Вечное царствование

Н

аше путешествие по лесу продлилось дольше, чем я ожидала, но в конце концов мы наткнулись на остатки города, разрушенного бомбами.

Насколько я могла видеть, местность была заполнена грудами щебня и полуразрушенными зданиями. Между бетонными плитами, где природа начала восстанавливать почву, проросли клочки высокой травы и несколько молодых деревьев. Но с наступлением зимы все вокруг вымерло, и пейзаж стал преимущественно серым.

Это угнетающе напоминало дом.

Я смотрела на открытую местность с нечто большим, чем просто страхом. До сих пор нам удавалось передвигаться под прикрытием леса, но как только мы войдем в руины, то окажемся гораздо более уязвимыми. Мы могли ускользнуть от вампиров, которые охотились на меня до сих пор, но я не была настолько глупа, чтобы поверить, что они просто сдались и вернулись к той скале, под которой жили.

Напряжение сковало мое тело, сердце неестественно сильно билось о ребра с каждым моим шагом. Они шли за мной. Вопрос был только в том, когда они меня настигнут.

Магнар остановился на опушке между двумя огромными соснами и, нахмурившись, окинул взглядом руины. Его присутствие было настолько доминирующим, а он просто стоял на месте, сложенный из чистых мышц и дикости. Он слишком долго притягивал мой взгляд, и я прищелкнула языком, отбрасывая любые дикие мысли о том, что этот варвар хоть отдаленно привлекателен. Он был средством для достижения цели, и я бы и пальцем не тронула человека, который решил прижать меня к стене, пока мою семью окружали монстры.

— По мере моего взросления, я узнал все, что только можно было знать о вампирах, и все же, я никогда раньше не слышал о том, чтобы они причиняли такого рода разрушения. Как им удалось добиться бедствий такого масштаба? — спросил он, не оборачиваясь на меня.

После нескольких часов бесконечного молчания я была достаточно удивлена, что он вообще о чем-то спросил меня.

— Это были не вампиры, — мрачно ответила я, мое внимание переключилось на километры развалин, которые когда-то были домами тысяч людей. Сколько человек погибло здесь, когда были сброшены бомбы? — Люди сделали это друг с другом в Последней Войне.

Магнар испытующе посмотрел на меня своими золотистыми глазами. — Как?

Я заколебалась под жаром его взгляда. Он все время был чертовски напряжен, и это затрудняло ответы, особенно когда ответ на его вопрос не был простым, и я сомневалась, что я была подходящим человеком, чтобы ответить на это. Я еще не родилась, чтобы быть свидетелем всего этого, и истории, которые мне рассказывали, почти все исходили от моего отца. И папа всегда предпочитал говорить о довоенных временах и вампирах, чем о том, что привело нас туда, где мы были сейчас.

— Она закончилась за год до моего рождения, и я всю жизнь прожила внутри Сферы, — начала я, чтобы он мог понять пробелы в моих знаниях.

— Ты никогда раньше не бывала за этими заборами? — Спросил Магнар, нахмурившись еще сильнее, обвинение в этих словах заставило меня пнуть грязь под ботинками.

— Я… Нет. За последние несколько дней я увидела мир больше, чем за предыдущие двадцать один год своего существования. Так теперь живут люди. Все, что я знаю о том, что когда-то существовало здесь, я узнала из рассказов отца. — Я пожала плечами, защищаясь, когда в его глазах мелькнула жалость, но она исчезла так же быстро, как и появилась. Без сомнения, у него были гораздо более насущные заботы, чем моя печальная маленькая жизнь.

— Но ты знаешь, как мир стал таким? — спросил он, его тон был немного мягче, чем раньше.

Я ощетинилась от перемены в его отношении. Я не хотела, чтобы он жалел меня. Я была уверена, что он и так считает меня достаточно слабой, а добавить к этому еще и жалость, это уже слишком.

— Мой отец рассказывал нам истории, — повторила я. — Войны были всегда, так что я уверена, ты сможешь это понять. Он сказал, что чем больше власти получают люди, тем большего они хотят, и, в конце концов, у них растет готовность пожертвовать всем, что потребуется, чтобы получить ее.

— Люди всегда так поступали, — пророкотал Магнар. — Если бы они объединились, то, возможно, уже давно смогли бы стереть вампиров с лица земли, но каждый раз, когда они подходили к этому, их собственные эгоистичные желания мешали им. Они были слишком увлечены своими маленькими эгоистичными жизнями, трахались, дрались и брали все, что могли, любыми способами, до которых были готовы опуститься. Вот почему истребители не стали просить их о помощи. Люди не могут сойти со своего пути даже на мгновение, чтобы понять, что действительно важно.

— Ты хочешь сказать, что ты не человек? — Спросила я, нахмурившись. Мои воспоминания о рассказах моего отца были вытеснены из головы, поскольку его история снова заинтриговала меня.

— Истребители — это нечто большее, чем люди, и нечто меньшее. Боги дали нам дары, чтобы помочь нам сражаться с клыкастыми демонами. Но за эти дары приходится платить. Мы ценим наше дело выше наших собственных жизней. Для нас нет ничего важнее, чем уничтожение вампиров. Мы отдаем этому свои жизни, но это означает, что мы не всегда можем самостоятельно принимать решения о вещах, которые большинство людей считают само собой разумеющимися. — Он пренебрежительно пожал плечами, как будто это была цена, которую он давно решил заплатить, и это его не беспокоило.

— Например? — Спросила я, невольно увлекшись.

Я изо всех сил старалась не задавать ему личных вопросов, но я никогда раньше не встречала никого, похожего на него. На самом деле я никогда не хотела знать о ком-то так, как хотела знать о нем, хотя это мало что делало для того, чтобы я прониклась к нему симпатией. Дело в том, что он был наглым, дерзким и полным грубияном, но в то же время он был свободен и полон воспоминаний, которые никогда не сдерживались забором. Я хотела испытать нечто подобное на себе, даже если наши пути, скорее всего, вели нас к нашей собственной войне. Он все еще не сказал мне, для чего я ему нужна, а я была не настолько глупа, чтобы забыть об этом.

— Любовь. Семья. Куда мы идем и когда. Ты думаешь, я хотел проспать сто лет? Когда я должен был очнуться, все, кого я когда-либо знал, были бы уже мертвы, и мне пришлось бы начинать все заново с их правнуками. В то время я думал, что мой брат присоединится ко мне во сне, так что у меня должно было быть хоть одно знакомое лицо, когда я проснусь, но теперь… даже его у меня отняли. — Он вздохнул. — Но это то, что значит быть истребителем. Мы не можем выбирать, что нам делать со своей жизнью. Наша единственная цель — уничтожение вампиров. Вот почему я хочу узнать о мире, каким он является сейчас. Мне нужно знать, как они захватили эту власть, чтобы я мог вырвать ее из их рук.

Несмотря на общее презрение, которое я испытывала к этому чудовищному человеку, мое сердце не могло не дрогнуть от осознания реальности его положения. Он был совершенно одинок. Сам мир возрождался больше раз, чем я могла сосчитать за то время, пока он спал, и теперь он проснулся в таком незнакомом месте, что было удивительно, как он просто не рухнул на пол и не оплакивал все, что потерял.

Я инстинктивно потянулась к нему, мои пальцы на мгновение коснулись тыльной стороны его ладони, прежде чем я осознала, что делаю, и так же быстро отдернула ее. Магнар удивленно взглянул на меня, и мои щеки запылали, когда я мысленно прокляла себя за минутную слабость. В любом случае, это было не из-за него, это было из-за его потерь.

Я поспешила сказать ему то, что он хотел услышать, чтобы ни у кого из нас не было слишком много времени подумать об этом неловком жесте, и я молча поклялась скорее отрезать себе руки, чем когда-либо повторить это снова.

— Мой отец говорил, что война быстро разрасталась. Там было много политики, связанной с тем, что одна страна угрожала другой, и это продолжалось годами, сотни раз возвращаясь туда и обратно, ссорясь, как маленькие дети, по разным вопросам, которых он не мог вспомнить. И вот однажды кто-то запустил ракету. Никто даже не знает, какая страна сделала этот шаг первой. Прежде чем упала первая бомба, все остальные страны нажали красную кнопку, чтобы запустить свои собственные. В течение нескольких часов были разрушены практически все крупные города мира. Погибли миллиарды людей. Только в этой стране почти все центральные и южные штаты были полностью разрушены. По-видимому, сейчас это просто пустошь, выжженная пустыня. Те немногие, кто выжил, живут либо на западном побережье, как мы, либо на восточном. Папа сказал, что ракеты, нацеленные на эти города, по большей части были перехвачены, взорваны над морем и все такое прочее.

Я выдохнула, глядя на разрушенный город перед нами. Он описывал это больше раз, чем я могла сосчитать, но увидеть это самой было чем-то совершенно другим. Казалось, он длится вечно, пустошь без конца и края, мир разрушен с этого места и до бесконечности.

— Затем, пока выжившие пытались спасти что-либо из-под обломков, появились вампиры. Папа сказал, что они, должно быть, ждали, когда наш вид станет достаточно слабым. Выжидали момента, пока мир не встанет на колени, и они не смогут ворваться внутрь и взять все под свой контроль. Либо так, либо людей осталось так мало, что они решили, что нас нужно пасти, как скот, держать в одном месте для удовлетворения их желаний.

Магнар тяжело вздохнул, на этот раз не задавая лишних вопросов, и я нахмурилась, пытаясь по теням в его глазах уловить хоть какую-то реакцию на то, что я ему только что сказала.

— Что? — Спросила я, удивляясь, почему он так сильно хмурится, проводя рукой по лицу и потирая челюсть.

Он долго смотрел на меня, затем скрестил руки на груди, прежде чем озвучить проблему.

— А что, собственно, такое ракета? — спросил он, склонив голову набок.

Я несколько секунд смотрела на него широко раскрытыми глазами, а затем разразилась лающим смехом. — Точно. Вероятно, существует множество подобных вещей, о которых ты даже не имеешь представления. Полагаю, технологии сильно шагнули вперед со времен темных веков, старичок.

Магнар раздраженно хмыкнул и направился к руинам, оставшимся от бомб. Его плечи напряглись, когда он пошел прочь от меня, и ярость снова охватила его.

— Прислушайся, — сказала я, спеша подстроиться под его яростный темп, не позволяя страху обуздать свой язык.

— Что? — потребовал он ответа, внезапно остановившись и заставив меня споткнуться, когда я последовала его примеру. Он склонил голову набок, прислушиваясь к тому, что я должно быть услышала, и я сжала губы, чтобы удержаться от ухмылки.

— Тишина, — продолжила я, неуверенная, почему именно я дразню его, кроме того факта, что мне надоело таскаться за ним, пока он с рычанием прокладывал себе путь к «Банку Крови», как зверь, почуявший свою добычу. — Это лучшее из всех издаваемых тобой звуков, — добавила я. — Твое молчание прекрасно само по себе.

Брови Магнара опустились, когда он прекратил бдительный осмотр окружающей нас местности и снова полностью сосредоточился на мне.

— Вот как? — невозмутимо спросил он, и в его глазах вспыхнула ярость.

Я всегда любила рисковать, да и от его дерьма меня уже тошнило, поэтому я продолжила.

— Твое молчание, возможно, является моим любимым звуком из всех, которые ты издаешь, полное отсутствие шума с твоей стороны — это то, что я ценю больше всего, когда оно наступает.

Золотистые глаза Магнара опустились вниз по моей фигуре и снова поднялись, оглядывая меня с ног до головы, заставляя мою плоть пылать от осознания того, что он не торопится с ответом.

— Я мог бы сказать тебе то же самое, — ответил он наконец. — Но ты так любишь слушать себя, что у тишины никогда не будет ни шанса заглушить тебя.

Я слегка усмехнулась, отводя от него взгляд и качая головой. — В таком случае, я полагаю, ты не хочешь, чтобы я продолжала урок истории? Или… для тебя это вообще считается историей, учитывая, что это произошло при твоей жизни?

— Ты хочешь заставить меня умолять? — спросил он, презрение, с которым он произнес этот вопрос, слишком ясно давало понять, что он скорее умрет, чем опустится до этого, и шаг, который он сделал ко мне, заставил мой пульс учащенно забиться. Нет, этот человек ни разу в своей чертовой жизни ни о чем не умолял.

— Возможно, если бы ты стоял на коленях, то не загораживал бы солнце так сильно, — ответила я, указывая на его высокий рост.

Магнар придвинулся еще ближе, его тень поглотила меня, когда он подошел так близко, что стал всем, что я могла видеть, только мое собственное упрямство удерживало меня на месте перед ним. Он мог так легко убить меня. Но он еще не сделал этого, и по какой-то причине я не думала, что он сделает это и сейчас. Но, возможно, это делало меня дурой.

— В этом мире нет ничего, что заставило бы меня встать на колени, — ответил он грубым тоном, который пронзил меня до глубины души.

— Тогда, может быть, немного хороших манер? — Я подтолкнула, потому что пошел он со своим дерьмом. Если он хотел получить знания, которые были заперты в моей голове, то самое меньшее, что он мог сделать, это вежливо попросить.

Магнар подошел ко мне на шаг ближе, и я, наконец, обрела здравый смысл и попятилась, выхватывая из кармана кинжал, который он мне дал, и держа его между нами, пока ощущение его присутствия не охватило меня целиком.

— Тебе не следует поднимать оружие, если ты не готова им воспользоваться, — предупредил меня Магнар, снова подходя ближе только для того, чтобы обнаружить, что я снова отступаю.

— Кто сказал, что я не готова им воспользоваться? — Я усмехнулась.

Он двинулся так быстро, что с моих губ сорвался вздох, и я даже не успела подумать о том, чтобы взмахнуть клинком, как его мозолистая рука обхватила мое запястье железной хваткой и дернула меня вперед.

Я потеряла равновесие, споткнувшись о щебень под ногами, но Магнар просто подтолкнул меня к себе, а затем переместил хватку, вывернув мою конечность.

Моя рука была крепко прижата к груди, и Магнар развернул меня так, что я оказалась спиной к его груди, давление его огромного тела позади меня удерживало меня на месте. Его рука обвилась вокруг меня, мой собственный кинжал едва касался моей шеи сбоку, когда он прижал меня к себе с ужасающей силой.

Его другая рука обвилась вокруг моих бедер, притягивая меня назад, так что мое тело оказалось вплотную к его, полностью обездвиживая меня, когда он приблизил рот к моему уху и заговорил тем грубым тоном, от которого каждая клеточка моего существа напряглась.

— Пожалуйста, — прорычал он, и это слово было настолько далеким от мольбы, насколько вообще возможно.

Мое горло сжалось, когда я попыталась взять под контроль свой бешеный пульс, не позволяя ему вывести меня из себя, несмотря на сложившуюся ситуацию.

Мое сердце стучало так быстро, что он мог почувствовать его биение из-за того, как близко были прижаты друг к другу наши тела, адреналин бесполезно бурлил во мне, когда прикосновение оружия к моему горлу едва не вызвало кровотечения.

— Ну, раз ты так любезно попросил, с моей стороны было бы невежливо отказаться, — ответила я приторно сладким голосом, вызов все еще был у меня на языке, хотя всем, кто мог бы увидеть, было ясно, что я не в состоянии справиться с этим засранцем.

— Хорошая девочка, — передразнил он, царапнув меня бородой по шее, заставляя мой гнев на него снова подняться, даже когда жар залил мое тело от грубости его голоса, но он отпустил меня и отошел, прежде чем я смогла придумать какой-нибудь умный ответ.

Магнар зашагал дальше, а я попыталась сообразить, с чего начать. Тысяча лет — чертовски долгий срок, в котором можно было что-то упустить, и моя жизнь в клетке вряд ли сделала меня экспертом по многим вопросам, но я была готова попытаться помочь ему разобраться во всем, несмотря на его идиотское отношение. В любом случае, можно было поступить так или терпеть молчание весь день, так что я теряла?

— Мне трудно поверить, что металлическая коробка может летать сквозь облака, — усмехнулся Магнар несколько часов спустя.

Я пыталась описать самолет, что было чертовски сложно, учитывая тот факт, что я никогда сама его не видела. Папа был непреклонен в том, что они действительно когда-то существовали, так что я в этом не сомневалась. Как и Магнару, мне тоже всегда было трудно это представить.

— Это правда, — настаивала я.

Часы обсуждения того, что он упустил, во многом помогли растопить наши холодные отношения. Не то чтобы он начал улыбаться или что-то экстремальное в этом роде, и уж точно не было похоже, что он стал меньшим мудаком, но мои истории определенно заинтересовали его и каким-то образом помогли скоротать время, пока мы шли по бесплодной пустоши.

После первых нескольких часов развалины увеличились в размерах, было больше уцелевших стен, чем нет, а некоторые здания и вовсе остались нетронутыми. Я предположила, что мы приближаемся к границе радиуса действия бомбы, где всему был нанесен чуть меньший урон, и это давало больше укрытия между руинами, чему я крайне сильно обрадовалась. Пересекая полностью разрушенную местность, я чувствовала себя слишком беззащитной. По крайней мере, здесь у нас была хоть какая-то защита от жутких Фамильяров, следящих за нами.

Магнар, казалось, даже преодолел раздражение от необходимости требовать стольких объяснений, особенно там, где речь шла о современных технологиях. Он также без осуждения воспринял пробелы в моих знаниях, и я была благодарна ему за это, хотя и немного удивлена этим.

Моя жизнь была неизмеримо более спокойной по сравнению с его, но вместо жалости, которую я заметила, когда впервые рассказала ему о своем тюремном существовании, теперь, казалось, это разожгло в нем гнев. Я чувствовала его закипающую ярость из-за влияния вампиров на людей, и это разжигало пламя моего собственного гнева в ответ.

Столько лет мне приходилось принимать свой жребий в жизни. Мечты о побеге приходили часто, но я никогда по-настоящему не верила, что доживу до того, чтобы увидеть их в действительности. Я всегда признавала тот факт, что не мне решать свою судьбу. Моя жизнь закончится, когда так решат вампиры, и ни один момент из нее никогда не был бы по-настоящему моим.

Мысль об этом сейчас разозлила меня сильнее, чем я могла бы описать. Я наконец-то вырвалась из их лап, и я скорее умру, чем позволю им забрать меня обратно в Сферу или куда-либо еще. Как только я заберу свою семью от них, я твердо намеревалась убраться как можно дальше от вампиров, насколько это в человеческих силах, и прожить свои дни под солнцем, каждый выбор будет мой собственный, и ни одна капля крови больше не прольется из моих вен.

— И они использовались для транспортировки? — Подтвердил Магнар, возвращая мои мысли к нашему разговору о самолетах.

— Они действительно были быстрыми. Они могли доставить тебя из одного конца мира в другой меньше чем за день. А я думаю, что это довольно огромный путь, — подтвердила я, думая о старой карте, которую папа обычно хранил у себя под кроватью. На ней был изображен весь мир таким, каким он был раньше, хотя он утверждал, что большая часть Европы сейчас находится под водой, Австралия полностью разрушена бомбами точно так же, как штаты, которые когда-то составляли центральную часть нашей страны. Были районы Индии, Китая и Канады, которые, как говорили, избежали самых страшных взрывов, но папа не знал, что вампиры сделали там с выжившими. Вероятно, то же самое, что они сделали с нами.

— Он дальше, чем ты можешь себе представить, — ответил Магнар. Странно, что его знания могли заполнить некоторые пробелы в моих собственных. В каком-то смысле мы оба были невежественны в отношении мира, по которому сейчас путешествовали, но даже тысяча лет не могла изменить размеры континента, который он когда-то пересек.

— И была еще одна летающая машина с большими вращающимися лопастями на крыше, которая называлась виртолат или веертолет. Нет, подождите, это был…

— Тихо. — Магнар внезапно поднял руку, чтобы остановить меня, прижавшись спиной к стене частично обрушившегося здания и дернул подбородком, приказывая мне сделать то же самое. Я быстро последовала его примеру, мое сердце бешено колотилось, когда он наклонил голову, прислушиваясь к чему-то. — Они нашли нас, — выдохнул он.

Я моргнула, глядя на него, когда тревога скрутила мои внутренности. С каждым шагом, с которым мы удалялись от Сферы, я задавалась вопросом, не решили ли вампиры, что я всего лишь один, незначительный человечишка, затерявшийся в огромном мире. Зачем тратить их время, пытаясь выследить меня? Хотя эта надежда была глупой. Конечно, они захотят найти меня. Они захотят, чтобы все в Сфере увидели, что случается с каждым, кто пытается сбежать. Лед затопил мои вены, когда я представила, какие ужасные вещи они могли бы сделать со мной, чтобы убедиться, что никто и никогда не попытается пойти по моим стопам, и дрожь страха пробежала по моему позвоночнику.

— Они убьют меня, — выдохнула я. — Они вздернут меня на глазах у всей Сферы и выпьют мою кровь на всеобщее обозрение. Они сделают из меня пример, и я никогда не вернусь к своей семье. Я не хочу…

Магнар обхватил мое лицо руками и заставил меня посмотреть на него, обрывая мой панический лепет. Я резко втянула воздух, глядя в его золотистые глаза, находя в них источник силы, и совсем никакого страха, только чистую, злую ярость, каждая частичка которой была направлена на существ, которые охотились на нас.

— Они не заберут тебя, Келли, — поклялся он, и использование моего имени остановило поток мыслей, которые шумели у меня в голове. — Ты под моей защитой, и я не позволю им и пальцем тебя тронуть. Я даю тебе слово, что уберегу тебя от их лап.

Я моргнула, глядя на него: его лицо находилось в нескольких дюймах от моего, и интенсивность этого забытого временем взгляда прожигала меня насквозь, поскольку он не желал меня отпускать. Мое сердце заколотилось сильнее, но это не имело ничего общего с надвигающейся на нас опасностью, моя кожа нагрелась от его грубого прикосновения, а в горле образовался ком.

— Хорошо, — вздохнула я, отгоняя страх. Несмотря на все, что я знала о вампирах, его уверенность заставила меня поверить, что он сможет сдержать обещание, и я не буду просто стоять в стороне и паниковать, пока он будет бороться за это.

— Мой долг как истребителя — защищать твой вид, — твердо сказал он, и моя челюсть сжалась, когда я поняла, что его заявление было сделано не из-за какого-то желания позаботиться именно обо мне. Это было то, для чего он был создан.

Магнар отпустил меня, оставив огненную полосу на моей коже там, где были его руки. Он закрыл глаза и сделал глубокий вдох, сосредотачиваясь, а я постаралась прислушаться к тому, что он мог услышать.

— Я думаю, их всего пятеро, — сказал он после нескольких долгих минут.

— Всего? — Пискнула я.

Одного было более чем достаточно, чтобы уложить меня. У меня было примерно столько же шансов выстоять против пятерых из них, сколько у мыши против волка.

Магнар повернулся ко мне и положил ладонь на мою руку, его хватка была непреклонной, когда он вернул мое внимание к себе.

— В твоей груди бьется сердце воина. Ты будешь бороться за свою жизнь, и ты победишь, — яростно сказал он.

Внезапно я увидела человека, который возглавлял целую армию своего народа. Того, кто рожден вести и править, того, кто мог вдохновить тех, кого он вел, броситься в битву с монстрами и выйти победителем из нее. То, как он говорил, не оставляло места для сомнений. Я могла представить себе мужчин и женщин, следующих за ним на войну без малейшего намека на страх в их сердцах.

Каким-то образом я нашла в его золотистых глазах крупицы моей собственной храбрости и уцепилась за них, опираясь на них своей собственной решимостью выжить. Мой страх перед вампирами укоренился во мне с момента моего рождения, но это не означало, что он был непреодолимым. Они не заслуживали моего страха, они не заслуживали иметь надо мной такую власть. Папа и Монтана нуждались во мне, поэтому я ни за что не могла позволить вампирам забрать меня.

— Скажи это, — прорычал Магнар.

— Я выйду победителем, — ответила я со всей твердостью, на которую была способна, вздернув подбородок, чувствуя, как эти слова погружаются в мою душу, цепляясь за всю веру, которую я могла в них вложить.

Магнар ослабил хватку на моей руке и вытащил из-за пояса подаренный им клинок, вложив его мне в руку. — Тогда приготовься встать и сражаться. Они почти настигли нас.

Когда рукоять соприкоснулась с моей ладонью, я могла бы поклясться, что почувствовала, как по ней пробежала возбуждающая энергия. Это было то, для чего он был создан. Он жаждал крови существ, которые охотились на меня. Он хотел найти дом в их плоти.

Фурия. Его шелковый голос манил меня присоединиться к нему, и я поймала себя на том, что почти с нетерпением жду появления вампиров, поскольку его желания влились в мои собственные.

Магнар потянулся к шее и расстегнул плащ, позволив ему упасть на землю и обнажив кожаную одежду, которую он носил под ним. Хотя он назвал меня воином, но по сравнению с ним это казалось какой-то шуткой. Он был фигурой, которую можно было бы нарисовать рядом с этим словом в словаре, его тело было покрыто мускулами, а душа полна силы. Он был воплощением власти. Оружие, обретшее плоть. И мне жаль любого, кто попытается противостоять ему.

— Выходи, крошка, — проворковал холодный голос откуда-то из-за нашего укрытия, гораздо ближе, чем я могла себе представить. Как долго они преследовали нас по пятам, вынюхивая, как стая дворняг, жаждущих добычи?

Большая часть моей уверенности повернулась и с криком бросилась к холмам при звуке этого голоса, но небольшая ее часть осталась со мной, и моя хватка на кинжале усилилась.

— Прошло много времени с тех пор, как кто-то называл меня крошкой, — хрипло ответил Магнар, выходя из нашего укрытия и вытаскивая из-за спины один из своих клинков. Он с легкостью держал его в руке, когда вышел на открытое пространство перед нами, где стояли в ожидании четыре вампира.

Я последовала за ним, оставляя ему достаточно места, чтобы орудовать своим оружием, снимая головы с плеч, но и не позволяя разрыву между нами слишком увеличиться. Возможно, он и верил в меня, но я понятия не имела, как обращаться с каким-либо оружием, даже с тем, которое мурлыкало от желания смерти в моей руке. И хотя я, возможно, была готова попытаться защититься, я знала, что мне не сравниться с бессмертными существами, которые пришли за мной.

Вампиры отступили на несколько шагов, шипя, как бродячие коты, наблюдая за приближением Магнара.

— Истребитель, — выплюнул мужчина с длинными светлыми волосами. — Невозможно.

— Я была там, когда умер последний из вас! — проклинала поразительно красивая женщина с темной кожей и пронзительными янтарными глазами. — Бельведеры выпотрошили вас всех до единого!

— Тогда я, должно быть, призрак, — спокойно ответил Магнар, не показав ни малейшего волнения от произнесенных ею слов. — Хотя я не чувствую себя мертвым.

— Ты почувствуешь это, когда твоя отрубленная голова будет лежать у моих ног, — прокричала женщина.

По сигналу, который я едва уловила, все четверо одновременно бросились к Магнару. Он даже не дрогнул, когда они окружили его, каждый размахивал своим оружием с разных сторон, пытаясь сокрушить его.

Магнар описал своим клинком широкую дугу, парируя два их удара и умудрившись порезать ногу светловолосому мужчине, который яростно выругался и отшатнулся в сторону.

Они снова набросились на него, двигаясь так быстро, что я едва успевала следить за ними, и все же ему удавалось уклоняться от их ударов, танцуя между ними, как будто он играл с ними, а лязг стали громко разносился по руинам.

Магнар выхватил из-за спины второй клинок и метнул его, попав зеленоглазому мужчине в грудь. Лезвие, должно быть, пронзило его сердце, потому что он издал леденящий кровь крик, и последние мгновения его жизни запечатлелись в ужасе. Его лицо распалось на части и рассыпалось в пыль, которая разлетелась по округе еще до того, как звук его голоса полностью затих, и я выругалась, наблюдая, как золотой меч, прикончивший его, врезался в землю, оставив после себя лишь пепел.

Их драка начала приближаться ко мне, и я переместилась, желая сделать что-нибудь, чтобы помочь, но зная, что буду только мешать, если попытаюсь. Фурия яростно пылал в моей ладони, прося крови, нашептывая истории о том, как им орудовали против этих монстров в прошлом, но я не могла позволить себе дать ему того внимания, которого он жаждал.

Когда трое оставшихся вампиров снова бросились на Магнара, рукоять моего клинка раскалилась в моей ладони, и меня охватило сильное желание оглянуться. Я обернулась, чтобы посмотреть назад, внезапно вспомнив, что Магнар сказал, что за нами идут пять вампиров, и ужас скрутил меня изнутри еще до того, как я встретилась взглядом с тем, кто нашел меня.

Она бросилась на меня, как набегающий прилив, оскалив клыки и раскинув руки, как будто собиралась обнять меня. Я закричала, бросаясь в сторону, и ее ногти царапнули мое пальто, не сумев зацепиться. Она снова набросилась на меня, ее густые темные волосы развевались вокруг ее слишком красивого лица, когда она замахнулась на меня, сердито шипя.

Я снова нырнула под ее цепкие руки и с яростью ударила ее. Лезвие казалось живым в моей ладони: как будто я чувствовала бьющееся сердце внутри неестественно теплого металла. Он жаждал ее крови, а я жаждала дать ему то, чего он требовал.

В третий раз, когда я попыталась ускользнуть от нее, мне это не удалось. Она злобно улыбнулась, когда ее рука сомкнулась на моем горле, и она оторвала меня от земли, а ее невероятная сила с легкостью одолела меня.

Я дико извивалась в ее хватке, отчаянно дрыгая ногами, пытаясь отбиться от нее. Она оказалась даже сильнее, чем я себе представляла.

Ее улыбка стала шире, когда она подняла меня над головой, ее хватка на моем горле болезненно сжалась, перекрывая мне доступ воздуха. Черные точки плясали у меня перед глазами, пока я боролась за кислород.

Мной овладела паника, но Фурия окликнул меня, убеждая воспользоваться им, обещая помощь, в которой я так отчаянно нуждалась. Собрав всю энергию, на которую была способна, я рубанула лезвием вниз, глубоко вонзая его в руку вампирши. Она уронила меня с криком удивления, и я сильно ударилась о бетон, боль пронзила мое тело, когда я упала на спину.

Вампирша взвыла от ярости, когда яркая алая кровь хлынула из ее руки и забрызгала тротуар. Из раны поднимался дым, и воздух был наполнен запахом горящей плоти.

Я начала отползать назад, пытаясь подняться на ноги, но она прыгнула на меня сверху с решительным рычанием, выбивая воздух из моих легких, когда оседлала меня, а обломки подо мной врезались в мою плоть.

— Не волнуйся, малышка, ты нужна им живой, — прошипела она, когда я брыкалась, пытаясь сбросить ее.

Она ударила меня кулаком в живот и снова схватила за горло другой рукой, вдавливая меня в бетон. Я была бы уже мертва, если бы она хотела убить меня, но каким-то чудом у нее был приказ сохранить мне жизнь. Это дало мне одно явное преимущество: я могла продолжать бороться за свою свободу, но она не могла прикончить меня.

Я боролась, что было бы бесполезной попыткой вырваться, если бы мне не удалось загнать Фурию в небольшое пространство между нашими телами.

Я зарычала в знак неповиновения, когда она ударила меня снова, и это движение дало мне пространство, необходимое для удара. Собрав все силы, которыми я обладала, я вонзила лезвие ей под ребра. Карие глаза вампирши расширились от ужаса за мгновение до того, как она превратилась в пепел и рассыпалась на части.

Я резко втянула воздух, не в силах ничего сделать, кроме как смотреть, как трещины покрывают ее кожу, прожигая ее насквозь, и разрывая на части. Фурия победоносно запел в моей ладони, и жгучая боль пронзила внутреннюю сторону предплечья, заставив меня тревожно вскрикнуть, когда я обнаружила, что не могу выпустить клинок.

Останки вампира рассыпались по мне, и я зажмурилась, когда пепел покрыл меня, заставляя кашлять и отплевываться.

Я перевернулась, боль в руке сошла на нет, и моя хватка на Фурии снова ослабла. Я вытерла лицо рукавом куртки, прежде чем сплюнуть на землю, чтобы убедиться, что я не проглотила ничего от этой дохлой суки. Я отбросила от себя ее теперь уже пустую одежду и выпрямилась, моргая, чтобы смахнуть пыль с глаз.

Поднявшись на ноги, я обнаружила, что Магнар обменивается ударами с двумя оставшимися вампирами. Я не видела, как он убил третьего, но куча испачканной пеплом одежды отмечала место, где это произошло.

Я смотрела, желая помочь, но не зная, как это сделать, пока звон металла раздавался снова и снова, между ними троими происходил яростный танец, мечи размахивали с ужасающей скоростью и силой.

Женщина-вампир сделала ложный выпад влево, прежде чем отпрянуть назад, используя замах другого вампира, чтобы помочь ей подобраться ближе к их добыче. Ей удалось обойти защиту Магнара, нанеся удар, глубоко вошедший в плоть его руки, прежде чем он успел увернуться.

Он зарычал от гнева и боли, когда она снова бросилась на него, его меч скользнул вбок, чтобы отразить ее следующий удар.

Вампир-мужчина дернулся вперед, когда Магнар подставил ему спину, и я выкрикнула предупреждение, которое, как я уже знала, прозвучит слишком поздно.

Я отвела руку назад и дала волю Фурии, лезвие загудело от возбуждения, движение каким-то образом стало для меня естественным, когда я метнула оружие со всей силы, которая у меня была. Прицел был точен, и Фурия нашел свое пристанище в бедре вампира, заставив его вскрикнуть от боли, когда он глубоко вошел в мышцы и кость.

Его голова резко повернулась, чтобы найти меня, и он с дикой самоотдачей выдернул лезвие из своей ноги, но затем закричал, когда из его ладони поднялся дым, Фурия явно обжег его, и до меня донесся запах горящей плоти.

Вампир в ужасе отбросил Фурию в сторону, прежде чем броситься на меня, его глаза были полны мести и голода, который нельзя было преодолеть.

Я отшатнулась, безоружная и полностью в его власти, в то время как мое сердце бешено колотилось о ребра.

Я наклонилась, чтобы схватить с земли камень, но, прежде чем я успела даже подумать о том, чтобы им воспользоваться, Магнар оказался рядом, с его губ срывался боевой клич, когда он бросился в погоню за монстром, намеревавшимся уничтожить меня.

Магнар со свирепой силой взмахнул клинком и одним ударом начисто снес вампиру голову, и она упала на землю с тошнотворным треском. Не удостоив меня взглядом, Магнар вернулся к своей битве с женщиной, и наконец-то смог уделить ей все свое внимание, парируя удар, предназначенный ему в спину.

Я уронила свой камень, обошла обезглавленное тело и побежала за своим клинком. Когда я подняла его с земли, я могла бы поклясться, что он был рад меня видеть, от него исходило глубокое мурлыканье, как будто это было существо, обладающее некой формой разума, и оно говорило «привет».

— Привет в ответ, — пробормотала я, и во мне поднялся трепет от воссоединения с ним.

Рукоять загудела от энергии, когда я рванулась обратно к дергающемуся телу обезглавленного вампира, вонзая клинок ему прямо в сердце. Фурия, казалось, удовлетворенно вздохнул, когда вампир рассыпался в прах подо мной, и пепел унесло ветром.

Я так долго ждал.

Слова промелькнули у меня в голове, но я не была уверена, что действительно их слышала, хотя мне так показалось.

Грохот лязгающих мечей резко прекратился, и я подняла глаза, чтобы увидеть Магнара, сражающегося с последним вампиром врукопашную. Их клинки лежали на земле, и она вцепилась в него, пока он наносил удары по ее слишком красивому лицу, безудержный и совершенно безжалостный во всей своей богоподобной силе.

Магнар схватил ее за горло и прижал к осыпающейся стене, отчего из нее посыпались кирпичи, и заставил меня отшатнуться, когда они были близки к тому, чтобы задеть и меня.

Вампирша яростно боролась, пытаясь отбросить Магнара, пока он удерживал ее на месте, но он выхватил из-за пояса кинжал и вонзил ей в живот. Она вскрикивала, когда он бил ее ножом снова и снова, кровь заливала его руки, забрызгивая бетон и окрашивая его в красный цвет, прежде чем, наконец, четвертый удар достиг ее сердца. Кулак, сомкнувшийся на ее горле, не коснулся ничего, кроме пыли, когда она развалилась на части перед ним, и я могла только смотреть на этого зверя-человека, пробудившегося из давно забытой легенды, чтобы сразиться в битве, которую я никогда не считала возможной.

Магнар повернулся ко мне, его грудь вздымалась, а во взгляде горел огонь, которого я раньше не замечала. Вот кем он был в своей душе, — жестокость, честной правдой кричала о себе. Воин, выкованный из пепла и сажи своих врагов, их кровь окрашивает его кожу, их смерть — плата за все, что они отняли, и за все, что они продолжают отнимать.

— Так вот ради чего ты живешь, да? — Спросила я, когда адреналин покинул мое тело, и то, что только что произошло, начало давить на меня. Я убила вампира. Я убила гребаного вампира! — Я понимаю, почему тебе это так нравится.

Я издала сдавленный смешок, оставив попытки встать, и опустилась на землю, прижав дрожащие пальцы к холодному бетону, а разбитые камни впились в колени, и реальность того, что я только что сделала, глубоко проникла в мою душу. Я сражалась с вампиром и, блядь, победила. Черт возьми, как бы я хотела, чтобы Монти была здесь и увидела это.

Магнар наблюдал за мной несколько долгих секунд, затем разразился раскатистым смехом. — Да. Это то, ради чего я, блядь, живу, — согласился он. — Смерть — это финал, но борьба — это то, где я преуспеваю.

Я не смогла удержаться и тоже одарила его дикой ухмылкой в ответ. Если и было что-то, что могло заставить меня на время забыть о своих проблемах, то это посмотреть в лицо собственной смерти и сказать: «пошла ты».

M

ой разум нашел тихое место, куда можно было бы отправиться, обособленную, далекую страну, где никто не мог бы меня найти. Внутри у меня была пустота, слезы давно высохли на моих щеках, а боль превратилась в онемение в груди. Но это не имело значения, потому что мой разум рисовал цветы и колибри, водопады и дикую природу, пространства, в которых можно затеряться и держаться подальше от мрачной тени реальности.

Дверь щелкнула, отпираясь, но я не сдвинулась с места, прислонившись к изголовью кровати, лишь наполовину осознавая, что кто-то пришел. Неважно, кто, потому что меня здесь не было. Я была там, в месте, где никто не мог меня найти.

— Ты уже успокоилась? — Ровный тон Эрика отдавался в моих ушах, и тени все глубже погружались в страну моих фантазий, обвиваясь вокруг меня и пытаясь вытащить обратно в реальный мир.

— Я знал, что ты бунтарка, человечишка, но Вульф только что сообщил мне, насколько глубоко укоренилась эта бунтарская жилка. Сестра в бегах… твой отец в «Банке Крови». Какой хаос. — Его вес придавил кровать, и темнота стала глубже, пытаясь овладеть мной, но я не сдавалась.

— Бунтарка? — Эрик взял меня за подбородок, поворачивая мою голову так, что мои глаза встретились с его глазами. — Где ты?

— Потеряна, — выдохнула я, на этот раз его близость не вызвала страха, потому что я была слишком сломлена, чтобы чувствовать его. — Не ищи меня.

— Я не подчиняюсь приказам людей, — прорычал он, убирая руку с моего лица, его глаза клубились, как грозовые тучи. — Кроме того, ты не потерялась. Ты прямо здесь.

Он похлопал меня по голой ноге, и я моргнула, полностью возвращаясь к реальности, и сокрушительное горе, которое пришло вместе с этим, внезапно обрушилось на меня. Я опустила голову, мои волосы наполовину выбились из пучка и свисали свободными прядями вокруг лица.

Даже в Сфере я никогда не чувствовала себя такой беспомощной. Я застряла в игре, в которую не хотела играть, в то время как на Келли охотились вампиры, а мой отец столкнулся с ужасами, слишком страшными, чтобы о них думать.

— Я не могу им помочь, — выдохнула я. — Я здесь совсем одна. — Высказывание своих опасений этому мудаку заставило меня напрячься, и я тут же пожалела, что не промолчала.

— Здесь есть другие люди, которые составят тебе компанию, — сказал он отрывисто.

— Эти два понятия не взаимозаменяемы. Они мне не нужны. Мне нужна моя семья, — прошипела я, глядя на него снизу вверх, когда гнев плеснул горячей водой в мою грудь.

Эрик сжал губы в разочаровании. — Я не хочу, чтобы твои эмоции повлияли на ритуал.

— К черту твой ритуал. — Я вскочила на ноги, отступая от него, оскалив зубы. — И пошел ты со своими паразитическими братьями и сестрой. — Мое сердце снова стало сильнее, но встреча с ним лицом к лицу грозила разрушить хрупкие стены вокруг него. Мне нужно было выбраться из этой тюрьмы и вернуться туда, где мое место. Я презирала это платье, эту краску на лице. Это была не я, это была коварная ложь, созданная для того, чтобы сбить меня с толку.

— Все это — полный пиздец, — продолжала я. — Вы забираете нас из наших Сфер, наряжаете нас, как хорошеньких марионеток, и ждете, что мы будем танцевать, когда вы дергаете за ниточки. Но я не стану твоей пешкой, чтобы ты использовал меня для своих развлечений и превратил в такое же чудовище, как ты. Я хочу уйти, хочу найти людей, которых люблю, и никогда больше не видеть твоего неестественного лица.

Выражение лица Эрика не изменилось. — Если бы ты только перевела дыхание…

Я схватила лампу с прикроватной тумбочки и швырнула в него с воплем чистейшей ненависти, пронзившей меня. Он с легкостью поймал ее, бросив на пол, и я презирала то, как на него не действовало ничего из того, что я делала. Он был бессердечен, сделан из камня.

— Ты ведешь себя очень по-детски, — заметил он, и мое тело вспыхнуло от этого комментария.

Я стиснула зубы. — Я не собираюсь ни во что играть. Я ничего не буду делать, пока мой отец не будет в безопасности, а твой злобный генерал не прекратит охоту на мою сестру.

Это был единственный рычаг давления, который у меня был, и все зависело от того, насколько сильно я была нужна этому монстру для его планов.

Эрик раздраженно вздохнул. — Это не тебе решать. Ты сделаешь, как я скажу.

— Нет, не сделаю, — прорычала я, и напряжение повисло в воздухе, когда наши взгляды встретились. Страх угрожал заставить меня отступить, но я не могла. Единственное, за что мне оставалось держаться, это за свою стойкость, и я не собиралась позволять этому вампиру украсть ее у меня. Я готова на все ради своей семьи, и если мне придется угрожать этому чудовищу и рисковать своей шеей, чтобы защитить их, то так тому и быть.

Эрик поднялся на ноги, и я в одно мгновение превратилась в карлика из-за его внушительного роста. — Я не могу справиться с этими эмоциями, бунтарка. Не мое дело утешать тебя.

— Нет, но, очевидно, это твое дело — держать меня здесь пленницей и делать со мной все, что тебе заблагорассудится.

— Я не буду с тобой разговаривать, пока ты не обуздаешь свой тон. Я принц, и ты должна обращаться ко мне с уважением, — прорычал он, и я мельком увидела его клыки, когда он сделал шаг ко мне.

Мое дыхание участилось, пока я стояла на своем. — Уважение? — Я усмехнулась. — Я никогда не буду уважать тебя. Ты мой похититель. Похититель всей моей расы. Я знаю, что в тебе не бьется сердце, я знаю, что внутри ты пуст и ни о чем не заботишься, так что я не настолько глупа, чтобы взывать к твоим лучшим качествам, потому что у тебя их нет. Но ты сам сказал, что хочешь, чтобы я сыграла роль бунтарки в твоем маленьком ритуале, поэтому я говорю тебе, что сделаю все, о чем ты попросишь, при условии, что ты примешь мои требования. Защити мою семью, и я заплачу любую цену.

Его челюсть дрогнула, взгляд стал острым и непреклонным, когда он уставился на меня, как будто не мог поверить в то, что услышал. Его губы скривились, и зловещее выражение запечатлелось на его чертах, заставляя мои нервы дрогнуть.

— Я никогда не приму от тебя приказов, — прошипел он. — Ты забываешь, с кем говоришь и на что я способен.

— Я знаю, что ты можешь убить меня, — сказала я, и у меня перехватило горло. — Но я бы умерла за них тысячу раз.

Уголок его рта дернулся, и он подошел еще ближе, сокращая расстояние между нами одним движением. Я была вынуждена поднять на него глаза, когда рычание вырвалось из его груди, и обещание смерти повисло в воздухе. Блеск в его глазах был полон бесчисленных грехов, невыразимых поступков, которые он совершил, крови, которая омывала его кожу в течение его непостижимой жизни. И, возможно, я просто собиралась стать еще одним пятном на его душе, еще одной смертью, которая пополнит его коллекцию.

— Убить тебя? — переспросил он с невеселой усмешкой. — Я могу пытать тебя так, как твой маленький человеческий разум даже не в состоянии представить. Я переродился в муках, и я стал мучителем. Умереть легко, маленький человечек, но сможешь ли ты пережить агонию, которая выворачивает тебя наизнанку? Сможешь ли ты пережить кошмар, который вплетается в твои кости и ломает их одну за другой?

— Это та цена, которую ты хочешь, чтобы я заплатила? — Спросила я с дрожью в голосе, хотя в глубине души знала, что готова на все ради своей семьи. — Потому что ответ «да».

Его брови приподнялись достаточно, чтобы я поняла, что застала его врасплох, и он оскалился, прежде чем повернуться ко мне спиной. — Ты невозможна.

Он вышел за дверь, хлопнув ею за собой с такой силой, что вся комната задрожала, так же, как и мое сердце.

Я наклонилась вперед, тяжело выдохнув, когда тяжесть его темного присутствия покинула воздух. Минуты шли, и я не могла не беспокоиться о том, куда он ушел, какие у него теперь планы относительно меня. Я не понимала, как мне удавалось так долго избегать наказания, и у меня было предчувствие, что его возвращение не будет приятным.

Я вздрогнула, перебралась на кровать и подтянула ноги к груди, а затем положила подбородок на колени.

Причиняй мне боль, сколько хочешь, вампир, я не буду подчиняться твоим приказам, пока ты не подчинишься моим.

За дверью послышались голоса, заставившие меня навострить уши и напрячься в ожидании того, что должно было произойти.

— Просто поговори с ней, — сказал Эрик. — Ради всего святого, Кларисса, я не знаю, что еще можно сделать. Она создаст проблемы, если продолжит ритуал в том же духе.

— Иногда ты такой дурак, — ответила Кларисса, и мое сердце заколотилось сильнее при мысли о том, что она войдет и попытается меня подбодрить. Это, черт возьми, не сработает.

— Что ты хочешь этим сказать? — Эрик зарычал.

— Ей нужна поддержка в этот переходный период, Эрик. Тебе нужно научиться заботиться о ней, если ты хочешь, чтобы у тебя был хоть какой-то шанс, что она выберет тебя на балу.

Я содрогнулась: мысль о том, чтобы выбрать Эрика и позволить ему превратить меня в монстра, была слишком ужасающей, чтобы о ней думать. Но что, если это был единственный способ, которым они согласились бы защитить мою семью? Выберу ли я тогда такую судьбу?

Эрик разочарованно зарычал. — Я ее не понимаю, как я должен помочь?

— Это действительно так тяжело? — Отрезала Кларисса. — Ее семья в беде. Тебе было бы не все равно, если бы это была твоя семья, не так ли?

Неужели она действительно думала, что он способен на такое? Их вид связывал узы, подобные нашим? Вампиров, казалось, всегда интересовали только кровь и жадность.

Эрик не ответил, и я подняла голову, когда дверь распахнулась, и увидела Клариссу, входящую в комнату с грустным выражением на ее прекрасном лице.

— Привет, Монтана, — тихо сказала она. — Тебя ведь так зовут, верно?

Я кивнула, заметив Эрика, вышагивающего по коридору, как дикое животное. Кларисса закрыла дверь, и я окинула взглядом ее ярко-голубое платье с серебряными кружевами, украшающими корсет.

Она действительно была потрясающей, ее кожа сияла, словно покрытая утренней росой, а глаза были похожи на капли океана.

— Я слышала, ты немного расстроена из-за генерала Вульфа, — сказала она, нахмурившись.

При упоминании его имени лезвие вонзилось мне в живот. — Я расстроена тем, что он сделал.

— Мне никогда не нравился этот человек, — заметила Кларисса, заставив меня сузить глаза, пытаясь разглядеть ложь в ее словах.

Она криво улыбнулась мне, присаживаясь на край моей кровати и разглаживая складку на одеяле. Ее аура была противоположна ауре Эрика — сладкая, успокаивающая, заставляющая мое сердце биться медленнее в груди. Она казалась почти… человеком. Во всяком случае, в ее манерах. Не в ее неземной внешности.

— Да…ну, может быть, Эрик сможет помочь твоей семье. Я уверена, что он поможет, если ты его вежливо попросишь. — Ее лазурные глаза загорелись, наполнив меня надеждой. Было так странно получать это чувство от вампира, и я старалась не поддаваться чувству в груди, которое побуждало меня доверять ей.

— Я уже спрашивала его, — сказала я с горечью. — Совершенно ясно, что он не собирается мне помогать. Да и зачем ему это? Он кровососущий паразит.

Брови Клариссы приподнялись, и я немного отодвинулась от нее, понимая, что только что обмазала ее дегтем той же кисточкой.

Ее лицо дрогнуло, и она издала музыкальный смех, который был самим светом, его сияние коснулось моей кожи и попросило меня принять его. Было невозможно удержаться от того эмоционального свечения, которое она излучала, как будто одна ее улыбка была способна изменить саму атмосферу.

Она прикрыла рот рукой, наклоняясь ближе, и на этот раз я не смогла найти в себе сил отодвинуться, когда она заговорщически прошептала: — А еще он упрямый осел с комплексом скуки, который он даже не пытается преодолеть. Он ведет себя так, словно ничто в этом мире его даже отдаленно не интересует, но я верю, что ты представляешь для него интерес, Монтана.

— Я тебя слышу, — отрезал Эрик из-за двери, и я подавила ухмылку, в то время как Кларисса позволила своей улыбке вырваться наружу.

Моя улыбка угасла, так и не успев толком укорениться, а настроение снова погрузилось в мрачное облако, которое нависло надо мной, когда я узнала о судьбе своей семьи.

— Мне нужно, чтобы с ними все было в порядке, — умоляла я Клариссу, видя в ней силу. Эрик был не единственным членом королевской семьи в этом замке: его сестра была способна защитить их так же, как и он. — Пожалуйста. Нет ничего, чего бы я не сделала, чтобы обеспечить им безопасность.

Кларисса протянула руку, взяв меня за руку, и мое сердце нервно затрепетало от ее ледяного прикосновения, ее пальцы сжали мои, когда она посмотрела на меня с наигранным сочувствием. Потому что, конечно же, это не могло быть правдой.

— Эрик сделает так, как ты просишь, — сказала она, уклоняясь от вопроса, который, как она знала, я задавала ей, а не ему. — Он выбрал тебя, и это значит, что он должен заботиться о тебе.

Я тяжело вздохнула, отвергая эти слова. — Это последнее, что он намерен сделать.

— Просто попроси его помягче, — настаивала она. — Вот увидишь. Но как только он даст тебе слово, тебе придется приложить к нему усилие. Делай, как он просит. Не кусайся в ответ. Во всяком случае, не слишком сильно. — Она слегка подмигнула мне, отпуская мою руку и отстраняясь, забирая то свое тепло, которое почти заставило меня ослабить бдительность.

— Если я сделаю все, что он скажет, он позволит мне вернуться к ним? — выпалила я, прежде чем она успела оставить меня здесь. — Если он защитит их, найдет способ свести их вместе в безопасном месте. Можно мне присоединиться к ним?

Легкий вздох слетел с ее губ, брови сошлись, как будто что-то причинило ей боль. — Это невозможно, Монтана. Ты не можешь уехать. Тебя приняли в нашу семью, и ты будешь важной персоной здесь, как только выберешь мужа. Поэтому я призываю тебя извлечь из этого максимум пользы.

Я кивнула, мое сердце разлетелось на несколько зазубренных осколков, которые разорвали меня в клочья. Стены казались слишком тесными, и любая моя последняя глупая надежда когда-нибудь освободиться из этого места погасла, как пламя свечи. Я не позволяла своим мыслям погрузиться в ужас перерождения, но будь я проклята, если позволю такой судьбе постигнуть меня, если я смогу с этим что-то сделать. А пока все, что я могла, это попытаться заставить моего психованного похитителя освободить папу и защитить Келли от гнева генерала Вульфа. С остальным я разберусь позже.

— Хорошо, — выдохнула я, мой голос был тверд, когда я приняла решение. Для них.

Кларисса грустно улыбнулась мне, прежде чем направиться к двери. — Скоро увидимся, Монтана.

Она вышла, оставив меня с чувством, что мир только что снова был вырван у меня из-под ног. Эрик вернулся, прислонившись спиной к двери, его челюсть пульсировала, когда он рассматривал меня.

Тишина воздвигла стену между нами. Это была битва воли, чтобы увидеть, кто сломается первым, поэтому я стиснула зубы и последовала совету Клариссы.

— Теперь я успокоилась, — сказала я, заставляя свой тон оставаться ровным и стараясь не придавать своему голосу слишком много сарказма. — Полагаю, я больше не слишком эмоциональна для вас, принц Эрик.

— Какое облегчение, — пробормотал он. — Итак, ты собираешься спросить меня, или мы будем продолжать притворяться, что я не слышал всего этого разговора?

Когти впились мне в живот, и я прикусила внутреннюю сторону щек, изо всех сил стараясь не наброситься на него. Собрав все свое самообладание, я проглотила свою гордость и спросила: — Можете ли вы помочь моей семье, ваше королевское высочество? — Последние слова были произнесены с легким презрением, но это было определенное улучшение по сравнению с моим обычным тоном.

Его рот растянулся в насмешливой усмешке. — Так-то лучше.

Я вздрогнула, закрыв глаза, чувствуя себя собакой, которую только что приласкал хозяин. — Так и? — Настаивала я сквозь зубы.

— Ну, это зависит от обстоятельств, бунтарка. — Он плюхнулся в бархатное кресло, закинув руки на спинку, как высокомерный мудак.

— От каких? — Я настаивала, зная, что мне не понравятся следующие слова, которые сорвутся с его губ.

— От того, насколько хорошо ты будешь себя вести. Видишь ли, у меня есть для тебя небольшая работенка. И если ты выполнишь ее без жалоб, я, возможно, подумаю о том, чтобы помочь твоей семье.

— Мне нужно больше, чем «возможно», — настаивала я, хотя и не резко.

Тихий голосок в глубине моей головы напомнил мне, насколько безумно вести переговоры с вампиром, но в последнее время произошло слишком много безумных вещей, чтобы меня это волновало.

— Прекрасно. — Эрик запустил руку в свои волосы цвета черного дерева, нарушая их обычную идеальную укладку. — Я даю тебе слово, что, если ты сделаешь то, о чем я тебя прошу, я освобожу твоего отца из «Банка Крови».

Внутри у меня все сжалось, пульс участился до бешеного, полного надежды ритма. Он действительно сделает это? Слово вампира было для меня грязью, хотя у меня не было особого выбора, кроме как доверять ему. Либо он выполнит свое обещание, либо нет, и если он дал мне его, то был шанс, что он действительно выполнит его. Так что я решила, что это лучше, чем ничего.

— А как же моя сестра? — Спросила я.

Он пожал плечами. — Когда ее поймают, я позабочусь о том, чтобы она тоже не попала в «Банк Крови».

— Или не пострадала, — прорычала я. — Или вообще не была наказана.

Уголок его рта дернулся. — Согласен.

— И это все? Вот так просто?

— Вот так просто, — сказал он, и злобный блеск в его глазах сказал мне, что все далеко не так просто.

Я вздернула подбородок, мой выбор укрепился, потому что на самом деле выбора вообще не было. — Хорошо. Что ты хочешь, чтобы я сделала?

Лицо Эрика расплылось в злодейской ухмылке, от которой по моим венам пробежал холодок. — Ты выберешь Фабиана на церемонии выбора. Но перед этим ты заставишь его хотеть тебя так сильно, что он будет умолять тебя выбрать его.

Я нахмурилась, когда до меня дошли эти слова. Сначала меня пронзило облегчение от осознания того, что это бессердечное животное на самом деле совсем не хотело меня. Но затем реальность того, о чем он просил, снизошла на меня. Фабиан казался не более привлекательным вариантом, чем Эрик, и, честно говоря, он пугал меня не меньше.

— Почему вы вообще даете нам выбор? — Спросила я, не соглашаясь с его словами. — Почему бы просто не забыть о ритуале и не переродить, того, кого хотите сами? С каких это пор у людей есть выбор в чем-либо?

Эрик пожал одним плечом. — Просто так устроены вещи.

— Что это значит? — спросила я.

— Срок моего предложения подходит к концу, бунтарка.

У меня на языке вертелась вереница ругательств, но я сдержалась, когда Эрик бросил на меня твердый взгляд, который говорил, что он действительно собирается отменить свое предложение.

Если отбросить в сторону дурацкую церемонию выбора, я даже отдаленно не была взволнована попытками заинтересовать Фабиана. Настоящая проблема заключалась в том, что я едва ли флиртовала с парнем за всю свою жизнь. С самого раннего возраста я знала, что никогда не захочу рожать детей, и мысль о том, чтобы влюбиться в кого-то, кого в кратчайшие сроки могут утащить в «Банк Крови», никогда не входила в мой список дел. Келли нашла свои собственные способы уберечь свое сердце от заботы о ком-то, но я решила никогда даже не давать себе шанса. Так как же, черт возьми, я собиралась это провернуть?

Ты должна. Это поможет спасти папу и Келли.

Я медленно вздохнула, затем кивнула. — Хорошо, но…

— Но? — Он приподнял одну бровь, и я возненавидела то, насколько уязвимой я собиралась стать с ним. Я подумывала не говорить ему правды и просто действовать наобум, но если я облажаюсь, то испорчу все шансы на то, что он защитит мою семью.

— Я не совсем уверена, как сделать то, о чем ты просишь, — сказала я прямо. Да, прямо к делу о том, что я не умею флиртовать.

Он весело ухмыльнулся. — Мне нравится, когда ты такая откровенная, бунтарка. Это довольно забавно. Ты хочешь сказать, что не знаешь, как соблазнить мужчину?

Мои щеки раскраснелись, несмотря на всю нелепость того, что я смущаюсь перед чертовым кровососом.

Я перебрала в голове правильный ответ, пытаясь вернуть часть своей гордости. — Ну, как ни странно, я не тратила время в Сфере на флирт. У меня были дела поважнее. — Например, выжить.

Эрик потер подбородок, его пальцы едва скрывали очередную ухмылку, и мне захотелось ударить его по ухмыляющемуся лицу, но, вероятно, за это я получила бы нечто большее, чем синяк на руке.

— Завтра ты проведешь со мной весь день, так что я обязательно дам тебе несколько советов. — Он встал, бросив на меня горячий взгляд, который был скорее унизительным, чем кокетливым.

— О, как я благодарна, ваше величество, — пробормотала я, ничуть не имея этого ввиду.

— Я совершенно уверен, что это доставит мне огромное удовольствие. — Его мальчишеская улыбка стала шире, и впервые с тех пор, как я встретила его, в его глазах вспыхнул огонек, как будто в пепельных впадинах его глаз все еще оставалось несколько тлеющих угольков. Больше всего меня поразило то, что это была настоящая улыбка, не похожая на пустые ухмылки, которые он бросает людям, или на ухмылки, вызывающие раздражение. И в этом была сила: то, как пылали его глаза, говорило о том, что он способен чувствовать больше, чем я когда-либо представляла себе, что может чувствовать вампир.

Когда он направился к двери, я смирилась с тем, что ночью мне не удастся выспаться, а на горизонте маячил адский день в компании Эрика. Не так уж и много ожиданий, но теперь у меня появилась надежда спасти свою семью, пустота в моей груди снова обрела плоть, и мир стал не таким мрачным, каким казался раньше.

З

вук бегущей воды дразнил меня, и мне удалось найти в себе силы ускорить шаг, несмотря на усталость, которая замедляла меня последние несколько миль. Разрушенный город со временем уступил место полям, поросшим лесом, — природа отвоевывала мир везде, где только могла.

В горле у меня пересохло, а мы уже израсходовали последние запасы питьевой воды после столкновения с вампирами накануне.

— За следующим хребтом, — пообещал Магнар.

Я прикусила язык, чтобы не указать, что он говорил то же самое и о последнем хребте. И о хребте перед ним. Честно говоря, если это не будет тот самый хребет, то я, скорее всего, пну его по яйцам. Но теперь вода определенно звучала ближе, так что на этот раз я была склонна ему поверить.

Мы поднялись на холм, поросший бурой травой и густой грязью, и, наконец, обнаружили ручей по другую сторону от него.

Я со стоном тоски уронила рюкзак и присела на корточки, чтобы зачерпнуть в рот ледяной воды. Магнар последовал моему примеру, и мы молча утолили нашу жажду.

Я пила до тех пор, пока не почувствовала, что меня сейчас стошнит, затем откинула голову назад и вздохнула, когда мой живот удовлетворенно заурчал.

— Черт возьми, как хорошо, — пробормотала я себе под нос, и Магнар проворчал что-то в знак согласия, продолжая утолять собственную жажду.

Мы долгое время не останавливались для отдыха, и моя кожа головы зудела из-за того, что я несколько дней не распускала волосы из тугой косы, поэтому я прислонилась спиной к дереву и начала их расплетать.

Закончив, я провела пальцами по прядям и оставила их свободно свисать на плечи.

Я подняла глаза и обнаружила, что Магнар наблюдает за мной, напряженность в его золотистых глазах почему-то заставила меня поежиться, и жар неожиданно прилил к моим щекам.

— У тебя солнце в волосах, — прокомментировал он.

Я взглянула на кроны деревьев над головой, на мрачные облака за ними, пропускающие лишь самый тусклый дневной свет.

— Что? — Я нахмурилась, глядя на него.

— Твои волосы цвета солнца. Это подарок богини Сол, которая управляет солнечной колесницей. Тебе не следует прятать их, они принесут тебе удачу.

Я не была до конца уверена, что думаю о солнце, которое везут на колеснице, но я нашла изъян в его рассуждениях.

— А если я их заплету, то не принесут? — Я поддразнила. — Мне это кажется довольно сомнительной удачей.

Магнар пожал плечами. — Боги — непостоянные, тщеславные существа. Если Сол сочтет, что ее подарок не оценен по достоинству, она может начать презирать тебя.

Он одарил меня едва заметным намеком на улыбку, затем снял со спины плащ и снял клинки, аккуратно положив их поверх него. Я приподняла бровь, когда он начал расстегивать свою куртку, затем стянул ее вместе с льняной рубашкой под ней, обнажив свое подтянутое, мускулистое тело.

Я уставилась на него. Мудак он или нет, я никогда не видела такого тела, как у него. У его долбаных мускулов были мускулы. Его тело было произведением искусства: бронзовая кожа, испещренная шрамами, свидетельствующими о жизни воина, которую он вел. На его коже красовались замысловатые татуировки, в каждой из которых чувствовалось наследие викингов, хотя мои ограниченные знания не позволяли понять их значение. Мне так и хотелось спросить его о них, но я резко потеряла способность формулировать слова.

Магнар был горяч. Я словно обжигалась, просто глядя на него, и мне приходилось мысленно кричать на себя за то, что я это заметила, потому что он был таким чертовски высокомерным, и я все еще злилась на него за то, что он держал меня вдали от моей семьи, когда я была нужна им больше всего. Но, черт возьми…

Магнар заметил мое внимание и замер, положив руку на пояс. — Ты справишься, если я искупаюсь? Ты выглядишь так, словно готова наброситься на меня, а я еще даже не спустил штаны.

Я усмехнулась, меня охватил жар, пока я боролась с желанием ударить его.

— В твоих мечтах, придурок. Возможно, у тебя не было секса тысячу лет, но пройдет еще тысяча, прежде чем я приму твое предложение.

— Это было не предложение, — пренебрежительно ответил он. — Ты бы знала, если бы это было так, и поверь мне, ты была бы более чем готова.

Я запустила в него камнем. Честно говоря, я даже не была уверена, когда успела схватить эту штуку, но он был там, летел по воздуху, направляясь прямо к его тупой гребаной башке, и все же каким-то образом этот ублюдок поймал его.

Магнар мгновение рассматривал острый камень, приподняв бровь, прежде чем швырнуть его в реку. — Возможно, это тебе нужно хорошенько потрахаться, дракайна хьярта, ты таишь в душе много гнева.

— Может быть, я использую этот гнев, чтобы пырнуть тебя ножом, пока ты спишь, — прорычала я, поднимаясь на ноги и скрипя зубами от раздражения.

— Не стесняйся попробовать. Но сейчас, как я уже сказал, нам лучше воспользоваться возможностью искупаться, пока она у нас есть. Но, в любом случае, можешь остаться на месте, если хочешь понаблюдать за мной.

— Я серьезно жду момента, когда мы освободим моего отца и сестру из «Банка Крови», и мы с тобой сможем пойти разными дорогами, — прошипела я ему. — Я надеюсь, что у тебя будет долгая и насыщенная убийствами жизнь среди вампиров, и ты можешь быть уверен, что я больше никогда даже не вспомню о тебе до своего последнего вздоха.

Магнара, казалось, совершенно не заинтересовали мои слова, когда он скинул ботинки и спустил штаны.

Я проклинала его, отказываясь смотреть на его обнаженное тело и устремив взгляд на кроны деревьев над головой, когда он повернулся и пошел вброд по реке.

— Ах, вот оно, — сказал Магнар, привлекая мой взгляд к своей спине и ненадолго к упругому совершенству его задницы.

— Что там? — Спросила я.

— Это молчание, на которое я знал, что ты способна. Если бы я только знал, что ключом к нему была моя нагота, я бы снял одежду несколько дней назад.

— Пошел ты, — выплюнула я.

— Не сегодня.

Я бросила в него еще один камень, но он нырнул в воду прямо перед тем, как камень попал в его глупую голову.

Магнар добрался до середины ледяного ручья и нагнулся, чтобы окунуть голову в воду, затем выпрямился, стряхивая воду со своих длинных волос. Я поджала губы, свирепо глядя на него, пока вода стекала по его безумному телу, отмечая, как она прокладывает маршрут между бугорками его мышц и как от этого блестят чернила на его коже…

Боже.

Татуировки, покрывающие его кожу, почти говорили со мной, как будто они были написаны на языке, который я раньше понимала. Я нахмурилась от этой нелепой мысли: я даже не умела читать слова, написанные по-английски, поэтому знала, что эти символы мне ни за что не прочесть.

Продолжая смотреть на него, я все больше убеждалась в том, что понимаю их. Это были руны, точно такие же, как те, что были вырезаны на рукоятях его клинков. Они говорили о силе, преданности, чести и любви.

Магнар слегка повернулся, и я проследила путь татуировок на его груди. Они изгибались вокруг его мышц, словно он родился с ними на коже, а не были нанесены чернилами.

Я сосредоточенно нахмурилась, изучая небольшую линию рун, проходившую под его сердцем. Слова обещать и связывать заполнили мой разум, и я в замешательстве прикусила губу, задаваясь вопросом, не сошла ли я с ума, думая, что разгадала их значение.

— Все еще пялишься? — Насмешливо спросил Магнар.

Я вздрогнула, сузив глаза, когда он наклонил голову, что было не что иное, как вызов. Провоцирует меня отрицать это.

— Не на тебя, — ответила я, отказываясь отводить взгляд. — На твои татуировки. Я просто пыталась расшифровать их и не могла понять, что означает эта. — Я указала на его грудь, и он посмотрел вниз на ту, что я выбрала.

Его губы скривились в отвращении, и он потер большим пальцем татуировку, как будто хотел стереть ее со своей кожи.

— Это знак решения, которое я принял не для себя. Я надеялся, что после пробуждения ото сна след от него, возможно, сойдет с моей кожи. Я все равно больше не могу сдержать это обещание. Но, похоже, боги все еще настаивают на том, чтобы я выполнил его несмотря на то, что я больше не могу этого сделать. Или, возможно, они просто оставили его там, чтобы напоминать мне о нем.

— Какое обещание? — Спросила я, прежде чем смогла остановить себя.

Магнар колебался, как будто не мог решить, говорить мне или нет, затем покачал головой. — Сейчас это не имеет значения. Человек, которому я пообещал, давно мертв, так что, возможно, в моей ситуации все-таки есть что-то хорошее. Ты разве не хочешь искупаться?

Резкой смены темы было достаточно, чтобы заставить меня прекратить разговор. Он явно не хотел говорить об этом, и я напомнила себе, что мне все равно. Я пожала плечами, глядя на бегущую воду и пытаясь настроиться на то, какой она была холодной.

— Я планировала подождать, пока ты закончишь. — И пока ты не уйдешь куда-нибудь еще.

— Нам не следует задерживаться тут слишком долго: солнце скоро сядет, и нам нужно найти место, где переночевать. Так что, если ты по какой-то причине не боишься обнажить свое тело, я предлагаю тебе искупаться прямо сейчас.

Он начал распутывать свои длинные волосы, и я поджала губы, услышав вызов в его насмешливом тоне, затем сбросила куртку.

Мне не хотелось погружаться в ледяной поток, но и идея оставаться в грязном виде в обозримом будущем из чистого упрямства мне не нравилась.

Я быстро стянула с себя рубашку, стараясь не обращать внимания на порывы холодного ветра на обнаженной коже, сбросила ботинки и расстегнула брюки.

Я наблюдала за Магнаром краем глаза, пока торопливо раздевалась, оставив нижнее белье, чтобы не устроить ему полноценное стриптиз-шоу, обрывки черной ткани почти скрывали самые важные части тела.

К тому времени, как я закончила, Магнар все еще возился со своими длинными волосами, и я поспешила на берег реки с мурашками, покрывающими мою кожу.

Я сделала глубокий вдох и задержала его, погружаясь в ледяную воду. Должно было быть лучше побыстрее покончить с погружением, поэтому я проигнорировала протесты своего дрожащего тела и нырнула так, чтобы каждая частичка меня оказалась под водой.

Холод окутал меня, как кулак, крепко сжимающий мою душу. Моя кожа горела и кричала от его интенсивности, мои легкие заболели, и мое сердце начало бунтовать само по себе.

Я ахнула, втягивая воздух, когда моя голова снова показалась на поверхности, и я быстро начала тереть волосы и кожу, чтобы удалить грязь. Чем быстрее, тем лучше. Мне просто нужно было помыться, а потом выйти, я ни за что не собиралась задерживаться в ледяной воде ни на секунду дольше, чем необходимо.

Я стояла спиной к Магнару, не желая знать, испытывал ли он искушение тоже посмотреть на меня. Я болезненно осознавала, как сквозь кожу просвечивают мои кости, и сомневалась, что ему будет слишком интересно смотреть на последствия скудного рациона, который у меня был в Сфере.

Я еще раз окунулась под воду, чтобы окончательно смыть грязь, затем быстро отжала свои длинные волосы и начала пробираться обратно к суше. Я бы убила за небольшой кусок мыла, но на данный момент, было не плохо смыть хоть часть той грязи.

Я помчалась обратно к берегу и выбралась на сушу, ледяная вода стекала с моей кожи, а по телу пробегала дрожь. Пара тяжелых ботинок появилась прямо перед моим лицом, когда я выпрямилась, и у меня перехватило дыхание от удивления, когда я столкнулась лицом к лицу с Магнаром.

Он снова натянул штаны, но они были расстегнуты, твердые мышцы его торса все еще были обнажены, когда его мощное тело нависло надо мной, и я снова оказалась в ловушке его тени. Я выпрямила спину, и мои руки сжались в кулаки, когда я неуверенно посмотрела на него, но его глаза не были прикованы к моему лицу и даже не скользили по изгибам моего обнаженного тела — они были прикованы к моей руке, он хмурился, пока рассматривал меня с такой интенсивностью, что у меня по коже побежали мурашки.

Я проследила за его взглядом и удивленно моргнула, заметив странную красную отметину на внутренней стороне моего правого предплечья. Сначала я предположила, что это какая-то рана, но форма была слишком совершенной, слишком целенаправленной. Она начиналась на сгибе моего локтя и заканчивалась прямо перед запястьем, извилистые линии образовывали символ, похожий на изогнутый клинок с маленьким бриллиантом под ним, острия которого истончались до тонких линий. Он выглядел так, словно был выжжен на моей коже, но не было ни боли, ни шрамов, которые я могла бы увидеть, просто отметина на моей коже, как татуировка, которую я не помнила, как делала.

— Что за… — начала я, но Магнар поймал мою руку в свою, прежде чем я смогла продолжить, и поднял ее, чтобы поближе рассмотреть отметину.

— Я знал, что почувствовал это, — пробормотал он, проводя грубыми пальцами по покрасневшей коже. Я вздрогнула, когда он прикоснулся к ней, ожидая, что будет больно, но он был нежен в своем осмотре, и сама отметина совсем не была болезненной. Его пальцы двигались взад-вперед по символу, пока он смотрел на нее, как будто не совсем верил в то, что видел.

— Что это такое? — Спросила я в отчаянии. Я почти хотела вырвать свою руку из его хватки, но что-то удерживало меня на месте, и я оставалась неподвижной, пока его пальцы снова и снова скользили по моей коже, вызывая мурашки. Несмотря на ледяную воду, в которую он только что погрузился, он был таким теплым, что его прикосновение к моему телу было подобно солнечному поцелую, и часть меня хотела прижаться к этому теплу и украсть его целиком.

— Нечто невозможное, — ответил он.

— Это не ответ, — сказала я, потянув свою руку к себе, но он отказался отпустить меня, просто потянув в противоположном направлении и притянув еще ближе к своему полуголому телу.

— Отпусти меня, — сказала я, мой голос был низким от предупреждения, хотя я не была полностью уверена в том, что я могу сделать, чтобы заставить его убрать от меня руки. Скорее всего, я начну с удара коленом по члену, а там посмотрим.

Вокруг нас гулял ледяной ветер, и я начала сильно дрожать. Я была насквозь мокрой и почти голой. Это был не самый лучший вариант для того, чтобы стоять на улице посреди зимы, и хотя Магнар был склонен поспорить, так как его пальцы вцепились в мою руку, он все же уступил.

Он отпустил меня и указал на мою одежду. — Одевайся. Нам нужно найти укрытие на ночь. Потом нам предстоит многое обсудить.

— И это все? — Спросила я, когда он отвернулся от меня и зашагал прочь, чтобы найти остальную одежду. — А как насчет татуировки, которая только что появилась на моей гребаной руке?

— Как я уже сказал, мы обсудим это, как только найдем убежище.

— Ты не можешь просто выбирать, когда говорить мне то дерьмо, которое имеет значение, — прошипела я, делая сердитый шаг к нему, прежде чем остановить себя чистой силой воли. Я дрожала так сильно, что у меня практически стучали зубы, и я все еще была почти голой и безоружной.

— Одевайся, — рявкнул он, не глядя на меня, и мне захотелось швырнуть еще один камень в его тупую башку.

— Мне нужны ответы, — выплюнула я, хотя все равно направилась к своему рюкзаку, слишком замерзшая, чтобы продолжать стоять вот так несмотря на то, что мне нужны были его ответы.

Магнар полностью проигнорировал меня, натягивая через голову рубашку и куртку, и хотя мне очень хотелось швырнуть в него камнем, вместо этого я опустилась на колени и начала рыться в своей сумке.

Мне не нужно было никаких дополнительных стимулов, чтобы снова надеть свою одежду, когда вокруг нас пронесся еще один порыв ветра. Я воспользовалась внутренней стороной рубашки, которая была на мне, чтобы вытереться как можно лучше, сняла промокшее нижнее белье и достала из рюкзака свежий комплект. Одеваясь, я стояла спиной к Магнару, и чистая одежда казалась мне раем на моей коже, когда я натягивала ее.

Я застегнула куртку и плотнее натянула капюшон на лицо, оставив мокрые волосы свободно свисать спереди, более благодарная, чем когда-либо, за удивительно теплую одежду, поскольку она защищала от ветра, и моя дрожь стала менее сильной.

— Пойдем. — Магнар повернулся и молча повел нас вдоль реки.

— Мне нужны ответы, — сердито повторила я, когда он зашагал прочь, два огромных меча, которые он носил, снова были перекинуты через его широкие плечи, с его темных волос капала вода.

— Тогда не отставай, — проворчал он, не потрудившись оглянуться и не делая попытки замедлить шаг.

Я хотела спросить его, что, черт возьми, происходит, закричать на него, требуя ответов, и отказаться сделать даже шаг, пока он не скажет мне, какого хрена у меня на руке появилась какая-то странная отметина, но судя по тому, как он напряг плечи, я не получу никаких ответов, пока он сам не решит их предложить. Мудак.

Я стиснула зубы, потирая отметину на руке через ткань куртки, не чувствуя вообще ничего, что говорило бы о том, что она там есть.

Он задал еще более быстрый темп, чем обычно, и разница в наших шагах заставила меня почти бежать трусцой, чтобы не отставать от него. Я проклинала его себе под нос, зная, что он меня слышит, и не обращая внимания на то, что он несется вперед, хотя в какой-то момент я была уверена, что он пробормотал: — Всегда щебечет мне в ухо, как сердитая маленькая сойка, — и мои проклятия только усилились.

Наконец, на берегу реки, у подножия долины, показался маленький домик, а несколько высоких деревьев отбрасывали на него тени.

Дневной свет быстро покидал небо. Прошло совсем немного времени, прежде чем вокруг нас опустилась ночь, и время вампиров настало вновь, и я обрадовалась обещанию укрытия.

Когда мы приблизились к приземистому зданию, Магнар начал собирать хворост для костра, чтобы он согревал нас всю ночь, продолжая игнорировать вопросы, которыми я засыпала его, и ведя себя так, как будто он даже не слышал моих требований. В конце концов я сдалась, выругавшись еще раз, тишина между нами стала напряженной, поскольку Магнар отказался обсуждать то, что было у него на уме, и я все больше и больше выходила из себя из-за необходимости ждать ответов.

Когда мы добрались до здания, я с опаской оглядела маленькую хижину, разглядывая закрытые окна и полусгнившее крыльцо. Листья собрались в кучу на облупившейся белой краске здания, дерево прогнило, но выглядело еще достаточно прочным.

Магнар направился внутрь, дверь громко ударилась о стену, когда он распахнул ее, его ботинки застучали по деревянному полу внутри. Я подождала мгновение, позволяя его тяжелой заднице испытать эти шаткие половицы, затем направилась за ним, когда он не провалился сквозь них.

Я провела пальцами по рукояти Фурии, а темнота, казалось, сгустилась в углах комнаты, пока я искала любой признак опасности среди теней.

Пространство было открытым: старая кухня справа, коричневый диван перед камином слева, три двери в задней части помещения, предположительно ведущие в спальни и ванную.

Я задержалась у дверного проема, пока Магнар проходил через помещение, открывая двери и проверяя, действительно ли мы одни.

Все было покрыто слоем пыли, но в остальном здесь было достаточно комфортно. Гораздо лучше, чем разбивать лагерь на ветру.

Магнар направился к небольшому камину в гостиной, наклонился, чтобы развести огонь, по-прежнему ничего не говоря, пока я топталась рядом.

Я прикусила язык от вопросов, которые так и норовили впиться в горло. Но путешествие было наполнено моими требованиями, и было очевидно, что его не заставишь отвечать. Я наблюдала за тем, как в хворосте загорается искра, а мое дрожащее тело жаждало поцелуя тепла, которое мог бы подарить огонь.

Магнар вообще ничего не сказал, пока разводил костер, поддерживая его, пока не убедился, что пламя не погаснет, затем, не сказав ни слова, прошел мимо меня, направляясь наружу, чтобы установить чары у всех входов, чтобы держать вампиров подальше.

Разочарование охватило меня, когда я придержала язык, и я заставила себя тяжело вздохнуть, подавляя свой гнев в пользу другой тактики.

Я прошла глубже в хижину и обыскала крошечную кухню в поисках чего-нибудь, что мы могли бы съесть. Я нашла несколько банок сладкой кукурузы и фасоли, а также запечатанный пакет с хлопьями для завтрака, которые даже не были черствыми на вкус. Я разогрела фасоль и кукурузу на огне, пытаясь сделать их более аппетитными, и подала их вместе с хлопьями, чтобы получилось необычное, но вполне съедобное блюдо.

Магнар вернулся, плотно закрыв за собой дверь, и остановился, обнаружив меня у огня с двумя мисками еды, приготовленными и ожидающими. Я даже нашла для него ложку. И если это не была блестящая маленькая взятка, чтобы умаслить его и заставить говорить, то я не знаю, что это было.

Я мило улыбнулась, предлагая ему миску, и хотя он подозрительно прищурился, он принял свою порцию с благодарным кивком. Между нами воцарилась тишина, прерываемая только звоном наших ложек по тарелкам и тихими звуками нашего жевания.

Правильно, наслаждайся вкусной едой, которую приготовила маленькая я, пусть она согреет твой желудок и наполнит тебя желанием вознаградить меня.

Я не придавала особого значения вкусу найденной еды, просто сосредоточившись на том, чтобы утолить боль в животе, пока ждала, когда Магнар ослабит бдительность и, наконец, начнет раскрываться.

Я закончила первой, затем посмотрела на Магнара, пока он медленно поглощал свою порцию, каждое поднесение ложки к губам занимало вечность, пока я боролась с желанием отогнуть рукав и еще раз осмотреть отметину на руке, задаваясь вопросом, была ли она там вообще. Я подождала, пока он закончит есть и поставит свою миску на стол, с нетерпением ожидая, когда он расколется.

Он отодвинул миску от себя, и я бросила на него невинный взгляд, пытаясь заманить его к себе, как будто подманивала птицу жирным червяком.

Ничего.

Разочарование заклокотало в моей груди, прежде чем я окончательно сломалась.

— Ты собираешься объяснить, что это значит? — Спросила я, чуть не задохнувшись от сладости своих слов, заставляя себя не укусить его, сбрасывая куртку, прежде чем закатать рукав рубашки и показать ему метку, опасаясь, что он может отрицать ее наличие, если я не докажу, что она есть.

В ответ Магнар стянул куртку, обнажив рельефный пресс там, где он скрывался под задранной рубашкой, отложил ее в сторону вместе с мечами, прежде чем закатать льняной рукав рубашки и показать мне свою руку.

На внутренней стороне предплечья точно такая же отметина выделялась на фоне кожи, не тронутая татуировками, украшавшими его, совершенно одинокая на плоскости его теплой смуглой плоти. Его метка была бледной, почти серебристой, как старый шрам, с оттенком чего-то более сильного, от чего мне захотелось протянуть руку и провести по ней пальцами. Я подавила желание сделать что-нибудь подобное, вместо этого снова посмотрела в его золотистые глаза, ожидая ответа.

— Это метка истребителя, — медленно произнес Магнар, давая мне время переварить его слова, и мой взгляд начал метаться между его меткой и моей собственной.

— Ты имеешь в виду, что я… ты… — Я нахмурилась, глядя на отметину на своей руке. Если не считать розового цвета, она была точной копией той, что была на его коже. — Но как? Разве ты не говорил, что все твои соплеменники родились для такой жизни? Что ты больше, чем просто человек? Я имею в виду, что мой отец просто… папа. А мама никогда даже не пыталась бороться с вампирами. Даже когда она умирала, и они пришли за ней. Ни один из них не был тайным охотником на вампиров, я бы знала, если бы они…

— В твоих жилах течет кровь истребителей, доставшаяся тебе от одного из родителей, — перебил Магнар, опуская руку на диван между нами. — Они, вероятно, даже не подозревали об этом. Не все, в ком течет наша кровь, решают присоединиться к ордену. Некоторые прирожденные истребители покидали нас и женились на людях, вели нормальную жизнь. Это было редко, но не неслыханно. Не все желают принимать клятвы нашего рода. Ты, скорее всего, произошла от одного из них. Но чтобы твоя метка пробудилась, ее зов должен быть силен в твоей крови.

— Я почувствовала боль в руке сразу после того, как убила того вампира, который пытался поймать меня, — сказала я, вспоминая жгучий ожог. В то время я не могла уделить этому никакого внимания, а потом произошло так много событий, что это полностью вылетело у меня из головы, но с тех пор, как я обнаружила отметину на своей руке, я пыталась понять, когда она могла появиться, и воспоминание о той кратковременной боли вернулось ко мне.

— Приняв свою природу истребительницы и совершив первое убийство, ты пробудила в себе некоторые дары, — сказал Магнар, его внимание было приковано к моей руке, когда я опустила ее на колени.

— Дары? — Я не была уверена, что почувствовала, узнав, что моя кровь отличается от крови других людей, но я не могла отрицать искру возбуждения, которую это осознание вызвало.

Если бы я была хоть немного похожа на Магнара, тогда у меня мог бы быть шанс по-настоящему дать отпор вампирам. Этого могло быть достаточно, чтобы моя семья оказалась в безопасности вдали от них, и мне нужно было любое преимущество, на которое я могла бы претендовать.

— В какой-то степени каждое поколение истребителей передает свои собственные знания и подготовку следующему через кровь. Если ты будешь тренироваться, ты почувствуешь то, чему тебя саму не учили. Твои чувства обострятся, твои реакции станут быстрее, и как только ты научишься доверять инстинктам своих предков, ты сможешь сражаться с вампирами на равных. — Его взгляд горел целеустремленностью, и я могла сказать, что он надеялся, что я приму эту часть себя, но мне показалось, что в этом был какой-то подвох, то, как он сдерживался, говоря мне, что за этим кроется нечто большее, чем просто желание дать отпор кровососам.

— Ты говоришь, если я буду тренироваться? — Осторожно спросила я, и Магнар отвернулся от меня, его взгляд переместился на мерцающее пламя камина.

— Этот дар принадлежит тебе независимо от того, принимаешь ты свое предназначение или нет, — сказал он, и надежда шевельнулась в моей груди при мысли об этом. — Я могу помочь тебе научиться использовать его, и ты станешь сильнее, сможешь дать отпор, если возникнет необходимость. Но я не смогу обучить тебя полностью, пока ты не решишь принять обет. Истинный масштаб твоих дарований не будет раскрыт до тех пор.

— Обет? — Мой голос был тихим, а в голове крутились странные возможности, которые внезапно открылись передо мной.

— Если ты решишь принять свою природу истребительницы, тебе придется дать клятву ставить уничтожение вампиров превыше всего остального. Целью твоей жизни будет низвергнуть их и уничтожить. Это не то, к чему следует относиться легкомысленно. Это чревато последствиями: возможно, ты не сможешь сама выбрать себе мужа или принимать самостоятельное решение о рождении детей. Ты можешь быть вынуждена пожертвовать своей собственной жизнью или жизнью других людей ради общего дела.

— Я все равно не хочу мужа, и я определенно не хочу детей, — твердо сказала я, и мне было легко признать этот факт. Это было то, что я решила давным-давно, зная, что никогда не смогу рискнуть полюбить кого-то, кроме своей собственной семьи, я также отказалась создавать новые жизни для вампиров, чтобы они могли надругаться над ними. В части о самопожертвовании я не была так уверена, и серьезность, с которой Магнар говорил об этом, ясно давала понять, что это не было пустым обещанием.

Магнар вздохнул, взглянув на меня, а затем снова отвернулся к огню. — Возможно, ты также не сможешь выбрать, не иметь их. Если делу потребуется, чтобы ты вышла замуж и произвела на свет детей, чтобы передать дары нашего рода, тогда ты будешь обязана это сделать.

— Делу? Разве ты не в этом деле? Я имею в виду, не похоже, что остались другие истребители, так что я предполагаю, что эти решения будут зависеть от тебя, — указала я.

Магнар пожал плечами. — Руны все еще обладают силой. Возможно, где-то там нас больше. Боги могут решить поговорить с нами и высказать нам свои пожелания. Или может появиться пророчество, требующее от тебя таких вещей. Или от нас.

— Нас? — Я несколько секунд смотрела на него, прежде чем поняла, на что он намекает.

Возможно, мы были единственными живущими истребителями, так что, если какое-то пророчество потребует детей-истребителей… Я быстро поднялась на ноги и отошла от него, чтобы встать у маленького окна, выходившего на реку.

— Нет. Ни за что, черт возьми, — твердо сказала я. — Я не какая-то племенная кобыла, с которой ты можешь заводить потомство, убивающее вампиров, если это то, о чем идет речь. Я не собираюсь трахаться с тобой, и уж точно не собираюсь ни с кем размножаться. Если это какой-то твой безумный план манипулировать мной, то…

— С чего бы мне хотеть манипулировать какой-то невежественной полукровкой, заставляя ее вынашивать моих детей? — Магнар зарычал, его верхняя губа изогнулась в ответ на это предложение, давая более чем ясно понять, что у него нет желания наполнять мое лоно маленькими-Магнарами в ближайшее время. Мое бешено колотящееся сердце немного успокоилось от крайнего презрения, которое было написано на его лице. Я имею в виду, пошел он к черту за то, что не хотел мою матку, но это и хорошо, потому что он, блядь, не мог ее получить.

— Пока нам обоим это ясно, — выдавила я. — Кроме того, разве это не означает, что ты можешь быть моим пра-пра-пра-пра-прадедушкой или кем-то еще? — Я покачала головой в категорическом отказе.

— У меня не было детей до того, как я уснул, так что шансы на это невелики, — усмехнулся он.

Я нахмурилась, обдумывая остальное из того, что он сказал.

— С меня хватило того, что мне указывали, как я собираюсь прожить свою жизнь, — сказала я ему. — Двадцать один год в тюрьме — это более чем достаточно, на самом деле даже слишком много. С этого момента я буду принимать свои собственные решения, и никакое пророчество, или истребители, или любая другая сверхъестественная чушь не будут решать за меня. — От внезапно нахлынувших эмоций у меня заныло в груди, и я в гневе покачала головой, все еще задаваясь вопросом, не было ли все это просто каким-то извращенным планом, который он разработал, чтобы манипулировать мной. Но зачем? Какую цель он мог преследовать?

Магнар с любопытством посмотрел на меня, свет огня отбрасывал тени, танцующие на его обнаженных руках, и некоторые из его шрамов сильно выделились.

— Ты можешь быть уверена, что я не имел в виду нас в этом смысле, — сказал он, и тень раздражения промелькнула на его лице. — Если я возьмусь за твое обучение, то между нами все равно ничего подобного быть не может. Так что твой категорический отказ от этой идеи необоснован. И если ты думаешь, что я стал бы лгать об обычаях моего народа просто для того, чтобы трахнуть тебя, то ты глубоко заблуждаешься. Если бы я захотел трахнуть тебя, я бы заставил тебя умолять подо мной в течение часа.

Жар пробежал по моему телу при этом предположении, несмотря на мою непреклонную ненависть к этому мудаку. Я открыла рот, чтобы возразить, но его гнев выбил меня из равновесия, в то время как мои мысли крутились от всего, что он только что сказал. Я не это имела в виду. Проблема была не просто в идее трахнуться с ним, а в предположении, что я, возможно, не смогу выбрать это сама. Кто захочет быть с кем-то, не принимая решения сделать это по собственной воле? Не то чтобы у меня было какое-то желание выбирать его в любом случае.

Прежде чем я успела предпринять какую-либо попытку исправить это недоразумение или даже просто огрызнуться на него за это дерьмовое заявление, Магнар встал.

— Я собираюсь еще раз проверить защиту. Нам обоим есть над чем подумать. — Магнар направился к выходу из маленькой комнаты, и я посмотрела ему вслед, не сказав больше ни слова.

Отличная работа, Келли.

Чувство вины терзало меня, но я не была уверена, что мне с этим делать. Несмотря на его несносный характер и то, что большую часть времени мне хотелось врезать ему, все, чего хотел Магнар, — это найти кого-нибудь из своих соплеменников. И теперь я стояла прямо перед ним, возможно, единственный представитель его рода, живущий в настоящее время, и говорила ему, что не хочу быть одной из них.

Или хотела?

Мысль о том, что я могу обладать хотя бы частью его даров, определенно привлекала меня, но компромисс против моей собственной воли казался слишком высокой ценой, которую я должна была заплатить. Мне нужно было полностью понять, что он имел в виду под этим и чьей воле я должна была бы подчиниться, если не своей собственной.

Свобода была в моих руках всего несколько дней, а теперь мне предлагают подумать о том, чтобы поработиться какому-то делу на всю оставшуюся жизнь?

Ни за что.

Я подошла к огню и опустилась перед ним, позволяя теплу пламени согреть меня насквозь, мои золотистые волосы медленно высыхали по мере того, как тепло проникало в меня, и я прокручивала все в голове.

Слабый шепот эхом отозвался на краю моих мыслей, и моя рука потянулась к лезвию на бедре.

Фурия удовлетворенно вздохнул, когда я сжала рукоять клинка. Возможно, я все-таки не сходила с ума. Возможно, то, что я почувствовала от клинка, было как-то связано с кровью истребительницы, которая текла по моим венам. Магнар сказал, что все врожденное в моей крови происходит от воспоминаний моих предков, так что, возможно, клинок поможет мне понять это.

Я сосредоточилась на ощущении лезвия в своей руке, положила его себе на колени и закрыла глаза. Покажи мне, попросила я, задаваясь вопросом, действительно ли я схожу с ума.

Лезвие стало горячим под моими пальцами, и я почувствовала его желание поделиться со мной своей жизнью. В моем сознании начали мелькать образы людей, обладающих Фурией до меня.

Я была бородатым мужчиной, крадущимся по темной пещере. Сражающейся женщиной с татуировками, прижавшейся спиной к стене, в то время как на меня набрасывалось больше вампиров, чем я могла сосчитать. Ясноглазым ребенком, учащимся охотиться в лесу. Пожилой женщиной, защищающей своих внуков от голодного волка.

Больше изображений, чем я могла сосчитать. Больше людей, чем я, возможно, думала. Год за годом клинок переходил из рук в руки. Я чувствовала его любовь к тем, кто владел им, его ненависть к вампирам, которых он победил. И каким-то образом все они были частью меня и в то же время совсем не мной.

Я не была уверена, как долго я сидела там, наблюдая, как мои предки сражались и умирали. Любили, жили и передавали клинок из поколения в поколение. Клинок наслаждался насилием, которое он применял к своим врагам, но он видел гораздо больше. Я наблюдала любовь и смех, секс, ненависть, насилие и счастье, всего этого было так много, что я почувствовала, как мое сердце переполняется слишком многими эмоциями, а на глаза наворачиваются слезы.

Мои ладони внезапно похолодели, и мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что Фурия больше не в моей власти. Я растерянно моргнула, открыв глаза, и обнаружила, что Магнар присел передо мной на корточки, его золотистый взгляд казался бушующей бурей в темноте, когда он смотрел на меня, видя гораздо больше, чем плоть и кровь, заглядывая прямо в мою душу и видя меня.

Магнар пристально смотрел мне в глаза, казалось, что в золотистых глубинах его радужек горит пламя.

— Что ты видела? — потребовал он, его голос грубо царапал мою кожу, а горло сжималось от жара.

— Все, всех, кто был до меня. — Я нахмурилась, не зная, как еще это описать.

— Ты уверена, что это было раньше? — спросил он. — Это не то, что должно было случиться в будущем?

— Нет. Это определенно было раньше. — Глубоко внутри я знала это.

Он потянулся и взял мою руку в свою, это движение застало меня врасплох, поэтому я не сопротивлялась.

— Ты замерзла, — раздраженно сказал он. — Ты зашла слишком глубоко.

Магнар отпустил меня и переместился, чтобы взять свой плащ со спинки изъеденного молью дивана, прежде чем накинуть его на меня. Хотя он все еще казался сердитым, он обнял меня за плечи, притягивая ближе, чтобы передать мне немного своего тепла, и я напряглась, не зная, оттолкнуть или принять его помощь. Чаще всего он был задницей, и он чертовски раздражал меня, но, когда тепло его тела прижалось к моему, я поняла, насколько замерзшей была на самом деле, и решила взять верх над чувством собственного достоинства.

— Слишком глубоко? — Я покачала головой, когда мой разум медленно вернулся к настоящему, отголоски всех прошлых владельцев моего клинка ускользали от меня, как песчинки по ветру.

— Наш вид может погрузиться в воспоминания о былом, извлечь уроки из прошлого и стать лучшими воинами, приняв все, чему когда-то научились наши предки. Но прошлое бесконечно, его глубины неизвестны и коварны. Если зайти слишком глубоко или забраться слишком далеко, можно заблудиться, и душа окажется так далеко от тела, что полностью его покинет. Чем дальше ты блуждаешь, тем медленнее бьется твое сердце, холод пробирается внутрь, и смерть заглядывает тебе через плечо, интересуясь, почему ты с таким интересом наблюдаешь за призраками прошлого, и не хочешь ли ты присоединиться к ним в Валгалле.

Я судорожно сглотнула, мой взгляд был прикован к моим коленям, когда я свернулась калачиком. Я не была уверена, как отнестись к мысли о том, что смерть внимательно смотрит на меня, но ровный стук сердца Магнара о мою кожу помог мне вернуться в тот момент, когда я закрыла глаза и наклонилась к огню, ища больше тепла.

Магнар замолчал, воздух наполнился лишь потрескиванием поленьев в огне. Я постепенно снова начала чувствовать себя человеком, по мере того как мое тело оттаивало, и я возвращалась в свою собственную кожу. Однако фрагменты того, чему я была свидетелем, сохранились: воспоминания, казалось, проникали в меня, заставляя чувствовать себя способной на большее, чем я могла раньше, хотя я не была уверена, что в этом был какой-то смысл.

Я повернулась, чтобы посмотреть на Магнара, собираясь поблагодарить его за то, что он одарил меня теплом своего тела, но слова замерли у меня на языке, когда я обнаружила его лицо всего в нескольких дюймах от своего, и он замер под моим пристальным взглядом. Я моргнула, любуясь диким очертанием его челюсти, симметрией скул, глубиной этих золотистых глаз.

— Ты побрился, — выпалила я, не в силах отвести взгляд от его лица, чувствуя себя так, словно вижу его впервые.

На его подбородке все еще виднелась щетина, но борода исчезла, и под ней находился самый потрясающий мужчина, которого я когда-либо видела. Не то чтобы я раньше не замечала, насколько он привлекателен, но, увидев его таким, его грубую дикость, открытую миру во всей своей полноте, у меня почти перехватило дыхание. Он был полной противоположностью тому типу красоты, которой владели вампиры, в нем не было ничего отточенного, только эта дикая, неукротимая свирепость, от которой у меня перехватывало дыхание, и я потеряла дар речи.

Магнар изучал меня с такой же интенсивностью, с какой и я его, его золотистые глаза заставляли мою кожу гореть, где бы они ни задерживались, мы двое, казалось, впервые по-настоящему посмотрели друг на друга, и я почувствовала странное шевеление внутри, которое было похоже на то, что судьба шепчет мое имя.

Этот человек был перекрестком, связующим звеном между той жизнью, которая у меня была, и той, на которую я могла бы претендовать. С того момента, как мы встретились, я свернула на путь, который даже не представляла, что открою, и в глубине его взгляда было что-то такое, что обещало только больший хаос, чем дольше наши судьбы будут переплетены.

Магнар выдохнул и отпустил меня, немного отодвинувшись и наклонившись к огню, упершись локтями в колени.

— Борода меня раздражала, — пробормотал он, его мысли унеслись куда-то в другое место, в то время как я обнаружила, что не могу отвести взгляд.

— Значит, у тебя в сумке была наготове бритва для путешествий? — Я спросила, и он нахмурился, явно не понимая. — Я спрашиваю, как ты побрился, — объяснила я, и в ответ он просто постучал пальцем по кинжалу у себя на поясе.

Тогда понятно.

Я наблюдала за ним, пока он поддерживал огонь. Без бороды он выглядел моложе, чем я предполагала раньше, возможно, лет на десять старше меня, но не более того. Мне стало интересно, сколько ему лет на самом деле. Не считая тысячи лет, которые он провел во сне, что, по правде говоря, вообще не имело значения.

— Сколько тебе лет, я имею в виду, сколько лет было тебе… ну, ты понимаешь, что я имею в виду…

Его губы скривились в усмешке, и это движение настолько не соответствовало его обычной напряженности, что обезоружило меня. — Не считая тысячи лет, которые я провел во сне? Я прожил двадцать девять лет со своей родней и двенадцать из них провел в качестве Ярла, охотясь на Бельведеров на краю света.

Я кивнула, пытаясь притвориться, что понимаю, что он имел в виду. Я была почти уверена, что то, что он был Ярлом, означало, что он был лидером, но мои знания скандинавской истории были в лучшем случае обрывочными. Он, безусловно, был достаточно властным человеком, чтобы я поверила, что он привык отвечать за людей.

Удовлетворившись огнем, Магнар снова перевел взгляд на меня, и исходящий от него жар заставил меня внутренне поежиться.

— Если ты не слишком устала, я бы хотел кое-что попробовать, — серьезно сказал он.

— Хорошо, — сказала я в ответ, не в силах отвернуться от него, задаваясь вопросом, на что, черт возьми, я только что согласилась.

Он наклонился ко мне, и я замерла, когда его запах снова окутал меня, насыщенный, металлический и землистый аромат наполнил мои легкие. Магнар положил на колени один из длинных клинков, которые он обычно носил за спиной, и снова сел рядом со мной, обхватив рукоять своей большой рукой.

— Ты почувствовала связь с Фурией. Я хочу, чтобы ты посмотрела, что ты сможешь почувствовать с ним. — Он повертел клинок в руках, предлагая мне рукоять и протягивая тяжелое оружие мне.

Я нервно посмотрела на него. Я уже чувствовала исходящую от него энергию, его голос был глубоким гудением, просто недосягаемым, ожидающим меня. «Фурия» был гораздо меньшим клинком, и его мощь почти ошеломила меня. Я не была уверена, что произойдет, когда я возьму это оружие.

Я облизала губы и осторожно протянула руки ладонями вверх. Магнар опустил на них свой клинок, и его солидный вес застал меня врасплох. Я понятия не имела, как ему удавалось владеть таким тяжелым оружием с такой скоростью, но его сила была невероятной.

Меч не пел для меня, как Фурия. Его реакция была вялой и сопротивляющейся, как у старика, которого разбудили от беспокойного сна. Я провела пальцами по рунам, вырезанным на рукояти, пытаясь ощутить больше, уговаривая его открыться мне.

— Буря, — выдохнула я, хотя это имя пришло мне в голову не по своей воле, скорее как мычание в знак признания, чем приветственный крик.

Я убеждала клинок показать мне больше, но он сопротивлялся. Сила в нем казалась темной и бурлящей, ожидающей выхода. Я надавила сильнее, побуждая его показать мне больше, и он, наконец, предложил мне несколько обрывков воспоминаний.

Я была Магнаром, сражающимся плечом к плечу со многими мужчинами и женщинами, одетыми в кожаные доспехи. Они прорубались сквозь вампиров, как сквозь травинки, сражаясь как одно целое, их движения были быстрыми и жестокими, — многорукие чудовища, вышедшие на путь разрушения.

Все вокруг меня изменилось, но я все еще была Магнаром, спина к спине с человеком, который, как я знала, был его братом, и они стояли перед пещерой, заполненной вампирами. Они оба улыбались, как животные, когда столь же массивный мужчина, который мог быть только его родственником, с криком вызова взмахнул боевым топором. Джулиус и Магнар Элиосоны, кровавые волки, как называли их вампиры, проклятие, с которым они стремились покончить, но так и не смогли поразить. Вампиры превосходили численностью, но не превосходили по силе противника. Смех сорвался с губ Магнара, когда он подозвал врага поближе.

Я была им, когда он охотился на черноволосого мужчину-вампира по суше и морю, его сердце жаждало мести, а горе по отцу гнало его вперед. Жажда смерти этого вампира мотивировала его, как ничто другое. Я попыталась выведать у него больше информации о личности его врага, но клинок оттолкнул меня, отвернувшись, как угрюмый подросток, отказываясь выполнять мои приказы.

Я была Магнаром, обезглавливающим рыжеволосую вампиршу, которая пришла за мной после того, как мой отец и Монтана были схвачены. Я видела себя его глазами, когда смотрела на него с благодарностью и страхом. Он посмотрел на меня так, как я никогда не смотрела на себя, мои золотистые волосы и загорелая кожа, казалось, почти светились, мое лицо было красивее, чем я когда-либо думала, упрямый блеск в моих глазах был вызовом, который манил его ближе, даже когда он чувствовал непреодолимое желание защитить меня, но я не могла сказать почему.

Магнар выдернул меч из моей руки, и моя связь с ним была потеряна, оружие, казалось, почти оттолкнуло меня оттуда, куда Фурия звал меня вернуться.

— Ну? — он требовательно посмотрел на меня.

— Буря, — сказала я снова, прочистив горло, прежде чем продолжить. — Я думаю, что Буря намного более предан тебе, чем Фурия. Он вообще ничего не хотел мне показывать, пока я не надавила, и все, что я увидела, был ты. Там, где Фурия следовал моему любопытству, Буря выбирал, чем он был готов поделиться, а чем нет.

Магнар кивнул. — Фурия был подарен мне лидером Клана Сновидцев. Он был выкован для того, чтобы им владели представители их рода, и никогда не был связан со мной так, как с тобой.

— Что это значит?

— Что я не твой прапрадедушка, хотя я уже говорил тебе это сам, — ответил он с легкой улыбкой. — Твоя родословная принадлежит к Клану Сновидцев. Я из Клана Войны.

Я не смогла удержаться от веселого фырканья. — Конечно, ты оттуда.

Он ухмыльнулся в ответ, весь из себя воин, нарисованный смертью и битвой. — Тебе не нужно бояться этой части себя. И не думай пока о клятве. Я никогда не встречал человека, который узнал бы о своей крови в твоем возрасте. Наши дети всегда знали, кто они такие. Они знали, что могут принять обет, когда им исполнится восемнадцать, и у них было все это время, чтобы принять решение. В любом случае ты не должна чувствовать никакого давления. Это решение, к которому ты должна прийти сама.

— Спасибо тебе, — выпалила я, протягивая руку, чтобы на мгновение взять его за руку, чтобы он понял, как много это для меня значит. Ему было бы так легко попытаться заставить меня выбрать жизнь истребительницы теперь, когда он знал, что я могу присоединиться к нему в этом. И все же, несмотря на мое в целом невысокое мнение о нем, он не предпринимал никаких попыток сделать это.

Магнар посмотрел вниз, туда, где соприкасалась наша кожа, и я проследила за его взглядом, нахмурившись при виде пореза на его руке, который вампирша нанесла ему своим мечом днем ранее. Рана, которая должна была быть свежей — уже выглядела так, словно наполовину зажила, порез покрылся коркой, и по его внешним краям не было видно ничего, кроме розовых линий.

Я нахмурилась, когда указала на это. — Разве ты не получил его вчера? — Спросила я, вытаскивая свою другую руку из его, вспомнив кровь, которая свободно текла по его руке. Не может быть, чтобы рана выглядела уже почти зажившей.

Магнар взглянул на длинную рану и пренебрежительно хмыкнул. — Это был чистый порез. Он хорошо заживет.

— Но рана выглядит так, будто ей уже неделя, — настаивала я.

— Те, кто принадлежит к роду моего клана, исцеляются быстрее, чем большинство смертных. Увечья — это последствия войны.

— Конечно. — Моя голова начала затуманиваться от всей той информации, которую он мне вывалил, и я провела рукой по лицу, задаваясь вопросом, хватит ли у меня умственных способностей воспринять еще что-нибудь из этого. — Сегодня было… много всего.

— Спи. Дай отдохнуть своему разуму и телу. Мы можем подробнее поговорить об этом завтра, если хочешь.

Я хотела возразить и задать ему еще один из тысячи вопросов, которые вертелись у меня в голове, но усталость навалилась на меня, и я знала, что не смогу переварить больше никакой информации, пока не отдохну.

Я устроилась перед камином, используя свою куртку вместо одеяла, и закрыла глаза, наслаждаясь теплом пламени на своей озябшей коже.

Несмотря на все опасения, вызванные тем, что я была истребительницей, я могла быть уверена в одном. Это могло помочь мне в том, чтобы забрать папу и Монтану из «Банка Крови», и это было все, что действительно имело значение.