Вампиры – дети падших ангелов. Музыка тысячи Антарктид

Глава 15 Питерское зазеркалье

— Ну наконец! — вскричала Анжелика, когда двери гостиной распахнулись и вошел Даймонд в руке с золотым подносом.

Девушка нетерпеливо схватила с него еженедельную газету «Питерское зазеркалье», на кипу писем и глянцевый журнал даже не взглянув.

Главный редактор и создатель Михаэль Давыдов, русско-французский метис, начал выпускать ее с разрешения Лайонела в тысяча восемьсот сорок седьмом году. И с тех пор рисованная газета каждую среду появлялась в домах вампиров города.

На обложке пестрел заголовок: «У самого желанного холостяка северной столицы новая пассия?» Ниже был изображен бальный зал Оранжевого замка, возле фонтана стоял Лайонел, сжимающий в объятиях девушку в белом блестящем платье — вместо головы у нее красовался жирный знак вопроса.

Анжелика раскрыла газету и скрипнула зубами от злости, увидев на первой полосе безобразный шарж в виде комиксов. На картинке под номером один Лайонел протягивал руку девушке с торчащими в разные стороны оранжевыми волосами и монетами по пять копеек вместо глаз. На второй — молодой человек тащил девицу за руку через зал, а та, согнувшись пополам, упиралась, раскрыв рот столь широко, что все могли наблюдать гланды.

Анжелика ниже склонилась над газетой.

На картинке под цифрой три она — собственной персоной, изуродованная до неузнаваемости шаржистом, стояла возле Вильяма, и они с тупейшими выражениями лиц смотрели друг на друга. Мол: «Что это сейчас было?» В следующем кадре Лайонел с Катей были запечатлены в танце, и во все стороны от них летели искры.

— Ненавижу этого ублюдка Давыдова! — выдохнула Анжелика, разглядывая себя с красным, точно от диатеза, лицом, стоящую плечо к плечу с не менее краснолицым Вильямом. Наподобие закипающего чайника, из носа у нее шел пар, а на голове красовались рога, один ветвистый — олений, другой маленький красный, как у дьяволицы. А на последней картинке — Вильям уводил из зала Катю, оставляющую за собой кровавый след. Лайонел же стоял, победоносно подняв руку с зажатым в ладони окровавленным сердцем, на котором точно на голове была надета золотая корона. Возле его ног на задних лапах подпрыгивала, как если бы просила косточку, болонка в голубом атласном платье.

Статью под комиксом с названием «Вместо Иисуса родилась новая королева, или ОСТОРОЖНО — она живая!» Анжелика читать не стала, а сразу зашвырнула газету в камин.

Даймонд опустил взгляд на поднос, где лежали письма.

— Не почитаешь? Тут много приглашений…

Девушка метнула на него убийственный взгляд и, поплотнее укутавшись в шелковый халат-кимоно, прорычала:

— Приглашения? Да весь город потешается в эту самую минуту надо мной! И всем интересно только одно: какое у меня сейчас выражение лица?

Юноша взял с подноса глянцевый журнал и протянул Анжелике:

— Взгляни, ты на обложке.

На губах девушки промелькнула улыбка.

— Ах, Таточка прелесть! — воскликнула она, проводя ноготком по своему портрету во весь рост, под заголовком «Достоинства красивой женщины — это слабость любого мужчины».

— Надо бы ей позвонить, — пробормотала Анжелика.

Хозяйка журнала Наталья Важко обычно отводила как минимум страниц по десять для статей, портретов и интервью с первой красавицей.

Девушка набрала номер на услужливо поданном Даймондом телефоне и, пока в трубке раздавались длинные гудки, пролистнула журнал. Тот пестрел высокохудожественными портретами знаменитых вампиров, попадались и фотографии людей. Обычно это были хорошенькие аппетитные мальчики или девочки.

— Василиса? — осведомилась Анжелика, узнав голос секретарши Важко.

— Да, секундочку… — Послышалось шуршание бумаг, затем шепот: — Звонит Анжелика Тьеполо, что сказать?

— Вася, я же просила! — раздраженно крикнула издалека Наталья. — Меня ни для кого нет! Ты видела эту новую девицу Лайонела, ее фотографии я до второго пришествия Христа буду обрабатывать.

Секретарша взяла трубку, но Анжелика уже нажала на кнопку отбоя и теперь сидела, гневно уставившись на телефон.

— Что-то не так? — спросил Даймонд.

Девушка медленно поднялась, размахнулась и швырнула телефон в стену. Аппарат рассыпался, а юноша испуганно хлопнул глазами.

— Что случилось?

Анжелика прижала ладони к бледным гладким щекам. Еще минуту назад она не подозревала, насколько плохо обстоят дела.

— Все точно с ума посходили, — промолвила девушка, обессиленно падая в мягкие подушки дивана. Она схватила журнал, нашла в середине постер с Лайонелом, где тот лежал на самой вершине Уральских гор, и ткнула и него пальцем. — Даже сама Важко убеждена, что он бросил меня ради этой… этой ничтожной человечишки!

— Анжелика, я думаю… — неуверенно начал юноша, но она оборвала:

— Молчи! Даймонд, какой же ты глупый! Думать поздно, нужно уже что-то делать!

— А что тут можно сделать? — Даймонд поставил поднос с письмами на край столика, возле вазы с цветами.

Девушка прищурилась.

— Он рассчитывает, я стану жить в этом розарии, пока он развлекается. — Она пренебрежительно столкнула вазу с красными розами на пол. Осколки разлетелись по ковру. Изящные золотистые брови гневно сошлись на переносице. — Я знаю, что сделаю…

Юноша опустился перед ней на колени и умоляюще заглянул в глаза.

— Анжелика, если для Лайонела эта странная девочка что-то значит, он поступит с тобой жестоко…

Она откинула голову и звонко захохотала:

— Уже поступил, Даймонд! Уже-е!

Его красновато-каштановые ресницы легли на белоснежные щеки, ладони обхватили ее лодыжку с такой осторожностью, с какой прикасаются к чему-то очень хрупкому, губы скользнули вверх по колену…

На миг ей вдруг захотелось, как прежде, поддаться, найти в его нежных объятиях утешение, спокойствие, но пред мысленным взором возник прекрасный образ Лайонела, и желание, как тонкая нитка, оборвалось.

— Уйди, — приказала девушка. — Я не замараю себя изменой! Моя репутация останется безупречной!

Юноша вздрогнул и, не поднимая на нее глаз, отстранился. Уйти — не ушел, остался сидеть перед ней на коленях, низко склонив голову.

Анжелика погладила страницу в журнале с портретом Лайонела и отчужденно произнесла:

— Он никогда не захочет меня после тебя. — Она поднялась, подошла к камину и, протянув руки к огню, тихо закончила: — Я не могу его потерять… Я не могу без него жить!

— Лилу, — позвал Даймонд.

Девушка обернулась не сразу. Внутри как будто что- то сжалось в области сердца. Уже много лет он не называл ее этим прозвищем.

Их взгляды пересеклись, и юноша прошептал:

— А я не могу потерять тебя…

Анжелика оценивающе скользнула по нему взглядом. В голове сложился план. Девушка приблизилась к Даймонду, опустилась рядом на корточки и, погладив его по щеке, пообещала:

— Ты не потеряешь меня.

Он доверчиво уткнулся ей в ладонь и закрыл глаза.

На кровати лежал открытый на последней странице номер «Питерского зазеркалья».

Под заголовком «Что дальше?» была размещена фотография Кати на фоне сгоревшего дома.

Вильям быстро прочитал статью, где подробно рассказывалось, что новая девушка Лайонела посетила его вчера между шестью и восемью часами вечера. Затем вернулся к первой полосе, чтобы еще раз взглянуть на картинки, повествующие о событиях рождественского бала.

Молодой человек отодвинул от себя газету, заткнул уши и напряженно уставился в стену, из-за которой доносился голос брата. Газетным слухам, сплетням Вильям не верил, он верил только в подлость вампира, находящегося на расстоянии десяти шагов от него.

В своем кабинете Лайонел на кого-то орал по телефону. Брат редко повышал голос, сейчас же тот просто гремел в тишине дома.

Вильям отнял ладони от ушей, даже прислушиваться не было необходимости.

— Болонка в платье, это не смешно! — орал Лайонел. — Если ты не принесешь Анжелике извинения в течение сегодняшнего дня, я тебя и твою чертову газету превращу в груду пепла!

Вильям удивленно вскинул брови. Лайонел прежде никогда не контролировал прессу, даже когда та выносила на всеобщее обозрение его интрижки. Всем было известно, что Давыдов терпеть не может Анжелику, поэтому шпильки в адрес первой красавицы на страницах «Питерского Зазеркалья» являлись уже чем-то привычным для читателей. И реакция Лайонела на болонку в платье выглядела неестественно бурной.

— Что тебе делать? — возмущался брат, гремя чем-то за стеной. — Выпусти экстренный номер и напиши в нем, что ты — идиот, случайно перепутал даты! Сообщи всем — сегодня не первое апреля! Время для розыгрышей еще не пришло! Размести лучшие портреты Анжелики, а рядом фотографию этой блеклой девчонки под заголовком: «Найди миллиард отличий!» В конце концов, размести портреты всех женщин, которые мне нравились за последний год! Среди них ты не найдешь ни одной серой мыши! А в следующий раз, когда тебе вдруг покажется, что я сошел с ума, будь добр, лучше наложи на себя руки!

На какое-то время установилась тишина, затем прогремел приказ:

— Сегодня вечером новый номер «Зазеркалья» отнесешь Анжелике в зубах! И передай своим коллегам; я закрою любую газету или журнал, если еще хоть раз встречу где-то упоминание об этой Кате!

Вильям взял газету, вышел из комнаты и остановился перед соседней дверью, ведущей в кабинет. Было неясно, что именно разозлило Лайонела: оскорбление, нанесенное его женщине? Намек на связь с девушкой, уступающей по красоте Анжелике? Или огласка отношений с человеком? Лайонел часто нарушал правила, установленные старейшими вампирами, поэтому казалось сомнительным, что и на этот раз он чего-то испугался.

Молодой человек без стука вошел и застал брата за созерцанием Катиной фотографии на последней странице газеты.

Лайонел резко выпрямился в своем огромном кожаном кресле и, свернув газету, убрал в ящик дубового стола. С пару секунд брат молчал, потом указал на стул.

— У меня есть к тебе вопросы.

— Какое совпадение! — Вильям усмехнулся — садиться не стал, уперся руками в резной стол.

Можно было подумать, это Лайонел пришел к нему задавать вопросы, а не наоборот. Брат обладал талантом оборачивать абсолютно любую ситуацию в свою пользу.

— Что Катя делала вчера у нас дома? — без предисловий спросил Вильям и подтолкнул пальцем брату свой экземпляр газеты.

— Пила кофе в компании Йоро, — незамедлительно дал ответ Лайонел.

— И все?

Брат поцокал языком.

— Не так быстро. Теперь моя очередь! — Он развернул газету на первой полосе, указав на рогатую Анжелику. — Представь, что мы на уроке математики. И тебе нужно решить задачку. Из условия известно…

— Ближе к делу! — оборвал Вильям.

— Хорошо. Ты отшвырнул на балу Анжелику, а она в десятки, если не в сотни, раз сильнее тебя. Что за фокус? Как ты это сделал?

Вильям растерялся. Такого вопроса он ожидал меньше всего.

— Она просто была не готова, — пожал плечами молодой человек.

— Бред, — окрестил его мнение Лайонел.

— Других объяснений у меня нет. — Вильям наклонился вперед. — А теперь ты скажи! Что еще было вчера вечером?

Брат состроил задумчивое лицо и, не отводя холодного взгляда, принялся перечислять:

— Вчера я слегка побил Ксану за то, что она не погладила вовремя мою любимую рубашку. Когда я перекинул эту лентяйку через колено и отлупил, она дико смеялась, Вчера я распивал отличную французскую кровь девственниц со своим старинным другом Ферраном. Славный Парижанин. Помнишь его? Тот самый, который может ввести в транс сразу целую толпу. Он как-то гостил у нас в начале декабря. Вчера я выполнил кучу своих обязанностей, прочел не меньше сотни разных прошений, столько же отклонил и посадил в тюрьму троих шпионов. Снизу. — Лайонел характерно указал на пол и как бы между прочим прибавил: — Еще я вчера целовал Катю. — Он выдержал паузу и добавил: — Ей понравилось до слез.

Вильям догадывался, что брат не ограничится беседами и танцами, но до последнего надеялся… Сам не знал на что. Может, хотел верить в раскаяние? Которое пусть и не было никогда облечено в слова, могло жить где-то глубоко-глубоко… Но он в очередной раз ошибся — в ледяном сердце брата, похоже, жизни не существовало.

Вильям смотрел в полупрозрачные голубые глаза и искал какие-то слова, соответствующие случаю, но они не находились. Ему казалось — после Элизабет второй раз будет не так больно. Еще одно заблуждение. Боль и ненависть душили его. А с ними — бессилье. С тем же успехом, с каким стоял перед братом, он мог рыдать у алтаря — мертвого камня, не способного понять или что-то почувствовать.

— Ты подлец, — выпрямляясь, произнес молодой человек.

— Не новость.

Лайонел выглядел абсолютно бесстрастным, смотрел прямо в глаза, не пытаясь отвести взгляда, и вел себя, как если бы принимал участие в светской беседе о погоде.

Вильям хотел уйти, даже сделал шаг к дверям, но передумал и спросил:

— Лайонел, а что ты пытаешься мне доказать?

— А я пытаюсь? — изумился брат и, утомленно потирая переносицу, заметил:

— Вильям, она почти не сопротивлялась.

— По твоим рассказам, тебе никто не сопротивляется!

Брат улыбнулся, пожимая плечами:

— Предлагаешь поискать мне проблему в себе?

— Я предлагаю тебе оставить в покое мою девушку! — не выдержал Вильям.

— О, Вил, она такая же твоя, как и моя. Пока… она ничья. Но кажется, я ей нравлюсь. — Лайонел со значением приподнял левую бровь. — Что можно сказать о девушке, способной меня полюбить? Как бы ты ее охарактеризовал?

— Она тебя не любит, — покачал головой Вильям.

— И то верно! Девочка любит себя. Крайне тяжелый случай. — Лайонел поднялся, обошел стол и, распахивая настежь дверь, попросил: — Оставь меня.

Вильям молча вышел из кабинета, а затем из дома. С неба, затянутого серыми облаками, сыпал мелкий снег, крупинки его походили на просо — множество малюсеньких льдинок. Они ударялись о лоб, щеки, нос, под резкими порывами ветра хлестали по губам, монотонно стучали о материал куртки, похрустывали под ногами. Молодой человек шагал по длинной безлюдной улице, закинув голову назад и глядя на рой снежных мошек. Его мысли сейчас находились в таком же хаотичном беспорядке. И ветер был обстоятельствами, кидавшими любовь, как крупицы льда, то вправо, то влево, то вверх, то вниз — на землю. Где любой, по неосторожности или нарочно, мог по ней пройтись.

В окне на пятом этаже горел свет. Вильям долго стоял, прислонившись к стволу дерева, и смотрел на желтый квадрат, надеясь увидеть, не промелькнет ли силуэт.

К парадной приблизилась компания парней, поэтому молодой человек быстро забрался чуть выше пятого этажа, чтобы через окна была видна постель, и притаился за стволом. Катя лежала на животе поперек кровати, с раскрытой книгой в руках, но девушка не читала. Взгляд ее бесцельно блуждал по ковру, стеллажам с книгами, столу, иногда возвращался к желтоватым страницам, только ненадолго.

Вильям смотрел в серые полные тревоги глаза и думал о том злосчастном дне, когда впервые увидел девушку в облаке пушистых волос. Их было так много, кудрявых и ярких, точно охваченных огнем в свете фонарей. Фигура тоньше, чем у Элизабет, и ростом немного ниже. Фарфоровая куколка, хрупкая и беззащитная, с красотой бледной луны.

Катя нажала на лежащий рядом с ней пульт от центра и стиснула голову ладонями, как будто полившаяся из колонок музыка причиняла боль. Играл диск, подаренный Лайонелом.

Молодой человек прижался щекой к холодной шершавой коре. Он еще помнил выражение серых глаз — другое, без страха, с загадочной тоской, которую ему эгоистично захотелось развеять. За какой-то месяц взгляд изменился, в нем поселилась настороженность маленького зверька, исчезла живость, а тоска как будто стала глубже.

Девушка неожиданно потерла пальцами губы, словно вытерла. Из комнаты доносилась та самая мелодия, которой Лайонел открыл рождественский бал, насильно вытащив Катю на середину зала, к хлеставшему кровью фонтану. Губы под тонкими пальцами вспыхнули, по щекам разлился румянец.

О чем она думала? Ему не хотелось знать. Перед глазами промелькнули картинки воспоминаний. Нортон-холл в трещинах. Извилистые коридоры замка. Комната, залитая лунным светом, освещавшим красивые юные тела на постели, сплетение рук и ног, золото и медь волос на белых подушках. Сцена многолетней давности долгое время служила клапаном от сосуда, где была заперта пустота. Но в веренице кадров вдруг обнаружились новые, из другой истории, без замка, постели и луны, но с музыкой, танцами и поцелуем. Действующие лица остались прежними — девушка поменялась. А бутылочка с болью, когда-то намертво запаянная услужливой ненавистью, дала трещину.

Катя между тем захлопнула книгу и подошла к окну.

Вильям молниеносно спрыгнул с дерева и, бесшумно прокравшись вдоль дома, свернул в березовую аллею.

Разговоры, смех возле парадной стихли, компания парней в темных куртках, с рюкзаками за плечами по бросали банки из-под пива возле скамейки и двинулась в ту же сторону.

— Уволила все-таки? — Юля сочувственно покачала головой. — Ну и сволочь!

Катя улыбнулась:

— Я сама так захотела.

На ступеньках торгового центра сегодня было пустынно, мимо проходили только школьники и студенты. Девушки постояли еще недолго, затем Юля взмахнула рукой в полосатой разноцветной перчатке:

— Ладно, удачи тебе!

Катя сбежала по ступенькам, хрустя снегом, перемешенным с солью, и пожелала:

— И тебе! — Но не успела сделать пяти шагов, как Юля окрикнула ее.

— А тот парень… — Девушка хихикнула. — Тот самый, что листовки за пять минут раздал! Вы вместе? Катя помотала головой:

— Я не знаю…

В парке на все лады звонким оркестром чирикали птицы. Тусклое солнце в стеклянном небе повисло над черными голыми верхушками деревьев. Снежная дорожка походила на прозрачный бисер.

Девушка шла очень медленно, жадно вдыхая холодный воздух. Она часто оборачивалась, глубоко в душе надеясь, что каким-то чудом тут окажется Вильям.

«Вампиры не разгуливают под солнцем», — напомнила себе Катя. Но при каждом шорохе все равно продолжала выискивать источник звука.

Когда над головой пролетел ворон, девушка застыла с поднятой кверху головой и так стояла, пока птица не скрылась из вида.

«Глупая-глупая-глупая», — твердила Катя, ускоряя шаг. Ей хотелось, чтобы сердце билось сильнее от быстрой ходьбы, а не из-за хлопанья черных крыльев. Она устала вздрагивать, боятся и ждать. Видения преследовали наяву, от них становилось то холодно, то жарко. Она чувствовала морозный свежий аромат одеколона, как если бы он был в каждой снежинке, на каждой веточке — повсюду. Мысли вышли из-под контроля, как звери одичали без человеческого внимания.

Вильям не звонил, и она уже почти убедилась, что Лайонел все-таки добился своего. Только у нее никак не получалось об этом подумать, сознание точно мяч накачали морозно-свежим воздухом, а в нем царил хозяин ледяных глаз, с легкостью вытеснивший мысли обо всем остальном.

Неподалеку от дома Катю кто-то окрикнул. Девушка прищурилась, пытаясь понять, что за два молодых человека спешат к ней через аллею.

— Катька, здоров! — крикнул парень в черной ветровке, накинутой поверх толстого свитера.

Пришлось остановиться.

Сосед бабы Вали, Генка Горохов, наклонился к своему спутнику — хорошо одетому мужчине лет двадцати семи, что-то сказал и в приветствии замахал руками.

— Привет, — поздоровалась Катя, озадаченно разглядывая парня с татуировкой дракона на щеке. Они, бывало, не разговаривали даже, сталкиваясь нос к носу, а тут…

«Что ему, интересно, нужно? Может, денег хочет занять? — Она из-под ресниц взглянула на мужчину в сером пальто. — Не похоже, что у его друга нет денег».

— Знакомьтесь, — радостно зубоскаля, сказал Генка и, хлопая своего спутника по плечу, представил: — Это Андрей.

«Сколько же он выпил?» — Катя натянуто улыбнулась и, обронив: «Рада знакомству, мне пора», зашагала прочь.

Андрей бросился за ней и бесцеремонно ухватил за руку:

— Подождите! Нам нужно поговорить.

Девушка остановилась — ничего иного не оставалось, он так и не выпустил ее руку:

Генка к ним не подошел, крикнул лишь:

— Андрей, ну я как бы… пошел, да?

— Иди-иди, — отмахнулся от него мужчина и, сосредоточив все внимание на Кате, повторил: — Нам нужно поговорить.

— Говорите. — Девушка высвободила свою руку. Близость дома вселяла уверенность, но она все равно предпочла немного отойти от новоявленного знакомого.

Андрей быстро глянул по сторонам и, понизив голос, сказал:

— Тут не очень подходящее место…

— Другого нет, — начиная раздражаться, заметила Катя и, не дав ему даже рта раскрыть, добавила: — У меня мало времени.

Мужчина тряхнул головой — зализанные гелем черные сосульки волос шевельнулись.

— Мы уже некоторое время за вами наблюдаем…

— Мы? — переспросила девушка.

— Я и моя… — он запнулся, — моя ассоциация.

Катя нахмурилась.

— Я что-то сделала?

— Нет, — Андрей улыбнулся желтыми зубами — изо рта пахнуло табаком, — не совсем. Наверно, следует объяснить, чем именно занимается моя… эм… ассоциация. Он почему-то умолк, как будто ждал, что она будет сейчас отгадывать.

— Давайте, — кивнула Катя.

— Я возглавляю ОБСВ, отдел по борьбе…

«С вампирами», — мысленно закончила за него девушка, и сердце в страхе сжалось.

— По борьбе с явлениями… — он замялся, — с необъяснимыми явлениями.

Катя, как могла, изобразила изумление.

— Вы думаете, я обладаю какими-то способностями? Колдую?

Андрей засмеялся. Смех его оборвался так же резко как начался, лицо приобрело злое выражение.

— У вас странный бойфренд!

— Странный? — продолжала играть комедию Катя, расширяя глаза. — Почему вы так решили?

— Потому что это так. — Мужчина кашлянул в кулак. — Все-таки нам следует поговорить в другом месте…

Девушка театрально хлопнула себя по лбу:

— A-а, поняла! Меня снимает скрытая камера! — Она с преувеличенным возмущением огляделась. — Вы из той передачи, где парни и девушки проверяют друг друга на верность? Ну точно!

— Нет, — вздохнул Андрей, но Катя продолжала гнуть свое: — Скажите, куда смотреть? Где камера? Я хочу передать привет своему другу! Пусть знает, что я…

— Хватит! — грубо оборвал мужчина и крепко стиснул ее плечи.

Девушка умолкла.

— Я знаю, вы можете мне помочь, — раздельно произнес Андрей, гипнотизируя ее взглядом карих глаз. — Прошу вас…

— Я арестована? — спросила Катя.

— Нет, но…

— Тогда вам лучше меня отпустить, а то я так буду кричать, что сюда сбежится весь район.

— Вы в опасности, — продолжая ее удерживать, прошептал мужчина, — я хочу предостеречь.

— Единственная опасность, которую я вижу, исходит от вас! — Она дернулась.

Андрей отскочил от нее, когда раздался громкий лай. По аллее прямо на них несся огромный черный доберман.

Катя попятилась, а Андрей вытащил из кармана пальто визитку, сунул ей в руки и, крикнув: «Позвоните мне!» — перепрыгнул низкие кустики и скрылся за углом дома.

Доберман пробежал мимо, обтявкивая каждое дерево на своем пути.

Девушка проводила его любопытным взглядом. Достигнув поворота, пес резко обернулся и уставился на нее прозрачными голубыми глазами.

Сердце взмыло высоко-высоко и, с наслаждением опустившись куда-то в желудок, затрепетало.

Доберман показал в оскале белые зубы и умчался.

«Прелестно! Докатилась, — направляясь к дому, думала она. — Теперь мне оставляют свои визитки охотники на вампиров, а мое сердце реагирует бурно не на симпатичных мужчин, а на шумных собак. Страшно представить, что будет дальше!»

Пока шла на пятый этаж по лестнице, Катя достала сотовый и набрала номер.

Вильям ответил сразу.

Сердце не подскочило в груди при звуке его голоса и никуда не помчалось, но почему-то захотелось улыбаться. А еще на душе сделалось приятно и спокойно.

— Вильям, — произнесла она, — пять минут назад ко мне на улице подошел мужчина…