Ведунья. Проклятая любовь (СИ)

9. Портрет

Маленькие металлические заколки держались на волосах отлично. Настя даже поехала с ними кататься на велике. Не то чтобы она совсем перестала бояться старухиного проклятия. Но ведь помереть можно и дома, например, поскользнувшись в ванной и приложившись виском о смеситель. А жить-то как-то надо!

Дашка была ослепительна. Как всегда. Вот уж кто походил на яркую и дерзкую ведьму, так это она! Рыжие волосы играли с ветром и переливались на солнце, широкая улыбка и мелодичный голос прогоняли кошмары, большие серо-голубые глаза лучились энтузиазмом. Дашка сегодня особенно зажигала, и так, и эдак подбадривая Настю. Понятное дело, она старалась отвлечь подругу от мыслей о Кикусе, но ей было невдомёк, что недавняя потеря отошла для Приблудовой на второй план. Настя время от времени напряженно осматривалась, нет ли чего опасного, потом снова переключалась на щебет Дашки. Они искатали центральные набережные, домчали до спорткомплекса и еще там поколесили по пролескам и дорожкам. Обычно на втором часу езды Настя начинала ныть, что устала, и просила остановиться отдохнуть на лавочке. Но сегодня она была необычайно энергична. По Дашке было видно, что она удивлена перемене в подруге, но и рада тоже.

— Ого, ты приходишь в форму! — одобрительно заявила Дашка Насте. — Еще немного, и сможем участвовать в велопробегах!

— Было бы здорово, — пыхтела рядом Приблудова. — Может, выиграем что-нибудь.

— Приз самых красивых и самых свободных участниц! — определила Дашка и засмеялась.

Недавно она выгнала взашей очередного кавалера, по причине того, что «опять долбоклюй попался». Дашке, несмотря на красоту, не везло в личном. Всё ей долбоклюи попадались. Ну как, долбоклюи — слабые, безвольные мальчики тянулись к сильной и деятельной Дашке в поисках мамочки. А та сначала увлекалась, сажала себе на шею, а потом спохватывалась, когда поменять уже ничего было нельзя, и гнала. Сценарий повторялся, сменялись лишь актеры и спецэффекты. Настя отчаянно верила, что однажды Дашке повезет, и с ней случится принц. Иначе и быть не могло! После многих испытаний всегда дается награда, так считала Приблудова, и, кроме того, она очень любила Дашку. Девушки отлично провели время вместе, Настя благополучно доехала домой и даже уснула без таблетки. Ее уверенность в том, что она выполнила задание ведуньи и теперь «спасена», росла. Перед сном Настя подумала, что откажись Скопидомов от покупки особняка — тоже мог бы еще коптить воздух. Или Кирилл. Брось он пить… Хотя, о чем вообще тут думать. Рассудив так, Настя отправилась прямиком в воскресенье.

Утро второго выходного стало необычным. Зорин решил поскорее вернуть себе закладку, а заодно пригласил Настю в Двадияковскую галерею. Будучи художником-самоучкой он частенько присылал Насте свои картинки — мультяшных эльфов, сценки, комиксы. Рисовал он хорошо, и Настя жалела, что Валера отчислился из художки. Он был талантлив, и вместо того, чтобы развивать свой талант профессионально — прозябал в каком-то кафе. А жил — у друзей на вписке! Ни кола, ни двора, один талант. Долбоклюй, что тут скажешь.

Zорин: «Ну что, поедешь со мной любоваться плоскими людьми?»

Анастасия: «Давай. В двенадцать в центре зала».

Могло показаться странным, что Зорин способен чем-то восхищаться, но он любил старинную живопись. Надев очки в тонкой оправе, Валера самозабвенно рассматривал картины старых мастеров. Он сразу заверил, что посещение будет не таким долгим, как в невгородском Вернисаже.

«Чё это за галерея, которую можно за день обойти! На нашу недели не хватит!»

Насте тоже нравилось в музее, но она не столько интересовалась техникой написания полотен, сколько изучала изображенные на них лица. Вот роскошно одетая дама в пурпурном платье ведет на поводке левретку. Вот всадник на горячем коне размахивает шляпой с пышными перьями. Вот плетёт кружево рукодельница. Библейские сюжеты, изумительные пейзажи южных берегов, баталии, натюрморты с сочными фруктами и темными винами. И снова портреты.

Настя неторопливо перевела взгляд и уткнулась в Зорина. Нет, настоящий Зорин бродил в двух метрах от нее, чуть ли не водя носом по застеклённой поверхности картины. То был нарисованный Зорин. Со старого портрета на Настю смотрел своими светлыми глазами второй Валера. Те же темные, тяжелые кудри, тот же магнетизм во взгляде, то же утонченное, болезненное благородство в облике. Настя недоуменно покосилась на спутника, сравнивая меж собой изображение и натуру. Да, можно было с уверенностью сказать, что портрет писался с Валеры, только Зорин тогда еще в проекте не значился! Табличка под картиной гласила:

«В.Г. Плетнёв. Граф Григорий Афанасьевич Берзарин. Масло, холст. 1858 год».

Приблудова молча подошла, сцапала Зорина за рукав и указала на картину.

— Прикольно, да? — усмехнулся Валера. — Знал, что ты заценишь. Я тут уже третий раз хожу и удивляюсь. Инкарнация, у-у-у, — он, стращая Настю, пошевелил растопыренными пальцами.

— Это ж вылитый ты, — изумилась Приблудова. — Только у него брови срастаются, а у тебя нет.

— Я открою тебе страшную тайну, — заговорщицки склонился к ней Валера. — Я выщипываю переносицу, чтоб угрюмым утырком не казаться.

— Серьёзно? — вылупилась на него Настя, мельком подумав, что Зорину сложно казаться бо́льшим «угрюмым утырком», чем есть на самом деле.

— Так что я из балясненской аристократии, в чем никогда не сомневался, — продолжал глумиться Валера. — Шутка. Просто сходство, nasty. Хотя, можно замутить годный косплей.

— Берзарин! — внезапно осенило Настю. — Валер, это ж… — она понизила голос, видя, как старушка-работница музея неодобрительно прижала палец к губам. — Это же граф! Хозяин гибловской усадьбы!

— Сто баллов за сообразительность, Приблудова, — пожурил ее Зорин. — Разумеется, это он. Но я не его потомок, тем более, я из Невгорода. У меня все предки с корабельного завода. Рабочие и инженеры.

Настя, приоткрыв рот, замерла у картины. Нет, она не верила в совпадение! Внешность у Валеры была слишком необычной. Настя не встречала похожих лиц. И тут — граф, да еще и сам Берзарин, устраивавший у себя в поместье многочисленные оргии. Погубитель молоденьких крестьянок предстал перед ней во всей красе. Настя повнимательнее присмотрелась к картине и чуть не вскрикнула. Портрет не уставал ее удивлять: на руке у Берзарина, приставленной к бедру, был четко прорисован перстень. Крупный, темного золота, в виде тельца жука-скарабея с рубином вместо брюшка. На картине этого невозможно было увидеть, но Настя точно знала, оборотная сторона перстня носит известнейшее изречение царя Соломона на иврите: «Это пройдет». Она задрожала, прижала пальцы к губам, не веря в увиденное.

Этот перстень был главной семейной реликвией Приблудовых. Его перед смертью отдала маме бабушка, наказав беречь, как внучку. Мама Насти и предположить не могла, что Софья Михайловна имеет дома такую ценность. А теперь Настя видела её на пальце умершего давным-давно аристократа.

Пока она стояла, сама застыв, как нарисованная, и раздумывала на неделе заскочить к маме, чтобы поближе рассмотреть бабушкин перстень, сзади подошел и хлопнул её по плечам Зорин. Настя вздрогнула и пискнула.

— У тебя нервы совсем сдают, nasty, — посочувствовал живой Берзарин и, сняв очки, прищурил колдовские глаза: — Пойдем кофе пить? А то ты что-то загрузилась.

И хотя Валера заверял, что годный кофе в «этом городе» может варить только он один, друзья отправились в кофейню неподалеку от галереи. Валера плевался с местного американо и нахваливал Босха и Рембрандта из Вернисажа. А Настя напряженно думала, к чему было то, что она сегодня узнала, и как попал к Приблудовым перстень графа. В конце концов Зорин заметил, что Настя с него глаз не сводит, потёр нос и сказал:

— «Не продырявь мне башку взглядом внимательных глаз»¹.

— А? — очнулась Настя. — Слушай, Зорин. А почему ты не вернулся домой, в Невгород? В столице лучше оказалось?

— С ума сошла? — скривился Валера. — Переезд в Балясну невгородец воспринимает не иначе, как ссылку.

— Тогда что ты тут забыл? Такой аристократичный в «этом городе», злачном и продажном? — съязвила Настя.

— Не знаю, — Зорин погрустнел и отхлебнул кофе. — Мож'т, себя. А мож'т, тебя.

Настя ехала домой, наполненная впечатлениями. И загадочный портрет, и перстень, и, по-прежнему, ведунья, и искреннее признание Зорина, больше ничем не выказавшего романтического интереса к Насте — в голове витали самые разные мысли. Но ее отвлёк телефонный звонок.

— Привет, — услышав бодрый голос Баянова, Настя немного напряглась. Он мог позвонить в том числе из-за проблем с аквариумом. — Ну, ты как? Как дела?

— Серёж, все в порядке у рыб? — спросила Настя, включив профессионала.

— Да, все пучком, плавают. — Серёга замялся. — Ты как сама-то?

— Тоже плаваю, — улыбнулась Настя.

— Хорошо. — Баянов замолчал, видимо, не зная, что еще спросить, а потом подал голос: — Когда приедешь, в пятницу?

— Как обычно, — Настя улыбнулась так, что у нее свело щеки.

— Ты там смеёшься, да? — нелепо спросил Серёга.

— Смеюсь.

— Молодец. Лады, жду тебя в пятницу!

— Приеду, куда денусь, — ответила Настя.

— Пока.

— Пока, Серёж, — вздохнула Приблудова, гадая зачем позвонил ей Баянов, да еще и в воскресенье. И гадая над этим, она счастливо проехала свою остановку.

Примечание к части

¹ — цитата из старой песни питерской рок-группы «Сплин» — «Весь этот бред» с пластинки «Гранатовый альбом»