Ваше Сиятельство 12 (+иллюстрации)

Глава 8 Когда рушатся стены

— Может мне принести воды или позвать слуг? — предложила Афина.

Она появилась в зале богов Елецких не позже, чем через две минуты, как графиня упала в обморок.

— Нет, она уже приходит в себя, — Охотница приподняла хозяйку дома, прислоняя спиной к пьедесталу собственной статуи. — Давай постараемся без лишнего внимания и говори тише, — сказала она подруге.

— А то придется еще приводить в чувства слуг, — рассмеялась Афина, сделала пас рукой и в дальнем конце зала загорелся огонь в осветительной чаше. — Вообще-то, я рассержена! — неожиданно заявила Светлоокая: — Здесь есть многие, многие боги, но нет меня! Ох, и будет у меня повод строго поговорить с Астерием!

— Он не виноват. Этому залу несколько сот лет, — поспешила пояснить Артемида, видя, что Елецкая приоткрыла глаза. — Пожалуйста, принеси то кресло, усажу графиню, — Охотница указала взглядом на плетеное кресло, стоявшее рядом со шкафом.

— Я шучу, Арти! — рассмеялась дочь Зевса. — Ну конечно же он не виноват! Но мне же нужен повод?

Елена Викторовна шевельнулась и открыла глаза шире. Из тумана проступило лицо Артемиды, левее ее стояла еще какая-то богиня, образ которой Елецкая не смогла узнать сразу, хотя многократно видела его в Информационной сети и в священной росписи храмов.

— Не волнуйся. Спокойнее, ваше сиятельство, — произнесла Артемида, удерживая ее за плечо и не позволяя встать. — Это Афина — моя подруга. Ее не нужно бояться. И давай сюда, в кресло, — Охотница без труда приподняла Елецкую и усадила в кресло, поднесенное Афиной.

— Главное, не волнуйся ты, Разящая в Сердце, — проговорила Елецкая, все еще чувствуя головокружение. Она хотела встать, ведь сидеть перед богиней не подобало, однако Артемида с прежней настойчивостью удержала ее. — Я поговорю с Сашей! Сразу, как он вернется! Я ему устрою! Я заставлю жениться на тебе вместо Ковалевской! — заверила Елена Викторовна, пока еще не совсем понимая, что говорит глупость.

Афина прыснула смехом и даже закрыла лицо руками.

— Не надо говорить с ним об этом. Я просто сообщила о том, что мы с твоим сыном очень близки, и думала, что эта новость станет приятной, — сдержано произнесла Небесная Охотница. — Как я сказала, у меня с ним очень хорошие отношения, и мы сами решим, как нам быть дальше. Пусть он женится на Ковалевской — я одобряю этот брак.

— Прости, — Елецкая снова взяла ее руку и поднесла к губам. — Сама не понимаю, что говорю сейчас. Для меня это слишком невозможное, — Елена Викторовна тут же подумала об императрице, от которой ушла чуть больше часа назад и поняла: все, что сотворил Саша, ее сердце может просто не выдержать. Может быть в самом деле ей стоило, поехать к барону Евстафьеву и постараться там отстраниться от происходящего, которое не помещалось в ее голову.

— Графиня, нас очень волнует вчерашний визит Геры, — сказала Афина. — Если сейчас ты чувствуешь себя недостаточно хорошо, чтобы поговорить о нем, то поднимись к себе в покои, отдохни сколько потребуется. Мы с Арти навестим тебя позже, допустим, вечером. Но нам нужно узнать все, о чем она говорила с тобой сегодня же.

— Я все расскажу сейчас. Все! — Елена Викторовна тяжело вздохнула, собираясь мыслями. Их было слишком много, и очень трудно было выделить самые главные из них. О некоторых обстоятельствах говорить очень не хотелось. Особенно о том, в каком состоянии Гера застала ее своим появлением. При воспоминании своего позора с дилдо, Елецкая закрыла глаза и покачала головой. — Охотница Небесная, прошу, не суди строго. Я очень грешна…

— Ты, успокойся. Ни я, ни Афина здесь вовсе не для того, чтобы судить, — мягко сказала Артемида, по-прежнему держа руку на ее плече. — Тем более ты — мать человека, которого я люблю. И ты мне тоже дорога. Особо дорога, из всего огромного числа людей. Прошу, расслабься, отбрось все тревоги и просто расскажи, как все было.

— Грешна я, — немного успокоившись, повторила Елецкая более уверенным голосом. — Перед появлением Геры у меня был барон Евстафьев — мой давний друг и воздыхатель. Я за него едва не вышла замуж после смерти Петра, но такое желание меня уже давно оставило. А Евклид любит меня по-прежнему. Очень любит, мечтает, чтобы я оставила Майкла и вернулась к нему. Мы пили вино, вспоминали всякое. А потом я поддалась, позволила ему лишнее. Он целовал меня в губы, и я к своему стыду отвечала. Мне было трудно его выгнать, но все-таки я настояла, он ушел. Ушел, и примерно через полчаса появилась Гера. Удивительно то, что она сказала… — Елецкая задумалась, глядя на огонь, трепещущий в осветительной чаше. — Я не могла понять и сейчас не понимаю, зачем это нужно Величайшей.

— Что такого необычного она сказала? — Афина присела перед Елецкой на корточки, прикрывая полупрозрачной тканью голые ноги.

— Она сказала, будто желает, чтобы я вернула отношения с бароном Евстафьевым. Она хочет, чтобы он стал моим мужчиной. Но это же невозможно! У меня есть Майкл! — воскликнула графиня.

Богини переглянулись, а Елена Викторовна, постепенно вспоминая подробности того разговора, продолжила свой рассказ теперь уже более охотно.

После недолгого разговора с Бондаревой, я уяснил, что она пока понятия не имеет о принципах одновременного контроля двух тел, хотя навык разделенного внимания у нее развит достаточно хорошо.

— Зачем это тебе, Александр Петрович? — полюбопытствовала штабс-капитан, когда я решил эту тему на сегодня замять.

Замять, потому как день-другой ничего не решал, и мне стоило взвесить все плюсы и минусы бестелесного проникновения в замок Говарда Стейна. Здесь имелись серьезные риски. Они были связаны не только с тем, что я до конца не уверен в Наташе, но и с тем, что Замок охраняли сильные маги — так определила Бондарева. Вряд ли маги Уэйна способны нанести мне серьезный урон, в то время как я буду там витать без физической оболочки, но отследить мой обратный путь они вполне способны. И чтобы полностью обезопасить от этого нашу группу, нам потребуется перестроить ментальную защиту. Кроме того, если Ключ Кайрен Туам действительно там, то мне его не унести, обладая лишь тонким телом — не протяну его через двери и стены. А обнаружить себя раньше времени таким образом я мог, если там действительно хорошие маги. И выйдет так: что вернусь оттуда без Ключа, но оставив людям герцога понимание, что мы знаем, где Ключ — в нашей ситуации знание крайне вредное.

— Странный вопрос, Наташ, — ответил я баронессе. — Ты же прекрасно понимаешь, зачем. Если я выйду из тела, то получу огромную свободу и скорость передвижения. Легко навещу замок на Whipps Cross, пожалуй, смогу проверить ложная это цель или нет. Хотя с последним без телесной оболочки не так просто, — пояснил я, при этом заметив, что Бабский все это время слушает нас огромным интересом. Виконт даже приоткрыл рот, который обычно без остановки вещает всякие веселые глупости.

— А ты понимаешь, насколько это опасно? Канал в любую минуту может оборваться. Что-то может пойти не так. И что мне потом делать? Я не смогу долго делить внимание на два тела. Мне придется выбрать одно. И знаешь кого я выберу? Себя! Потому что я люблю себя. А твое тело, влажное от слез Элизабет, нам придется похоронить, — Бондарева натянула на лицо ехидную улыбочку.

— Дорогая, на самом деле ты любишь меня. Просто пока еще не готова это признать. И ты стала бы бороться за мое тело до победы. Что касается канала, то в моем случае он точно не оборвется. У меня очень богатый опыт подобных путешествий, — я видел, что Элизабет перестала чистить картошку и с тревогой слушает наш разговор. — Элиз, все хорошо. Демон не может умереть от такого пустяка как внетелесный выход. Госпожа Бондарева немного некомпетентна и зря поднимает волну. Это, во-первых. А во-вторых, пока мы ничего делать такого не собираемся — просто прикидываем наши возможности.

— Я не компетентна⁈ — щечки Наташи мигом покраснели то ли от стыда, то ли от возмущения. — Ах, ну да! Ты же демон! Или бог⁈ Или кто там еще! Великий и неповторимый Астерий! Немедленно сделайте мне кофе, Элиз! — неожиданно потребовала Бондарева.

Стрельцова удивленно вскинула брови и глянула на меня.

— Тише, Наталья Петровна, — успокоил я ее, понимая, что штабс-капитан особо остро реагирует на сомнения в ее талантах. — Ты, наверное, немного перепутала, Элизабет не числится в твоем подразделении. И даже если тут командовал генерал Трубецкой, то она могла бы лишь улыбнуться.

— Ваше сиятельство, а давайте со мной попробуем. Если Наталья Петровна чего-то там опасается, то у меня страхов нет, — влез в разговор Бабский. — Принцип я понял и смогу контролировать два тела. Кстати, о подобной практике я думал еще года два назад. Нет, даже раньше. Когда я еще учился в Петровском и в жил в общежитии. Напротив нашего было, представьте, общежитие женское! Эх, веселые времена! Мы все норовили заглянуть к ним в раздевалку. Заглянуть магическим образом, разумеется. У многих, и меня в том числе получалось. Боги, какие там виды! — он расхохотался.

— Леш, вопрос о моем выходе из тела прикрыт. Пока прикрыт. Надо обдумать кое-какие другие вопросы и дождаться ответа от наших коллег, — я указал на эйхос, тот самый, с особой начинкой, по которому недавно передал сообщение людям Варшавского. — Но твой интерес к теме, твоя отвага мне приятны, — добавил я, вставая из-за стола. — Впечатлил женским общежитием! Особо приятно, что ты снова вернул мне графский титул. Я же теперь снова «ваше сиятельство»?

— Вы, Александр Петрович, шутник прямо как я! — поручик весело выглядывал из-под упавших на лоб каштановых кудрей, и я еще подумал: ну точно пудель.

— А насчет выхода из тела, вот что мне думается: почему это делать должны именно вы, — продолжил виконт. — Вы, как очень сильный маг, могли бы контролировать два тела — делать это надежнее, чем мы. А в путешествие отправить можно меня или вот, Наталью Петровну. Полагаю, вам ее телом будет управлять приятнее, пока отсутствует его хозяйка. Представляете, как можно позабавятся — она об этом даже не узнает.

Его смех тут же оборвала Бондарева, ударив кулаком по столу. Причем получилось это как-то по-мужски: сильно и резко — зазвенела посуда. Честно говоря, такого от весьма женственной, милой Наташи я не ожидал.

— Как вы смеете, поручик! Насчет моего тела не смейте тут скарбезничать! Оно очень неподходящий объект для ваших шуток! — вспыхнула баронесса и встала, откидывая табурет.

Я нагнал ее в коридоре.

— Наташ, успокойся! Ну, что с тобой? — я поймал ее за руку.

— Со мной? Вообще-то, это с тобой! Потому, что именно ты должен заботиться о здоровых отношениях в нашей группе, а не поощрять этот цирк! Говорила же, не надо брать Бабского! Клоун, блядь! — выдохнула она.

Не припомню, чтобы Бондарева когда-то прежде материлась, а тут из-за какой-то не слишком заметной шутки ее понесло. Возможно, причина была в том, что я, усомнившись в ее компетентности, задел ее на несколько минут раньше Бабского. И следующими словами она подтвердила мою догадку:

— И еще ты!.. Ты в вопросах тонких тел меня считаешь дурочкой? Я эту теорию сдала на отлично. Вообще у меня золотой диплом и четыре грамоты от академии! И практика у меня достаточно богатая! Ясно⁈

— Наташ! Послушай меня! Я сказал лишь о том, что ты некомпетентна в вопросах выхода из тела. Только в этом узком вопросе, — постарался пояснить ей я. — И здесь нет ничего удивительного и постыдного, потому как в этих ваших академиях данная тема вообще не прорабатывается. У тебя нет опыта и понимания кое-каких нюансов. Ты не можешь знать совершенно все, и здесь не на что обижаться. Понимаешь?

— Я-то все понимаю, это ты не понимаешь. И ты, и Рыков, и даже Трубецкой, которого ты не к месту упомянул — имеете дурную привычку, обращаться со мной, как с неразумной девчонкой! — она сделала несколько шагов к своей комнате, хотя я держал ее за руку.

Очередной раз я убедился, что госпожа Бондарева — это особый случай. Я бы сказал так: особо-капризный случай со спонтанными завихрениями. Ей не откажешь в уме: не по-женски остром уме. Когда требуется, Наташа умеет опираться на стройную логику, принимать быстрые и правильные решения. Но иногда этот самый ее ум выкидывает совершенно неожиданные фокусы. Хотя это вовсе не ум, а сидящие глубоко в ней, обиды. Видно, эту девочку — девочку с большими амбициями — очень недооценивали в детстве, и скорее всего это недооцененность была со стороны мужчин, возможно отца. Нет, я не психолог, но кое-что в этих вещах соображаю.

— Ты любишь меня? — неожиданно спросила она, остановившись у двери в свою комнату.

Блядь, пиздец! Извините, сорвалось. Вот что мне сейчас ей сказать? И что это вообще на перепады от приступа гнева, едва ли ни проявлений ненависти ко мне до отклонений к вопросам любви⁈ И самое интересное, что после моего ответа скажет она. Если бы передо мной была не Бондарева, я бы сказал так: «Мое сердце переполнено тобой! Я очень хочу тебя трахнуть!».

— Наташ… — я подкатил глаза к потолку, разглядывая паутину в углу. Длинную серую прядь слегка качало сквозняком.

— Я задала вопрос, корнет! Даю тебе единственный шанс. Не тяни с ответом! Ты только что думал, что мне нужен психолог? Так вот я тоже знакома с психологией, и тебе подскажу: самый правильный ответ тот, который ты произнес бы сразу, а не путем рассуждений, что тебе выгоднее сказать в данный момент. В общем, ты шансом не воспользовался. Тест провален! Теперь кругом и шагом марш на кухню! — скомандовала громким грудным голосом.

— Дорогая, зачем так? Сейчас ты очень путаешь субординацию. Мы не в «Грифоне», и я давно за штатом. Напомню: ты в моем полном подчинении. Но поскольку я очень не люблю вгонять людей в рамки устава и даже обычных правил, давай будем просто добрее и теплее друг к другу. Прошу, вернемся на кухню. У нас есть важные вопросы, касаемые текущей операции, — я взял ее под руку, и Бондарева как бы сдалась, даже обмякла.

Потом вдруг сказала:

— Я согласна.

— На что? — не понял я.

— На твой эксперимент с моим телом, — хмыкнула она.

— Наташ, — я повернулся к ней, пряча улыбку. И тут же поцеловал ее в щеку, потом в губы. — Наверное, я тебя все-таки люблю.

— А ты хотел бы переспать со мной? — спросила баронесса, отвечая на мои поцелуи и откровенно прижимаясь ко мне. — Очень хотел бы, да?

— Очень, — простонал я, чувствуя, как мой боец рвется из одежды.

Она это, конечно, тоже хорошо чувствовала.

— Я никогда не изменяла Рыкову, понимаешь? Никогда! Я перестану себя уважать. Я не знаю, что тогда со мной будет… — шептала она, с желанием подставляя свои губы. — Надеюсь, ты не подумал дурного, когда я сказала про эксперимент с телом? Я имела в виду про мой выход из тела под твоим контролем, — пояснила она, потом вдруг дернулась и оттолкнула меня: — Бабский!

Леша появился в коридоре почти беззвучно.

— И его вы там стоите? Зашли бы, что ли в комнату к Наталье Петровне. Элизабет сейчас будет жарить картошку — это минут сорок. Правда, госпожа Стрельцова? — поручик, тряхнув кудрями, повернулся к кухне. — У супружеской пары Гилфордов есть же сорок минут?

— Я не знаю, сколько жарится картошка. Жарится, пока не пожариться, — с легким раздражением отозвалась Элиз.

— Мы тут, Леш, все же вернулись к вопросам по выходу из тела, — сказал я, подумав, что пока Элизабет занимается готовкой можно в самом деле немного поэкспериментировать — этот опыт вполне может пригодиться моим менталистам. Да и на пользу нашей миссии он тоже может пойти, если потребуется более серьезная проверка цели, чем экзоментальное сканирование. — Если желаешь первым стать подопытным кроликом, то прошу, — продолжил я.

— Я всегда за, ваше сиятельство! Жуть как люблю эксперименты! Вы, наверное, в этом убедились, когда мучили меня своим «Инквизитором», — Алексей Давыдович расхохотался. — Надеюсь, научите меня этой штуке? Уж мне есть над кем поиздеваться!

На его вопрос я предпочел сейчас не отвечать, лишь многозначительно развел руками, вроде как: «видно будет».

— Что для этого потребуется? — Бондарева уже не злилась на поручика или не подавала вида.

— Только два тела и кровать, — улыбнулся я. — А также много внимания. Внимательно слушать меня, внимание к собственному телу и внимание к происходящим процессам. И насчет кровати: моя с Элиз кровать отпадает — Стрельцова не одобрит.

— А моя узкая для двоих, — заметил Бабский. — Так что, придется к вам в гости, Наталья Петровна. Уж впустите ради высокого магического эксперимента.

— Ладно, идемте, — согласилась штабс-капитан. — Насколько я понимаю, процедуру совсем не обязательно проводить лежа. Вполне достаточно сидя в удобном кресле. Могли бы это сделать у поручика.

Хотя Наташа немного и повозмущалась, пошли мы к ней. В небольшой комнате баронессы нас ждала аккуратно убранная кровать, застеленная по диагонали пледом — именно так убирали постели в казарме «Грифона». Меня, за бесчисленное количество жизней воспитавшего в себе разгильдяя, такой подход Бондаревой к порядку весьма развеселил. Здесь же, в ее комнате было кресло и небольшой письменный стол, на котором ровной стопочкой лежали журналы и газеты.

— Если вы, поручик, вызвались это делать первый, то прошу, — Наташа указала на кровать. — Я же пока постараюсь сделать ментальный слепок процесса и подготовится в процедуре сама. Если вы, ваше сиятельство, настаиваете, что это действительно будет нам полезно, то я тоже соглашусь на этот опыт. Давайте, не будем тянуть время. Нам еще разбирать оставшиеся записи в блокноте, и не помешало бы провести повторное экзоментальное сканирование. Оно зачастую дает более точный результат, чем первое.

— Прошу, — повторил я приглашение Бондаревой для виконта, и махнул рукой в сторону кровати.

— Сейчас хоть разуюсь. А то, сами понимаете, в обуви нельзя — кровать аж штабс-капитана. Вдруг меня в ее отделение переведут? — Бабский весело подмигнул мне и начал стягивать туфли.

— В общем, так, сначала очень внимательно слушайте меня, — начал я, когда Наташа устроилась в кресле, а виконт уже собирался было лечь. — Выход на тонкий план, тем более полный внетелесный выход даже для опытного мага сопряжен с серьезными опасностями…

Продолжить я не успел: раздался жуткий грохот и стена слева от кресла, где устроилась штабс-капитан, рухнула. Наташа упала на пол, кресло перевернулось на бок. В клубах пыли я уловил движение огромного тела. Это точно был не человек.