Вдова его величества

Глава 7

Кайден легко поднялся по старому плющу. Он был осторожен.

Он переступил через тончайшую нить сторожевого заклятия, которое окружило дом. Надо же… нет, заклятие было весьма качественным, но Кайден умел обращаться с такими.

Дважды обойдя вокруг особняка, он остановился перед задней дверью, которая была приоткрыта.

– …А потом она мне так и говорит…

Раздраженные человеческие голоса заставили Кайдена попятиться и замереть. Он знал, что люди в темноте видят плохо, но рисковать не собирался. Уходить тоже.

Слуги зачастую знают многое, а ему было любопытно.

– И огнем как…

– Да свистишь, если б она тебя огнем пальнула, ты б тут не стоял.

– Легко тебе говорить, – этот голос был по-женски визглив, хотя и принадлежал мужчине. – Где это видано, чтобы живых людей…

– Сам виноват, нечего было в кабаке зависать. Погоди, она еще за книги не бралась…

Ненадолго воцарилась тишина.

– А светленькая ничего так… сочная… я б ее…

Человек добавил пару слов, после которых рука Кайдена сама потянулась к клинку. И сущность Тени отозвалась легко, она тоже не любила тех, кто вот так неуважительно обсуждал женщин. Впрочем, Тень вообще к людям относилась с немалым предубеждением.

– Заткнулся бы ты от греха подальше, – проворчал второй и поднялся со ступенек. – Если кто услышит, потом не жалуйся…

– Донесешь?

– Больно надо… только с мьесс вязаться себе дороже…

– Любую кобылу стреножить можно.

В воздухе запахло дымом.

– Гляди, чтоб эта кобыла тебе руки не переломала по самые локти, – человек был велик и пахло от него водным камнем. Запах этот заставлял Кайдена морщиться.

Кровь великанов?

Сильно разбавленная, но все же она сказывалась в этом человеке, наделив его немалым ростом и, как Кайден подозревал, силой.

– А что я? – второй, сидевший на ступенях, был невелик и сутуловат. – И без меня умельцы найдутся…

– Луис! – жесткий окрик заставил лакея вскочить. – Где тебя демоны носят? Бездельник…

Женщина, выглянувшая во двор, огляделась. Нахмурилась. И добавила пару таких слов, что покраснел даже Кайден.

– В дом идите, – сказала она уже спокойней. И отступила. – Завтра день тяжелый, велено ремонт начать.

Кайден улыбнулся. Если дом будут ремонтировать, значит, Катарина не уедет. А это хорошо. Очень хорошо. Вот только…

Ночной ветер погнал по дорожке пыль, и на долю мгновенья запахло… неправильно. Резко. По-звериному. Впрочем, не успел Кайден понять, что это за запах и почему заставляет он вжиматься в землю, как тот исчез, сменившись тяжелым цветочным ароматом.

– Вот дура… – пробормотал первый, и непонятно было, о ком именно он говорит.

Дверь закрылась. А Кайден двинулся по кругу.

Дом был стар. И сад был стар. Он подобрался вплотную, вцепился в камень шипами и колючками, пустил в него корни. Он протянул к камню ветви, распушил зеленую листву, укрывая его от ночного ветра. И Кайдена тоже, хотя ветер ему не грозил.

Взобравшись по лозам, он ненадолго задержался на подоконнике, ровно настолько, чтобы раздвинуть нити сторожевого заклятия. Само его присутствие Кайдена скорее порадовало, разве что показалось заклятие чересчур уж простым. Впрочем, для людей сойдет.

Он скользнул в комнату. Вдохнул запах, такой мучительно сладкий, смешанный с ароматами трав и благовоний.

Комната была невелика.

Странно. Хозяйку могли бы поселить в покои попросторней. А здесь… от стен едва уловимо тянуло сыростью. В камине еще ворочалось пламя, которое, почуяв Кайдена, взметнулось, зашумело.

– Тихо, – он прижал палец к губам и плеснул в огонь силы, которую тот принял благодарно.

Пол поскрипывал.

И Кайден поморщился: с мертвым деревом договориться еще сложнее, чем с огнем.

– Деточка? – этот хрипловатый голос заставил Кайдена метнуться к кровати, под которую он скользнул одним мягким движением. И замер, прижавшись к полу.

Следовало признать, что дому не нравился не только Кайден. Доски заныли, заскрежетали. Вздохнули, прогибаясь под весом женщины, и распрямились.

– Спишь? И хорошо…

От этой пахло магией, и запах был острым, едким даже. Кайден вжался в пол, отметив про себя, что местные слуги старательностью не отличаются. Мало того что пыль клубками лежала, так и доски были какими-то липкими.

– Спи, девочка, спи… все уж… – женщина-маг остановилась у кровати, и Кайден смотрел на босые ее ноги, узкие, длинные, с накрашенными ногтями и широкой полосой браслета на левой щиколотке. – А мужа мы тебе найдем… обязательно.

От браслета не просто тянуло магией, воняло так, что Кайден зажал себе нос. А вот слова про мужа ему не понравились. Категорически.

Дождавшись, когда женщина уйдет – а она не спешила уходить, будто подозревая, что Кайден находится рядом, чего быть не могло, поскольку он умел прятаться, – он выбрался из-под кровати. Отряхнулся от пыли и склонился к той, которая спала.

Во сне она выглядела милой. И тревожной.

Нахмурилась. Повернулась на бок. Взлетела и бессильно опала тонкая рука. Завозились ноги, сбивая пуховое одеяло. И пусть картина открылась пречудесная, ибо ночная рубашка незнакомки сделана была из тончайшей ткани и почти не скрывала очертаний ее тела, но ведь холодно же.

В доме. И в комнате. Поэтому Кайден одеяло поправил.

– Нет, – четко произнесла Катарина. – Нет, пожалуйста… я не виновата… ни в чем не виновата…

Она вскинула руки, вцепилась в Кайдена, и тот застыл, не зная, как быть. Бежать? Прятаться? А если придет та, другая? Или Катарина очнется… а она спит, пусть распахнула яркие свои глаза, но все равно спала. И говорила, лепетала что-то быстрое, суетливое.

– Все хорошо, – Кайден положил ладонь на горячий лоб, призывая силу, которая ответила, пусть и неохотно. – Все хорошо. Спи…

– Хорошо? – тихо переспросила она.

– Конечно, хорошо. Спать надо. Отдыхать.

И Катарина послушно закрыла глаза. Опустилась на подушки и задышала ровно, спокойно, а на губах появилась улыбка. Вот так-то лучше. Но одеяло Кайден все одно подтянул повыше.

Он постоял немного.

Коснулся прохладного лба. Прислушался. Нет, болезни он не ощущал, хотя не стоило обманываться, этого семейного дара ему достались капли, но их хватило, чтобы справиться с подагрой деда… но здесь… слабость.

И страх. Такой давний, вросший в тело.

Еще магия.

И что-то кроме, чего Кайден не мог понять. Он убрал руку и отступил к окну. Завтра… он вернется к ней завтра. И послезавтра. И еще через день. И будет возвращаться снова и снова, пока не поймет, что нужно делать.

Катарина проснулась на удивление отдохнувшей. И зевнула. Села в постели.

Зажмурилась. Солнце подступало с востока, пробиваясь сквозь гардины, за которыми шелестело зеленое море сада. Ее сада.

И мысль эта заставила улыбнуться.

– Доброго утра, – мьесс Джио уже изволила не только встать, но и облачиться, из всех своих нарядов выбрав темно-зеленое платье. Притом оттенок был на редкость неудачным.

Она сидела за туалетным столиком, пила чай и курила. На сей раз трубку.

– Что-то случилось? – хорошее настроение, с которым Катарина проснулась, моментально исчезло. Трубка Джио появлялась на свет, когда сама Джио испытывала душевные волнения.

– Не знаю… неспокойно как-то, – она выдохнула колечко дыма, которое медленно поднялось к не слишком чистому потолку. – Старею, должно быть…

Это вряд ли.

Пусть Джио вдвое старше Катарины, если не втрое, но разве это срок для мага? Да и вообще… Катарина доверяла ее чутью куда больше, чем собственному.

– Ну, – она вскочила, отставив кружку. – Мы идем?

– А ты… серьезно?

Катарина успокоила дрожащие руки. Неспокойно?

– Еще как серьезно. Мужчина в саду, дорогая моя, чтоб ты знала, это всегда более чем серьезно… так они и заводятся, сперва в саду, потом в доме, а потом уже опомниться не успеешь, как его сапоги воняют под твоей кроватью.

Катарина позволила себе улыбку.

– Так уж и воняют?

– Еще как воняют. Поэтому кавалеристов и недолюбливаю. Ощущение, что спишь не только с мужиком, но и с его лошадью тоже… так что одевайся, нехорошо заставлять себя ждать.

– А если он не придет?

– Тогда мы просто погуляем. Будем считать, что мы совершаем утренний моцион.

Ага.

И снова. И… пожалуй, никогда прежде Катарина не одевалась так быстро и с такой охотой. Правда, легкое муслиновое платье Джио убрала в шкаф, вытащив из него темно-зеленый бумазейный наряд. Катарина понятия не имела, что у нее подобный наличествовал.

Впрочем, кажется, она вообще слабо представляла, что взяла с собой.

– И волосы… погоди, не ерзай… вот так, – Джио с косой управилась легко, окинула Катарину взглядом, кивнула сама себе и, вытащив из кошеля тонкий кожаный шнур с парой камней, обвязала им руку. – Так оно надежней…

Розовый турмалин? Камень, защищающий от приворотов и в то же время сам способный приворожить. Янтарь? И бледно-зеленая малахитовая капля.

– Не бери в голову… это так, с Зеленых берегов, – Джио не любила говорить о той своей жизни и сейчас вот поморщилась, словно от зубной боли. – На удачу. И мне спокойней будет.

Янтарь – камень души, помогает успокоить. Впрочем, не стоило обманываться, проблемы Катарины не решить вот так просто. Но она погладила гладкую бусину. Вдруг и вправду поможет?

А вот агат проясняет мысли. И вообще…

Говоря по правде, она не была уверена, что сумеет отыскать то самое место. Все-таки забрела на поляну Катарина случайно, а назад шла, слишком увлеченная собственными мыслями. Однако стоило пересечь границу ручья, и под ноги нырнула тонкая нить тропы.

Дуб никуда не исчез.

Стоял, огромный, втроем не обхватишь, и кряжистый, будто устал держать на плечах своих всю тяжесть неба. Листва его серебрилась, словно инеем покрытая, а меж корнями белели маргаритки.

– Ага… – Джио крутанулась.

И снова…

Кусты малины приветливо задрожали, осыпав Катарину белым цветом. В них все так же гудели пчелы и пахло медом, хотя для меда было слишком рано.

– А ведь я взрослая женщина, – задумчиво произнесла мьесс Джио, устраиваясь на земле. Она расправила юбки, цвет которых медленно менялся, и казалось, что это трава прорастает на ткани, и на руках, и на волосах Джио. – Лапонька моя, не стой. Мужик, он существо пугливое… вот что олень твой… от оленей, правда, пользы не в пример больше…

– Какой? – Катарина опустилась на траву и потрогала собственную юбку, которая также медленно менялась.

Магия? Если и так, то незнакомая…

– Исландская шерсть, – Джио поерзала, устраиваясь поудобней. – Подарок… старого друга… а что до пользы, то я вот оленину весьма жалую.

Она замолчала и прижала палец к губам, а над головой Катарины развернулся знакомый купол.

– Так оно понадежней будет.

От магии знакомо зазудела кожа, но на сей раз зуд был слабым, и Катарина с легкостью отмахнулась от него.

Незнакомца она не услышала.

О нем зазвенели пчелы и сойка закричала, предупреждая, но тотчас смолкла, заскакала по веткам дуба, будто бы ей тоже было любопытно. А он появился, как и в прошлый раз, словно из ниоткуда.

Вот не было. Вот есть.

Стоит, озирается… видит? Катарина замерла, и сердце оборвалось. Если то, что произошло вчера, можно было считать случайностью, то сегодня они с Джио определенно нарушили все мыслимые и немыслимые правила приличия.

– А он и вправду хорош… и это нехорошо.

– Почему?

Белые волосы он заплел в косу, которую украсил разноцветными перьями.

– Потому что… – проворчала Джио, но все же снизошла до объяснений: – Вот влюбишься, голову потеряешь, а мне потом разгребать.

Катарина позволила себе улыбку. Влюбится? Она?

Это… невозможно. Наверное. Нет, было время, когда она, Катарина, мечтала о любви, о такой, как в романе, чтобы с первого взгляда и до конца дней, чтобы жить, дыша друг другом, не имея возможности надышаться вдоволь.

Чтобы сердце всякий раз обрывалось при взгляде на него. И в животе бабочки.

Какая любовь без бабочек в животе? А теперь вот в животе пустота, которой тот недоволен, что и изволит выражать совершенно неизысканным урчанием. И хочется отнюдь не любви, но свежего молока и булочек. Можно с маслом. И с сыром.

Мысли определенно были неромантического складу.

Меж тем гость избавился от куртки. И рубашки. И обуви, которую аккуратно поставил между двумя горбами корней, чем заслужил одобрительный кивок Джио.

Красота красотой, а порядок она все же ценила больше.

Он повел плечами, встал спиной к Катарине и, оглянувшись, потянул вниз подштанники.

– Что он делает? – Катарина поспешно закрыла глаза.

– Раздевается.

– Я вижу!

– Тише, спугнешь…

Этого, пожалуй, спугнешь.

– И не трясись. Можно подумать, никогда голого мужика не видела.

– Не видела, – призналась Катарина.

А Джио фыркнула и ответила:

– Тогда тем более… когда еще случай выпадет.

Катарина искренне надеялась, что весьма и весьма не скоро. И в конце концов, что она там не видела… то есть именно то, что ей собирались показать, она и видела, но не сказать, чтобы была сильно впечатлена.

В бок вписался острый локоть, и Катарина приоткрыла глаз. Левый. Потом подумала и приоткрыла правый тоже.

– Позер, – проворчала мьесс Джио, но без прежнего раздражения. – Но хорош… ишь, вертится, что твоя юла… и главное, не боится же отмахнуть себе чего-нибудь важного ненароком.

Он и вправду не боялся.

Или боялся, но не очень, потому что иного объяснения происходящему Катарина не находила. Разве можно вот так… у нее сердце в пятки ушло, а потом вернулось, чтобы снова уйти.

Гудел воздух. Пели клинки. И Катарина слышала их голоса. Левый раздраженно выл, и казалось, он вот-вот вывернется из руки, ударит по пальцам. По ноге.

По тому, на что приличным вдовам смотреть не стоит. А Катарина вот смотрит… то есть большей частью на клинки, конечно. Правый пел тонко, надрывно, он казался натянутой струной, что вот-вот лопнет, не в силах сдержать напряжение. И тогда сам клинок рассыплется.

А человек…

Не человек. Люди не могут быть настолько подвижны. Тела их не способны так выгибаться. Катарина знает. Ей случалось наблюдать за тренировками, в том числе королевской гвардии, на которые собирались лучшие из лучших…

Пока кто-то не донес Генриху, что его королева слишком уж много внимания уделяет другим мужчинам. Катарина вздрогнула и обняла себя.

А клинки скрестились над головой чужака. Теперь он стоял спиной к Катарине, и мышцы его вздулись, будто клинки эти весили куда больше, чем казалось с виду. На смуглой коже блестели капли пота, и рисунок шрамов проступил куда четче, чем в прошлый раз. А коса приклеилась к позвоночнику. И Катарине подумалось, что само наличие этой косы донельзя разозлило бы Генриха.

Он не любил людей, которые выделялись.

И нелюдей тоже. Наверное, потому, что они выделялись сильнее обычного.

– Не будь у тебя этой пакости, – мьесс Джио коснулась запястья Катарины, пробуждая спящую силу, – я бы сказала, что вам срочно нужно познакомиться. Такие безголовые красавцы – лучшее средство от хандры. Но вот для серьезных дел они не годятся. Категорически.

Катарина поскребла кожу, поморщилась и согласилась. Вряд ли можно ждать серьезности от человека, который нагишом скачет в чужом саду.

Пусть и с клинками. Но ведь нагишом!