Однако достаточно и одной капли холодной воды, чтобы унять кипение молока в большом чане. Так и услышанный колокольчик снял поволоку одержимости с существа Димитри. Он глядел на янтарные глаза божества с медной пластины, и оставался совершенно недвижим. Что-то внутри него замерло, не решалось действовать под исполненным ярости взглядом. Джарука как бы командовал ему, грозил ужасом преисподней. Девушка же, продолжала льнуть и всё больше трепетала, стонала, пускала руки ему под водолазку.
И вдруг всё происходящее ударило Димитри в нос трупным запахом. Перед глазами вновь замелькали бока гигантских костяных сколопендр в меловой завесе, затрещали оголёнными хребтинами. И он отпрянул назад с криком. Выпучив глаза, он подавлял душащий его ужас, обшаривая руками пространство позади себя, пятясь к стене. А девушка осталась стоять на месте. Но не было на её лице смущённого удивления и досадливой растерянности. Нет. Она сильно изменилась, и то было не просто действие искажающей черты любого лица похоти. С неё сошла маска, и под ней обнажился хищный оскал, и похотливый взгляд серых глаз с вертикальными зрачками.
Димитри нащупал тот самый кувшин, что держал в руках, когда это существо только проникло в комнату. Он поднял его и приготовился им орудовать.
- Ну давай, тварь, иди сюда, иди, - прошептал он прерывающимся голосом, - я уже всё понял. Нет у вас шансов...
Существо с телом обнажённой девушки, смотрело на него неотрывно. Ему даже показалось, что изо рта временами высовывался раздвоенный тонкий язык. Но в полутьме разглядеть было сложно. Однако оно не бросилось на него, вопреки ожиданиям, а, вдруг переменившись в лице, отвернулось. Существо подошло к постаменту с драгоценным камнем, тлеющим фиолетовым маревом.
То, что произошло дальше, Димитри наблюдал как во сне, отрывочно и искажённо, словно в искривлённом зеркале. Тонкие руки вскинулись, маленькие пухлые пальчики юной девы обхватили груди, впившись в них. Изо рта вылетел лёгкий звук, похожий на пневматический выстрел. И, содрогнувшись всем телом, она разъяла свою грудную клетку, подобно тому, как открывают дверцы клетки для птиц. Димитри не фиксировал картины целиком, он лишь видел разошедшиеся в стороны рёбра, две груди, смотревшие теперь в разные стороны. Вслед за этим, существо погрузило руку внутрь себя, в зияющую на груди брешь, и рвануло сердце. Багровый мешочек трепыхался на ладони. Второй рукой оно подняло с бархатной подушки драгоценный лучезарный камень и опустила его туда, откуда было извлечено сердце. При этом, существо обернулось к астрогатору. В анатомически верном разрезе грудины всё было в точности, как у человека. И густыми ручьями кровь стекала из груди. Камень осветил изнутри стянутые мышцами рёбра, рыхлые выпуклости лёгких, сети сосудов. А затем лучи его как бы стянули раскрытые двери, и на груди не осталось ни шрама. Только тёмные потёки напоминали о произошедшем. Своё же телесное сердце существо опустило на подушку со вмятиной от лежавшего там ранее камня.
Существо вновь посмотрело на Димитри, но на этот раз во взгляде не было совершенно ничего, словно то был манекен. Димитри видел такие в торговых городах, пластиковых, нагих, с ничего не выражающими гримасами, созданными специально для того, чтобы не привлекать внимания. И вот само тело существа теперь улетучивалось из сферы его внимания. Оно растворялось в воздухе, подсвечивая из груди холодным голубым свечением. Наконец, растворилось и это свечение, и вокруг воцарилась кромешная тьма.
Димитри вспомнил, что на излучателе имелась шкала индикатора заряда -- светящийся плазменный экран. Он вытащил пластину оружия и нажал кнопку проверки индикатора. Шкала засветилась, и получился импровизированный фонарик. Слабый, но пробивающий темноту на полтора метра от себя красным лучом. Под освещение попался столбик постамента, и любопытство овладело Димитри, ведь там было оставленное загадочной девой сердце. Он подошёл ближе и нагнулся над бархатной подушкой. В продавленном углублении лежала кучка пепла, от которого всё ещё исходило тепло.
Оставаться в комнате было жутко, что-то наполняло её гнетущей энергией, и хотелось уйти, куда угодно, лишь бы дальше отсюда. В коридоре вновь уши его уловили далёкий серебряный колокольчик. Звук приближался, и теперь стало ясно, что исходит он извне, с улицы. Димитри решил, что на сей раз уж точно это приближается хозяин хижины. Он проскрипел по ступеням и припал ухом к двери на улицу. Всё было тихо, только лилось вдалеке серебро. Он поглядел в дверную щёлку -- пустые камни в золотящемся закате, голые горы и кусок соломенного вала. Он громко крикнул, заколотил в дверь, привлекая внимание косматого монстра, что загнал его в дом. Но ни шума не раздалось в ответ -- чудище скрылось. И тогда он дёрнул на себя створку, и дверь всё с тем же звуком плевка распахнулась.
На улице заметно посвежело, как оно бывает и на Земле ближе к сумеркам. Лёгкий ветерок тянул с долины, неся запах речного ила. По вытоптанной в гальке тропке подымался в гору человек, ведя под уздцы двух мохнатых великанов. Человек шёл бодро, раскачиваясь, перемахивая через валуны. Он увидел Димитри у дома и помахал ему рукой в приветствии. Всё выглядело так, словно это был его старый приятель, и они давно уже ждали встречи у этой хижины.
Димитри, сам не зная почему, помахал в ответ. Вскоре стало ясно, что звон колокольцев доносился от мохнатых животных, к сбруе которых были привязаны серебряные чашечки с язычками. При каждом грузном шаге зверя в прохладный воздух вплетался очередной перелив. Однако было не ясно, как их можно было услышать с такого расстояния.
- Приветствую тебя, пришелец! - крикнул человек бодро и звонко.
Он остановился поодаль, привязать животных, и поглядывал на Димитри, улыбаясь с прищуром.
- Здравствуй, хозяин, - ответил астрогатор.
- О, как верно ты угадал. Ты уже побывал в моём доме? - он закончил с привязью и, отряхивая руки, направился к Димитри.
- Как видишь...
Человек рассмеялся, даже хлопнув себя по бедру рукавицей. Он подошёл к Димитри, окинул его взглядом с головы до ног и согласно кивнул головой.
- Вот и славно. Меня зовут Церез, пришелец. Как твоё имя?
- Димитри. Я... Я не знаю, как очутился здесь. Но надеюсь на мирный приём.
- Да ничего-ничего. Не утруждай себя разговорами о пустом. Мне всё известно.
- Вот как? - удивился Димитри. - Мак-Мин рассказал?
Церез снова засмеялся звонко, вскинув голову. Он хлопнул по плечу обескураженного астрогатора и направился в хижину. Вскоре он вышел, неся две чашки.
- Скоро закипит чайник, и мы выпьем немного чая. Ведь ты, должно быть, очень устал с дороги и ничего не ел и не пил?
- Благодарю, - ответил Димитри
Хозяин, назвавшийся Церезом, выставил из-за соломенного вала низенький стол и две холщёвых подушки, смахнув с них щепоти сена, и установил у крыльца.
- Мор-го я привязал. Так что не бойся. Больше он тебя своим рёвом не напугает.
- Мор-го? - переспросил Димитри.
- Да. Страж. Ты, надеюсь, не принял его всерьёз, пришелец... Димитри. Это всего лишь видимость. На самом же деле Мор-го здесь, - и он указал на пучок соломы, обвязанный нитью и выкрашенный в красный цвет, неряшливым кулем валяющийся близ крыльца.
- То есть как?
- Не забивай голову лишним, - ответил хозяин.
Выставив столик, Церез сел, скрестив ноги, на подушку и предложил Димитри расположиться напротив.
- О, я вижу, ты неудачно приземлился?
Церез указал на бедро Димитри. Штанина чернела коркой, из которой сочилась кровь.
- Не удивительно, что ты не заметил.
- Проклятущий... какого? - Димитри растирал бедро и только тут почувствовал, как кружится голова, очевидно от большой кровопотери, - Да, это меня в катакомбах... почему я не заметил?
- Ш-шук! - улыбнулся Церез, разматывая ремешок, - Луна в этой фазе заставляет забыть про тело. Ты чувствуешь только удовольствие. А чувствовать только его - опасно.
Он растёр по ремню порошок и предложил перевязать им ногу.
Наконец, Димитри сел напротив хозяина дома. С минуту стояла тишина. Затем Церез достал из складок крестьянского платья деревянную болванку и примитивную стамеску. Он поднёс кусок дерева к глазу, повертел его и принялся строгать, поглядывая иногда на гостя.
- Мне, - нарушил безмолвие астрогатор, ёрзая на затекших лодыжках, - нужно идти... время дорого, а день подходит к концу.
Церез продолжал своё занятие, покрыв подол горкой сухих стружек. Он ещё раз смерил взглядом Димитри и мотнул головой, хмыкнув:
- Сколько уверенности, однако.
- Мне дали три дня. Два я уже потерял.
- Ты думаешь, есть, куда идти?
- Я как раз хотел спросить совета, - пожал плечами Димитри, - Меня послали в место под названием "Пуч". А вместо этого что-то выкинуло меня сюда.
- Повторяю, пришелец, - Церез на мгновение прекратил своё занятие, - я знаю всё это. Не рассказывай. А коли желаешь моего совета, так знай, идти дальше некуда. Всё. Сейчас мы отведаем вечернего чаю, и я покажу тебе кое-что.
И, сняв несколько длинных стружек, сдув их с бруска, добавил:
- Да, неужели такие будем и мы... Кто же приступает к делу сходу? Наперво попить чаю, потом -- дела. Никогда наоборот.
Вскоре Церез принёс тарелку с твёрдым хрустящим сыром и медный кувшин. Тот самый, который Димитри хотел использовать в качестве оружия, находясь в тёмной комнате хижины. Из горла кувшина шёл пар. Церез нёс его, обернув в шкуры, дабе не обжечься. Он разлил содержимое по деревянным кружкам и хитро улыбнулся Димитри.
- Я смотрю, ты уже всё видел? - Церез кивнул в сторону домика.
- Если ты имеешь в виду тот камень... комнату и...
- Да-да. Именно об этом и речь. Ты прошёл испытание молодцом. Я даже удивлён. А впрочем, моё удивление выказывает лишь мою собственную подозрительность и предвзятость.
- Но что это было? О каких испытаниях речь?
- О тех, - ответил хозяин, сдувая пелену пара с поверхности чайного омута, - о которых тебя уже однажды предупреждали. Там, в деревне внутреннего Ваджара. Некий Танзи.
Димитри вдруг вспомнил напутственные слова служителя подземного храма Танзи: "...там, где начинается священная долина, начнётся проверка тебя. Не поддавайся, хотя всё может быть очень хорошо и красиво. Не поддавайся".
- Кажется, я понимаю теперь, - сказал Димитри.
- Пройти в долину Пуч может только чистый духом. Ты слышал об этом у себя на родине. Вы называли их "Эльдорадо", "Шамбала" и по-всякому.
Димтри поднял брови и уже открыл рот, но Церез продолжил.
- Что ж, всем нам свойственны и зачарованная жадность, и страсти терзают наши слабые до искушений души. Великая драгоценность не в камнях, и ты это понял. А вторым делом было испытание целомудрия. Женщина для мужчины, как и мужчина для женщины -- драгоценность большая, чем все самоцветы мира. Но и они, будучи заполучены под властью сиюминутной прихоти и животного порыва приведут к великому падению... То был горный дух, один из многих, обитающих здесь. Он принял удобную для тебя форму и... Должно быть, пришелец, жизнь научила тебя многому.
- Вероятно, ничему она меня не научила..., - тихо проговорил Димитри, обдумывая сказанное.
- По тебе я вижу, что скверны неоднократно касались тебя. Но прошло тысячи снов, засыпаний и пробуждений, и в их череде ты очистился.
- А может и постарел, - грустно усмехнулся астрогатор, вдруг ощутив своё тело каким-то чужим ему, поношенным и очевидно бренным.
- Даже младенец стареет. И это не повод унывать. Унывать из-за бренности всё равно, что тушить пожар охапками соломы. Делу так ты явно не поможешь.
Димитри внимательно поглядел на собеседника, осознав, что не замечал важнейшей вещи. Лицо Цереза было совершенно другим, нежели у остальных обитателей Трамы. Его скулы не были высоки, глаза не раскосы. Он был похож на человека земного Запада. Только яркое здешнее Солнце окрасило кожу в бронзу, да постоянный горный ветер заветрил лицо, сощурил в хитрых морщинах лоб и глаза. Волосы из-под зелёной вязаной шапки выбивались отнюдь не смоляными, но пшеничного цвета прядями.
- Послушай, - сказал Димитри, - ты ведь не один из них?
Церез не ответил, но склонил голову, прислушиваясь к его словам. Он только хмыкнул удивлённо.
- Даже внешне. Ты не атра? Не те, с каньонов... тра. Но тогда кто?
- Я же представился. Разве нет? Церез моё имя.
- И это я слышал так же, как ты слышал, что моё имя -- Димитри. Я родился на Земле, моими родителями были земляне, хотя и жили на орбитальной станции. Вот от того я -- человек, землянин. Гражданин Государства Реформы.
Церез слегка поморщился, и сплюнул.
- Да, к народам Ваджара я имею косвенное отношение, - ответил он. - Даже речь их отлична от моей, их многочисленные диалекты зачастую мне непонятны. Ты наблюдателен, очень наблюдателен, Димитри. Вероятно, это заслуживает того, чтобы завеса ненужной тайны была снята.
Церез обернулся назад, где возвышался, закрывая весь закатный горизонт снежный пик. Его вершина тонула в скрученных облаках вечной снежной пурги, и вряд ли были дни, когда она обнажалась -- слишком высоко.
- Посмотри туда. Видишь, как снежные призраки водят свои хороводы на её вершине? О, это не просто гора, Димитри-пришелец. Это дыхание Трамы в ней. Наше с тобой дыхание нашему глазу не увидеть... разве что рваный пар на морозном воздухе. А вот дыхание планеты мы видим в этой горе. Когда луны проносятся над ней, происходит вдох, но днём в мощных потоках -- выдох. Ты выглядишь непонимающим. Но ведь и сам ты стал свидетелем того, о чём я говорю. Мера жизни -- количество дыхательных движений, как мера длины -- шаг. Да-да, пришелец. Сегодня ты попал в поток выдоха Трамы, и он вынес тебя на поверхность, в эти угодья, где живёт смиренный почитатель гор -- Церез. Сын богини Ма-Гро, некогда правитель павшего королевства Лингу-лам.
- Я что-то слышал о Лингу-лам... кажется, - неуверенно вставил Димитри.
- Ты видел священные места захоронений Лингу-лам. Теперь там властвует Белая Чума. Белая Чума вырезала всё наше королевство. Но это не первая арена битвы Ваджара с неназываемыми. До того были и Хтон, и Кар-лу, и Ргия-лу, и множество других блистательных царств. Все пали. Ваджар -- последнее королевство, что может дать отпор. Если этого не случится, если народ Ваджара проявит малодушие, то... что ж. Всё рано или поздно обратится во прах, пришелец. Но есть высшее знание, которое не даёт опускать нам руки. Это знание переселения жизни. Но не время тебе погружаться в мои бестолковые размышления вслух.
- От чего же не время? - удивился Димитри. - Но расскажи, откуда пришёл ты? Что ты говорил про это дыхание гор?
- История моя начинается так давно, как ни одна история на Траме. К сожалению, память моя выморожена льдами, и тот конец нити я уже не в состоянии ухватить, - тихо сказал Церез.
- Льдами? - переспросил Димитри, - ты говоришь о заморозке? Вот, стало быть, как ты прожил так долго.
- Да. Возможно, на твоём языке всё это так и звучит. Ведь только во льдах моё ложе. Они хранят меня, переносят из эпохи в эпоху, помогают созерцать ход колеса. Ты же слышал про колесо времени, пришелец? Слышал, я всё это знаю. О, много приходит ко мне слухов. Как полезно уметь слышать горы, живые горы, пришелец. Сложно то понять вам, бороздящим океаны чёрных бездн на своих машинах.
- Ты знаешь про наш корабль? Про "Феб"? - вскинулся Димитри. - Но откуда?
- Знаю ли я? - и Церез рассмеялся, подняв лицо к небесам. - Кому, как не мне знать об этом. Перед тобой бессменный наблюдатель, лесничий и соглядатай гор. Давным-давно меня поставили здесь на этот пост, и я соблюдаю его. Да, льды съедают мою память, но я точно помню, как летел сюда на одном из таких драконов... "Феб", говоришь ты. А наш дракон назывался "Магеллан".
- "Магеллан"? - Димитри чуть не выронил деревянную чашку. - Тот самый? Постой, но...
- Да! О, чудной пришелец! - Церез хохотал вовсю, словно безумный.
- "Зелёный человек"? Проект перенесения человеческого гена на другие планеты, спасение жизни и эвакуация её с Земли? Циолковский... - Димитри судорожно выбрасывал слова, вперив взгляд горящих глаз в Цереза, а тот всё громче смеялся.
- Не продолжай... стой, пришелец. Стой! Уморишь...
- Погоди! Перестань же смеяться! - Димитри вскочил и заходил туда-сюда перед столом. - Ты прилетел на звездолёте "Магеллан"? Это первый борт "зелёных" треков. Наша команда работала над подготовкой и разработкой маршрутов через Млечный путь к Андромеде, к Тау-Кита... Как тебя звали там, на Земле?
- На Земле? - удивился Церез, пытаясь теперь сдерживать смех, но то и дело прыскал.
- Ну или откуда ты? В Солнечной системе. О, Сирены Титана! Что же это?
- Успокойся же, пришелец, успокойся. Сядь наперво и допей свой чай. Нельзя тебе так нервничать. Давление, понимаешь ли. Тебе может стать плохо. Не лопни, - и Церез вновь закатился.
И когда Димитри всё же сел и взял предложенную чашку, вновь наполненную парящим жаром чая, Церез продолжил.
- Знаешь ли, всё это твоя трактовка. То, к чему ты и твои коллеги привыкли. Эти системы, Тау-Кита, корабли через временные вортексы, проколы тёмной материи и прочее. Знаю, не удивить. А, между тем, осознаешь ли ты, как на самом деле я попал сюда? Хотя что я говорю? Нет никакого "на самом деле". Просто здешние легенды приписывают мне путешествие внутри градинки. Обычной ледяной градинки, что упала вон с того сиреневого купола небес в чашку чая, наподобие этой. Только держала в руке эту чашку богиня Ма-Гро. Так-то. Но что стоит за этим описанием? Уверен, ваша наука, психология там, или что ещё -- усмотрела бы в том некое иносказание. И от того я смеюсь. Как безумец. Но, пришелец, что мне ещё остаётся делать? Льды может растопить только смех.
Димитри сидел молча и озадаченно барабанил пальцами по дереву столика. Затем спросил:
- Так значит на самом деле ты человек с Земли? Прилетел сюда...
- Постой-постой, - прервал его Церез, - не заставляй меня сомневаться в силе твоего космического разума!
Он засмеялся и продолжил:
- Неужели здесь вы не сталкивались с эффектом разных шаблонов восприятия мира?
И Димитри вспомнил, как ещё при первой встрече с коротышками тра, когда их разбудили крики бойни, и они наблюдали из шатра сражение с неведомым противником, каждый из членов экипажа "Феба" видел что-то своё: кто -- змея, кто -- рыцарей в сияющих латах... Так же Мак-Мин видел на погосте восставших из могил воинов, с которыми так лихо сражался, а сам Димитри ужасался нагромождениям мёртвой плоти.
- Думаю, ты понимаешь, о чём я, - подмигнул Церез.
- Так что же... Выходит, всё, что мы видим, совсем другое на самом деле?
- Для каждого оно своё, - согласился Церез.
- Но ведь так можно заключить, что это, - Димитри обвёл рукой вокруг, - вовсе никакая не Трама, не планета чёрт знает где в необитаемых галактиках, а какое-нибудь экспериментальное поле на орбите Титана. Так ведь?
- Смотри шире. Ты всё привык мерить готовыми формами, вложенными в тебя профессорами, учителями, обществом, родителями, в конце концов.
- Это всё так. Философию мы проходили... Скажи одно -- кто ты. Ты можешь? - Димитри склонил голову. - Прошу. Без этих иносказаний про дыхание гор, стражей и богинь...
- Хорошо, - согласился Церез, - если тебе так будет проще. Я -- Бронислав Валежек. Бывший капитан звездолёта серии "эпсилон" - "Магеллан". Прислан сюда по особому распоряжению штаба Гермеса, сектора Ио, с орбитального поселения Аргонариум. При посадке на корабль шёл тридцать шестой год. Женат, трое детей. Что ещё? Так... вредных привычек не имею, увлекаюсь альпинизмом и коллекционированием моделей морских судов времён старой эры.
- Это правда так? - настороженно спросил Димитри, подавшись назад.
- Да. И ещё по совместительству -- Церез. Герой эпических мифов и легенд всей обширной империи Ваджар, занимающей восьмую часть суши Трамы. Ко мне возносятся путём искусства левитации святые и отшельники, пытаются отыскать монахи. Ищут моего пророческого слова, учений. Потому что я -- по легенде -- сын богини Ма-Гро, зачатый ею от испитой чашки чаю с угодившей в неё льдинкой градинки.
- И ты идёшь на такой обман? Ты... Да ведь это верх лицемерия... Бронислав!
- Очень странно слышать от тебя такие укоры. Ведь ты сказал, что знаешь о проекте "Зелёный человек", о его миссии. Видимо, владыка горных ветров не пощадил ушей моих, и я не так тебя услышал.
- Всё верно ты услышал. Я и впрямь знаю о проекте достаточно.
- Но тогда откуда столько негодования? К чему это удивление?
- Ты играешь с религиозными чувствами целой расы.
Церез не выдержал и брызги чая полетели, как из душа, во все стороны сквозь его сжатые губы. Он хлопнул себя по ляжкам и рьяно рассмеялся.
- Перестань. Если ты и дальше... Я не смогу сделать и глотка чая, - и, отдышавшись, не глядя на нахмуренного Димитри, продолжил. - Обман, говоришь ты. А я скажу больше: вся наша жизнь -- сплошной обман. Я тут, в этой глуши высокогорья потому, что тут меня найти труднее, чем где бы то ни было во всех горах Ваджара. Я ушёл сюда специально, чтобы никто не беспокоил меня. Потому что знал, что сложены песни, сказания легенды... Церез-завоеватель, Церез-покоритель демонов, Церез-божество, верховный жрец, то, это, третье... Голова кругом! А кто на самом деле Церез?
Он комично выпучил глаза и вопросительно глядел на Димитри. Действительно, сейчас в своей зелёной шапочке, в бесформенном тулупе с торчащим из-под него платьем рабочего мирянина, он менее всего походил на покорителя демонов, объединителя племён, вождя и прочих носителей громогласных эпитетов.
- На самом деле -- сосланный на Траму лесник, в чьи обязанности входило вести учёт деревьев, облетать на флипперах, которые в легендах превратились в мои огненные колесницы, поля, леса, озёра. Составлять отчётные рапорты и пересылать их на базу. То есть продолжать дело "Зелёного человека". Терроформирование тут началось миллионы лет назад. Но для жителей Земли -- совсем недавно. Парадокс близнецов -- известная штука, забавная. В вашей... ладно, в нашей Солнечной системе прошёл день, тут -- сорок тысяч лет. А чтобы нести смену и охватывать информацию целиком, мне нужно периодически ложиться в криогенную камеру, как ты верно догадался. Три месяца я брожу здесь, по вершинам, а затем на сотню-другую лет в заморозку. Это там, на вершине, во льдах. Там уже много тысяч лет в Земном исчислении стоит капсула. Я ложусь в неё и... На камнях отшельники находят от меня записки. Например "приведите двух Аш к Чёному мысу в день шестого рождения Лу-лу на сороковую седьмицу". Аш - это так называют тех мохнатых коров. И вот они их приводят. От них и молоко и мясо... Жить-то мне надо. За три месяца я чиню жилище, облетаю Траму на флиппере -- он там, в сарае. Пока стоит в гибернации нано-механики поддерживают его в рабочем состоянии. Вот после таких облётов составляю отчёт и отсылаю на базу Гермеса. Всё просто. Работа-то административная... Но вот только...
Он не договорил, и, вздохнув, наклонил голову, приложив ладонь ко лбу. Димитри заметил, что глаза его закрылись и на скулах вздулись желваки. Он побледнел и содрогнулся.
- От этих заморозок бывают приступы... Память то одна, то... Забывается время. Чужестранец, понял ли ты мои речи? Церез проводник речей великой Ма-Гро. Да славятся её изумрудные очи в звёздном небе Ваджара!
Он вновь просиял и спокойно огляделся, а бледность отступила, вернув лицу прежний бронзовый оттенок. Это вновь был Церез, а не Бронислав.
- Ты, словно, другой теперь. Как будто две личности в одном, - еле слышно заметил Димитри, как бы поясняя это себе самому.
- О, я же говорил, лёд священной вершины берёт мою память, как и моё тело и действует через них по воле ясноокой Ма-Гро, - исполнившись торжественности в голосе, ответил Церез.
Но всё же интерес Димитри был удовлетворён -- он услышал то, чего хотел услышать. Узнал ответ на мучивший его и всех членов его экипажа вопрос. Только жаль ему было, что временное просветление сознания Цереза-Бронислава было таким кратким. А ведь ещё хотелось узнать о том, откуда взялись тра, атра, что это за таинственные аватра, о мудрости и непоколебимом могуществе которых столько говорят. В конце концов, откуда взялись Хорон-за и что это за Белая Чума, грибница и ужасающие корни... И чем больше Димитри задумывался над всем этим, тем чаще проносились в голове его речи о шаблонах, о картинках мира в разных глазах разных существ -- и сами вопросы эти теряли существенность.
Вдруг Церез резко поставил чашку на стол и быстро проговорил:
- Отступает! Оно отступает, но не надолго.
- Кто? - спросил Димитри. - Кто отступает?
- Ну, то сознание, лёд. Миф отступает, землянин.
Димитри понял, что личность бывшего капитана, а ныне смотрителя вернулась в тело его собеседника. Он даже почувствовал сострадание к этому человеку, разрываемому двумя фантомными сознаниями.
- От чего это происходит? - спросил Димитри.
Церез-Бронислав затараторил, боясь не успеть высказаться до очередного перехода сознания в область мифологического существа.
- Это коллективный разум. Сложно сказать наверняка. Они называют это по-разному: манифестация Джаруки, магия Ма-Гро, Ш-шук, молитвы... Скорее всего, последнее. Когда тысячи истинно верующих, развивших сосредоточение разума до высшего уровня, возносят молитвы или читают заклинания, то пространство наполняется этим коллективным импульсом. Я чувствую это, даже как бы вижу. Мне от этого ни хорошо, ни плохо, но первое время... первые несколько тысяч лет это подавляло. Признаюсь, подумывал даже наложить на себя руки однажды. Но через десяток-другой пробуждений от тысячелетнего сна, начинаешь привыкать. По сути сон ничем не отличается от смерти. Да и как знать -- не появляется ли память о прошедших днях вместе с открыванием век после сна?
Димитри взвешивал приоритетность вопросов, роящихся в его голове. Что бы задать наперво, пока тот снова не стал Церезом-мудрецом?
- От чего война, Бронислав? Мак-Мин, солдат атра, сказал, что из-за ресурсов -- кристаллов подземелья. Это так?
- О, не совсем так. Но для поддержания в народе определённых настроений используется этот миф. Но ты-то должен понимать, как оно есть на самом деле.
- А как?
- Те пионеры, которых мы завезли первой поставкой на Траму, то есть самими атра. Хотя и слово "атра" они придумали для своего обозначения позже, ведь это были люди с Земли. Просто их как бы выращивали в условиях неведенья, и они не знали ни того, откуда они, ни того, куда их везут и кто. Думали, что это их изгоняют из каких-то божественных чертогов за провинность. Ну да пусть их... Дело не в том. Прости за путанную речь -- тороплюсь. Так вот, вместе с ними завезли споры одного необычного гриба. В засекреченных материалах он значится как "чёрный Зевс". Известен тем...
- Что вращивается в личность, - перебил его Димитри,- и постепенно вытесняет личность человека своей. Я знаю о "черном Зевсе". Дальше, дальше.
- Так вот часть пионеров-поселенцев были перевезены на флорированную местную Луну. Терроформирование успешно прошло и на спутнике. С тем лишь отличием, что из него сделали нечто вроде пустыни с редкими оазисами жизни. Но в этой пустыне можно жить -- нормальный состав воздуха, атмосфера, защищающая от радиации с магнитной защитой от срыва. И вот эти люди... существа в симбиозе с грибами, составили оппозицию жителям Трамы. Не сами, но так было задумано разработчиками проекта.
- Что за нелепица? Зачем им выдумывать врагов своим же детищам?
- Так ведь это неколебимый закон: жизнь получает развитие только в борьбе. Будь то борьба противоположностей или война и мир. Для развития нужна сила, толчок и стимул. Даже электрический разряд требует как плюса, так и минуса. Неужели ты думаешь, что на Земле было не так? Все эти войны за земли, сферы влияния, нефть -- всё отвод глаз, общенародный миф. Ведь и для Земли был когда-то свой такой же "Зелёный человек"... ну имя любое придумай другое, суть та же. Тут затронут вопрос иерархий. Есть некие иерархии, которые... Уф...
И он снова схватился за голову и простонал что-то нечленораздельно. А затем преисполнился величавого спокойствия Цереза-ведуна.
- Значит, всё это одна большая игра..., - прошептал Димитри, потрясённый услышанным, - постоянная и неизменная.
- О, да, - подхватил так же тихо Церез, - игра.
Кувшин с напитком опустел, и Димитри вдруг ощутил себя сытым и уставшим. Захотелось лечь прямо здесь, на усыпанной песком соломе и поспать час-другой. Он пару раз даже щипнул себя за плечо, чтобы взбодриться. Это заметил Церез.
- Чтобы развеять дремоту, предлагаю прогуляться. Ты должен кое-что увидеть, пришелец.
Глава XV
Они встали и пошли в гору, мимо хижины, мимо хлева с животными, по узенькой тропке вдоль ручья. Там, куда они шли, за горным перевалом в сиреневом небе протянулась узкая полоса облаков. Они окрасились в багряные тона заката. Димитри сначала решил, что это заходящее светило предало такой яркий оттенок облаку. Но вот они поднялись ещё выше, на небольшое плато, и стало ясно, что это первая Луна отражала свет Солнца на облако. Из-за выступов скал поднималось ночное светило пунцовым блином. Огромным, в треть горизонта.
Наконец, они добрались до перевала. Там лежал снег, и они долго искали чистое место. Нашли плоский чистый валун, и Церез ловко взобрался на него. Он сел, собрав подол своего крестьянского одеяния в нечто вроде подушки, и вновь принялся строгать деревянный брус.
- Подойди-ка вон туда, к отвесу, - сказал он Димитри.
Астрогатор взобрался по горке завала и очутился у обрыва. Перед ним внизу расстилалась долина. Всю её стянул туман, клубясь плоскими густыми облаками меж горных стен. Отражённый от красной Луны закатный свет окрашивал туман в малиновые тона. И казалось, это застывшее море шевелит волнами турбулентных потоков. Димитри какое-то время стоял, созерцая величественный пейзаж, теряясь в этих расплавленных ширях взглядом. Но потом недоверчиво глянул на Цереза.
- И что? Прекрасный вид, но мне кажется, я теряю время.
- Теряешь? Лучше сказать: время тебя не пощадило. Ты превратился в бегуна -- всё время куда-то бежишь. Ну, впрочем, не ты один, а вся цивилизация вашей колыбели. Разбегаетесь по всем уголкам чёрного океана звёзд, как муравьи из горящего муравейника.
- Послушай, - Димитри нахмурился, - ещё не хватало слушать нотации... Я всё понимаю, но слишком уж много..., - он поглядел вновь на долину, - тумана в твоих высокопарных речах. Будь проще. Солнце сядет, второй день долой. И того один остаётся мне. А после всех ребят выгонят из деревушки, и где мне найти их потом? Изгнание в ваши катакомбы - смерть.
- Ну что ж, - ответил Церез всё так же спокойно строгая брусок, - возможно, тебе станет легче, если я скажу, что ты уже прибыл в то место, которое искал?
Димитри явно не ожидал этого услышать. Он снова бросился к откосу, где к подножию гор примыкала туманное море. Но ничего кроме малиновых волн меж снежных гребней там не было. Пейзаж безжизненного величия возносился к пурпурным небесам космическим цветком.
И тогда воздух наполнил стук. Забарабанила дробь, словно град просыпал по крыше хижины. Но то был не град, то был Церез. Он сидел, выпрямив спину струной и возносил вверх на вытянутой руке маленький двусторонний барабанчик. К бортам барабанчика были привязаны две жилки с грузиками. Он вращал запястьем, и грузики метались туда-сюда, ритмично и быстро высекая дробь. Трещали натянутые кожаные мембраны, и, вторя им, трещали облака тумана в долине. По ним прокатывались синие змейки молний, и за пробегавшими разрядами оставались разрывы туманной материи. Разрывы расползались, обнажая тёмные массы на дне долины.
Церез принялся что-то напевать. Это был древний и дремучий напев, которому обучили его первые жрецы храмов Ваджара. Мелодию этого напева приходили испрашивать пилигримы, прося неумолимого Цереза-держателя знаний научить их.
Суеверия и домыслы -- думал когда-то Димитри. Но теперь он становился свидетелем действия этих тайных сил, заключённых в человеке. Сил микрокосма, совмещающего себя с макрокосмом в акте вхождения в резонанс пропорций со Вселенной. Барабан в руке Цереза безостановочно трещал. Димитри ощущал этот треск в глубине своего существа, в хрящах ушей, в суставах рук и ног, между позвонками. Ему показалось, что он вот-вот может буквально рассыпаться, обрушиться грудой ненужного хлама, как те порождения Белой Чумы на подземном кладбище. Ш-шук!
Наконец, туман разошёлся, сгустившись у подножий окаймляющих долину скал. И Церез перестал петь, треск барабанчика в его руках делался всё тише, ритм замедлялся. Он прокричал что-то и, дождавшись затухания эхо от его крика, убрал инструмент за пазуху и затих. Теперь он вновь принялся строгать кусочек дерева. Шук-шук!
Между тем, с долины в горы по стадионному принципу амфитеатра поднимался шум. Там внизу колыхалось живое море взамен моря тумана и мглы. То были существа, много тысяч существ, собранных в одном месте. Димитри долго всматривался в них, но с такого расстояния понять что-либо было невозможно. И он обратился к Церезу:
- Кто это там?
- Как славно, что ты столь зорок. Это перед тобой собралась армия всего Ваджара. Верхнего и нижнего, внешнего и внутреннего. Император Ру-Гьял самолично поведёт его. Сегодня они ждут его прибытия здесь.
- А что это за место?
- Это долина Красного Тумана. Думаю, ты видишь, откуда такое название. Армия стала в ней, потому как туман скрывает её от посторонних глаз. Теперь же настало время нам увидеть её.
- Долина Красного Тумана, - повторил Димитри. - Но а где тогда та самая долина Пуч?
- Она дальше. Там, на другом конце есть перешеек, и тропа меж двумя скалами, старый каньон. Чтобы достичь долины Пуч нужно спуститься к ним, пройти меж рядами воинов, и следовать по каньону.
- Так чего мы ждём?
- А разве мы чего-то ждём? - удивился Церез.
Он спрыгну с камня, убрал резак с бруском дерева в карман и отряхнул руки.
- Мне нужно было разогнать туман, чтобы стало видно, куда идти. Теперь всё. Путь свободен.
И не успевший понять в чём дело Димитри наблюдал, как удаляется зелёное пятно шапочки его проводника. Церез ловко и быстро перемахивал с камня на камень, спускаясь бесшумно с перевала в долину. Астрогатор направился следом, но отнюдь не с резвостью горного козла. Из-под него ног то и дело вылетали камни, скатываясь в маленькие лавины, он пару раз спотыкался, цепляясь за выступы и редкие кусты. Спустившись же, он дышал, как загнанный конь, и пот струился по грязной пыльной шее, затекая за воротник, от чего вся одежда липла к телу. Чай, которым напоил его Церез, предавал силы, но и они скоро иссякли. Рана в бедре тянула и жгла.
Они прошли вдоль русла ручья, миновали холм, и с него открылся вид на солдатские бивуаки. Во все стороны, насколько хватало глаз, разбился войсковой лагерь. Под низко установленными тентами из шкур горели костерки с котелками. Вокруг них собирались по трое-четверо солдат. В сумерках были видны только их тёмные почти неподвижные силуэты. И ещё поблескивали в языках тихого пламени лезвия лежащих рядом же оружий, бронзовые латы и шлема.
Из-за каменного столба, означившего вход в долину Красного Тумана, вышли двое часовых и, скрестив копья, заслонили дорогу Церезу и Димитри. Однако вскоре они разглядели, кто приближался к ним, раздвинули копья и чуть подались в стороны. Один из них даже хотел поклониться. Но Церез его опередил, вскинув руку и приветливо затараторив что-то, из чего Димитри разобрал лишь "Ваджар", "Ру-Гьял" и "Ма-Гро". Очевидно, воины эти, как, впрочем, и всё население империи, хорошо были знакомы с легендами о горном ведуне, и трепетали от его присутствия. Что стоит перед их глазами тот, чьё имя пронеслось через всю историю их народа, записано в священных писаниях, кому поют гимны в цветочных храмах. Рядом же с ним шло существо и вовсе мистическое, овеянное чудесными слухами. Весть о пришельцах с упавшей звезды облетела всю Траму. А тут ещё и этот пришлый воин Ко-ра, славный Мак-Мин. Он прибыл к ним в стан утром, раненный в схватке с порождениями смерти и Белой Чумы. Прибыл со славной вестью о грядущем великом человеке, первоотце с упавшей звезды. Рассказал, что не был он духом-Цза, а явился к ним на Траму с целью спасти весь Ваджар и окрестные земли от Хорон-за, разрушить заклятия их пророков.
Мак-Мина выслушали воеводы, и передали услышанное остальному командованию, а те разнесли вести по своим полкам, так что каждый воин и оруженосец возрадовались в сердцах своих и затаённо ждали встречи с великим первоотцом. То был, разумеется, астрогатор Димитри.
- Я опасаюсь одного, - тихо сказал Церез астрогатору, - что они поднимут шум. А нам надо пройти до долины Пуч незамеченными.
И впрямь, двое стражей с горящими глазами принялись что-то обсуждать, размахивая рками. Им не терпелось донести о визите двух священных существ всему лагерю. Но Церез, владея их наречием, которого Димитри не понимал, попросил их не распространяться. Он пригрозил, что пошлёт на них немоту и глухоту, если они ослушаются. И в ужасе стражи повиновались.
Они вручили двум путникам накидки с капюшонами и вышитыми эмблемами армии императора Ру-Гьял. В таком облачении можно было пройти меж бивуачных костров расположившейся на ночлег армии не вызывая никаких подозрений. И двое путников пошли дальше вдоль иссохшего русла ручья по мелкой гальке. Один берег был выше другого, и, двигаясь вдоль него, можно было хорошенько рассмотреть всё поле в отблесках костров. Димитри эта чудная картина напомнила богатый ковёр, расшитый парчовым золотом. В темноте наступившей ночи отсветы пламени тянулись из-под защитных тентов. Тены эти устанавливали специально от чужого взгляда. И сверху, с горного перевала, не было заметно становищ. Но теперь, с уровня двух-трёх метров от земли, создавалась причудливая иллюзия расходящихся лучей. Источника огня не было видно, но всюду по земле в танце теней переплетались тёплые наплывы света. И сверкали металлические бляхи и рукояти мечей, сливаясь вдали в серебристую пудру. Так в ночном поле при свете Луны мерцает покров снега в морозной дымке.
А дальше, за полем этих призрачных огней и теней многотысячной армии, высились у белеющих пиками на фоне звёздного неба гор клубы тумана. Они теперь приобрели оттенок янтаря под диском первой луны.
- Почему, - тихо, чтобы не привлекать внимания сидящих у костров воинов, спросил Димитри, - атра говорили мне, что долина Пуч находится глубоко под землёй?
- Что же тебя смущает? - спросил Церез.
- Ну как же... Мы идём в горах. То меня и смущает, что нам надо в глубины, а мы на вершинах.
- Нет. Мы и есть в глубинах. Просто глубины эти настолько глубоки, что у них есть свои вершины. И своё небо.
- Постой-постой... Ничего не понимаю. Вокруг нас горы, сверху луна, небо, звёзды вон. И какие же это глубины? Что-то тут явно не сходится.
- Так может говорить человек, чей мир ограничен. Ты думаешь, что единственно возможный мир, в котором ты обитаешь подобен шару? - спросил Церез.
- Неужели ты ждёшь, чтобы я начал объяснять теорию квазипространств? Потому что и мнения о шарах устарели так же безнадёжно, как о черепахах, китах и божественных ожерельях.
- Возможно и так. А есть ведь ещё ствол и ветви дерева. Или ваш мир уже лишён деревьев?
- Да, признаться, теперь это редкость.
- Вот от чего вы не воспринимаете этот угол зрения, - заключил Церез, - а ведь он более, нежели остальные подходит под описание.
- Как это? Снова иносказания? Иногда кажется, что за ними стоит цель скоротать время...
- И так верно. Иносказания нужны чтобы время сэкономить. Слова разрушают мир, делают разрозненным его общность. Потому меньшими словами достигается большая истина. Вот древо. Оно имеет корень, ствол и ветви. Мы с тобой в данный момент шагаем по одной из ветвей, по одному даже ярусу ветвей. До того ты был на верхнем ярусе... или, если тебе так проще -- на нижнем. Это не важно, потому что каждый ярус имеет и свои небеса, и свои тёмные изрытые норами подземелья с кристаллами, и горы. Ствол возносит соки, питая древо от корней. И наоборот -- питает корни от листвы. Это и есть дыхание древа. Там, на захоронениях близ Лингу-лам, где ты отбивался от неупокоенных существ, ты вошёл в такт этого дыхания. И перенёсся вместе с ним на иной ярус ветвей. Но поскольку твоя сущность и сущность переносимой дыханием субстанции разнятся, то ты не достиг "листьев", а очутился у моей хижины.
- Вот какое совпадение...
- Всё может быть, Димитри. Всё может быть. Кому-то было нужно, чтобы так оно всё произошло.
И дальше они шли молча. Димитри осмысливал сказанное, представлял себе древо мира, ворошил в памяти легенды и мифы народов древности, чьё обитание приписывали Земной юдоли. Теперь он задавался вопросом: действительно ли в его мире жили все те, кто строил пирамиды, древние храмы, кто составлял календари и пророчества, кто описывал божественные пантеоны и даже общался с богами? Вспомнился Боро Кад Ум, что остался в пещерах... оказывается "другого яруса". Что бы он сказал теперь? Что бы чувствовал здесь? Совершенно пустыми теперь казались Димитри все эти исследования телепатической связи. Не закапались ли люди в мелочах, в горстке пепла и дешёвых блестках, вместо того, чтобы впустить в себя великую интуитивную волну? Почему нужно всё разложить, упорядочить и редуцировать до гаек и болтов?
Казалось, ещё немного и он впадёт в отчаяние, всё потеряет смысл. Но спасением пришло отвлечение. Навстречу им прошли трое солдат -- переносили большой чан от одного бивуака к другому. Солдаты почти не обратили внимание на двоих завёрнутых в плащи путников. Церез бросил тихое приветствие и в ответ донеслось что-то такое же невнятное. И Димитри вдруг подумал о том, насколько же огромной была эта армия. Она занимала долину, перейти которую в поперечнике занимало никак не меньше полутора часов. И повсюду чернели палатки, шатры, лежаки. От одного костра до другого не было и пяти шагов. Димитри с Церезом шли по еле видной тропке вдоль ручья. И если бы не ручей с естественным земляным валом по крутому берегу, они бы заблудились в этом поле тел и очагов. Но тем более не по себе становилось от мысли, насколько же, в таком случае, огромной должно быть войско врага! Войско ли? Представление о воинах в привычном понимании рассеивалось здесь. Щупальца, корни, массивы и образования полуживой материи -- вот что было войском. Димитри хорошо запомнил первую встречу с Хорон-за. Там, среди синих шатров низкорослых тра. Когда трудность заключалась не в распознавании противника и его слабых мест, а в сопоставлении видимостей разных людей. Как можно было победить, если один видит одно, а другой -- другое? Правильно тут говорят, решил Димитри, что для каждого, кто смотрит на этот мир, он -- разный.
После таких размышлений ему стало непонятно -- для чего же тогда вся эта многотысячная толпа собралась здесь? Бутафория? Бравада? И как скоро эти маневры обнаружат за собой пустой кураж, не приводящий ни к чему, кроме погибели? А ещё более мрачные мысли посещали его о том, что в том и заключалась эволюция, обновление крови и естественный отбор. Впрочем, в последний он никогда не верил... Теперь же -- и подавно, когда речь ведётся о неких управляющих иерархиях. Эти иерархии не казались ему полномочными бригадами князей мира сего, конкретных пассионариев, движущих мировой прогресс. Они представлялись вневидовыми, внеличностными силами, разумом закона, живущего в себе самом и потому неподдающегося человеческому разумению.
Вскоре они миновали основную территорию лагеря, и вокруг изредка попадались разрозненные свалы угольков, вокруг которых храпели стражники, отсыпающие своё перед караулом. Подальше от чужих ушей Димитри решился заговорить о своих мыслях.
- Огромная армия, - заметил он.
- Поистине славны воины Ваджара, - чеканно ответил Церез.
- Они выступают завтра?
- Вероятно. Император и свита его князей должны вернуться из страны Восточных Лесов на рассвете. И всё готово к выступлению.
- Но неужели с Хор... с этой, как вы говорите, Белой Чумой может справиться армия людей? Они ведь вооружены для схватки с такими же существами из мяса и костей, с двумя руками и ногами, с подобным оружием...
Церез какое-то время шёл молча, взвешивая слова, так метко произнесённые астрогатором.
- Знаешь, пришелец, - ответил он, подумав, - ни ты, ни я не можем узреть, что творится у великого Ру-Гьяла в мыслях. Но Четырёхликий Ваджар расширил свои владения чуть ли не в два раза при его правлении. Он очень мудр. Он знает свой народ и настроения, царящие в его сердцах. Так что не нам с тобой его судить.
- Ну да, - заключил Димитри, - как говорят у нас: не лезь со своим уставом в чужой монастырь.
- У нас говорят так же, пришелец. И потом, они сражаются не с копьём и кулаком - они меряются силой духа.
Чернота обступила их, но то был не саван ночи. Вокруг высились стены каньона, и узкой лентой мерцали наверху меж ними звёзды. А чуть дальше за утёсами проглядывался зеленеющий бок второго спутника. Лу-лу, пронзённая стрелой величайшего гейзера.
Выло по ущельям. Из-под ночной пелены подмигивали слюдяными боками камни. Как оно и бывает, эти доли пути вырывали последние жилы, хрипли последними вдохами вдоль базальтовых стен. Ведь место, к коему они приближались, лучило сильнейшую энергию. Но энергию такого качества, степень которого не каждый рассудок смог бы себе представить. Как невидимы и от того неожиданны микроволны, так же как и инфразвук или фрактальный стих -- последнее веяние титанианского стиля.
Пыль звёзд больше не мерцала над головой -- там теперь смыкались веера скал. Дуги нависающего базальта превращались в арки и расходились на перекрёстках в дальние широкие залы. Местами по стенам светились жилы драгоценных кристаллов, и тени путников бросались на ровный пол, перебегали по острым парапетам на сами скалы, танцуя дикие танцы в неровном огне.
Глаза постепенно привыкли к слабому освещению, уже отличимы были валуны и трещины в породе, ясно мелькала полоса дорожки, усыпанной мелкой-мелкой галькой -- когда-то тут была река. И словно бы ещё стоял в немом воздухе известковый запах ракушек, тины и чего-то ещё, знакомого своей резкостью. Димитри догадывался, в какие чертоги они входят. Но, тем не менее, решил убедиться в своей правоте.
- Это ведь та самая? Пуч? - спросил он вполголоса.
Однако эхо всё равно поймало даже эти тихие слова, и Димитри испытал смутную настороженность. Казалось, тут и мысли выкидывали эхо из застенков черепной коробки вдоль стен грота.
А ответа со стороны Цереза не последовало. И тогда астрогатор остановился. Всё, что он принимал за их шаги, шорох гальки и стук подошв -- оказалось звуками его собственных. Остальное делало эхо. С ним рядом никого не было, человек шествовал один. И как давно? И куда он забрёл? Верно ли, что это и есть преддверия священной долины Пуч?
Он опомнился -- рассуждать времени не было. У него была эта ночь, а весь следующий день предстояло идти обратно, через долину Красного Тумана, через перевал к хижине Цереза-Бронислава, и каким-то образом, слившись с "дыханием" древа, попасть в иной слой мира. Там, где таинственный покинутый Лингу-лам и его погост. Через мосты... Нет, думать об этом сейчас было крайне тяжело. И ноги ступали навстречу кристаллическим россыпям.
Вскоре Димитри вышел в необъятную по своим размерам. Жилы светящихся самоцветов на стенах сменили собой небесные звёзды, и заняли не только купол, но и стены. И издали казались светлой пылью -- до них, очевидно было, как до горизонта. В этом просторе гулял пещерный ветер, плавали и густели земляные утробные звуки: хор дальних водопадов и близкой капели, флейты ветров и вечное завывание из разломов. Посреди зала, заслоняя мерцание стен, чернёл огромный массив, неровная угловатая глыба. К ней и направился Димитри. Он совершенно не знал, что ему следует тут делать и ждал ответа извне. Служитель храма Танзи не дал никаких инструкций, наставлений или советов, подразумевая, очевидно, что долина Пуч всё даст понять сама.
Он чувствовал, что стоит на пороге большого открытия. Чувствовал так же, что через толщу фоновых импульсов, странных частот и стену его собственных блуждающих мыслей, пытается прорваться "выйти на связь" с ним телепат Боро Кад Ум. То приходили тревожащие позывные, что-то там было не в порядке у них, оставленных на глубинах в селении атра. Но что мог сделать астрогатор ещё? Ведь сам путь сюда он совершал с единой лишь целью -- выручить свой экипаж, пролить свет на ситуацию, выявить их положение.
Вдруг что-то попало ему под ноги, вылетело из-под подошвы и с пустым гулким звуком отскочило по камням. Предмет желтел на фоне сизой тёмной тропы. Астрогатор подошёл к нему и осторожно ткнул мысом -- что-то лёгкое. Он поднял предмет. В его руках оказался кусок дерева, местами шероховатый, местами отшлифованный, с замысловатой сетью борозд и засечек, острыми плоскими пёрышками и точёными углами. Это был тот самый брус, что всё это время так тщательно вытачивал Церез! Димитри поднял его на уровень глаз и в тусклом свете принялся изучать. Всё сходилось -- это была модель межзвёздного флагмана имперского флота. Димитри доводилось летать на таком, сопровождая на ремонтные работы к Юпитерианским станциям от границ Титана. Сопла и фюзеляж, гироскопические камбузы и реи, окна нижних и верхних рубок, сочленения корпуса... Макет был выполнен с поразительной точностью и мог бы стоять где-нибудь на полках учебных классов лётной академии. "Этот Бронислав не так-то прост, - размышлял Димитри, - он знает очень многое... знает, но то ли тяжесть этих знаний заставляет его умалчивать о многом, то ли и впрямь что-то в нём оледенело навсегда. И что бы могла означать эта находка: предупреждение, намёк, тонкая шутка?".
И ответ был получен незамедлительно. Из навершия тёмного массива, что громоздился посреди пещерной арены, к которому как раз направлялся Димитри, вверх ударил электрический белый луч. Голубые спирали окружали его, взвиваясь вверх, ударяясь о потолок и рассыпаясь по нему паутиной. В ноздри ударил запах серы и озона. Димитри прищурился от яркости луча. Почва под его ногами содрогнулась, и он повалился на спину. Попытался встать, но толчок следовал за толчком, не позволяя ни опереться, ни развернуться. И астрогатор начал отползать прямо на спине. А из белого луча раскрылся целый веер подобных же лучей. Стены с прожилками кристаллов, отразили эту мощь и темноту пронзили вспышки всех оттенков и цветов радуги. Смотреть было больно, не смотреть -- опасно.
После вспышки спектрального безумия, яркость лучей спала. Черный массив, из головы коего бил этот светозарный фонтан, покрылся белыми кругами. Они десятками выстроились в несколько меридиан от основания до маковки. А затем дуги разошлись в стороны и опали на землю. Димитри почему-то пришла ассоциация со снятием кожуры с банана. Ещё это было похоже на лепестки цветка, в раскрытии обнажившие содержимое бутона. А содержимое его оказалось чем-то до боли знакомым Димитри. К далёкому пещерному потолку возносился металлический пик. Конструкция переливалась платиновыми отблесками, возносясь вверх обтекаемым телом. Три расставленных на подобие паучьих лапы удерживали корпус вертикально и чуть под наклоном. Меж лапами расходились закруглённые надкрылки и дуги... сопл!
Димитри не верил глазам своим. Посреди совершенно чуждой местности с одного края окружённой армией диких племён, царских воевод и гарканов Ко-ра, посреди заснеженных гор в небе других светил он, наконец, увидел часть своей жизни, своей натуры. Как будто встретить на чужбине старого друга... или просто увидеть фотоснимок его в чужом альбоме.
Ведь перед ним был звездолёт "ипсилон" класса, что Димитри посещал у Юпитерианского спутника Ио - "Магеллан". Он узнал его по характерным расширенным дюзам, ионополяризирующим отражателем в виде чёрных пластин вдоль всего сверкающего корпуса, по решетчатому "забралу" антиастероидных рефракторов, ну и, разумеется, размерам. Недаром он принял тёмный массив сначала за гору. Действительно, "Магеллан", принимая вертикальное положение на своих трёх гигантских опорных ногах, высотой был с двухсотэтажый небоскрёб. Фюзеляж тянулся и тянулся к тёмным безднам пещерных сводов. И на мгновение Димитри ужаснулся размерам самой пещеры, вместившей в себя этого колосса!
"Магеллан" слыл одним из самых прогрессивно осмысленных аппаратов звездоплавания. Он снабжался не устаревшим варм-двигателем, искажающим пространство для перелётов со сверхсветовой скоростью, а протуберанцевым. Этот двигатель втягивал корабль через поляризатор траектории в им же самим "вырезанные" в искривлённом пространстве тоннели и проводил по ним. При этом двигатель являлся маршевым, основным, в отличие от разгонных ускорительных варм-двигателей или рулевых ориентационных. Белые круги, что Димитри наблюдал до раскрытия так называемого шанцевого слоя, и были батареей этого двигателя.
Звездолёт выглядел вполне исправным, сиял титаном матовых боков, словно ртутный столб. Но это и не удивляло -- корабль был практически не коррозируем, стойким к температурным и радиационным перепадам любых степеней. А о деформации от ударов и речи не шло. Такой гигант мог встретить лобовую атаку астероида, мог рухнуть на поверхность планеты в роли этого астероида, и остаться "на ходу". Разумеется, у всего были пределы. Но, судя по всему, на Траму он приземлился удачно, а здесь его охраняли и берегли от посягательств. Да и что могли сделать ему вооружённые мечами да копьями?
Димитри уже отвык от искусственного света, и потому щурился от прожекторов. А те высвечивали обширное поле вокруг корабля. В гальке, очевидно, долгие тысячи, а то и миллионы лет, пролежавшей без воздействий извне, ещё сохранялись следы от рабочей техники. Борозды и колеи молча повествовали, как из грузовых трюмов звездолёта выезжали платформы и вагоны с живыми организмами -- переселенцами с Земли и околоземного пространства. Вся техника, после развоза эмигрировавших флоры и фауны, очевидно, вернулась на корабль.
Необыкновенное чувство охватывало при нахождении рядом с ковчегом. Вспоминались старинные предания, части утерянного знания, величайшей доктрины, описанной в книгах Ветхого Завета. Димитри с особым рвением изучал их в академии и в офицерской доцентуре. На многое было наложено вето, связанное с утерей аутентичности этих писаний. Но молодому астрогатору казалось не важным, откуда растут корни сего древа познаний, важнее казался сам плод. То, чего подделать было невозможно. И теперь, глядя на возносящийся в блеске величия "Магеллан", он спрашивал себя, не взяло ли человечество на себя роль ветхозаветного Ноя? И имело ли право? И что-то из глубин, подобное телепатическому сигналу, отвечало, что человечество было лишь проводником, по которому сообщалась программа иных существ. Может, и не существ в общепризнанном понимании, а неких конгломератов разумной деятельности... иерархий особого порядка.
Корабль громоздился на невысоком постаменте. Это была выложенная из каменных кубов площадка. К ней вела каменная же лестница. Димитри не мог представить, как можно было поставить такую махину на подобный подиум? Звездолёт вряд ли приземлялся аккурат на неё. Да и до его приземления никаких площадок тут не было, потому что не было тех, кто мог бы хоть что-то построить. Трама была не заселена. Из рапортов Димитри знал, что борт четыреста восьмой Гермеса, известный под именем "Магеллан", был отправлен с миссией терроформирования, детали которой были строго засекречены, в зону созвездия Стрельца. Видимо, это был первый миф в официальных отчётах. Теперь он сам видел, что была то звезда типа Миры Кита - "S" Ящерицы. С Земли звёздочка эта была видна в мощные телескопы, иногда, впрочем, исчезая из зоны видимости совершенно. Неприметная, неисследованная. Кто бы мог подумать, что именно она окажется приютом для жизни человеческого рода, кочующей по Вселенной. Совершался великий исход генома человека из Солнечной системы, становящейся опасной для обитания.
Димитри поднялся по ступеням, освещённым мощными прожекторами с купола "Магеллана". Он готовился ко встрече с атра, с хорон-за, с любым существом, но не было ни единой души вокруг. На площадке сразу же за последней лестничной ступенью громоздились решетчатые ворота. При приближении человека, они открылись, и за ними расположились ряды кибернетической жизни. Зажглись плазменные огни, зашуршали процессоры. Оборудование, находилось в гибернации тысячи лет. Вероятно, лишь одинокий смотритель Церез, иногда оставляя свои дела на вершинах гор, спускался в эти гроты, протирал титановые корпуса, счищал известковые поросли, запускал нано-чистильщиков, посылал на базы отчёты.
Когда Димитри поднимался по плоским длинным ступеням, сканеры зафиксировали картину сетчатки его глаза, спектрометры издали разобрали химический состав его тела, а аналитические кластеры на основании этого произвели биохимический анализ.
Механизм познакомился с организмом. И теперь предстояло познакомить организм с механизмом.
- Димитри Солоф, - раздалось вдруг.
Голос был мягким и слегка вибрирующим, неопределённого пола. Димитри догадался, что с ним заговорил робот.
- Так точно, - ответил астрогатор, - с кем я говорю?
- Бортовой альтервокс. Нахожусь в системе самопередвижной кибернетической лаборатории звездолёта "Магеллан".
Димитри имел большой опыт в общении с подобными мехаличностями.
- Ты -- модуль? Если так, мне нужны технические сведения.
- Начинаю отчёт, - монотонно ответил голос, и последовал шквал ни о чём не говорящих стороннему человеку цифр, сокращений и прочей статистики.
В заключении робот отрапортовал:
- Нахождение вне борта звездолёта "Магеллан" составляет три миллиона семьсот тридцать две тысячи двадцать семь лет. Отчёт системы АВАТРА - альтернативного вокально-аудиального трансмисионно-радарного аппарата -- окончен.
Вибрирующий голос смолк. И Димитри получил в этих последних словах исчерпывающее объяснение. Так вот сколько существовала жизнь на Траме. И вот кто они такие, эти таинственные мудрейшие аватра, сидящие в глубинах пещер...
Он прошёлся вдоль ряда мерцающих панелей, сопровождаемый движущимися на тонких жгутах глазами камер и датчиков. Словно вокруг него копошились десятки паучьих лапок. Позади панелей в сферическом кофре находился "мозг", аналитический центр АВАТРА. И стало ясно, почему жители деревни Танзи не хотели пускать в долину Пуч чужаков, почему так боялись проникновения Белой Чумы Хорон-за в эти пещеры. Механизмы АВАТРА, Димитри знал это по "мозгу" их корабля, были биотическими. В них техногения соединялась с биогенией. Органическая материя, псевдо-жизнь синтезировалась в одном аппарате с механизмом. И если бы грибница хорон-за проникла под панцири этих установок, и вжилась бы в "мозг"... Кто знает, какие тогда пророчества получил бы весь религиозный Ваджар из своей священной долины Пуч?
- В каком состоянии находится звездолёт? - спросил Димитри.
- В состоянии готовности к вылету. Наноботы производят монтаж тонких синопс-связей периферии. Монтаж не существенный.
- С чем же связан подобный уход за кораблём? - удивился Димитри. - Или он изначально не подвергся ущербу?
- За длительное время пребывания в постледниковой пойме вода повредила обшивку. Звездолёт "Магеллан" триста пятьдесят шесть тысяч лет находился под. Теперь река иссохла. Система поддерживается в равновесии, так как ожидается прибытие пилотов. Очевидно, что пилоты прибыли. Здравствуйте, Димитри Солоф.
Послышалось гудение механизмов, и на гладком металлическом боку "Магеллана" прорезалась щель входа. Оттуда к ногам астрогатора метнулся красный луч. Он лёг на пол в очертании стрелы. Димитри двинулся вдоль него, дойдя до раскрывшейся двери.
- Прошу вас на борт, - прогудел голос альтервокса.
- С какой целью? - настороженно спросил Димитри.
- Для первичного ознакомления с обстановкой на звездолёте.
И вновь шаг в неизвестное, вновь Димитри шёл с завязанными глазами, опираясь лишь на интуицию. На Траме он разучился слепо верить своим органам чувств. Но действие было куда лучше пассивного наблюдения.
Он вошёл в красную комнатку барокамеры. Его встретил знакомый запах резины и йода. Это происходила воздушно-капельная обработка его одежд и покровов кожи. Раскрылись вторые створки, приглашая проследовать в лифт. В просторной кабине лифтового помещения висели зеркала. Но Димитри решил не смотреть в них. Достаточно было и быстрого скользящего взгляда на отражение кого-то пыльного, заросшего окладистой бородой в одеждах, покрытых сажей и известью. Тут надо не один день обрабатывать да отмывать, подумалось ему. Тело сразу зачесалось, заныло. Но он приказал себе не думать об этом.
Лифт ехал долго, взбираясь по залежавшимся тросам на высоту в пару сотен метров. Остановился он в головном отсеке, где располагались основные элементы управления. Зазмеились лестницы, завертелись винтами. Раздвижные маневровые площадки задвигались на разных ярусах. Они были рассчитаны, видимо, на группы людей, на конференциональное управление кораблём. Ведь минимальный экипаж "Магеллана", как знал Димитри, состоял из пятидесяти человек. В новое время подобных флагманов не строили, и это был последний гигант, последняя глыба уходящей эпохи. Однако именно такая глыба могла послужить ковчегом.
Платформа, на которую он ступил, выйдя из лифта, понеслась в воздухе на мощных магнитах. Вокруг белели круглые в сечении коридоры с однотипными круглыми же дверьми в пять створок. В конце коридора оказалась самая большая дверь. Створки втянулись в стены, и платформа перенесла Димитри в просторный зал. Там располагался головной отсек управления кораблём. Астрогатор ощутил себя как дома -- то была рубка координационного центра. Сюда стекались все данные бортовых кондиций корабля, и отсюда же производились слежение и координация полётов.
Все системы работали, по стенам светили огромные дисплеи. В стёклах обсервария, что занимал весь потолок (а при полёте -- лобовую часть судна) был виден далёкий потолок пещеры, освещённый мощными прожекторами. Воздух внутри корабля был иным, нежели на всей Траме, что под землёй, что над. Тут работали фильтры и санарные системы, считывающие биохимические показатели организмов, находящихся на борту и выбирая оптимальные климатические условия.
Астрогатор отряхнул пыльные одежды и сел в глубокое рабочее кресло. К кончикам пальцев приникли силиконовые присоски, два щупа уткнулись в область шеи. На глаза опустились очки виртуального обозрения. Димитри ввёл коды, задал пароли и ключи, активизируя "мозг" звездолёта. Знакомый, как свои пять пальцев, сигнал активизации чуть коснулся ушей, прошёл мурашками по скулам. Корабль таким образом ознакомлялся с управляющим. Димитри всегда предпочитал иным способам общения простое вербальное, при помощи обычной человеческой речи. И корабль подал голос:
- Альтервокс АТРА звездолёта "Магеллан" приветствует астрогатора Димитри!
- Есть связь, - привычным позывным отозвался астрогатор.
Перед его глазами, на которые были надвинуты плоские непрозрачные очки виртуального обзора, предстало поделённое на восемь сегментов белое поле.
- Димитри, перед вами область обзора. "Магеллан" распространил по объекту планетного типа двести сорок нано-камер. Мы можем вести трансляцию со ста восьмидесяти ракурсов всей области планеты. Память исчерпана на семьдесят восемь процентов.
- Какие координаты нужно задать, чтобы увидеть интересующее меня.
- В памяти фиксируются все внешние сигналы.
- Фиксируются ли имена?
- Да, Димитри.
- Тогда покажи мне Лиру Цериян, - не задумываясь, приказал Димитри.
Глава XVI
Движение на эфирном полотне замирало. Экран меж двух нефритовых столбов рассеивался в воздухе, и мир снова приобретал свои очертания. На полотне отгоревших зарёй небес проступали иголки первых звёзд в багряной кайме облаков. Небо делилось на пунцовый и жёлтые стороны. Жёлтым был бок огромной Лу-лу, наползающей из-за горизонта. Там же, у горизонта чернели бугры древесных крон и тянулась к ним гладь озера.
Голос императора нёсся над водой, и многие существа внимали ему. Он заканчивал свою речь с последними вспышками в небесном экране. На нём застыли священные изображения божеств, пылающие знаки и далёкие ландшафты гор Ваджара. Император призвал жителей болот и лесов присоединиться к армии его империи в грядущей битве с Хорон-за и его легионами. Дальнейшие подробности ускользнули от Лиры, потому как Ма-Гро, изумрудная дева, перестала переводить его речь.
- Теперь я хочу сказать тебе, - обратилась она сама к Лире, - о предстоящем. Император Ру-Гьял ждёт встречи с тобой. На поляне близ озера стоят шатры его свиты.
- Не слишком ли много императоров за один день?
- Будь сильной, Лира. Сильной так, как бывает сильна только женщина. Наблюдай, иди по течению, но помни о неприступности дверей, помни о ключах.
- А я, - продолжала изумрудная дева, - буду рядом. И что бы ни случилось, принимай судьбу так, как золотая чаша принимает и яд и нектар, не меняясь и не теряя своего благородного блеска.
- Твои слова... Я всё понимаю. Но куда же мне теперь?
- Пусть ручей отнесёт твою лодку к поляне, к стану императора.
И вот уже Лира, повинуясь потоку, плыла на своём листке по ручью. А вокруг неё ветвились деревья, склонялись над водами, полоскали в них пахучие ветви. А за ветвями плавали огни, носились горящие головни и глаза светили, оставляя танцующие шлейфы. Лес кипел жизнью. Слышались странные напевы, визжащие, завывающие, под бой барабанов и нескладный свист флейт. Пару раз в прорехи зарослей Лира видела большие костры на полянах, вокруг которых танцевали мохнатые существа, вознося вверх посохи, кубки с пенными напитками, кривлялись и гонялись друг за другом. Там совершалось некое ритуальное празднество, связанное, очевидно, с прибытием императора Ваджара и готовящегося похода.
Вскоре ручей сузился, и плот Лиры с мягким шипением уткнулся в заросли кувшинок. Перед ней был откос с белеющей в лунном свете галькой. Она ступила на берег и взобралась по откосу. Дальше начиналось поле в редких зарослях молодых тонкоствольных деревьев. На поле тут и там стояли тёмными куполами пузатые шатры. Рядом с ними горели костерки с рогатинами. На них висели котлы, источая клубы пара и запахи снеди. У костров слышался редкий смех и быстрые речи. Молчаливые стражи стояли поодаль. Лира, сшибая росу с густой высокой травы, направилась к ближайшему становищу. Ей было жутковато, но незримое присутствие владычицы лесов, отгоняло страх.
На подходе к шатру её заметили неподвижно стоявшие стражники. Они двинулись в её сторону, и Лира уже готова была испугаться. Но двое солдат припали на одно колено, опустив почтительно головы в меховых шапках. В отсветах костра с длинными палашами, колчанами и луками, выглядывающими из-за спины, в одеждах с меховой оторочкой, эти воины теперь ещё больше напомнили ей некогда виденных в историоскопе монгольских солдат древности, тюрков, кочевников древней Азии.
- Здравствуйте, добрые воины, - решив держаться твёрдо, произнесла Лира.
- Приветствуем Ло-дун! - ответили в один голос стражи.
Лиру уже больше не удивляло, что она слышит родную речь на этой планете. Если всё произошло именно так, как рассказывала изумрудноокая Ма-гро, так, как о том повествовал наглядно император, на что намекал жуткий министр Ванг, чью проекцию она видела на стене Лу-лу, то язык землян и наречия Трамы оказывались в неразрывной связи.
Очень скоро множество воинов стянулось со всей поляны к тому месту, выстроившись в две шеренги напротив главного и самого большого шатра. Они приглашали Лиру пройти мимо них. Вход шатра был распахнут, и из него вышел император Ру-Гьял. Всё в той же серой походной мантии со снятым капюшоном. Теперь в янтарном свете факелов и пляшущем пламени большого торжественного костра, лицо его было лицом старца, изрытое тенями глубоких морщин. Однако он был крепко сложен, а движения его оставались по-юношески быстрыми и ловкими. Таким бывает человек, неустанно закаляющий своё тело гимнастикой и постоянными походами.
Двое пажей вынесли из шатра небольшой трон. Император уселся на взбитую подушку, и Лира поняла, что трон предназначался для неё. Она поблагодарила и села. Те же слуги принесли дымящий чан, кувшин и кубки, расстелили ковёр и установили всё это на него. Лире не было необходимости вставать или нагибаться за своим кубком. Один слуга подал его ей, застыв статуей с подносом, сев и поставив его себе на голову. Другой слуга преподнёс кубок императору.
- От имени всего славного Ваджара, - произнёс, наконец, император на чистейшем языке статимента, - приветствую великую гостью!
- Приветствую вас, император, - ответила Лира.
- Разрешит ли гостья обращаться к ней "Анма"? - чуть склонив голову, спросил император.
- Если так требуют ваши обычаи...
- Это означает "Великая Мать". На древнем храмовом диалекте, - пояснил Ру-Гьял.
Он смотрел прямо, и в глазах его было что-то острое, глубоко проникающее. Старостью веяло от морщин, от седых прядей волос и бороды, но не от глаз. В них читалась неизменность алмаза. Императорская кровь, тысячелетиями наследующая трон Ваджара.
- Здесь, - император повёл рукой в сторону, - мы производим сбор армий для великой битвы. Теперь народ нашей славной империи готов вступить в великую битву с неназываемыми. Ваджар собрал много тысяч воинов со всех концов, сверху и снизу. Но противник силён, оружие его не знает расстояний и износа. Потому мы призываем на помощь соседей, дружественные племена. Вместе мы победим.
- Наш экипаж столкнулся с этими... неназываемыми, как вы сказали. И я сама столкнулась, - ответила Лира.
- И твоей смелости, о, благословенная Анма, нет предела. Как только голова змея оказалась в твоих руках, в воздухе явилось видение Джаруки. Его видел весь Ваджар, весь восток и пустыни запада. Это было знамением, призвавшим сердца всех забиться в один такт!
Лира по началу слушала внимательно, но постепенно уходила в свои мысли и сделалась грустна.
- А как же мы? - спросила она. - Димитри, доктор... наша команда. Что будет с ними?
Император невольно прищурился и покачал кубок в руке, перемешивая напиток, и какое-то время глядя на образовавшуюся в чаше воронку.
- Они делают своё дело, о, Анма. Ты -- своё. Наши писания говорили о вашем прибытии. И вот вы здесь. Жрецы давно готовились ко встрече. А мы, воины, готовили армии. И нет той силы, что пощадит нас из-за того, что мы не смогли устроить вам торжественный приём во храмах и дворцах, как подобает небесным королям. Но в условиях выживания, в чёрную эру войн у нас не было выхода... Я от лица всего народа империи каюсь.
Император приложил ладонь к груди и чуть склонил голову.
- Так я всё же не поняла, - продолжила Лира своё, - где наша команда? Почему я одна?
- Как благородны твои слова, полные заботы и желания блага, о, Анма! - благоговейно ответил Ру-Гьял, снова прижимая ладонь к груди. - Но скоро ты встретишься с ними. Они целы и невредимы. Я знаю, что один из них совсем рядом, он нашёл пещеры мудрецов древности, он обращается к нашим первоотцам. Остальные же, подобно божественным посланникам, несут нашему народу благодать от своего пребывания и обучают его новым приёмам борьбы с захватчиками. О, Анма, через две зари ты встретишься с ними. Я уверен в этом.
- Ваше..., - начала, было, Лира, но осеклась, - как я могу к вам обращаться?
- Ру-Гьял моё имя. И для тебя нет титулов, для тебя я -- простой смертный.
Старик взглянул на неё и грустно улыбнулся.
- Мой век подходит к концу. Только нищий рассудком не задумывается о своей кончине, не осознаёт, что эта жизнь очень скоро оборвётся, и тело..., - он поднял руку и встряхнул ею, - это бренное тело -- тлен, и источник боли. Но помимо того оно дар, путём использования которого нам дана возможность общаться с высшими иерархиями. И дар этот принесли на Траму вы, первоотцы и первоматери. Так гласит наша Книга Ведений.
- А что за иерархии, о которых вы говорите, Ру-Гьял? - спросила Лира.
Император поглаживал бороду, потупившись на пламя факела. Он, казалось, обдумывал ответ, не уверенный в том, что именно стоит говорить ей. Это выдавали редкие и быстрые косые взгляды на Лиру. Но Лира была достаточно проницательной, чтобы уловить его помыслы.
- Мне нельзя знать? - она взвела бровь.
- О, Анма! - воскликнул император. - Кому, как не тебе стоит знать это?
- Так говорите же, - она села глубже на трон и оглянулась по сторонам.
- Та битва, решающая битва, что предстоит нам... всем. Внешний Ваджар и армия атра выступят против полков владыки Хорон. Его воины питаются от корней Белой Чумы. Наверняка ты, мать-воительница, видела их там, в каньоне, при осаде крепостей тра?
- Да, кажется, - вспоминала Лира.
- Тогда ты можешь оценить противника. Увиденное глазами словом не затмить. И так, это наш противник. Но для жрецов храмов Джаруки-Ло, - он сложил ладони и чуть склонил голову, - коим ведомо многое, которые видели мудрейших аватра и получали знания о сотворении и о переселении жизней -- для них противник другой. Нам, непосвящённым, очень сложно узреть его. И всё, что мы можем -- слушать их мудрейшие советы и исполнять долг.
- То есть вы, император, и все ваши воины действуют по указанию жречества? - нахмурилась Лира.
- Они наши учителя. Среди них Ток-Чон, мой благословенный наставник и наставник моего отца. Ку-зук Белый, Чод Танцующий, Ле-По!
Для Лиры эти имена ровно ничего не значили, но она вдруг услышала гул вокруг. Стража и собравшиеся солдаты при упоминании жрецов сложили у груди руки и залепетали с зажмуренными глазами быстрые речитативы молитв.
- Но есть и ещё более высший уровень. Только жрецы могут видеть зверя Аш, что пробирается через чёрное брюхо вселенского змея в вечном поиске дома. Но он уже проглочен гигантом-змеем, и в этом главная иллюзия. Он никогда не найдёт своей норы в бездне. А каждая лапа его вращает колесо, каждый волосок его шерсти -- колесо. Вон оно, - он указал на вышитую эмблему колеса с восемью загнутыми спицами на своём сером плаще, потом кивнул на штандарт над шатром, - и вон. И вон, на Чорок-Ча, и на том другом воине. Мы все идём, шествуем вместе со зверем Аш.
Глаза его блеснули, необычайно ярко отразив свет факела. Словно это был их собственный свет. Лира вздрогнула. Происходило свёртывание картины, сопровождаемое нарастающим гулом. Она ощутила тяжесть в руках. Захотелось стянуть с ушей пелену. И вдруг поняла -- кубок! Что это было в кубке? Дыхание с хрипами, воздух тяжёлый и вязкий, как кисель. Она хмельными влажными глазами посмотрела на чашу в руках, взболтнула густой нектар в ней, и он плеснулся с металлическим звоном. Закрутился водоворотом, и обод чаши закрутился следом -- золотым колесом.
Когда Лира открыла глаза, было уже светло. Над ней, лежащей на ворохе подушек, болталась курильница. Серебряный поддон висел на трёх цепочках, закреплённых на кольце у потолка. С поддона лился густой благовонный дым, и вся конструкция покачивалась. Губы Лиры сложились в грустную и от части ироничную улыбку: всё повторялось. Потеря памяти, видения, смена места пребывания, скачок в пространстве... Но что это был за шум вокруг теперь? Что за покачивание?
Она поспешила встать, но тут же поняла, насколько низок был потолок. Серебряный поддон курильницы раскачивался на уровне головы, грозя нанести удар в висок. Помещение было крайне тесным. К стенам прилегала решётка, а сами они обступали её кругом. Помещение было цилиндрической формы. Она оглядывала узорчатую ткань за решёткой, крутила головой по кругу, и голова сама пошла кругом. Ещё и густой молочный дым, что лился с припотолочной курильни... Лира отдышалась и попыталась вспомнить, что было до того, как она потеряла сознание. И вспомнила: этот блеск в глазах императора Ру-Гьял! А потом возник в сознании образ отвратительного набелённого белилами тонкопалого царя Хорон-за. "Всё одно и то же, - думала он, - какая разница, кто чей царь -- власти одинаково плевать на народ, на простых людей. Власти преследуют свои интересы. А я? Жертва...". И если бы она знала, насколько точны были эти её мысли!
На одном из прутьев находился некий механизм с анкерами и пружинами, напоминающий запирающее устройство, примитивный замок. Чуть в стороне, отшлифованные трением, располагались петли дверцы. Лира потянулась к прутьям и попыталась толкнула дверь, но та оказалась запертой. И вдруг её стало ясно, что стены, находившиеся за прутьями завешивала ткань. Ткань эта чуть колебалась. Лира просунула руку в решётку и тронула ткань... рука ушла в пустоту -- никакой стены за ней не было. Она потянула ткань на себя, и сбоку открылась прореха. Оттуда плеснул дневной свет. Лира потащила ткань на себя, начала сматывать её, растаскивая "стены" и обнажая прутья.
Из-за прутьев решётки показались головы в меховых шапках, наплечные ременные перевязи, древки луков. То были воины Ваджара, шествующие рядами. Лира смотрела на них чуть сверху. И тут ей всё стало понятно. Её везли в огромной украшенной клетке. Клетка была укрыта роскошными тканями и находилась в повозке. Отсюда и покачивание. Но повозка не была колесницей -- очевидно, население Ваджара вообще не пользовалось колесом, этим священным символом, в бытовых целях.
Платформу, на которой стояла её клетка, везли на могучих спинах, затянутых густой длинной шерстью, вьючные животные. Лира видела торчащие из-под волосяных бугров рога на их головах. А дальше тянулись ряды пеших и конных воинов.
Захотелось вновь завесить решётку покрывалами -- шествующая армия подымала клубы пыли и песок уже хрустел на зубах, слезились глаза. Запах курящихся у потолка благовоний перебивался вонью тяглового скота, человеческого пота, кислой свежевыделанной кожи и совершенно незнакомых запахов горных пустынь.
- Эй! - закричала Лира. - я здесь! Кто-нибудь!
Ни один из воинов не поворотил головы. Меховые шапки плавно колыхались, раскачивались в стороны древки луков и копей. Она закричала вновь, но опять не получила ответа. Она словно и не существовала для них вовсе. Несмотря на то, что голос её был единственным раздававшимся в этом море людей голосом. Армия двигалась молча, и только ездовые и вьючные животные редко ржали и храпели, да гул тысяч ног был фоном всему.
Лира впала в уныние. Не ей было судить этих людей, не ей -- оценивать мораль и законы, властвующие в их обществе, этику обхождения с гостями. Но всё же присутствовало явное ощущение того, что её обманули, что некие неведомые силы пользуются ей. Это вызывало обиду, невысказанный протест. Она упала на подушки и заплакала от беспомощности. Никогда ещё она не казалась себе такой слабой, и неоткуда было ждать помощи, объяснений. Больше всего на свете в ту минуту хотелось ясности и простоты.
Много ли времени прошло, откуда выходило здешнее Солнце и куда садилось -- было не разобрать. Она находилась в прострации, то забываясь в томительной дрёме, когда приходили страшные видения, то бессмысленным взглядом следила за раскачиванием серебряной курильни, слушала мерное клацанье трёх цепочек.
Пронёсшийся по толпе воинов крик ознаменовал привал. Заголосили вокруг, забегали, покатился по рядам треск походной посуды -- готовили обед. Молча воин, разодетый в синие с позолотой шаровары и тёмный кафтан поднёс Лире пищу. Это явно был не простой солдат. Возможно, дружинник или сотник. Лира принялась расспрашивать его. Но он молчал и улыбался одним уголком рта, поглядывая на девушку снисходительно и даже с некоторой жалостью. Приоткрыв дверцу, он поставил поднос с изящным графином, серебряным кубком и тарелкой чего-то, напоминавшего рис и тушеные овощи. Взобравшись на борт её повозки, бросил окаменелый кусок смолы в курильню. Отнюдь не холодное равнодушие было во взгляде его раскосых глаз, а душевная отягчённость работой, явно не приходившейся ему по душе.
Лира укуталась в ткани с головой, понимая, что начинает бесконтрольно подаваться эмоциям, начинает ненавидеть этого молчащего безжалостного воина, всё стадо, шествующее на убой по мановению жрецов, этих вонючих яков, везущих её, клетку, даже еду, к которой она так и не притронулась.
Где же изумрудная Ма-Гро? Лира начала призывать её, зажмурив глаза, пытаясь проявить её образ в сознании. Она всё звала и звала, и с каждым позывом изумрудное свечение всё ярче выступало из тьмы смежённых век. Караван вновь тронулся, вновь загудели тысячи подошв, заклацали цепочки, и скрип канатов вторил утробному животному фырчанью. И Лира погрузилась в дрёму. Это было единственным местом, куда могла явиться на встречу с ней изумрудная дева Ма-Гро.
- Тебе очень тяжело, Лира, - голос её прошёл зелёными пульсациями, - я знаю.
- Как ты могла это допустить? Ведь ты же знала... Знала, на что посылаешь меня, - сквозь слёзы говорила Лира.
- Слишком сильной властью ты наделяешь меня, Лира. Но твоя власть над своей судьбой сильнее на бесконечность. Только мы так мало знаем о нашей власти сами, что не пользуемся ей. У тебя не было другого пути, кроме этого. Рано или поздно, течение вынесло бы тебя к императору, и он забрал бы тебя с собой. Но и тут ты владыка судьбы. Ты ищешь своих. Так ведь ты и направляешься к ним. Императорское войско направляется в Ваджар, в окрестности священной долины. Там скрестятся все пути, и власть над судьбой будет принадлежать исключительно вам.
- Мы пешки, - после очередного провала в молчание, ответила Лира, - в этой игре. Наш корабль сбили с курса, направив на Траму. Кто?
- Высшие иерархии, - ответила Ма-Гро.
- Я только и слышу о них, - кинула Лира, - вот потому и кажется, что они нами пользуются для целей, одним им известных.
- Что поделать? На вас лежит великая миссия -- продолжение жизни.
- Вот как, - в голосе Лиры звучала досада, - я бы предпочла продолжить жизнь иначе. Никогда бы не подумала, что буду это говорить так...
- Как? - спокойно спросила Ма-Гро.
- Как мать. Никакая не Анма, великая праматерь... Что за бред! Родить ребёнка, вырастить его, даровать вселенную вселенной. Что ещё? Неужели тебе этого не понять?
- Лира-Лира, - с добродушной усмешкой ответил голос, - твои слова -- нектар. Ты прекрасна, и я не удивляюсь, почему выбор высших иерархий пал на тебя.
Лира хотела вновь обрушиться с обвинительной тирадой, но почувствовала, как летит куда-то вниз, как ёкнуло сердце от этого полёта. И проснулась. Уже стемнело, движение прекратилось, и дверь в клетку оказалась открытой. Войско остановилось посреди каньона на берегу быстрой реки. Под маскировочными тентами горели костры.
Заметив, что она проснулась, к клетке подошёл всё тот же воин в богатом кафтане и на этот раз сам заговорил с ней.
- Госпожа может выйти совершить прогулку, если пожелает, - с поклоном сказал он.
Лира смерила его сердитым и заспанным взглядом и ничего не ответила. Рядом стоял поднос с ужином, и она вдруг почувствовала, насколько была голодна. Она ела быстро, жадно, одновременно удовлетворяясь и удивляясь этому животному, разбуженному внутри. И блюда были, как нарочно, именно те, что надо. Острые хрустящие овощи в остром же соусе, длинный жёлтый злак, напоминавший рис, но сладкий и душистый. Лёгкое вино слегка вязало язык, и от того хотелось пить его больше, запивая предыдущий глоток новым. Она сама не заметила, насколько быстро расправилась с ужином. Но теперь почувствовала прилив сил. И вспомнились слова воина о возможности пройтись, размять ноги. Совершить, в конце концов, омовение в реке.
Она ступила на кремневую почву босой ногой, ощутив холод подлунного камня. Крупные мохнатые животные, на чьих спинах громоздился воз с её клеткой, всхрапывали, выпуская облака пара. Пар подымался вверх и растворялся в пелене тумана, укрывшей пойму реки, распластавшейся подобно лебединым крыльям, посеребряным яркими горными звёздами.
Впереди и чуть ниже по откосу белела клокочущая река. Звуки возни отходящего ко сну лагеря поглощались непрерывным шипением буйных вод. Лира дошла до берега, то и дело оглядываясь. Она прыгнула на плоский камень, чернеющий посреди кипящего молока, и опустила ладонь в поток. Руку тут же отбросило мощнейшим током вод. И Лире сделалось грустно. Где-то она вынашивала план побега: броситься в реку, переплыть на другой берег и скрыться. Теперь же стало абсолютно ясно -- столь чудовищное течение просто сметёт её и разобьёт о скалы. Таким образом, с одной стороны она была ограничена рекой, с другой -- часовыми лагеря. Оставалась свободной лишь маленькая площадка берега. По ней она и прогуляла до самого рассвета, умываясь в реке, чувствуя, как стягивает кожу щёк и лба глина, красящая воду в бирюзовый цвет.
И весь следующий день Солнце раскаляло облака пыли. И если бы металлический шатёр-клетку Лиры не укрывала льняная ткань, девушка изжарилась бы внутри. Она много пила, но жажда не отступала. Её укачивало и тошнило, судорога сводила живот, и холодный пот покрыл ладони и лоб. Лира теперь опасалась заболеть, подхватить какую-нибудь местную лихорадку.
На пути войска пролегала широкая и мелкая река -- разлив той горной, у берегов которой они останавливались вчера. В целях экономии времени решено было реку форсировать. И вот Лира стояла в своей клетке, уперевшись затылком в потолок, придерживая одной рукой массивную серебряную курильню. А вода доходила ей до колен. Плотные богатые подушки и пледы промокли насквозь, и остаток дня под палящим Солнцем ей было не так жарко среди этой влаги. Но к вечеру её одолели мелкие насекомые, которых эта влага манила. А ночью было мокро и холодно.
И хотя она и не понимала половины того, о чём говорили воины у своих бивуачных костров, но и нескольких знакомых слов хватило, что бы уловить суть. Завтра небольшой дружины императора и собранной по окрестным землям рати предстояло войти в Ваджар и там соединиться с основной императорской армией. И Лира вспомнила, что она слышала и от Ру-Гльяла и от изумруднокожей Ма-Гро о предстоящей встрече с экипажем "Феба". И только эта надежда вела душу Лиры сквозь холодную и тёмную ночь в преддверии мрачной неизвестности. Она сидела, свернувшись калачиком у решётки, и меньше всего теперь напоминала "Великую Мать"... так ли встречают божественных посланников благородные короли?
Глава XVII
Именно такой её и увидел Димитри из обсерватории "Магеллана". Сперва он обрадовался -- она была жива, и теперь он знал это наверняка. Но что было вокруг, где всё это происходило? На карте, с которой он уже успел немного разобраться, её местоположение означалось не так далеко от местоположения пещеры с "Магелланом", как и самой долины Пуч. Однако вид решёток, отблеск костров, шевеление ночного моря солдатских тел -- через всё это прошёл и он сам не так давно. Резонно он вывел, что это была вторая часть армии. Церез говорил, что армия близ долины Пуч ждала своего императора. Вот и он, уже совсем близко. И завтра... Да, завтра утром предстояло действовать. Димитри ещё не совсем понимал как, и чего ожидать. Но вряд ли чего-то хорошего, судя по положению Лиры -- кролика в клетке, вокруг которой то змеи, то тигры.
Изображение транслировалось в его обсерватор с помощью микроскопической камеры. А та была вмонтирована в андроидную мушку. Она затесалась в число насекомых, облепивших клетку Лиры, влекомых влагой и теплом человеческого тела. Следующей целью его было разыскать своих коллег, оставшихся в деревне Танзи. Он ввёл их данные, и мозг корабля быстро вычислил информацию. На экранах обсерватора показались тёмные фигуры людей, сидящих вокруг чего-то светящегося и массивного, очевидно -- кристалла. Сложно было понять, откуда брала изображение эта камера. Один из людей -- Димитри показалось, что это был доктор Мазерс - оживлённо двигал руками, что-то рассказывая. Звука не было, но по взлётам рук, по широким жестам и неуёмной энергии, было видно, что доктор открыл нечто важное. Остальные внимательно слушали, замерев. Лиц было не разобрать -- камера брала изображение через мутную поволоку то ли пара, то ли пуха. Один раз Димитри показалось, что сидящий спиной к объективу Тибр обернулся и на его лице была лучезарнейшая улыбка. Тибр кивал и что-то отвечал, шевеля губами.
Димитри наблюдал за ними долго. Вся ночь была впереди, и он установил непрерывную трансляцию на два дисплея. Одна -- из клетки Лиры, в которой ничего не происходило, так как обитательница её спала, а вторая велась из подземелья внутреннего Ваджара, где верховенствовал в буйной речи доктор Мазерс. Прошёл час, другой, а доктор всё что-то чертил в воздухе, на песке, уходил и возвращался с подносами и какой-то посудой, напоминавшей чайный сервиз великанов.
Параллельно с тем астрогатор изучал устройство корабля. В его распоряжении были схемы отсеков, базы данных, статистика, в которой за последние пару миллионов лет были одни лишь профилактические сводки. Но зато имелось прекрасное описание бортовых передвижных модулей. Частично техника эта использовалась для дисперсионного зондирования. На ней развозилась по Траме на самой заре её заселения, жизнь. Огромные, похожие на панцирных жуков махины предназначались для перевоза крупных биомасс, тонн планктона, водорослей, так называемого "бульона", которым пополняли энергетические запасы более высоко организованные существа. Передвижные модули чуть меньших размеров, в основном гусеничные и на воздушных подушках, развозили и распределяли крупных животных. Каждый вид в зависимости от климата и ландшафта. Имелось в базах детальное описание и самих видов животных. Обыкновенные копытные, волчьи, куньи, рептилии и амфибии. Тут же беспощадные прогнозы о вероятности "приживаемости". Девяносто процентов всех живых организмов было обречено на медленное вымирание. Ещё три -- на практически мгновенное. Первый регенерационный взрыв должен был произойти через три тысячи лет. Но они не дотягивали и до него. Большинство же ждало вырождение после ста двадцати тысяч оборотов Трамы вокруг местного Солнца, которое носило в каталогах название "S-Ящерицы". Вот и спутники: "орбита имеет небольшой эксцентриситет и наклон к экватору планеты. Приливной разогрев от вхождения в резонанс -- не радиоактивный распад в ядре -- позволяет рыть тоннели. На два порядка превышает суммарную мощность, потребляемую всем человечеством Солнечной системы...".
Дальше были технические модули самые маленькие, так называемые, флипперы. На них развозили представителей человеческой расы. Димитри влез в эти базы. Но они оказались зашифрованы, заблокированы ключами, с природой функциональности которых астрогатор знаком не был. Вот тут-то бы и пригодился Тибр... а то вон как он улыбался, сидя уже вполоборота к объективу нанокамеры. В базах указывались и расы, переселённые на Траму, и те критерии, по которым отбирали "генофонд". Но ничего этого Димитри не мог прочитать, всё скрывали шифры. Пару раз возникали в их строчках знаки, виденные им во сне и на соляных колоннах в подземельях Ваджара. Постоянно давались ссылки на незнакомые Димитри древние тексты, написанные во времена, которые теперь носили имя "эпохи Рождения". Он читал отрывки из некой "Книги Мёртвых", и что-то важное сообщалось в её строках, но как далеки были образы, как истёрлись их смыслы. Но истёрлись не до конца, и вряд ли когда-либо что-то их вытравит оттуда. Он читал, хмурясь и по несколько раз пробегая глазами по тем же строкам: "О умерший, сын благородной семьи! На девятый день божество, пьющее кровь, из семейства Ваджра, благословенный Ваджра-Херука, возникнет из восточной стороны твоего мозга и явится тебе. У него тёмно-синее тело, три головы, шесть рук, четыре ноги, правое лицо белое, левое - красное, среднее - синее. В первой из трёх его правых рук он держит алмазную дубинку ваджру, в средней - череп, а в третьей - топор. В первой руке слева держит серебряный колокольчик, в средней - чашу-череп, в третьей - лемех. Его супруга Ваджра-Кродхишвари обнимает его правой рукой за шею, а левой протягивает ему череп, полный крови.
Не бойся его, не поддавайся страху и смятению. Узнай, что это проявление твоего собственного состояния сознания, накопленного опыта, твоего хранителя. Не бойся его, но отнесись к нему с доверием и почтением. Ведь в действительности это блаженный Победитель Алмазный Ум с супругой. Узнать их - значит освободиться". И ещё, и ещё...
И вдруг внимание Димитри переметнулось на новый предмет. То была красная точка на карте -- координата его коллег, что-то обсуждавших у кристалла. Он запросил сведения об их местонахождении, и обнаружил, что и они были где-то неподалёку. Но как это могло случиться? Либо он сделал крюк, и зашёл в долину Пуч длинной дорогой, а сама она всё это время была под носом -- пройти по одному мосту и - на месте. Или же его коллеги двигались следом. Но Лингу-лам на карте был гораздо дальше и долины Пуч, где высвечивался зелёным значок "Магеллана", и местонахождения доктора и остальных. Значит второе -- они совершали переход. И Димитри, как одержимый, ждал утра, которое всё должно было расставить по местам. И, коротая время, а так же чтобы не сойти с ума от этой одержимости, он въедался в карты и статистику. К слову, ни на запрос "Церез", ни на "Бронислав" поисковая система не среагировала...
И всё же природа человека брала своё. Веки его тяжелели, взгляд замедлялся, проплывая через сонную поволоку, мысль начинала плутать в совершенно отвлечённых сферах. Ему, вдруг, захотелось разузнать по растительный мир Трамы, про птиц. Он услышал щебетание и особенно не задумывался -- было ли то фоном ознакомительной программы, шедшим из динамиков, или шум возник в его голове от перенапряжения. Но вот он впал в дрёму. Сон прерывался вскидыванием головы, и Димитри, сильно щурясь от рези в глазах, всматривался в два дисплея. На них всё было тем же. Сидела неподвижно Лира, тоже сморённая утомительным странствием, заснувшая и лишь иногда вздрагивающая от преследующих кошмаров. На другом мониторе обсерватора и вовсе царила сонная идиллия. Все четверо спали вповалку вокруг еле тлеющего кристалла. И сам астрогатор, в глубине души радуясь этой неизменности, проваливался в манящий мир сна.
Однако вот он открыл глаза в очередной раз, и с одного экрана резанул свет восходящего из-за пиков не столь высоких восточных гор Солнца, с другого - ярко зажжённого кристалла. Там происходило движение, все куда-то торопились, а Лира сдёрнула покрывало с одного бока клетки, и камера-мушка транслировала качку моря голов и штандартов шествующей дальше армии.
И именно в тот момент армия, ведомая Ру-Гьял на встречу с войсками Ваджара, преодолевала последний перевал. Вдали император уже видел отроги трёх знакомых вершин, меж которыми располагалась долина Красного Тумана. Шагать стало легче, и не столько из-за утренней свежести, сколько от осознания приближения к заветной цели. У воинов начали чесаться кулаки. Они стали словоохотливей, шутили и перекрикивались в строю. Едущие верхом командующие в расшитых птицами и лозами кафтанах не препятствовали этой шуточной перебранке, но, напротив, подзадоривали своих бойцов и друг друга.
Жителям окрестных мест приходилось участвовать в боях гораздо чаще, чем Ваджару. Окружённая цепью гор великая империя давно уже прочно обосновалась на своём месте, и слыла не только источником страшной вооружённой силы, но и важным деловым и торговым союзником для доброй половины народов Трамы. А племена, заселявшие границы её служили своеобразным буфером, в котором и увязали все, кто стремился пограбить на землях самой империи. Ваджар, в свою очередь, щедро платил пограничным племенам за подобную охрану границ вином, шерстью, пушниной и самоцветами. Таким образом происходил симбиоз. Племена не теряли своей независимости и своодно могли кочевать, но и не уходили далеко, не мигрировали на другие земли, прикармливаемые мудрыми политиками Ваджара.
Светило уверенно подымалось, окрашивая фиолетовые небеса дневным ультрамарином. Вместе со светилом поднималась к вершине перевала и армия. Вот уже первые конники взобрались на каменную площадку с возведённым на ней маленьким алтарём горным духам -- знак того, что перевал взят и дальше начинается спуск. Внизу в лёгкой ещё не рассеявшейся утренней дымке лежала долина Красного Тумана. И сквозь багряно-седую пелену блестели в утренних лучах тысячи и тысячи шлемов и лат. Император Ру-Гьял первый вскинул вверх руку с серебряным копьём и, что было мочи, совсем по-молодецки издал приветственный клич. Каждый поднимавшиеся в след за ним и видевший внизу армию Ваджара повторял тот же клич. И радостное громогласное улюлюканье лавиной эхо сходила с гор. За этой лавиной неслась и другая -- стремительной кавалерии и наползающей чуть отстающей пехоты. Спуск был отлогим и довольно лёгким, так что Ру-Гьял быстро преодолел его.
Армия Ваджара, располагавшаяся в долине Красного Тумана, приветствовала своего императора, ведущего солидную подмогу, подобным же образом. В лагере начался хаос. Разлетались с окрестных гор птицы, а звери забивались глубже в норы и расщелины. Гул десятков тысяч глоток, звон оружейных древок о камень, ржание, пение, трубящие рога и горны! Если бы не видавшие виды сотенники и воеводы отдельных полков и дружин, что объезжали своих бойцов, сдерживая их пыл, не обошлось бы без затоптанных жертв.
Со стороны могло бы показаться, что одна армия спускается с горы в маневре атаки на другую. И воины давили, сцеплялись друг с другом, но то была не схватка, а крепкие дружеские объятья. Многие тут знали друг друга по отгремевшим годы назад походам в дальние края, многие служили на одних гарнизонах, были и родственники, и купеческие ватажники с одних обозов. Ру-Гьял тонко чувствовал свой народ и знал, где искать помощи. Воины обеих армий не были незнакомцами друг другу, но приходились товарищами. А треть вновь прибывших, состоявшая из охотников глухих лесных краёв, по началу оставалась в стороне от общего братания, но вскоре дело дошло и до них. И им жали руки, обнимали и приглашали испить из общих кубков.
Пировать, однако, долго не довелось. Ру-Гьял, ознакомившись с диспозицией, встретившись с местным командованием, очень скоро выступил из своего шатра и направил своего скакуна на холм, возносящийся из центра долины. Тут он был в самом центре своей армии, окружённый всеобщим вниманием. Сначала пронёсся над долиной шум единой волной из всех глоток, поднялись кубки, чаши, бурдюки, и все пили за здравие и честь государя. Затем учтиво замолкли, поняв, что Ру-Гьял будет вести речь.
Клетку Лиры принесли на плечах четверо крепких воинов и поставили на импровизированный парапет из жердей и настилов здесь же, у подножия. И она ясно видела императора в слепящих золотом доспехах на гарцующем скакуне. Он кричал, размахивая кривым мечом, и большая часть его слов тонула в воплях всеобщего ликования. Казалось, они уже одержали победу. Что именно он говорил, Лира не могла разобрать. Что-то про время, смену эпох, великий дар свыше и честь империи. Ру-Гьял был прирождённым оратором -- глаза собравшихся воинов горели ярче, чем Солнце. И Лира физически ощущала этот свет.
Ру-Гьял призвал командующих отдельными полками, и те так же заехали на холм. Сначала они обсуждали что-то меж собой, вставши кругом, а затем Ру-Гьял озвучил воинам стратегический замысел. Командующие разъехались по своим взводам, и со всех сторон теперь слышались крики их приказов. Началось всеобщее движение. Целые потоки человеческих тел неслись в неудержимом течении вокруг Лиры. Ей никогда не доводилось видеть, как готовится к бою армия. Война в той форме, какая существовала на Траме, какая некогда была и на Земле, давно превратилась в реликтовую форму, и Лира лишь читала об этом. Уже несколько веков люди Земли не сталкивались в открытых конфронтациях на полях сражений, не вели окопных войн. В последнее время это стали самоорганизующиеся милитаристические системы. Линия фронта теперь проходила по полям средств массовой информации, идеологических тенденций, психологического давления и даже искусства. Всё превращалось в оружие в то время, как оружие в типичном представлении -- пушки да бомбы -- давно уже можно было увидеть только в музеях.
Здесь же всё было наглядно, шумно, чадило тошнотворными запахами пота, выделений, скота и кожи. Лира не знала, куда деться, в её глазах рябило от толп людей, в ушах стоял неумолчный звон. И вдруг она ощутила на себе пристальный взгляд. Она поняла, что это продолжалось уже давно, и этот взгляд был в дополнении ко всему причиной желания куда-нибудь спрятаться. Она оглянулась и быстро отыскала глазами другие, чайного золотистого света, проедающие её до глубин. На фоне мечущихся туда-сюда воинов, один стоял совершенно неподвижно, словно неживой. Он отличался от общей массы именно неприметностью одежд. Они были простыми холщёвыми, и можно было принять его за простого крестьянина. Рубаха с широким воротом, перехваченная несколько раз кожаным ремешком, и единственное, что выдавало в нём воина -- особая манера заплетать волосы в три косы, две из которых закреплялись на затылке в пучок, а третья свободно болталась. Сложением воин был крепок, с длинными сильными руками, одна из которых была перевязана, и на повязке проступали бежевые и коричневые следы обработанной раны.
Лира какое-то время смотрела прямо на него, но вдруг смутилась. Однако всё ещё чувствовала этот взгляд. Ей стало жутко и очень обидно, что её рассматривают, как экспонат. И она решилась заговорить:
- Что тебе нужно?
Воин чуть наклонил набок голову и уголок губ еле заметно приподнялся. Он собирался ответить, шевельнул губами, но так и остался стоять молча.
- Иди решай свои дела! Тебя ждут! - а потом, не выдержав, добавила с надрывом. - Пошёл прочь!
Казалось, это только раззадорило воина, но он всё же отвернулся и отошёл, затерявшись в толпе. А затем совершенно неожиданно очутился с другой стороны клетки с тем же горящим взглядом и плохо скрываемой улыбкой. Лира даже вздрогнула, обнаружив его совсем близко. Она оглядела свою тюрьму в поисках чего-нибудь, чем можно было запустить в него. Но ничего не нашла и швырнула подушку. Та ударилась о прутья, срикошетила и вновь легла у её ног. Но воина этот жест расшевелил.
- Если бы я собирался тронуть тебя хоть пальцем, - он говорил громко, перекрывая стотысячный гам, - если бы даже в мыслях допустил это, да покарали бы меня все боги и духи гор!
Лира молча глядела на него, сжав губы в гримасе ярости.
- Вот ты какая, воительница чужеземка..., - продолжал он. - Прав был воин Митри. Ты не похожа на нас, но смелость твоя поистине велика. Я слышал о змее. Тут все уже слышали про отрубленную голову, про плен на пронзённой Лу-лу.
- Кто ты? - вновь спросила Лира, уже спокойнее, а потом добавила с удивлением, - и ты сказал... как ты назвал того воина?
- Меня зовут Мак-Мин, ученик великой школы Ко-ра. А тот, о ком ты спросила - Митри. Явившийся с небес. Мы сражались вместе внизу, в зевах проклятых погостов.
- Ты имеешь в виду..., - Лира привалилась к прутьям решётки, - имеешь в виду Димитри? Нашего астрогатора?
- Возможно и так. Ваши имена сложны. Впрочем, как и ваши мысли.
- Где он? - выпалила Лира.
- Его поглотил туман, и я не нашёл ни следа, когда туман рассеялся. Но были знамения, благие знамения. Я видел вот этими двумя верными глазами, что под землю спускалась птица Джа! Она, должно быть, увлекла его с собой в своих лапах.
- В лапах... О, Небеса! - Лира закрыла ладонью рот.
- Воительница расстроена? - удивился Мак-Мин. - Но птица эта приходит к тем, кто рьяно идёт к своей цели, она помогает. Ей молятся наши воины, и она приносит им победу в своём клюве. Димитри шёл к священной долине Пуч, что всегда меняет своё место нахождения. Я не смог последовать туда за ним, и выбрался на поверхность сюда. Я шёл раненный и готовился встретить смерть, но встретил долину Красного Тумана и войско! О, да будут благословенны Семью Вершинами дети Ру-Гьял! А сам иноземный воитель ушёл в долину Пуч.
- Где это место и почему же он туда так спешил? - удивилась девушка.
- Это место почитается всем Ваджаром, всей Трамой! Многие дерзающие ищут его, чтобы прильнуть к источнику неиссякаемой мудрости, познать изначальность. Но не всем посвящённым открывает оно свои чертоги. Очень мало было таких. Предания гласят, что там - лоно жизни. Не спрашивай меня более о том - я всего лишь воин, не жрец. Моё дело - бой, и место моё - здесь.
- Но как вы встретились с Димитри, и откуда ты знаешь обо мне?
- Я выполняю приказы своего воеводы-гаркана. И направили меня с приказом убить иноземца Цза. А потом он спас мне жизнь, - Мак-Мин приложил руку к груди, - и хозяин нитей моей судьбы отныне он. Теперь я вижу, что нашим гарканам свойственно ошибаться.
- О да, - сокрушённо ответила Лира, обхватив прут решётки обеими руками, - и я вижу, что свойственно. Заточать в клетки и вести на заклание... И всё это ваши жрецы? Ваши мудрецы из пещер?
- О, воительница, я не в праве осуждать великих жрецов. Но сделаю всё, чтобы вызволить тебя из клетки, если на то есть воля Димитри...
- Уж не сомневайся! - ответила Лира.
- Тогда жди и будь спокойна. Мак-Мин - моё имя. Можешь запомнить его, дева-воительница, ибо оно несёт тебе свободу.
И, в последний раз восторженно взглянув на Лиру, воин ступил шаг назад и затерялся в водовороте человеческих тел.
Глава XVIII
Войско постепенно выстраивалось в шеренги. Хаотичная масса, с высоты птичьего полёта более напоминающая растормошённый муравейник, приобретала формы построения. В том была заслуга явившихся с Ру-Гьял военных министров. Эти воеводы прошли уйму сражений, исполосовав всё тело почётными "орденами", приобретя закалку прочнее всякой стали. Они гарцевали на своих рогатых скакунах, щёлкая кнутами и длинными плетьми, разгоняя солдат по шеренгам, как стада овец загоняют в отары.
И подобная спешка оказалась ненапрасной!
- Запад! - закричал вдруг кто-то.
- Запад! С Запада! Туда, туда! Смотрите!
- Чернеет!
Крики пошли по цепочке следом за поворотом голов к западным отрогам гор. Там и впрямь снежная крыша перевала постепенно темнела, и то была не тень облаков - над перевалом небо было ясно. Чёрный массив искрил серебристой пылью, отражая солнечный свет. Так блестят клинки, издалека выдавая приближение неприятельского войска. Если бы то было войском союзников, оно всё бы оказалось объято этим блеском, но хорон-за не носили металлических доспехов. Их латы мастерились из кости и прочнейших минералов. Они имели вид и свойства хитиновых панцирей насекомых, да и сами солдаты... кто знает, что за существа прятались за подобным панцирем.
Долина Красного Тумана погрузилась в молчание, обратившись в зрение. Сотни тысяч глаз с жадным трепетом наблюдали, как покрываются склоны далёких гор тёмными пятнами сотен тысяч других. Воины Ваджара кипели, жаждали схватки, и появление неприятеля подействовало на них, как появление лани в зарослях действует на тигра, притаившегося поблизости. Он не движется, но наблюдает. Чувствует всеми жилами, всеми накалёнными нервными окончаниями, что скоро совершится решающий бросок. Но первые секунды он как бы загипнотизирован зрелищем добычи, он погружается в неподвижный и немой экстаз созерцания. Руки крепче - до скрипа - сжимали древки, луки как будто бы становились в разы тяжелее, сдавливая плечи, шеи вытягивались, пламенели глаза.
Но волна этого экстаза созерцания довольно скоро прошла. Время шло, а склоны гор всё чернели и чернели, лавина спускалась всё ниже, затягивая белые просторы. Словно по ту сторону перевала скопилось море, и теперь начало переливаться через борта гор. Уже стало ясно, что численностью армия хорон-за превышала войско Ваджара. Склоны западных гор поменяли свой цвет. И солдаты императора начали переглядываться. Их лица были преисполнены задорной смелости, они подмигивали и презрительно кривили рты, подзадоривая друг друга. Но это были уже маски куража и бравады. Нет, сердца их не содрогнулись, но в них проникал холодный голос разума, вещавший неприятные вести. И сердце пыталось гнать кровь по жилам с большей силой, забивая шумом горячего потока этот ледяной голос.
Ру-Гьял так же всматривался в западные склоны со своего наблюдательного пункта на холме. По его лицу невозможно было определить ни единой эмоции. Теперь его испещрило ещё больше морщин от напряжённого долгого вглядывания. Иногда затянутая по-боевому обычаю в косу борода его ходила в стороны, передавая движения челюсти и желваки надувались у монгольских скул. Но всё это был жест мыслящего стратега, который даже не пытался глушить холодный голос рассудка шумом сердца. Он тихо внимал этому ясному голосу.
С востока, откуда пришёл император, ведя вспомогательную армию, змеилась дорога. Они ещё недавно втаптывали в неё камни подошвами и подковами. Но она и не сильно волновала Ру-Гьял. Взгляд его падал на скрытое меж двух гор русло пересохшей реки, рядом с той дорогой. Он со своими министрами, славными стратегами, давно уже разрабатывал план, в котором это русло должно было сыграть решающую роль. Русло и ещё одна деталь - некое приобретение, так ловко и удачно заполученное им несколькими днями раньше.
Лира тоже видела наползающую с Запада тьму. Клетка её стояла на сваях, возвышаясь над головами солдат. Но она всё ещё не представляла, что за роль тут начертана ей, и теперь высматривала в бесчисленных отрядах хлопчатую рубаху Мак-Мина. Воина нигде видно не было, но откуда было Лире знать про школу Ко-ра, про учение о слиянии с миром предметов? Мак-Мин мог в тот момент быть сорок третьим прутом среди сорок двух её клетки, мог быть камнем близ холма императора, а мог так же сжимать до скрипа древко копья в сплоённом строю солдат.
Вторым лучом надежды для неё был Димитри. Весть о том, что он жив и где-то рядом приводила её в чувства, и не давало сломаться, осесть на пол ненавистной своей тюрьмы и расстаться с жизнью. Димитри сидел в головной рубке гигантского звездолёта и наблюдал в виртуальный обсерватор за темнеющими горами. Лавина хорон-за уже спускалась с их мантий на подол долины. Камера-мушка облетала долину Красного Тумана, холм императора Ру-Гьял и вновь опускалась в клетку Лиры. Напряжение мысли, какого астрогатор давно уже не испытывал, потрясало его, у него разболелась голова, знобило. Однако он всё ещё не представлял, что ему делать, в чём его роль. Поднять звездолёт в воздух? Но это было бы самым нелепым исходом. Применить оружие "Магеллана"? Так он ведь и не знал, что это было за оружие, и к каким последствием привело бы его использование. А на поле боя была Лира, и он не мог рисковать вслепую. И он молча наблюдал, утопая в огромном яйцевидном кресле пилота с надвинутой на лицо маской обсерватора с виртуальными каналами связи, окружённый целой голографической Вселенной. Но ни разу не показалось ему, что это была некая игра, что всё это было далеко и не с ним. Что бы там ни говорил Церез-Бронислав, что бы не утверждали мутные жрецы, трясущиеся за свои мосты и неосквернённые реликвии. Димитри был здесь и сейчас.
Камера-мушка облетала фланг и приближалась к передовым линиям фронта, где готовились к атаке лучники восточных лесов. Луки их изгибались длинными изящными линиями, блестя шлифованным древком. Их отряды выстраивались так же в подобную дугу. А позади строились лучники Ваджара. Последние уступали в своём мастерстве обитателям лесов. Короткие дуги луков и тяжёлые бронебойные стрелы были главным оружием обитателей гор. Каждый лунник вооружался помимо этого кривым кинжалом для ближнего боя. Следом готовилась конница. Боевые скакуны напоминали лучших арабских жеребцов, которых помнила история далёкой Земли. Только эти были покрыты более длинной и густой шерстью, напоминавшей овечью, и имели рога, проворно вытянутые и устремлённые точно вперёд. Рога могли служить так же грозным копьём, если животное было ретиво и яростно, но и умело слушаться руки ездока. И массив пехоты расположился в несколько клиньев позади лучников и кавалерии. Длинные точёные колья щерились ежами
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ