Вампиры не обязаны... просить?

ГЛАВА 19

— Что значит, ты «потерял Иш Таб»? — спросил Кинич, стоя в дверях своей квартиры с полотенцем, обёрнутым вокруг бёдер. От него пахло сексом и женщиной. Очень горячей женщиной. Буквально. Запах солнечного света исходил из каждой его поры.

— То и значит. Дьявол… Она просто исчезла. А она так может?

Кинич, почесав затылок, отошёл, пропуская Антонио внутрь.

— Как, говоришь, сильно ты её ударил? И что это за фартук?

— Я ещё не заказал себе кожаные штаны.

— А, я дам тебе номер местного портного. Он продаёт нам по оптовой цене, и работает потрясающе — тройной шов на промежности.

— Фантастика. — Антонио сел на чёрный кожаный диван и провёл руками по лицу. — Пресвятая дева Мария. Я так сильно ударил её, что она упала на пол. Я не привык к этой новой силе.

Пенелопа, чьи тёмные волосы были взъерошены так, словно и не расчёсывались никогда, вышла из спальни, завернувшись в розовый халат «Хелло Китти». Антонио выгнул бровь.

— Что? — спросила она. — Я позаимствовала его у Хелены.

Разве Хелена не нынешняя правительница вампирской расы? Этот новый мир, в который его затянуло, такой странный.

Кинич смотрел на Пенелопу с величайшим обожанием.

— Антонио говорит, что потерял Иш Таб

Пенелопа по-дурацки хихикнула и побледнела.

— Это ведь не Мааскабы её забрали?

— Мааскабы? Ты говоришь про злобных жрецов, против которых мы сражаемся? — спросил Антонио. Фейт и Виктор рассказывали им про «ситуацию», в которую они попали. И можно предположить, что именно по этой причине он решил продолжить работу. Но нет. Всё из-за неё. Из-за женщины из его снов, которая появилась в первую же ночь, когда он завладел скрижалью. Только теперь, когда он не спал по-настоящему, слышал её голос, умоляющий прекратить мучения, каждый раз, когда закрывал глаза. И будь Антонио проклят, если его не тянуло к ней… словно она тащила к себе невидимыми нитями, привязанными к душе. Антонио просто не мог отрицать, что ему суждено встретиться с этой женщиной, кем бы она ни была.

Так что же означала эта… история с Иш Таб?

— Нет, — ответил Кинич. — Дело не в Мааскаб. После последней битвы мы не встречали ни одного, кроме бабушки Эммы. Наш физик говорит, что он случайно ударил Иш Таб, она потеряла сознание, а потом исчезла.

Кинич и Пенелопа обменялись неловким взглядом.

— Что? — спросил Антонио.

— Мне кажется, ты её убил, — ответил Кинич.

«Убил?»

— Ой, да ради Бога, я всего лишь ударил её локтем.

— Отличный удар, вампир. — Кинич пожал плечами. — Ты ей шею свернул.

— Она же бессмертная! — начал спорить Антонио.

Кинич хихикнул.

— О да. И когда вернётся, будет в бешенстве. И в бешенстве не как смертная женщина, которая швыряет туфли тебе в голову. — Он посмотрел на Пенелопу.

— Эй! — Она ударила его по руке. — Я тогда была очень злой, а ты не был хорошим Богом Солнца.

Кинич притянул её к себе и поцеловал в нос.

— Нет, не был. И ты можешь швыряться в меня туфлями в любое время, когда захочешь. Когда выпускаешь пар, ты прекрасна.

Он крепко поцеловал её.

— А ещё прекраснее, когда носишь моего ребёнка. Кстати, я не могу дождаться узнать пол. Если девочка, я бы хотел назвать её…

Антонио откашлялся.

Кинич посмотрел на Антонио.

— Ты ещё здесь? Вампир, может, ты бы поискал место, где спрятаться.

— Могу спросить почему? — протянул Антонио.

Не отводя вожделенного взгляда от Кинича, Пенелопа ответила:

— Помимо того, что Иш Таб — несущая самоубийственную смерть, она известна также как Нинлиль[26], Хочипилли[27], Шилонен[28], Ингума[29], хотя баски считали, что она — это он, и…

— Ты училась, моя маленькая Богиня Солнца. — Кинич просиял, глядя на Пенелопу.

Все эти — как американцы это называют? — влюблённые взгляды вызывают тошноту.

— Ага. Я наконец-то взялась за книги, Акич, — сказала она.

— Очень хорошо. Да. Акич имя Бога Солнца.

— Может, вы оба прекратите это бесконечное взаимное восхищение и скажете, почему мне нужно спрятаться? Это несчастный случай. Я не хотел делать ей больно.

Кинич рассмеялся и отпустил Пенелопу.

— Не важно, что не хотел. Более слабое и низшее существо, убивающее божество в его или её бессмертном облике, сродни публичной пощёчине. — Слабое? Низшее? — Как и у всех божеств, — продолжал Кинич, — ахиллесова пята Иш Таб — эго. Но самый большой недостаток — гнев. К несчастью для тебя — и для всех нас — она богиня, отвечающая за счастье, цветы, травы, спорт, ветер, зерно…

— Звучит не так уж ужасно. На самом деле, очень даже мило. — И объясняет, почему она так чудесно пахнет.

— А ещё, — добавил Кинич, — богиня ночных кошмаров, удушья во сне, самоубийц и зубной боли. Фейт последняя случайно убила Иш Таб. И её возвращение принесло с собой: пять дней глобальных штормов; три месяца каждая игра каждого вида спора на планете заканчивалась ничьёй… немцы и латиноамериканцы почти сошли с ума; а ещё волну ужасных зубных болей и кошмаров; нехватку кардамона и гвоздики — люди в Индии и Великобритании плакали без карри и исчезновение ромашек на целое десятилетие.

Антонио почесал небритый подбородок.

— Не то чтобы я желал миру страдать из-за отсутствия победителя Суперкубка или питаться блюдами без приправ, но всё это не кажется таким уж страшным.

Разрушительно то, что Антонио сделал Иш Таб больно — нет, идиот! — убил её, когда она сводила его с ума самым сексуальным образом. Случайно или нет, но чувство ужасное. И он ничего не мог с этим поделать.

«Иронично. Иш Таб как раз говорила тебе, что именно поэтому и носит вуаль. А ты насмехался над ней, да, придурок?»

Вот она карма.

— Я сказал, — уточнил Кинич, — что именно это произошло в последний раз, когда она умерла. Незадолго до этого она судила матч по армрестлингу между Кьёком и Бахом на краю вулкана. Они поссорились из-за какого-то недоразумения, связанного с ламой. — Нужно ли ему знать подробности? Нет. Вообще нет. — Итак, — сказал Кинич, — боги потребовали, чтобы они разрешили спор согласно нашим законам. — Армрестлинг на краю грёбаного вулкана? — Но Бах споткнулся, налетел на Иш Таб, и она упала. — Кинич покачал головой. — В тот год в Западном полушарии не распустилось ни одного цветка. А без цветов — никакой еды. Это был страшный голод, из всех обрушившихся на планету.

— Мне казалось, боги не могут вредить людям, — проговорил Антонио.

— Не специально могут, — заметила Пенелопа. — И не забывай, что ты больше не человек.

Боже. Антонио уронил голову на руки.

— Это грёбаный несчастный случай.

— Не волнуйся, — сказала Пенелопа. — Она не убьёт тебя… пока что. Ты слишком важен для человечества, но она заставит страдать тебя и всех остальных. — Пенелопа прочистила горло. — Как глава дома богов, я приказываю тебе отправиться к ней и пресмыкаться в стиле бессмертного. Может, так удастся разрядить обстановку.

Кинич хмыкнул.

— В стиле бессмертного! Ты очень многому научилась. — Он поцеловал её. — Мне нравится, как ты ведёшь себя, женщина. Из тебя выйдет отличная мать. И это так чертовски сексуально.

— Спасибо, — произнесла Пенелопа.

— Я чего-то не понимаю? — Антонио совсем не понравилось выражение «пресмыкаться в стиле бессмертного».

— В аэропорту тебя будет ждать самолёт, — сказала Пенелопа. — Нужно вовремя добраться до Бакалара, чтобы встретить Иш Таб у сенота.

— На кой чёрт мне нужно к сеноту? И что такое лебезить? — спросил он.

— Большинство сенотов простые водоёмы Майя, — пояснила Пенелопа. — А некоторые — порталы богов. А ещё в них попадает свет божества, лишившегося смертного тела. Оттуда божество может вернуться в мир богов или решить возродиться в другом теле. Я почти уверена, Иш Таб выберет новое тело, чтобы надрать тебе задницу. Собирай вещи, а я подготовлю для тебя инструкции.

— А что насчёт скрижали? И моей работы? — спросил Антонио.

— Он прав, — заметил Кинич, — мы не можем позволить себе потерять время.

— Ему придётся взять работу с собой, — решила Пенелопа. — Мы можем приказать Учбенам организовать лабораторию и защищённую линию связи на вилле Никколо у озера. Он стоит всего в нескольких милях от любимого сенота Иш Таб.

И снова Кинич засиял с мужской гордостью.

— Я самый счастливый мужчина на планете, раз у меня такая умная женщина, которая отлично разбирается в обычаях нашего мира. У Никколо лучше всего пресмыкаться.

— А ещё полезно, чтобы Иш Таб и Антонио находились далеко от большой популяции… в случае, если она потеряет самообладание, — добавила Пенелопа.

Пресвятая дева Мария.