, пролетая над сражающимися на небольшой высоте. Я сделал несколько кругов, снижаясь все больше, и пролетел над самыми стенами города, приветственно помахав рукой. Люди на стенах громко закричали, а атакующие направили на нас сноп боевого излучения.

«Анотар» можно было обеспечить радиационной защитой, но нас с Дуарой нет. Поэтому я поднялся на безопасную высоту и направил корабль в глубь страны, чтобы закончить разведку и собрать побольше данных.

Покинув город, я направился в сторону лагеря осаждавших и здесь снова снизился. За главным лагерем широкое шоссе вело на юго-запад, откуда подходили войска и тянулись обозы. В огромные фургоны были впряжены неуклюжие животные; люди сидели на них верхом и управляли, как погонщики слонами. Нигде не было заметно даже признаков механической тяги.

Повернув на север, я продолжил полет. Мне хотелось знать как можно больше о стране и ее населении. Судя по тому, что я видел, жители казались крайне воинственными, но ведь где-то мог быть мирный и гостеприимный город, в котором незнакомцев приняли бы с уважением.

Я искал одинокого путника в надежде расспросить его без риска для Дуары или себя, потому что посадка среди воюющих наверняка была бы опасной. Особенно это касалось осаждающих, которые уже стреляли в нас. Так могли делать лишь фанатики, для которых каждый, не принадлежащий к их армии, подлежит уничтожению.

Отношение осажденных представлялось более дружественным, но я все же не мог рискнуть приземлиться там, не имея никаких сведений о них. Да к тому же было бы верхом неблагоразумия совершить посадку в осажденном городе, который, судя по числу осаждавших и подходивших подкреплений, будет взят со дня на день. Мы с Дуарой искали мира, а не войны.

Хотя я осмотрел довольно большую часть местности, однако ни одного человека обнаружить не удалось. Но вдруг я увидел одинокого путника, выходящего из узкого каньона в горах в нескольких милях севернее большого лагеря, над которым я пролетал.

Выбора не было, и я снизился. Беззвучный спуск «Анотара» не мог насторожить его, и тем не менее он внезапно повернулся и посмотрел вверх. Путник — это был мужчина — не побежал, а остался стоять на месте и вытащил из кобуры лучевой пистолет.

— Не стреляй! — крикнул я, пролетая на малой скорости мимо него. — Мы друзья!

— Что вам надо? — прокричал он в ответ.

Я сделал еще круг и посадил «Анотар» в трехстах шагах от него.

— Я чужестранец и хочу кое-что узнать.

Он смело направился к кораблю, но оружие на всякий случай держал наготове. Спустившись из кабины, я пошел ему навстречу с поднятой правой рукой, показывая тем самым, что в ней нет оружия. Он поднял левую руку, не желая рисковать. Но его жест говорил все же о дружественном или по меньшей мере невраждебном отношении.

Легкая улыбка появилась на его лице, когда он увидел, как я вылезаю из кабины.

— Итак, вы все же человек, — обратился он ко мне. — Сначала я предположил, что вы — часть этого летающего предмета, чем бы он ни был. Откуда вы? Что вам от меня нужно?

— Мы чужестранцы и даже не знаем, в какой находимся стране. Нам бы хотелось знать отношение жителей к чужестранцам и существует ли поблизости город, который мог бы оказать нам гостеприимство.

— Это земля Анлап, — сообщил путник, — и вы в королевстве Корва.

— Что за город у моря, у стен которого идет бой?

— Вы видели бой? — воскликнул он. — Как он проходит? Город пал или еще держится?

Казалось, он сгорает от нетерпения, ожидая ответа.

— Город не пал, — успокоил я его, — и защитники, по-видимому, в бодром состоянии.

Он с облегчением вздохнул и вдруг нахмурил брови:

— Откуда я знаю, что ты не агент зани?

— Конечно, ты не можешь знать. Но я не агент. Я даже не знаю, кто такие зани.

— Нет, ты не можешь быть зани, — произнес незнакомец, внимательно разглядывая меня. — Твои желтые волосы доказывают, что ты не принадлежишь к нашей расе!

— Ну, а раз так, не мог бы ты ответить на мои вопросы? — улыбаясь, спросил я.

Он улыбнулся в ответ.

— Согласен. Ты хочешь знать, как относятся народы Корвы к чужестранцам и название города у моря. До того как зани захватили здесь власть, к вам хорошо бы отнеслись в любом городе Корвы. Но теперь все изменилось. Санара — так называется город, о котором ты спрашивал, — приветствовал бы вас: он еще не попал под власть зани. Сейчас зани стремятся покорить его, и если Санара падет, последний оплот свободы в Корве погибнет!

— А ты из Санары?

— Да, в настоящее время… Я раньше жил в Амлоте — столице, пока к власти не пришли зани. Теперь я не могу вернуться в Амлот — ведь я сражался против них.

— Я только что пролетал над большим лагерем к югу отсюда. Это лагерь зани?

— Да, и я отдал бы все, чтобы увидеть его. Сколько у них людей?

— Не знаю точно, но лагерь большой, и еще больше солдат и припасов подвозят с юго-запада.

— Из Амлота, — подтвердил он. — О, если бы я мог увидеть все сам!

— Ты увидишь, — заверил я.

— Каким образом? — удивился он.

Я показал на «Анотар». Незнакомец, казалось, несколько смутился, но только на секунду.

— Хорошо, — согласился он. — Ты не пожалеешь о своей доброте…

— Можно спросить, как тебя зовут?

— Томан.

— А меня Карсон.

Он посмотрел на меня с нескрываемым любопытством.

— Из какой ты страны? Я никогда не видел амторианцев с желтыми волосами.

— Это длинная история. Пока достаточно сказать, что я не амторианец, а человек из другого мира!

Мы вместе направились к «Анотару». Тем временем он спрятал пистолет в кобуру. Когда мы приблизились, он впервые увидел Дуару. Я заметил с трудом сдерживаемое изумление. Дуара была восхитительна. Я познакомил их, а затем помог войти в заднюю кабину и застегнуть привязные ремни. Я не мог видеть, как вел себя Томан при взлете, но потом он признался, что, когда «Анотар» оторвался от земли, он решил, что настал его последний час.

Воздушный корабль развернулся и понес нас к лагерю зани вдоль шоссе на Амлот.

— Замечательно! — восклицал Томан время от времени. — Я могу все видеть и даже сосчитать орудия, батальоны и обозы!

— Скажи мне, когда насмотришься, — сказал я.

— Думаю, что увидел достаточно. Бедная Санара, ей не удастся противостоять такой орде! А я даже не могу вернуться и сообщить, что видел. Город, должно быть, полностью окружен войсками зани, а я узнал об этом лишь анс назад!

Анс — это двадцать дней по амторианскому календарю или немногим больше двадцати двух с половиной суток по земному счету.

— Да, город окружен, — подтвердил я. — Сомневаюсь, что ты сможешь пройти через кольцо осаждающих даже ночью.

— Нет, — вдруг произнес он после минутного раздумья — Это было бы слишком — просить о такой услуге чужестранца. Ты рисковал бы не только своей жизнью, но и жизнью своей спутницы.

— А есть ли внутри стен Санары достаточно места, чтобы посадить мой корабль?

— Ты правильно угадал, — засмеялся он. — Сколько тебе надо места?

Я объяснил ему.

— Да, — последовал ответ — Возле центра города есть большое поле для скачек. Ты легко там приземлишься.

— Еще пару вопросов.

— Конечно. Спрашивай все, что хочешь.

— Обладаешь ли ты достаточным влиянием у военных властей, чтобы гарантировать нам безопасность? Ты понимаешь, конечно, что в первую очередь я думаю о своей жене. Я не могу рисковать.

— Даю тебе слово дворянина, что вы будете в полной безопасности под моей защитой, — твердо заявил он.

— И нам разрешат покинуть город, когда мы захотим, не будут досаждать осмотром корабля и задерживать его?

— Еще раз даю тебе слово: будет выполнено все, что ты пожелаешь, — подтвердил Томан. — Боюсь только, что прошу чужестранца слишком о многом — о самопожертвовании во имя спасения чужого тебе народа!

Я повернулся к Дуаре.

— Что ты скажешь, любимая?

— Думаю, что мне понравится Санара.

Я сделал крутой вираж и направился к морскому порту Корвы.

Глава 5 САНАРА

Я сразу почувствовал, что Томан — свой парень, и Дуаре он тоже понравился. Обычно она редко вступала в разговор с незнакомыми. Древний порядок, запрещающий дочери джонга разговаривать с посторонними, преодолеть было нелегко, но она болтала с Томаном, пока мы летели, и задавала множество вопросов.

— Вам понравятся наши люди, — заверял Томан. — Конечно, сейчас, когда город осажден и жизнь там ненормальная, люди не те. Но они радушно встретят вас и будут дружелюбно к вам относиться. Вы будете жить у меня в доме, и моя жена сделает все, чтобы вам было удобно даже в условиях осады.

Когда мы пролетали над войском зани, они снова принялись обстреливать нас, но «Анотар» летел слишком высоко, чтобы выстрелы принесли нам вред. Тем временем мы с Томаном обсуждали предстоящую посадку.

Я опасался, что защитники города могут испугаться странной «птицы», когда попытаемся посадить корабль в центре города, тем более что мы летим с вражеской территории. Поэтому я предложил Томану план дальнейших действий, с которым он сразу согласился, и мы немедленно приступили к его осуществлению. Томан написал несколько записок одинакового содержания. В них он сообщал, что находится на воздушном корабле и желающие могут увидеть его, когда он будет пролетать над городом. Он просил командующего освободить поле для скачек, чтобы мы могли благополучно приземлиться. Если командующий получит записку и разрешит нам сесть, то несколько человек с флагами должны встать на наветренный край поля и размахивать флагами до тех пор, пока не увидят, что мы заходим на посадку. Это сослужит нам сразу две службы: во-первых, подтвердит, что в нас не будут стрелять, даже случайно, а во-вторых, даст указание о направлении ветра, что облегчит посадку и сделает ее безопаснее.

Мы прикрепили записки к большим орехам, собранным в лесу, и я сбросил их над городом в разных местах, а потом поднялся на безопасную высоту и начал медленно кружить. Мне было хорошо видно поле и большое число людей на нем — слишком большое, чтобы не мешать посадке. Оставалось ждать условных сигналов, если только Томан не преувеличил своего значения в городе.

Пока мы кружили над городом, Томан показывал его достопримечательности: парки, общественные здания, казармы, дворец правителя. Он сообщил, что сейчас во дворце живет и управляет городом племянник джонга, а сам джонг — пленник зани в Амлоте. Ходят даже слухи, что его казнили. Этого жители города боялись не меньше, чем победы зани, потому что не доверяли племяннику джонга и не хотели, чтобы он стал их постоянным джонгом.

Покружив над городом около часа, мы получили первый сигнал, что наши записки попали по назначению. Сначала я увидел солдат, освобождающих поле от горожан. Это было хорошим знаком. Потом появилась дюжина солдат с флагами, которые направились к одному концу поля и принялись размахивать там флагами. Я начал снижаться по спирали, не торопясь садиться. Во-первых, мне не хотелось слишком приближаться к городским стенам, а во-вторых, местд для посадки окружали высокие строения.

Взглянув вниз, я увидел людей, сбегавшихся со всех улиц и переулков. Известие о том, что на поле для скачек опускается с неба воздушный корабль, видимо, распространилось по городу подобно лесному пожару. Народ подходил толпами, создавая на улицах заторы. Я решил, что для сдерживания толпы и создания благоприятных условий для посадки не обойтись без подкреплений. Пришлось просить Томана написать еще одну записку. Он так и сделал. Я выбросил записку уже проверенным способом на поле рядом с группой лиц, по виду офицеров, и поднялся выше. Вскоре мы увидели целый батальон, промаршировавший на поле и оцепивший его плотным кольцом. Теперь я решительно пошел на посадку.

Собравшиеся молча наблюдали за моими последними виражами в воздухе и короткой пробежкой «Анотара» по полю. А потом разразилась буря восторга. Было очень приятно, что нас так приветливо встречают, ибо до тех пор наше положение казалось безнадежным. Приобретенный опыт подсказывал, что чужестранцев редко приветствуют в амторианских городах. С этим я столкнулся сразу, когда приземлился в Вепайе на ракетном корабле. И хотя в конце концов меня признали, по существу я оставался пленником во дворце вепайского джонга.

Когда Томан вышел из «Анотара», я помог Дуаре выбраться из кабины. Она встала на крыло на виду у всей толпы, и возгласы приветствия на мгновение стихии. А затем толпа разразилась восторженными воплями.

Вряд ли кто-нибудь понимал, что третий член экипажа — женщина. Это стало ясно им, когда Дуара поднялась на крыле во весь рост. То, что на воздушном корабле летела женщина, да еще поразительной красоты, буквально потрясло людей, и овация в честь Дуары была совершенно искренней. Можете не сомневаться, что с этого момента я полюбил людей Санары всем сердцем.

Несколько офицеров подошли к «Анотару». Последовали взаимные приветствия и представления. Я отметил уважение, которым пользовался Томан, и понял, что мне посчастливилось оказать важную услугу действительно влиятельному в городе человеку. Насколько он влиятелен, я узнал позже.

Мы обошли поле, приветствуя собравшихся. Неподалеку я заметил огромных животных; они были запряжены в лафеты орудий и армейские фургоны того же типа, как у зани. Животные стояли на одной стороне поля, позади толпы. Теперь же их погнали к кораблю и подвели настолько близко, насколько удалось погонщикам. И животные, и люди явно опасались незнакомого летающего предмета.

Так я впервые увидел гантора вблизи.

Ростом животное больше африканского слона, и ноги у него напоминают слоновьи. Но на этом сходство кончается.

У гантора голова быка с рогом длиной в фут, растущим посередине лба. Огромная пасть, полная кривых зубов. Короткая рыжевато-желтая шерсть на спине, с белыми пятнами. Между шеей и плечами — густая жесткая грива. Хвост похож на бычий. На концах ног — три огромных роговых нароста, напоминающих копыта. На каждом ганторе сидел погонщик, располагаясь на гриве повыше плеч, а за ним на длинной прямой спине гантора помещался хаудак — большой открытый ящик, в котором, не теснясь, могли бы разместиться человек двенадцать. Позднее я узнал, что хаудаки бывают разные, в зависимости от назначения. На том животном, которое должно было увести с поля Дуару, меня и Томана, хаудак был богато украшен и вмещал четырех человек.

Слева у каждого гантора висела лесенка. Когда погонщики добились, чтобы их подопечные как можно ближе подошли к кораблю, они спрыгнули на землю и приставили лесенки, оперев их о бок животного. По этим лесенкам пассажиры забирались в хаудаки. Я с интересом наблюдал за этой процедурой, не понимая, как погонщик возвратится на свое сиденье, если он привяжет лесенку обратно к боку гантора, или что он будет делать с лесенкой, если взберется вслед за пассажирами на спину животного. Вскоре мое недоумение развеялось. Оказывается, был еще один способ.

Погонщик привязал лесенку на бок гантору. Потом обошел своего подопечного спереди и дал команду. Гантор сразу опустил голову, так что рог его принял горизонтальное положение. Погонщик взобрался на рог и отдал еще одну команду. Гантор поднял голову, и погонщик спокойно уселся на свое привычное место на плечах животного.

В хаудаки на других ганторах забрались офицеры и солдаты. Они выполняли роль нашего эскорта: несколько ганторов впереди, несколько с боков, а остальные замыкали шествие, пока мы двигались с поля, а потом по широкой улице.

Когда мы приблизились к толпе, стоявшей по обе стороны дороги, люди приветствовали нас, поднимая руки примерно на сорок пять градусов и скрещивая ладони. Я отметил, что они поступают так только при приближении нашего гантора, и вскоре понял, что они салютовали Томану: он принимал приветствия, раскланиваясь направо и налево. Еще одно доказательство высокого положения и глубокого уважения народа к путнику, которого я случайно встретил.

Люди на улицах были одеты легко; это нормально на Амторе, поскольку там тепло и душно. Прохожие носили холодное оружие — видимо, таков был обычай: мужчины — шпаги и кинжалы, а женщины — только кинжалы. В толпе встречались и солдаты, вооруженные пистолетами в кобурах через плечо.

Это были красивые нарядные люди с добрыми и приветливыми лицами. Окружающие здания, простые по архитектуре, выглядели весьма эффектно. Хотя многие постройки явно носили типовой характер, строители умело добивались разнообразия, создававшего приятные контрасты по цвету и форме и подчеркивавшего благородство линий.

Мы свернули на другую улицу, где дома были выше и красивее, но благородство архитектурных линий сохранялось. Когда мы приблизились к довольно высокому, пышно украшенному зданию, Томан объяснил, что это дворец правителя, где живет племянник джонга и осуществляет правление в отсутствие своего дяди-джонга. Наконец мы остановились около большого здания как раз напротив дворца правителя. Солдаты, стоявшие в карауле перед огромными воротами, расположенными в середине высокой стены, идущей вдоль улицы, отдали Томану честь и распахнули настежь ворота.

Эскорт из солдат и офицеров еще раньше повернул назад к скаковому полю, а наш погонщик осторожно провел огромное животное по широкому проходу в обширный двор, усаженный деревьями, экзотическими кустарниками и цветами, с красивым фонтаном в центре. Здесь был дворец Томана.

Небольшая группа людей выбежала из здания. Конечно, я не знал их, но понял, что это офицеры и слуги Томана. Они с глубоким почтением приветствовали хозяина, и их поведение говорило лучше всего об искренней привязанности.

— Известите джанджонг, что я вернулся и веду с собой гостей в ее апартаменты, — приказал Томан одному из офицеров.

«Джанджонг» дословно означает «дочь джонга», и другими словами — принцесса. Это официальный титул дочери джонга, правящего в данный момент, но на Венере его часто употребляют в повседневной жизни как титул, сохраняемый и после смерти джонга. То же относится и к слову «танджонг» — сын джонга, принц.

Томан показал нам наши комнаты, зная, что мы захотим привести себя в порядок перед представлением джанджонг. Рабыни завладели Дуарой, а мне раб показал ванну и принес новую одежду.

Наши апартаменты состояли из трех жилых комнат и двух ванных. Все комнаты богато и красиво обставлены. Для Дуары это было подобно возвращению в рай: ведь она не знала ни удобств, ни комфорта, с тех пор как была похищена из дворца джонга больше года назад.

Когда мы были готовы, пришел слуга и проводил нас в небольшую приемную на том же этаже, но в другом крыле дворца. Здесь нас ждал Томан. Он спросил, как нас следует представить джанджонг, и когда я назвал ему титул Дуары, то понял, что для него это было и неожиданно, и приятно. Меня же я попросил представить как Карсона с Венеры. Конечно, для него слово «Венера» ничего не значило, поскольку планета известна аборигенам под названием «Амтор». Затем нас ввели к джанджонг.

Представление проходило без излишней торжественности. Люди знакомятся просто и непосредственно. Никаких высокопарных речей. Мы оказались в обществе прекрасной женщины; она улыбнулась и поднялась нам навстречу.

— Это моя жена Дисахара, джанджонг Корвы, — представил Томан свою жену. Затем он повернулся к Дуаре. — Это Дуара, джанджонг Вепайи и жена Карсона с Венеры.

Да, все было очень просто. Конечно, Томан, представляя Дуару, не произнес слова «жена». Среди народов, которые я знал на Амторе, нет брака в нашем понимании. Просто пары договариваются между собой жить вместе, и обычно они верны друг другу не меньше, а даже больше, нежели обвенчанные по всем церковным канонам у нас на Земле. Только соблюдение внешней благопристойности не делает явными бесконечные измены супругов на Земле. На Амторе все иначе: супруги могут расстаться и взять другого супруга или супругу, если захотят, но это происходит достаточно редко, так что измены здесь — дело неизвестное. С тех пор как была открыта сыворотка долголетия, многие пары прожили вместе сотни лет в полном согласии, возможно потому, что узы, связывающие их, не были оковами. Слово, которое Томан употребил вместо «жена», было «оольганья» — любимая женщина. Мне это понравилось.

Во время нашего визита к Томану и Дисахаре мы многое узнали о них и о Корве. Корва вела длительную войну, в ходе которой истощились ее материальные и духовные ресурсы. Появился новый чуждый культ, его возглавил простой солдат по имени Мефис. Он с группой сторонников обманом захватил власть, завладел столицей государства Амлотом и разрушил города Корвы, за исключением Санары, куда собрались многие дворяне Корвы со своими слугами Мефис пленил и заключил в тюрьму отца Дисахары, Корда, за отказ от требования править в качестве лица, подчиненного Мефису. Недавно до населения Санары дошли слухи, что Корда убили и Мефис предложит власть джонга кому-нибудь из королевской семьи или присвоит титул сам. Но достоверных сведений об этом нет.

Мы пришли к выводу (хотя веских оснований не было), что племянник джонга Мусо, ныне правящий джонг, не пользуется большой популярностью и авторитетом ни у дворянства, ни у простого народа. Только позже мы узнали, что Томан (а в его жилах текла королевская кровь) имел реальные шансы на королевский трон после Мусо и что последний очень завидовал популярности Томана среди всех слоев населения. Когда мы подобрали Томана за вражескими линиями, он возвращался с опасного задания, которое поручил ему Мусо, возможно, в расчете на то, что при выполнении его Томан погибнет.

Стол был накрыт в комнатах Дисахары. Пока мы ели, доложили, что прибыл офицер джонга. Он принес послание, в котором говорилось, что джонг будет рад принять нас, если Томан и Дисахара привезут своих гостей во дворец и представят джонгу. Разумеется, по существу это был приказ.

Мы нашли Мусо и его супругу Иллану в зале для аудиенций дворца, окруженных многочисленной свитой. Они восседали на внушительных по размеру и пышности тронах. Было ясно, что Мусо с преувеличенной важностью относится к своему королевскому положению. Так велико было его чувство собственного достоинства, что он даже не удостоил нас улыбкой, хотя внешне был достаточно вежлив. Правда, его душевное равновесие на мгновение нарушилось, когда перед ним появилась Дуара. Ее красота явно произвела на него сильное впечатление, но я давно привык к такой реакции — Дуара всегда поражала людей.

Мусо задержал нас в зале для аудиенций ровно столько, сколько нужно было для совершения формальностей, послс чего провел в свои личные апартаменты.

— Я видел тот странный предмет, на котором вы летаете, пока он кружил над городом, — сразу перешел он к делу — Как вы его называете? И что поддерживает его в воздухе?

Я ответил, что Дуара дала ему имя «Анотар», а потом постарался разъяснить принцип полета аппарата, который тяжелее воздуха.

— Приносит ли такой аппарат практическую пользу? — спросил он.

— В мире, откуда я пришел, воздушные корабли перевозят пассажиров, почту и грузы, установлены регулярные авиалинии между всеми крупными городами и между странами. Правительства имеют большие воздушные флоты для военных целей.

— А как можно использовать «Анотар» для военных целей?

— Например, для разведки. Мы с Томаном пролетали над вражеским лагерем и вдоль линии снабжения. Его также можно применять для разрушения военных баз, артиллерийских батарей и даже для прямых атак на вражеские войска.

— А нельзя ли использовать ваш корабль против зани?

— Если систематически бомбить войска, лагерь, базы и склады боеприпасов, то можно снизить их боевой дух и внести панику; конечно, с одним воздушным кораблем сделать много не удастся.

— Не могу с тобой согласиться, — вступил в разговор Томан. — Психологический эффект будет несомненно куда сильнее, чем ты предполагаешь.

— Думаю, Томан прав, — произнес Мусо.

— Буду рад служить джонгу Корвы и оказать посильные услуги, — согласился я.

— Примете ли вы офицерский чин от меня? — прямо задал вопрос Мусо. — Это будет означать, что вы клянетесь в верности джонгу Корвы.

— Что ж, — ответил я. — У меня нет родины на Амторе, а правитель и люди Санары оказали мне гостеприимство.

Я принял присягу на верность Корве и был произведен в капитаны армии джонга. Теперь у меня была родина, потому что хотя я не представлял собой нечто особенное, но в душе оставался яростным индивидуалистом.

Глава 6 ОПАСНОЕ ПОРУЧЕНИЕ

Следующие несколько недель были заполнены захватывающими событиями. По моему заказу в Санаре изготовили р- и т-лучевые бомбы, а также специальные зажигательные гранаты. Почти каждый день я совершал полеты над вражескими войсками и лагерем. В лагере и на шоссе мне удалось вызвать настоящую панику и почти полностью уничтожить склады боеприпасов. Правда, один воздушный корабль не мог выиграть войну, но в нескольких случаях мои налеты настолько деморализовали противника, что гарнизон Санары произвел несколько удачных вылазок и нанес большие потери вражеским войскам. Были взяты пленные; от них мы узнали, что повторяющиеся бомбежки оказывали серьезное влияние на боевой дух осаждавших и что главарь зани Мефис назначил огромное вознаграждение за разрушение «Анотара» и за захват меня — живым или мертвым.

В течение этих недель мы оставались гостями Томана и Дисахары. Нас часто приглашал Мусо, правящий джонг, и его жена Иллана. Иллана — спокойная и застенчивая женщина высокого происхождения, но не блиставшая красотой. Обычно Мусо игнорировал Иллану, а когда был вынужден уделять ей внимание, то его отношение к ней было достаточно бесцеремонным. Но она всегда держалась ласково и была незлопамятной. Мусо был гораздо внимательнее к Дуаре, чем к своей жене, но это казалось естественной реакцией хозяина, желающегося сделать приятное гостю. Хотя мы не приходили в восторг от такого поведения хозяина, приходилось с этим мириться.

Осада Санары почти зашла в тупик. Город имел огромные запасы продовольствия, в том числе синтетического, а ресурсы воды обеспечивались многочисленными артезианскими колодцами. В боеприпасах также не было недостатка. Осаждающие не могли проникнуть в город, а из-за потери боеприпасов вследствие бомбардировок пришлось прекратить интенсивный обстрел города и его стен. Однажды, примерно месяц спустя после нашего прибытия в Санару, Мусо внезапно вызвал меня. Он нервными шагами метался по комнате, в которой мы когда-то были представлены ему. Мусо явно был не в своей тарелке, вероятно, это было вызвано затянувшейся осадой города. Мое предположение вроде подтвердилось, когда он заговорил именно об этом. Но внезапно разговор резко изменился.

— Капитан, у меня к вам серьезное поручение, — начал он. — Я хочу передать депешу одному из моих агентов в Амлоте. На вашем «Анотаре» вы легко пересечете линию фронта и достигнете окрестностей Амлота, не рискуя быть схваченным. Я направлю вас на место, где вы установите контакт с людьми, способными провести вас в город. Проникнув туда, вы будете действовать самостоятельно. Но это должна быть действительно тайная экспедиция. Никто, кроме меня и вас, не должен знать о задании, даже Томан и ваша жена. Вы улетите утром под предлогом обычного полета и не вернетесь, пока не выполните свою миссию. После возвращения уже не нужно будет ничего скрывать. Если вы удачно выполните мое поручение, вам будет присвоен титул онгву, а после окончания войны и восстановления мира я позабочусь, чтобы вы получили землю и дворец.

Титул «онгву» буквально означал «высокопоставленный» и являлся наследственным в побочных ветвях королевской семьи, хотя иногда его присваивали дворянам за особые заслуги перед джонгом и королевством.

Мне показалось, что поручаемое дело выполнить нетрудно и оно не заслуживает такой высокой награды. Я хотел сказать об этом, но джонг меня торопил. Лишь потом я понял, что, прежде чем соглашаться на столь заманчивое предложение, не грех было серьезно подумать.

Мусо подошел к столу и вынул из ящика два запечатанных пакета.

— Это депеша, которую нужно доставить. Томан говорил, что вы из другого мира и потому не читаете по-амториански. Напишите на первом и втором пакетах на своем языке имена тех, кому вы должны их передать.

Он подал мне один пакет.

— Этот вы доставите Лодасу на его ферму в пяти клукопах на северо-запад от Амлота. Я дам вам карту с отметкой местонахождения его фермы. Лодас позаботится, чтобы вы попали в город. Там вы доставите вторую депешу человеку по имени Спехон; у него вы получите новые инструкции.

Из другого ящика он достал карту и разложил ее на столе.

— Вот здесь, — он сделал пометку, — на северо-запад от Амлота холм с высокой вершиной; вы легко найдете его, поскольку он расположен между двумя рукавами реки на плоскогорье. С высоты вы без труда найдете нужное место. Там, где рукава разделяются, и расположена ферма Лодаса. Не говорите о своем задании Лодасу и не называйте имени человека, с которым вы должны встретиться в Амлоте.

— Но как я отыщу Спехона в большом городе?

— К этому я и перехожу. Спехон выдает себя за верного зани и занимает высокий пост в правительстве Мефиса. Его канцелярия находится во дворце, который раньше принадлежал моему дяде Корду, джонгу Корвы. Найти его не составляет труда. Конечно, вы не можете находиться в безопасности в Амлоте с вашими желтыми волосами — это сразу вызвало бы подозрение. С черными волосами все будет в порядке, если вы к тому же не станете много разговаривать и говорить лишнего. Не быть членом партии зани — еще не беда в Амлоте. Там много преданных Мефису людей, хотя не все они члены партии зани.

— А как они узнают, что я не член партии зани?

— Члены партии узнают друг друга по особой стрижке, — объяснил Мусо. — Они бреют голову, оставляя лишь полоску волос примерно в два пальца шириной, идущую со лба до затылка. Вы все поняли, не так ли?

Я ответил утвердительно.

— Тогда возьмите пакеты и карту, а вот это — флакон с краской для волос. Покрасьте волосы перед тем, как покинуть Санару.

— Вы позаботились обо всем, — заметил я одобрительно.

— Да, — улыбнулся он, — я всегда так делаю. Ну а теперь не хотите ли вы попросить меня о чем-либо?

— Я хотел бы попросить разрешения сообщить жене, что улетаю на несколько дней, чтобы она напрасно не беспокоилась.

— Это невозможно, — запротестовал он. — Никто не должен знать. Везде шпионы. Если я увижу, что она обеспокоена, обещаю успокоить ее. Вы улетаете завтра утром. Желаю удачи.

Аудиенция была закончена. Я отдал честь и повернулся, чтобы выйти, но прежде чем дошел до двери, он спросил меня:

— А вы действительно не читаете по-амториански?

Вопрос показался мне неуместным, а тон резким. Может быть, именно это, а может, и интуиция побудили меня ответить утвердительно.

— Если такое умение столь важно для выполнения задания, тогда лучше поедать кого-нибудь другого. Я довезу его до Лодаса и привезу назад, когда задание будет выполнено.

— Нет, — поспешно остановил меня Мусо. — У вас не будет необходимости читать по-амториански.

Закончив разговор, он отпустил меня.

Обучаясь во дворце джонга Вепайи под руководством Дануса, я, конечно, мог читать по-амториански не хуже самого Мусо.

Весь вечер я чувствовал себя предателем перед Дуарой, но раз я поклялся в верности Мусо, то, пока служу ему, должен подчиняться его приказам.

На следующее утро, когда я целовал Дуару на прощанье, я вдруг ощутил, что это, может быть, наша последняя встреча. Я прижал ее к себе, и она почувствовала мое волнение.

— Что с тобой, Карсон? Что-нибудь неладное?

— Только то, что сегодня не хочу покидать тебя больше, чем обычно.

Я еще раз поцеловал ее и вышел.

Предупрежденный Мусо о шпионах, я принял свои меры, чтобы обмануть противника. Полетел на восток над океаном, затем повернул на север и миновал пространство, где мог находиться в поле зрения противника. Затем пролетел намного дальше своих обычных маршрутов и наконец снова вышел к океану на западе от Амлота. Теперь с высоты в несколько тысяч футов и в двух-трех милях от берега мне нетрудно было найти холм с плоской вершиной, который был моим главным ориентиром. Во время полета я успел выкрасить волосы в черный цвет, убрал эмблему Санары и знаки различия со своей формы, состоящей в основном из рубашки и набедренной повязки. Теперь я мог сойти за обыкновенного жителя Амлота, если только не обращать внимания на цвет моих глаз.

Я без труда обнаружил ферму Лодаса и сделал несколько кругов в поисках места для посадки. Когда я приземлился, несколько человек, работавших в поле, побросали свои убогие орудия труда и побежали к дому, где уже толпились люди, выскочившие на крики бежавших. Всем хотелось посмотреть на чудо — летающую штуковину.

Мое появление несомненно вызвало тревогу, потому что через некоторое время человек пять самых смелых направились к месту посадки, держа оружие наготове.

Я выбрался из кабины и пошел им навстречу, подняв руки над головой в знак того, что у меня нет оружия, а намерения чисто дружественные. Когда расстояние между нами значительно сократилось, я окликнул их:

— Кто из вас Лодас?

Они поколебались с ответом, но наконец высокий парень вышел вперед.

— Я — Лодас, — ответил он с некоторой нерешительностью в голосе. — Кто ты и откуда знаешь мое имя?

— У меня есть письмо для тебя. — Я протянул ему пакет. Он довольно неуверенно взял его из моих рук. Остальные ждали, пока он вскроет и прочтет письмо.

— Хорошо, — обратился он ко мне, закончив чтение, — наконец-то… Пойдем со мной в дом.

— Но сначала надо спрятать в безопасное место мой воздушный корабль, — попросил я. — Где бы его поместить? Нужно, чтобы он был защищен от ветра и незаметен.

С минуту он смотрел на «Анотар», а потом покачал головой.

— У меня нет достаточно большого помещения, чтобы укрыть его целиком, но ты можешь поставить эту штуку между вон теми строениями — там она будет защищена от ветра.

Он указал в сторону двух больших амбаров. Я решил, что это место подойдет, направился к «Анотару» и подрулил к амбарам. С помощью Лодаса и двух дюжих парней мы надежно закрепили корабль на растяжках.

— Пусть никто не касается его и даже не подходит близко! — предупредил я Лодаса.

— Думаю, никто и не захочет подойти к нему, — в голосе Лодаса явно звучал страх перед незнакомым предметом. Должно быть, воздушный корабль выглядел в глазах амторианских крестьян чудовищем из другого мира.

Теперь корабль был укрыт и закреплен, рабочие ушли в поле, а мы с Лодасом отправились в дом. Нас сопровождали две женщины, сгоравшие от любопытства.

В доме, длинном и узком здании, расположенном с запада на восток, с южной стороны во всю его длину была построена веранда. На северной же стороне не было даже окон: с севера дул постоянный теплый ветер, иногда приносивший горячие порывы из тропического пояса планеты.

Лодас ввел меня в большую комнату в центре дома; она совмещала в себе гостиную, столовую и кухню. Кроме огромного камина в комнате была и большая печь, обмазанная глиной. Камин необходим в зимние месяцы, когда дули холодные ветры.

В дверях Лодас отослал женщин, сказав им, что намеревается поговорить со мной наедине. Казалось, он нервничает и побаивается, и когда мы остались одни, он потянул меня в дальний угол комнаты, сел поближе и зашептал на ухо:

— Это дурное дело — везде шпионы. Может быть, некоторые люди, работающие здесь, посланы Мефисом: у него есть шпионы, следящие за каждым жителем, и есть шпионы, которые следят за этими шпионами. До нас уже дошли слухи из Амлота о странной штуке, летающей по воздуху и бросающей огонь и смерть на армию Мефиса. Мои рабочие сразу догадаются, что предмет, на котором ты летел, — та самая страшная штука, о которой ходят слухи. Они будут подозревать. Они будут болтать. Если среди них есть шпион, он донесет Мефису, и тогда мне конец. Что же делать?

— А что тебе приказано в письме?

— Я должен переправить тебя в Амлот, и больше ничего…

— Это возможно?

— Я готов все сделать для Корвы и моего джонга. Да, я выполню приказание, хотя могу погибнуть.

— Попробуем что-нибудь придумать, — ободрил его я. — Если здесь есть шпион или твои люди слишком болтливы, для меня это окажется так же плохо, как и для тебя. Найдется ли поблизости место, где я смогу спрятать свой воздушный корабль? Где было бы безопасно и притом недалеко?

— Если Мефис узнает о корабле, то нам несдобровать, — подтвердил Лодас.

Он подумал минуту, а потом продолжил:

— Единственное место, которое тебе подойдет, — это остров у берега, как раз южнее нас.

— Что за остров? — заинтересовался я. — Есть ли на нем хоть клочок ровной земли?

— Да, остров весь ровный. Он покрыт травой, и на нем никто не живет. Туда редко кто плавает — после революции там не был никто.

— А как далеко он от берега? Сумею ли я дойти оттуда на веслах?

— Не сомневайся. Я на лодке доплывал за несколько минут.

— У тебя есть лодка?

— Да, раз в году мы ездим туда по ягоды. Потом женщины варят варенье, которое не портится целый год.

— Отлично! — воскликнул я. — Теперь у нас есть план действий, и ты не попадешь под подозрение, даже если шпион донесет обо мне. Слушай! — И я минут десять объяснял Лодасу детали моего плана.

Иногда Лодас хлопал себя по коленям, иногда цокал языком от восторга и смеялся. Он чувствовал облегчение и был очень обрадован. Этот большой сильный парень был добрым и верным малым. Нельзя было не полюбить его и не доверять ему. Мне не хотелось причинять ему беспокойство и возлагать на него ответственность за риск; я чувствовал, что любую беду, в которую вовлеку его, должен разделить с ним.

Мы решили немедленно приступить к осуществлению задуманного плана. Поэтому, выйдя во двор, Лодас закричал:

— Убирайся отсюда со своей штуковиной! Я не хочу иметь с тобой никаких дел!

Я быстро направился к кораблю, сбросил веревки и вырулил на поле. Лодас следовал за мной и не переставая ругал последними словами, так что у работников, слышавших все это, рты открылись от удивления. Наконец он дал последний залп:

— Убирайся, мне не о чем с тобой разговаривать, и чтобы я больше никогда не видел тебя на ферме!

Не отвечая, я забрался в кабину и поднялся в воздух. Поскольку мой отлет, а возможно и выбранный курс, видели достаточно много глаз, я прибегнул к тому же приему, что и утром, — сначала выбрал направление, противоположное нужному, а когда ферма скрылась из зоны видимости, повернул назад к океану, далеко обходя ферму. Без труда найдя остров, указанный Лодасом, я осторожно приземлился и стал искать укрытие для «Анотара». С наветренной стороны рос высокий кустарник, в котором легко укрылся воздушный корабль. За тот же кустарник я надежно закрепил его, так что лишь ураган мог бы сдвинуть его с места.

Я захватил из Санары еду и теперь вознаградил себя за долгую голодную диету. Насытившись, забрался в заднюю кабину и уютно устроился на ночлег. Пока я прятал «Анотар», ел и готовился ко сну, я не увидел и не услышал ничего подозрительного, так что остров был действительно необитаем. Только ветер шелестел в кустах, да в незнакомый берег бил неумолчный прибой.

Во сне я увидел Дуару, чувствовал, что она уже волнуется за меня, и ощущал себя предателем. Правда, оставалась надежда, что скоро Мусо успокоит ее, объяснив, что я улетел по его заданию. В лучшем случае я рассчитывал вернуться домой послезавтра.

Проснулся я рано и пошел по острову в сторону материкового берега. Примерно через полчаса увидел вдали громадного гантора, тянувшего за собой большой фургон. Когда фургон приблизился, я узнал в погонщике Лодаса и приветливо помахал ему рукой. В ответ он тоже помахал мне, удостоверяя, что все спокойно. Оставив фургон у берега, Лодас спустился в маленькую незаметную бухточку и вскоре столкнул на воду грубое подобие лодки. Скоро мы уже были в лодке вместе, и он греб обратно к материку.

— Как дела? — спросил я.

— Прекрасно, — улыбнулся он. — Я не стал говорить, что ты хотел получить от меня помощь, а заявил, что происходит неладное и я немедленно отправляюсь в Амлот рассказать властям о появлении «Анотара». Это всех удовлетворило, так что если на ферме и есть шпион, то он вряд ли доставит нам неприятности. Ты очень умно все придумал!

Зайдя в бухточку, мы вытащили лодку на небольшой камень и забрались в ожидавший нас фургон — повозку на четырех колесах, очень похожую на ящик. Фургон был нагружен овощами и сеном. Лодас отгреб вилами сено с одной стороны, велел залечь в образовавшуюся яму, после чего забросал меня сеном.

До Амлота было примерно десять миль, и это оказались самые неприятные мили, которые мне когда-либо довелось проехать. Хотя лежать в сене было довольно удобно, но оно забиралось в уши, нос, рот, под набедренную повязку и рубашку, и я почти задыхался под сеном. Хотелось почесаться и чихнуть, но даже подумать об этом было страшно.

Повозка двигалась, мягко говоря, довольно странно. Она подпрыгивала, перекатывалась, налетала на что-то лежащее на дороге. Должно быть, она была новой, когда только что изобрели сыворотку долголетия, но забыли спрыснуть ее этим снадобьем. Гантор двигался гораздо быстрее, чем я ожидал. У него был широкий размашистый шаг — нечто среднее между трусцой и рысью лошади, и мы делали не меньше шести миль в час. Наконец мы добрались до Амлота. Я понял это, когда мы остановились и стали слышны голоса людей, о чем-то расспрашивающих Лодаса. Один из них сказал:

— Я знаю этого фермера, он часто привозит в город свои овощи. С ним все в порядке.

Нас пропустили, и мы поехали дальше. По звуку колес я определил, что мы едем по мощеной дороге — значит, мы были в стенах Амлота. Итак, первый этап благополучно завершился. Если и дальше дело пойдет столь же успешно, я завтра вернусь к Дуаре.

Мы ехали по городу довольно долго, но наконец остановились. Снова послышались голоса. Однако говорили негромко, и я ничего не мог разобрать. Раздался звук, похожий на скрип тяжелых ворот, и мы двинулись вперед. Проехав немного, фургон опять остановился, и снова раздался скрип ворот. Только потом до меня донесся голос Лодаса, предлагавшего мне выйти. Я поспешил выбраться наружу. Отбросив сено, вылез и огляделся. Мы находились во дворе небольшого одноэтажного дома. Рядом с Лодасом стоял человек и смотрел на меня. Казалось, он был не слишком рад гостю.

— Мой брат Хорьян, — представил человека Лодас, — а это… Постой, как же твое имя?

— Разве оно не указано в письме? — удивился я.

— Нет, скажи сам, как тебя зовут.

Я подумал, что лучше не упоминать свое настоящее имя.

— Там, откуда я родом, меня называли Гомо Сапиенс. Зови меня Гомо.

Так я стал Гомо.

— Плохо дело, если его обнаружат зани, нас засадят в тюрьму, начнут пытать и казнят! — закричал Хорьян.

— Но мы рискуем во имя джонга, Хорьян, — напомнил Лодас, как будто это было основанием для любой жертвы.

— А что, джонг сделал что-нибудь для нас? — не сдавался Хорьян.

— Он наш джонг, — повторил Лодас. — И мне стыдно за тебя!

— Ладно, продержу его до утра, а потом пусть уходит по своим делам. Теперь идите в дом, там я смогу спрятать вас. Не нравится мне это, совсем не нравится! Я боюсь! Стража зани творит страшные вещи с теми, кого они подозревают.

Так я попал в дом Хорьяна в Амлоте нежеланным гостем. Независимо от моих чувств к обоим братьям я должен выполнить приказ Мусо.

Глава 7 ЗЕРКА

Хозяин отвел мне маленькую комнатку во дворе и велел оставаться там, чтобы меня никто не видел. Они с Лодасом ушли. Вскоре Лодас вернулся и сказал, что отправляется на рынок со своими товарами. Он зашел попрощаться со мной и пожелать удачи, прежде чем отправиться домой. Хороший и преданный человек!

Часы в маленькой душной комнате тянулись медленно. В сумерках хозяин принес воды и кое-что из пищи. Он неуклюже пытался узнать, зачем я прибыл в Амлот, но мне удалось без труда уклониться от его расспросов. Он не переставая твердил, что будет рад избавиться от меня, и наконец ушел.

Поев, я попробовал вздремнуть, но сон упорно не приходил. Однако как только меня стало клонить в сон, в соседней комнате послышались голоса, сначала более громкие, а потом заметно притихшие. Впрочем, перегородка оказалась настолько тонкой, что без труда было слышно каждое слово. Один голос принадлежал хозяину, Хорьяну, второй был мне незнаком.

— Говорю тебе, это дурное дело. Здесь человек, который спрятался. Я его не знаю. Если станет известно, что он здесь, — беды не миновать, и вся вина падет на меня, хотя я не имею понятия, зачем он прячется. — Это был голос Хорьяна.

— Ты делаешь глупость, что позволяешь ему оставаться, — говорил кто-то другой.

— Что же мне делать? — жалобно спросил Хорьян.

— Выдай его страже зани.

— Но ведь они решат, что я приютил его у себя, — тяжело вздохнул хозяин дома.

— Скажи, что не знаешь, как он попал в твой дом, что тебя не было в то время, а когда ты вернулся, то обнаружил человека, спрятавшегося в твоей комнате. Тогда стража не сделает тебе ничего плохого. Они даже наградят тебя.

— Ты так думаешь?

— Конечно. Мой сосед донес на своего соседа, и они наградили его.

— Правда? Об этом стоит подумать. Он может быть опасным человеком. А если он приехал, чтобы помочь Корду?

— Так ты и скажи, — подбодрил его незнакомец.

— Они дали бы за него большое вознаграждение, не правда ли? — все еще сомневался Хорьян.

— Думаю, очень большое.

Они замолчали, а потом я услышал шум отодвигаемой скамьи.

— Куда ты? — спросил гость Хорьяна.

— Пойду расскажу зани.

— Я пойду с тобой, — не отпустил его незнакомец — Не забывай, что мысль пойти к зани — моя, и я должен получить половину вознаграждения. А может быть, и две трети…

— Но он мой пленник, — настаивал Хорьян. — Это я собрался оповестить о нем стражу. А ты оставайся здесь.

— Нет, не останусь. Ведь если бы я рассказал страже о том, что знаю, то арестовали бы вас обоих, а вознаграждение получил бы один я! И очень большое вознаграждение!

— Ты не сделаешь этого! — закричал Хорьян.

— Обязательно сделаю, если ты попытаешься украсть мою долю награды.

— Но я не обкрадываю тебя, а предлагаю десятую часть.

— Десять процентов! Это я дам тебе десять процентов — гораздо больше, чем ты заслужил, строя козни против Мефиса, Спехона и всех остальных.

— Ты не имеешь права так говорить обо мне! — завопил Хорьян. — Тебе никто не поверит: все знают, какой ты лгун. Куда ты торопишься? Возвращайся! Это я иду рассказать им…

Раздался топот ног и хлопанье дверей, а потом наступила тишина. Надо было скорее выбираться отсюда, и я не стал терять ни минуты. Я не знал, далеко ли им придется бежать за стражей. Может быть, до ближайшего угла. Выскочив из своей каморки, издали увидел двух торопившихся «друзей», не перестававших ссориться даже на бегу. Видимо, раздел награды, которую они рассчитывали получить за меня, еще не закончился. Я повернулся и укрылся в ночной тени, падавшей от соседнего дома.

Бежать было бесполезно. Я даже не торопился, шел не спеша, как на прогулке, словно был коренным жителем Амлота и шел намереваясь навестить свою тещу. Улица, по которой я шел, была темной, но впереди мелькал свет, и я направился в сторону более оживленных улиц. По дороге мне повстречалось несколько человек, но никто не обратил на меня внимания. Вскоре я очутился на улице с множеством маленьких лавочек. Все они были открыты, покупатели входили и выходили. Здесь было очень много солдат, и я впервые столкнулся с зани.

Их было трое. Они важно шли по тротуару, сталкивая мужчин и женщин на мостовую. Я немного нервничал, пока приближался к ним, но они не обратили на меня внимания.

Из головы не выходил подслушанный разговор «друзей» в доме Хорьяна. Я не мог забыть, что незнакомец упомянул имя Спехона в связи с Мефисом. Пакет, лежавший у меня в кармане, был адресован Спехону. Зачем же Мусо поддерживал связь, причем тайную, с одним из лидеров зани? Это казалось совершенно непонятным и серьезно беспокоило. Потом я припомнил, как проходил мой тайный и поспешный отъезд и предупреждение Мусо, чтобы я не называл Лодасу имя человека, которому везу депешу. Почему он скрыл это от верного Лодаса? Не хотел, чтобы оно стало ему известно? И почему Мусо почувствовал такое облегчение, когда я убедил его, что не умею читать по-амториански? Мое сознание начало проясняться. Я стал понемногу понимать, в чем истина. Правду я мог не узнать никогда, а мог узнать и завтра. Это во многом зависело от того, доставлю я пакет Спехону или нет. Быть может, надо приложить все усилия, чтобы выбраться из Амлота, добраться до «Анотара» и полететь в Санару, рассказать все Томану, которому я безгранично доверял? Но чувство благодарности за оказанное мне доверие скоро вытеснило это побуждение из головы. Нет, я пойду дальше и выполню приказ — таков мой долг солдата, давшего клятву верности.

По мере того как я шел по улице, магазины по сторонам становились все больше и роскошнее, одежда на прохожих — пышнее, а драгоценности сверкали все ярче. Богато украшенные ганторы везли своих пассажиров вверх и вниз по улице или останавливались около магазинов, пока хозяин или хозяйка ходили за покупками. Перед ярко освещенным зданием стояли двадцать или тридцать огромных ганторов. Когда я заглянул в окна, то понял: это ресторан. Вид огней, смеющихся довольных людей и хорошо приготовленной еды возбудил мой и без того не удовлетворенный аппетит. Я вошел в ресторан и увидел, что свободных мест нет. Постояв минуту в поиске места, я уже собрался уходить, когда ко мне подошел официант и спросил, не хочу ли я пообедать. Я ответил утвердительно, и он провел меня к столику на двоих, за которым уже сидела женщина.

— Присаживайтесь, — предложил он.

— Но столик занят, — запротестовал я.

— Я не возражаю, — обратилась ко мне женщина — Пожалуйста, присаживайтесь.

Мне ничего не оставалось, как поблагодарить ее и занять свободный стул.

— Вы очень добры.

— Не стоит благодарности.

— Право, я не знал, что официант ведет меня к столику, который уже занят. Это очень нетактично с его стороны.

Она улыбнулась. У нее была милая улыбка, да и вообще она была очень привлекательна и выглядела совсем молодой. Однако я уже знал, что нельзя по внешнему виду понять, сколько лет венерианской женщине — семнадцать или семьсот. Вот что делает с ними сыворотка долголетия!

— Это не так уж нетактично, как могло показаться, — снова улыбнулась она. — По крайней мере со стороны официанта. Я попросила, чтобы он пригласил вас.

Я не мог скрыть удивления.

— Вы очень добры. — Ничего, кроме самых банальных слов, не приходило на ум.

— Видите ли, — продолжала она, — вы явно искали столик и были огорчены, что свободных мест нет. Здесь было свободное место, я одна и чувствовала себя одинокой. Надеюсь, вы не возражаете?

— Я восхищен. Вы были не единственным одиноким человеком в Амлоте. Вы уже сделали заказ?

— Нет еще. Обслуживание отвратительное. Всегда не хватает официантов. Но еда — лучшая в городе. Вы, конечно, часто здесь бываете? Ведь тут все обедают…

Разговор приобретал опасный оттенок. Может, лучше сразу признаться, что я иностранец, чем притворяться и потом выдать себя какой-нибудь явной ошибкой, которую я непременно допущу в разговоре с человеком, хорошо знающим Амлот, манеры и обычаи здешних жителей? Я заметил, что она внимательно изучает меня, бросая взгляд на одежду, глаза, волосы. Несколько раз я ловил ее насмешливый взгляд. И уже решил признаться, что я иностранец, когда наше внимание привлекла суматоха в зале. Группа стражников зани допрашивала посетителей, сидевших за одним из соседних столиков. Манеры их были грубые и бесцеремонные. Они вели себя как банда гангстеров.

— Что происходит? — спросил я свою соседку.

— А вы не знаете?

— Это одна из многих вещей, которых я не знаю, — признался я.

— Они ищут изменников и санарцев. Это постоянно происходит в Амлоте. Странно, что вы не знаете. Теперь они идут сюда…

Не оставалось сомнений, что стражники направлялись через весь зал к нашему столику, а их главный не отрываясь смотрел на меня. Позже я узнал, что у них принято обшаривать все вокруг и допрашивать несколько человек. Делается это больше ради морального воздействия на горожан, нежели с иной целью. Конечно, стража производит аресты, но, в основном, под влиянием каприза или по доносам осведомителей.

Главарь шел, пошатываясь, прямо на меня и придвинул свое лицо почти вплотную к моему.

— Кто ты? — спросил он. — Доложи о себе.

— Это мой друг, — спокойно сказала женщина через стол — С ним все в порядке, кордочан.

Стражник взглянул на нее и сразу сник.

— Конечно, Тогания, — выпрямился он, словно отдавая рапорт. Потом отвел своих людей подальше от нашего столика и вышел из ресторана.

— Я получаю огромное удовольствие, находясь в вашем обществе. Мне очень повезло, что это место оказалось единственным свободным в ресторане. Хотя мне действительно нечего бояться. Просто такие инциденты приводят в замешательство иностранца.

— Значит, я правильно угадала. Вы иностранец?

— Да, Тогания. Я как раз собирался объяснить вам, но бравый кордочан помешал мне.

— А у вас имеется мандат?

— Мандат? Нет…

— Тогда вам очень повезло, что я здесь. В противном случае вы уже находились бы в тюрьме, а завтра вас наверняка расстреляли, если бы у вас не нашлось здесь друзей.

— К счастью, один есть.

— Можно спросить, кто он?

— Вы!

Мы оба улыбнулись.

— Расскажите о себе, — попросила она.

— Вам, наверное, кажется невероятным, что сегодня в Амлоте находится такой наивный человек. Я добрался до города только днем, — объяснил я. — Видите ли, я солдат удачи. Я слышал, что здесь часто происходят сражения, и поспешил на помощь, готовый выполнить любое поручение.

— Чьей стороны? — задала она вопрос.

Я пожал плечами.

— Пока ничего не знаю ни о той, ни о другой.

— А как вы попали в город и почему вас не арестовали?

— Группа солдат, несколько рабочих и фермеров шли через городские ворота. Я просто присоединился к ним. Никто меня не остановил. Никто не задал ни одного вопроса. Я поступил неправильно?

Она покачала головой.

— Нет, раз вы смогли выйти из положения. Все верно, пока вы и дальше будете выпутываться из сложившейся ситуации. Преступлением это станет тогда, когда вас поймают. Расскажите мне, откуда вы, — если, конечно, ничего не имеете против.

— Разумеется, нет. Мне нечего скрывать. Я пришел из Водаро. — Землю под таким названием я видел на карте, которую показывал Данус. Она простиралась от южной границы умеренной зоны до неизвестной околополярной области Венеры. По словам Дануса, об этой земле мало что известно. Оставалось надеяться, что здесь о ней тоже знают не много — во всяком случае, меньше, чем я.

Она кивнула.

— Я была уверена, что вы из какой-то далекой страны. Вы очень отличаетесь от людей Корвы. У вас там у всех серые глаза?

— О, да, — заверил я, — у всех или почти у всех водаронцев серые глаза! — Мне пришла в голову мысль, что она могла повстречать водаронца с черными глазами. Или стала бы скрупулезно изучать посетителей ресторана и нашла бы такого водаронца, и потому не хотел рисковать. По-видимому, она относилась к тем бдительным и внимательным людям, которые стремятся узнать как можно больше нового.

Наконец официант соизволил подойти к нам и принять заказ. После обеда я пришел к выводу, что его стоило ждать так долго. За обедом моя новая знакомая много рассказывала о жизни в Амлоте при правлении зани, но все излагалось так дипломатично, что понять, «за» она или «против», мне не удалось.

К середине нашего обеда в ресторан вошел другой отряд стражников зани. Они направились прямо к соседнему столику; сопровождающий их человек указал на одного из обедавших:

— Это он! Его прапрабабка была не из Корвы!

Обвиняемый поднялся, он был очень бледен.

— Мистал! — выкрикнул кордочан, командовавший отрядом, и сильно ударил арестованного по лицу, сбив его с ног. К упавшему подскочили стражники и принялись пинать его ногами. Наконец, избив до полусмерти, вытащили на улицу.

Мистал — грызун ростом с кошку. Слово часто употребляется как ругательство и соответствует нашему «свинья».

— Что все это значит? — обратился я к своей собеседнице, кипя негодованием. — С какой стати нужно избивать до полусмерти человека только потому, что его прапрабабку вскормила женщина не из Корвы?

— Молоко, а значит, и кровь чужестранки попала в жилы предка этого человека, загрязнив тем самым чистоту крови высшей расы Корвы, — объяснила мне соседка.

— А что плохого в крови чужестранки? — удивился я — Разве они больные?

— Иностранцу трудно понять, — задумчиво ответила она. — На вашем месте, пока вы в Амлоте, я бы приняла это без обсуждения, как факт.

Я сразу оценил мудрость совета. Из того, что уже видел, мне стало ясно, что чем меньше обсуждать что-то, тем лучше для тебя и тем дольше сможешь прожить.

— Вы не назвали своего имени, — заметила Тогания. — Меня зовут Зерка.

Я не решился назвать ей ни свое настоящее имя, ни даже то, под которым представился Лодасу. Скорее всего Хорьян и его приятель уже донесли обо мне страже. Поэтому приходилось срочно обзаводиться новым именем.

— Водо, — быстро ответил я, решив, что сочетание «Водо из Водаро» звучит как триумфальный звук трубы.

— В вашей стране вы, вероятно, очень важное лицо.

Она явно старалась выудить как можно больше сведений, и было бы бесполезно уверять, что я — водитель такси, писатель или банковский служащий. Поскольку я уже стал на путь обмана, можно было выдумать для себя любую профессию и общественное положение.

— Я — танджонг Водаро, но, пожалуйста, никому не говорите об этом. Я путешествую инкогнито…

— Но как же ваше правительство позволяет вам путешествовать одному… вот так? Ведь вас могли и могут убить!

— Как видите, в Амлоте мне удалось найти общий язык с вами, — попробовал отшутиться я. — Практически я сбежал. Устал от свиты, от церемоний дворцовой жизни… Мне хотелось пожить как все, как простой человек…

— Это очень интересно, — она наклонилась ко мне. — Если вы хотите найти здесь работу, я, наверное, смогу помочь. У меня есть определенный вес в Амлоте и кое-какие идеи. Приходите ко мне завтра. Любой погонщик ганторов в Амлоте знает мой адрес. Сейчас же я должна уйти. Сегодняшний день был замечательным приключением. Вы спасли меня от полнейшей скуки.

Я пошел с ней к двери, где двое военных отдали ей честь и проводили до экипажа. Один из них вызвал ее личного погонщика.

— Где вы остановились? — поинтересовалась она, пока мы дожидались гантора.

— Еще нигде, — признался я. — И как иностранец прошу совета — нет ли поблизости приличного места?

— Да, идемте со мной.

Украшенный хаудак на широкой спине вмещал четверых. Впереди сели Зерка и я, а на задней паре сидений поместились два вооруженных стража.

Пока огромное животное величественно шагало по проспекту, я с большим интересом наблюдал за ночной жизнью амторианского города. Раньше я бывал в Куаде, лесном городе Вепайи, Городе Мертвых и в чудесном городе Гавату. Последний из них, Амлот, был единственным, который можно действительно назвать городом, и хотя Амлот не сравнить с Гавату, все же и здесь многолюдно и на улицах кипела жизнь. Несмотря на поздний час, главная улица заполнена прохожими. Вереницы пестро украшенных ганторов двигались в обоих направлениях, нагруженные пассажирами, веселыми и грустными, молодыми и пожилыми. Везде бросались в глаза стражники зани — странные прически сразу выделяли их из толпы: торчащий гребень волос от лба до затылка. Их одежда отличалась богатством и обилием украшений. По обе стороны улицы теснились великолепно освещенные рестораны, игорные дома, магазины и театры. Амлот не был похож на военный город. Я сказал об этом Зерке.

— Так мы поддерживаем моральный дух жителей, — пояснила она. — Последняя война принесла нам лишь разочарование, горечь и бедность, хотя люди вначале были воодушевлены идеями революции. Нам пришлось отказаться от торгового и военного флота. Жизнь на улицах Амлота замерла. Тогда декретом джонга Корда было приказано открыть все места общественных увеселений и оказывать им всемерную поддержку. Эффект оказался потрясающим. А после революции Мефис продолжил эту политику. В результате настроение и дух жителей находятся на достаточно высоком уровне. А вот мы и у дома путешественников. Это неплохая гостиница, — заключила Зерка. — Завтра я жду вас у себя.

Я поблагодарил ее за заботу и приятный вечер, который мы с ней провели.

Погонщик установил лесенку сбоку гантора, и я уже собирался спуститься на землю, когда мне на плечо легла рука Зерки.

— Если тебя спросят, — негромко произнесла она, — повтори им то, что ты рассказал мне, а если тебе не поверят, направь их к Тогании. Скажи, что я разрешила тебе поступать так, как ты поступаешь. Вот, возьми и носи — Она сняла кольцо с пальца и протянула его мне. — Это будет хорошим знаком моей дружбы. А теперь еще одно. Я не буду напоминать, что ты танджонг. У нас в стране королевская власть не пользуется прежней популярностью. Недавно сюда прибыл один великий джонг в поисках своей дочери, которую похитили. И он с тех пор находится в заточении в тюрьме Ган-Кум-Ров, если только еще жив.

— Великий джонг, дочь которого была похищена? Неужели такое возможно? Кто тот великий джонг? — забросал я ее вопросами.

Ее глаза сузились.

— В наше время в Амлоте нельзя быть слишком любопытным.

— Прости. — Больше я не мог ничего сказать.

Я спустился на тротуар, и ее огромный гантор двинулся вниз по улице.

Глава 8 ПИСЬМО МУСО

Дом для путешественников — проще говоря, гостиница, куда привезла меня Зерка, — был действительно великолепен и служил наглядным доказательством благополучия и гостеприимства Амлота. Вестибюль дома ничем не отличался от вестибюля любой гостиницы, однако конторкой служила большая круглая будка в центре. Вокруг стояли диваны, кресла, стулья, цветы, работали маленькие киоски. Я почувствовал себя как дома. Вестибюль был переполнен.

Вездесущие стражники мелькали здесь и там. Пока я шел к конторке, двое последовали за мной и внимательно слушали, как клерк расспрашивал меня о моем имени и адресе.

— А где твое удостоверение? — грубо вмешался один из зани.

— У меня нет удостоверения, — как можно спокойнее ответил я. — Я чужестранец и прибыл в Амлот из Водаро в поисках службы.

— Нет удостоверения? А может, ты прибыл не из Водаро, а из Санары? — Он орал так, что привлек внимание всех присутствующих в зале, и вокруг нас быстро образовалась пустота — люди не желали иметь каких-либо дел с зани. — Вот что тебе надо! — Он размахнулся и ударил меня.

Я потерял терпение, хотя понимал, что поступаю очень глупо. Без труда парировал следующий удар и нанес такой прямой в подбородок, что он отлетел шагов на десять и свалился на пол. Его напарник поспешил ко мне с обнаженной саблей.

— Тебе следует подумать, прежде чем действовать, — я протянул в его сторону руку с кольцом, переданным мне Зеркой.

Он взглянул на кольцо и опустил оружие.

— Почему ты не сказал сразу? — спросил он. Его тон был совсем другим по сравнению с тоном напарника. К этому времени тот поднялся на ноги и направился в мою сторону, вытягивая саблю из ножен.

— Погоди, — напарник, которому я показал кольцо, наклонился к его уху и что-то прошептал. Затем они повернулись и побрели из вестибюля, как пара побитых собак. Теперь клерк превратился в образец учтивости и спросил о багаже; я ответил, что он будет позже. Тогда клерк подозвал рослого парня, на спине которого висело нечто, напоминающее стул.

Парень подошел ко мне и опустился на колени, а я занял место на стуле, поскольку он ждал от меня именно этого. Парень поднялся, взял ключ у клерка и без труда пробежал три пролета лестницы — живой лифт; других лифтов в Амлоте не существовало. Я хотел дать чаевые этому потомку Геркулеса и Меркурия, но он не понял моих намерений и наверняка решил, что с ним пытаются сделать что-то нехорошее. Не сомневаюсь, что в его донесении отмечалось, какой я неблагонадежный человек.

У меня оказалась большая, хорошо обставленная комната. Рядом с ней — ванная, к которой тоже не возникло претензий. С балкона открывался вид на океан. Я вышел на балкон и долго стоял, думая обо всем происшедшем. Прежде всего мои мысли занимала Дуара, но немалое место было отведено и неожиданной встрече с Тоганией Зеркой. Я не мог до конца поверить, что ее интерес ко мне объясняется только дружескими чувствами к одинокому чужестранцу, и все же иных поводов не находил. Она — загадочная женщина, в этом сомнений не было. Возможно, я не полностью доверял ее искренности, поскольку был недоверчив, но что мне оставалось делать? Я оказался в городе, полном врагов, окружен всеобщей подозрительностью, и со мной немедленно расправятся, если заподозрят правду. Поскольку я не был искренним и был вынужден лгать, а приходилось делать это, чтобы извлечь какую-то пользу, мне казалось, что я сумел ввести в заблуждение Зерку. Но может быть, я ошибаюсь? Значит, она обманывает меня? Ведь город полон шпионов, и проще всего выудить у иностранца неосторожные признания с помощью красивой женщины. Способ стар, как сам шпионаж.

Сообщение Зерки, свидетельствующее, что отец Дуары, возможно, пленник Амлота, представляло для меня особый интерес и вынуждало оставаться здесь, пока я не выясню истину. Меня также все время тревожило упоминание о Спехоне как близком к диктатору человеке — его имя назвал сообщник Хорьяна. Ведь именно Спехону я должен передать послание от Мусо. Возможно, в письме кроется разгадка, почему все шло не так, как мне было обещано? Наконец я решился. Вытащил пакет, вскрыл его, сломав печати, и принялся за чтение.

Я похолодел при мысли, что мог отдать письмо Спехону, не прочитав. По существу, я передал бы собственный смертный приговор. Письмо следовало немедленно уничтожить. Я огляделся и увидел большой камин у дальней стены. Подойдя к нему с роковым документом, уже протянул руку, чтобы сжечь, но тут новая мысль остановила меня. Ведь письмо могло многое значить для Томана и Корвы, если его правильно использовать. Нет, уничтожать письмо было бы глупо. Но не меньшей глупостью было таскать в кармане. Где же спрятать письмо? Ни одно место в комнате не подходит, поскольку на меня в любой момент может пасть подозрение. Я не сомневался, что как только выйду из комнаты, она будет тщательно обыскана. Что же делать?

Подумав, я положил письмо в пакет и отправился спать. Завтра обдумаю все еще раз, а сегодня слишком устал.

Я спал очень крепко, ни разу не проснувшись, и поднялся только в два часа по местному времени, что соответствует шести часам сорока минутам по земному счету. Сутки на Амторе длятся двадцать шесть часов пятьдесят шесть минут и четыре секунды земного времени.

Я чувствовал себя хорошо отдохнувшим и готовым отправиться к Зерке с надеждой устроиться на какую-нибудь работу поближе к зани, что помогло бы мне установить, действительно ли Минтеп, отец Дуары, находится в тюрьме Амлота. Теперь письмо Мусо к Спехону не представляло угрозы для меня. Единственная проблема — найти подходящее место и спрятать его, но вряд ли мне удастся ее решить.

Встав с постели, я вышел на балкон подышать свежим утренним воздухом и посмотреть на город при дневном свете. Дом путешественников находился гораздо ближе к морю, чем мне показалось ночью. Почти у моих ног простиралась спокойная гладь великолепной, закрытой со всех сторон гавани. Множество лодок стояли на якорях или были пришвартованы к набережной.

Мне предстояло прожить здесь еще один день. Что он принесет? Сначала надо принять ванну, переодеться, позавтракать, а там посмотрим. Залезая в ванну, я обратил внимание на то, что моя одежда в беспорядке лежит на полу. Я был уверен, что не оставлял ее в таком состоянии, и это настораживало. Первая мысль — что с сумкой? Я бросился к ней. Письма не было! Я подбежал к двери. Она закрыта так же, как я оставил ее вчера. Наверное, это стражники, с которыми я не поладил в вестибюле. Теперь они отомстят! Оставалось гадать, когда же меня арестуют. Самое плохое, что со мной могут сделать, — это доставить к Спехону, который, возможно, уже отдал приказ уничтожить меня. Правда, если меня сразу не арестуют, появится возможность бежать из города. Я не мог помочь Минтепу, оставаясь здесь. Единственная надежда — добраться до Санары и предупредить Томана.

Я поспешил закончить туалет и спустился в вестибюль. Он был почти пуст. Дежурный клерк разговаривал со мной вполне вежливо. Больше никто не обратил на меня внимания, пока я шел в ресторан и заказывал завтрак.

Надо обязательно встретиться с Зеркой. Возможно, она поможет бежать из Амлота. Причину, по которой мне понадобилось срочно покинуть город, найти нетрудно. Закончив завтрак, я вернулся в вестибюль. Тут уже царило оживление. Несколько стражников зани слонялись у конторки. Я решил проверить всех сразу и смело подошел к клерку, задав несколько вопросов. Повернувшись, увидел еще двух стражников — моих вчерашних знакомых. Они узнали меня, но молча прошли мимо, отсалютовав как на параде. Спокойно выйдя на улицу, я направился к витринам магазинов. Это давало возможность убить время и заодно проверить, не следят ли за мной. Убедившись в отсутствии слежки, направился к общественному гантору и попросил погонщика отвезти меня во дворец Зерки. Минутой позже я уже покачивался в хаудаке столь необычного транспорта, влившегося в поток уличного движения.

Мы двигались по улице, идущей параллельно океану. Как только деловая часть города осталась позади, нам начали попадаться чудесные дворцы, расположенные в самых красивых уголках побережья. Наконец гантор остановился перед массивными воротами. Погонщик громко крикнул, и стоявший в карауле воин открыл ворота. Я слез с гантора и подошел к стражнику, вопросительно глядевшему на меня.

— Кто ты и что ты хочешь?

— Я прибыл по приглашению Тогании Зерки.

— Пожалуйста, назови свое имя.

— Водо, — произнес я, едва не назвавшись ранее придуманным — Гомо.

— Тогания ожидает тебя, — объявил стражник и пропустил во двор.

Дворец Тогании представлял собой чудесное строение из белого мрамора или материала, похожего на мрамор. Дворец окружали кусты, подстриженные деревья и прекрасные цветы, испускающие редкостный аромат. Одна стена дворца выходила прямо к берегу океана. Но меня сейчас мало волновала красота — надо мной нависла серьезная опасность.

Через некоторое время меня ввели к Зерке. Ее приемная выглядела как тронный зал, а сама она сидела в большом кресле, стоявшем на возвышении, что подчеркивало ее высокий сан. Она сердечно приветствовала меня и пригласила сесть на подушку у ее ног.

— Сегодня ты выглядишь отдохнувшим, — произнесла она, внимательно разглядывая меня. — Надеюсь, ты спокойно провел ночь?

— Спасибо, все было в порядке, — поблагодарил я.

— Никаких приключений с тех пор, как мы расстались?

У меня было такое впечатление, что она выпытывает какие-то сведения. Не знаю, почему — то ли чувствуя свою вину, то ли желая завоевать ее доверие, — я рассказал ей о случившемся в вестибюле.

— Пришлось поссориться с двумя зани. Один ударил меня, и я сбил его с ног. Все вышло очень глупо.

— Да, действительно глупо. Не ввязывайся в такие истории, даже если тебя будут провоцировать. А как удалось выпутаться?

— Показал кольцо, и меня оставили в покое. Сегодня встретил их снова, и они не сказали ни слова.

— И это все, что произошло с тобой?

— Больше ничего значительного.

С минуту она молча смотрела на меня. Казалось, хотела понять, о чем я думаю. Наконец заговорила опять:

— Я послала за человеком, которому собираюсь поручить заботу о твоем будущем. Ты можешь довериться ему во всем. Понимаешь — во всем!

— Спасибо, — я был тронут — Не знаю, почему ты так внимательна ко мне, но хочу, чтобы знала, как высоко ценю твою доброту к чужестранцу, и если понадоблюсь — тебе достаточно приказать…

— О, пустяки, — заверила она. — Ты избавил меня от ужасного вечера, который пришлось бы провести одной, и я тебя еще не отблагодарила.

В этот момент слуга открыл дверь и провозгласил:

— Малту Мефис! Мантар!

Высокий мужчина в одежде и с прической зани вошел в приемную. Он приблизился к возвышению, где сидела Зерка, остановился и тоже произнес:

— Малту Мефис!

— Малту Мефис! — повторила Зерка. — Я рада видеть тебя, Мантар. Это — Водо. А это — Мантар.

— Малту Мефис! Я рад с тобой познакомиться, Водо! — сказал Мантар.

— И я рад познакомиться с тобой, Мантар, — ответил я.

Мантар с удивлением взглянул на улыбающуюся Зерку.

— Водо — чужестранец. Он не знает наших обычаев. Тебе придется рассказать ему обо всем.

Мантар облегченно вздохнул.

— Начну сейчас же, — объявил он. — Ты не обидишься, Водо, если я буду часто поправлять тебя?

— Конечно, раз это необходимо.

— Прежде всего, каждый гражданин перед приветствием должен произнести слова «Малту Мефис!». Пожалуйста, никогда не забывай. Ни в коем случае не критикуй правительство, общественные организации или члена партии зани. И вообще лучше, если ты будешь поступать так же, как делают другие — даже когда не понимаешь, зачем это делается.

— Разумеется, я последую твоему совету, — заверил я, предпочитая не распространяться о мыслях, возникших у меня по этому поводу; возможно, и он сделал то же самое.

— А сейчас, Мантар, помоги Водо. Честолюбивый молодой человек приехал к нам из Водаро и хочет послужить солдатом в Амлоте. Подумай, что можно сделать для него! Теперь идите, сегодня мне предстоит много дел. Водо, я жду твоего прихода!

Глава 9 Я СТАНОВЛЮСЬ ЗАНИ

Выйдя от Зерки, Мантар повел меня во дворец, где раньше жил джонг Корд, а теперь располагались Мефис и его ближайшее окружение.

— Мы пойдем прямо к Спехону, — обратился ко мне Мантар — Не стоит терять времени.

К Спехону! К человеку, которому Мусо советовал уничтожить меня! Я был уверен, что письмо уже у него в руках, поскольку оно наверняка украдено зани или их агентами.

— А зачем мы пойдем к Спехону?

— Спехон — начальник стражников зани, в том числе и секретной службы. Зерка предложила устроить тебя на должность в караульную службу. Твое счастье, что у тебя такой друг, как Зерка, иначе, даже если бы ты и получил место, тебя сразу отправили бы на фронт, где дела идут не очень-то хорошо с тех пор, как Мусо взял на службу какого-то парня по имени Карсон с его дьявольским изобретением, летающим по воздуху и бросающим бомбы на головы солдат.

— Летает по воздуху? — переспросил я с притворным изумлением — А разве такое бывает?

— Мы ничего толком не знаем, — признался Мантар — Многие из воинов, осаждающих Санару, видели его, кое-что мы узнали от пленных, членов санарской партии, находившихся на передовой. Они сообщили имя человека, управляющего летательной машиной, и то немногое, что знали о нем, но сведения очень скудны. Да, тебе повезет, если попадешь в караул. А удастся получить офицерское звание — будет совсем хорошо, настоящая синекура, — тебе придется лишь следить за своими поступками. Ты должен ненавидеть все, что ненавидим мы, и приветствовать все, что приветствуем мы. Ни при каких обстоятельствах не осуждай то, что делают зани. Я приведу пример. Однажды вечером, когда мы слушали речь любимого Мефиса, яркий свет, неожиданно ударивший в глаза, заставил одного офицера поморщиться и закрыть глаза. Это было похоже на выражение недовольства. Офицера арестовали и расстреляли.

— Я буду очень осторожен. И клянусь, что говорю от чистого сердца.

Дворец бывшего джонга был действительно чудесным строением, но я вряд ли был способен оценить достоинства этого шедевра архитектуры. Пока мы шли по коридорам, мой ум был занят только одним вопросом — получил ли Спехон письмо Мусо или нет? Наконец мы вошли в приемную и ожидали около получаса вызова. Бесконечным потоком в приемную входили и выходили люди. Здесь царила деловая атмосфера. Большинство посетителей носили форму зани и имели одинаковые прически, и, поскольку они непрерывно входили и выходили, в комнате постоянно раздавалось «Малту Мефис!» — так они приветствовали друг друга.

Но вот нас вызвали к Спехону. Как и все цивилизованные люди Амтора, внешне он был приятным человеком, но форма рта выдавала жестокость, а глаза свидетельствовали о хитрости. Мантар и я произнесли «Малту Мефис!» и отсалютовали.

— Малту Мефис! — ответил Спехон — Приветствую тебя, Мантар. Что занесло тебя сюда? — Он не говорил, а выкрикивал слова и фразы.

— Малту Мефис! Это Водо, — объяснил Мантар. — Я привел его по просьбе Тогании Зерки, его близкого друга. Она рекомендовала Водо на службу в карауле.

— Но он даже не зани! — попытался возразить Спехон.

— Он даже не из Амлота, — ответил ему Мантар, — но хочет быть зани и служить нашему любимому Мефису!

— Откуда ты приехал? — требовательно обратился ко мне Спехон.

— Из Водаро, — четко ответил я.

— В твоих жилах течет кровь врагов Корвы — амирян?

— Если бы текла, меня давно убили бы в Водаро! — воскликнул я.

— Почему? — заинтересовался он.

— Позволь спросить тебя, Спехон, почему здесь преследуют амирян?

— Только потому, что у них большие уши. Мы должны сохранять чистоту крови Корвы!

— Прости меня, но ты сам ответил на свой вопрос. Мы, жители Водаро, тоже гордимся чистотой своей крови и тоже преследуем амирян, потому что у них длинные уши!

— Отлично! — воскликнул он. — Клянешься ли ты любить, чтить и подчиняться во всем нашему любимому Мефису, отдать за него жизнь, если потребуется, и ставить его в нашей партии зани выше всех?

— Клянусь! — гаркнул я, но в этот момент пальцы моих рук были скрещены — старый прием пиратов. Затем мы отсалютовали и произнесли: «Малту Мефис!»

— Теперь ты зани, — объявил Спехон. — Я приветствую тебя и поздравляю. Малту Мефис!

— Малту Мефис! — ответил я и отсалютовал.

Мне было присвоено звание токордочан, что соответствует нашему лейтенанту. Кордочан приравнивается к сержанту, а приставка «то» означает «выше», то есть выше, чем сержант.

— Ты будешь отвечать за обучение Водо, — предупредил Спехон Мантара. После этого мы распрощались.

Я облегченно вздохнул, выходя из приемной Спехона. Очевидно, письмо Мусо к нему еще не попало. Судьба была ко мне милостивой.

Мантар повел меня к месту расквартирования офицеров, расположенному рядом с казармами, где жили солдаты. Все это размещалось в пределах ограды дворца. Здесь же парикмахер сделал мне прическу, какую принято носить воинам зани, после чего мы с Мантаром направились подобрать форму и оружие токордочана караула зани.

На обратном пути из вещевого склада я заметил признаки всеобщего возбуждения. Люди, выстроившись в шеренгу, что-то кричали. Сначала я ничего не мог разобрать, но потом расслышал непрерывно повторяющийся возглас «Малту Мефис!» и разглядел, что приветствие адресовано шеренге ганторов, неторопливо идущих по улице.

— Это движется наш любимый Мефис! — обратился ко мне Мантар. — Когда кортеж приблизится, стань в приветственную позу и кричи как можно громче «Малту Мефис!», пока он не проедет.

Присмотревшись, я увидел людей, стоявших на головах вдоль тротуара. Каждый из них выкрикивал приветствие во всю силу своих легких. Только женщины и дети не становились на головы, но все кричали и делали приветственные жесты руками, если только с их помощью не поддерживали тела в вертикальном положении. Крики начинались, когда первый гантор подходил на расстояние в несколько шагов, и завершались тогда, когда последнее животное отходило от приветствующих на некоторое расстояние. У меня создалось впечатление, что все эти люди начисто лишены чувства юмора.

Процессия поравнялась со мной, и я понял, что таких богато украшенных и крупных ганторов еще не видел. В золоченом хаудаке на одном из них сидел маленький невзрачный человечек в форме кордочана зани. Это и был Мефис. Он показался мне испуганным. Глаза бегали из стороны в сторону. Я догадался — и догадка позже подтвердилась, — что он постоянно боится за свою жизнь. Как впоследствии выяснилось, не без оснований.

После проезда Мефиса со свитой я обратился к Мантару, сказав, что хотел бы осмотреть город, особенно море и лодки на нем.

— А зачем это тебе? — с подозрением спросил он.

— Жизнь людей Водаро в основном связана с водой, и мы все любим воду, интересуемся лодками и плотами. Вот почему меня так привлекает конструкция малых лодок Амлота. Честно говоря, я бы не отказался иметь собственную маленькую лодку, потому что очень люблю плавать и рыбачить.

По-видимому, мое объяснение удовлетворило его. Мы наняли гантора и поехали на пристань. Здесь я увидел бесчисленное множество лодок, большая часть которых давно не использовалась по назначению.

Мантар объяснил, что, наверное, они принадлежат людям, мобилизованным в действующую армию.

— Как ты думаешь, удастся мне купить или нанять одну из лодок? — спросил я.

— Ты не должен ничего покупать или нанимать. Ты теперь член караула зани и можешь брать все, что пожелаешь, у любого, если он не член караула зани.

Это было выгодное преимущество. Увидев и узнав все, Что меня интересовало, я решил вернуться в город и начать обучение под руководством Мантара. Мы напряженно трудились целую неделю; за это время я не получал никаких распоряжений от Спехона и ни разу не был у Зерки. Неужели письмо Мусо так и не попало в руки Спехона? В это трудно было поверить. И в то же время я не сомневался, что, знай он о письме, меня бы в тот же день арестовали. Но может быть, он по каким-либо причинам считает предложение Мусо невыгодным и потому пока не собирается убивать меня? Я терялся в догадках.

Не могу сказать, что мне нравилась компания моих сослуживцев. За исключением Мантара. Он настоящий джентльмен. Большинство же остальных — грубы, жестоки и невежественны. Те, кто находился под нашим командованием, были ничуть не лучше. Казалось, все подозревали друг друга постоянно во всем, но особенно Мантара и меня. Их раздражала наша образованность; чувствуя свою необразованность, они ненавидели нас. В такой атмосфере всеобщей подозрительности мне не удавалось получить какие-либо сведения о том, что задерживало меня в Амлоте, а именно: о судьбе Минтепа, отца Дуары. Я верил, что он находится в одной из тюрем Амлота. Сам я мог без особого труда сбежать из города, завладев маленькой лодкой, и добраться до острова, где спрятан «Анотар». Однако прежде следовало выяснить, верны ли мои подозрения. Все, что мне до сих пор удалось узнать, я услышал случайно. Я не мог спросить напрямую и проявлял интерес к любому политическому или спорному вопросу. В результате нервы у меня были постоянно напряжены, и приходилось выбирать слова и контролировать жесты и поступки, и притом делать это достаточно естественно. Но подобное поведение характерно здесь для всех, я думаю, в том числе для Спехона и даже Мефиса. Каждый знал, что за ним следят — либо осведомитель, либо профессиональный шпион. Результатом была скрытность — беседы как таковые не велись, разве только между самыми близкими людьми, да и в таких случаях вряд ли люди разрешали себе высказываться о том, что таилось в их сердцах.

Прошло десять дней, но я ни на шаг не приблизился к своей цели. Я беспокоился и все больше скучал по Дуаре. Что она могла подумать? Как ей живется? Эти вопросы сводили меня с ума. Я был почти готов бросить то дело, за которое добровольно взялся, и бежать в Санару. Но когда я думал, какое счастье принесла бы Дуаре встреча с отцом или какое горе она почувствует, узнав, что отец томится в амлотской тюрьме и в любой момент может быть убит, мне только оставалось сжимать зубы и продолжать делать то, что я считал своим долгом. Вот в таком настроении я получил от Зерки приглашение посетить ее. Это совпадало с моим желанием, и я с радостью отправился к ней.

Мы приветствовали друг друга привычным «Малту Мефис!», которое перестало казаться мне неуместным. У меня зародилось подозрение, что Зерка прячет улыбку, когда исполнялся традиционный обряд приветствия. И еще мне показалось, что она сама меньше всего подходит к весьма невысокому уровню общества зани.

— О, — воскликнула она, улыбаясь, — какой симпатичный воин зани из тебя получился!

— С такой прической? — переспросил я, сделав гримасу.

Она приложила палец к губам:

— Ш-ш! Я думала, что ты лучше узнал наше окружение.

— Неужели нельзя критиковать даже самого себя?

Она покачала головой.

— На твоем месте я критиковала бы только жителей Амтора и наших врагов в Санаре.

— Я молчу. Как говорится, ставлю на уста печать молчания.

— Не слыхала такого выражения, — подала она реплику. — А разве жители Водаро говорят на другом языке?

— О, нет, мы говорим на том же языке, — заверил я ее.

— А читаете тоже на нем?

— Конечно!

— Я так и думала, — произнесла она с неожиданной серьезностью.

Я не понял, почему она придавала такую важность своему вопросу. Не успел спросить — она переменила тему разговора.

— Тебе нравится Мантар?

— Очень. Приятно иметь дело хоть с одним джентльменом!

— Будь осторожен, — еще раз предостерегла Зерка. — Тс, что ты сейчас сказал — не прямая критика, но и она может оказаться роковой. Вокруг полно шпионов, и мы никогда не знаем, кто слышит наши слова, кроме тех, для кого они предназначены. Но если мы отправимся на прогулку и будем разговаривать, вот тогда ты сможешь говорить что хочешь. Мой погонщик служит нашей семье всю жизнь и никому не расскажет, что слышал.

Мне показалось странным, что она подталкивает меня к откровенности, хотя только что предостерегала об обратном.

— Уверен, что весь мир может слышать то, что я говорю. Я очень счастлив здесь!

— Рада за тебя.

— Мне известно и то, что не следует говорить слишком много. Удивляюсь, как это я не разучился разговаривать.

— Но ты, конечно, беседуешь с Мантаром?

— Я ни с кем не говорю о том, о чем не следует.

— Но с Мантаром все по-другому, — задумчиво произнесла она. — Ты можешь полностью ему довериться. Обсуждай с ним все что захочешь. Мантар никогда не выдаст.

— Почему?

— Потому что ты — мой друг.

— Я высоко ценю твое отношение, — сказал я, глядя ей в глаза — И очень благодарен за дружбу. Мне хотелось бы сделать что-либо для тебя.

— Возможно, такой случай представится, когда я узнаю тебя лучше.

Во двор особняка Зерки прибыл гантор, и мы поднялись в хаудак. На этот раз вооруженной охраны не было — только мы и погонщик.

— Куда отправимся? — спросила Зерка.

— Куда скажешь. Мне хочется побывать в общественных местах.

Я надеялся таким способом обнаружить, где находится тюрьма Ган-Кум-Ров, в которую заключен таинственный узник — великий джонг. Я не осмеливался спросить об этом ни у кого, даже у Зерки. Несмотря на все ее попытки призвать меня говорить откровенно, я не был до конца уверен, что это разумно. Ведь она могла оказаться шпионкой. Внезапная дружба, поощряемая с ее стороны, питала и усиливала мои подозрения, и хотя ее симпатия ко мне казалась искренней, я не мог полагаться на случай. Приходилось подозревать каждого — в этом я не отличался от настоящего зани.

Зерка дала какие-то распоряжения погонщику, а затем удобно устроилась на сиденье.

— Ну вот, теперь мы одни, и давай поговорим откровенно — ведь мы так мало знаем друг друга.

— Ты меня удивляешь — такое важное лицо, а тратишь время на разговоры с совершенно незнакомым человеком.

— Не думай, что трачу время зря. Это не простое времяпрепровождение — заводить новых друзей. Их у меня не так много. Война и революция унесли большинство. Война забрала у меня мужчину (она произнесла слово «осьяган» — любимый). С тех пор живу одна — бесполезная жизнь, как я считаю. А теперь расскажи о себе.

— Ведь ты уже знаешь все, что я могу рассказать.

— Расскажи о своей жизни в Водаро, — настаивала она. — Хочу знать больше об обычаях и нравах столь далекой страны.

— Вряд ли это тебя заинтересует. Мы простые люди. — Не мог же я ей сказать, что она знает о Водаро гораздо больше меня!

— Нет, мне действительно интересно, — повторила она. И настойчиво спросила — Расскажи, как ты попал сюда?

Я чувствовал себя крайне неловко, поскольку сознавал, что лгу неубедительно, и боялся допустить ошибку. У меня были слишком смутные представления о стране Водаро — я мельком видел ее расположение на карте Дануса в Куаде. Единственное, что запомнил (но больше ничего!) — страна находится далеко в Карболе, полярной области планеты.

Отвечая на вопросы Зерки, следовало считаться с тем, что все сказанное может быть тщательно проверено. Поэтому приходилось взвешивать каждое слово, но так, чтобы паузы казались естественными.

— Один из наших купцов зафрахтовал небольшой корабль и загрузил его мехами, которыми он собирался торговать в других странах. Мы плыли на север в течение месяца, не встречая суши, пока не приблизились к Амлоту. Здесь нас застиг жестокий шторм, потопивший корабль. Меня вынесло на берег. Возможно, из всего экипажа я уцелел один. Меня подобрал местный фермер. От него я узнал, что попал в королевство Корва, близ города Амлота. Он рассказал также, что в Корве сейчас идет война, и проводил до города, следуя с грузом овощей. Об остальном я уже говорил.

— А как имя фермера? Его надо непременно наградить!

— К сожалению, не знаю, — соврал я в очередной раз.

Она посмотрела на меня с легкой улыбкой, которая не оставляла сомнений в том, что догадывается о моей лжи. Правда, причиной моих опасений было и сознание собственной вины. Так или иначе, к этой теме мы больше не возвращались, за что я был ей очень благодарен. Когда мы приблизились к одному из главных проспектов города, я увидел людей, стоявших на головах и кричавших «Малту Мефис!». Другие салютовали и громко выкрикивали то же самое приветствие.

— Наверное, наш любимый Мефис выезжает из дома, — почтительно заметил я.

Зерка бросила на меня острый взгляд, но я постарался сохранить нейтральное выражение лица.

— Да, — подтвердила она, — и не забудь встать и приветствовать его. Сегодня за городом будет проходить смотр войск. Новое соединение отправится на фронт. Наш любимый Мефис выехал, чтобы присутствовать на смотре. Тебя это интересует?

Я ответил утвердительно, и мы последовали на некотором расстоянии за кортежем Мефиса на обширное поле вблизи городских стен.

После того как Мефис занял свое место и приветствия замерли, Зерка приказала погонщику стать так, чтобы нам было удобно наблюдать за происходящим. Слева от нас выстроились колонны войск, и по сигналу, поданному Мефисом, они перестроились поротно и затем двинулись в сторону трибун, где находился великий человек. Это так походило на смотр войск в цивилизованных странах Земли, что я был поражен. Очевидно, смотр войск по-другому провести просто нельзя.

Когда первая рота была в сотне шагов от трибуны Мефиса, воины сменили шаг. Вся рота делала три шага вперед, подпрыгивала один раз на левой ноге, потом делала еще три шага вперед, снова прыгала фута на два вверх, и все повторялось сначала, пока рота не подошла к трибуне. При этом солдаты все время нараспев повторяли: «Малту Мефис!»

— Разве это не производит впечатления? — спросила Зерка, глядя, как я наблюдаю за столь странной маршировкой, и стараясь уловить мою реакцию.

— Даже очень большое, — искренне ответил я.

— Это нововведение предложил сам любимый Мефис, — объяснила Зерка.

— Я так и думал, — заключил я.

Глава 10 ТЮРЬМА СМЕРТИ

Долгая прогулка с Зеркой доставила мне большое удовольствие. Мы пообедали в том же ресторане, где встретились в первый раз, побывали в одном из театров Амлота и наконец, во второй половине дня, возвратились домой. Зерка пригласила меня на легкий ужин. Но за это время мы не узнали друг о друге ничего нового, хотя у обоих было большое желание как-то сломать лед недоверия. Не удалось мне выяснить что-либо нового и о Ган-Кум-Рове. Однако я провел отличный день, который омрачали только постоянные и все более тяжкие раздумья о Дуаре.

Театры Амлота и игравшаяся там пьеса немало удивили меня. Публика в театре сидит спиной к сцене. Перед ней на стене висит огромное зеркало, расположенное так, что каждый находящийся в зале видит хорошо все, что происходит на сцене.

Зрелище немного напоминает старые «волшебные картинки», только движущиеся. Действие, происходящее на сцене позади публики, отражается в зеркале и с помощью специальной системы освещения усиливается или ослабляется. Манипулируя освещением, можно устроить короткий антракт, сменить декорации. Конечно, отражение актеров в зеркальном экране меньше их реального размера, вследствие чего появляется иллюзия нереальности происходящего, напоминающая о кукольных спектаклях или ярмарочных балаганах, где показывали первые немые ленты.

Я спросил у Зерки, почему публика не поворачивается к сцене и не смотрит непосредственно на артистов. Она объяснила, что быть актером долгое время считалось позорным, и потому придумали такой остроумный способ. До сих пор считается дурным тоном поворачиваться лицом к сцене, хотя общественное мнение о профессии актера уже переменилось.

Но больше всего меня позабавила-сама пьеса. В Амлоте около ста театров, и во всех идет один и тот же спектакль, посвященный жизни Мефиса! Зерка рассказала, что пьеса насчитывает сто один эпизод. Один из них составляет всю программу вечера. Каждый житель Амлота обязан посещать театр раз в десять дней. Выдаются специальные свидетельства, подтверждающие этот факт. Пьеса идет уже более года.

На следующий день после визита к Зерке я получил под свое начало отделение из стражников зани и приказ о дальнейшем прохождении службы в Ган-Кум-Рове. Это не расстроило меня. Здесь, в карауле, я безуспешно добивался получить хоть какую-нибудь должность, пусть даже временную. А теперь меня официально откомандировали для службы в тюрьму. Что входит в мои обязанности и придется ли находиться там постоянно, я не знал. Мне приказали поступить в распоряжение начальника тюрьмы по имени Торко.

В моем отделении одиннадцать человек, в том числе кордочан. Именно ему я приказал отвести отделение в тюрьму. Мне не хотелось, чтобы кто-нибудь из солдат догадался, что я не знаю, где она находится. Оказалось, что тюрьма расположена на маленьком острове в заливе, не больше чем в ста ярдах от берега. Я уже несколько раз видел ее, но мне и в голову не приходило, что эти постройки и есть страшное место заточения.

На пристани мы поднялись на палубу корабля, принадлежащего тюрьме, и скоро очутились в ее мрачных стенах. Наша принадлежность к караулу зани немедленно раскрыла перед нами все двери, и через короткое время я уже входил в кабинет Торко. Это крупный мужчина с грубыми чертами лица, выражавшими жестокость, какую до сих пор мне не доводилось встречать. В отличие от других жителей Амтора он был некрасив и неприятен на вид. Я почувствовал, что не понравился ему. Впрочем, неприязнь была взаимной.

— Я никогда не встречал тебя прежде, — проворчал он после того, как я доложил о прибытии — Почему не прислали кого-нибудь, кого я знаю? Ты хоть имеешь представление о службе в тюрьме?

— Нет, не имею. Я не просил об этом назначении, но подчинился приказу. Придется то же сделать и вам.

Он пробурчал что-то неразборчивое и обратился ко мне чуть приветливее:

— Следуй за мной! Раз ты здесь, тебя надо познакомить с тюрьмой и системой безопасности.

Вторая дверь в его кабинете, расположенная напротив той, в которую я вошел, вела в комнату, полную караульных зани. Одному из них Торко приказал спуститься во двор и привести моих людей. Потом он пересек караульное помещение и подошел к двери, закрытой на засов. Когда открыли и эту дверь, я увидел длинный коридор, по обе стороны которого были установлены перегородки из массивных железных решеток. У задних стен этих закутков толпились несколько сот узников, многие из которых были покрыты ранами и болячками.

— Эти скоты проявили неуважение к нашему любимому Мефису или к славным героям зани. Им нет пощады!

В конце коридора была еще одна запертая на засов дверь. Открыв ее, мы по лестнице поднялись на второй этаж, где были одиночные камеры. В каждой камере-колодце находилось от одного до трех узников, хотя места едва хватало на одного.

— Это предатели, — объяснил Торко — Они ждут суда. У нас не хватает помещений, поэтому каждый раз, когда прибывает новая партия, мы забираем часть этих и расстреливаем. Конечно, мы даем им возможность исповедоваться.

Если они сознаются, обходимся без суда и расстреливаем сразу. Если же не сознаются, расстреливаем за введение правосудия в заблуждение.

— Все очень просто, — сказал я.

— Да, очень просто, — согласился Торко.

— Наш любимый Мефис знает, кого выбирать себе в подчиненные, не так ли?

Он казался очень довольным и даже улыбался. В первый раз я увидел его улыбающимся и надеялся, что больше не увижу никогда — его лицо сделалось еще более отталкивающим.

— Пожалуй, я ошибся на твой счет: ты говоришь как разумный человек. Мы великолепно с тобой сработаемся! — воскликнул он. — Ты принадлежишь к ближайшим соратникам нашего любимого Мефиса?

— К сожалению, нет, — ответил я, — просто верно служу ему.

— Но, значит, ты знаешь кого-то, кто принадлежит к ним? — настаивал он.

Я уже собирался ответить отрицательно, но вспомнил о кольце, подаренном мне Зеркой. Оно было мало для моих пальцев, и я носил его на шейной цепочке. Я молча показал на него.

— Я угадал! — обрадовался он. — Ты знаешь Тоганию Зерку. Ты удачливый парень!

Мне не хотелось говорить с ним о Зерке, но он продолжал:

— Она правильно сделала, что пришла к зани. Большинство ее родственников убили, а такие, когда они переходят к нам, находятся под постоянным подозрением, но только не Тогания Зерка! Говорят, что Мефис ей полностью доверяет и часто советуется с ней даже в вопросах политики. Это она предложила организовать караул зани, чтобы отыскивать предателей и граждан, не приносящих городу никакой пользы. Пьесы о жизни нашего любимого Мефиса — тоже ее идея, как и мысль о том, чтобы жители приветствовали любимого Мефиса, стоя на голове. Она же придумала обращение «Наш любимый Мефис». Замечательная женщина! Мефис ей многим обязан.

Было неприятно слушать его. Мне казалось, что Зерка неискренна в своих похвалах, и я даже сомневался в ее верности Мефису и идеалам зани. Теперь только оставалось поздравить себя, что я не доверился ей, чего она явно добивалась. И все же мне было не по себе; так бывает, когда разочаруешься в друге, которым восхищался.

— Я надеюсь, — обратился ко мне Торко, — что если ты замолвишь за меня словечко, то оно обязательно дойдет до нашего любимого Мефиса. Не так ли, дорогой друг?

— Мне надо узнать тебя получше, — ответил я, — чтобы понять, о чем говорить Тогании.

Это был почти неприкрытый шантаж, но я не чувствовал угрызений совести.

— Ты должен говорить обо мне только хорошее, — убеждал он. — Мы великолепно поладим. А сейчас я отведу тебя в зал, там вершится правосудие, и покажу камеры, в которых наш любимый Мефис держит самых важных узников.

Он провел меня в темный подвал, а затем в большую комнату, где вдоль одной стены тянулась длинная скамья. Позади скамьи стояли в ряд кресла; все они были приподняты фута на два над полом. По стенам комнаты расставлены низкие скамейки, явно предназначенные для зрителей. Все остальное место в зале занимали орудия пыток — самые страшные, какие только могло изобрести извращенное сознание. Казалось, достаточно одного взгляда на них — и человек признается в чем угодно. Всю жизнь я буду стараться забыть эти орудия и те кошмарные сцены, которые мне довелось наблюдать.

Торко сделал широкий приветственный жест.

— Мои любимые игрушки, — объявил он. — Многие из них изобрел я сам. Стоит обвиняемому взглянуть на них — признание получено. Но мы все-таки даем им попробовать…

— Даже после признания? — поинтересовался я.

— Конечно. Ведь если ими не пользоваться, они могут заржаветь, не правда ли?

— Разумеется, — согласился я. — Ты рассуждаешь как государственный человек. Теперь мне ясно, что ты истинный зани.

Он повел меня по темному коридору за залом пыток. Здесь размещались маленькие камеры, тускло освещенные единственным слабым огоньком в центральном коридоре. В каждой камере находилось по одному человеку. Было темно, и я не мог рассмотреть заключенных как следует, поскольку они сидели или лежали далеко от дверей. Многие прятали лицо в ладонях, не замечая нашего присутствия. Один стонал, другой повизгивал, потеряв рассудок.

— Вот тот, — пояснил Торко, — был известным врачом, и ему доверяли все, даже наш любимый Мефис. Но ты никогда не догадаешься, чем же отплатил предатель за оказанное ему доверие.

— Неужели он попытался отравить нашего любимого Мефиса?

— До этого он не додумался. Но ты ужаснешься, когда узнаешь, что он сделал. Он попытался облегчить страдания жителей Амтора, умирающих от неизлечимых болезней. Можешь представить себе такое?

— Нет, — ответил я, — не могу. Есть вещи, недоступные воображению обычного человека, и ты убедил меня в этом.

— Его приговорили к смертной казни, но, когда он сошел с ума, казнь отменили. Мы решили, что он будет страдать больше, если останется жить. И оказались правы!

Он повел меня по другому коридору в комнату в дальнем конце здания. Здесь не было ничего, кроме огромной печи. В помещении стоял отвратительный запах.

— Тут мы сжигаем тела, — объявил Торко и показал на люк-ловушку в полу. — Осторожно, не наступи на него. Он не очень прочный. Пепел мы выбрасываем в залив. Если оступишься, попадешь прямо в воду!

Неделю я провел, обучаясь антигуманизму. Затем Торко уехал, и я остался за начальника тюрьмы. Пока он отсутствовал, я делал все возможное, чтобы облегчить страдания заключенных. Приказал вымыть камеры и разрешил помыться заключенным, сменить одежду и выдать приличную еду. За это время не состоялось ни одного заседания суда и лишь одна казнь, но таков был приказ свыше. Однажды в одиннадцать часов я получил уведомление, что Мефис посетит тюрьму в тринадцать часов, то есть в два часа дня по местному времени. Поскольку мне ни разу не доводилось проводить встречу великого человека и никаких тонкостей подобной церемонии я не знал, мое положение оказалось не самым лучшим. Любая ошибка, даже ничтожная, могла стоить мне головы. К счастью, мой кордочан — бывалый солдат — взялся помочь мне. Ему страстно хотелось проявить все свои знания, и, несмотря на столь короткий срок, я вскоре уже достаточно уверенно принимал участие в развертывающихся событиях. С несколькими воинами в качестве эскорта я ожидал в гавани на тюремном корабле прибытия высокого гостя. Когда появился Мефис со свитой, выстроил своих людей, и мы дружно прорычали «Малту Мефис!», он оказался достаточно любезным и удостоил меня личным приветствием.

— Я слышал о тебе. Раз ты протеже Тогании Зерки, то должен стать достойным зани.

— Есть только один достойный зани! — гаркнул я.

Он решил, что я имею в виду его особу, и это ему польстило. Кордочан выстроил всех оставшихся караульных в комнате, и, когда мы проходили, каждый во всю силу своих легких выкрикивал приветствие Мефису. Я удивился, как мог выслушать все это Мефис, не почувствовав себя ослом, но потом решил, что и сам длинноухий не всегда догадывается, что он осел…

Великий человек захотел побывать в подвале, где содержались особо важные преступники. Он взял только меня и двух своих помощников, один из которых был его фаворитом: изнеженный мужчина, похожий на женщину.

Когда мы вошли в коридор, где размещались камеры, Мефис приказал показать камеру, в которой находился Корд, джонг Корвы.

— Торко не назвал имен узников, — объяснил я с соблюдением всех правил отдачи приветствия — Он сказал, что ты пожелал не раскрывать их имен.

— Правильно, — кивнул он, — но, конечно, исполняющий обязанности начальника тюрьмы все же должен знать, где кто содержится, хотя и держать знания при себе.

— Ты хочешь поговорить со мной, Мефис? — послышался голос из ближайшей камеры.

— Это он. Открой камеру и выведи его, — приказал Мефис.

Я снял ключ с пояса и выполнил приказание. Несмотря на перенесенные лишения и голод, Корд все еще оставался красивым и величественным человеком.

— Что ты хочешь от меня? — требовательно обратился он к Мефису, не произнося обычного приветствия «Малту Мефис!». Корд по-прежнему оставался джонгом, а Мефис сжался, чувствуя свое ничтожество. Наверное, именно это вызвало у него раздражение и злобу.

— Отправьте узника в зал суда! — крикнул он и в сопровождении своих спутников направился туда же.

Я легонько взял Корда за руку.

— Пойдем!

Он явно ожидал получить пинок или грубый толчок и с удивлением оглядел меня. Я всем сердцем был на его стороне, ибо понимал, какое унижение он испытывает, когда им, джонгом, командует какой-то подонок, захвативший власть. Кроме того, я боялся, что Корда начнут пытать, и не знал, сумею ли выдержать это зрелище. Только сознание того, что вмешательство не принесет никакой пользы и лишь погубит меня, позволило собрать всю волю, скрыть возмущение и безропотно принять надвигающиеся события.

Когда мы вошли в зал, я увидел, что Мефис и его помощники уже заняли места судей. Мефис приказал подвести узника ближе. С минуту диктатор сидел молча, и глаза его беспокойно метались по комнате. Наконец он заговорил:

— Ты был могущественным джонгом, Корд. Ты можешь снова стать им. Я пришел, чтобы предложить тебе занять трон.

Он ждал, но Корд хранил молчание и стоял, иссохший, но величественный, высокомерно, по-королевски, глядя Мефису в лицо. Такое поведение еще больше раздражало Мефиса, ничтожного человечка, хотя и обладавшего большой властью, но всем существом ощущавшего превосходство гордо стоявшего перед ним узника.

— Я обещаю, что верну тебе трон, Корд — Голос Мефиса все повышался. — Тебе нужно лишь подписать бумагу — Он протянул большой лист — Это позволит Корве сохранить мир и закончить ненужное кровопролитие. Народ Корвы заслуживает мира.

— Что здесь написано? — требовательно спросил Корд.

— Приказ, который ты отдашь Мусо, — ответил Мефис. — Приказ сложить оружие, ибо ты снова провозглашен джонгом и мир вернулся в Корву.

— И это все?

— Практически все, — заявил Мефис. — Только еще одна бумага, которую тебе надо подписать, от чего зависит мир и процветание Корвы.

— Что за бумага?

— Указ о назначении меня советником джонга с правом решать все внутренние вопросы. Там еще содержится условие подтвердить и ратифицировать законы, принятые партией зани с тех пор, как она установила контроль над Корвой.

— Иными словами, бумаги означают передачу всей власти в руки Мефиса, — произнес Корд. — Я бы стал предателем, подписав их. Я отказываюсь.

— Подожди отказываться! Если ты их не подпишешь, тебя сочтут изменником и поступят с тобой соответственно…

— Кто сочтет?

— Суд.

— Значит, в случае отказа меня просто убьют?

— Казнят, — поправил Мефис.

— Я все равно отказываюсь.

Мефис поднялся со своего места. Его лицо было мертвенно-бледным от гнева.

— Тогда умри, глупец! — выкрикнул он и, выхватив пистолет, выпустил в стоящего перед ним безоружного человека пучок смертоносных р-лучей. Корд, джонг Корвы, рухнул на пол.

Глава 11 СЕТЬ ЗАТЯГИВАЕТСЯ

На следующий день во время обхода тюрьмы я решил навести справки о количестве узников и о приговорах, которые уже вынесены, поскольку заключение в тюрьму Ган-Кум-Ров было суровым наказанием. Я узнал, что многие узники осмелились выразить свое мнение о Мефисе и о зани, а их друзья поторопились донести на них. Многие не знали выдвинутых против них обвинений. Некоторые попали сюда в отместку за старые обиды членам партии зани. Один мужчина был осужден за то, что чихнул, стоя на голове, и потому не мог выкрикнуть приветствие; другой задержан, потому что офицер караула пожелал его жену.

Единственное, что могло спасти, — это взятки или помощь видного члена партии зани, но на последнее надежды было мало, поскольку они тоже боялись оказаться под подозрением. Все это касалось узников, находящихся на основном этаже тюрьмы. Но самыми интересными для меня были камеры в полутемном коридоре под землей, где, как я полагал, томится Минтеп. Я не осмеливался проявить интерес к этим заключенным, опасаясь, что на меня донесут, ибо среди узников имелись информаторы, которые докладывали о своих товарищах по камере и получали некоторые поблажки, а иногда и свободу. Торко заявил, что я не должен знать даже имен узников, содержащихся в нижних этажах, но я хотел выяснить, находится ли среди них Минтеп. В конце концов я выработал план действий для достижения своей цели.

Собрав все свои дарования, я написал несколько плохих стишков на языке Амтора и принялся распевать их на мотив модной в Америке мелодии того времени, когда я покинул Землю. В двух куплетах содержалось послание, которое, как я надеялся, привлечет внимание Минтепа, вызовет его ответную реакцию и тем самым поможет мне обнаружить его камеру.

Чтобы не вызвать подозрений, я стал напевать песенку при совершении ежедневного обхода, причем начал петь на верхних этажах. Мой кордочан и другие заинтересовались песенкой и расспрашивали о ней. Я отвечал, что не знаю ее происхождения, слова, на мой взгляд, не очень удачные, но мне нравится мотив.

В дополнение к моим поэтическим упражнениям я занялся и другими делами. Все замки в тюрьме были разные, но существовал один главный ключ, открывавший любую камеру. Пока Торко не было, я носил ключ с собой, и первое, что сделал, как только он попал ко мне в руки — тайком пронес в город и изготовил два дубликата. Тогда у меня еще не было плана, как их использовать, но риск, связанный с изготовлением дубликатов, не был напрасным: при освобождении Минтепа они безусловно сыграют главную роль, если только он действительно узник Ган-Кум-Рова.

Приходилось соблюдать величайшую осторожность, с тем чтобы не вызвать подозрений, не навлечь на себя неприязнь, не возбудить зависть, ибо я помнил, что каждый житель Амлота был шпионом или потенциальным доносчиком. Кроме того, меня не оставляло беспокойство по поводу пропавшего письма Мусо.

Я приобрел привычку бродить в одиночестве по тюрьме, проверяя камеры, караульное помещение и кухню, поэтому никого не удивляло мое появление в разных местах. А то, что постоянно напевал свою песенку, стало в глазах персонала тюрьмы знаком, что все в порядке. В результате мои действия перестали казаться необычными.

За день до приезда Торко я решился на решающий эксперимент. С этой целью я побрел по коридору, напевая свою песенку и одновременно ощущая себя безумцем, входящим в комнату со змеями.

Проходя по подземелью, я упорно пел два куплета, сочиненные для привлечения внимания Минтепа. Вот эти строки, за которые заранее прошу прощения у читателя:

Проходя мимо камер, я напевал эти куплеты, но никакой ответной реакции не было. Я дошел до конца коридора и повернул назад, повторяя те же слова. В последней камере увидел человека, прижавшегося к решетке. В тусклом свете я не мог разглядеть его лица, но услышал только одно слово, произнесенное едва слышным шепотом:

— Здесь!

После возвращения Торко я перешел в комнату рядом с караульным помещением. Кордочан привел новых узников. Одной из моих обязанностей было принимать заключенных, предварительно допрашивать и размещать по камерам. Всю рутинную работу вел кто-нибудь из персонала тюрьмы — картотеку, книги и прочее. Мне же оставалось только запугивать узников.

Их было трое. Они стояли перед моим столом. Я сразу узнал в одном из них Хорьяна, брата Лодаса, и к своему ужасу понял, что и он узнал меня. Или мне только показалось?

— Как твое имя? — спросил я.

— Хорьян.

— Как ты попал сюда?

— Некоторое время назад я донес о том, что у меня в доме скрывается незнакомец. Пришедшие стражники никого не нашли — этот человек сбежал. Они очень рассердились. Сосед, которому я рассказал о неизвестном, тоже рассердился. Он донес зани, что видел спрятавшегося человека и якобы я помог ему скрыться. Он заявил, что этот человек — шпион Санары и сейчас находится в городе.

— Откуда твой сосед знает, что шпион все еще в городе?

— Он его видел и запомнил, как выглядят лицо и глаза. Беглец был в форме офицера зани.

Я твердо знал, что приятель Хорьяна никогда не встречал меня и не мог опознать. Значит, Хорьян давал понять, что узнал меня.

— Будет очень плохо, если твой приятель даст ложные показания. Тогда его будут пытать, а потом убьют. Но, может, стоит вызвать твоего приятеля и попросить подробно описать неизвестного?

Хорьян побледнел. Он понял, что совершил ошибку, и Апугался — ведь он знал, что приятель никогда не видел меня.

— Надеюсь, что у него не будет неприятностей, — продолжал я. — К сожалению, в Амлоте много лишних разговоров. Было бы лучше, если бы некоторые покрепче держали язык за зубами.

— Да, — покорно согласился Хорьян, — болтают слишком много лишнего. Но вы можете быть уверены — я не произнесу ни слова.

Этот случай не на шутку взволновал меня. Не пора ли мне исчезнуть из Амлота? Но как? То, что я нашел Минтепа, еще больше осложнило дело.

На следующий день я был направлен произвести аресты в квартирах ученых и преподавателей.

Это были те немногие, кого еще не убили или не арестовали. Им не разрешалось покидать свои квартиры, особенно тем, кто находился под подозрением зани или вызывал особое недовольство. Зани преследовали ученых по малейшему поводу. Они ненавидели их, потому что ненавидели всех, кто выше по интеллекту или нравственности — а таких было подавляющее большинство.

Однажды я прошел мимо поля, на котором обучались сотни мальчиков под руководством кордочан караула. Здесь были мальчики пяти-шести лет, но большинство составляли ребята постарше. Подобное обучение — единственное образование, которое получали мальчики зани. Основными игрушками для них служило оружие. С раннего детства им давали в руки кинжалы. Я упомянул, что это все, чему их обучали. Я был неточен — их учили также по поводу и без повода кричать «Малту Мефис!», а кроме того, заучивать главы из книги «Жизнь нашего любимого Мефиса», написанной им самим. Таково было всестороннее образование зани.

Квартира, в которой я должен был произвести арест, когда-то была очень хорошей и находилась в отличном состоянии, так как во времена правления Корда ученые и преподаватели были в стране уважаемые люди. Но сейчас все изменилось, и несколько ученых, встреченных мной на улицах, выглядели полуголодными и оборванными. Подойдя к дому своей жертвы (другого слова подобрать не могу), я вошел с двумя из моих людей, оставив остальных на улице. В большой комнате, которую можно назвать гостиной, я заметил женщину, торопливо отступившую за занавеску, однако не столь быстро, чтобы я ее не узнал. Это была Зерка.

Мужчина и женщина, сидевшие в комнате, поднялись и смотрели на меня. Оба были удивлены и испуганы.

— Ты Нарван? — спросил я мужчину. Он утвердительно кивнул:

— Да, я Нарван. Что вам от меня надо?

— У меня приказ арестовать тебя, — ты пойдешь с нами.

— В чем меня обвиняют?

— Это мне неизвестно, просто я получил приказ арестовать тебя. Вот все, что я знаю.

Нарван повернулся к женщине, чтобы проститься, и когда взял ее руки в свои и поцеловал, она упала в обморок. У него перехватило дыхание, пока он старался поднять ее.

Кордочан, сопровождавший меня, выступил вперед и грубо схватил мужчину за руку.

— Ну, пошли! — резко выкрикнул он. — Ты думаешь, что мы собираемся торчать здесь целый день, пока вы будете ворковать, грязные предатели!

— Оставь их! — приказал я. — Пусть они попрощаются.

Кордочан бросил в мою сторону злой взгляд и отступил.

Это был не мой кордочан, который хотя и недостаточно, но все же научился от меня сдержанности.

— Хорошо, — нехотя сказал он, — пока они будут прощаться, я обыщу дом.

— Ничего подобного. Ты останешься здесь и будешь беспрекословно выполнять мои приказы.

— Разве ты не видел, как в заднюю комнату проскочила женщина, когда мы вошли сюда?

— Разумеется, видел.

— И ты не собираешься пойти за ней?

— Нет. Мне приказано арестовать только этого человека. Никто не приказывал обыскивать дом и допрашивать кого-либо еще. Я точно исполняю полученные приказы и советую тебе делать то же самое.

Он посмотрел на меня отнюдь не дружеским взглядом и что-то проворчал, чего я не понял. Он оставался хмурым до конца дня. По пути в тюрьму я шел рядом с Нарваном. Увидев, что кордочан чем-то отвлекся и не может услышать нас, я шепотом спросил:

— Та женщина, которую я видел у тебя в доме и которая выбежала из комнаты, — твой хороший друг?

Он показался мне испуганным и помолчал перед ответом по крайней мере на секунду больше, чем было бы естественно.

— Нет, — наконец произнес он. — Я никогда раньше не встречал ее. Не знаю, что ей нужно. Она зашла как раз перед вами. Просто перепутала дом и очень смутилась. Ты знаешь, как опасно теперь допускать ошибки, какими бы безобидными они ни казались.

Его могли подвергнуть пытке и казнить только за такие слова, и он должен был знать об этом. Я предупредил его.

— Ты странный зани, — пробормотал он. — Ты поступаешь так, как если бы был моим другом.

— Забудь об этом, — посоветовал я.

— Забуду, — пообещал он.

В тюрьме я сразу провел его в кабинет Торко.

— Ты большой ученый, Нарван, — прорычал Торко. — Лучше бы читал свои книжки, а не готовил восстание. Кто твои сообщники?

— Я не делал ничего недозволенного, — спокойно ответил Нарван. — И у меня нет никаких сообщников.

— Завтра мы освежим тебе память, — огрызнулся Торко. — Наш любимый Мефис сам будет вершить над тобой суд, и ты поймешь, как много у нас способов развязать языки у предателей. Отведи его на нижний этаж, Водо, а потом доложи мне лично.

Когда мы проходили с Нарваном через зал суда, я заметил, что он побледнел, увидев орудия пыток.

— Ты не назовешь имена своих сообщников, не так ли? — спросил я.

Он вздрогнул и внезапно сжался.

— Не знаю, — признался он. — Я никогда не мог переносить боль. Что же мне делать? Я боюсь, очень боюсь! Почему они не могут просто убить меня, не пытая?

Я и сам очень боялся, боялся за Зерку. Не знаю почему — ведь она была преданной зани. Возможно, я опасался, так как не верил в это.

Когда я вернулся в кабинет Торко, оттуда как раз выходил кордочан, с которым мы были при аресте Нарвана. Торко был рассержен.

— Мне доложили о твоих неверных действиях во время ареста и моего отсутствия.

— Если у меня здесь нет врагов, то тебе должны были доложить только то, что ты уже знаешь.

— Информация ко мне поступает из различных источников. Оказывается, ты очень мягко обращался с заключенными.

— Я не был жесток, если это имеется в виду. Мне никто не приказывал быть жестоким.

— А сегодня ты не обыскал дом предателя, где скрывалась женщина.

— У меня не было приказа обыскивать дом или допрашивать кого-либо, — возразил я. — Ведь мне не сообщили, что этот человек — предатель. Мне даже не сказали, в чем он обвиняется.

— Формально ты прав, — признался он. — Однако ты должен проявлять инициативу. Мы не подвергаем аресту никого, кто не опасен для государства. Но преступники не заслуживают пощады. Кроме того, ты шептался с арестованным, пока вел его сюда.

Я громко рассмеялся.

— Кордочан не любит меня, потому что я поставил его на место. Он хотел продемонстрировать свою власть, а я такого не терплю. Разве разговаривать с арестованными запрещено?

— Чем меньше люди говорят друг с другом, тем в большей безопасности они находятся, — изрек Торко.

Он отпустил меня, не делая больше замечаний, но я понял, что попал под подозрение. Все, что я собирался предпринять, надо было делать быстро, раз я намереваюсь совершить побег. Слишком много рук уже указывали на меня, да еще кто-то прятал письмо Мусо. Я попросил разрешения сходить на следующий день на рыбалку, а так как Торко очень любил свежую рыбу, он отпустил меня.

— Но тебе лучше оставаться здесь до тех пор, пока наш любимый Мефис не уедет из тюрьмы, — добавил он. — Возможно, потребуется твоя помощь.

На следующий день Нарвана допрашивал сам Мефис. Я тоже присутствовал. Мы выстроились в ряд по обе стороны скамьи, на которой сидели Мефис, Спехон и Торко. У стен на скамьях расположились важные персоны. Когда ввели Нарвана, Мефис задал ему только один вопрос:

— Кто твои соучастники?

— Я ничего не сделал, и у меня нет никаких соучастников. — Нарван казался растерянным. Он говорил слабым голосом и вздрагивал каждый раз, когда бросал взгляд на орудия пыток. Я понимал, что его охватил страх. И не осуждал его.

По знаку Мефиса его начали пытать. Не стану описывать пытки. Это слишком ужасно, чтобы передать словами. Скажу только, что палачи испробовали все средства, придуманные одним человеком, чтобы вызвать муку у другого. Когда Нарван терял сознание, его приводили в чувство, и пытки продолжались. Крики разносились, вероятно, на целую милю вокруг. Наконец он сдался.

— Я скажу, я все скажу! — не выдержал он.

— Имя, — потребовал Мефис.

— У меня только один сообщник, — прошептал Нарван так тихо, что его почти не было слышно.

— Громче! — закричал Мефис.

— Это То… — и он потерял сознание. Его пытались привести в чувство, но было поздно. Нарван умер.

Глава 12 ЗАГНАННЫЙ

Я отправился на рыбалку и поймал немного рыбы, но в памяти стояла смерть Нарвана. Не мог забыть его предсмертные слова. Сопоставляя их с тем фактом, что Зерка оказалась в его доме, пытался сделать выводы из недосказанного им. Догадался кто-нибудь из зани о том, что знаю я? Во время рыбалки я не столько ловил рыбу, сколько напряженно думал. Что будет с Зеркой, следует ли мне рисковать жизнью Минтепа и предупредить ее? Однако меня могли арестовать вместе с ней. Выход был только один. Я обязан предупредить ее, поскольку она многое сделала для меня и помогла в трудную минуту. Я вернулся в лодку, подплыл к тюрьме и потихоньку обогнул стену. Меня интересовали дальнее крыло тюрьмы и наружная стена. Внутри тюрьмы я знал все, что необходимо. Осмотрев то, что мне хотелось, я вышел на берег и направился в свою квартиру в казарме караула. Здесь меня ждал приказ, освобождающий от дежурств в тюрьме за проявленную мягкость к Заключенным. Итак, Торко все же счел меня слишком гуманным. А может быть, за этим крылось что-то другое? Я физически ощущал, как вокруг меня стягивается гибельная сеть.

Выйдя в общую комнату, я подсел к компании офицеров, хотя мысли были далеки от всех развлечений, которые заботили моих собеседников. Вошел дежурный и объявил, что комендант вызывает меня к себе. «Это конец! — подумал я. — Они собираются меня арестовать!» Бежать? Но это было бы безумием. Поэтому я отправился к коменданту.

— С фронта в Санаре доставлена партия заключенных, — обратился он ко мне. Я поручил допросить их двенадцати офицерам. Так мы узнаем намного скорее и больше, чем при допросе поодиночке. Ты славишься своей мягкостью. Попробуй быть добрым с человеком, которого к тебе приведут. Угости его вином и дай поесть. Расскажи, как хорошо живется солдатам в Амлоте, но постарайся добыть у него всю возможную информацию. После допроса отправим их на несколько дней в тыловые части, а затем двоих пошлем обратно на фронт и дадим возможность бежать и рассказать о прекрасном обращении, которое они здесь встретили. Это будет способствовать дезертирству из армии Санары. А остальных расстреляем.

Зани были горазды на такие штучки. Я забрал пленника, привел к себе, усадил поудобнее и принялся усиленно угощать вином, едой и вопросами. Мне хотелось узнать как можно больше о событиях в Санаре по собственным соображениям, но не показать, как много я знаю о городе и жизни в нем. Мой пленник оказался молодым офицером и очень общительным парнем. Он знал все, вплоть до сплетен о дворе и жизни влиятельных людей Санары.

Имелся ряд вопросов, которые интересовали бы любого зани. Об обороне города, о числе защитников и других чисто военных проблемах пленник говорил так охотно и так многословно, что я не поверил ни одному его слову. Я начал осторожно расспрашивать его о Мусо и быстро убедился, что мой собеседник его не любит.

— Он выгнал свою женщину. Ее имя — Иллана. Чудесная женщина. Все об этом очень сожалеют. Но что мы можем поделать? Ведь он джонг! Говорят, что женщина, которую Мусо выбрал вместо Илланы, не любит его. Но он джонг, и если прикажет ей прийти, она должна будет повиноваться, потому что ее мужа убили здесь, в Амлоте. Мусо послал его с опасным поручением в город, и все уверены, что он нарочно послал его на смерть.

У меня пересохло во рту, поэтому не сразу удалось задать следующий вопрос.

— А кто был этот человек? — наконец справился я с собой.

— Тот, кто летал над вашими солдатами и бросал бомбы. Имя его — Карсон с Венеры. Странное имя…

Я задал пленному последний вопрос, затем отвел в караульное помещение, а сам поспешил к пристани. Уже стемнело, и улица, по которой я быстро шел, не была освещена. Именно поэтому я и направился по ней. Почти у самой пристани столкнулся с отделением караула зани под командованием офицера. Он окликнул меня с другой стороны улицы и подошел, оставив своих караульных.

— Мне кажется, я узнаю тебя, — тихо сказал он. Это был Мантар — У меня на руках приказ о твоем аресте. Солдаты уже обшарили весь город.

— Я был у себя дома. Почему они не искали меня там?

— Торко заявил, что ты пошел рыбачить.

— За что же меня арестовывают?

— Решили, что ты — шпион Санары. Заключенный по имени Хорьян донес на тебя. Он рассказал, что ты прятался в его доме за день до поступления в караул.

— А Зерка? — спросил я. — Ее тоже подозревают? Ведь она поручилась на меня!

— Меня это тоже беспокоит, — признался он.

— Ну хорошо, а что вы собираетесь делать?

— Прежде всего хотел бы услышать от тебя правду, — ответил он. — Я твой друг. И если то, о чем Зерка и я подозревали давно, правда, то помогу тебе.

Я вспомнил, как Зерка говорила, что можно полностью доверять Мантару. Да у меня и не было другого выхода. У зани накопилось достаточно данных, чтобы подвергнуть меня пытке и расстрелять. Вот почему оставалось использовать последний шанс.

— Я — Карсон с Венеры. Прибыл сюда с письмом от Мусо, адресованным Спехону. Письмо украли.

— Куда ты сейчас спешишь?

— К пристани, а потом в Санару, где остались мои друзья и сердце.

— Ты сможешь туда добраться?

— Надеюсь, что смогу.

— Тогда иди. Твое счастье, что мои подчиненные не знают Водо в лицо. Удачи тебе!

Он повернулся и перешел улицу, а я направился к пристани. Напоследок услышал, как Мантар обратился к своему кордочану:

— Он говорит, что Водо в казармах… Быстрее!

Я беспрепятственно дошел до пристани и вывел лодку, в которой ездил на рыбалку. Это была небольшая лодка с парусом, чуть больше каноэ. Когда оттолкнулся от берега, то услышал торопливые шаги и крик:

— Стой! Вернись!

Но парус уже был поднят, и лодка взяла ветер. Последнее, что я услышал, — это треск лучевого пистолета и голос:

— Вернись, Водо! От нас не уйдешь!

Пришлось достать лучевой пистолет и выстрелить в преследователей. Это вызвало у них замешательство и позволило мне скрыться в темноте. Вокруг ничего не было видно, только на берегу мелькали вспышки выстрелов.

Итак, я оставлял в тюрьме Минтепа, но сейчас передо мной стояла более важная задача. Я проклинал Мусо за двуличность и молил Бога помочь мне за ночь добраться до Санары. Если не удастся вырвать Дуару из его рук, я по крайней мере убью его, чтобы отомстить за предательство.

Но преследователи еще не оставили меня. Через некоторое время послышался шум моторной лодки — за мной направилась погоня. В бухте дул бриз, и мне нужно было выйти в открытое море раньше преследователей. Однако у меня не было шансов обогнать моторную лодку, и я постарался перехитрить противника. Скорее всего они рассчитывали, что я возьму курс на Санару, чтобы добраться туда поскорее. Вот почему я направил лодку в противоположную сторону, к острову, на котором спрятан «Анотар». Я не ошибся, шум мотора послышался в стороне и вскоре затих. Со вздохом облегчения я лег на прежний курс и вышел в открытое море. Здесь ветер был не сильнее, чем в бухте, но я упорно держался берега — предстояло выполнить еще один долг в Амлоте, прежде чем продолжить бегство.

Я во многом обязан Зерке и не мог оставить ее, не предупредив о грозящей опасности. Я помнил место, где на побережье находился ее дворец, окруженный садами, и рассчитывал, что визит к ней займет всего несколько минут. Условия были идеальными — слабое волнение и легкий бриз с берега. Тихо и плавно скользила лодка по морю. При слабом свете амторианской ночи четко прочерчивалась темная полоса берега, усеянная точками многочисленных огней, — светились окна дворцов богачей и местных владык. Даже в полутьме было нетрудно найти дворец Зерки. Я причалил к берегу, спустил парус и перескочил через борт. Вытащил повыше лодку, чтобы ее не достала самая сильная волна, и направился во дворец.

Я знал, что рискую. Зерка явно находилась под наблюдением, и не исключено, что во дворце засада. В саду и во дворце могли быть шпионы. Даже того, что знал я, было достаточно, чтобы арестовать Зерку, но ведь и зани могли догадаться, кого собирался назвать перед смертью Нарван. И все же я не мог не предупредить ее.

Я подошел прямо к воротам, ведущим на террасу, выходящую в сад и на берег моря. В Амлоте нет дверных замков и люди не стучат в двери — они свистят. У каждого человека своя мелодия свиста — иногда простая, иногда замысловатая. При входе установлены рупоры, в которые надлежит свистеть. Волнуясь, я свистнул в небольшой рупор у ворот дворца Тогании.

Прошло несколько минут. Ни звука в ответ. Я уже собирался повторить свист, когда дверь отворилась, и на террасу вышла Зерка. Не говоря ни слова, она взяла меня за руку и поспешила в сад, в густую тень от кустов и деревьев. Там она, тяжело дыша, усадила меня на скамейку.

— Ты сошел с ума! Они только что были здесь. Дверь едва закрылась за ними, когда я услышала твой свист. Как ты сюда попал? Если можешь выбраться из города, уходи немедленно! Среди моих слуг наверняка есть шпионы. О, зачем ты пришел!

— Я пришел, чтобы предупредить тебя.

— Предупредить о чем?

— Я присутствовал при пытке Нарвана, — пояснил я и почувствовал, как она напряглась.

— И что?

— Мефис стремился узнать у него имена сообщников.

— И что он сказал? — она затаила дыхание.

— Он начал произносить имя Тогания, но умер, не закончив слово. Не знаю, что подозревал Мефис, — ведь он не знал, что я видел в доме Нарвана. Но боюсь, что может заподозрить тебя, и потому пришел, чтобы предупредить об опасности и забрать с собой.

Она сжала мне руку.

— Ты хороший друг, — прошептала она горячо. — Я поверила в тебя. Первым доказательством было то, что не позволил кордочану обыскать дом Нарвана. Теперь ты доказываешь это во второй раз. Ты очень хороший друг, Карсон с Венеры.

Имя, сорвавшееся с ее губ, удивило меня.

— Откуда ты знаешь, — не удержался я, — и с каких пор?

— Наутро после того дня, когда мы встретились с тобой в первый раз.

— Но каким образом?

Она рассмеялась.

— Мы здесь в Амлоте очень подозрительны. Постоянно ищем новых друзей и в то же время ожидаем появления новых врагов. Увидев тебя в ресторане, я сразу поняла, что ты не из Амлота и даже не из Корвы. Значит, ты агент Санары. И я должна была выяснить, так ли это. Представляешь, как часто я смеялась, вспоминая твои рассказы о Водаро? Ты не знаешь самого главного об этой стране.

— Но как ты догадалась, кто я?

— Послала агента в твою комнату в гостинице, чтобы сделать обыск, пока ты спал. Он-то и принес мне письмо Мусо к Спехону.

— Так вот почему оно не было использовано против меня! — воскликнул я. — Письмо беспокоило меня больше всего, пока я был в Амлоте.

— Я хотела тебе признаться, но не могла. Ты не представляешь, как мы должны быть осторожны.

— Но ты проявила неосмотрительность, войдя в дом Нарвана, — упрекнул я.

— Мы не подозревали, что Нарван находится под наблюдением. Теперь, когда я не сомневаюсь в твоей преданности, могу сказать, что мы готовим восстание, которое уничтожит власть зани и восстановит на троне Корда.

— Увы, этого никогда не произойдет, — печально произнес я.

— Почему? — потребовала она объяснения.

— Корд мертв!

Она пришла в ужас.

— Ты уверен?

— Был свидетелем, как его застрелил Мефис.

Я рассказал о случившемся. Зерка покачала головой.

— Нам не за что больше бороться, — произнесла она с тоской. — Мусо может оказаться таким же подлецом, как Мефис.

— Мусо — предатель. Письмо, которое я привез в Амлот, неопровержимо свидетельствует об этом. Жаль, что я не могу взять его в Санару. Армия поднялась бы против Мусо, а народ сплотится вокруг человека, которого он любит и безусловно захочет видеть своим джонгом.

— Кто же этот человек? — с интересом спросила она.

— Томан, — ответил я.

— Томан? Но Томан мертв!

— Томан умер? Откуда ты знаешь?

У меня замерло сердце. И я и Дуара лишались могущественного друга в Санаре.

— Некоторое время тому назад нам стало известно от одного захваченного в плен солдата, что Мусо послал Томана в Амлот с опасным заданием, и он не вернулся в Санару. Отсюда следует вывод, что он погиб.

Я облегченно вздохнул.

— Он вернулся в Санару до того, как я уехал оттуда, и если его до сих пор не убили, значит, еще жив.

— Письмо я тебе верну, — заметила она. — Я его сохранила. Но как ты собираешься выбраться из Амлота, минуя дозоры зани?

— Ты забыла, что Карсон с Венеры летает над линией окопов и сбрасывает бомбы над ними?

— На чем же ты полетишь? Ведь у тебя нет с собой летательной машины!

— Она недалеко отсюда. Молю Бога, чтобы с ней ничего не случилось. Этой возможностью я и собираюсь воспользоваться.

— Ты такой везучий, что обязательно найдешь ее невредимой. И кстати о везучести. Как тебе удалось выбраться из города? Караул зани ищет тебя, они перевернули весь город и заглянули буквально в каждый закоулок.

— Меня остановил наряд по дороге на пристань. К счастью, солдатами командовал Мантар. Он настоящий друг, спасибо ему!

— Мантар — один из наших.

— Я с самого начала догадался, кто вы, несмотря на придуманное тобой «Малту Мефис!» и дурацкий способ приветствовать Мефиса.

— Я тоже верила тебе и потому вела себя вольнее, чем обычно. Я чувствовала, что ты не зани.

— У нас уже не осталось времени. Принеси письмо Мусо и захвати несколько личных вещей: мы отправимся за летательной машиной.

Она покачала головой.

— Мне бы очень хотелось пойти с тобой. Но надо еще кое-что сделать, прежде чем я смогу покинуть Амлот.

— Нет ничего важнее спасения жизни, — настаивал я.

Она снова покачала головой.

— Для меня существует нечто более важное, чем даже жизнь. Я хочу рассказать тебе, что это такое и почему для меня важнее жизни. До сих пор я поделилась своей тайной только с Мантаром. Он и мой муж были близкими друзьями. Они служили в одном полку, входящем в гвардию джонга. Когда Мефис в ходе последней кровопролитной войны создал партию зани, мой муж был одним из его непримиримых врагов.

Официально объявлено, что он убит в последнем сражении. Но солдат, бывший при Мантаре, видел моего мужа мертвым и рассказал, как он погиб в действительности. Оказывается, муж был схвачен бандой зани и убит по приказу Мефиса. Узнав об этом, я поклялась убить Мефиса, но сделать это так, чтобы его смерть принесла пользу стране. Мы готовили внезапный удар по зани. Когда соберем достаточно сил, внезапная смерть Мефиса приведет зани в замешательство, и их власть будет легче уничтожить. Вот почему я должна остаться здесь и готовиться к расправе над Мефисом.

— А вдруг на тебя падет подозрение и тебя арестуют?

— Даже если меня арестуют, я все равно сумею убить Мефиса. Меня приведут к нему на допрос, а возможно, и для пыток, и тогда я убью это ничтожество. А теперь пора уходить. Сейчас я принесу письмо Мусо. Подожди минуту.

И Зерка поднялась со скамейки.

С печалью я смотрел ей вслед. Предчувствие, что больше не увижу ее, наполняло меня тоской. Она обречена на смерть — может быть, мучительную, — даже если ей удастся убить Мефиса.

Вскоре она вернулась с письмом Мусо.

— Вот, — протянула Зерка пакет. — Я думаю, оно поможет Томану стать джонгом Санары. Я хотела бы дожить до этого дня.

Но она и сама понимала несбыточность своего желания. В тот момент я ненавидел Мефиса как никого на свете.

— Я вернусь, Зерка. Постараюсь помочь тебе в борьбе против зани. Несколько бомб в нужный момент сослужат хорошую службу. А может, ты передумаешь и уйдешь со мной? Слушай внимательно: юго-западнее Амлота расположена гора с плоской вершиной.

— Мне знакомо место, о котором ты говоришь, — подтвердила она. — Гора называется Барсан. Две реки сливаются поблизости от нее.

— Так вот, у слияния рек находится ферма, принадлежащая человеку по имени Лодас.

— Я хорошо его знаю, это один из наших.

— Когда я вернусь, пролечу над фермой, сделав несколько кругов. Если на поле Лодаса будет гореть костер, значит, мне необходимо приземлиться и получить весточку о тебе или от тебя, что еще лучше. Не увидев дыма, я полечу и сделаю круг над Амлотом. Если ты будешь жива, разложи костер на берегу около дворца. Два костра будут обозначать, что нужно сбросить бомбы на дворец Мефиса или казармы зани. Если же я не увижу костра, значит, тебя нет, и тогда к черту разбомблю всех зани!

— Что такое «черт»?

— Слово на языке землян, — засмеялся я. — А теперь мне пора уходить. До свидания! — и я коснулся губами ее руки.

— До свидания, Карсон, — произнесла она. — Надеюсь, что ты вернешься и в любом случае к черту разбомбишь всех зани!

Глава 13 ОПАСНОСТЬ В САНАРЕ

Казалось, удачно ускользнув из дома Зерки и выйдя в море, я мог успокоиться. Увы, этого не произошло. Моя любимая Дуара находилась в смертельной опасности. И дело было даже не столько в посягательствах Мусо, сколько в том, что она скорее покончит с собой, чем станет женой негодяя. В Амлоте я оставил хорошего друга, жизнь которого тоже висела на волоске. А в амлотской Тюрьме Смерти томился отец моей жены. Мозг изнемогал от тяжести свалившихся бед.

Отойдя от берега, я поймал свежий юго-западный ветер. Парус надулся, и я понесся вперед со скоростью гоночной яхты. Море заволновалось, и у меня зародились сомнения в надежности утлого суденышка. Я боялся, что высокие волны захлестнут лодку, но ее легкость и хорошие мореходные качества уберегали от катастрофы. Правда, оставалась опасность наткнуться на подводную скалу или риф, поскольку я ничего не знал об условиях плавания в этих водах. Приходилось плыть вблизи берега, чтобы не пропустить маленький остров, где остался «Анотар». Наконец я его увидел и без особых трудностей высадился в той же самой бухточке, из которой уплыл с Лодасом.

Теперь меня охватил страх за судьбу воздушного корабля. Найду ли я ею там, где оставил? Не обнаружил ли его какой-нибудь вездесущий рыбак? Пока я затаскивал лодку повыше и спешил к тому месту, где был укрыт корабль, я успел придумать добрый десяток причин, почему «Анотар» мог быть поломан или исчез. Но вот в ночи появился смутный силуэт, и через минуту у меня вырвался глубокий вздох облегчения: «Анотар» стоял на прежнем месте, целый и невредимый.

Освободив корабль от веревок и бросив их в кабину, я вывел его на обширную поляну, занимавшую большую часть острова. Через минуту «Анотар» уже был в воздухе, держа курс на Санару. Пролетая над домом Лодаса, я увидел слабые огоньки; еще через несколько минут подо мной промелькнули огни Амлота, после чего на земле не стало видно никаких признаков жизни.

Прошло не так много времени, и сначала заблестели костры в лагере зани, а затем впереди засветились огни Санары. Там была моя Дуара! Еще несколько минут, и я буду держать ее в объятьях. Попытка увеличить скорость оказалась безуспешной — двигатель и так работал на максимальных оборотах. Казалось немыслимым, что столько событий вместилось всего в несколько часов — допрос в казармах Амлота, беседа с Зеркой, плавание по бурному морю и полет на встречу с Дуарой!

Я подлетал к Санаре без опознавательных огней и на высокой скорости, сбросил обороты, сделал несколько кругов и опустился на поле, которым пользовался раньше и где знал каждый бугорок. Подрулил к ангару, выстроенному по приказу Мусо, и заглушил двигатель. Поле было пустынно: час поздний, и на улицах никого. Мне показалось, никто не был свидетелем моего приземления. Именно на это я надеялся, поскольку больше всего хотел поскорее увидеть Дуару, до того как встречу кого-нибудь еще.

Я не снял летного шлема, чтобы скрыть прическу зани, и рассчитывал, что в темноте никто не разберет, какая на мне надета форма. Надо было быстрее добраться до дворца Томана. Подойдя к нему, я увидел, что дворец Мусо на противоположной стороне улицы сверкает тысячами огней. По обеим сторонам улицы терпеливо ждали сотни великолепно украшенных ганторов. Из дворца неслись чудесные мелодии и слышался шум голосов. Было ясно, что Мусо развлекается.

Часовой у дворца Томана остановил меня у входа.

— Что тебе нужно? — потребовал он ответа.

Я знал, что когда солдат стоит в карауле у дверей, он должен соблюдать хорошие манеры. В противном случае его переводят на другой пост.

— Мне надо войти. Я — Карсон с Венеры!

Караульный отступил, как будто увидел привидение. Вероятно, он так и подумал.

— Карсон с Венеры! — воскликнул он. — Мы думали, что ты мертв. Мусо выпустил траурный листок. Ты должен быть мертв!

— Как видишь, я живой и хочу видеть жену и Томана.

— Их здесь нет.

— Но где же они?

— Через улицу…

Казалось, он чувствует себя неловко, беседуя со мной, но, возможно, я ошибался.

— Тогда пойду туда.

— Вряд ли Мусо будет рад тебя увидеть, — предупредил страж, но я уже торопливо направился во дворец, и он не пытался препятствовать.

У самого дворца меня еще раз остановил часовой. Он не поверил, что я Карсон с Венеры, и уже собрался отвести меня в караульное помещение, но небольшая взятка убедила бравого воина сначала сходить за офицером. Офицера я хорошо знал, он много раз летал со мной на «Анотаре», и мы были друзьями. Когда он увидел меня, то потупился и явно пришел в замешательство.

— Пожалуйста, на смущайся, мне уже все известно. Я пришел вовремя?

— Вовремя, — подтвердил он. — Все назначено на двадцать пять часов — у тебя еще час.

— Можно мне войти? — спросил я, хотя решил пройти во что бы то ни стало, даже если придется пролить кровь.

— Я был бы последним подонком, если бы стал на твоем пути, хотя это может стоить мне жизни.

— Спасибо, — поблагодарил я и побежал вверх по парадной лестнице.

Впереди был широкий коридор и большой тронный зал, убранный в стиле лучших аристократических домов Санары. Я знал, что наиболее важные события происходят в тронном зале, и поспешил туда. На возвышении у трона стоял Мусо, так что все присутствующие казались значительно ниже его. Он торжественно обращался к залу:

— Джонг должен взять себе жену на глазах у всех, чтобы все знали, кого чтить как свою ваджонг. Живя без жены, я решил осчастливить ту, чей муж отдал жизнь на службе Корве и мне. Это самая большая награда, которой я могу почтить его память…

Я локтями пробивал себе дорогу в толпе, вызывая недоумение и неудовольствие присутствующих. В конце концов один из офицеров схватил меня за плечо и повернул к себе лицом. Узнав меня, он криво улыбнулся и дал мне дорогу, протолкнув вперед. Когда передо мной появился весь помост, я заметил на нем Дуару, сидевшую на Хжамейке у его края. Взгляд ее был устремлен вперед; она была похожа на птицу, которая рвется из готовой захлопнуться клетки. Воины караула джонга сидели по обе стороны от Дуары. Только так, видимо, удалось удержать ее на помосте.

— А теперь, — провозгласил Мусо, — есть ли хоть один человек на свете, который скажет, что я не могу взять себе в жены Дуару, джанджонг Вепайи?

— Есть! — громко сказал я, выступив вперед.

Дуара быстро взглянула на меня и, прежде чем стражи успели помешать ей, спрыгнула на пол зала и бросилась мне в объятия.

Мусо замер с открытым ртом, руки у него повисли. Неплохое выражение «сбить спесь» хорошо подходило к этому случаю. Создалась ситуация, из которой, казалось, у него не было выхода. Он выдавил из себя слабую улыбку и заговорил:

— Я скорбел при мысли, что ты мертв… Вот поистине счастливый случай…

Я ничего не ответил. В тронном зале стояла мертвая тишина. Она тянулась целую минуту и показалась вечностью не только мне, но и большинству присутствующих. Наконец кто-то направился к дверям, и, как на похоронной процессии, за смельчаком потянулись остальные. Я почувствовал руку у себя на плече и оглянулся. Рядом стояли Томан и Дисахара; последняя выглядела испуганной и обрадованной одновременно.

— Пойдемте, — негромко произнес Томан. — Вам лучше уйти отсюда.

Когда мы уже подходили к выходу, я оглянулся. Мусо все еще стоял у трона, словно застыв в трансе. Мы вышли на улицу и направились прямо во дворец Томана. Однако мы вздохнули свободно, только когда оказались в комнатах Дисахары.

— Тебе придется немедленно покинуть Санару, — обратился ко мне Томан — Сегодня же ночью, если это возможно.

— Но я не хочу уезжать из Санары. Здесь мы с Дуарой наконец-то нашли место, где сможем жить в мире и счастье, где у нас близкие друзья. Я не позволю выдворить меня отсюда.

— Однако ты не можешь бороться с джонгом, — заметил Томан. — А до тех пор, пока Корд не вернется, Мусо останется джонгом.

— Думаю, что смогу, — не согласился я. — Более того, я уверен, что возведу на трон нового джонга, потому что Корда нет в живых!

— Корд мертв? Откуда ты знаешь?

— Я был свидетелем того, как Мефис убил Корда. — И я рассказал им, как погиб джонг Корвы.

— А новый джонг? — спросила Дисахара. — Кто станет им?

— Томан! — уверенно сказал я.

— Это невозможно, — твердо заявил Томан. — Если Корд мертв, я должен сохранить верность Мусо.

— Даже если будут предоставлены доказательства того, что Мусо предал свой народ?

— Конечно, не в этом случае! Но Мусо не предавал своего народа.

— Сколько высших офицеров армии и членов правительства разделяют твои убеждения? — спросил я.

— Все, кроме тех немногих, кто обязан всем Мусо.

— Сколько из них ты можешь собрать здесь сегодня ночью?

— Двадцать или тридцать самых влиятельных.

— Собери их! Я убедительно прошу довериться мне. Для пользы Корве — стране, которую я хочу назвать своей.

Он позвал несколько верных людей и отдал распоряжения. Затем Томан, Дисахара и Дуара устроились поудобнее, чтобы выслушать рассказ о моих приключениях в Амлоте, пока не прибудут приглашенные. Я не стал говорить только о том, что отыскал отца Дуары в Тюрьме Смерти в Амлоте, и рассказал ей об этом, когда мы осталибь одни. Она держалась мужественно и была убеждена, что я найду способ спасти его.

Наконец начали прибывать приглашенные. Среди них были генералы и консулы — самые почетные и влиятельные люди страны, цвет аристократии, уцелевшие в войнах и борьбе против зани. Мы собрались в большом зале для аудиенции и сели вокруг стола, внесенного специально для заседаний. Томан сидел во главе стола, я же, не имея высокого звания — в дальней его части. Когда все расселись, поднялся Томан.

— Вы все знакомы с Карсоном с Венеры и знаете, как много он сделал для Санары. Он попросил созвать вас в столь поздний час, поскольку этого требуют интересы нации. Я верю ему и думаю, что это действительно необходимо. Вот почему мы должны выслушать Карсона. Вы согласны?

Тридцать голов склонилось в знак одобрения. Томан повернулся ко мне.

— Говори, Карсон с Венеры, но помни, что у тебя должны быть веские доказательства. Ты мне друг, но не забывай, что наш долг — служить джонгу.

— Прежде чем я сообщу все, что мне известно, позвольте, почтенные джентльмены, задать вам вопрос, — начал я. — Если будет точно установлено, что ваш джонг вступил в преступный сговор с врагом с целью добиться поражения войск, удерживающих Санару, и сдать город зани за определенное вознаграждение, чувствовали бы вы себя свободными от клятвы верности этому человеку и могли бы возвести на трон того, кому вы доверяете и кто принадлежит к королевскому роду?

— Ты предлагаешь нам взять на себя великую ответственность, — отозвался один из генералов.

— Я задал вам вопрос и жду ответа, а не вынуждаю вас взять на себя ответственность.

— Нет необходимости спрашивать, что бы я сделал, если бы так случилось! — горячо возразил генерал. — Я бы первый выступил против джонга, совершившего предательство. Но так никогда не поступит ни один джонг Корвы…

— А что скажут остальные? — задал вопрос я.

Бее без исключения согласились с генералом.

— Тогда я расскажу вам все. Возможно, мое сообщение потрясет вас. Прошу отнестись к нему со вниманием и беспристрастно, как бы тяжело вам ни было его выслушивать.

— Я обещаю тебе, — произнес Томан.

— Мусо взял с меня клятву молчания, — начал я, — и послал с тайным письмом в Амлот к Спехону, главному заместителю Мефиса. Во-первых, он думал, что я не читал по-амториански и потому не смогу узнать содержания письма Во-вторых… второе доказательство вы видели сегодня во дворце — он хотел забрать у меня жену. Но я знаю язык Амторы и, когда был в Амлоте и у меня возникли подозрения, прочел письмо, адресованное Спехону. В письме Мусо предлагал открыть ворота Санары войскам зани при условии предоставления ему трона Корвы. Он соглашался сделать Мефиса своим советником — а по сути полным хозяином — и богато наградить зани. Он написал, что Карсона с Венеры лучше уничтожить…

— Абсурд! — выкрикнул один из советников. — Такое обвинение может выдвинуть только сумасшедший, который мстит Мусо за свою жену!

— Это не может быть правдой! — поддержал его другой.

— Томан, — закричал третий, — я требую, чтобы Карсона немедленно арестовали!

— Вы не сдержали своего обещания. Разве я мог думать так о великих людях Корвы? Неужели вы считаете меня способным выдвинуть обвинение, не имея доказательств, подтверждающих правоту моих слов? В таком случае я бы собственными руками подписал себе смертный приговор. Все мои поступки продиктованы интересами единственной страны на Амторе, которую я могу назвать своей, страны, в которой моя принцесса и я чувствовали себя среди друзей.

— Продолжай, — обратился ко мне генерал. — И прости, что я перебил тебя.

— Но где же доказательства? — спросил Томан.

— Вот они, — ответил я и, достав из сумки письмо Мусо, протянул Томану пакет — Вы узнаете его почерк?

Он открыл его и внимательно прочел про себя, потом передал человеку, сидящему рядом с ним. И пока письмо не совершило полный круг и каждый внимательно не прочел его, в зале царило гробовое молчание. И даже когда письмо вернулось к Томану, никто не нарушил тишину. Первым заговорил знаменитый генерал.

— Я не сомневаюсь в честности Карсона с Венеры и в его убежденности в двуличности Мусо. Этого достаточно, чтобы посеять в каждом из нас сомнение и поколебать веру. Кроме того, он знает, что Мусо покушался на его жену. Не могу обвинить Карсона в предвзятости; я бы думал так же. Но он по рождению не корванец, в нем не воспитаны с детства уважение и преданность нашим джонгам. Для него этот документ является неопровержимым доказательством, но не для меня… Я — первый генерал армии джонга, знатный человек Корвы, и потому должен поделиться с Мусо своими сомнениями. Возможно, письмо — хитрая уловка со стороны Мусо, чтобы отвлечь врага от какого-то слабого места в обороне Санары. Тогда письмо оказалось бы блестящим стратегическим ходом. Вот почему я предлагаю выяснить, было ли письмо действительно предательством Мусо или только хитроумной уловкой, чтобы обмануть врага.

— Но как это сделать? — поинтересовался Томан.

— Мы постараемся организовать так, чтобы противник выстрелил в три следующих друг за другом дня синими ракетами в воздух перед главными воротами, и посмотрим, что предпримет Мусо.

— Но как заставить врага содействовать нам? — спросил один из присутствующих.

— Я пошлю Карсона с Венеры доставить письмо к боевым линиям врага. Он заявит, что мы хотим провести переговоры, и попросит в случае согласия три дня подряд запускать ракеты.

— Отличное решение, — согласился Томан.

— Однако, узнав, что я жив, Мусо неизбежно должен что-то заподозрить, ведь он просил Спехона уничтожить меня, — возразил я.

— Напиши рапорт, — предложил генерал, — и доложи, что после передачи письма ты испугался и сбежал.

— Такое объяснение непременно возбудит подозрения Мусо, — заметил Томан.

— Я бы мог сказать ему правду, а именно, что письмо у меня украли в первую же ночь по прибытии в Амлот. Это объяснит мое долгое отсутствие — я искал письмо, и убедит, что не читал его и потому не знаю содержания.

— Наверное, лучше не придумать, — согласился генерал. — Но почему ты на самом деле так долго оставался в Амлоте, если у тебя была возможность скрыться?

— По нескольким причинам. Я подозревал, что в амлотской тюрьме содержится Минтеп, отец моей прекрасной принцессы. Кроме того, хотел собрать как можно больше информации для высшего командования Санары. И, наконец, должен был как-то проявить себя перед попыткой бегства. Я стал офицером караула зани и некоторое время был начальником амлотской Тюрьмы Смерти — Ган-Кум-Ров.

— И тебе удалось добыть важную информацию?

— Да, и много. Я узнал, что в Амлоте существует оппозиция, сторонники которой надеялись вернуть на трон Корда.

— Ты сказал «надеялись», — заметил один из присутствующих. — Разве они сейчас оставили свои намерения?

— Корд мертв! — ответил я.

Казалось, в зале взорвалась бомба. Они вскочили на ноги. Корд мертв! Новость оглушила их так же, как раньше Томана и его жену.

— Но мы слышали об этом, — воскликнул один из них, — однако не было доказательств!

— Я присутствовал при его смерти, — объяснил я, — и мне пришлось быть свидетелем ужасного преступления.

Они собрались уходить, но у меня остался еще один вопрос.

— А сейчас, джентльмены, — обратился я к ним, — скажите, кто будет защищать мою принцессу и меня самого от Мусо? Если я не ошибаюсь, мне предоставляется прекрасная возможность быть убитым, как только я окажусь на улице.

— Он прав, — согласился генерал.

— Конечно, он нуждается в охране, генерал, — подтвердил Томан.

— Хорошо, — произнес генерал. — Я не знаю более безопасного места, чем то, где мы собрались сейчас, под защитой человека, ближе всего находящегося к трону после Мусо.

После этих слов раздались крики одобрения, чем я не был удивлен. Томан — самый популярный человек в Санаре. Минуту он сидел с опущенной головой, а затем посмотрел на генерала. На его лице отразились душевное напряжение и тревога.

— Мне бы хотелось согласиться с вами, — проговорил он, — но, к сожалению, дело обстоит далеко не так. Честно говоря, я уверен, что мой дворец — самое ненадежное место для Карсона с Венеры и джанджонг Вепайи. За последние десять дней было произведено три покушения на мою жизнь: два раза с помощью яда и один раз — кинжала.

Его слова произвели такое впечатление на присутствующих, что некоторое время в зале стояла тишина. Наконец заговорил генерал:

— Негодяев схватили? Ты знаешь, кто они?

— Да, — ответил Томан, — но они всего лишь орудие в руках других.

— И ты знаешь, кто эти другие? — спросил один из советников.

— Могу только предполагать. К сожалению, мои приближенные убили всех троих до того, как их допросили.

— Может быть, — вступил я в беседу, — мне лучше остаться здесь для дополнительной защиты будущего джонга Корвы?

— Нет, — отказался Томан — Я высоко ценю твое великодушие, но меня надежно защитят мои люди, а тебе предстоят более важные дела.

— Переезжай в мой дворец, — предложил генерал. — Клянусь, никто не сможет причинить тебе вреда, даже если мне придется защищать тебя всей армией Санары.

Я покачал головой.

— Мусо непременно пошлет за мной. Если я откажусь, это вызовет у него подозрение, и весь план потерпит провал. Мне кажется, я могу предложить лучшее решение.

— Что ты предлагаешь? — спросил Томан.

— Пусть генерал срочно подготовит письмо к неприятелю, я же напишу рапорт Мусо. Дайте мне двух офицеров-добровольцев для дополнительной охраны и сопровождения. Как только письмо будет готово, генерал направит меня со специальным заданием. Я возьму с собой принцессу и двух офицеров, доставлю письмо и скроюсь на некоторое время, пока вы не убедитесь, виноват Мусо или невиновен. Для того чтобы я знал, пришло ли время возвращаться в Санару на «Анотаре», выпустите один шар, если я могу безопасно вернуться в город, два шара, если мне можно вернуться только на следующий день. Если же мне возвращаться нельзя, выпустите три шара. В последнем случае высажу офицеров в городе, но мне нужны гарантии, что смогу беспрепятственно сесть и взлететь.

— Отличный план, — одобрил Томан. — Но запиши все сигналы, чтобы не получилось путаницы.

— Извини меня, но зачем тебе нужны два офицера? — поинтересовался генерал.

— Один должен сопровождать меня, когда я попытаюсь освободить из тюрьмы джонга Вепайи, а другой останется с моей принцессой и воздушным кораблем. Его задача — охранять их, пока я буду в Амлоте.

— У меня не будет недостатка в добровольцах! — обрадовался генерал. — А теперь, раз ты хочешь выбраться до рассвета, нам надо заняться делом.

Глава 14 ВОЗВРАЩЕНИЕ В АМЛОТ

За час до рассвета мы покинули дворец Томана — Дуара, два офицера, добровольно вызвавшихся сопровождать нас, и я. Присутствие Дуары требовало повышенного внимания, и офицеры вселяли некоторое чувство безопасности. Нам предстояло пройти в поле зрения караула у дворца Мусо. Десять ганторов с солдатами были готовы защитить меня и Дуару, но, честно говоря, я вздохнул с облегчением, только когда мы все оказались на борту «Анотара» и поднялись в воздух. Наш воздушный корабль пролетел над стенами Санары и устремился вперед. Я был свободен и чувствовал себя по-настоящему счастливым: со мной была Дуара.

Оба офицера — Улан и Леган — сидели в задней кабине, Дуара — рядом со мной. В каждой кабине была корзина с небольшими мощными бомбами. Корабль был загружен как никогда, но это не сказалось ни при подъеме, ни в полете.

Мы медленно летели к лагерю зани, коротая время до наступления рассвета. Без сомнения, молодые офицеры волновались — ведь это был их первый полет. Дуаре и мне больше всего хотелось побыть одним, и мы крепко, как маленькие дети, держали друг друга за руки.

Еще до того как мы покинули дворец Томана, я изготовил маленький парашют. Это был прямоугольник из тонкой, но прочной ткани, сотканной из паутины тарелла — гигантского паука, живущего на деревьях высотой в милю, растущих во многих странах Амтора. Ткань настолько прозрачна, что казалась невидимой. К четырем углам квадрата я привязал шнуры, стянутые узлом, прикрепил пакет, в который вложил письмо генерала, адресованное неприятелю.

Начинался рассвет, и мы полетели к лагерю зани. Бдительный часовой, должно быть, заметил нас, потому что сразу раздался окрик, из окопов выбежала группа солдат и бросилась в укрытие. Я продолжал кружить над ними вне пределов досягаемости р-лучей, пока не взошло солнце. Тогда, оценив силу ветра и скорость «Анотара», я выбросил письмо. Маленький парашют сразу раскрылся и стал плавно спускаться над лагерем. Я видел тысячи людей с поднятыми вверх головами, наблюдавших за невиданным зрелищем. Наверняка они подумали, что это новое оружие невиданной разрушительной силы: когда парашют опустился в центре лагеря, они бросились во все стороны как овцы. Я продолжал кружить над лагерем, пока один храбрец не набрался смелости и не поднял парашют с письмом. Увидев это, я качнул крыльями и улетел.

Полет до знакомого острова прошел без осложнений. Я покружил некоторое время над домом Лодаса, но не заметил каких-либо сигналов. Тогда я направился к острову и без помех приземлился. На Амторе местность, за исключением окрестностей городов, как правило, пустынна — между фермой Лодаса и островом мы не заметили ни малейших признаков жизни. Лишь немногие фермеры проявили такое безрассудство, как Лодас, устраивая свои фермы по соседству с бродящими по лесам и долинам Венеры страшилищами, из которых тарбаны — одни из самых мирных. Эта особенность делала мой остров безопасным убежищем для «Анотара», а также для маленькой лодочки, которая, как я надеялся, доставит меня в Амлот, в объятия зани.

Когда мы приземлились, я убедился, что лодка находится на прежнем месте. Это еще раз подтверждало, что остров — надежное убежище и для Дуары, и для «Анотара», что в какой-то мере облегчало мне выполнение намеченного плана.

Предстояло дождаться темноты, чтобы предпринять попытку освобождения Минтепа. Я поручил Легану остаться на острове с Дуарой, охранять ее и помогать в случае надобности. К этому времени Дуара стала опытным пилотом. Я проинструктировал ее, как подняться в воздух в случае неожиданной опасности. У нее уже накопился солидный летный опыт. Я неоднократно брал ее в полеты над окопами противника, она много раз взлетала и садилась на высохшем озере, которое обнаружил неподалеку от Санары. Дуара умела держаться в воздухе много часов и совершать посадку в непростых условиях. У нее была составленная мной карта Амлота с указанием месторасположения казарм, складов боеприпасов и дворцов, в том числе дворца, где находилась резиденция Мефиса. Мы договорились, что если я не вернусь на остров к рассвету, то она и Леган полетят в сторону Амлота на поиски моей лодки, а если найти меня не удастся, то совершат налет на Амлот и сбросят бомбы на дворец и казармы, после чего продолжат поиски в бухте. Я был уверен, что Дуара легко узнает меня с борта «Анотара» по летному шлему.

От Амлота до острова я добрался в прошлый раз за три амторианских часа. Следовательно, за восемь часов можно успеть проплыть в оба конца и еще останется время, нужное для освобождения отца Дуары из тюрьмы Ган-Кум-Ров. Я решил, что покину остров около двадцати часов по-амториански, чтобы успеть вернуться к рассвету.

Мы условились, что если я и Улан не возвратимся, то Дуара и Леган полетят в Санару и разыщут Томана, поскольку только у него она будет в безопасности. Если же ей просигналят, что возвращаться в Санару нельзя, она должна постараться добраться до Вепайи, хотя мы оба понимали, что такая попытка почти наверняка означает гибель.

— Я даже мысли не могу допустить, что ты не вернешься из Амлота, Карсон! Если ты не вернешься, мне будет безразлично, куда лететь — я не смогу жить без тебя!

Улан и Леган осматривали лодку. Я обнял и поцеловал Дуару и пообещал обязательно вернуться.

— Ради твоего отца я возвращаюсь в Амлот и рискую не только своей, но и твоей жизнью, любимая!

— Как бы мне хотелось, чтобы ты остался, Карсон! Каким страшным возмездием будет, когда из-за трона, который оставила ради тебя, я потеряю своего любимого. Каким злым возмездием это будет!

— Ты не потеряешь меня, дорогая, — успокоил я ее, — только бы отец не отнял тебя. Надеюсь, что теперь он так не поступит. Хотя он и джонг, я ему не подчинюсь!

— Боюсь, он будет неумолим, — продолжал я. — Помнишь, как ты была потрясена при одной только мысли, что тебе придется заговорить со мной? Когда я сказал, что люблю тебя, ты бросилась на меня с ножом. Ты действительно считала, что я заслуживаю смерти. Как же он сможет спокойно отнестись к тому, что ты безвозвратно принадлежишь мне? Он захочет убить меня!

— Когда ты собираешься рассказать о нас отцу?

— Только после того, как доставлю на остров. Иначе он перевернет лодку!

Она с сомнением пожала плечами.

— Не знаю, как отец все воспримет. Он джонг, очень гордый джонг, воспитанный в традициях королевской семьи, родословная которой восходит к доисторическим временам. К тому же, Карсон, он не знает тебя, как знаю я. Если бы знал, то гордился, что его дочь принадлежит такому человеку. Карсон, он может убить даже меня! Ты и представления не имеешь о всех табу и запретах, диктующих отношение людей к священной и девственной дочери джонга. В жизни нет ничего, с чем можно сравнить строгость этих традиций!

— Есть, Дуара, — улыбнулся я.

— Что же?

— Ты!

— Глупый! — рассмеялась она. — Мой дорогой глупыш, я знаю, что ты веришь в правоту своих слов.

День клонился к закату, и надвигалась ночь. Улан и Леган наловили рыбы, а мы развели костер, поджарили их улов и затем наслаждались вкусным ужином. Не без труда мне удалось срезать молодое стройное деревце футов двадцати высотой. Я уложил его в лодку. В двадцать шесть часов в последний раз поцеловал Дуару. Она долго не выпускала меня из объятий, боялась, что это наша последняя встреча. Наконец я и Улан сели в лодку. Дул хороший бриз, и мы быстро поплыли в темноте к Амлоту.

С вами, наверное, случалось, что вы то и дело запускали руку во внутренний карман, проверяя, не забыли ли билеты на спектакль, хотя и были уверены, что с ними все в порядке. Точно так же я раз за разом проверял, на месте ли ключ от камер смертников — тот самый дубликат, который сделал почти сразу, приступив к исполнению обязанностей начальника тюрьмы Ган-Кум-Ров. Беспокойство не было напрасным — не имея универсального ключа, я не смог бы попасть в камеру Минтепа без помощи Торко, а представить Торко в роли своего помощника по организации побега одного из вверенных ему заключенных я как-то не мог.

Мы обогнули мыс и вошли в гавань Амлота через три часа. С приближением к острову, где высилась страшная амлотская тюрьма, я спустил парус, чтобы его не увидел какой-нибудь бдительный зани.

Мы плыли на веслах вдоль мрачных стен, осторожно пробираясь мимо холодных мокрых камней. Я заранее предупредил Улана, что малейший шум может оказаться роковым. Поэтому мы договорились, что и как будет делать каждый.

Я еще раз проверил, на месте ли ключ. Затем, пока Улан удерживал лодку у входа в стремнину, вытащил шест, вставил в гнездо в дне лодки и хорошенько закрепил. Потом, передохнув, вскарабкался по шесту и стал нащупывать люк в своде. Наконец мне удалось его найти — на меня посыпался пепел сожженных узников Ган-Кум-Рова.

Добравшись до вершины шеста, я поднял руку и почти сразу наткнулся на крышку люка-ловушки в нескольких дюймах надо мной. Оттолкнув ее, перевалился через край и оказался в помещении тюрьмы. Поднялся и остановился, прислушиваясь. До меня доносились только стоны и причитания заключенных. Все было спокойно. Осторожно поднялся еще выше и выпрямился. Итак, я попал — без разрешения и содействия зани — в тюрьму смертников Ган-Кум-Ров.

Несколько шагов — и я в тускло освещенном коридоре. Я точно помнил, где находится камера Минтепа, и направился прямо к ней. Все приходилось делать быстро и бесшумно. Прижав лицо к решетке, заглянул внутрь. Мне показалось, что в дальнем углу смутно видна фигура, скорчившаяся на полу. Вставил ключ в дверь камеры и осторожно повернул. С трудом, но замок открылся. Теперь дело за дверью. Наконец подалась и она. Я наклонился над лежащим человеком и прислушался — он спал. Пришлось осторожно встряхнуть его за плечо. Когда он пошевелился, предупредил о молчании.

— Ты Минтеп? — спросил я, боясь, что Минтеп умер, а на его место поместили другого заключенного. По службе в тюрьме я знал, как быстро здесь происходят изменения, связанные то с причудами начальства, то со смертью заключенных. Ожидая ответа, еле сдерживал волнение. Наконец узник произнес:

— Кто ты?

— Не имеет значения, — раздраженно ответил я. — Ты Минтеп?

— Да, я Минтеп.

— Следуй за мной. Тебя ждет Дуара.

Этого было достаточно. Он сравнительно бодро встал и последовал за мной в комнату с печью для кремации. И все же было заметно, что он пошатывается от слабости. С большим трудом мне удалось спустить его в лодку. Теперь оставалось убрать шест. Затем я тихо оттолкнулся, и мы на веслах осторожно двинулись к входу в гавань. Парус не поднимали, чтобы нас не заметили.

Но вот мы вышли в море. Над лодкой взвился парус, и она ходко пошла вперед.

И здесь успех, что называется, вскружил мне голову. Я уже повидал однажды Зерку, сделав остановку во время моего первого побега из Амлота. Тогда все казалось очень просто и безопасно. Течение и ветер были опять благоприятными. Почему бы не повторить? Можно получить информацию, очень ценную для меня и моих друзей в Санаре. Я рассказал Улану и Минтепу, что собираюсь сделать, и они согласились со мной. В первый раз мы отважились говорить в полный голос, не боясь быть обнаруженными.

— Кто ты такой? — спросил Минтеп.

— Вспомни офицера, который пел для тебя песни в тюрьме, — ответил я.

— То был зани, — возразил Минтеп.

— Я стал зани только для того, чтобы отыскать тебя.

— Но кто же ты? — настаивал Минтеп.

— Некоторое время я был вынужденным гостем у тебя во дворце. Я чужестранец по имени Карсон!

— Карсон! — воскликнул он. — Ты действительно был моим гостем в Куаде! Когда Камлот вернулся, он рассказал обо всем, что ты сделал, служа Дуаре. И ты говоришь, что она в безопасности и ждет меня…

— Да, через два-три часа мы увидим ее.

— И ты сделал это ради меня?

— Ради Дуары, — ответил я, но он, кажется, не расслышал моих последних слов.

Дальше мы плыли в полном молчании, пока не оказались у дворца Зерки. Я направил лодку к берегу. Господи! Какие глупости может совершать человек! Дворец был ярко освещен, все казалось спокойным. Я надеялся, что Зерка будет одна. Мне нужно обменяться с ней всего несколькими фразами.

— Оставайтесь в лодке! — приказал я Улану. — Будь готов отплыть каждую секунду.

Затем я поднялся вверх и пошел по саду к большим дверям, ведущим на террасу. Остановился и прислушался, но все было тихо. Свистнул и подождал. Потом… Потом я услышал топот бегущих людей, но он раздался не из комнат, а из сада позади меня. Я оглянулся и в свете, падающем из окон дворца, увидел десяток караульных зани, бегущих ко мне.

— Отплывай, Улан! — изо всех сил закричал я. — Отплывай и доставь Минтепа к Дуаре. Это приказ!

Бежать было бесполезно: солдаты уже окружили меня, а на звук моего голоса открылись окна, и я увидел в огромном зале дворца Тогании Зерки множество зани. Меня втащили в зал, а когда узнали, помещение заполнили свирепые крики.

Глава 15 ТРАГИЧЕСКАЯ ОШИБКА

Нет ничего глупее и трагичнее, чем совершить нелепую ошибку и потом винить в этом себя. Когда меня втащили в зал, я был и обозлен, и испуган. Для испуга были причины, поскольку меня могли попросту разорвать на куски или пристрелить на месте. Огромный зал набит караульными зани, но среди них и несколько высокопоставленных особ — в их числе даже Мефис и Спехон. Неподалеку от них, отделенные плотной стеной караульных, стояли Зерка и Мантар. Они были в наручниках. Взгляд Зерки встретился с моим, и я прочитал в нем страдание и боль. Мантар тихо покачал головой, как бы говоря: «Бедный глупец, зачем ты опять лезешь головой в петлю?»

— Итак, ты вернулся, — раздраженно выкрикнул Мефис. — По-моему, это не слишком умно, и более того, просто глупо!

— Лучше сказать — неудачно, Мефис, — как можно спокойнее заметил я. — Неудачно для тебя…

— Почему неудачно для меня? — удивился он, сразу выходя из себя и пугаясь одновременно.

— Неудачно потому, что ты обязательно захочешь убить меня, но если ты это сделаешь или причинишь малейший вред Тогании Зерке или Мантару, ты умрешь на рассвете.

Зерка бросила на меня какой-то странный взгляд. Мефис зарычал:

— Ты еще смеешь угрожать? Ты, грязный негодяй! Ты грозишь великому Мефису? В Ган-Кум-Ров его! И этих двоих тоже! Пусть Торко делает с ними что хочет! Я посмотрю, как они будут корчиться! Послушаем, как они будут вопить от боли!

— Погоди, Мефис, — я обратился к нему безо всяких титулов и приветствий — Я не угрожал, а говорил о фактах. Перед тем как идти сюда, я отдал приказ — если не вернусь до рассвета живой и невредимый, город будет подвергнут бомбардировке, а мои люди знают расположение всех казарм и дворцов!

— Ты лжешь! — завизжал он.

— На твоем месте я бы отдал приказ оставить нас в покое хотя бы до трех часов и приготовить лодку, чтобы мы могли отплыть после того, как ты нас освободишь.

— Я никогда вас не освобожу! — снова зарычал он, но тем не менее приказал не пытать впредь до дальнейших распоряжений.

Итак, меня, Зерку и Мантара отправили под конвоем в Ган-Кум-Ров. С нами обращались вежливо и даже сняли наручники с Зерки и Мантара. Стражники поместили нас вместе на первом этаже, что меня очень удивило, поскольку особо опасных врагов Мефис приказывал сразу отправлять в подвал и размещать по одиночным камерам.

— Зачем ты совершил такую глупость и вернулся? — с упреком спросила Зерка, когда мы остались одни.

— Да еще после того, как я рисковал жизнью, чтобы помочь тебе бежать из города, — добавил Мантар с усмешкой.

— Я хотел увидеть Зерку и спросить, поддерживает ли армия Санары вашу организацию?

— Могла бы поддержать, — ответила Зерка, — но теперь о нас никто не узнает. Нам нужно оружие. Ты мог бы доставить его в город на своей летательной машине, о которой рассказывал мне.

— Это я сделаю, — уверенно произнес я.

— Ты сошел с ума! — воскликнула она. — Неужели ты не понимаешь, что, несмотря на все твои мужественные речи, мы погибли — нас будут пытать и убьют. Возможно, уже сегодня.

— Нет. Этого не произойдет. Все то, что я сказал Мефису, было не просто блефом. Я слов на ветер не бросаю. Но сначала расскажи, что заставило их арестовать тебя и Мантара?

— Видимо, растущее подозрение со стороны Спехона, — объяснила Зерка. — Донос Хорьяна и твое исчезновение породили недоверие. Спехон начал проверять твои связи, обратил внимание на нашу дружбу, а также на хорошие отношения между тобой и Мантаром. Мантар был моим другом и командовал отделением. С ним ты повстречался по дороге на пристань. Он пропустил тебя, но один его солдат донес, что не задержанный Мантаром прохожий был по всем приметам не кем иным, как Водо. Эти подробности усилили подозрения Спехона. Сыграли свою роль и последние слова Нарвана — те самые, которые убедили тебя, что я враг зани. Итак, против меня собралось много улик — гораздо больше, чем обычно требуется для ареста. Однако Мефис долго не мог поверить, что я что-то замышляю против него… Этот дурак был уверен, что моя любовь к нему и преданность безграничны…

— До недавнего времени я тоже не мог понять, каковы твои истинные чувства к Мефису. Меня уверяли, что ты необычайно высоко ставишь Мефиса, придумала дурацкие приветствия, и именно по твоему предложению «Жизнь нашего любимого Мефиса» идет во всех театрах.

— Тебя точно проинформировали, — засмеялась Зерка — Я действительно была инициатором всех этих глупостей, с тем чтобы пробудить умы жителей Амлота и заставить их понять необходимость сопротивления подобной тирании. Главари зани оказались настолько ограниченными, что глотали любую лесть, какой бы грубой и неискренней она ни была.

Пока мы разговаривали, к двери камеры, громко топая, подошел Торко. Его не было в тюрьме, когда нас доставили сюда, и теперь он обрадовался возможности расправиться с такими важными заключенными. Войдя, с минуту разглядывал нас, громко сопя. Было очевидно, что он постарается запугать своей жестокостью. Я не сдержался и расхохотался, да и не старался сдерживаться. Именно так выводят из себя людей, подобных Торко. Я знал, что независимо от его отношения к нам он выполнит свою работу тюремщика и палача со всей старательностью.

— Чего ты смеешься? — угрожающе спросил он.

— Я не смеялся, пока тебя здесь не было, Торко. Значит, я смеюсь над тобой.

— Ты смеешься надо мной? Ты… ты… грязная свинья, — прошипел он, не в силах придумать что-нибудь пообиднее. — Ну, погоди же, завтра утром ты не будешь смеяться, когда окажешься в зале суда.

— Завтра утром меня там не будет, Торко, а если и окажусь, там не будет тебя. Ты будешь сидеть в одной из камер, а потом на себе испытаешь все прелести тех приспособлений для пыток, которые сам же изобрел.

Зерка и Мантар смотрели на меня с нескрываемым изумлением; первая улыбалась, думая, что это очередной блеф, а второй недоумевал. Торко буквально кипел от ярости.

— Я сейчас же прикажу отвести вас вниз, — грозил он, — и вы убедитесь, насколько я изобретателен.

— Ты не осмелишься, Торко. У тебя есть приказ относительно нас, а что касается тебя, то Мефису будет любопытно узнать, что начальник тюрьмы просил меня замолвить за него словечко перед Тоганией Зеркой в обмен на дружбу. Ему не понравится, что ты разрешил мне ловить рыбу под стенами тюрьмы и тем самым помог подготовить побег на лодке. Да кроме того, Торко, есть еще одна вещь, которая приведет Мефиса прямо-таки в ярость… Я просто не знаю, что он сделает с тобой, когда узнает…

Торко заметно забеспокоился, но прибег к приему, к которому прибегают все великие люди Земли, когда их ловят с поличным.

— Это ложь! — пронзительно закричал он. — Мефис мне верит!

— Когда он узнает о той, другой вещи, он тебе не поверит, и тогда тебе не сдобровать. Это то, в чем он сможет убедиться собственными глазами, — добавил я.

— Что за другая вещь? — потребовал он ответа, тем самым выдавая любопытство и страх.

— То, что ты открыл камеру Минтепа, джонга Вепайи, и дал ему возможность бежать.

— Наглая ложь! — завопил он.

— Пойди и проверь сам, — предложил я. — Раз его там нет, а ключ только у тебя, то кто же тогда открыл дверь камеры?

— Он не сбежал, — забормотал Торко, устремляясь вниз по лестнице.

— У тебя сегодня хорошее настроение, — заметил Мантар, — и мы пока можем повеселиться. Но когда наступит утро, поводов для веселья будет не много.

— Наоборот, именно тогда и наступит самое приятное время.

— Мне хорошо и сейчас, — промолвила Зерка. — Но как разозлится Торко, когда узнает, что напрасно бегал в подвал!

— Нет, я его не обманул. Он найдет дверь камеры Минтепа открытой и не обнаружит там узника.

— Откуда ты знаешь? — удивилась Зерка.

— Я сам освободил Минтепа, и сейчас он уже в безопасности.

— Тебе удалось войти в Ган-Кум-Ров и увести оттуда заключенного под носом у зани! — воскликнула Зерка — Не может быть! Даже если ты проник в тюрьму, тебе не открыть двери камеры!

— О, это оказалось очень простым делом.

— Но как? — все еще не верила она.

— Во-первых, пока я был здесь начальником, заготовил дубликат универсального ключа, которым можно открыть двери всех камер. Во-вторых, прошлой ночью я подплыл на лодке к тюрьме, проник в нее через колодец, в который сбрасывают пепел сожженных заключенных, и вывел Минтепа тем же путем.

Мантар и Зерка с недоверием смотрели на меня. Жителям Амлота казалось невероятным, что заключенный сбежал из Ган-Кум-Рова, так как людям там известно о тюрьме лишь то, что из нее нельзя убежать.

— И у тебя есть ключ к замкам от камер? — спросил Мантар.

— Вот он, — я достал ключ из сумки. — Если нас переведут в подвал, мы легко убежим, но нам не удастся выбраться из залива, поскольку у нас нет лодки.

— А ты не боишься, что ключ у тебя отберут? — покачала головой Зерка.

— Конечно, боюсь, но что можно сделать? Остается надеяться, что меня не будут обыскивать. Пока нас не переведут в подвал, он нам не пригодится. А кроме того, у меня есть идея, которая, я надеюсь, поможет выбраться отсюда даже без помощи ключа.

— Ты оптимист, — сказал Мантар. — Но я что-то не вижу оснований для оптимизма.

— Подождем до рассвета, — предложил я.

— Послушайте, — остановила нас Зерка.

Откуда-то снизу донесся голос Торко, выкрикивающего приказы. Караульные бегали взад и вперед. Они разыскивали Минтепа. Добравшись до нашего этажа, они принялись заглядывать во все камеры. У Торко было хмурое и испуганное лицо. Когда он подошел к нашей камере, его била дрожь от страха.

— Что ты с ним сделал? — спросил он.

— Я? — Мое удивление казалось совершенно искренним. — Как я мог попасть в столь неприступную крепость, так хорошо охраняемую? Только с помощью Торко… Мефис скажет то же самое!

— Послушай, — тон у Торко стал заметно мягче, а голос понизился до шепота — Я хорошо к тебе относился, пока ты был здесь. Не обрекай меня на смерть. Не говори Мефису, что Минтеп сбежал. Если ему не донесут, он никогда не узнает. Он уже забыл о Минтепе. Обещай, что не расскажешь, а я не буду подвергать пыткам тебя и твоих товарищей, если только меня не заставят.

— Когда меня будут пытать, я обязательно все расскажу.

Торко был у меня в руках. Он в раздумье почесал затылок.

— Послушай, конечно, не ты его освободил. Но откуда ты узнал, что Минтепа нет в камере?

— Я психолог, Торко. И даже знаю, что вскоре произойдет… Который час?

— Первый час, — пробормотал Торко. Отвечая, он испуганно смотрел на меня. — А что такое?

— Скоро ты услышишь сильный шум в той части города, где находится дворец Мефиса, и поймешь, что смерть и разрушение идут на вас с небес за то, что вы держите здесь меня и моих друзей. Когда Мефис освободит нас, все прекратится.

— Вздор! — крикнул Торко и снова отправился на поиски Минтепа, джонга Вепайи, но так и не нашел его.

Медленно тянулось время. Наконец забрезжил рассвет, и первые лучи света начали пробиваться сквозь грязные окна Ган-Кум-Рова. Я с нетерпением ожидал разрыва бомб. Пошел второй час, потом третий. Все было тихо. Не попала ли Дуара в беду? Мне мерещились сотни ужасных вещей, которые могли случиться. Самой реальной казалась катастрофа при взлете. Меня не покидали мрачные мысли, когда пришел Торко с отрядом стражников и отвел нас в зал, где вершился суд. Там уже были Мефис, Спехон и несколько высших чинов зани. Нас выстроили перед ними. Они смотрели на нас, как великаны-людоеды на лакомое блюдо.

— Уже третий час, — объявил Мефис. — Я ждал. И за то, что ты заставил меня ждать, продлю твои мучения как можно дольше. Если вы еще надеетесь на помилование, то назовите всех своих сообщников — всех тех, кто собирался вместе с вами лишить зани власти. Торко, первой бери женщину. Мы заставим ее заговорить. А тебя, — он с ненавистью посмотрел на меня, — я оставлю напоследок. Торко, сними у него с головы это украшение, — он показал рукой на мой пилотский шлем.

Торко стащил с меня шлем и отнес в угол. Пот струился по его лицу, хотя в зале было нежарко.

— Не забывай, Торко, — шепнул я ему.

— Пощади, — взмолился он. — Мне же придется исполнять приказы…

Зерку уложили на скамью с зажимами, которые будут медленно сдавливать ей сначала пальцы рук и ног, потом выше, затем еще выше… Принесли горшок с расплавленным свинцом и поставили рядом с ней. Его назначение было ясно… Я отвернулся.

— Ты сознаешься? — спросил Мефис.

— Нет! — твердо ответила Зерка.

— Хочешь что-нибудь сказать? — настаивал Мефис.

— Только то, что вступила в партию зани, когда узнала, что ты пытал и убил моего мужа. Я перешла к вам, чтобы отомстить… чтобы убить тебя!

Мефис расхохотался.

— Так-то ты убиваешь меня?

— Нет, не так. И не так, как предполагала, но единственным способом, который был в моем распоряжении.

— Что ты имеешь в виду? — насторожился Мефис.

— Я отомстила за смерть мужа, но ты не знал об этом. Узнай же теперь! До наступления дня ты будешь мертв!

— Как же я умру от руки мертвой женщины, позволь тебя спросить?

— Прошлой ночью ты ел у меня, Мефис. Помнишь? Пища была отравлена. Я давно приготовила яд на случай, если меня схватят. Прошлой ночью яд получил ты! И что бы со мной ни случилось, ты умрешь до наступления следующего дня!

Лицо Мефиса стало мертвенно-бледным. Он попытался заговорить, но не было слышно ни звука. Он поднялся и указал рукой в сторону Торко, пытаясь отдать приказ начать пытку. Торко взглянул на меня и задрожал. Остальные зани не отрываясь смотрели на Мефиса. И вдруг совсем рядом раздался взрыв, потрясший стены тюрьмы. Дуара прилетела! Но она бомбила тюрьму вместо дворца — наверное, ошиблась.

— Я предупреждал вас! Город будет разрушен, если вы не освободите нас и не дадите лодку!

— Никогда! — прохрипел Мефис. — Уничтожить их всех! — Внезапно он схватился за горло и рухнул на скамью.

Его сразу окружили зани. Другая бомба разорвалась так близко, что задребезжали оконные стекла и со стен посыпалась штукатурка. Мы бросились на пол. Спехон первым вскочил на ноги.

— Мефис умер! — закричал он. — Спехон — правитель Корвы!

— Да здравствует правитель Спехон! — дружно ответили ему зани.

Следующая бомба разорвалась в дальней части здания тюрьмы, и мы снова бросились на пол.

— Выведите их отсюда! — крикнул Спехон. — Дайте им лодку! Поторопитесь!

Нас вывели из тюрьмы, но это было далеко не безопасно. Повсюду рвались бомбы. В небе над нами, как хищная птица, кружил «Анотар». Нас провели в безопасную часть залива и дали лодку — хорошую рыбацкую лодку с парусами. Мы быстро поставили паруса и поплыли к выходу из бухты. Отчаливая от берега, я заметил, как «Анотар» сделал над нами великолепный вираж с последующим крутым подъемом. Дуара хотела убедиться, что в лодке нахожусь именно я, а не кто-нибудь другой. Она не опускалась слишком низко, чтобы не попасть в зону поражения р-лучей и огня амторианских орудий, поражающих т-лучами. Воздушный корабль могли обстрелять, и я предупреждал Дуару об этом.

«Анотар» совершил еще несколько кругов, а затем направился к городу. Меня удивило, что Дуара не полетела за нами в море, чтобы взять на борт. Вскоре мы услышали новые разрывы в городе. Дуара продолжала бомбардировку. Я начал догадываться о причине: Дуара не узнала меня — ведь на мне не было летного шлема! В лодке сидели женщина и двое мужчин, причем у обоих прически зани. Ясно, что это враги.

Я поделился горькой правдой с Зеркой и Мантаром. Наше положение казалось почти безнадежным. Мы не могли вернуться на берег — на нас обрушился бы гнев зани, поскольку бомбежка не прекратилась даже после того, как нас выпустили на свободу. Если же остаться в бухте, в надежде, что Дуара еще раз снизится и все-таки узнает меня, то зани вышлют корабль и схватят нас.

— Возможно, Дуара будет ждать нас в море. Обойдем мыс и ляжем в дрейф подальше от города, — предложил я, не очень веря в разумность своей идеи.

Однако оба моих спутника согласились, и я повел лодку к выходу из гавани, туда, где мы были бы скрыты от города выступающим в море мысом. Еще раз заметили кружащийся над городом «Анотар»: Далеко за полдень Дуара направила воздушный корабль к северу от Санары.

Глава 16 ОТЧАЯНИЕ

Несколько минут чувство отчаяния не покидало меня, но потом я вспомнил зал суда с орудиями пыток и о тех страданиях, которые несомненно ожидали бы нас всех. Если бы я не попытался пробраться во дворец Зерки в прошлую ночь, то и она, и Мантар были бы сейчас замучены. Должно быть, они тоже подумали об этом, потому что, несмотря на наше положение, были оживлены и счастливы.

И все же ситуация оказалась не из завидных. У нас нет воды, пищи и оружия. Мы находимся в не очень подходящей для этого случая лодке вблизи вражеского берега. Санара от нас в пятистах милях и, возможно, уже в руках врага.

Но хуже всего было сознавать, что и Дуара в опасности. Она не осмелится вернуться в Санару до тех пор, пока не узнает, что Мусо свергнут. А если этого не случится? Куда тогда ей направляться? И все время она будет убеждена, что я погиб. У меня хоть то преимущество, что я знал: Дуара жива. Конечно, она теперь с отцом, но заменит ли это потерю любимого человека? Кроме того, отец не сможет защитить ее так, как я — он мог бы сделать это в своем королевстве, но не здесь. Правда, и мне самому не всегда удавалось защитить Дуару, но в конце концов все обходилось.

Когда «Анотар» исчез вдалеке, я снова поставил паруса и направил лодку в сторону Санары.

— Куда мы плывем? — поинтересовалась Зерка. Я ответил. Она согласно кивнула головой.

— Я спросила только из любопытства. Куда бы ты ни поплыл, меня устраивает. Спасибо тебе, что мы остались живы. Нам больше не о чем просить.

— Что ж, — заметил я, — возможно, и в нашем положении есть какие-то преимущества. «Анотар» не смог бы поднять семерых.

Подгоняемые свежим ветром, мы плыли всю ночь, а утром повернули к берегу в поисках воды. Наконец мы заметили ручей, сбегающей с крутого берега в море. Мы подошли ближе и утолили жажду. Но у нас не было ничего, в чем держать воду, так что пришлось быстро отплыть в поисках места для временного лагеря и тогда попытаться раздобыть или изготовить самое необходимое. Около полудня мы нашли подходящее место — небольшую бухточку, в которую втекал чистый ручей, а по берегам росло множество деревьев и кустарников.

Я быстро отыскал огромное древовидное растение диаметром около фута, с твердой и гладкой поверхностью и мягкой сердцевиной. Нам удалось повалить один ствол. Разложив костер, мы вытащили внутреннюю часть ствола. Наши старания были вознаграждены: у нас оказалась бочка для воды диаметром в фут и высотой три фута. Мы справились с этим делом настолько быстро, что сделали еще две бочки.

В лесу нашлись орехи и фрукты, и теперь мы больше всего нуждались в оружии. Если бы у нас был нож, можно было изготовить лук и стрелы. Но ножа не было. Пришлось мне и Мантару отправиться на морской берег за раковинами и заостренными камнями. Наши усилия увенчались успехом, и скоро у нас появились копья, луки, стрелы и два длинных гарпуна. Наверняка наше оружие хуже, чем у далеких предков, но как-то оно нам служило. Набрав воды, орехов и фруктов, мы погрузились в лодку и отправились в долгое путешествие в Санару.

Нам сопутствовала удача. Ветер дул в нужном направлении, и погода стояла как нельзя лучше. Это было очень важно, поскольку мы не хотели без нужды подходить к берегу. Когда же приходилось, со страхом наблюдали за огромными животными, бродящими на берегу. К счастью, удалось избежать встреч с опасными морскими чудовищами. За все плавание мы видели только двух, да и то вдалеке. С помощью гарпунов пополняли стол вкусной рыбой, которую приходилось готовить на берегу, когда высаживались за свежей водой.

Если бы не постоянные мысли о Дуаре, то путешествие можно было считать даже приятным. Но стремление поскорее попасть в Санару гнало вперед. Меня раздражали даже остановки для пополнения запасов и приготовления пищи, хотя я и понимал всю нелепость своего поведения.

На шестую ночь мы плыли вдоль низкого берега, и я отчетливо увидел в небе отблеск синей ракеты. Через мгновение за ней последовала вторая, затем третья. Итак, осаждавшие использовали ловушку, в которую должен попасть Мусо! Конечно, меня интересовало, была ли первая, вторая или третья ночь. Но это и не так важно, потому что нам требовалось не меньше двух дней, чтобы приблизиться к Санаре.

Следующей ночью мы ожидали повторения сигналов, о назначении которых я рассказал Зерке и Мантару, но наше бодрствование ничем не было вознаграждено. Следовательно, ракеты, выпущенные прошлой ночью, были последними, и теперь Мусо должен попасть в ловушку, которую я для него подготовил. Как бы я хотел стать свидетелем его падения!

Днем задул сильный ветер, перешедший в шторм. Нас отнесло к берегу. Мы нашли скрытую бухту и стали на якорь, пережидая шторм. До Санары оставался день пути. Задержка сводила меня с ума, но предпринять что-либо было невозможно. Мы преодолеваем препятствия, которые на нашем пути ставят люди, но преграды, воздвигнутые природой, оказываются непреодолимыми. Во время вынужденной остановки мы обсуждали возможности прохода в город через линию обороны и пришли к выводу, что пока это далекая мечта, а вероятность попасть в руки зани, осаждающих Санару, весьма велика. И все же решили продолжать путь, надеясь, что обстоятельства разрешат стоящие перед нами трудности.

Вечером третьего дня шторм внезапно стих. И хотя волны не успокоились, мы вышли из уютной бухточки и взяли курс на Санару. Возможно, это глупо, но я ничего не мог поделать с собой. Гряды волн с шумом и плеском набегали на берег, однако мы благополучно шли с хорошей скоростью и на рассвете оказались близ устья реки, в нескольких милях от которого находилась Санара.

— Что же будем делать? — спросила Зерка. Я в отчаянии покачал головой.

— Молиться Госпоже Удаче!

— Единственный план, который пришел в голову, вряд ли увенчается успехом, — вступил в беседу Мантар. — Ночью я могу попытаться пройти через линии зани. Меня хорошо знают многие знатные санарцы и военные. Они примут меня и поверят; я буду в безопасности, если Мусо все же джонг. Попав в город, устрою так, что твоя принцесса прилетит за тобой и заберет тебя и Зерку.

— Вряд ли она там, — возразил я. — Раз Мусо все еще джонг, значит, ее там нет.

— Вот это и надо выяснить, — не сдавался Мантар.

— А что будет с Зеркой? Если ты окажешься в городе, где джонгом по-прежнему Мусо, то я не смогу войти в него. Как же мы переправим туда Зерку?

— Я останусь с тобой, Карсон, и не беспокойся обо мне, — успокоила Зерка.

— Во всяком случае, что бы мы ни затеяли, до наступления темноты сделать ничего нельзя. Придется ждать. Может быть, придумаем что-нибудь получше. План Мантара кажется слишком рискованным.

Монотонное кружение на одном месте утомило всех. Мы не находили себе покоя — быть близко от цели и в то же время так далеко! Оставалось наблюдать, как в прозрачной воде маленькие рыбки что-то ловят, а их время от времени хватают разные хищные твари. Около восьми часов Зерка вскрикнула и показала в сторону города. Я бросил туда взгляд и увидел над Санарой «Анотар». Он только что поднялся в воздух. Это означало важную вещь — нет, две важные вещи: первая — что Дуара жива, вторая — Мусо больше не джонг. Ведь никто, кроме Дуары, не мог управлять «Анотаром», а она не появилась бы в городе, если там правит Мусо.

«Анотар» полетел к морю. Может быть, за нами? Я спешно спустил паруса, и мы приготовились привлечь к себе внимание Дуары.

Но, взлетев из города, Дуара продолжала набирать высоту и к моменту приближения к берегу уже была довольно высоко. Она наверняка не видела, что происходит внизу, и даже не заметила нас. Я следил за ее полетом: может, она направляется в сторону моря на поиски и скоро вернется? Тогда мы могли рассчитывать на удачу. Но она не вернулась, держа по-прежнему курс на юго-восток. В полной тишине мы смотрели, как воздушный корабль превращался в светлую точку и наконец исчез совсем.

Я бессильно опустился на скамью, осознав, что произошло. Дуара решила, что меня нет в живых, и возвращалась в Вепайю вместе с отцом. Больше я никогда не увижу ее! Как я доберусь до Вепайи? А если и доберусь, то Минтеп уничтожит меня, прежде чем встречусь с Дуарой. Объятый тоской, я бессмысленно смотрел в бескрайний океан, над которым скрылась потерянная мною любовь.

Зерка положила руку на мое плечо, и ее участие понемногу согрело меня и вернуло к жизни. Спустя некоторое время я поставил парус и направил лодку к берегу. Когда мы уже вошли в устье реки, заговорил Мантар:

— Что ты собираешься делать?

— Хочу пробраться через линии зани и попасть в город.

— Ты сошел с ума? Ночью это, может, удастся, но днем — невозможно. Тебя арестуют, даже если на переднем крае никто не узнает. Потом отошлют в Амлот, и ты погибнешь!

— Проберусь или нет, но в Амлот не вернусь.

— Ты в отчаянии, Карсон, — попробовала остановить меня Зерка, — но не стремись навстречу смерти! Быть может, тебе еще повезет. Почему ты считаешь, что твоя принцесса не вернется из Вепайи?

— Нет, — возразил я, — если она туда попадет, ее ни за что не выпустят.

Недалеко от берега я выпрыгнул из лодки.

— Не уплывайте далеко. Я передам вам весточку. Наблюдайте за городом. Если увидите шары, поднимающиеся днем, или ракеты — ночью, значит, мой план удался, и я постараюсь переправить вас в город. До свидания!

Город был неподалеку, и я направился прямо к нему, не делая никаких попыток скрываться. Только через некоторое время я обратил внимание, что никто не мешает моему движению к цели. Я должен бьщ проходить близ боевых линий зани, но нигде не было ни малейших признаков войск или военных действий. Через некоторое время я достиг места, где осаждавшие город зани провели несколько месяцев.

Земля была перерыта и полна следов войны, лежало несколько трупов, но между мной и городом не было ни единой души! Осада снята, зани ушли.

Я повернулся и почти бегом направился обратно к берегу. Зерку и Мантара течение медленно сносило в море. Я закричал, чтобы они вернулись, и когда расстояние между нами сократилось, торопливо, не дожидаясь, когда лодка причалит, рассказал, что осада снята и зани ушли. Они едва поверили моим словам, и я с трудом убедил их, что доступ в город свободен. Наконец я сел в лодку, и мы поплыли вверх по реке к городским стенам.

Не доплыв примерно четверть мили до города, мы вылезли на берег и направились к ближайшим воротам. С городских стен за нами с явным подозрением наблюдали несколько воинов, поскольку и у меня, и у Мантара были прически зани, да и форма тоже соответствовала нашему прежнему положению. Поэтому с приближением к стенам Мантар и я начали усиленно жестикулировать, подчеркивая наши мирные намерения. Нас окликнул офицер:

— Эй, зани! Что вам надо в Санаре? Убирайтесь, пока вас не подстрелили!

— Мы не зани, — ответил я. — Мы хотим поговорить с Томаном.

— Итак, вы не зани, — засмеялся он. — И вы думаете, что мы не узнаем зани, если увидим их?

— Я — Карсон с Венеры. Передай обо мне Томану.

Ой ушел со стены. Скоро ворота приоткрылись, и тот же офицер вышел с несколькими военными, чтобы рассмотреть нас получше. Я узнал его, а он меня: это был один из офицеров, летавших со мной бомбить лагерь зани. Я представил ему Зерку и Мантара, за которых поручился. Он пропустил нас в город и даже решил сопровождать к Томану.

— Один вопрос, прежде чем я попаду в Санару, — остановил его я. — Мусо все еще джонг?

Он улыбнулся.

— Я знаю, что тебя интересует. Нет, Мусо больше не джонг. Высший совет избрал джонгом Томана.

Я вновь вошел в Санару с чувством огромного облегчения после изнурительных недель опасностей и неопределенности, через которые мне пришлось пройти. До сих пор не было места на этой странной планете, где бы я чувствовал себя в безопасности: ни в Куаде, где даже лучшие друзья были готовы убить меня за то, что я и их принцесса осмелились полюбить друг друга; ни в Капдоре, городе Нубола: там меня поместили в комнату-камеру за семью дверями, откуда ни один человек не выходил живым; ни в Корморе, Городе Мертвых, где я выкрал Дуару и Налте из дворца Строка; ни в Гавату, городе на берегу Реки Смерти, из которого я спас Дуару; ни в Амлоте, где люди Спехона разорвали бы меня на куски. Оставалась только Санара. Но если бы Мусо продолжал быть джонгом, мне пришлось бы скитаться по планете в полном одиночестве.

Наконец появился город, который могу назвать своим, где буду жить в мире и довольстве. Однако это не принесло радости, потому что Дуара не могла разделить мои чувства. Вот почему я входил в Санару печальным. На крупном военном ганторе нас доставили во дворец Томана. Хорошо, что офицер оказал любезность сопровождать нас! Люди принимали нас за зани и готовы были расправиться с нами, но их останавливали солдаты. Заверений офицера, что мы не зани, никто не слушал.

Глава 17 СОРОК МИНУТ

Томану доложили о моем возвращении в Санару, и он приказал немедленно ввести нас. Он хорошо знал Тоганию Зерку из Амлота. Выслушав ее рассказ, Томан пообещал наградить ее и Мантара за ту опасную работу, которую они вели среди зани. Мне он даровал знатность, пообещав выделить дворец и земли, как только в Амлоте придет к власти новое правительство. Когда мы рассказали, что нам угрожали на улицах Санары, принимая за зани, он приказал тут же принести новую одежду и парики для меня и Мантара. Потом предоставил Зерку и Мантара заботам своих приближенных, а меня повел к королеве Дисахаре. Я понял, что он хочет поговорить со мной наедине и рассказать о Дуаре, самом дорогом для меня человеке.

Маленькая принцесса Нна была с матерью, когда мы вошли в покои Дисахары, и обе радостно приветствовали меня. К счастью для Нна, она не была рабой нелепых обычаев Вепайи, которые сделали Дуару пленницей в доме своего отца, и могла свободно общаться с людьми, как и другие члены королевской семьи. Это была прелестная девочка — гордость Томана и Дисахары. Вскоре после моего прихода Нна увели, и мне суждено было увидеть ее лишь после перенесенной ею смертельной опасности.

Когда мы остались одни, я повернулся к Томану.

— Расскажи о Дуаре, — попросил я. — Мы видели, как «Анотар» поднялся над городом и полетел в сторону океана. Никто, кроме Дуары, не мог им управлять, поскольку только мы двое знаем, как это делать.

— Ты прав, — подтвердил он.

— И она полетела с отцом в Вепайю?

— Да. Ее заставил сделать так Минтеп. Она еще верила, что ты жив, и хотела остаться, лететь в Амлот с бомбами и письмом, чтобы продолжить бомбардировку, пока тебя не освободят. Но Минтеп запретил. Он поклялся, что убьет тебя, если ты жив. Хотя как отец он не может не быть благодарен тебе за спасение дочери, но как джонг Вепайи должен убить за то, что ты осмелился полюбить его дочь и взять ее в жены. В конце концов он приказал ей вернуться в Вепайю и предстать перед судом знатных людей Куада за нарушение одного из старейших табу Вепайи.

— Это может означать для нее только смерть, — печально заключил я.

— Да, она и Минтеп знают, каково будет решение суда, но обычаи и законы Вепайи настолько укоренились в обоих, что для них немыслима даже попытка обойти их или пренебречь ими. Дуара сказала, что возвращается в Вепайю с удовольствием, так как предпочитает смерть, чем жизнь без тебя. Я не знаю, что сделал бы Минтеп, если бы Дуара отказалась вернуться в Куад; думаю, убил бы собственными руками. И это несмотря на то, что любит ее! Я даже был готов посадить Минтепа в тюрьму, чтобы спасти Дуару. Признаюсь, обстановка оставалась напряженной. Я никогда не встречал человека такого высокого интеллекта и одновременно такого фанатичного, как Минтеп. Правда, только в одном вопросе. Во всем остальном он нормальный человек и действительно любит Дуару как отец. Было бы интересно узнать, что он мог сделать с Дуарой, если бы она нашла тебя в Амлоте. Я не могу представить вас втроем на одном «Анотаре»! Но объясни, почему изменились твои планы? Дуара рассказала, что ты не отплыл на лодке после освобождения, как вы договорились.

— Я сделал все как мы намечали, но со мной в лодке были Зерка и Мантар, а Дуара искала лодку с одним человеком. К тому же мой шлем остался в тюрьме, и Дуара не смогла опознать меня. Вот она и приняла нас за трех зани…

— Ты прав, она видела вас. Она говорила, что от пристани отчалила лодка с тремя зани. Когда же ты не появился, как она надеялась, то решила, что зани убили тебя, и продолжала бомбить город, пока не израсходовала все бомбы. Тогда она вернулась за Минтепом, Уланом и Леганом и оставалась в окрестностях Санары еще несколько дней.

— А что с Мусо? У городских ворот мне сказали, что он свергнут.

— Да, и заключен в тюрьму. Но у него еще остались приверженцы, положение которых стало небезопасным, когда Мусо перестал быть джонгом. Вчера ночью им удалось освободить Мусо из тюрьмы, и сейчас он скрывается где-то в городе. Мы не верим, что ему удалось бежать из Санары, хотя это входит в его планы. Он надеется, что если ему удастся добраться до Амлота, то зани сделают его джонгом. Но он не знает того, что знаем мы: Мефис мертв, и после его смерти вспыхнуло восстание, которое окончательно свергло власть зани. Вчера утром весть об этом дошла до войск, осаждавших Санару, и они сразу направились в Амлот, оставив свои позиции.

— Значит, многолетняя гражданская война кончилась?

— Да, — ответил Томан, — и я надеюсь скоро перенести столицу обратно в Амлот. Я уже направил послание, что дарую амнистию всем, кроме активных зани и тех, кто совершил преступления перед народом Амлота. Надеюсь, дорогой друг, что ты будешь сопровождать меня и принимать в моей столице почести, которых ты достоен.

Я покачал головой.

— Не подумай, что я не ценю твоей доброты, но, как ты понимаешь, для меня нет никакой радости принимать почести одному, без моей принцессы.

— Я с тобой не согласен. Ты должен жить в почестях и комфорте. Какие у тебя могут быть еще планы?

— Я собираюсь последовать за Дуарой в Вепайю.

— Это невозможно! — воскликнул он. — Тебе не добраться до Вепайи! Все корабли Корвы захвачены врагом во время войны или уничтожены.

— У меня есть лодка, на которой я приплыл из Амлота.

— Рыбачья лодка?

— Да.

— Но ведь это скорлупка. Она не выдержит первого же шторма!

— И тем не менее я попытаюсь.

Он печально покачал головой.

— Я бы не хотел тебя отпускать — не только потому, что ты мой друг, но и из-за того, что мог бы принести огромную пользу Корве.

— Каким образом?

— Показав нам, как строить «Анотары», и обучив офицеров летать на них.

— Соблазн велик, но я не успокоюсь, пока не сделаю все возможное, чтобы спасти Дуару.

— Но ты можешь отправиться позже, и мы с наибольшей пользой проведем это время.

Зерка, Мантар и я обедали вечером в большом банкетном зале дворца джонга с Томаном и Дисахарой, а также с несколькими знатными людьми Корвы. Все знали меня, некоторые хорошо; и все согласились, что в парике я неузнаваем. Впрочем, причина была не только в парике. Пережитое наложило отпечаток и на мое лицо.

Во время званого обеда мы трое, прибывшие из Амлота, полностью завладели вниманием присутствующих, но это произошло не из-за нашей нескромности. Гости настаивали, чтобы мы подробно рассказали о том, что видели и пережили. Особенно их заинтересовали методы подготовки восстания против зани, несмотря на поголовное истребление всех, на кого падало хоть малейшее подозрение. Об этом подробно рассказала Зерка. Во время ее рассказа вошел взволнованный адъютант и доложил что-то Томану. Я видел, что новый джонг побледнел, поднялся с места и, взяв за руку Дисахару, вышел из банкетного зала. Уход джонга означал полную свободу действий для присутствующих, но никто не поднялся. Мы почувствовали, что у Томана какие-то серьезные неприятности, и все собравшиеся думали, как ему помочь. Мы не ошиблись, потому что офицер скоро возвратился и попросил подождать, пока Томан не вернется. Через некоторое время Томан вошел в зал и, остановившись у стола, обратился к нам:

— Здесь собрались самые близкие мне люди. Я хочу посоветоваться с вами и просить помощи. Дело в том, что джанджонг Нна похищена!

Возгласы удивления и ужаса наполнили зал.

— Это могло случиться лишь при содействии кого-то, кто находился во дворце, — продолжал Томан. — Были убиты два стражника, пытавшиеся защитить ее. Вот все, что я пока знаю.

Кто-то прошептал: «Мусо!», и в тот же момент в зал вбежал офицер и протянул Томану записку:

— Эту записку мы только что нашли в комнате джанджонг.

Томан прочел записку, и лицо его исказилось.

— Вы правы, — с горечью сказал он. — Это Мусо! Он угрожает убить Нна, если я не откажусь от власти в его пользу и не принесу ему присяги верности.

Мы были ошеломлены. Что тут можно сказать? Посоветовать отцу пожертвовать любимой дочерью? Согласиться, что джонгом Корвы станет Мусо? Ответов на эти вопросы не было.

— Указано ли в записке время, к которому ты должен принять решение? — спросил генерал.

Томан кивнул:

— Между первым и вторым часом я должен поднять шары над крышей дворца: один — если я отказываюсь, два — если согласен.

— Сейчас шестнадцать часов, следовательно, у нас остается одиннадцать часов. За это время, Томан, я прошу не давать никакого ответа. Надо обязательно поискать выход.

— Я возлагаю принятие окончательного решения на тебя, генерал, — обратился к нему Томан. — Оповещай меня обо всем, что происходит, но не подвергай опасности жизнь моей дочери.

— Ее безопасность будет нашей главной задачей! — заверил генерал.

Томан сидел с нами, когда мы обсуждали план возможных действий. Казалось, самым лучшим был бы тщательный обыск города, и генерал приказал всем солдатам и караульным немедленно начать обыск.

Я попросил разрешения присоединиться к поисковой группе и, после того как генерал дал согласие, сразу направился в свою комнату и позвал слугу. Когда он пришел, я поручил ему достать мне одежду бедного горожанина, но такого, который имеет право носить оружие, на вызывая подозрений.

— Это нетрудно сделать, господин, — ответил слуга — Мне нужно только сходить домой и принести одежду, которую я ношу, когда не бываю во дворце.

Через десять минут я превратился в обыкновенного горожанина низкого происхождения и вышел на улицу. У меня созрел план — не очень блестящий, но ничего лучшего я пока не придумал. Я знал несколько притонов, где бывали люди, которые за определенную плату готовы взяться за любое грязное дело. Заглядывая в эти притоны, я могу увидеть или услышать кое-что интересное, например, как хвалится удачливый наемник или хотя бы разговоры о похищении.

Нельзя сказать, что я с радостью взялся за это дело, но очень любил маленькую Нна и не мог спокойно сидеть, сознавая, что ее жизни угрожает опасность.

Я направился в нижнюю часть города, где находились рыбные рынки, собирались моряки и рыбаки, чтобы попировать и подраться. Сейчас здесь было пустынно. Я ходил из одного кабачка в другой, — выпил стаканчик вина в одном, поболтал о жизни в другом, — и везде внимательно прислушивался, стараясь уловить любой намек. Все напрасно. Разговоров о похищении принцессы было много — событие чрезвычайное! — но ничего конкретного не говорилось. До двадцати часов меня преследовали неудачи.

Уже таяла надежда, когда я забрел в маленький погребок у самой городской стены. Голова моя стала заметно тяжелее под грузом выпитого вина. Тем не менее и здесь пришлось отведать напиток, показавшийся мне смесью джина и керосина; к обоим составляющим я не питал особой любви. После выпивки дал себя втянуть в азартную игру и немедленно проиграл, но сделал это с юмором и тут же заплатил.

— Должно быть, у тебя денег куры не клюют, — заметил один из завсегдатаев, сидевший рядом со мной.

— Я знаю, как делать деньги. Этой ночью я приобрел достаточно. Раз могу их добывать, значит, могу и тратить!

— Правильная мысль! Но как тебе удается делать такие большие деньги? И так легко?

— Если скажу, мне отрубят голову…

— Держу пари, я знаю, как ты их добыл, — произнес другой, тоже сидевший за нашим столом. — И голову тебе отрубят, если ты…

— Если… что если? — потребовал я ответа.

— Хорошо, выйдем отсюда, чтобы нас никто не слышал, и я тебе кое-что покажу…

Я заметил хитроватый блеск в его глазах, когда мы выходили. Скоро мы нашли пустынное место, тускло освещенное лампой, стоявшей на окне дома напротив, но до того, как он успел переложить мои деньги в свою сумку, я достал пистолет и ткнул ему в живот.

— Если надо, буду стрелять без предупреждения. А теперь веди меня к девочке, и никаких трюков! Приведешь, получишь деньги, нет — заряд в живот. Ну, живей!

Он скривился и пошел вниз по темной улице, а я рывком вытащил у него пистолет из кобуры: надо было предупредить любую неожиданность.

— Молодец, парень, — одобрил он. — Когда с этим делом будет покончено, я хотел бы поработать с тобой. Ты действуешь быстро и знаешь, чего хочешь. Тебя никго не одурачит!

— Спасибо, — поблагодарил я. — Будь здесь же завтра ночью, и мы поговорим обо всем! — Я подумал, что мое предложение предупредит какие-либо шутки с его стороны, но продолжал держать пистолет у его ребер.

Он повел меня вдоль реки к старому заброшенному зданию с огромной печью на одном конце, дверцы которой выходили на улицу. Остановившись, внимательно прислушался.

— Она здесь, — прошептал он. — Печь открывается внутрь помещения. А теперь отдавай пистолет и отпусти меня.

— Не так быстро. Мы договорились, что покажешь, где девочка. Пошли!

— Они убьют меня, — пробормотал он.

— Если не покажешь мне девочку, им не придется трудиться, — процедил я. — А теперь не разговаривай, нас могут услышать. Если я войду один, то лишь потому, что ты будешь лежать мертвым у дверей…

Больше он ничего не сказал, но, пробираясь через жерло печи, весь дрожал. Я положил его пистолет на выступ около дверцы и последовал за ним. В помещении, куда мы попали, было очень темно, и мне пришлось держать своего проводника за одежду, чтобы он не сбежал. Мы стояли в тишине и прислушивались. Мне показалось, что слышен слабый шепот. Мой спутник двигался очень осторожно, продвигаясь шаг за шагом. Было ясно, что он здесь не первый раз. Наконец мы пересекли комнату и остановились у закрытой двери.

— Вот путь к отступлению, — прошептал он и отодвинул засов. По расположению двери я догадался, что она выходит на улицу.

Он повернулся и так же осторожно направился в противоположный угол. Здесь оказалась другая дверь, которую он открыл с особой осторожностью. Когда дверь распахнулась, шепот стал более отчетливым. На полу комнаты был виден слабый лучик света. Мой спутник подвел меня ближе, и я увидел, что свет исходит из щели между дверью и полом.

— Загляни туда, — шепнул он.

Поскольку мне пришлось лечь на пол, я и его заставил лечь рядом с собой. Я видел только часть комнаты, но и того, что увидел, было достаточно. За столом сидели два человека, один из них — Мусо. Они тихо разговаривали между собой. Девочки не было видно, но она могла находиться вне поля зрения. Мужчины повысили голос.

— Ты не собираешься убивать ее, не правда ли? — говорил собеседник Myco.

— Если до двух часов не получу ответа от Томана, то убью, — ответил Мусо — Пусть напишет отцу письмо, как я велел, тогда сразу освобожу ее. Томан не позволит дочери умереть, когда она сама попросит его о спасении.

— Тебе лучше сделать так, как велят, — произнес второй мужчина. — Осталось мало времени.

— Никогда! — раздался детский голосок. Я убедился, что Нна здесь.

— Теперь можешь идти, — прошептал я своему спутнику. — Твой пистолет лежит на выступе около дверцы. Подожди! А как попасть в ту комнату?

— В углу, справа от тебя, еще одна дверь, — ответил он и скрылся настолько быстро, что я скорее почувствовал, чем увидел его исчезновение. Его можно понять: только глупец захотел бы остаться со мной.

В заброшенную грязную комнату просачивался слабый отблеск приближающегося рассвета. Проходил первый час. Через сорок минут земного времени пробьет два часа — и дочь джонга умрет.

Глава 18 ТАНДЖОНГ

Сорок минут! Что можно сделать за этот срок, чтобы спасти принцессу? Будь у меня больше времени, я бы успел позвать солдат, и они окружили бы здание. Вряд ли похитители посмели бы убить девочку, сознавая, что им не уйти. Но что-то надо предпринять! Минута летела за минутой. Наконец я поднялся и ощупью начал пробираться в угол комнаты. Слегка толкнув дверь, убедился, что она не заперта. Немного постояв, рывком распахнул ее и прыгнул в комнату, где была Нна, держа в руке пистолет. К счастью, после прыжка я удержался на ногах. Мое появление оказалось столь внезапным, что на какой-то момент Мусо и его сообщник застыли словно изваяния.

— Не шевелитесь! — предупредил я. — Или убью обоих!

В этот момент я заметил еще двух мужчин в дальнем углу комнаты. Они вскочили с груды тряпья, на котором спали, и схватились за пистолеты. Медлить было нельзя, и двумя выстрелами я уложил обоих. Треск выстрелов заставил Мусо броситься на пол, но его собеседник успел навести на меня пистолет. Я его опередил, и он рухнул на пол к ногам Мусо. Как трое не смогли попасть в меня в таком маленьком помещении, не понимаю до сих пор. Скорее всего двое вскочивших с постели просто не успели проснуться по-настоящему, а у третьего слишком дрожали руки — от торопливости или испуга.

На поле боя остался один Мусо. Я приказал ему подняться и забрал у него пистолет. Только теперь я получил возможность оглядеться и взглянуть на Нна. Она сидела на скамье, забившись в дальний угол. Я бросился к ней:

— Они не сделали тебе ничего плохого?

— Нет, но кто ты? Ты пришел от моего отца, джонга Корвы? Ты друг или еще один враг?

— Я твой друг, — успокоил я девочку — И пришел, чтобы забрать тебя отсюда и отвести во дворец.

Она не узнала меня в новой одежде и черном парике.

— Кто же ты? — задыхаясь, произнес Мусо. — И что собираешься сделать со мной?

— Собираюсь убить тебя, Мусо. Я давно надеялся на такой случай.

— Зачем же тебе убивать меня? Я не сделал принцессе ничего плохого. Я только хотел напугать Томана, чтобы он вернул мне трон.

— Ты лжешь, Мусо, и уже за это достоин смерти, но я убью тебя по другой причине: не за то, что ты сделал, а за то, что тебе не удалось!

— Мы никогда не встречались раньше. Что же я тебе сделал?

— Нет, встречались. Ты послал меня на смерть в Амлот и пытался украсть у меня жену!

Глаза его расширились.

— Карсон с Венеры! — выдохнул он.

— Да, Карсон с Венеры — тот, кто лишил тебя трона, а теперь лишит жизни. Но не за то зло, что ты причинил лично мне. Я не прощу страданий, которые ты причинил принцессе. За это ты умрешь!

— Ты не убьешь меня здесь! — закричал он.

— Убью, но в честном бою. Защищайся!

Я положил его пистолет на скамью рядом с Нна, а свой — на стол, за которым сидел Мусо. Обнажив мечи, мы замерли на миг, а потом бросились в схватку. С первых минут я почувствовал в Мусо сильного противника, и потребовалось напряжение всех сил, чтобы защититься от его ударов. Сначала я в основном уклонялся, но вскоре понял, что достаточно расслабиться на миг, и его меч вонзится в мое тело. Надо было менять тактику. Я удвоил усилия и, разгадав его манеру атаки, начал гонять противника по комнате, закрепляя преимущество. Предвкушая успех, я потерял бдительность и не заметил коварную уловку. Отступив к столу, он внезапно бросил меч прямо мне в лицо и одновременно схватил другой рукой пистолет, лежавший на столе. Раздался треск выстрела, но упал, пронзенный смертоносными р-лучами, не я, а Мусо. Он внезапно повалился спиной на стол и медленно сполз на пол. Я увидел Нна, стоявшую с пистолетом в руке. Она не дала мне отомстить, но спасла жизнь.

Я не успел еще опомниться и продолжал смотреть на нее, как вдруг она бросила пистолет на скамью и разразилась рыданиями. Маленькой девочке пришлось слишком многое пережить за последние несколько часов. Но скоро она взяла себя в руки и улыбнулась.

— Я действительно не догадалась, кто ты, пока Мусо не назвал имени. Тогда я поняла, что нахожусь в относительной безопасности. Но мы еще не спаслись: сюда должны прийти люди Мусо.

— Тогда надо поскорее выбраться отсюда. Пошли.

Я сунул пистолет в кобуру, и мы шагнули к лестнице, ведущей к двери. Но тут раздался тяжелый звук шагов в комнате над нами. Мы опоздали.

— Они пришли, — прошептала Нна. — Что же нам делать?

— Иди обратно к своей скамье и садись. Здесь даже один человек сможет сражаться со многими.

Я быстро собрал оружие убитых и отнес к месту, откуда мог с наименьшей для себя опасностью держать под обстрелом лестницу.

Раздался голос:

— Эй, Мусо!

— Что тебе надо от Мусо? — спросил я.

— У меня к нему письмо.

— Я возьму его. Кто ты? И что в письме?

— Я — Улан из караула джонга. У меня письмо от Томана. Он соглашается на твои требования, если ты вернешь Нна и гарантируешь Томану и его семье безопасность.

Я облегченно вздохнул и присел на стоящий рядом стул.

— Мусо не интересуется твоим предложением. Спустись и посмотри сам, почему все это больше не интересует Мусо!

— Никаких шуток! — предупредил он, спускаясь.

Но когда увидел четыре трупа на полу, его глаза округлились. Улан узнал в одном из убитых Мусо. Заметил наконец Нна и подбежал к ней:

— Тебе не причинили вреда, джанджонг?

— Нет, но если бы не этот человек, меня бы уже убили.

Улан повернулся ко мне. Я понял, что он, как и многие другие, не узнал меня.

— Кто ты?

— Разве ты меня не знаешь?

Нна хихикнула, а я рассмеялся.

— Что же тут смешного?

— Быстро ты забываешь старых друзей!

— Я никогда не видел тебя, — раздраженно заметил Улан.

— Ты не знаешь Карсона с Венеры? — спросил я, и теперь мы рассмеялись вместе. — Но как ты узнал, вде искать принцессу?

— Когда Томан подал условленный сигнал о своем вынужденном согласии, один из агентов Мусо сообщил, где находится принцесса.

Мы поспешили во дворец и сразу прошли в комнаты джонга. Здесь Томан и Дисахара ожидали ответа. Когда двери раскрылись, мы послали Нна вперед, а сами остались в маленькой приемной, зная, что им необходимо побыть одним. Джонг не захочет, чтобы офицеры видели его плачущим, а я был уверен, что Томан не сдержит слез, когда увидит свою дочь живой и невредимой.

Через несколько минут он вышел в приемную. Лицо его было серьезным. Он был очень удивлен, увидев меня, и лишь кивнул Улану.

— Когда Мусо вернется во дворец?

Мы оба с недоумением посмотрели на него.

— Разве джанджонг ничего не рассказала? — воскликнул Улан — Она должна была сказать…

— Она так плакала от радости, что не могла вымолвить ни слова. Что она должна была сказать?

— Мусо мертв! — торжественно провозгласил Улан. — Ты — джонг!

Нна и Улан подробно рассказали обо всем случившемся, и благодарность Томана поистине не знала границ.

Я думал, что в эту ночь наконец-то усну спокойно и хорошенько высплюсь. Но мне не дали спать долго. В двенадцать часов я был разбужен одним из адъютантов Томана и приглашен в большой тронный зал. Здесь меня ожидало множество знатных людей, седевших у подножия трона за большим столом; оставшиеся места в зале занимала менее знатная публика.

Томан, Дисахара и Нна сидели на своих тронах на возвышении, а слева от Томана стоял свободный стул. Адъютант подвел меня к помосту и попросил встать на колени. Томан — единственный человек, перед которым я согласился опуститься на колени. Он безусловно заслуживал величайшего уважения за ум и высокие душевные качества. Поэтому я, не колеблясь, преклонил колено.

— Чтобы спасти жизнь моей дочери, — начал Томан, — я, с согласия Большого Совета, был готов отдать свой трон Мусо. Ты, Карсон, спас мою дочь и мой трон. Воля Большого Совета, к которой я с радостью присоединяюсь, наградить тебя высочайшей наградой джонга Корвы! Я возвожу тебя в ранг приближенных короля и, поскольку у меня нет сына, усыновляю тебя и дарую титул танджонга Корвы!

Он поднялся и, взяв меня за руку, подвел к свободному трону слева от себя.

Мне полагалось произнести речь, но должен признаться, я авиатор, а не оратор. Затем прозвучали выступления великих граждан Корвы, после чего мы провели часа два в банкетном зале дворца. Из бездомного бродяги я стал вторым человеком империи. Но не это самое важное. Главное — у меня теперь есть дом и друзья. Не было только Дуары, чтобы счастье стало полным!

Наконец я нашел страну, где мы могли жить в мире и уважении. Но судьба разлучила нас.

Глава 19 ПИРАТЫ

Водопад почестей и бремя ответственности — вот, пожалуй, основное, что мне вспоминается о днях, предшествовавших моему отъезду в длительное плавание по морю на маленькой рыбацкой лодочке.

Томан пытался отговорить меня, то же делали Дисахара и Нна, а также мои многочисленные друзья в Корве. Но я не мог отказаться от плавания, как бы безнадежно оно ни выглядело. Мое положение принца, роскошь и почет — все лишь укрепляло мою решимость, ибо наслаждаться этим без любимой казалось мне кощунством.

Все помогали снаряжать меня в путь. Сделали специальные емкости для воды; к ним на всякий случай добавили устройство для опреснения морской воды. Фрукты, овощи и орехи, которые некоторое время могли обеспечить мне питание, были заключены в специальную упаковку. Новые паруса были изготовлены из легкого и прочного материала. Меня снабдили оружием и припасами, одеждой и теплыми одеялами, а также навигационными приборами. Таким образом, я получил лучшее снаряжение, какое только имелось в Корве.

Наконец пришло время отплытия. Я направился к реке, сопровождаемый всеми почестями и церемониями, приличествующими принцу Корвы. Среди провожавших были Томан, Дисахара и Нна, почетный караул и оркестр. Меня приветствовал народ, и это был счастливый день для многих, но сам я был огорчен необходимостью расставания с друзьями. Передо мной открывался бесконечный океан, с просторов которого, быть может, не суждено вернуться. Я был печален, пока не скрылись вдалеке горы Анлапа. Тогда, стряхнув грусть, я с нетерпением начал вглядываться в даль.

Мне предстояло плыть от десяти до двадцати дней, в зависимости прежде всего от ветра. Но была опасность и пропустить остров Вепайю, поскольку это не континент и его размеры не превышали четырех тысяч миль в длину и полутора тысяч в самом широком месте. Мои опасения показались бы нелепыми любому моряку на Земле, но на Венере дело обстояло по-другому. Все карты, которые мне до сих пор попадались, были неверными. Например, на многих указывалось, что Амлот находится всего в пятистах милях от Вепайи, но я твердо знал, что их разделяют по крайней мере полторы тысячи миль.

Дуара и я обнаружили этот прискорбный факт, когда летели из Вепайи на «Анотаре». Как я уже говорил, причина непригодности венерианских карт кроется в совершенно неверных представлениях о форме и размерах планеты.

Не буду описывать первую однообразную неделю путешествия. Дул устойчивый попутный ветер, так что ночью я закреплял руль и спал с завидным спокойствием. Если лодка отклонялась от курса даже на несколько градусов, автоматический штурман поднимал тревогу. Все приборы надежно работали с помощью электричества.

С тех пор как за горизонтом скрылся берег Корвы, я больше не видел суши. Вокруг было много рыбы, изредка я замечал морских чудовищ, выплывающих из глубин. Самые крупные достигали тысячи футов в длину. У них были огромные пасти и два больших выпуклых глаза, между которыми помещался третий глаз, меньших размеров. Когда подобная тварь отдыхает или спокойно плавает, она лежит на воде плашмя, но если встревожена или охотится, тело ее располагается вертикально.

На рассвете восьмого дня я заметил то, что мне хотелось видеть меньше всего, — корабль. Ни один корабль, плавающий по морям Амтора, не мог быть дружеским, если только «Софал» не продолжал пиратских рейсов. Вот почему я не жаждал встречи в открытом море. Корабль держал курс на восток, так что через некоторое время наши пути должны были пересечься. Чтобы избежать встречи, я спустил парус и лег в дрейф, надеясь, что корабль пройдет прежним курсом. Примерно с полчаса так и было, но потом корабль резко изменил курс и направился в мою сторону. Меня заметили.

Это было небольшое судно, по тоннажу похожее на «Софал» и даже напоминающее его по обводам. На нем не было мачт, парусов и труб. Палуба была пуста. Лишь на корме возвышались две овальные палубные надстройки — большая по размерам и на ней маленькая. Наверху маленькой надстройки находилась овальная башенка с «вороньим гнездом». На носу и корме, а также в «вороньем гнезде» торчали флагштоки, на которых развевались флаги. По правилам, на самом верхнем флагштоке полагалось быть флагу той страны, которой принадлежит корабль; флаг на носу — городу, из которого он плыл; флаг на корме обычно означал владельца. В случае войны на его место поднимался флаг народа, которому принадлежит корабль. По мере приближения встречного корабля я заметил, что он не обозначен флагами страны или города. Значит, корабль пиратский, а на нем, вероятно, личный флаг капитана. Из всех бед, с которыми я мог столкнуться, это была наихудшая. Но избежать встречи было уже невозможно. К счастью, при отплытии из Санары я шел по улицам в черном парике, и он до сих пор был на мне.

Когда корабль приблизился, он лег в дрейф. Наконец я обнаружил название — вдоль борта шла надпись «Нойо Дания». Около сотни людей столпились на палубе, наблюдая за мной, на верхней палубе стояли несколько офицеров. Один из них крикнул:

— Заходи к борту!

Это было не предложение, а приказ. Мне ничего не оставалось, как подчиниться. Подняв парус, я приблизился к пиратскому кораблю. Мне бросили веревку, чтобы я привязал лодку, и еще одну веревку с узлами, чтобы поднялся на палубу. Затем несколько пиратов спустились в мою лодку и перенесли все имущество на борт. После этого они обрезали веревку, которой была привязана лодка, и та поплыла по ветру. За всем этим я наблюдал с верхней палубы, куда меня привели, чтобы я ответил на вопросы капитана.

— Кто ты? — спросил он.

— Меня зовут Софал, — ответил я. («Софал» — это название пиратского корабля и означает «убийца».)

— Софал! — повторил он, как мне показалось, не без иронии. — А из какой ты страны и что делаешь в открытом океане на такой маленькой лодочке?

— У меня нет родины. Мой отец был фалтарганом!

Я становился профессиональным обманщиком — это я-то, гордившийся своей правдивостью! Но, думаю, есть случаи, когда ложь можно оправдать, особенно если речь идет о спасении жизни.

Слово же «фалтарган» имеет запутанное происхождение. «Фалтар» — пиратское судно, происходит от «ганфал» — преступник, которое, в свою очередь, является производным от слова «ган» — мужчина и слова «фал» — убивать. Прибавьте к «ган» — человек слово «фалтар», и получится «фалтарган» — пират.

— Итак, ты пират, — продолжал капитан, — а внизу был твой фалтар?

— И да, и нет.

— К чему ты клонишь? — потребовал он более вразумительного объяснения.

— Да, я пират, но то, что внизу — это не фалтар, а рыбацкая лодка. И я удивляюсь, как ты, старый морской волк, принял ее за пиратский корабль!

— Не распускай язык, парень! — огрызнулся он.

— А ты не показывай пустую голову! Тебе нужен такой офицер, как я. Я был капитаном на своем судне и знаю свое дело.

По тому, что видел, могу заключить, что офицеры на твоем корабле не очень-то расторопны. Что ты скажешь на это?

— Скажу, что тебя стоит выбросить за борт! — зарычал он. — Иди на палубу и доложи Фолару. Скажи, что я приказал дать тебе работу. Офицер! Если из тебя получится хороший матрос, я оставлю тебя в живых, и это будет лучшее, на что ты можешь надеяться. Пустая голова!..

Пока я спускался на палубу, было слышно его сердитое ворчание.

Не знаю, почему я так старался настроить его против себя. Видимо, понимал, что, если начну раболепствовать, он почувствует ко мне презрение и убьет, не задумываясь. Людей такого типа я знавал и раньше. Тех, кто не подчиняется им, они уважают, а иногда и боятся, ибо в большинстве случаев все они трусливы.

Спустившись на палубу, я имел возможность разглядеть команду поближе. Это была шайка негодяев. Они, в свою очередь, смотрели на меня с презрением и неприязнью, поскольку по одежде и оружию признали во мне франта, а не достойного представителя племени воинственных мужчин.

— Где Фолар? — спросил я у первой группы моряков.

— Вон там, «ортий оолья»! — высоким фальцетом ответил мне один, указывая на огромную бороду мужчины, не сводившего с меня глаз.

«Ортий оолья» означало на их языке «любовь моя». Такое обращение намекало, что на мне женская Одежда. Я улыбнулся про себя, подходя к Фолару.

— Капитан приказал мне доложить…

— Как твое имя? — прервал он. — И что может делать твоя милость на борту такого судна, как «Нойо Дания»?

— Мое имя Софал, — как можно спокойнее ответил я, — и могу делать на борту и на берегу все, что умеешь ты, и даже лучше тебя!

— Хо, хо! — изобразил он подобие смеха. — Ты — убийца! Послушайте, братья, вот убийца, и он может делать все лучше меня!

— Давай посмотрим, как он убьет тебя! — раздался чей-то голос сзади.

Фолар обернулся.

— Кто это сказал? — прорычал он, но ответа не последовало. И опять голос сзади произнес:

— Да ты боишься его!

Эта перебранка свидетельствовала, что Фолар не пользуется здесь особым уважением. Он сразу вышел из себя и выхватил меч. Не дав мне возможности обнажить оружие, он бросился на меня. Пришлось отскочить, чтобы избежать удара, но раньше, чем Фолар успел воспользоваться своим преимуществом, я извлек меч из ножен, и мы начали схватку в круге, сразу образованном пиратами. Уже в первые минуты мы оценили возможности и сноровку друг друга.

Фолар не владел мечом — он действовал как мясник. Наносил ужасающие удары, которые могли бы уложить гантора, если бы попадали в цель, но этого, к счастью, не происходило. Я угадывал его намерения раньше, чем он успевал их осуществить. После каждого удара он оставался незащищенным. За первые три минуты боя я мог бы проколоть его много раз, но мне не было резона убивать-Фолара. Я понял, что он — любимчик капитана, а я уже сделал достаточно, чтобы настроить его против себя… Для осуществления моего плана нужно было протянуть время.

Фолар наскакивал на меня, стараясь наносить все более сокрушительные удары. Наконец это мне надоело, и я уколол его в плечо. Он заревел, как бык, схватил меч обеими руками и пошел на меня, словно разъяренный гантор. Я еще раз уколол его. Он стал осторожнее, поскольку, видимо, почувствовал, что могу убить его, когда захочу. Терпеливо, подождав нужного момента, сильным ударом я выбил меч у него из рук. Когда его оружие зазвенело по палубе, сделал выпад и приставил острие своего меча к сердцу.

— Убить его? — спросил я.

— Да! — раздался громовой хор зрителей. Я опустил меч.

— Нет, на этот раз не буду убивать. Забирай свое оружие, будем считать бой тренировочным, — обратился я к Фолару — Ты согласен?

Он пробормотал что-то, подбирая меч, а потом повернулся к одноглазому моряку, стоявшему в первых рядах зрителей:

— Парень будет работать у тебя, Нен. Следи за его работой.

С этими словами он покинул палубу. Моряки обступили меня.

— Почему ты не убил его? — спросил один.

— Чтобы капитан приказал бросить меня за борт? Нет, я могу пользоваться своей головой не хуже, чем мечом.

— Да, — произнес Нен, — у тебя был шанс, а ты им не воспользовался. Берегись, потому что коли такая возможность появится у Фолара, он ее не упустит.

Поединок с Фоларом придал мне вес в экипаже, а когда они убедились, что я знаю язык моря и пиратское судно, они приняли меня как своего. Нен вроде бы относился ко мне с особой симпатией. Я думаю, он рассчитывал унаследовать место Фолара, когда его убьют, и несколько раз предлагал мне затеять с ним ссору и прикончить.

Разговаривая с Неном, я как-то спросил, куда направляется судно.

— Мы пытаемся найти Вепайю, — ответил он.

— А зачем вам Вепайя? — поинтересовался я.

— Мы ищем человека, который нужен тористам. Они предложили миллион пандаров тому, кто доставит его живым в Капдор.

— А вы сами тористы?

Тористы — это члены многочисленной политической группы, захватившей бывшую империю Вепайя, некогда простиравшуюся на огромные пространства к югу от умеренной зоны Амтора. Они были злейшими врагами Минтепа и многих стран, не попавших в их руки.

— А кто тот человек, которого разыскивают? — Я думал, что Нен назовет Минтепа.

— Парень, который убил их агента в Капдоре; его имя Карсон.

Вот так дотянулась до меня длинная рука тористов! К счастью, об этом знал только я один. Но было ясно, что мне надо сбежать с корабля раньше, чем он зайдет в любой порт, где власть принадлежит тористам.

— Как же вы узнали, что этот парень находится в Вепайе?

— Мы предполагаем, — продолжал рассказывать Нен. — Он скрылся из Капдора с джанджонг Вепайи; если они живы, то скорее всего вернулись в Вепайю. Вот почему мы ищем эту страну; сначала проведем поиски там, а потом, если не отыщем, направимся на Нубол и перероем весь остров.

— Вам предстоит трудная работа, — заметил я.

— Да, — признался мой собеседник, — но на след этого человека напасть нетрудно. Ведь ему приходится встречаться с людьми, а кто его увидит хоть раз, не забудет никогда: ни у кого в мире нет таких желтых волос — только у него!

Я с благодарностью подумал о своем черном парике.

— А как вы собираетесь попасть в города Вепайи? Ведь они не любят принимать у себя чужестранцев.

— Что ты знаешь о них? — заинтересовался Нен.

— Кое-что знаю. Я был в Куаде.

— В Куаде? Именно там мы собираемся разыскивать Карсона.

— Тогда я, возможно, смогу вам помочь.

— Я передам капитану. Никто из наших не был в Куаде.

— Но ты не объяснил, как вы собираетесь проникнуть в город.

— Охрана в Куаде, надо полагать, разрешит одному человеку войти в город для торговли. Знаешь, у нас много алмазов и других драгоценностей с кораблей, на которые мы нападали. Этот человек может с таким товаром войти в город, и если будет пошире раскрывать глаза и прислушиваться, то скоро узнает, здесь ли Карсон. А если он там, мы найдем способ заманить его на корабль.

— Это будет нетрудно, — сказал я.

— Не знаю, — покачал головой Нен.

— Это будет нетрудно для меня, хорошо знающего Куад. У меня там найдутся друзья.

— Но прежде надо найти Вепайю.

— Это тоже легко сделать.

— Как?

— Пойди и скажи капитану, что я могу привести вас в Вепайю.

— Ты действительно можешь?

— Думаю, что да.

— Тогда я сейчас же поговорю с капитаном. А ты подожди и последи за Фоларом. Это самый отъявленный негодяй на всем Амторе…

Глава 20 В КУАД

Я следил, как Нен пересекает палубу и поднимается по лестнице, ведущей к каюте капитана. Если ему удастся убедить капитана довериться мне, то появится возможность добраться до Куада, которая иначе не представится никогда. Зная курс, которым идет «Нойо Дания», я догадывался, что мы идем параллельно побережью Вепайи, но слишком далеко от берега, чтобы заметить сушу. И хотя полной уверенности у меня не было — в морях Амтора моряки узнают точно свое местонахождение, лишь приблизившись к берегу, я не сомневался в верности расчетов.

Когда я стоял у поручней, ожидая возвращения Нена, на палубе появился Фолар. Он был темнее тучи и направился прямо ко мне. Моряк, стоявший рядом, предупредил шепотом:

— Берегись, он намеревается убить тебя!

Только сейчас я заметил, что его кобура расстегнута, пистолета в ней нет, а правая рука Фолара спрятана за спиной. Я не стал ждать, пока он совершит задуманное, и выхватил пистолет в тот момент, когда он уже поднимал свое оружие. Мы выстрелили одновременно. Он чуть-чуть промахнулся — р-луч скользнул рядом с моим ухом; я же оказался более метким. Фолар грузно опустился на палубу. Меня мгновенно окружила толпа.

— Теперь тебя бросят за борт, — произнес один из матросов.

— Это не так просто сделать, но в конце концов это обязательно произойдет, — подтвердил другой.

Офицер, видевший случившееся, бегом спустился с верхней палубы. Сквозь толпу он пробился ко мне.

— И ты думаешь, что капитан простит тебя? — потребовал он ответа.

— Все видели, что Фолар пытался убить его, — вступился за меня один из матросов.

— Тогда как он пощадил Фолара, которого победил в честном бою, — добавил другой.

— У Фолара было право убить любого члена экипажа, если он найдет нужным, — раздраженно заметил офицер, — о чем вы, негодяи, знаете не хуже меня. Отведите этого франта к капитану, а Фолара сбросьте за борт.

Меня повели в каюту капитана, который все еще разговаривал с Неном.

— Вот он, — показал Нен, когда я появился в каюте.

— Входи, — пригласил капитан. — Хочу поговорить с тобой.

Сопровождавший офицер недоуменно посмотрел на капитана, столь дружески обращавшегося ко мне.

— Этот человек только что убил Фолара, — доложил он.

Капитан и Нен удивленно уставились на меня.

— Ну и что? — Я решил не менять взятого с капитаном тона. — Он был бесполезен для вас и намеревался убить единственного человека, который способен привести вас в Вепайю и пробраться в Куад. Вы должны быть благодарны, что я прикончил его.

Капитан посмотрел на офицера.

— Почему он убил Фолара?

Офицер рассказал, все как было, и капитан дослушал его до конца, ни разу не перебивая.

— Фолар был негодяем, — произнес он. — Его давно следовало убить. Можете идти, — обратился он к офицеру и матросам, которые привели меня — Я хочу допросить этого человека.

Когда все вышли, он подошел ко мне.

— Нен говорит, что ты можешь привести наш корабль в Вепайю и что ты знаком с Куадом. Это правда?

— Я хорошо знаком с Куадом и смогу привести «Нойо Данию» в Вепайю. Тогда все будет в порядке.

— Какого курса нам держаться?

— А каким курсом вы идете сейчас?

— На восток, — ответил он.

— Измените на южное направление.

Капитан покачал головой, но отдал необходимые распоряжения. Я видел — он сомневался, что таким курсом можно попасть в Вепайю.

— Когда же мы увидим землю?

— Не могу сказать точно. Буду постоянно наблюдать днем, а ночью надо обязательно сбавлять ход.

Капитан сообщил, что отныне я буду жить с офицерами. Мои новые товарищи мало отличались от рядовых матросов. Да они и были обычными моряками. У нас нашлось мало общего, и большую часть времени я сидел в «вороньем гнезде», стараясь заметить признаки земли.

Это случилось после первого часа на следующее утро. На горизонте появилась черная полоса над морем. Я уже знал, что так выглядят леса Вепайи: гигантские деревья поднимают вершины на пять-шесть тысяч футов, чтобы поглощать влагу из нижнего слоя облаков, плотным покровом окружающих планету. Где-то в этой темной массе в тысяче футов над поверхностью планеты находится великий город Куад. Там я найду свою Дуару, если она еще жива.

Я спустился вниз в каюту капитана, чтобы доложить о приближении к берегу, но когда подошел к двери, то услышал голоса.

Первое слово, которое донеслось до меня, было мое имя — Софал, и я затаил дыхание. Капитан разговаривал с одним из офицеров.

— …а когда он будет не нужен, мы его убьем. Не забудь только объявить экипажу, что это наказание за убийство Фолара. Мы не должны распускать людей и позволять им думать, что все дозволено. Если бы он не был нужен, я бы выбросил его за борт еще вчера…

Я тихо отошел от двери и через некоторое время вернулся, насвистывая песенку. Когда я доложил капитану, что увидел землю, он и офицер вышли на палубу. Теперь берег был хорошо виден, и через два часа мы подошли к нему. Поскольку мы слишком спустились к востоку, я рекомендовал плыть вдоль берега, пока не заметим гавань. Капитану посоветовал спустить пиратские флаги и подойти к причалу с самыми мирными намерениями.

— С какой страной они поддерживают дружеские отношения? — спросил он.

— Думаю, с удовольствием примут корабль с Корвы.

Вскоре над палубой взвился флаг Корвы, а на место флага владельца корабля капитан приказал вывесить флаг с потопленного судна.

Мы вошли в гавань. Там уже находился какой-то корабль — судно с одного из маленьких островков, лежащих к западу от Вепайи. Он стоял под погрузкой. Здесь же располагался большой отряд воинов Вепайи, поскольку порт находился на некотором расстоянии от Куада и власти постоянно опасались нападения со стороны Торы или других недружественных стран.

Капитан послал меня на берег для переговоров о посещении Куада и заверения властей, что мы прибыли с самыми дружественными намерениями. Отрядом в гавани командовали два офицера, с которыми я был знаком, когда жил в Куаде. Один из них, Тофар, — капитан дворцового караула; другой, Олтар, — брат моего лучшего друга в Куаде, Камлота. Тофар пользовался доверием Минтепа, и я опасался, что он узнает меня. Однако разговор с обоими убедил, что мне нечего опасаться.

— Что вам надо в Вепайе? — осведомились они далеко не дружелюбным тоном.

— Мы — торговцы из Корвы, — ответил я.

— Из Корвы? — удивились они. — Но мы слышали, что торговый флот Корвы уничтожен в последней войне.

— Почти весь, — подтвердил я, — но несколько кораблей уцелело, поскольку они находились в длительном плавании и избежали общей участи. Наш корабль — одно из таких судов.

— А чем вы собираетесь торговать? — задал вопрос Тофар.

— В основном драгоценностями. Я хотел бы отвезти товар в один из ваших больших городов. Уверен, что дамы из дворца джонга захотят взглянуть на драгоценности.

Тофар спросил, нет ли у меня образцов товара. Когда же я показал ему кое-что из вещей, спрятанных в моей сумке, он заинтересовался и пожелал увидеть еще. Я не хотел брать его с собой на «Нойо Данию», так как боялся, что вид экипажа вызовет у него подозрение.

— Когда вы возвращаетесь в город?

— Как только загрузят вон то судно, — ответил Олтар. — Это будет приблизительно через час, а потом мы сразу отбудем в Куад.

— Я заберу все, что у меня есть, и отправлюсь в Куад вместе с вами.

Олтар, казалось, был озадачен и вопросительно взглянул на Тофара.

— Все будет в порядке, — примирительно сказал тот. — В конце концов, он будет один, а кроме того, из Корвы — это много значит для Минтепа. К нему и к джанджонг хорошо относились в этой стране. Я слышал, что Минтеп очень тепло отзывался о джонге Корвы и ее знатных людях.

Мне с трудом удалось скрыть чувство радости, охватившее меня. Дуара жива и находилась в Куаде!

— Вы упомянули о джанджонг. Я рад, что у вашего джонга есть дочь. Он непременно захочет купить несколько камней для нее.

Они не ответили, и я заметил, что мои собеседники обменялись быстрыми взглядами, но значения их не понял.

— Иди и принеси свои драгоценности, — предложил Тофар. — Мы захватим тебя, когда будем возвращаться в Куад.

Капитан очень обрадовался, узнав, как быстро я добился успеха.

— Постарайся уговорить Карсона вернуться с тобой на корабль, если найдешь его в Куаде, — заметил он.

— Уверен, что это мне удастся, — заверил я капитана.

И я отправился с Тофаром, Олтаром и их отрядом через лес в Куад. Мы отошли совсем недалеко, когда Олтар заявил, что мне необходимо завязать глаза. Два солдата встали с обеих сторон, чтобы вести дальше и помогать обходить препятствия. Зная, как ревностно охраняют обитатели Куада путь к своему городу, я не удивился принятой предосторожности, хотя должен заметить, что удобств для путешественника это не создает. Наконец мы добрались до места, где меня провели через дверь. Когда повязку сняли, я увидел себя внутри огромного дерева. Офицеры, солдаты и я поместились в клети подъемника. Раздался звуковой сигнал, и клеть начала подниматься. Через тысячу футов мы добрались до уровня пешеходных дорожек. Тик я снова попал на улицы Куада — первого города Амтора, который я увидел. Где-то неподалеку Дуара, и мое сердце было готово выпрыгнуть из груди.

— Возьми меня во дворец, — попросил я Тофара. — Хочу показать эти чудесные вещи женщинам из свиты джонга.

— Пойдем, — пригласил он меня — Постараюсь получить разрешение.

Пройдя немного, мы оказались у огромного дерева, внутри которого размещался дворец Минтепа. Как здесь все знакомо! Как напоминало первые дни моего пребывания на Венере и тот счастливый день, когда впервые увидел Дуару и полюбил ее с первого взгляда! И вот теперь я снова входил во дворец ее отца, но уже рискуя жизнью.

При входе во дворец стоял знакомый караул. Я хорошо помнил его начальника, но он меня не узнал. Когда Тофар передал мою просьбу, начальник караула вошел во дворец, попросил нас подождать. Через некоторое время он вернулся и передал, что Минтеп будет рад приветствовать в своем дворце купца из Корвы.

— Он послал сказать женщинам, что ты покажешь товары в комнате для приемов, — добавил он. — Скоро они соберутся, и ты сможешь войти.

Я сунул руку в сумку и вынул кольцо с бриллиантом, которое предназначалось Тофару.

— Пожалуйста, примите от меня в знак благодарности за вашу доброту. — С этими словами я протянул ему кольцо. — Подарите своей женщине.

Если бы он знал, что кольцо ему дает Карсон с Венеры!

Женщины собрались в комнате для приемов, и я разложил перед ними драгоценности. Я знал многих из них, знал и мужчин, которые пришли посмотреть, что выберут их жены, но никто не узнал меня.

Пришла и очень красивая девушка, которая была близка к Дуаре. Я постарался завязать с ней разговор. Ей понравилась одна вещица, но цена оказалась слишком высокой для нее.

— А где же твой мужчина? — спросил я. — Он, конечно, купит это украшение…

— У меня нет мужчины. Я служу джанджонг и не могу иметь никого, пока она не выйдет замуж или не умрет…

Голос ее задрожал от сдерживаемых рыданий.

— Возьми, — прошептал я. — Я уже много продал и теперь могу отдать эту вещицу тебе, а когда приду в следующий раз, ты вернешь мне долг, если у тебя будут деньги.

— Но я не смогу вернуть! — воскликнула она.

— Пожалуйста, — просил я. — Мне будет приятно знать, что вещь, которой я сам восхищаюсь, теперь будет принадлежать такой очаровательной женщине.

Я видел, что она ужасно хочет заполучить эту вещицу, а когда женщина хочет, она не останавливается ни перед чем.

— Хорошо, — наконец согласилась она. — Буду выплачивать тебе понемногу. Если бы могла, заплатила бы сразу.

— Я рад, что ты решила оставить ее у себя. Но у меня есть и то, что мне хотелось бы показать твоей джанджонг. Как ты думаешь, это возможно?

— О, нет, — прошептала девушка, — совершенно невозможно… Она… она… — Ее голос опять дрогнул.

— С ней что-то случилось?

Она кивнула головой.

— Джанджонг должна умереть! — послышался ее шепот.

— Умереть? Но почему?

— Так решил Совет Знатных.

— Ты любишь ее?

— Да, конечно. Я готова отдать за нее жизнь.

— Ты действительно так предана ей?

Она удивленно взглянула на меня.

— А почему ты спрашиваешь?

Я внимательно смотрел на нее, стараясь прочесть, что творится в ее душе. В глазах светились искренность и любовь — любовь к моей Дуаре.

— Я доверяю тебе. И отдаю в твои руки свою жизнь и жизнь джанджонг. Я Карсон с Венеры!

Глаза ее расширились, у нее перехватило дыхание. Она долго смотрела на меня.

— Да, теперь я вижу… Ты действительно Карсон с Венеры, но как ты изменился…

— Страдания и парик могут сильно изменить внешность. Я с огромными трудностями добрался сюда, чтобы спасти Дуару. Ты мне поможешь?

— Я уже сказала, что готова отдать за нее жизнь. Но что я должна сделать?

— Проведи меня в комнаты Дуары и спрячь там. Вот все, о чем я прошу.

Она немного подумала.

— Сделаем так. Собирай все и уходи, предупредив, что придешь завтра.

Я сделал как она предложила, успев продать еще кое-что и пообещав, что приду на следующий день. Я улыбался, представив себе ярость капитана пиратов, когда он узнает, с какой легкостью я раздаю его драгоценности. Наконец я собрал все оставшееся и направился к двери. Тогда Вейара, девушка Дуары, заговорила со мной так, чтобы нас заведомо услышали окружающие.

— Перед тем как уходить, пожалуйста, занеси свой товар в мою комнату. У меня есть украшения, к которым мне хочется подобрать что-нибудь из твоих драгоценностей. Кажется, у тебя есть подходящие!

— Спасибо, — ответил я. — Готов следовать за тобой!

Мы вышли из приемной, и она повела меня по коридорам к двери, которую открыла ключом, предварительно оглянувшись. В коридоре никого не было.

— Сюда. Это комната джанджонг. Она одна. Я сделала что могла. До свидания, и желаю вам счастья!

Она закрыла за мной дверь. Щелкнул замок. Я оказался в очень маленькой комнате. Позже я узнал, что в этой комнатке слуги ожидали приема. Я направился к двери в противоположной стене и открыл ее потихоньку. Передо мной была прекрасно обставленная комната. На диване сидела и читала Дуара. Когда я вошел, она повернулась, и ее взгляд упал на меня. Глаза Дуары расширились, она вскочила и бросилась ко мне. Только она одна сразу узнала меня!

Мы оба не могли произнести ни слова. Да и потом, хотя у нас было о чем поговорить, единственной темой был план побега.

— Теперь все будет просто, раз ты здесь, — произнесла она. — Совет Знатных приговорил меня к смерти. Все они — мои друзья, но закон джонгов Вепайи сильнее любви и дружбы, кроме нашей с тобой любви. Все будут рады, если я убегу, поскольку они исполнили свой долг. Мой отец тоже будет рад.

— А джонг Вепайи? — спросил я.

— Уверена, джонг тоже будет рад.

— Почему же ты не убежала, раз это так просто сделать? — не удержался я от вопроса.

— Потому что дала слово не убегать из-под ареста. Но ничего не смогу сделать, если меня уведут силой.

Она очень серьезно произнесла эти слова, и я не улыбнулся.

Мы проговорили до темноты. Когда ей принесли ужин, она прятала меня, а потом мы вместе поели. Подождали, пока стихнет город, и тогда она подошла ко мне.

— Ты должен вынести меня отсюда, потому что я сама не могу уйти.

Во дворце есть потайная дверь, которая выходит на лестницу, ведущую вниз, на землю. Там нет подъемника, только бесконечная лестница. О ее существовании знают лишь джонг и его семья. Мне казалось, что я никогда не доберусь до цели, но наконец мы оказались на земле.

Дуара сказала, что она оставила «Анотар» недалеко от дворца, у дерева на опушке леса.

— Если он там, то мы спасены. Если же его нет или он разбит, тогда мы погибли. Это наш единственный шанс: на следующее утро Дуара должна умереть.

Выбравшись из ствола дерева, мы пробирались в темноте, опасаясь хищных тварей, которыми так богаты леса Вепайи. Я уже начал беспокоиться, что мы прошли мимо воздушного корабля, как вдруг в темноте увидел еле заметный силуэт. И мне не стыдно сознаться, что из глаз у меня потекли слезы, когда я осознал, что моя дорогая Дуара спасена. Теперь она снова со мной.

Через несколько минут мы уже были в небе Вепайи. Выровняв «Анотар», я направил его на северо-запад, к королевству Корва — нашему королевству, навстречу миру, друзьям, счастью и любви.

Перевод М. Осипова