Веер с глазами из опала

Глава третья

Теперь у Персис пропала всякая возможность обсудить с миссис Прайор досадный вопрос о плате. Всеобщим вниманием завладел лихой капитан Гриллон. И Лидия постаралась, чтобы всё так и оставалось. Было очевидно, что она совершенно поглощена гостем. Поведение её было далеко от приличного, когда она выказывала капитану такое явное внимание. Персис, которую жизнь в доме дяди Огастина и учёба в академии мисс Пикетт приучили к сдержанным манерам, смущало поведение Лидии. К тому же девушка встревожилась и на свой счёт, так как заметила явное стремление капитана Гриллона включить её в их общество, несмотря на недовольство Лидии.

Персис признавала, что капитан красив. Даже слишком. И находила его манеру обращаться одновременно и к ней и к Лидии всё более тревожащей. Наконец она извинилась, сказав, что ей необходимо ухаживать за дядей, и сумела уйти к себе в комнату. Тут она увидела Молли, которая качала головой над промокшим и испачканным содержимым чемодана.

— Только посмотрите на это! — служанка подняла платье из светло-зелёного муслина с оборками, всё в пятнах, оборки промокли и обвисли. — Я его выстираю и проглажу. Но, мисс Персис, оно уже никогда не будет выглядеть красивым и новым, даю вам слово!

Наверное, ещё час назад подобное ужасное состояние своего туалета Персис сочла бы катастрофой. Но сейчас, хотя она не хотела больше пользоваться милостями Лидии Леверетт, её ум занимали гораздо более важные дела.

— Молли! — она повысила голос, вложив в него всю властность. — Ты можешь устроить так, чтобы я поговорила наедине с миссис Прайор?

— Вот эта женщина с головой на плечах, — заметила служанка. — Она правит домом, что бы ни говорила мисс Лидий, будто она хозяйка. У неё в Ки-Уэсте был ломбард до того, как капитан уговорил её перебраться сюда. Она вдова человека, который…

— Молли! — голос Персис стал ещё резче. — Меня не интересует её прошлое. Я просто хочу поговорить с ней. Мисс Лидия занимает гостя, а мне не хочется искать её по всему дому…

— Да вы и не найдёте её, мисс Персис. Не сейчас. Она ушла с этой старой ведьмой, которая была на кухне. Кухарка и служанки подняли такой крик, когда она появилась, что у меня сердце остановилось. Неужели вы не слышали, мисс Персис, как они кричали? Никто не хотел подходить к старой ведьме, но миссис Прайор просто взяла корзину, заполнила её хлебом, сыром и хорошими кусками вареного мяса. И ушла имеете с ведьмой. Ничего более странного я не видела… Миссис Прайор такая правильная и аккуратная, а эта другая… — Молли неодобрительно фыркнула.

Несмотря ни на что, Персис заинтересовалась.

— Кого ты называешь ведьмой, Молли?

— Она похожа на ведьму, мисс Персис. Лицо столетнее, нос и подбородок почти соединяются, как в щипцах для колки орехов, а глаза совсем впали. Но она не слепа, хорошо видит этими своими глазами. Не хотела бы я, чтобы она меня сглазила. Когда они ушли, кухарка сказала мне, что эта старуха настоящая колдунья. Она индианка, но не похожа на остальных индейцев. Они тоже все её боятся. Она говорит, как добрый христианин, если хочет, и умеет лечить. Она приносит миссис Прайор листья и травы для лекарств. Миссис Прайор хорошо известна этим. До появления настоящего врача она всех лечила на острове. А капитан, он разрешает этой ведьме приходить и даёт ей всё, что та захочет, Из-за остальных индейцев. Которые могут напасть. Пока эта Аскра относится к поместью дружески, они ничего здесь не тронут. Говорят, что её народ жил здесь когда-то и строил дома на этих насыпях. Так говорят на кухне. Конечно, похоже на ерунду, но видели бы вы её глаза. Сами бы задумались.

Персис поразил этот новый аспект жизни на острове Исчезнувшей Леди. Женщина, которую она видела в каноэ, должно быть, и была та самая Аскра. И то, что очень правильная миссис Прайор может сопровождать такую женщину, это ещё один сюрприз.

— На кухне говорят о том, что приближаются беды. И не только из-за ведьмы, — Молли любила посплетничать, но редко когда бывал у неё такой благодатный материал.

— И им не нравится тот корабль, — она указала в окно. — Один из мужчин отправился предупредить капитана о нём. Кажется, капитан не хочет видеть поблизости таких, как этот Гриллон. У них полгода назад случилась стычка из-за какого-то рекерского дела. Гриллон не имеет права бывать в здешних водах, и капитан предупредил его об этом. Но мисс Лидия очарована этим человеком, и он здесь из-за неё. Гриллон теперь говорит, что ему нужна пресная вода, что у него она вся смешалась с морской во время бури. Но внизу считают, что на самом деле он пришёл, чтобы ещё подстегнуть мисс Лидию. Он знает, что капитана нет дома.

Персис вернулась к окну. Да, на полпути между «Удачей бури» и пристанью на волнах качалась шлюпка, достаточно большая, чтобы нести бочки. На островах Ки вода редка, даже в Ки-Уэст приходится привозить воду на кораблях, если там пересыхают заполняемые во время дождей цистерны. И в этом отношении остров Исчезнувшей Леди уникален (может, именно этим и объясняется, что на нем всегда жили люди): на острове есть источник пресной воды, островитяне ревностно берегут его. Об этом как-то вечером рассказывал капитан «Стрелы».

— Всё это не наше дело, Молли.

— Может быть, и так, мисс Персис. Но когда капитан Леверетт вернётся, здесь поднимется большой шум, если этот Гриллон ещё будет здесь. Вы решите, что снова попали в бурю… Ну, я возьму их и посмотрю, что можно сделать, чтобы освежить, — она взяла в охапку платья, нижние юбки и бельё и вышла.

Персис села в кресло у окна. Когда вернётся капитан Леверетт. Да, она легко могла себе представить, что этот гигант, который так грубо схватил её, не обрадуется, что его приказ не выполнен. Кстати, это его комната, и у неё нет права быть здесь. Если бы дядя Огастин был так же здоров, как когда они отплыли из Нью-Йорка! Но она знала, что сейчас его перевозить нельзя, если только ему неожиданно не станет лучше. Девушка смотрела на пристань и на приближающуюся лодку. Пальцы её нервно перебирали край передника. Что ей делать?

Жизнь в Нью-Йорке никогда не была такой сложной. Она протекала с медленным и ничем не возмущаемым достоинством (впрочем, временами бывало скучно), и дядя Огастин так строго придерживался привычного распорядка, что Персис намного вперёд знала, что ей предстоит сделать. Тогда она скучала. Теперь же ей хотелось вернуться в ту уютную безопасность, где не бывает бурь, ни природных, ни человеческих, нет ничего такого, что тревожит этот дом.

Наконец она встала, прошла к комнате дяди и негромко постучала. Дверь открылась, и она увидела Шубала, ещё более встревоженного и осунувшегося. Он держал палец у губ. Она протиснулась в узкий промежуток, который он не решился преградить. Слуга прошептал:

— Он спит, мисс Персис. Но мне не нравится, как он выглядит, совсем не нравится, — он покачал седой головой. — Хорошо бы его осмотрел доктор Лоусон. Он знает хозяина, знает всё об его болезнях…

— Мне говорили, что местный врач очень хороший.

Шубал пожал плечами.

— Может быть, мисс. Но он не знает хозяина много лет, как доктор Лоусон. А хозяин… Ему всё хуже. Похоже, он собрал последние силы для этого плавания и теперь сдаёт — быстро. Больше ничего не ест. Когда я приношу поесть, он велит не беспокоить его. Но как ему сохранить силы, если он не ест?

Голос Шубала звучал ворчливо. Он сжимал пальцы рук со взбухшими венами. Много лет провёл он с дядей Огастином, хозяин был истинным центром его жизни.

— Когда он проснётся, Шубал, я хочу поговорить с ним. Я знаю, ты делаешь всё, что можешь, но, может, он послушает меня, — Персис не испытывала в этом уверенности, но должна была ответить на мольбу в глазах старика.

— Мисс Персис, я думаю… — дрожащий голос Шубала прервался, глаза опустились. Снова Персис испытала приступ страха. Она хорошо понимала, чего боится Шубал. Этот страх, словно туманом, окружал и её сознание. А ведь для неё дядя Огастин никогда не значил так много, как для Шубала.

— Не нужно так думать, — мягко проговорила она, — нужно надеяться. Ведь после первого приступа ему было не намного лучше, Шубал. А потом он своим быстрым выздоровлением удивил даже доктора Лоусона.

— Тогда он был у себя дома, мисс Персис… и… — Шубал замолчал и отошёл к кровати.

Персис осталась у двери. Страх перешёл в панику, с которой она старалась справиться. Ей необходимо было справиться, потому что именно ей предстоит теперь принимать решения, брать на себя ответственность. А она отшатывалась от этого. Вернувшись в свою комнату, девушка снова села в кресло у широкого окна. С моря дул устойчивый ветер, освежал её покрасневшее лицо. Так она сидела и пыталась думать о будущем.

Дядя Огастин явно считает, что не доберётся до Багамских островов. Он никогда раньше не обсуждал с ней подобные дела, держал её в стороне от семейных тайн. А сейчас рассказал о причине путешествия, потому что считает, что она отныне предоставлена самой себе.

И здесь нет мистера Хога, с которым можно было бы посоветоваться. Нет никого, кроме неё самой. Шубал, Молли, они зависят от неё, а не наоборот. Персис почувствовала себя очень юной и испуганной. Однако она была отнюдь не глупа. В глубине души её усиливалась упрямая решительность. В Ки-Уэсте есть юристы, она попросит, чтобы ей порекомендовали кого-нибудь, опытного и изобретательного.

В голову пришла мысль о возвращении в Нью-Йорк, беглая мысль, которую она тут же отбросила. Что её там ждёт? Разорённое состояние, мрачное будущее, которое заставило дядю Огастина отправиться в это плавание. А ведь он человек, который не испугался бы простой угрозы. Если состояние ждёт её на Багамах, она отправится туда и потребует своей доли.

Персис глубоко вздохнула. Ей не нравилось то, что ждёт её впереди, и ей очень хотелось с кем-нибудь посоветоваться. Но если таково будущее, она должна быть готова к нему.

Следовало принять решение. Другое дело, сможет ли она его выполнить. Она понятия не имела, какими средствами сейчас располагает дядя Огастин. Например, этот вопрос о плате рекерам.

Персис осмотрела комнату. У неё здесь даже меньше прав, чем в номере гостиницы. Было совершенно очевидно, что дядя Огастин не сможет продолжить путешествие, даже если «Стрела» снова выйдет в море. Вот если бы капитан Леверетт поплыл в Ки-Уэст… Но он может не взять их с собой. У Персис заболела голова, ей захотелось броситься на постель и забыть обо всём. Но и этого она не могла сделать.

И тут её снова заставил вздрогнуть тот странный воющий звук, который привёл Лидию в такое возбуждение и заставил броситься на крышу. Другой корабль приближался к «Буре удачи», точнее даже два корабля, один на буксире у другого. Капитан Леверетт привёл «Стрелу»?

На пристани собрались люди, один из них держал большую раковину, в которую дул, как в рог, производя эти воющие звуки. Персис торопливо встала. Если это действительно возвращается хозяин дома, она совсем не хотела, чтобы он застал её в своей спальне.

Девушка вышла в коридор и услышала голоса внизу. Но не смогла разобрать ни слова. Теперь, когда в гавани стоит «Удача бури», а её капитан находится в доме, неприятности, которые предвещали слуги на кухне, могли вот-вот начаться.

Персис нерешительно задержалась на верху лестницы. Немыслимо было оставаться в комнате капитана. Ещё хуже спуститься и, может быть, нарваться прямо на семейный скандал. Но она всё-таки начала спускаться, прислушиваясь к малейшим звукам, которые могли бы засвидетельствовать, что она невольно подслушивает.

Однако она как будто излишне встревожилась. Выходя на веранду, она услышала из-за угла голос:

— …отличный улов, — в углу у окна стоял капитан Гриллон, держа у глаз подзорную трубу, очень похожую на ту, которой пользовалась на крыше Лидия.

— Надо отдать дьяволу должное, — продолжал капитан-багамец. — Если бы я сел здесь на рифы, мне бы хотелось, чтобы капитан Леверетт плавал поблизости. Корабль накренился, но он по-прежнему на плаву.

— Вы великодушней его, — отозвалась Лидия. Её широкие юбки соблазнительно задевали Гриллона. — О вас он то же самое не скажет.

— О, я знаю, что обо мне думает Крю Леверетт, моя дорогая, — лениво пробормотал капитан. — Но то, что мы ссоримся всякий раз, как встречаемся, совсем не значит, что я не должен восхищаться его капитанскими способностями. Он хороший рекер. Нужно отдать ему должное. Только язык у него слишком вольный. И он когда-нибудь это поймёт, — в голосе Гриллона звучало удовлетворение. Он опустил трубу и посмотрел на Лидию. И этот взгляд вызвал у Персис тревогу.

— Ничто не встревожит Крю, — раздражённо ответила его сестра. — Он всегда поступает по-своему. И всегда поступал — как бы плохо ему ни приходилось.

— Вы тоже, моя милая? — Гриллон по-прежнему улыбался. — Не слишком ли вы на него сердитесь?

— Как вы можете так говорить, Ральф? — её лицо раскраснелось, руки она сжала в кулаки, словно хотела ударить собеседника. — Разве не держит он меня здесь взаперти, на этом богом забытом острове, где никогда ничего не происходит? Я просила его отвезти меня в Ки-Уэст. Марси Доу согласна, чтобы я пожила у неё. А её отец — комендант базы. Крю же считает, что они не подходящие для меня люди.

— Да, к тому же он знает, что «Удача бури» часто бросает там якорь, — рассмеялся Гриллон. — Не думаю, чтобы он очень доверял нам, моя дорогая.

Снова Персис оказалась подслушивающей. Она уже готова была незаметно отступить, когда крики со стороны пристани заставили её посмотреть туда. Не сознавая, что делает, девушка приблизилась к паре на веранде, чтобы лучше видеть.

— Узрите прибытие хозяина! — провозгласил Гриллон. Улыбка его стала чуть напряжённой. — Ну, моя дорогая, нам стоит приготовиться к бою. Может, вам лучше выйти из предела досягаемости пушек.

Но Лидия схватила его за камзол и высоко и упрямо задрала подбородок.

— Не уйду! Крю может здесь всем командовать, но не мной! Пусть только попробует!

Гриллон рассмеялся.

— Вот это моя Лидия. Но, моя дорогая, дело должно решиться только между мной и Крю. Никаких нижних юбок, — он опустил подзорную трубу и легко положил руки на плечи девушки. — Будет только так и никак не иначе, девушка, — и отстранил Лидию, словно она ничего не весит.

— Что вы собираетесь делать? — спросила она.

— Я не собираюсь встречаться с Крю Левереттом под его собственной крышей, — ответил Гриллон. — Нам лучше встретиться с глазу на глаз в другом месте.

Персис сделала два быстрых шага назад и остановилась в дверях. Она стыдилась, что сразу не дала знать о своём присутствии, но теперь заговорила:

— Мисс Леверетт…

Лидия оглянулась через плечо. Выражение её лица нельзя было назвать приветливым.

— Я знаю, что мне дали комнату самого капитана Леверетта, — сказала Персис. — Конечно, сейчас, когда он вернулся, это невозможно…

Гриллон снова рассмеялся, откинувшись на перила веранды. Но Лидия нахмурилась ещё сильнее.

— Какое мне до этого дело? — резко спросила она.

— Разве не вы здесь хозяйка, милая? — заметил багамец. — Молодая леди справедливо ждёт вашего решения. Совершенно справедливо, я бы сказал. Ясно, что она и Крю не могут…

Лидия отскочила от него.

— Предоставьте это миссис Прайор. Её слово значит здесь больше моего. И всегда значило больше, — она повернулась спиной к Персис и посмотрела на пристань.

Гриллон подмигнул Персис и кивнул.

— Я видел миссис Прайор несколько минут назад, — сказал он, так как Лидия продолжала игнорировать Персис. — Думаю, вы сможете найти её на кухне, мисс Рук.

Персис умудрилась сказать «Спасибо» и сбежала. Неужели Гриллон подозревает, что она нарочно подслушивала? Она вполне заслужила чувство вины, которое теперь испытывала.

К двери в противоположном конце коридора вели три ступеньки. За ней явно располагалась кухня, где первым делом Персис бросился в глаза большой открытый очаг со старинными вертелами и цепями. В очаге уместилась и встроенная печь для выпекания хлеба. Дверь наружу была широко раскрыта, но Персис почувствовала себя так, словно попала на сковородку.

Маленькая чёрная женщина в прилипшей к плечам промокшей сорочке и широкой юбке, частично прикрытой грязным передником, месила на доске тесто с такой энергией, словно сражалась с давним недругом. Сьюки и ещё одна служанка мыли и резали овощи.

Появление Персис вызвало неожиданное молчание, хотя кухарка продолжала энергично месить тесто. И не смотрела на девушку.

— Где миссис Прайор? — обратилась ко всем Персис. Долгое время казалось, что никто ей не ответит. Все только смотрели на неё, как на привидение, которое никто не ожидал увидеть. Потом кухарка подняла руку в муке и указала на наружную дверь. Она сказала что-то на диалекте, которого Персис не поняла.

Поэтому девушка прошла мимо стола и вышла во двор. Там она действительно увидела миссис Прайор. Та присматривала за двумя парнями, которые натягивали на вершине насыпи выстиранные простыни. Услышав скрип туфель Персис на раковинах, которые толстым слоем покрывали всю землю, она оглянулась.

— Подходящий день для просушки, мисс Рук. Ваша служанка скоро сможет всё выгладить.

— Прошу вас… — в голове Персис крутилась теперь только одна мысль. — Капитан Леверетт… он… Мне сказали, что я в его спальне… это очень великодушно с его стороны. Но теперь он возвращается…

— Не беспокойтесь, мисс Рук. Капитан, разумеется, останется на «Непревзойдённом». Даже когда корабль в гавани, он обычно ночует на нём. Он сам отдал приказ, чтобы вам отвели его комнату.

Персис находила спокойствие этой женщины слегка раздражающим.

— Я узнала также, что возник вопрос об оплате. Так как мой дядя сейчас не в состоянии заниматься делами, я не хочу беспокоить его. Не объясните ли, чего от нас ждут?

Она увидела, как миссис Прайор поджала губы.

— Не знаю, где вы услышали подобный вздор, мисс Рук. Никакой платы не нужно. Что вы о нас подумали! Ниже по побережью есть гостиница, выстроенная по приказу капитана Леверетта для экипажей разбившихся кораблей, если эти корабли не могут снова выйти в море. Там моряки живут, пока их не перевезут в Ки-Уэст. Часто у нас бывает больше пассажиров, чем мы можем разместить в своём доме. Но вы и мистер Рук — гости капитана. Пожалуйста, поймите, что он будет оскорблён, если вы подумаете что-то другое.

Персис решила, что дальше говорить на эту тему после такого энергичного заявления невозможно. Может, Молли не поняла человека на пристани, или тот просто посмеялся над ней.

— Спасибо за объяснение, — виновато сказала она. — Но всё же я чувствую себя виноватой в том, что хозяин дома не может…

— Вздор! — решительно оборвала её миссис Прайор. — Он считает, что по-другому нельзя. Можете услышать это от него сами, если необходимо, — в голосе её даже прозвучала обида, которую Персис сразу заметила.

— Нет, вашего слова вполне достаточно, миссис Прайор. И я вам очень благодарна.

Женщина чуть смягчилась.

— Я уверена, вам все рады. Кстати, к концу дня заглянет доктор Виринг. Если у вас есть к нему вопросы, тогда самое время их задать.

Но вопросы задавать не пришлось. Вернувшись в дом, Персис услышала тонкий старческий голос Шубала:

— Мисс Персис, о мисс Персис!

Она побежала по лестнице, одной рукой цепляясь за перила. Старик слуга стоял в дверях комнаты дяди, его лицо побелело от страха.

— Мисс Персис… он… он…

Девушка пробежала мимо Шубала. Дядя свесился с кровати, лицо его было бледнее, чем у Шубала. Одной рукой он цеплялся за сетчатый занавес, который рвался в его пальцах. Дядя посмотрел на неё. В глазах его застыло безумие.

— Амос… предатель… Амос!..

— Я вышел за водой, — Шубал подковылял ближе. — Он лежал спокойно. Мне казалось, он спит. Но… мисс Персис… он, наверное, пытался встать… подойти к окну… видите?

Он указал на перевёрнутый прикроватный столик, подсвечник откатился на середину комнаты.

— Зачем ему было вставать, мисс Персис? Что он хотел?

— Не знаю. Наверное, бредил. Шубал, беги к миссис Прайор и попроси немедленно послать за врачом. Нет, сначала давай положим его в постель.

Как ни худ был дядя Огастин, потребовались совместные усилия, чтобы снова уложить его на подушки. Дышал он часто и поверхностно.

— Он их услышал, — прошептал Шубал, показывая на окно. — Там разговаривали. Двое ссорились. Вернувшись, я услышал несколько слов. Он… он всё время говорит, что Амос вернулся, что он пришёл убить его!

— Теперь всё в порядке, Шубал. Иди, я останусь с ним.

Персис мягко высвободила вцепившиеся в занавес пальцы и сжала их.

— Всё в порядке, дядя Огастин. Никого здесь нет. Разве вы не помните? Амос умер много лет назад. Вы ведь сами мне это сказали. Он не может быть здесь.

Но старик невидящим взглядом смотрел на неё. В углу рта выступила пена. Некоторое время он ещё пытался встать, но девушка сумела удержать его в постели.

— Амос изменник… сказал… убийство… я никого не убивал… — потом тело его расслабилось, рука разжалась. В последний раз закрылись голубые глаза.