Вечная Вдова

Глава 7 Тропою мести

Дорога открылась внезапно. Заросли расступились, и двум путникам, пробиравшимся по лесу, предстала длинная просека с которой куда-то на юго-запад уводила полузаросшая тропа.

- Похоже, мы приближаемся к населенным землям, - произнес высокий стройный мужчина, не молодой, но сохранивший подвижность и ловкость подростка, поджарый, словно гончая.

Альвен, воин с далеких островов Скельде, опустившись на корточки, склонился над следом конского копыта, внимательно изучая отпечаток подковы. А его спутник, молодой парень, голова которого была почти седой, остановился чуть в стороне, внимательно оглядывая окружавшие просеку со всех сторон заросли.

- След не слишком свежий, - наконец, вымолвил Альвен. - Думаю, последний раз люди были здесь не раньше средины лета. Ты знаешь, куда ведет эта тропа? - спросил он, обернувшись к своему юному спутнику, носившему имя Ратхар.

- Думаю, неважно, куда и откуда она ведет, - пожал плечами юноша. - Если есть дорога, то должны быть и люди, что строят возле нее свои селения. Идем на запад, предложил Ратхар. - Думаю, мы доберемся до обжитых мест довольно скоро. Признаться, мне надоело это блуждание по лесам.

В пути они были третий день, и с той памятной юноше встречи с горсткой хваргов, столь печально завершившейся дл пришельцев с севера, странники не встретили более ни единой живой души. Когда они выбрались к хутору, часть построек которого весело полыхала, подожженная варварами, Ратхар ожидал увидеть все, что угодно, начиная от растерзанных тел жителей затерянного в чаще поселка, заканчивая сотней хваргов, спешащих на выручку своим соплеменникам.

Ни то, ни другое предчувствие не сбылось, и Ратхар счел это большой удачей. Хутор, разоренный хваргами, оказался пуст. Должно быть, обитатели его еще раньше, только заслышав о появлении поблизости кровожадных дикарей, ушли на юг, прихватив с собой почти весь скарб. Во всяком случае, ни скотины, ни пищи, ни даже самой завалящей утвари вроде глиняных горшков, в домах не обнаружилось. Скорее всего, хварги, привыкшие открыто выражать свои чувства в весьма странной форме, оттого и спалили хутор, что не нашли здесь никакой добычи.

Как оказалось, пять варваров, столь быстро уничтоженных Альвеном при малой помощи его спутника, оказались единственными представителями этого племени, забравшимися столь далеко на юг. Возможно, это были разведчики, или, быть может, просто убитые скельдом варвары оказались самыми жадными и упорными среди своих товарищей. Во всяком случае, никаких следов присутствия поблизости других варваров никто не заметил, и Ратхар был вполне рад этому обстоятельству. Он нисколько не сомневался умении своего спутника и, что уж говорить, спасителя, но понимал, что в бою всегда есть место случаю, и погибнуть может любой, самый опытный и ловкий боец.

Однако и после путники были весьма осторожны, хотя и сомневались, что здесь им может грозить опасность. Лесные звери были достаточно сытыми в эту осеннюю пору, чтобы просто так нападать на людей, к тому же вооруженных. Иных же угроз просто не было вовсе.

Разумеется, чтобы скрасить весьма однообразное путешествие, странники много беседовали. Ратхар, желавший узнать как можно больше, буквально засыпал скельда вопросами, на которые тот скупо, но, по возможности откровенно, пытался ответить. И, конечно же, самым важным, о чем желал знать юноша, были секреты боевого искусства островитян.

- Там, на поляне, ты двигался так быстро, что невозможно было уследить глазом, - вспоминал Ратхар, вновь и вновь возвращаясь на прогалину, где встретил смерть неосторожно забравшиеся в эти края варвары. - Хварг, что стреляя из лука, пускал стрелы будто куда-то в сторону, но только не туда, где в этот миг оказывался ты. Скажи, Альвен, вы, скельды, что, владеете магией?

- С чего ты взял? - фыркнул островитянин, слышавший прежде кое-что из тех странных историй, которые ходили среди жителей материка о его соплеменниках. - Мы не чародеи. Просто каждый скельд учится воевать всю свою жизнь, постоянно упражняясь. Упорство и постоянство могут сделать больше, чем самая изощренная магия.

Больше всего сейчас Ратхар хотел, чтобы его попутчик обучил юношу хоть каким-то воинским приемам островного народа, но, догадываясь, каков будет ответ, даже не пытался просить об этом. Однако Альвен, вероятно, понимая, что слова сами по себе ничего не значат, все же приподнял завесу тайны, наверняка догадываясь о мечтах своего товарища.

- Обучение начинается с детства, с той поры, когда мальчик сможет твердо держаться на ногах, - молвил скельд, неутомимо шагая по лесу. - Упражняясь по несколько часов в день, наши дети развивают невероятную гибкость всех суставов и подвижность, пока мышцы еще мягкие и эластичные, а кости не успели отвердеть окончательно.

Альвен как будто был поглощен разговором со своим спутником, но чувства были обострены до предела, так, что любого чужака, не важно, таил тот зло, или просто попался на встречу, идя по своим делам, островитянин мог обнаружить за много десятков шагов. Это была привычка, въевшаяся в кровь. Скельд отовсюду ждал опасность, не расслабляясь ни на мгновение, хотя внешне ничего подобного заметно не было.

Островитянин просто шел, ведя обстоятельную беседу со спешившим за Альвеном юношей. На самом деле часть его сознания, как верный сторож, постоянно была начеку. Звон металла в недальних зарослях, скрип натягиваемой тетивы, примятая трава или сломанные ветки, отголоски разговора, донесенные эхом, все это замечал Альвен, готовый к появлению любого противника.

- Сначала умудренные опытом наставники учат нас биться голыми руками, и против вооруженного противника тоже, - продолжал казавшийся вполне расслабленным и чуточку усталым скельд, широко шагая по заросшей лесной дороге. Пока он не замечал иных признаков присутствия поблизости людей, кроме срубленных деревьев на оставшейся уже далеко позади просеке. - Тело человека - вот то оружие, которого невозможно лишить воина, и боец, не способный в совершенстве пользоваться тем, что даровал ему Творец, не должен даже прикасаться к мечу или копью. Каждый скельд без оружия способен расправиться с двумя, а то и тремя врагами, у которых есть клинки или топоры. Мы доводим это искусство до совершенства, когда тело действует без вмешательства разума, подчиняясь одним лишь рефлексам. И только потом нас обучают владению разным оружием, любым, какое только можно представить. Всю жизнь, едва ли не с рождения и до последнего вздоха, мы совершенствуем свое мастерство.

- Я слышал, на юге, в дальних краях, тоже живет народ, владеющий невероятными боевыми искусствами, - припомнил Ратхар давние беседы еще в замке своего лорда. Изветсно, что воины чаще всего разговаривают об оружии и битвах, если не считать, конечно, женщин. И дома юноша наслушался разных небылиц. - Они вдыхают дым особых трав, делающих этих воинов не чувствительными к боли, очень быстрыми и выносливым. А еще они едят какие-то плоды, и даже сушеные грибы, дающие особую силу.

- Я тоже слышал об этом, - кивнул Альвен. - Нет, мы не используем никакие отвары или что-то подобное. С самых давних времен наши старейшины разрешали зачинать детей только лучшим воинам, и можно сказать, что искусство, которым мы владеем, передается по наследству, вместе с кровью предков.

- А как вы вообще не вымерли? - вдруг спросил юноша. - Я знаю, прежде жили племена, с которых в обычаях было брать в жены собственных сестер или даже дочерей. Говорят, только один из пяти младенцев рождался у этих народов живым, да и то с жуткими уродствами, а до зрелости доживал хорошо, если один из дюжины. Они выродились, потому что смешивали родственную кровь. Вас ведь тоже очень мало, верно? Как же вы живете вдали от остальных людей уже многие века, Альвен?

- Верно, - кивнул островитянин. - Нас действительно мало. Шесть, может, семь сотен, считая мужчин, женщин, детей, наших стариков. И если бы мы брали в жены только скельдинок, то, ты прав, мой друг, мы давно уже исчезли бы. Скельды делятся на три рода, во главе каждого из которых стоят по три старейшины. - Ясмул, Хазим., - принялся перечислять воин. - И Талем, - на этом слове голос Альвена едва заметно дрогнул. - Мой род.

Что-то в голосе воина изменилось, когда он назвал свой род. Альвен помедлил мгновение, едва уловимое, и Ратхар не был уверен, что ему просто не почудилась эта заминка. А переспрашивать юноша отчего-то не стал.

- Так что же вы делаете? - не унимался юноша, так и не услышавший желаемого ответа. - Как вы смогли существовать столько лет вдали от других людей?

- Мы не живем затворниками, точнее, не совсем затворниками, - пожал плечами чуть заметно усмехнувшийся скельд. - На Скельдине много янтаря, который ценится на побережье. Потому довольно часто к нам приплывают купцы. Они привозят все, ткани, оружие, пищу, настоящее вино. На наших островах нет железной руды, поэтому часто они привозят именно ее, а уж наши кузнецы могут изготовить любое оружие. Также к нам привозят и женщин, точнее, девочек, совсем маленьких, не помнящих, где они родились. Мы растим их, воспитываем, как своих единокровных родственниц, а затем наши юноши берут их в жены.

- Вы покупаете рабынь? - удивился Ратхар, округлив глаза. - Никогда не слышал об этом.

- А мы и не стараемся рассказывать обо всем, что творится на скельде, - хмыкнул его спутник. - Да, мы покупаем рабынь, и щедро платим за них. Лишь некоторые торговцы, что бывают на наших островах, знают об этом, и, поверь, они давно хранят тайну. Порой мы торгуем и нашими ближайшими соседями. Ты должен знать, что Скельде лежит на севере длиной гряды островов, многие из которых населены племенами рыбаков и мореходов, часто бывающих на побережье. И если они там покупают молодых рабынь, то не стараются рассказывать о том, что продадут их нам. Среди моих родичей встречаются очень хорошие кузнецы, и мы меняем живой товар на оружие, которое эти племена, часто промышляющие морским разбоем, ценят очень высоко. За один стальной клинок они продают нам порой двух, а то и трех женщин.

Ратхар только удивленно покачал головой. Пожалуй, почти все, что он слышал прежде о Скельдине и населяющем эти крошечные клочки суши народе, было просто вымыслом, досужими россказнями людей, едва ли понимающих, о чем они вообще говорят. И. как всегда, истина оказывалась гораздо неожиданнее и интереснее любых сказок.

- И все же, Альвен, ты так и не сказал, как тебе удается двигаться столь быстро, что невозможно уследить взглядом, - напомнил Ратхар. - Не знаю, как вы тренируетесь, но это что-то невероятное, чего нельзя добиться просто воинскими упражнениями.

- Мы учимся всю жизнь, - произнес Альвен. - Точнее, большую часть жизни наши воины лишь поддерживают свое умение, но в основном обучении завершается, когда нашим юношам исполняет шестнадцать, возможно, семнадцать лет. К этому моменту они должны в совершенстве владеть приемами боя, как с оружием, так и без него, и быть способными выстоят в поединке с любыми двумя из наставников. Но перед тем, как пойти это испытание, каждый из наших юношей, достигнувший определенной ступени в воинских искусствах, в одиночку отправляется далеко в горы.

Альвен нисколько не боялся, что может выдать какие-то тайны своего народа, которые его предки свято охраняли уже долгие века. Нет, одних слов было мало, чтобы постичь искусство войны. Скельд вдруг вспомнил холодный мрак пещеры, в которой ему пришлось провести долгих шесть недель, прежде чем сам он посчитал себя готовым к посвящению. Страх одиночества, страх тишины, которую не нарушал ни единый звук. О, нет, это он не забудет до последнего вздоха. И никакие рассказы не позволят кому-либо повторить это.

- В горах мы находимся столько, сколько понадобится, чтобы почувствовать любое живое существо, не важно, человека, или, к примеру, крысу, на расстоянии полета стрелы, - молвил Альвен. - У нас пробуждаются чувства, которые давно и крепко спят у людей, живущих на материке, среди скопления себе подобных. Мы знаем о приближении создания, наделенного хотя бы подобием разума, и чувствуем, если это существо испытывает враждебность к нам. Ни один враг, ходит ли он на двух ногах, или на четырех, не может подобраться к нам незамеченным.

- Невероятно, - выдохнул внимательно слушавший рассказ своего попутчика Ратхар. - Похоже на чародейство!

- Но это вовсе не магия, - помотал головой Альвен. - Всякий способен развить в себе эти чувства, только нужно долго и упорно тренироваться. Но, приложив некоторые усилия, вовсе не запредельные, мы становимся настолько чувствительными, что способны обнаружить убийцу даже в огромной толпе, хотя, конечно, чем больше вокруг людей, тем сложнее это сделать. Мы ощущаем эмоции, тем более те, которые направлены на нас, пусть то ненависть, интерес, презрение, да что угодно. И с этим умением к нам приходит иные возможности, которые тоже сложно представить обычному человеку.

- Какие же? - жадно спросил юноша. - Расскажи, прошу!

- Сперва научившись воспринимать мысли и чувства других людей, мы можем со временем и воздействовать на их сознание, - ответил островитянин. Он знал, как нелегко постичь это искусство, и впрямь бывшее чем-то сродни волшебству, и не опасался, что своими словами сможет нанести вред Скельдину. - К примеру, можно внушить человеку, что он не видит меня, когда я стою прямо перед ним, или убедить его, что я нахожусь не там, где есть на самом деле. И лучник может пускать стрелы в пустоту, а десяток бойцов будет рубить воздух.

- И ты все это можешь, Алвьен?

- Не скажу, что я был лучшим в своем клане, но и не был я самым неумелым, - пожал плечами Альвен. - Если врагов много, то заставить их всех одновременно поверить во что-либо очень сложно, но с одним-двумя я могу сладить без особого труда. Но, конечно, среди моих родичей есть и намного более умелые воины, - добавил для пущей справедливости скельд. - Они могут очень многое, например, во время боя замедлять вокруг себя течение времени.

- Магия, - убежденно произнес юноша. - Это точно магия, что бы ты ни говорил!

- Ну, считай, что на Скельдине живет целое племя чародеев, - рассмеялся Алвьен. - Хотя, конечно же, это не так. Человеку доступно очень многое, просто вы, жители больших стран и шумных городов, давно забыли об этом. Мы можем зачаровывать своих противников, хоть ни один из скельдов и не владеет магией, и можем менять ход времени, пусть и на краткие мгновения, которых, однако, хватает, чтобы нанести своему врагу смертельный удар, который он просто не успеет отразить.

Ратхар вновь удивленно присвистнул. Откровение его неожиданного спутника не могло не вызвать изумления. Прежде юноша полагал, что хороший воин должен просто быть очень сильным, и хорошо владеть мечом, который являлся пределом мечтаний Ратхара, все еще надеявшегося тоже стать воином.

Скельд смог утолить жажду познания, терзавшую своего юного товарища, но Ратхара мучил еще одни вопрос. Эта мысль посетила юношу давно, в ту памятную ночь перед сражением, после шуточного поединка с Кайденом. Но прежде Ратхар не решился спросить своего товарища по походу прямо, сейчас же он просто не в силах был молчать.

- Но скажи, Альвен, - решился, наконец, юноша, обратившись к своему спутнику. - Ваш народ владеет поистине великим искусством, храня его и приумножая уже много веков. Если каждый скельд может хотя бы то же, что ты, что я видел прежде собственными глазами, вы должны быть непобедимыми бойцами. Но я никогда не слышал, чтобы скельды с кем-то воевали, устраивали набеги или еще что-то в этом роде. Зачем вы из века в век тренируете таких могучих бойцов, для чего вы беспрестанно учитесь сражаться, если все это время живете, как отшельники? Ваш народ словно нарочно покинул обитаемый мир в давние времена, и не желает возвращаться в него. Так для чего вам все это?

- Наши предки пришли на острова, что стали домом уже для десятков поколений, в незапамятные времена, - подумав, ответил Альвен, не сразу решивший, стоит ли рассказывать об истории своего народа этому юноше, с которым воина ничего не связывало, если отбросить веру в то, что их свела сама всемогущая судьба. - Их было мало, очень мало, всего шесть человек, шесть воинов, которых вел великий мудрец и маг, имя которого давно забыто. Они бежали с запада, преследуемые беспощадными врагами. В те давние времена люди верили, что океан обрывается на краю земли, что на заапд от берега больше нет суши. Тот мудрец, о котором я сказал, знал, что это не так. Они отвел наших предков в безопасное место, где их никто не должен был отыскать. Там они взяли в жены женщин из небольшого, слабого племени, что населяло прежде острова, ныне зовущиеся Скельде. У этих женщин родились дети, смесь крови двух народов, которых ныне уже не существует. Они основали три клана скельдов, живущие и ныне. Нам было завещано ждать появления врагов, хотя теперь уже даже наши старейшины не знают, кем они были, те враги, от преследования которых спасались пращуры, и что за раздор стал причиной бегства. Но мы помним заветы древних, и ждем, непрерывно готовясь к последнему бою, который мы просто обязаны выиграть.

Альвен не лгал Ратхару, просто он сказал не все, что знал на самом деле. Да и, откровенно говоря, истина открылась ему лишь недавно, и воин в тот миг проклял всех богов, ибо лучше ему было пребывать в неведении, ведь отныне он стал едва ли не единственным, кому была известна вся правда, вся история его народа. И, конечно, он не спешил рассказывать все, что было ведомо островитянину, своему юному товарищу.

- Что же до войны, то ты не совсем прав, - добавил Альвен. - Наши соседи, что населяют расположенные южнее острова, отличаются буйным нравом и кровожадностью, а потому они нередко устраивают набеги, хотя в последнее время нам все реже приходится обнажать оружие ради настоящего боя. Последний раз враги явились на Скельде лет пять назад, и я сражался с ними вместе со своим родом. Полсотни воинов прибыли на быстрых ладьях. Обратно не вернулся ни один из них, - спокойно произнес скельд, не сумев в этот миг сдержать мрачную усмешку. - Еще порой являются пираты из южных морей, которые не ведают, что на нашу землю лучше не ступать с дурными намерениями. Так что моим родичам порой все же приходится браться за оружие для смертельных схваток, а не для тренировок.

Внезапно Альвен замер, припадая на одно колено и натягивая лук. Трофейное оружие, взятое с тела убитого хварга, едва слышно скрипнуло. Ратхар уже успел убедиться, что выпущенная из него стрела способна с сотни шагов пробить любую броню. Сам юноша, уже наученный опытом, поудобнее перехватил свой клевец, тоже нечаянный "подарок" варваров-северян.

Скельд, весь обратившись в слух и иные, неведомые чувства, которым, кажется, у всех прочих людей не было даже подходящего названия, словно уснул с открытыми глазами, буквально оцепенев. А его попутчику оставалось только ждать, не забывая поглядывать по сторонам, хотя от этого толку было немного. Хоть Ратхар и родился в лесном краю, следопыт из него был неважный, а стрелок еще хуже. Юноша, уходя на охоту, больше полагался на силки, но не мог похвастаться особыми успехами. Поэтому сейчас он всецело полагался на чутье своего спутника, могущего обнаружить приближение врага за сотню шагов даже в дремучем лесу.

- Запах, - негромко произнес чуть расслабившийся Альвен спустя несколько мгновений. - Чуешь?

Юноша тоже вздохнул с облегчением. Похоже, скельд не чувствовал поблизости явной угрозы, и это уже было чудесно. Признаться, ожидание далось Ратхару нелегко, ведь он понимал, что в любой миг может столкнуться с любым врагом, способным появиться буквально отовсюду.

- Нет, ничего не чувствую, - честно ответил юноша, несколько раз втянув ноздрями лесной воздух.

- Дым, - пояснил Альвен. - Это запах очага. Думаю, мы добрались до обитаемых мест.

Скельд оказался прав. Пройдя еще с поллиги по лесной дороге, путники выбрались из зарослей. Остановившись на опушке леса, они увидели небольшой поселок, обнесенный хлипкой стеной, что возвышался на обрывистом берегу речушки, причудливо извивавшейся меж холмов.

- Не помню этих мест, - произнес Ратхар, пока путники шли к деревне, над которой вился дым и слышался лай собак. - Река была, Вельта, - припомнил он. - Мы пересекли ее вброд, но никаких поселков поблизости я не видел.

Селение, которое с опушки леса можно было видеть целиком, казалось весьма крупным. Юный воин насчитал не менее двух дюжин дворов, а это по меркам Альфиона считалось приличным поселком, едва ли не городом, хотя, конечно, город должен был иметь приличную крепостную стену. Вдали рассекали воздух крылья нескольких мельниц, а по другую сторону поселка виднелась кузница, стоявшая возле реки. На берегу между селением и кузницей можно было разглядеть несколько лодок, лежавших на песке кверху днищем, обычные челны-долбленки, полностью изготовленные из одного древесного ствола.

По левую руку путников возвышался холм, поросший кустарником, а по правую раскинулось ячменное поле. Места кругом были весьма живописными, и юноша вдруг содрогнулся при мысли о том, во что могла превратить всю эту красоту хотя бы полусотня хваргов, появившихся внезапно. Словно наяву, он увидел вдруг поднимающийся над селением столб густого, черного дыма, вонзающийся в небо. На улицах меж полыхающих домов появились, проступая из пустоты, изрубленные, истыканные стрелами, тела немногочисленных защитников, простых крестьян, взявших в руки оружие и тщетно пытавшихся отбить нападение. Варвары бродили по селению, вылавливая уцелевших жителей, детей, женщин, тех, кто пытался бежать, или, напротив рассчитывал пересидеть нападение в подполе или ином укромном месте. поймав тех, кто был еще жив, северяне с явным наслаждением убивали их, делая это медленно, со вкусом, обязательно на глазах своих соплеменников, одобрительно гудевших, или разражавшихся презрительными восклицаниями.

Миг - и наваждение исчезло. Перед юношей, размеренно шагавшим по склону, опять была невредимая деревня. По единственной улице бегала детвора, у реки женщины, громко разговаривая, так, что некоторые слова уже можно было разобрать, полоскали белье. Всюду царил мир и покой.

- Должно быть, на север вы просто шли иной дорогой, - предположил Альвен. - Кажется, сейчас мы забрали немного восточнее.

- Да, наверное, - пожал плечами юноша. - От Фальхейна, столицы королевства, на север ведет единственный тракт, не особо оживленный. На него, точно бусы, нанизаны все крупные селения и пара небольших городков. Есть несколько приличных поселков на запад, ближе к границе с Келотом, туда уходят несколько дорог. Но вообще этот край мало населен. Здесь нет золота или серебра, нет богатых рудных жил, только лес, но его всюду хватает. Вот за Эглисом, да, там есть железные рудники, в Вильхирме, а еще там немало меди и даже золота.

Путники, стараясь не держать на виду оружие, воли в поселок, миновав распахнутые ворота. Укрепление было довольно хлипкое, просто частокол, который, при желании, можно было перемахнуть за одно мгновение, но это было лучше, чем ничего.

- Куда путь держите, почтенные, - навстречу Альвену и Ратхару вышел немолодой мужик, весьма крепко сложенный. Он был одет в стеганую куртку, должно быть, служившую доспехом. У стены Ратхар заметил топор на длинной рукояти, небрежно прислоненный к частоколу.

Человек, должно быть, бывший кем-то вроде стражника, окинул взглядом чужеземцев, не внушавших особого доверия. Грязные, почти без скарба, зато с оружием в руках, они вполне могли сойти за разбойников, это Ратхар понимал. А селянин, кажется, с трудом поборовший в себе желание сходить за топором, задержал взгляд на юноше, наверняка заметив его седину.

- А кто ты такой, чтобы спрашивать нас? - уставился на самодеятельного стража скельд. - Мы идем по своим делам, никому не чиним зла.

- Времена нынче неспокойные, - сурово ответил селянин. - С севера приходят вести о войске варваров, разоривших Вильхирм, вот и бдим. Так что не взыщите, но коли хотите войти в поселок, то назовитесь, люди добрые.

Откуда-то со стороны тем временем к воротам подошли еще двое, тоже в плотных куртках, способных задержать стрелу-срезень на излете, да, возможно, остановить скользящий удар клинка. Не ахти какие доспехи, но лучше, чем суконная рубаха. Оба стража, молодые, чуть старше самого Ратхара, были вооружены короткими копьями.

- Меня зовут Альвеном, - по праву старшего представился островитянин. Повинуясь инстинкту, скельд уже прикинул, как быстрее и тише расправиться с троицей ополченцев, не имевших ни луков, ни арбалетов. Разумеется, Альвен не намеревался устраивать здесь побоище, хотя и был уверен, что смог бы перебить всех вооруженных людей в этом поселке минут за пять, если только они не начнут сразу разбегаться.

- Это Ратхар, мой попутчик, - скельд указал на юношу. - Мы как раз и идем с севера, и хотим добраться до столицы славного Альфиона. Скажи, уважаемый, тракт, что ведет на юг, далеко?

- День пути на восток, - мгновенно ответил страж. - Это, если идти пешком. Верхом или на подводе меньше, сам понимаешь. Но дороги нынче не безопасны. Разбойники шалят, режут всех без разбора, грабят, насильничают.

Ратхар стоял поодаль, созерцая окрестности. Похоже, в этих краях о власти лордов не знали. Жители казались спокойными и уверенными в себе людьми, а не забитым скотом. Нет, лорды тоже бывали разные, и не все они почитали своих крестьян чернью, тем более, в случае войны именно крестьяне вставали под оружие. Даже самые жестокие из них вынуждены были защищать своих подданных от всяких напастей, ведь крестьяне и содержали сеньоров, если вдуматься, выплачивая подати монетой и собственным нелегким трудом.

Дружинники, умелые бойцы, ловили разбойников, порой появлявшихся даже вблизи столицы, и жителям того края, где родился Ратхар, не нужно было возводить вокруг своих селении валы и частоколы, как здесь. А иные лорды отличались завидным благородством, защищая крестьян не из-за оброка, а просто потому, что чувствовали за собой силу. Они не брали лишнего, не истязали провинившихся кметов, не пользовались правом первой ночи, без которого кое-кто не мыслил своего существования. Таким был, например, молодой лорд Магнус, павший в бою на берегах Эглиса, как настоящий герой из древних сказаний, одни лицом к лицу с полчищами врагов. Возможно, именно ему должен был быть благодарен сам Ратхар тем, что остался в живых.

- Знатное у тебя оружие, - криво усмехнувшись, вдруг произнес страж, указав на клевец, с которым юноша не расставался.

- По пути сюда мы повстречали нескольких варваров, - пожал плечами Ратхар. - Им повезло меньше.

- Да, теперь точно верю, что вы идете с севера, - кивнул страж. - Что ж, прошу, проходите. Меня зовут Эмер, и я один из тех, кого жители этого селения выбрали, чтобы мы охраняли их, следили здесь за порядком.

- А постоялый двор в вашем селении есть? - поинтересовался Альвен.

- Нет, да и зачем, - усмехнулся Эмер. - Купцы к нам нечасто заглядывают. Но если хотите переночевать, милости прошу ко мне. Сарай стоит пустой, там тепло и сухо. И возьму недорого.

Ратхар и Альвен переглянулись. Денег ни у кого из них не было, и только островитянин имел несколько кусочков янтаря, полагая, что их могут принять, как плату. Ратхар в этом сомневался, и справедливо, считая, что любой торговец отдаст предпочтение золоту или даже меди.

- Ясно, нет ни гроша, - усмехнулся стражник, подав своим товарищам знак рукой, дабы те убирались. - От врага бежите, или от стражников какого-нибудь лорда?

- Мы идем от Эглиса, - ответил Ратхар. - Мы были в войске лорда Фергуса, что король послал против хваргов. Погибли почти все, только мы и уцелели. Вслед за нами должно было выступить войско под началом самого короля, и мы хотим присоединиться к нему.

- Хварги разбили Фергуса? - удивленно переспросил Эмер. Даже здесь было на слуху имя одного из самых искусных военачальников Альфиона. - Вот это новости!

- Их тоже немного ушло с поля боя, - мрачно молвил на это юноша. - Уверен, они со всех ног бегут на север, к Ледяным Зубам. Но от этого не легче, - признался он, - когда вспоминаешь товарищей, что ныне стали только лишь пищей для стервятников.

- Что ж, раз так, то я пущу вас на ночлег бесплатно, - решил крестьянин, пытавшийся выглядеть воином.

- Думаю, нам лучше поторопиться, - заметил Альвен.

- Завтра на юг поедет наш кузнец, - сообщил словоохотливый стражник. - Повезет свой товар на торг. И еще кто-то из здешних мастеров собирался. Так что вам лучше подождать малость, зато поедете дальше на подводах, а то лошадей здесь не достать. Нет у нас приличных коней, чтобы под седло, - пояснил Эмер. - Говорю же, опасно нынче на тракте. Разбойники вроде явились с юга. Там их дружинники лордов умыли кровью, вот душегубы и решили здесь отсидеться.

- Подождем, Альвен, - попросил Ратхар. - Ты сам говорил, спешить некуда.

- Добро, - кивнул скельд. - Завтра и продолжим путь.

- Ступайте до конца поселка, там мой дом, - произнес стражник. - Увидите, наличники с конями. Располагайтесь в сарае. Особой роскоши нет, но сухой соломы хватит, и ветошь какая-нибудь найдется.

Ратхар двинулся в указанном направлении, но Альвен чуть задержался. Он решил сразу выяснить то, что так беспокоило скельда.

- Скажи, уважаемый, не появлялись ли в ваших краях люди, явившиеся с востока? - спросил островитянин. - Их могло быть пять или шесть, по виду - нездешние, наверняка вооружены.

- Нет, никого не было последние недели три, - уверенно ответил стражник. - Если хочешь кого-то найти, езжай на юг, к переправе через реку Тейн. Там нет моста, только паром, и на полдня пути вверх и вниз по течению нет ни одного брода, а если есть, то к ним ни пеший, ни конный сквозь чащу не пройдет. Если кто-то приходил с востока, паромщики точно скажут. Они всех запоминают, тем более, вооруженный отряд, о каком ты спрашивал.

- Благодарствую, уважаемый, - кивнул скельд. - И за совет, и за то, что приютил.

- Пустое, - отмахнулся стражник. - Как не помочь измученным путникам, тем более, тем, кто бился за нас самих с жуткими варварами? Ступай, друг, отдохни, а завтра поутру и дальше езжайте.

Сарай, отведенный для ночлега путникам, оказался просторным и светлым, хоть и весьма пыльным. Внутри пахло свежим сеном. Ратхар быстро соорудил себе постель, его примеру последовал и Альвен, чувствовавший себя немного непривычно. С детства он слышал за стеной не брехание собак и мычание коров, а крик чаек и рокот океана. Будущий воин еще в колыбели вдыхал запах рыбы и смолы, которую варил его отец, бывший неплохим рыбаком.

К сожалению, его чутье, умение слышать море, не передалось Авльену, едва не погибшему из-за собственной поспешности. Если бы не пираты капитана Хреки, скельд наверняка не добрался бы до берега. В лучшем случае, к суше волны прибили бы лодку с его бездыханным телом. За этот случай островитянин не переставал благодарить Небо. Ему дали возможность исполнить долг перед родом, и Альвен был готов идти до конца.

Гостей не оставляли без внимания, и сперва к ним пожаловала хозяйка дома, принесшая скромный ужин, состоявший из кислого молока, сыра и хлеба. Однако изрядно проголодавшимся путникам и это показалось королевской трапезой.

- Отведайте, гости дорогие, - произнесла женщина, немолодая и выглядевшая какой-то изнуренной, должно быть, устав от каждодневных домашних хлопот. На Альвена и Ратхара она глядела не то, чтобы с откровенной неприязнью, но уж с явным недоверием точно. Впрочем, юноша ее вполне понимал, ведь они могли оказаться вовсе не теми, за кого выдавали себя, а, к примеру, разбойниками, скрывающимися от погони. И пускать к себе в дом первого встречного было, разумеется, несколько опрометчиво. Ратхар решил, что женщина точно не станет молчать, когда домой вернется ее супруг, и даже ощутил за собой некоторую вину.

- Чем богаты, уж не взыщите, - сухо произнесла крестьянка, оставив еду и поспешно выйдя вон.

Поблагодарив вослед хозяйку и за считанные мгновения уничтожив снедь, странники едва отдышались, как в сарай заглянул приютивший их селянин. Видимо, воин, сменившись, решил проведать пришельцев с севера. В дом он их все же не позвал, зато прихватил с собой пузатый жбан с отменным пивом.

- Сосед мой варит, - довольно пояснил Эмер, разливая по глиняным кружкам пенящийся напиток. - Он в этом деле мастер, каких мало.

Хозяин засиделся, беседуя с гостями о разном. Чем меньше становилось пива в кувшине, тем больше говорил Эмер, рассказывая о своем житье-бытье.

- Знаешь, ты сразу напомнил мне моего сына, - доверительно сообщил сельский страж, язык которого уже заплетался, и приходилось прилагать немало усилий, чтобы говорить связно. - Он погиб прошлой весной. Сын был чуть младше тебя, и тогда первый раз отправился вместе с нашими мастерами на юг, торговать. Они везли много мехов, соболя, бобры, даже горностаи - наши охотники зимой не сидели без дела - и по пути на обоз напала шайка разбойников. Кое-кто из наших просто убежал, а мой сын и еще пара человек попытались отбиться. Не знаю, сумели они кого прикончить или нет, но когда я вместе с десятком товарищей добрался до того места, то обнаружил наших родичей пришпиленными стрелами к бортам телег. Телеги, разумеется, были пустые, - горько усмехнулся Эмер. - Мы пытались найти грабителей, но те исчезли, запутав следы. Я тогда чуть не свихнулся, каждое мгновение думая, что мог бы спасти моего мальчика, если бы отправился вместе с ним.

Ратхар кивал, не зная, что нужно сказать в ответ. Впрочем, его собеседнику, вероятно, ответ и не требовался. Немолодой мужик, суровый, крепкий, точно дуб, наверняка прежде бывавший и в бою, пусть и с теми же лесными разбойниками, он просто хотел высказать случайным людям то, что наболело.

- Да, ты так похоже на него, - с болью в голосе повторил Эмер. - На Герта, моего сына, да улыбнется ему Эльна. И я рад, что могу хоть чем-то помочь тебе и твоему спутнику.

Потом они еще о чем-то беседовали, но Эмер больше выспрашивал их о событиях на севере. Жители приграничных земель всегда гордились вольностями, ведь здесь не было жестоких и алчных лордов, на которых нужно было трудиться четыре дня из каждых семи, отдавая господам все свои силы. Но только в случае опасности обитателям этого края приходилось полагаться только на свои силы, не ожидая, что на выручку им явится дружина какого-нибудь рыцаря, и уж тем более некогда им было ждать появления королевского войска. Разумеется, отбиться всем селом, в котором каждый мужчина умел обращаться с оружием, от шайки разбойников они могли без особых проблем, но орда варваров-северян смела бы этот поселок с лица земли, даже не заметив его.

Ратхар уверил гостеприимного хозяина в том, что до этих мест хварги точно не доберутся, после чего крестьянин, пожелав всем доброй ночи, оставил своих гостей. Конечно, это случилось не прежде, чем до дна был осушен кувшин с пивом.

- Что ж, - произнес немного захмелевший скельд, когда путники остались в одиночестве. - Завтра на рассвете мы продолжим путь, так что нужно как следует отдохнуть. Не сомневаюсь, нам еще понадобятся все наши силы, мой юный друг.

Спустя несколько минут в сумраке сарая раздалось сопение Ратхара. Юноша, утомленный дорогой, да еще разморенный с пива, уснул быстро. А вот Альвен никак не мог последовать его примеру, чувствуя во всем теле сильное напряжение. Ни на мгновение не забывал он о том, ради чего пришел в эти земли, но, несмотря на все усилия, ни на йоту не приблизился к совей цели. Порой уже казалось, что все предприятие было затеяно зря, и найти одного человека в этом огромном мире просто невозможно, и все же воин не желала сдаваться так поспешно, пусть с каждым днем все меньше верил в удачу.

Одолеваемый невеселыми мыслями, поведать которые он не мог никому, Альвен все же погрузился в тяжкое забытье, едва ли могущее называться сном. И он вновь оказался на Скельде, который покинул лишь несколько дней назад.

...Козья тропа, сбегавшая по склону, извивалась меж камней, и для того, чтобы удержаться на крутизне, приходилось прилагать немалые усилия. Тем более, Альвен, возвращавшийся с охоты, тащил на плечах тушу горного козла, а также лук, стрелы и нож, хотя по сравнению с добычей охотника все прочее казалось невесомым.

Воин уже предвкушал пир, который начнется, когда он с добычей вернется в селение. Остров неохотно давал пропитание тем, кто поселился здесь, и соплеменники Альвена больше полагались на дары моря, а потому мясо ели не часто, да и хлеб растить было почти негде. И целая туша, свежая, истекающая кровью, запах которой возбуждал, могла насытить весь поселок, шесть дюжин женщин, детей и взрослых мужчин, носивших на щеках метку рода Талем. Разумеется, охотнику достанется лучший кусок, а также почет и уважение родичей, что было еще важнее и приятнее.

Тропа огибала горный склон, обвивая его неправильной спиралью, и, преодолев очередной виток ее, Альвен, наконец, увидел поселок... и замер, сбросив на землю свою добычу. Со стороны скопления невысоких, наполовину врытых в землю, дабы обеспечить чуть больше тепла тем, кто обитал в них, домов, длинных, приземистых, увенчанных покатыми крышами, не доносилось ни звука.

Стены домов, каждый из которых служил жилищем целой семьи, бессчетного множества поколений, были сложены из камня, скрепленного глиной, ибо иного материала на острове просто не было. Карликовые березы и ивы, скорчившиеся, точно в агонии, могли сгодиться, разве что, в качестве дров. Толстые стены сами по себе надежно скрывали звуки, но обычно хозяйки, хлопотавшие возле очага или возившиеся с детьми, отворяли настежь двери, пуская в жилища хоть немного дневного света. Двери были распахнуты и сейчас, но наружу из сумрака низких проемов не вырывалось ни малейшего шума. Чуткий слух воина не мог уловить ни людских голосов, ни плача детей, ни даже лая собак. Стояла тишина, которую так и подмывало назвать мертвой.

На самом деле псов на островах было немного, ведь охранять жилища от воров было бессмысленно, ибо воров здесь отродясь никто не видел. А на охоте каждый взрослый мужчина, умевший читать любой след, легко обходился без четвероногих спутников, только мешавших скрадывать добычу. Но все же собаки были, и Альвен не мог вспомнить хоть минуту, чтобы они не оглашали окрестности своим гавканьем. Сейчас же со стороны приткнувшегося у подножья горы поселка, другой стороной сбегавшего к вечно неспокойному морю, в этот день казавшемуся особенно суровым и мрачным, слышался лишь крик чаек.

- Что там произошло? - сам себя спросил Альвен, зная, что ответ получит не раньше, чем вернется в селение.

Вытащив из налуча охотничий лук, по большему счету, ничем не отличавшийся от боевого, и на малом расстоянии не менее опасный для любого противника, воин двинулся вниз по склону, невольно пригибаясь и шагая еще осторожнее, чем обычно. К счастью, ветер дул в его сторону, унося прочь от поселка и звуки, и запахи, и учуять приближение Альвена было невозможно.

Чем ближе подходил воин к своему селению, тем неприятнее становились рождавшиеся в его душе предчувствия. И в какой-то миг он понял, что тревога оказалась не напрасной. Среди домов, каждый из которых служил жилищем целой семье, четырем, а то и пяти поколениям родственников, воин увидел темные точки, которые просто не могли быть ничем иным, кроме как неподвижно лежащими телами людей, мертвецами, трупами его, Альвена, родичей.

Возможно, иной, узрев такое, кинулся бы со всех ног к поселку, забыв об осторожности. Но Альвен был скельдом, а, значит, воином, и потому не дал воли чувствам. Он стал осторожно, стараясь произвести как можно меньше шума, укрываясь за камнями и редким кустарником, намертво вцепившимся корнями в каменистую землю, обходить селение, держа его на прицеле. Стрела-срезень с широким наконечником была почти не опасна для противника в доспехах, даже простая кольчуга легко могла остановить ее полет. Но зато такой стрелой можно было буквально отрезать руку или голову при должном умении. А Альвен считал, что неплохо владеет луком.

Напряженный ничуть не меньше, чем его же лук, воин буквально пожирал взглядом селение, в котором не было видно ни единого движения, и ни малейшего звука не приносил пропитанный морской солью ветер. Что бы там ни случилось, Альвен ни на миг не забывал, что впереди вполне может ждать засада. Враги, явившиеся из-за моря, быть может, с одного из соседних островов, а возможно, и с далекого побережья, и истребившие целое селение, могли уйти, исполнив задуманное. Но так же могли они затаиться в опустевших домах, ожидая, не явится ли еще кто-нибудь, чтобы довершить начатое, забрав как можно больше жизней островитян.

Альвен не спешил, напрягая до предела все чувства, дабы обнаружить опасность раньше, чем те, кто непрошенными явился сюда, заметят его приближение. Но из поселка не доносились звуки чужой речи, и не было слышно лязга оружия или даже скрипа натягиваемой тетивы. И воин, решившись, быстро двинулся вперед, по-прежнему не выпуская из рук лук с наложенной на тетиву стрелой.

Зрение не обмануло его, равно, как и слух. Войдя в селение, Альвен увидел раскиданные всюду тела своих родичей, каждого из которых он знал лучше, чем самого себя. Все они были мертвы, мужчины, опытные воины, женщины, верные спутницы воинов, хранителей покоя Скельде, и дети, как обычно, поутру игравшие на берегу или устраивавшие прятки среди домов. Они лежали так, словно до последнего мгновения своей жизни даже не подозревали о приближении врага. Альвен, проходя мимо тел, не мог отвести взгляд от жутких ран, нанесенных клинками или топорами. Те, кто устроил все это, не щадили никого, не скупясь на смертельные удары. Некоторых соплеменников охваченного ужасом и чувствовавшего медленно рождавшийся в душе гнев воина расстреляли из арбалетов, причем на каждого потратили единственный болт, пущенный с дьявольской точностью.

- Во имя душ предков, - прошептал пораженный увиденным Альвен, застыв среди поселка. - Что тут случилось? И кто, кто сотворил это?

Живых не осталось. Казалось, на селение напали какие-то невидимки, ибо Альвен, успевший побывать в настоящем бою, сражаясь с пиратами, появлявшимися порой возле этих берегов, сразу понял, что ни один из его родичей даже не пытался сопротивляться. Смерть застала их за обычными делами, и никто даже не прикоснулся к оружию. Каждый из двух дюжин мужчин, погибших здесь, всю свою жизнь готовился к бою, но в решающий миг неведомо почему даже не пытался дать отпор, равно как и женщины, многие из которых тоже умели обращаться с луком или боевым ножом.

Но чужаки, явившиеся неизвестно откуда, не пощадили не только жителей поселка, но даже и собак. Огромный серый пес, любимец всех детей, несмотря на свой грозный вид, ласковый и смирный, лежал у входа в один из домов, утыканный арбалетными болтами, точно еж. Что бы здесь ни произошло, псы смогли дать отпор, защищая дома своих хозяев. И, кажется, не без успеха, подумал Альвен, видя окровавленные клыки. Хоть кто-то из убийц ушел отсюда с отметиной, которая не скоро исчезнет.

Воин входил в дома, уже без опаски, не ожидая наткнуться на притаившегося врага. И всюду, в каждом жилище, он видел одно и то же, только кровь и смерть. Наконец Альвен остановился возле того дома, в котором жили все гое предки, под кровлей которого сам он появился на свет, и верил, что здесь же испустить последний вздох. Он стоял на пороге, чувствуя, как сжимается сердце, и долго боролся со своим страхом, прежде чем сделал шаг. И сразу же наткнулся на труп своей жены, распластавшийся посреди большой залы, в которой вечерами за общим столом собиралась вся семья, дабы за трапезой возблагодарить духов предков за милости, дарованные ими живым.

Уже зная, что увидит, воин прошел в дом, приблизившись к колыбели, которую сам соорудил полгода назад, ожидая появления на свет своего ребенка. И там, на льняных пеленах, воин увидел окровавленный комок плоти.

- Нет, - прошептал Альвен, не в силах смотреть на тела и кровавые брызги, прочеркнувшие стены. - Во имя всех богов, нет! Будьте вы прокляты! Я найду вас, всех до единого, и заберу ваши жизни, где бы вы ни скрылись!

Но убийцы, сделавшие свое дело быстро и спокойно, точно привычную работу, были далеко, и едва ли могли сейчас устрашиться угроз охваченного горем воина, впервые в жизни давшего волю чувствам. Он не плакал, когда, будучи ребенком и постигая тайны воинских искусств, бывал жестоко бит своими наставниками, внушавшими юным скельдам, будущим воинам, презрение к боли. Он не плакал позже, когда стоял над телом своего отца, прожившего долгих восемь десятков зим, и покинувшего этот мир, тихо, без страданий, просто вдруг перестав дышать. Не ведал Алвьен, что такое слезы, склонившись над телом старшего брата, павшего в давней схватке с пиратами, и сперва сразившего семерых врагов, но не сумевшего уклониться от множества стрел. Но теперь, увидев безжизненные, изломанные тела тех последних, кто был дорог воину в этой жизни, Альвен не смог сдержать рыданий.

Чувствуя, как ноги отказываются держать его, воин опустился на четвереньки, уже не рыдая, а рыча, страшно, надсадно, точно зверь. Но слезы иссякли, и скельд, чувствуя сосущую пустоту в груди, вышел вон, стараясь больше не смотреть по сторонам.

Он стоял в центре опустевшего, мертвого поселка, над которым плыл глухой рокот вечно неспокойного моря, не нарушаемый более никаким звуками, тем более, производимыми человеком. Но вдруг скрипнула дверь, и Альвен, припав на колено, мгновенно обернулся, вскинув лук. Быть может, таинственные силы, правившие этим миром, видя горе воина, сжалились над ним, позволив если не защитить свой дом, то хотя бы покарать убийц, возможно, все же задержавшихся здесь, среди мертвых тел, ради неведомой цели.

Альвен был готов к бою в этот миг, как никогда прежде. Кто бы ни атаковал поселок, он, единственный, кто выжил из целого рода, сейчас желал отомстить врагам, кем бы они ни были, людьми, или порождениями преисподней. И в этой схватке не было места страху за собственную жизнь.

Но звук, заставивший воина насторожиться, издал вовсе не затаившийся убийца. Через невысокий порожек стоявшего в центре поселка дома с трудом перебрался человек. Он полз, извиваясь всем телом и оставляя за собой кровавый след. Альвен сразу узнал его.

- Вельден, - воин кинулся к умирающему соплеменнику. - Вельден, что здесь произошло? Кто убил их всех? - Альвен приподнял своего родича, подложив ему под голову собственную ладонь.

Могучий воин, рослый и широкоплечий, в отличие от большинства соплеменников, не отличавшихся особой статью, зато легких и стремительно смертоносных в бою, он был смертельно ранен, это Альвен понял сразу. Его ударили в живот несколько раз, и было удивительно, что этот человек выжил, ведь, если чувства не изменяли Альвену, с момента нападения на селение прошло немало времени.

- Альвен, это ты, - прохрипел Вельден, один из старейшин рода, Талем, взглянув на склонившегося над ним воина. На губах умирающего выступила кровавая пена. - Ты жив?

- Что здесь произошло, - воин, забывшись, встряхнул старейшину, опасаясь, что тот испустит дух, не сказав главного. - Кто это сделал?

- Я не знаю, - сконцентрировав взгляд на Альвене, произнес его родич, тяжело дыша и сбиваясь на кашель. - Магия... - прохрипел он. - Они обездвижили всех чарами, а затем вошли в поселок и убили. Зарезали, как сток на бойне! Они пришли с моря. Я смог добраться до меча и убил одного из чужаков, но остальные расправились со мной. Они думали, что я мертв. Как хорошо, то я дождался твоего возвращения, Альвен.

Вельден зашелся в приступе кашля, сплюнул кровью и умолк. Грудь его тяжело вздымалась, из зияющих ран шла кровь, черная кровь, признак близкой смерти.

- Альвен, зажги огонь, - вновь заговорил спустя несколько мгновений старейшина. - Призови всех. Враги, те, кого мы ждали все эти века, все же разыскали нас. Они ушли в горы, но вскоре вернулись, и не с пустыми руками. Не медли, пока они еще близко. Зажги огонь, Альвен!

Вельден дернулся всем телом, словно пытаясь вырваться из рук Алвьена, вновь закашлялся и затих, теперь уже навсегда. Он успел сказать немногое, но ради этих слов смертельно раненый воин жил так долго, как, наверное, не смог бы пожить никто иной, получив такие раны.

Старейшина умер, но слова, сказанные им в последний миг, продолжали звучать в Глове воина. И Алвьен, вскочив, бросился туда, откуда доносился мерный рокот океана, к берегу, вернее, к самой высокой его точке. Здесь суша вздымалась холмом, почти отвесно обрывавшимся прямо в пенящиеся волны, упорно и неутомимо пытавшиеся подточить земную твердь с самого сотворения мира. Отсюда, с этой вершины, был виден океан на много лиг, и воин, напрягая зрение сумел различить на горизонте серое пятнышко удаляющегося паруса. Убийцы, исполнив свой жуткий замысел, спешили убраться от берегов Скельде. И тогда воин разжег факел и запалил сигнальный огонь.

Давно уже никто не помнил, что именно заставило народ скельдов обосноваться на самом краю изведанных земель, что привело их на эти клочки суши, омываемые со всех сторон могучим океаном. Но передавалось из поколения в поколение предупреждение о том, что в любой миг могли явиться враги, от которых будто бы и бежали некогда на край света предки островитян, покинув континент.

Никто уже не знал, откуда точно эти враги должны придти, и отчего они жаждут смерти маленького племени. Но всегда островитяне с опаской смотрели на ту черту, где серый океан сливался с серым небом, каждый миг ожидая, что там вырастут мачты кораблей, на всех парусах идущих к неприветливым берегам Скельде, и уже много веков подряд на выдававшихся дальше всего в море концах острова возвышались сигнальные башни, с которых всякий миг можно было подать тревожный знак. И вот этот знак был подан.

Дымный столб, хорошо различимый из любой части острова, взвился в небо, как всегда в эту пору, затянутое низкими свинцово-серыми облаками. Альвен, устало взглянув на дело рук своих, привалился к сигнальной вышке, опустив голову на грудь. Теперь оставалось только ждать, надеясь, что еще остался кто-то живой на острове, тот, кто заметит дым и явится сюда, поняв, что он означает.

Ждать пришлось недолго, и вскоре со стороны гор в мертвое селение вошла дюжина воинов. Три рода скельдов, поровну разделившие между собой все земли, не являлись друг другу в гости без приглашения или без веской причины, но ныне, увидев вознесшийся к серой пелене облаков дымный столб, следовало забыть об этом, и соплеменники Альвена, почувствовав опасность, спешили, как только могли. Еще не ведая, что их ждет, все они явились в полном вооружении, в кольчугах, с тугими боевыми луками и клинками. И, точно так же, как сам Альвен прежде, оцепенели от ужаса, едва оказавшись в селении.

- Что здесь случилось, - увидев понуро бредущего к гостям Альвена, воины, невольно крепче сжимавшие оружие, кинулись к нему. Они тяжело дышали, ибо спешили, как только могли, увидев призыв о помощи, и бегать по горам, облачившись в весившую не менее полпуда кольчугу и увешавшись разным смертоносным железом, не так уж легко. - Во имя усопших предков, кто мог сотворить это?

Альвен коротко поклонился пришельцам. На зов явились старейшины двух из трех родов скельдов, взяв с собой лучших воинов. Старейшины, которых в каждом роду всегда было трое, на самом деле не обязательно являлись и впрямь самыми старыми среди родичей, скорее, обычно случалось как раз иначе. Те, кто волею своих родичей были поставлены во главе малочисленных кланов, прежде всего, считались наиболее искусными воинами, отличавшимися, однако, не только боевым мастерством, но также мудростью. Старейшин выбирал весь род, и звание это не давало тем, кто носил его, никаких привилегий, облекая при этом грузом ответственности не только за самих себя, но и за несколько десятков соплеменников.

Сейчас только два рода прислали своих вождей, ибо третий, род, к которому принадлежал и Альвен, был уничтожен. Вельден, старейшина этого рода, избранный своими соплеменниками, был мертв, и, вспоминая его, Альвен мог лишь бессильно скрежетать зубами от бессилия и собственного позора.

- Альвен, - обратился к воину один из скельдов, седой и уже старый, но еще не утративший былую мощь. Скайлен из рода Ясмул прожил на этом свете почти семьдесят лет, и уже готовился передать бремя ответственности, довлевшее над ним, кому-то более молодому, полному сил. Но и сам он был еще крепок, как телом, так и разумом. - Тебе ведомо, что здесь произошло? Кто и за что истребил твой род, воин?

- Я был в горах, и не знаю, кто сделал это, - глухо произнес воин, стараясь не встречаться взглядами со своими соплеменниками. Он чувствовал стыд, ибо выжил, а все прочие его родичи, погибли, приняв смерть от рук неведомых чужаков. - Когда я вернулся в поселок, всюду были только трупы. До моего прихода дожил лишь Вельден, он и велел мне дать сигнал. Еще он сказал, что здесь использовали магию, а убийцы ходили в горы, вернувшись оттуда не с пустыми руками.

- Где они, - прорычал один из бойцов, сопровождавших своего старейшину. - Куда они ушли? Мы настигнем их и отомстим за это, перебив всех до единого!

Альвен заметил, как несколько воинов переглянулись между собой, услышав о магии. Неизвестно почему так сложилось, но среди скельдов никогда не было никого, могущего называться магом, колдуном, шаманом или как-то еще. Им недоступны были чары, и многие считали это платой за воинское мастерство, в котором скельды не ведали равных. Поэтому сейчас, при мысли о том, что, возможно, придется вскоре вступить в схватку с неведомым чародеем, некоторые воины почувствовали то, что можно было назвать страхом. Они не верили, что сталь, пусть ее направляет сколь угодно умелая рука, сможет одолеть колдовство.

- Те, кто сделал это ушли на запад, - коротко ответил Альвен. - И сейчас уж их корабль так далеко, что не виден с берега.

- Усыпальница, - вдруг произнес Райден, один из тех, кто ныне вершил делами в роде Хазим. Этот был еще молод, пожалуй, даже слишком молод, и полон юношеского задора. Однако род доверил ему править собой, и Райден старался изо всех сил, дабы оправдать надежды соплеменников. - Они наверняка были в усыпальнице!

Альвен непонимающе взглянул на Райдена, затем перевел взгляд на его пожилого спутника. Но никто не счел нужным просветить воина, хотя сами старейшины, конечно, отлично понимали друг друга. Немного утешало то, что явившиеся с ними воины пребывали в таком же смятении, лишь бросая друг на друга вопрошающие взгляды.

- Скорее, нужно убедиться, что это так, - Стайлен, в голосе которого послышалось неподдельное беспокойство, кинув, направился в сторону гор, делая знак воинам следовать за собой. За ними двинулся и пребывавший до сих пор в недоумении Альвен.

Не выпуская оружие из рук, скельды едва ли не бегом устремились к скалам, вглубь острова. Скельде был не велик, и чтобы пересечь его, требовалось всего несколько часов. Но сейчас старейшины вели своих спутников в центральную часть острова, поднимаясь все выше в горы.

Узкая тропа, готовая в любой миг осыпаться, извивалась, словно смертельно раненая змея. Над головами нависали огромные глыбы с бритвенно-острыми гранями, казалось, готовые в любой миг похоронить смельчаков, рискнувших стать на этот путь. Но старейшины, хоть и не могли не видеть столь явную опасность, упорно продвигались вперед и вверх, приближаясь к вершине, окутанной туманной дымкой. Воинам, что явились с ними, включая и Альвена, приходилось прилагать чудовищные усилия, чтобы не отстать.

Наконец тропа, вернее призрачный намек на нее, могущий лишь указать направление, но едва ли пригодная для того, чтобы по нему ступали существа из крови и плоти, кончилась. Неожиданно перед тяжело дышавшими скельдами выросла абсолютно гладкая, словно отполированная неведомыми каменотесами, стена, вздымавшаяся верх на сотни футов. Воины, пытаясь выровнять дыхание и усилием воли унять боль в стонущих от чрезмерного напряжения мышцах, удивленно взирали на неожиданное препятствие, про себя гадая, куда так спешили их старейшины.

- Все, дальше мы пойдем одни, - не терпящим возражения тоном произнес Стайлен, обернувшись к своим спутникам. - Вы ждите здесь. Если кто-то движется по нашим следам, убивайте его без раздумий!

- Пусть он идет с нами, - второй старейшина, Райден, неожиданно указал на Альвена. - Он имеет право знать. Мы все равно должны были рассказать тому, кто стал бы преемником Вельдена.

- Что ж, пусть будет так, - кивнул седовласый скельд. - Альвен, сейчас тебе предстоит прикоснуться к тайне наших предков. Ступай за нами!

- Но куда? - округлил глаза воин, видевший перед собой только базальтовую стену, такую ровную, что ни один человек, каким ловким он ни был, не сумел бы взобраться по ней. - Я не вижу пути. Здесь только скалы.

Старейшина рода Ясмул ничего не ответил, вместо этого лишь прикоснувшись к скале обеими ладонями и что-то прошептав едва слышно. Скала вдруг словно окуталась колышущимся маревом, какое можно видеть над жарким костром, а затем растаяла. Взглядам изумленных воинов предстала грубо вытесанная прямо в скале лестница, уводившая куда-то вверх, обвивая горный склон. Часть ступеней осыпалась, иные сплошь покрылись трещинами, словно камень часто нагревали и остужали. В нескольких местах лестница была завалена каменными обломками, должно быть, упавшими с вершины. Но путь был, и он вел наверх.

- Магия, - выдохнул ошеломленный увиденным Альвен, даже и не догадывавшийся, что, вопреки всему, старейшины его племени владеют чарами, пусть и весьма странными.

- Вовсе нет, - отрицательно покачал головой Райден. - Эту преграду, нечто сродни обычному миражу, действительно создал маг, один из величайших чародеев древних времен. Но отворить тайную дверь может всякий, если он знает правильное слово. Среди нас оно ведомо только старейшинам каждого рода, всего лишь трем из всего племени. Но идем же, - поторопил Альвена его спутник. - Нужно спешить!

И они продолжили восхождение, с опаской ступая по таким ненадежным ступеням, явно созданным человеческой рукой, но так давно, что под воздействием ветра, дождя и снега они почти сгладились. Порой старейшины поддерживали друг друга, и в этом им помогал Альвен, облазивший все горы на острове и потому считавший себя достаточно ловким.

Но все в этом мире имеет конец, вот и лестница уткнулась в темный зев пещеры. Возле зияющего мраком проема лежал огромный камень, на котором тоже можно было различить давние следы зубила. Именно эта пещера была целью восхождения, и, увидев, что проход открыт, старейшины опешили, с ужасом взглянув друг на друга.

- Они были здесь, - первым обрел дар речи Райден. - И наверняка забрали то, что принес сюда Мудрейший.

- Значит, его должно вернуть, - отрезал Стайлен, голос которого в этот миг стал похож на карканье ворона. - Но не будем стоять на пороге, братья. Вперед!

Все трое - сперва старейшины, а за ними, с трудом поборов неуверенность, и Альвен - вошли под своды пещеры, и постепенно глаза привыкли к казавшемуся сперва непроглядным сумраку. Скупой свет, рожденный пасмурным небом, чуть рассеивал тьму, остальное довершал острый взгляд воинов, способных разглядеть любую мелочь в полночной темноте.

Внимание Альвена привлек продолговатый камень, возвышавшийся в самом центре оказавшейся очень неглубокой пещеры. Над ним явно поработали люди, обтесав с боков, придав определенную форму, напоминающую ложе. И на этом ложе покоились останки человека, древний костяк, почти уничтоженный тленом. Он был погребен не обнаженным, но сейчас от одежд, в которые некогда был облачен мертвец, осталось лишь несколько лоскутков, потерявших цвет и наверняка столь ветхих, что они распались бы невесомой пылью от легчайшего прикосновения.

Руки скелета были сложены на груди, пальцы сцеплены, а голова... головы не было. У подножья каменного ложа лежали осколки черепа, не то скатившегося, не то сброшенного чьей-то нетерпеливой рукой.

- Оно пропало, - прошептал Стайлен. - Кто бы ни явился сюда, он забрал то, ради чего погиб целый род.

- Что это за место, - Альвен, понимая, что его не просто так позвали с собой, обратился с вопросом сразу к обоим своим спутникам. - Кто был погребен здесь, и что забрали убийцы моего рода?

Стайлен и Райден переглянулись, словно спрашивая друг у друга, стоит ли посвящать в свои тайны обычного воина, одного из многих, но последнего, кто остался в живых из целого рода.

- Чувствуя приближение смерти, старейшина каждого рода объявляет об этом своим соплеменникам, которые должны выбрать кого-то на смену ему, - глухо произнес Райден. - Каждый старейшина обучает своего преемника многим премудростям, и когда-нибудь обязательно приводит сюда, к последнему пристанищу Мудрейшего. Лишь девять из всего нашего народа знают об этом месте, всегда только девять. Ты - последний из истребленного рода Талем, и потому то, что должно рассказать тому, кто возглавляет его, старейшине, мы поведаем тебе, чтобы хоть частью сохранить нашу память.

- Ты видишь перед собой бренные останки того, кто привел на этот остров наших предков много веков назад, - подхватил Стайлен. - Он был одним из величайших магов, но обзавелся еще более могущественными врагами, а потому вынужден был спасаться бегством. Наши предки были только лишь его слугами. Добравшись до этих островов, они истребили обитавшее тут прежде племя, точнее, убили всех мужчин, детей и женщин, слишком старых, чтобы стать матерями. Прочих женщин они сделали своими женами, не всегда по воле последних, и дети от этих союзов стали первыми скельдами.

- Маг, которого мы называем Мудрейшим, ибо имя его стерлось за многие века, велел нашим предкам охранять эту землю, ибо в ней он сокрыл некую реликвию, чародейскую вещь, которая и вынудила его бежать из обитаемых земель, - произнес вновь Райден. - Он просто украл ее, похитил у прежних хозяев, и спрятал здесь. Мудрейший жил долго, почти триста лет, а когда он умер, то наши предки, уже праправнуки тех первых скельдов, похоронили его в этой пещере оставив на его безжизненном теле ту самую реликвию.

- Но что это за вещь? - коротко спросил Алвьен.

- Это никому неизвестно, - покачал головой Стайлен. - Внешне она похожа на обруч, целиком выточенный из камня, схожего с горным хрусталем. Но мы не знаем, какая магия заключена в ней. Однако Мудрейший завещал хранить эту реликвию, сказав, что рано или поздно за нею явятся. Он предупреждал о враге, затаившемся на западе, о том, кто может ждать и сто, и тысячу лет. И сегодня древний враг наших предков явился, похитив то, что все наше племя поклялось беречь еще сотни лет назад.

Они возвратились в селение в полном молчании, и даже воины, ожидавшие своих старейшин на горной тропе, не осмелились о чем-нибудь спрашивать. В прочем, путь вниз, к подножью скалы, был достаточно труден и опасен, чтобы не тратить силы на лишние разговоры. И только снова очутившись на берегу, старейшина рода Хазим дал волю чувствам, не сумев удержать в себе всю боль, все потрясения от случившегося.

- Мы не исполнили клятву, - глухо вымолвил Райден. - Мы готовились к этому сотни поколений, веками ждали решающего боя, доводя до совершенства дарованное нам предками воинское искусство, но в решающий миг оказались бессильны.

- Вельден успел сказать, что с чужаками, с теми, кто уничтожил мой род, был маг, - вспомнил воин. - И я точно знаю, что они ушли на запад, к материку.

- Значит, нужно преследовать их и вернуть то, что похитили эти чужаки, - зло произнес Стайлен. - Пусть даже все наше племя заплатит за это своими жизнями. Только так можно восстановить честь.

- Я готов исполнить клятву предков, - вдруг произнес Альвен, перед глазами которого вновь появилось искаженной муками боли лицо Вельдена, их старейшины. И иссеченные тела его жены и долгожданного сына, убитых походя, между делом, и едва ли успевших понять, что они умирают. А, возможно, как раз и успевших все понять и почувствовать, ведь между тем, как неведомый, но явно весьма искусный колдун, заставил оцепенеть целое селение, и мигом, когда в поселок вошли убийцы, чтобы довершить начатое магом, наверняка прошло немало страшных мгновений ожидания.

- Один, - удивленно вымолвил Стайлен. - Но хватит ли твоих сил, воин?

- Они играючи расправились с целым родом, убили почти три десятка мужчин, тридцать искусных воинов, - напряженно ответил Алвьен. - Так какая разница, сколько человек пустится в погоню за убийцами, если они так сильны? Мой род уничтожен, и я хочу мести!

- Он верно говорит, - заметил на это Райден. - У Альвена нельзя отнять это право. Раз он не смог защитить свою семью, свой род, так пусть хоть покарает убийц.

- Они отплыли два часа назад, не больше, - продолжил воин. - И если выйти в море прямо сейчас, то можно будет настигнуть их как раз у берега.

- Это очень опасно, - с явным волнением произнес Стайлен. - Море не спокойно.

Скельды никогда не были мореходами, и не имели ни одного корабля. Они выходили в море только для рыбалки, пользуясь обычными лодками, на которые ставил паруса. В прочем, корабли и не были нужны этому племени, давным-давно ушедшему в добровольное изгнание, а любые заморские товары могли привезти купцы, пусть и не часто, но наведывавшиеся в эти воды, привлеченные россказнями о таящихся на Скельде сокровищах. Отчасти это было правдой, и за все товары старейшины щедро платили янтарем, который отважные торговцы с выгодой для себя могли сбыть на берегу.

Но сейчас все понимали, что выходить в море на ненадежном суденышке, слишком маленьком в сравнении с огромными, точно горы, штормовыми волнами, равносильно самоубийству. Это понимал, и, быть может, получше прочих, и сам Альвен, но понимал он и другое.

- Нельзя ждать попутного корабля, - уверенно молвил воин. - Возможно, купцы явятся сюда через неделю, а, возможно, и через месяц. Но тогда будет уже слишком поздно.

- Все же следует снарядить хотя бы небольшой отряд, - помотал головой, словно отгоняя навязчивые мысли, Райден. - Один ты можешь не справиться. Мы дождемся корабля, соберем воинов, и отправимся за теми, кто истребил твой род, - твердо вымолвил он. - Убийцы не смогут спастись от нашего гнева. Мы настигнем их и отомстим!

Что-то обсуждая, Стайлен с Райденом двинулись к селению, по которому бродили пришедшие с ними воины, с ужасом взиравшие на следу жуткой бойни. А последний из рода Талем все смотрел на океанскую гладь, свинцово-серую, где-то в дали сливавшуюся с такой же серой чашей бескрайнего неба. Его, как и других скельдов, с детства учили следовать не чувствам, но разуму, но сейчас все былые наставлении оказались забыты. Альвен знал, что нужно делать, и впервые был намерен ослушаться воли старейшин.

О нем вспомнили лишь тогда, когда кто-то из воинов, вышедших на берег, увидел полотнище паруса, взвившееся над одним из челнов. Казавшееся крохотным суденышко, остроносое, с высокими бортами, было в тот миг уже в полусотне саженей от берега, и на корме его, впившись взглядом в родную землю, неподвижно стоял единственный человек.

- Альвен? - неуверенно произнес Стайлен, подслеповато щурясь и пытаясь рассмотреть того, кто был в челноке.

Зрение не обмануло старейшину, это действительно был Альвен. Он не мог просто ждать, пока другие что-то обсуждали, о чем-то спорили, и потому сделал то единственное, что было в силах одного человека. Воин, воспользовавшись тем, что его соплеменники отвлеклись, поспешно погрузил в одно из тех суденышек, на которых скельды рыбачили вблизи своих берегов, скудные припасы, и торопливо отчалил, лишь после будучи замечен с берега.

- Будь я проклят, что он задумал? - воскликнул и Райден, увидев своего родича. Он удивленно переглянулся со Стайленом и крикнул, напрягая связки: - Альвен, это безумие, - в голое его звучало неподдельное беспокойство. - Ты же погибнешь! Возвращайся!

Несколько воинов поспешили к своим старейшинам, с изумлением увидев отдалявшийся от берега баркас. Кое-кто из них невольно схватился за луки, готовый силой вернуть назад своего родича, если такова будет воля старейшин. Но те молчали, не сводя глаз с безумца, невозмутимо возившегося с нехитрыми снастями.

- Возможно, я погибну, - крикнул в ответ Альвен, в этот миг не испытывавший и тени сомнений, забывший о страхе. - Но я хотя бы попытаюсь что-то сделать, вместо того, чтобы покорно сидеть здесь, на берегу, и ждать. Мой род уничтожен, мне больше нет места на Скельде, но я еще могу отомстить за смерть своих братьев и сестер. И я сделаю это, с вашей помощью или без нее.

Старейшины вновь переглянулись:

- Это глупо, - сокрушено покачал головой Стайлен, и седые пряди разметались по его плечам. - Им движет горе, а это плохой помощник в таких делах. Океан погубит этого безумца, поглотив его, как песчинку!

- Да, он может не отдавать себе отчет в собственных поступках, - согласился старейшина рода Хазим. - Но он действует, в то время как нами овладела нерешительность. И, возможно, его отчаяние и храбрость окажутся сильнее всех тягот пути. В любом случае, не в нашей воле заставить Альвена вернуться. Он сделал выбор.

Не выпуская из виду удалявшийся от берега парус, наполненный свежим морским ветром, старейшины молчали, понимая, что жертва их родича - как раз то, что было нужно сейчас, единственный шанс исправить собственную ошибку. Над скельдами довлела древняя клятва, которую сами они приняли от своих отцов, клятва, которую они не смогли исполнить. Враг явился неожиданно и ушел невозбранно, безнаказанно, оставив за собой жуткий след, и затерявшись затем на просторах сурового северного моря. И лишь один из них был готов пуститься в погоню, даже зная, что лишь бессмысленно погибнет, не достигнув цели.

- Мы не можем остановить тебя, но можем дать тебе надежу, - надсаживаясь, ибо челнок отдалялся от берега все больше, крикнул вослед своему соплеменнику Райден. - Мы отправимся следом за тобой, как только у наших берегов бросит якорь первый же корабль. Я сам возглавлю лучших воинов наших родов, и мы найдем тебя, как бы далеко ты ни ушел, Альвен. Помни, мы не оставим тебя одного!

Альвен лишь взмахнул над головой руками, прощаясь с Райденом, со всеми своими родичами, с тем клочком земли, который он привык считать своим домом. Он ничего не ответил, да и нужно ли было что-то говорить? Невозможно отыскать единственного человека в том огромном мире, что лежит за океаном, и это Альвен знал. Но если Райден все же сдержит слово, если он хотя бы попытается помочь родичу, этого уже будет достаточно. Только Альвен был твердо намерен полагаться лишь на себя. И он не сомневался, что убийцы его жены, и его новорожденного сына захлебнутся собственной кровью, и к демонам глубин все древние клятвы его предков!

Море стонало и ревело, исторгая низкий, глухой рык откуда-то из глубины. Альвен, стоя в стремительном челне, легко взбиравшееся на гребни тяжелых волн, словно налитых свинцом, смотрел на исчезающие в дымке берега Скельде. Воин не знал, доведется ли увидеть их еще раз. Сейчас он не думал ни о чем вообще, охваченный горем и желанием отомстить своим врагам, которых даже не знал в лицо.

На дне лодки, слишком аленькой и хрупкой, чтобы всерьез надеяться, что на ней удастся преодолеть океан, лежал мешок с припасами, которых должно было хватить на три-четыре дня, и оружие. Алвьен не стал отягощать себя лишней поклажей, понимая, что если те, кого он преследовал, успеют сойти на сушу, то придется гнаться за ними, быть может, через весь континент. Что ж, воин был вполне готов и к этому.

С неосознанной тревогой смотрел Альвен на небо, на север становившееся все более мрачным. Волны покрывались белой пеной, предвещавшей шторм. Все, чего хотел в этот миг воин, это успеть добраться до берега, прежде чем ударит шквал. Ему предстояло пробыть в пути лишь четыре дня.

Северный ветер наполнил парус, прямоугольное полотнище, закрепленное на невысокой мачте, которую легко можно было снять. Суденышко, легкое и быстрое, стремительно отдалялось от берегов, и вскоре всюду можно было видеть лишь колышущуюся поверхность моря, словно изрезанную хребтами и ущельями. Альвен, расположившись на корме, крепко держал отполированную множеством прикосновения рукоять рулевого весла, заставляя свой "корабль" двигаться на юго-запад, туда, где вздымались из океанских волн берега огромного континента.

А ветер крепчал, и небо, сперва серое, становилось все более темным, почти черным. С севера наползали мрачные тучи, предвестники бури. Волны становились все больше, с огромной силой подбрасывая ввысь хрупкое суденышко, и лишь в этот миг Альвен впервые подумал о том, каким безумием было пуститься в плавание сейчас, да еще и в одиночку. Но пути назад не было.

По правому борту выросла настоящая стена, состоявшая из тысяч пудов морской воды, увенчанная пенной шапкой. Она надвигалась на лодку Альвена, а тот, что было сил налегая на руль, пытался избежать столкновения.

- Милостивые предки, не дайте пропасть, - взмолился воин, бросив взгляд на небо, которое уже полностью заволокли тучи. - Позволить исполнить клятву, во имя которой погибли все мои родичи!

Но то ли предки решили устроить Альвену испытание, проверив крепость его духа, то ли затаившиеся в глубинах океана безымянные демоны, вышедшие из длящейся вечность спячки, оказались сильнее. Как никогда искренние мольбы воина не принесли облегчения, и волна, вознесшаяся к небу на несколько десятков футов, обрушилась на челн, заливая его палубу, сметая с нее все, что не было закреплено, в море. сам Альвен в последний миг успел ухватиться за снасть, крепившую мачту, и с ужасом наблюдал, как исчез в волнах мешок с провиантом. А затем раздался треск, и мачта переломилась почти у самого основания. А за бортом вздымалась новая волна, еще более высокая.

Челнок вдруг рухнул куда-то вниз, в бездну, внезапно разверзшуюся под его днищем, а огромная гора из воды и пены, казалось, заполнила собою весь мир. Волна становилась все выше и выше, словно то был таинственный демон океана, замахивающийся для удара, дабы сокрушить глупца, проявившего столь явное неуважение к скрытой в пучине мощью, выйдя в море на смехотворно маленьком и ненадежном суденышке. Второй удар, неотвратимый, нацеленный дьявольски точно, должен был стать намного сильнее, нежели первый, и воин понял, что третьего удара он уже не увидит...

Альвен вскочил, озираясь по сторонам и в первые мгновения не понимая, где находится. В ушах все еще стоял рокот разъяренного океана, а на губах явственно ощущался привкус морской соли. В этот момент где-то рядом раздался петушиный крик, и воин вспомнил, что оказался в сарае, куда пустил на постой пришельцев с севера Эмер, житель поселка, стоявшего на земле королевства Альфион.

Воин взглянул на мирно спавшего у дальней стены Ратхара. На губах юноши блуждала улыбка, должно быть, тому пригрезилось нечто приятное. Альвен, глядя на своего юного спутника, тоже не сдержал улыбку, искренне радуясь, что этому парню, уже ставшему воином, есть, о чем мечтать и куда спешить, что кто-то ждет его возвращения. Сам Альвен не задумывался о том, что ждет его потом, когда он вернет похищенную вещь их праотца, наказав убийц рода. Впрочем, уверенность в том, что он найдет врагов, с каждым днем становилась все более призрачной. И все же воин верил, что какие-то силы, быть может, духи его предков, или еще кто-то, покровительствуют ему, ибо, чем еще можно было объяснить невероятную удачу, сопутствовавшую ему прежде.

Скельд должен был погибнуть еще в море, оказавшись в сердце самой свирепой бури, какую только довелось ему увидеть за свои тридцать восемь лет. В тот миг Алвьен еще не мог предположить, что проведет в море долгих восемь дней, без пищи, которую просто смоет за борт, без весел и паруса, с одной лишь фляжкой воды, наполовину пустой. Он уже попрощался с жизнью, поняв, что никогда не доберется до берега, впав в забытье и придя в себя вновь уже на палубе пиратской ладьи, носившей гордое и красивое имя "Жемчужный Змей". И он все же добрался до берега.

Это было невероятное везение, и Альвен до сих пор еще нее вполне верил, что остался жив. Столь же большим везением, или милостью небес, кому как угодно, можно было счесть то, что, едва оказавшись на материке, воин сразу напал на след убийц. Капитан Хреки доставил своего пассажира в Хельдсее, самый северный порт. А там во всех тавернах, в порту, на рынке, всюду только и были слышны разговоры о необычном и пугающем происшествии, тем более взбудоражившем суеверных моряков.

- Рыбаки наткнулись на него, - вполголоса, сверкая глазами и почему-то озираясь по сторонам, сообщали друг другу мореходы, заглянувшие в таверну, чтобы после долгого плавания вспомнить вкус эля и свежего мяса. - "Ласточку", корабль Зоакра, да-да, того самого Зоакра, вынесло на отмель в паре миль от берега. Судно было целехонько, а на палубе ни единой живой души. Вот эти падальщики и решили полазить по трюмам. А когда они взобрались на корабль, то увидели, что всюду валяются тела матросов. Вся команда, три дюжины самых отчаянных мореходов, каких только знали эти воды, все были мертвы, как и сам их капитан.

- Мор? - испуганно спрашивали молодые юнги, впервые побывавшие в плавании, но уже успевшие наслушаться всяких россказней. - Говорят, в южных краях есть такая болезнь, что убивает за считанные часы, и даже настоящие маги не могут одолеть ее. Неужто и к нам какую заразу завезли?

- Нет, их всех убили сталью, - следовал торжественно-мрачный ответ, точно рассказчик, по меньшей мере наблюдал за бесславной кончиной знаменитого капитана, а то и участвовал в тех событиях, о которых с готовностью мог поведать благодарным слушателям. - И на каждого пришелся единственный удар, смертельный. Но никто из мертвецов даже не успел коснуться собственных клинков, точно не люди или иные твари из плоти и крови, а призраки истребили всю команду, невидимые, но безжалостные.

Каждый из тех, ко хоть на миг заглядывал в трактир, пристанище для всех моряков, сошедших на берег после утомительных странствий, считал своим долгом обсудить случившееся, и рождая самые невероятные и жуткие слухи, которые затем передавали из уст в уста, добавляя к ним все новые подробности, хотя едва ли кто-то из болтунов своими глазами видел мертвый корабль, да даже и живого капитана Зоакра в прежние времена.

- Зоакр-пройдоха хотел колдуна обмануть, вот он и наказал капитана в назидание другим, - с пеной у рта доказывали бывалые морские волки, разомлевшие в кабаке после нескольких кружек пива. - С ними, колдунами, только так и можно, чтобы все честно, тогда и они не тронут, да еще и золота отсыплют.

- Ерунда, - убежденно заявляли другие, отмахиваясь от слов своих товарищей. - Зоакр хотел изловить самого Кракена, а тот как взглянет на кого своим глазом - он у этого монстра только один - то всякий тотчас столбенеет, словно в камень обращается!

Моряки спорили до хрипоты, какому такому чудовищу глубин перешел дорогу покойный капитан, да гадая, откуда на телах его матросов могли появиться следы сабельных ударов, а сидевший в дальнем углу чужак, старавшийся быть как можно более неприметным, понял все. Правда, разубеждать вошедших в раж болтунов пришелец с далекого острова, едва ли не столь же легендарного, что и часто поминаемый Каркен, не торопился, да и бессмысленно это было.

Альвен бросился в погоню, чувствуя, что настигает врагов. Но все же это была их земля, а Альвен являлся лишь чужаком, не знавшим ничего. Убийцы его рода двигались безлюдными землями, словно намеренно избегая встречи с кем бы то ни было, могущим увидеть их и запомнить, а островитянин, сохранивший лишь часть оружия, следовал за ними неотступно, пеший за конными, к тому же, превосходно знавшими дорогу. Счастье изменило ему, и воин потерял след, когда был уже в нескольких шагах от цели, но все же не терял надежду.

Тем временем петухи снаружи голосили вовсю, приветствуя новый рассвет, и в щели под крыше проникли первые солнечные лучи. Послышались мужские голоса, к которым затем присоединился еще и женский, показавшийся Алвьену смутно знакомым, а затем дверь распахнулась, протяжно заскрипев, и в сарай ввалился Эмер.

- Сильны, - хмыкнул сельский страж. - Что, гости дорогие, в путь собираетесь, или будете до зимы спасть?

Сам гостеприимный хозяин тоже был снаряжен явно для дальней дороги. Причем, судя по висевшим на поясе тяжелому ножу и топору в кожаной петле, дорога эта могла стать опасной. Эмер был облачен в длинную стеганую куртку, а за спиной его висел мешок, наверняка содержавший кое-какие припасы.

- А ты тоже уезжаешь, - сонно пробормотал Ратхар, щурясь, рассматривавший селянина. - Куда же в такую рань?

- Я же вам говорил, дороги нынче опасные стали, вот наши старосты и решили вместе с торговцами стражников послать, - охотно пояснил Эмер. - Так что дальше мы вместе поедем, пока дорожки наши не разойдутся.

- Что ж, нам, действительно пора, - согласился Альвен, уже забывший недавний сон и вновь чувствовавший себя полным сил. Погоня продолжалась, и воин верил, что сможет исполнить свой долг. А иначе не стоило ему жить на этом свете ни мгновения.