Глава XXIV–XXX

XXIV

Танатофобия

Георгий проскользнул через портал и упал на другой его стороне. Странно, он думал, что попадёт прямиком в ад, но нет: впереди возник коридор и яркое свечение. Не думая о том, куда он ведёт, медик побежал к свету. Он мчался всё дальше, не вспоминая об усталости, и вскоре достиг аварийной лестницы. Не веря своему везению, Георгий обернулся и, не заметив преследователя, начал подъём.

Лестница вела его всё выше и выше в темноту. Когда силы уже покидали его, Георгий разглядел ржавый люк. Немного отдышался перед рывком. Подержал лестницу то одной рукой, то другой. Посмотрел вниз: бесконечно длинный темный колодец. Вроде бы никто за ним не следовал. Не задавая себе вопросов, медик взобрался к люку и, хоть и не без труда, открыл его.

Оказалось, он преодолел тайный ход прямо в парк перед институтом: его мрачный серый вид выделялся даже на фоне таких же тоскливых облаков. Не веря своему счастью, Георгий помчался к лесу, куда глаза глядят, не думая о плане спасения. Только вперёд. Только подальше отсюда. Может, доберётся до дома? Может, забудет обо всём, что с ним было? Забудет даже об Агнии…

А ведь я так и не сказал ей, прозвучали обидные слова. Но он отбросил их, уже вбегая на опушку леса.

Чёрные кроны деревьев, как и раньше, сгибались в неестественные позы, а небо стало прозрачным, раскрыв немерцающие звёзды. Осознав, что оказался в ночи, медик остановился, не зная, что предпринять. Ни ПНВ, ни фонаря. Может сделать факел? Но вдруг спасение пришло. Стремительно и неожиданно, словно гроза посреди зимы.

Взревел двигатель вертолёта, закрутились массивные винты, и над Георгием возник свет прожектора. Из тела стальной птицы спускались на тросах солдаты. Они приземлились прямо перед Георгием и побежали к нему. Он узнал их форму.

Наши, пронеслась благостная мысль.

К нему вышла вторая группа СОФЗа.


Спустя пару дней его сразу перебросили домой, под Новосибирск. Везение не заканчивалось и на этом: не снимая формы, Георгий сразу отправился к тому месту, где проводил с отцом большую часть всех своих дней. То был стадион между панельными домами с высокой сеткой вдоль периметра. Георгий помнил, как и сам однажды разбил чье-то окно, так что понимал важность почти невесомой стены. Понимал, но ему хотелось той же свободы и того же азарта, как и в детстве, когда боишься, как перелетевший через ворота мяч попадет кому-нибудь в окно или в машину.

Он отправился к стадиону, и оказавшись перед ним, удивился, что сетки снова нет, что ворота опять облупились, как тогда, в детстве. Ещё более странным ему показалось, что на стадионе играли по щиколотку в снегу. Но что совсем выбило его из колеи, так это знакомый силуэт мужчины в красном свитере с надписью «Спартак» на спине. Он играл с каким-то мальчиком в распасовку. Когда нога поднялась для удара, гольф чуть спал и обнажил родимое пятно на голени.

Отец, осознал Георгий. Но он не улыбнулся и не обрадовался. Его отец умер уже пять лет как. Парализованным, с трубками в носу.

Вдруг силуэт призрачного отца замер и медленно повернул голову к медику. Но Георгий не успел увидеть его лица. Небеса вдруг почернели и плавно опустились на землю. Медик оказался в полной темноте, не ощущая тела, не слыша запахов и звуков.

Теперь вся его судьба — бесконечная тьма.


Владимир узнал о Георгии благодаря Артёму. Тот рассказывал сержанту обо всём, что могло представлять ценность в побеге от Контура. И, если повезет вынести информацию за пределы Вакуума, информация окажется полезной и для командования. Последние из отряда, Олеся и Владимир, шли по длинному трапециобразому коридору вперёд — к месту, где расстался с жизнью последний учёный института с электронным ключом в кармане.

Тёплый воздух лёгким ветерком бежал по венам этажа, разнося пыль и запах гнили; люминесцентные лампы мигали, становясь невыносимым бременем для глаз. В коридорах остались только шаги и гул работающей вентиляции. Больше никаких звуков.

Налево, затем направо. Затем ещё раз по такой же схеме, и Олеся с Владимиром вышли к открытой двери в форме такой же трапеции. Скорее это и не двери, а поднятые ворота. На левом косяке отпечатались кровавые следы рук. Пришли.

Внутри лаборатории царил погром. Колбы разбиты, приборы лежат на полу, на длинном столе груды бумаг, а вдоль стен раскрытые белые шкафы. Над всем этим горела голубым светом единственная выжавшая лампа, освещавшая лишь середину стола. А помещение оказалось длинным — стол уходил ещё на метров пять вперёд, во тьму.

— Иди слева. Я справа, — сказал сержант Олесе. Та кивнула, и они медленно зашагали дальше.

Как бы Владимир не старался обходить разбитое стекло, оно всё равно хрустело под ногами. Хорошо, что твёрдое — иначе вцепилось бы в берцы. Вдруг Олеся глубоко вобрала воздуха, что обычно вело к отчаянному крику, но учёная сдержала себя. Владимир обернулся к ней с пальцем у губ, но этот жест оказался лишним. Она посмотрела на него с читаемым по раскрытым глазам испугу и видимым по искривленному рту отвращению. Голубой свет падал на её потное лицо и волосы.

— Это мы ищем? — она указала на нечто под столом.

Сержант дошел до края стола, заглянул за угол и увидел покрытый пылью скелет в белом халате. Он сидел у шкафов, смотря пустыми глазницами в потолок. В кисти лежал рекордер.

— Да, его, — ответил Владимир.

Рекордер, конечно, разрядился. Владимир подключил подходящий разъем из кителя, нажал кнопку, и маленький экран загорелся серым.

— Чем это поможет нам? — спросила Олеся, севшая чуть поодаль от мертвеца.

— Узнаем больше о случившемся. — Владимир помнил про основную цель: вытащил из кармана мертвеца пластиковую карту.

— Наш путь домой, — улыбнулся он Олесе.

Та безутешно кивнула, видимо, не веря в счастливый конец, а Владимир уже искал самую первую запись за последние полгода. Ему повезло — не пролистав и десяток записей, он наткнулся на датированную двадцать седьмым сентябрём прошлого года. Он нажал на красную точку, и голос молодого испуганного учёного разнёсся по пустынной лаборатории.

— Не знаю, как давно не пользовался этим диктофоном… Наверно, с защиты диссертации. Хорошо, что взял с собой. Может, кто найдёт.

— Он нас не услышит? — Владимир тут же поставил рекордер на паузу.

— Нет, нас предупредят. — ответил он Олесе.

Она опустила голову, вникая в рассказ.

— Я не знаю, остался я один или нет. Я заблудился, ни одной живой души не видел… — молодой человек еле сдерживался, чтобы не впасть в истерику. — Но должны остаться охранники… какой-то персонал… или тот старик, о котором все говорили. Этот советник из ГОЛИАФа… Как же его…

Владимир посмотрел на Олесю, как бы ища понимания, и встретил его — они оба знали, о ком идёт речь.

— Не помню… Да хрен бы с ними! Выбрался бы и сам! У меня остался ключ Крылова, но что он открывает, я понятия не имею! Этот уровень — сплошной лабиринт…

Учёный окончательно разрыдался, и запись прервалась.

Сержант включил следующую.

— Нашел какую-то лабораторию. Понятия не имею, для чего она здесь. В этих коридорах даже схем прохода нет… Ничего. Но я решил не опускать руки… Пусть здесь всё вверх дном, но я нашел пару ручек и блокнот. Как говориться… — он рассмеялся, но приглушенно, — человек в тюрьме пойдет на что угодно, лишь бы его мозг работал.

Звук зашипел. Переключение. Следующая запись.

— Либо я сошел с ума и потерял всякую возможность мыслить или наоборот, стресс рождает правильные решения… — послышался шелест бумаги. — Я воспроизвёл свои подсчёты в точности, ничего не упустив… Ошибиться я не мог, а поэтому я уверен в выводах: никакого взрыва не должно было случиться… Но… он произошел. Токарев всё делал правильно, но портал всё равно разнёс половину лаборатории. Не понимаю. Что же всё-таки случилось?

Переключение. Новая запись.

— Я был не прав… — еле говорил учёный, задыхаясь от слёз. — Но я не был виноват… Взрыв случился из-за воздействия резервного источника питания, иных вариантов нет. Кто-то подключил дополнительные генераторы, которые использовались бы совершенно в других случаях, они даже не были подключены к сети. Но кто-то переподключил его и создал это… Не могу ходить и даже стоять… ощущение, будто кровь в жилах застывает. Каменеет. Похоже, не долго мне осталось…

Переключение и последняя запись.

— Мне конец, — не говорил, а тихо хрипел учёный. — Я ничего не осязаю, не могу пошевелиться. Хорошо, что я записал лучшую песню всех времён на диктофон… Дурные студенческие годы… Включу её на репит. Пускай помру под «Тайгу».

Судя по всему, у этого рекордера есть режим одномоментного воспроизводства файлов и ведения записи, поскольку знакомая песня заиграла сразу после его слов. «Сказочная тайга» разнеслась по этажу.

Неплохой выбор, подумал Владимир.

Олеся же страшно напугалась её, будто взрыва, и схватилась за уши, испуганно смотря на Владимира.

«Облака в небо спрятались

Звёзды пьяные смотрят вниз

И в дебри сказочной тайги падают они…»

Сержант подсел к Олесе и убрал ей руки с головы.

— Музыка скроет наши шаги. Уходим.

Они встали и помчались из лаборатории, пока по этажу гуляли слова:

«А ночью по лесу идет Сатана

И собирает свежие души

Новую кровь получила зима

И тебя она получит, и тебя…»

Они бежали, будто без разбора. Влево, вправо. Музыка звучала то громче, то тише, пока, наконец, не пропала. Но хаос их движений оказался обманчив. Владимир следовал за призывами своего погибшего командира, петляя по тускло освещенным коридорам.

Когда последние ноты заглохли в глубине этажа, товарищи замедлились. Они стояли под мигающей раз в десять секунд люминесцентной лампой. Посмотрели назад, затем вперед, где встретились со стеной тьмы. Владимир достал фонарик, щёлкнул выключателем и ещё раз убедился в отсутствии жизни у батареек.

— Мне отец показывал, как надо делать… — глубоко дышала Олеся, — нужно потереть батарейки о какую-нибудь поверхность, и они хоть и на время, но заработают. Мы в детстве так делали, и вроде получалось.

— Не думаю, что это сработает… — хмурил брови сержант, как вдруг услышал голос капитана:

Придется пройти через тьму дальше по коридору и налево. Там, в кладовой, найдешь новый фонарь.

— У меня плохая новость… — заговорил Владимир.

— А когда они были другими? — Олеся глядела на него, ожидая чего угодно.

— Придется идти по темноте за новым фонариком. Иного варианта нет.

— А камера?

Точно! Владимир нащупал камеру в подсумке, как вдруг понял, что та разбита. Он вытащил её — на пол посыпались осколки. Олеся с грустью уставилась на неё, а Владимир пожал плечами.

— Теперь точно выбора нет.

Цаер кивнула, видимо, уже не испугавшись прогулок в темноте — и без того позади остались километры черноты. Тем более, чего не сделаешь ради спасительного луча света. Учёная взялась за плечо сержанта, и они шагнули вперед.

Продвигались быстро, поскольку глаза не успели отвыкнуть от обильной тьмы. Где-то в тишине гудел циркулирующий воздух, создавая иллюзию покоя. Иллюзию эту нарушил удар чего-то тяжелого о металл, будто гирю приземлили на стальной лист. Товарищи остановились, одномоментно уставившись в потолок, где заметили только очертания потухших ламп. Ничего больше. Направились дальше.

Кладовая оказалась в точности такой же, где был найден первый фонарик. Владимир и Олеся прошлись вдоль стеллажей, стараясь не шуметь, прощупывать каждый сантиметр пыльной поверхности и вот он! Цаер чуть не взвизгнула, схватив холодный предмет.

— Теперь спасены! — прошептала она, смотря в еле различимые глаза Владимира.

Вдруг он поднял голову, прислушался и резко приказал учёной:

— Луч на коридор, живо!

Щелчок и свет пронзил темноту, заставив нечто огромное и гадкое простонать и скрыться за дверным проёмом. Олеся отпрянула назад и столкнулась со стеллажом. Бытовая мелочь посыпалась на пол, создавая суматошный грохот. Всё затихло, когда обрушилась очередная неизвестная безделушка. Эхо пробежалось по коридорам и застыло где-то в их глубине. Цаер медленно перевела взгляд на Владимира — свет чуть касался его, но по блеску его глаз девушка увидела тот же ужас, что сидел и в ней.

— Нам нужно идти. — сказал он еле слышно.

Приложив палец к губам, он шагнул за проём. Свет лоснился по его серебряным волосам, когда он осматривался по сторонам. Тихо и спокойно, однако то существо во тьме умело двигаться совершенно бесшумно — безмятежность коридоров была обманчива. Владимир жестом подозвал девушку к себе. Та, оказавшись рядом с ним, услышала:

— Двигаемся также, как и раньше. Ты впереди, а я сзади.

Она кивнула ему. В глазах доверие и влага, стремящаяся преодолеть её нижние реснички: соскользнуть вниз и покатиться горстями слез к губам. Владимир смотрел на её поблескивающее лицо, забывшись лишь на мгновение. Но и этой секунды хватило ему, чтобы…

— Вперёд! — услышала команду Цаер, не заметив заминки.

Направив свет вперёд и в спину девушке, Владимир зашагал дальше, стараясь смотреть под ноги. Но, не пройдя и десяток метров, учёная остановилась, а за ней и Владимир. Сержант присмотрелся к тому хламу, что лежал впереди и различил сначала обгоревшие трупы, затем автоматы, тоже АК-25. Луч фонарика пробежался по оружию, но целых автоматов Владимир не нашел, пока не перевёл взгляд на другой автомат, лежавший под обугленным военным. Владимира привлёк его приклад. Тот не складывался. Владимир присел у трупа и тихо вытащил из-под него старый-добрый АК-74. И что главнее всего — целый. Конечно, на оружии нашлось места новомодной шелухе: коллиматорный и не работающий прицел, который Владимир отсоединил и выкинул; выбросил он и неработающий лазерный прицел. В общем, наконец в его руке оказалось оружие. Пусть и старое, но надёжное. Владимир прошелся фонариком по трупам и сумел отыскать пару тройку целых рожков. Пока искал патроны, Владимир заметил и детонатор. Чёрный продолговатый предмет с короткой твёрдой антенной лёг ему на руку. Зала въелась в его корпус и поблёскивала на свету, но осмотрев его, Владимир выдохнул, поняв, что детонатор не повредился во время боя.

Олеся смотрела на него с нескрываемым удивлением: она не понимала, зачем ей пришлось рыться в трупах.

— У нас есть шанс уничтожить Вакуум! — улыбнулся Владимир.

Вдруг он повернулся к темноте, хоть никаких звуков Олеся не слышала. В голову сержанта вновь пришло предупреждение — будто в мозгу стоял неосязаемый радиоприёмник. Впереди опасность, и лучше светить фонарём ей в лицо.

Он схватил фонарик и направил свет вперёд, в глубину бесконечного коридора, но встретил пустоту.

— Идём дальше, — тихо сказал сержант.

Детонатор он положил в подсумок и вдруг позади раздался оглушительный удар. В панике Владимир обернулся, но увидел лишь трупы наёмников.

Обернись!

Но Владимир не успел внять предупреждению: позади, разрывая связки, закричала Олеся. Луч тут же пронзил другую часть коридора, и Владимир заметил высокую тварь с чёрной шерстью. Успел заметить безумный блеск глаз и вытянутую морду человекоподобного пса. Существо протащило Цаер к вентиляции, но не успело скрыться, когда его коснулся опасный голубоватый луч. Но даже той секунды хватило, чтобы тварь раскатисто зарычала, изнывая от жуткой боли. Рёв катился дальше по вентиляции, пока Олеся бежала к сержанту. Не доходя пару шагов, она оглянулась, отдышалась.

— Не ранена? — пробежался эхом вопрос Владимира.

Девушку не ранили — пёс просто схватил её, ничего не повредив.

— Хорошо. Будем поторапливаться.

С быстрого шага они перешли на лёгкий бег. Впереди и слева оказался плавно уходящий вниз проход. Именно он вёл к резервным генераторам, о которых говорил капитан. Всё ближе и ближе к спасению, но всё ближе к майору.

Лишь бы тебя там не было, молил провиденье Владимир, стараясь не сводить луч фонарика с коридора.

Позади, не так уж далеко взревел изуродованный пёс. Товарищи обернулись — луч фонаря рассеял тьму, но ничего, кроме пустой кишки тоннеля, не показал. Вновь перешли на ускоренный шаг и вновь расслышали рёв, но не только его. В глубине этажа не то кричала, не то пищала ещё какая-то тварь. Надеясь успеть до генераторов раньше, чем местные жители до них, парочка нагло побежала вперёд. Свет прыгал из одного угла в другой, но это не имело значения.

Через пару минут они очутились перед открытыми настежь гермоворотами, из которых бил яркий свет люминесцентных ламп.

Над воротами красовалась единственная уцелевшая, хоть и покосившаяся вывеска: «Генераторная».

XXV

Свет в конце коридора

На белом полу лежал сантиметровый слой пыли, так что шаги солдат отчетливо выделялись яркими пятнами, следовавшими друг за другом. Несколько генераторов работали, но, несмотря на их габариты, примерно три на три метра, создавали практически неслышимый гул. В два ряда стояло шесть массивных механизмов с крутящимися цилиндрами в основной части и панелями с кнопками и рычагами. Все провода, похоже, находились под кафельным полом, поскольку на пути товарищей не оказалась вообще каких-либо предметов. Спокойствие и строгий порядок. Но жуткое, непередаваемое ощущение пропитывало их насквозь. Владимир не понимал, откуда оно исходит: сержант смотрел в закрытые гермоворота в противоположной стороне от тех, в которые они вошли; смотрел на решетки вентиляции, но всё же не мог понять источник страха. Озарение пришло в тот момент, когда он увидел висящую у ворот схему действий при пожаре. В «шапку» схемы заботливый главный инженер прописал, что это нижний, пятый уровень комплекса, а это значило, что буквально за стеной находится источник ужаса Западно-Сибирской равнины — портал в иной мир, а может быть и сам Контур.

— Какой из генераторов наш? — Олеся осматривалась по сторонам.

— Номер шесть, — повторил подсказку из головы сержант. — Ищем его.

Несмотря на то, что гул смог заглушить любую, даже громкую речь, товарищи общались исключительно шепотом, уже по привычке.

Посредине стояли генераторы номер четыре и три, а чуть поодаль тот самый, нужный. Ничего сложного. Подойти, потянуть рычаг, сбежать. Владимир взялся за холодную ручку переключателя и поднял её. Центрифуга медленно раскрутилась, и спокойный гул в длинной комнате с низкими потолками усилился.

Олеся прислушалась, но ничего не услышала. Она посмотрела на сержанта вопросительным взглядом, мол «всё настолько хорошо?». Владимир пока оптимизма не испытывал. Если сейчас заработал лифт, думал он, то Контур должен нагрянуть сюда с минуты на минуту.

И как только сержант понял, что им грозит, по залу прошелся механический женский голос:

— Внимание! Внимание! Открываются гермоворота номер два!

Не ясно, для чего это предупреждение вообще использовалось, но товарищам стало тут же очевидно, кто вот-вот появиться здесь, в этом холодном шумном помещении.

— Бегом за генератор! — прошипел Владимир.

Они, чуть не поскользнувшись, юркнули за двигатель и сели у его основания. Прислушались. На периферии звука, еле пробиваясь через ропот механизмов, застучали тяжелые берцы.

— Так, так, так, голубки… — зазвучал голос в их головах. — И что же вы здесь делаете?

Сержант приблизился к Олесе и тихо-тихо сказал:

— Беги к тем воротам, из которых он вышел, и беги изо всех сил. Вот фонарик, — он вложил его в ладонь учёной.

— Но ты… — начала Олеся.

— Обо мне не думай. Просто беги и постарайся спрятаться. Я найду тебя.

Слыша поступь могучих шагов, не решаясь на быстрые действия, Олеся заметалась: что делать? Увидев перебежку её глаз, Владимир взял девушку за плечи.

— Я дам знак, и ты побежишь. Ты побежишь, — настойчивым голосом говорил он, держа на девушке спокойный взгляд.

Она поверила ему, и сержант вложит ключ-карту ей в ладонь. Девушка кивнула и развернулась к стене. Учёной оставалось дождаться каких-то действий от Владимира. Сержант проверял патроны и, увидев свинцовые цилиндры в магазине, слыша поступь майора в паре шагов, он резким движением перезарядил пистолет. Выстрелил в люминесцентные лампы и, слыша треск разбитого стекла, дёрнулся к противоположной стороне зала.

Не пробежал он и метра по открытому пространству, как по залу пронесся новый выстрел. Пуля царапнула Владимира по бедру, и он с грохотом повалился в темноту между генераторами.

— Опа! — раздался восторженный крик опять же в голове. — Подстрелил овечку… Да мне плевать! Она не сбежит! — говорил он призрачным марионеткам.

Удачно я упал, — подумал Владимир. Контур запутался, а призрачных компаньонов слушать не хотел. И теперь Владимир знал, что Олеся в безопасности, что она уносит ноги к лифту, что она сумеет спастись. Эти мысли успокоили его, отрезвили голову. Почему же он так беспокоиться о ней? Почему её спасение так важно для него? Владимир зажмурился, заталкивая эти вопросы куда подальше в подсознание.

Вдруг майор заговорил, неспеша приближаясь к генератору, за которым сидел сержант.

— Помнишь, как мы говорили с тобой при обходе общаги? Помнишь, как я говорил тебе о нашей схожести?.. — пока голос урчал в его голове, Владимир быстро, но стараясь не шуметь, пополз к другому генератору. — Мы похожи в источнике нашего страха…

Контур, без маски, с ползающими по груди клешнеобразными щупальцами оказался у нужного, как он полагал, генератора и удивился, не увидев сержанта.

— А твой малец не так плох… умеет пускать пыль в глаза моим товарищам… — он пошел по кровавому следу. — Так вот, источником наших страхов выступают отцы. Я увидел твоё прошлое, когда пожал руку в комплексе. Помню, тебя нисколько не напряг тот странный полковник в говорильне… — он шел по темноте, приближаясь к очередному генератору, из-за которого Владимир точно не мог скрыться незаметно — тот был освещён со всех сторон.

— В детстве, когда мне было лет шесть, мой отец, горячо любимый, родной человек, умер. А меня по старой русской традиции заставили смотреть на его мёртвое тело, когда он лежал в гостиной моего дома… заставили смотреть, как его несут по льду в холодный январский день… Я видел, как могильщик-дебил поскользнулся и упал, чуть не уронив труп отца на лёд… — Контур остановился, буравя взглядом пустоту. — Затем они поставили гроб на две табуретки перед старым пазиком и тоже заставили смотреть на него и слушать рыдания других людей. Потом я видел, как крышку закрывают, а гроб закапывают в землю на веки вечные… — возникла пауза, завершившая вместе с уходом эха последнего слова. — С тех пор я забоялся смерти. Да так сильно, что уже не мог этот страх отпустить даже после взросления… — он продолжил движение к генератору, смотря на оставленные сержантом капли крови. — Я решил во что бы то ни стало избежать свидания со старухой в чёрной рясе… Как бы не было моё желание несбыточным, я всё-таки получил этот шанс… — ещё шаг и он увидит Владимира, увидит очередные года жизни, которые он присвоит себе. — И этот шанс я не упущу…

Он оказался перед тьмой, но вместо сержанта увидел смеющиеся зелёные глаза маленького призрака. В его неосязаемых руках лежала окровавленная, вывернутая наизнанку крыса. Послышался детский смешок, тушка упала на пол, а глаза пропали. Контур тут же услышал стук шагов, обернулся и увидел пробежавшего мимо генераторов Владимира.

— Сволочь! — прозвучал крик в голове сержанта.

Майор устремился к воротам, но оказался перед ними лишь в тот момент, когда стальные зубы их механизма уже сомкнулись в равнодушной ухмылке. Если бы Контур имел рот и голосовые связки, то разорался бы и порвал их, поэтому он только и мог проклинать своих призрачных друзей, забыв о том, что сам не слушал их. Он кричал и кричал на них, нагибаясь от ярости, пиная генераторы. В полной тишине и умиротворении. Вдруг, очнувшись от приступа злобы, Контур увидел резервный генератор, который отвечал за аварийные лифты. Майор прищурился и понял, что последнее слово всё ещё не сказано.

Он направился к гудящей машине и надавил на рычаг.


Длинный прямой коридор и бездонная густая тьма лежали впереди. Спотыкаясь и боясь услышать характерный металлический удар, Владимир бежал вперёд, зная, что не столкнётся со стеной. Болью отзывался каждый новый шаг: царапина сильно болела, но сержант прекрасно знал, что могло быть и хуже, поэтому благодарил судьбу за новый шанс. Благодарил и мальчика, который смог по его просьбе найти крысу. Сержант убил её, распорол и оставил призраку. Может, он поступил жестоко, но его цель оправдывала любые действа. Когда жизнь висит на волоске, смерть крысы — самое безобидное, что предпринимает человек, оказавшийся в ловушке. Бывают дела и пострашнее. И Владимир надеялся, что сможет избежать ужасного выбора: жизнь или честность; жизнь или мерзость; жизнь или боль.

Вдруг нога столкнулась с мягким, но тяжелым предметом, и Владимир упал, не успев сгруппироваться. Сильно ударившись головой, он зажмурился, чувствуя окутывающую тело боль. Нога лежала на чьём-то трупе, но во тьме разглядеть его не удавалось. В разболевшийся голове сверкнула страшная мысль, что мертвецом могла оказаться Олеся. Эта идея заставила сердце биться чаще. От пульсации мозги заболели ещё сильнее, но сержант быстро себя успокоил, ибо, прощупав одежду трупа, понял, что лежал учёный в характерном халате. Успокоившись, Владимир расслышал то, чего больше всего и боялся. По потолку прошелся утробный металлический удар. Без промедлений, Владимир помчался что есть сил дальше во тьму.

Но вскоре тьма перестала быть кромешной. Впереди показалась маленькая точка голубоватого света и чем тяжелее становились шаги Владимира, чем сильнее отзывались болью виски и нога, чем ближе казалась угроза над потолком, тем ярче становился этот свет в конце коридора.

Он не мог различить, откуда исходил луч, но сразу всё понял, как только услышал:

— Вова?! — кричал знакомый голос. — Беги! Давай, беги же! Ты выбрался!

Радостный крик шел ему навстречу, придавая сил. Теперь никакая тварь его не достанет. Теперь он на свету и всё ближе к ней, к последнему вменяемому человеку в этом проклятом месте. Наконец свет заполонил его взгляд, а затем сержант увидел и радостный блеск влажных глаз.

Он вбежал в лифт и остановился у стены. Олеся светила на него, но Владимир попросил перевести луч на коридор. Девушка положила фонарик лицом ко тьме, а сама обратилась к сержанту.

— Что произошло? Я слышала ещё выстрелы после твоих.

— Да… — всё не мог отдышаться после забега солдат. — И майор попал, что самое обидное.

— Куда? — глаза учёной округлились.

— Ничего страшного, царапина.

Как ему показалось, Олесю этот ответ устроил. Она пожала плечами и начала говорить, пока Владимир рвал подол футболки для повязки.

— Когда прогремел выстрел, я побежала со всех сил, — она осматривала потолок кабины, а сержант вдруг понял, насколько огрубел её голос, насколько широки стали плечи и как уверенно держался её подбородок. От хилой девушки-балласта не осталось и следа. — Побежала и увидела панель лифта. Приложила ключ, створки открылись, и… тут уж появился ты.

Затянув повязку так, чтобы та не сковывала движений, Владимир посмотрел на панель с кнопками и решил, что будет лучшим решением нажать на первый этаж (Главного корпуса). Но так, очевидно, думал и Контур. Нет, нужен другой этаж. Он нажал на третий. Створки лифта закрылись, и кабина медленно поползла вверх. Медленно? Нет, так ему казалось. Минус пятый — тридцать секунд — минус четвёртый… Владимир положил руки на поручни и отставил раненную ногу. Пусть отдохнёт. Олеся не сводила с него напряженного взгляда. Будто ждала чего-то.

— Ты чего? — спросил Владимир.

Она моргнула, словно смотрела ему не в глаза, а сквозь них.

— Прости. Просто мысли всякие.

И тут же лифт с грохотом остановился. Свет погас.

— Я так и знала! — закричала Олеся. Тут же последовал удар по створке.

— Тихо ты. — Владимир включил фонарик и тут же отправил свет на потолок. Тот по-прежнему оставался целым.

— Как далеко мы…

— Между минус первым и минус вторым. — Владимир нажал кнопку с изображением раздвигающихся створок. Заскрипел специальный механизм, работавший без электричества. Створки раздвинулись, и на секунду Олесе показалось, что они уткнулись прямо в стену, то нет — внизу образовался проём примерно полметра в ширину. Владимир присел и посветил в проём. Пустой бесконечно длинный коридор. Вдоль стен стояли больничные койки, некоторые перевёрнутые. Видимо, они оказались в больничном отделении.

— Я первый. Держи фонарь. — сержант отдал фонарик и сел на пол, свесив ноги из кабины.

Жуткое ощущение, что лифт вот-вот покатится вверх. Ноги останутся в коридоре, а остальное тело поедет прямиком в небеса. Владимир резко спрыгнул в коридор, схватил автомат из лифта и вскинул автомат. Стояла тишина.

— Спускайся. — его шепот пробежался по стенам. Послышался лёгкий стук. Олеся спрыгнула.

— Всё спокойно?

— Иди за мной. Медленно.

Владимир шагнул вперёд, как вдруг раздался звук, которого он так боялся. Металлический удар, а за ним скрежет. Олеся тут же обернулась к шахте лифта с фонариком наперевес, откуда, как ей показалось, исходил удар. Владимир остался в темноте.

— Ко мне обернись, дура! — зашипел он.

Цаер повиновалась. Владимир глядел вперёд, стараясь разглядеть что-нибудь сквозь тьму. Он вслушивался, но ничего более не происходило. Вновь угрюмый коридор ничем не отличался от внутренностей мертвеца.

— Может, что упало?.. — пискнула Олеся.

Вдруг, позади раздался грохот. Товарищи обернулись и вместо приоткрытой кабины увидели зияющую дыру шахты. Ничего больше они не услышали. Почти наверняка, подумал Владимир, кабина опустилась неглубоко. А это значит, что какая-то тварь обрушилась на неё и поджидала момента.

— Нам лучше уйти… — Владимир держал шахту на свету и медленно, придерживая Олесю за плечо, двинулся назад. И тут же позади них загремели, будто в танце, койки-каталки, а вместе с ними и скользящие по кафельному полу когти. Владимир обернулся вовремя — свет чиркнул по туше огромного человекоподобного пса, «оборотня». Тварь тут же метнулась к потолку и скрылась в жерле вентиляционной шахты.

Раздался крик и глухой удар. Олеся попытался зацепиться за сержанта, но только цапнула его фонарик. Тот упал. Нечто волокло девушку к шахте. Владимир прыгнул на пол и успел ухватить Олесю за руку. Удалось подловить и крутящийся, словно револьверный барабан, фонарик. Силы монстру не доставало — Олеся не двигалась с места, продолжая вопить. Как у тварей не лопнули перепонки, Владимир не понимал. Когда свет фонарика уже коснулся шахты, тварь схватила Владимира за шиворот и потянула к потолку. Фонарик снова упал на пол. Благо, хоть не разбился. Вмиг поняв, что его шея расколется о потолок, а рёбра сложатся как пружина, Владимир схватился за олений рог и с силой ударил острием по лапе монстра. Неожиданно рог не сломался, а тварь завыла, ослабив хватку. Сержант рухнул на пол. Рядом упал рог. Владимир схватил фонарик и направил свет в вентиляцию. Оборотень сбежал. Луч устремился к лифту.

Сначала он подумал, что Олеси больше нет, но оказалось, что она ещё держалась — только напряженные руки и остались на створках лифта. Учёная кричала, но скорее не от ужаса, а от ярости. Сержант подбежал к лифту и направил луч в шахту. Ему хватило доли секунды, чтобы разглядеть голову и тело мутанта. Несомненно, то была девушка. Когда-то давно. Глаза серые, будто пораженные катарактой; густые волосы облепили потное лицо, покрытое красной сеткой кровяных сосудов; и что самое страшное, из её огромного, не лишенного маленьких острых зубов рта торчала костистая красная рука, державшая Олесю за лодыжку. Тут же раздался вопль. Тварь провалилась в кабину лифта (он действительно оказался близко к проёму), а Владимир уже схватил насмерть перепуганную девушку за локоть. Он потянул её на себя, но тут же рука Олеси вырвалась из его хватки. Сила, с которой он держал девушку, по инерции повалила Владимира на пол. Снова разнёсся крик. Глухой удар. Олеся ударилась об пол, и тело её тут же скрылось в темноте шахты. Владимир схватил фонарик и направил его вниз. Цаер лежала без сознания на крыше лифта, а голова твари выглядывала из-под открытого люка кабины. Свет испугал её. Тварь сбежала, но тут же Владимир заметил, как напряженные мышцы троса, державшего лифт, ослабили хватку и покатились вниз, набирая скорость. Сопровождаемые скрипом каната и противовеса, девушка и лифт пропали с поля зрения фонарика.

— Нет! — разнёсся отчаянный крик сержанта. Эхо покатилось вслед за лифтом.

Он остался один.

XXVI

Новый план

Первое, что он хотел сделать, это, пожалуй, прыгнуть вслед за ней, в бездну, как тогда, в детстве. То был редкий случай, когда Владимир, ещё Вовик (как странно называла его бабушка) отдыхал с семьей в Сочи. Они были на яхте, и отец решил бросить сына в воду, научить плавать. «Учить» он собирался, конечно, подшофе. Никто его, почему-то не остановил (хотя мама потом сильно извинялась, а Владимир не понимал за что), поэтому отец, тогда ещё капитан, бросил его в воду, в бескрайнюю чёрную бездну. Падал он не больше двух секунд, но запомнил тот момент, словно он летел сквозь время и пространство. Именно это ощущение, пропажи тверди под ногами и бескрайнего полета всплыло в нём, набралось новых сил. Владимир стоял, держа фонарик в руке и не замечал, как свет дрожит. Если не прыгнет, всё равно его сожрёт тот пёс, а если свет спугнёт его, то эстафету подхватит та стрёмная дамочка и завершит начатое. Ему конец. Так или по-другому.

Но разум сбил с трона мышления эмоции, надел корону и начал предлагать варианты. Неожиданно, их оказалось не мало. Первая идея донельзя простая — спуститься по шахте либо на тросе, либо по направляющим лифта. Владимир подошел к порталу и подсветил трос, затем направляющие. Не вариант — фонарик (и автомат) закрепить ему негде, да и если б нашлось куда его прицепить, как минимум наполовину Владимир оказался бы в темноте. И значит он станет лёгкой добычей для твари с катарактой. Вторая идея, более реальная — найти аварийную лестницу и спуститься по ней. Это займёт больше времени, но у него будет автомат и фонарик наперевес. Ну, и призрачные товарищи смогут помочь советом — в шахте лифта навряд ли они смогли бы что-то посоветовать. Был и третий вариант, но Владимир его сразу перенёс в разряд экстренных решений, которые в списке идей не так далеко от самоубийства. Самоубийство? Тоже неплохой вариант выйти из положения. Но нет. Слишком уж просто для Контура и всех этих тварей. Если и помирать, то свернуть им всем кровь, а уж потом и в последний путь.

Владимир выбрал аварийную лестницу.

Но где её искать? За всё время, пока они петляли по коридорам комплекса, Владимир не понял логики этих тёмных коридоров. Однако он понимал, что больничное крыло не должно стать проблемой — их никогда не делали запутанной сетью, чтобы пациент так или иначе пришел к своему врачу. Это было логично. На практике Владимир встречал подобное почти всегда (и в бесплатных клиниках тоже), но он стоял не посреди больницы в центре города с уютной кафешкой «Больничная», а внутри кишок самого жуткого места планеты (хотя в последнем он засомневался). Единственная дельная мысль, которую ем подсказал «король»-разум — идти куда ноги несут. Владимир вскинул автомат, левой рукой прижав фонарик к цевью и направился вперёд, огибая койки, которым так и хотелось заскрипеть своими ржавыми колёсами. Тишина могла показаться не нужной — твари всё равно знали, что он здесь, но так сержанту было спокойнее.


Эхо упавшей капли разнеслось по пространству. Затем ещё одно и ещё. Пещера. Она снова в пещере, где нет света, где есть сырой воздух и бесконечные капли, падающие с потолка в лужи. Их эхо разбегается по овальным стенам и бежит дальше в пустоту. Но сырости не было. Стоял резкий и противный запах — во рту меди, а вокруг… серы? Боль нарастала от разбитого носа дальше к груди и уходила в живот. Лёгкие будто что-то сдавливало и покалывало. Плохое ощущение. В животе, где-то по центру, горело огнём. После боли к Олесе пришло последнее воспоминание — падение в пустоту и не успевший окрепнуть животный страх, что она летит вниз. И удар. И пустота. И тварь, что схватила её. Олеся приоткрыла глаза, но увидела ту же самую тьму. Дважды моргнула. Поняла, что тьма не кромешная. Учёная медленно повернула голову и увидела впереди искорки света, да именно бело-голубые искорки. Тут она услышала слабый треск проводки. И снова капли. Олеся присмотрелась и поняла, что искры рябью отражаются на полу. Залит водой. Прекрасно…

Она приподнялась на локтях и глянула вниз. Вода заливала открытую кабину. И страшно, и весело… Наверняка накопившаяся вода спасла Олесю от неминуемой гибели, столкнувшись с лифтом, но, с другой стороны, наступить на неё будет равноценно гибели. И кстати, что это вообще за место, чёрт возь… Олеся осекла мысль. Лучше не думать о нечто, что может тебя забрать. От греха подальше. Цаер нащупала холодный трос, такой же тугой как раньше, затем ладонь коснулась откинутого люка. Вход в кабину открыт, но вступать на пол было бы безрассудно. Смертельное поле тока, конечно, не покрывало всю воду, но рассчитать, как далеко лежал провод Олеся не могла. Да и вообще, вода ли заполонила пол? И кстати, что это вообще за место? Разве лифт не должен был приземлиться на том же уровне, что и генераторная? Олеся попыталась вспомнить, видела ли она ещё какие-нибудь кнопки на панели лифта, но память её подвела. Вроде нет. Но, с другой стороны, зачем-то ведь лифт опускался сюда?

Олеся подумала и решила, что преждевременно думать о воде, как о лаве, в которую нельзя наступать. Ток действительно не должен был протекать по всему коридору. Как минимум он должен был сильно ослабевать на пути к лифту. Олеся поняла, что должна сделать. Рука побежала по крыше кабины в поиске чего-нибудь металлического. Чего угодно. Арматура, проволока, автомат наконец (она горько усмехнулась), хоть что-нибудь. Вдруг ладонь остановилась на предмете, который и представить здесь Олеся не могла. Колесо, сантиметров десять в диаметре, и металлический крепеж, соединявший колесо с отломанной ножкой. Наверняка, оно упало с больничного этажа. Тем не менее колёсико не годилось для проверки — что с ним делать? Кинуть в воду и проверить, заискриться ли? Смешно. Нужно что-то придумать. И Олеся придумала.

Она развязала шнурок сначала правого, затем и второго ботинка. Связала их и прикинула длину. Вроде должны достать. Решила проверить наверняка. Опустила шнурок в чёрный проём люка, зная, что его кожаное тело не проведёт тока. Она опустила руку вплоть до подмышки и наконец шнурок встретился с водой, обмяк. Дело оставалось за малым. Олеся достала шнурок и сухим концом обмотала металлический крепёж колеса. Завязала его на узел. Она встала и подёргала шнурком и колесом. Ей сразу вспомнилось, как она играла со своей кошкой в родном доме на Петровской улице. Олеся улыбнулась, но воспоминание о доме так сильно задело её стальной нерв, что на секунду он снова ослаб. Ей снова стало страшно. Олеся покачала головой. Нет, нет, нет. Сейчас не до паники. Она положила колесо в ладонь, сверху кинула комком шнурок. Затем стянула с пояса флягу и быстро выплеснула воду на колесо. Благо, всю фляжку выливать не пришлось — шнурки быстро пропитались влагой.

Убрав фляжку на пояс, она вновь легла на пол. Чтобы колесо не оборвалось, она для начала взяла скользкий шнурок на полметра выше колеса. Шнурок растянулся, но не оборвался. Колесо медленно поплыло вниз, в темноту. Если повезёт, Олеся не почувствует тока. Если повезёт не сильно, то по руке пойдёт покалывание. Ну а если не повезет вовсе… что ж…

Пеняй на себя.

Всплеска воды ей не услышать, Олеся это понимала, поэтому просто ждала, что её разразит током и очень скоро — она опустила руку почти по локоть. Когда же рука погрузилась в пустоту чуть ли не до лопаток, Олеся поняла, что никакого покалывания или тока не чувствует. Шнурок по-прежнему туго тянуло вниз. Значит, в воде тока нет. Лучше уж был. Боле-менее легкая смерть по сравнению с предлагаемыми вариантами. Олеся усмехнулась, но горько, без веселья.

Следующий этап — плавно спустится вниз да без брызг. Олеся вытащила мокрое колесо и отвязала шнурки. Нечего гулять по темным коридорам с расшнурованными берцами. Она распутала их, а затем накрепко завязала. Всё, теперь в путь. И не бояться. Хотя бы попытаться не бояться.

Девушка медленно спустила ноги, крепко держась за край проёма. Руки задрожали, но неожиданно сильно. Годы атрофировали укреплённые альпинизмом мышцы. Олеся проклинала себя, что ленилась на тренировках в фитнес-зале. Руки сорвались, и Олеся упала в воду. В ледяную воду. По Олесе пробежались брызги и холод. Она вскочила и вышла из лифта, вбирая воздух. Капли стекали по её рукам, облепили футболку на спине. Мерзкий холод пробирал до костей. Вода быстро залила берцы. Пусть и неприятно, зато не смертельно. Олеся стояла, прислушиваясь — её падение и шаги могли услышать. Но похоже тоннель оказался местом безопасным. Будь какое живое существо в тоннеле, оно бы услышало Олесю не напрягая слуха.

Не бояться, только не бояться. Наверное, меня бы уже сожрали. Значит, их тут нет. Нет, нет.

Так, успокаивая себя, Олеся пошла дальше. Вдруг нога ступила на неровную твёрдую поверхность. Ну точно, пещера. Пещера, ведущая к лифту. Как было бы здорово, окажись лифт в пещере Грубера. Не пришлось бы убивать руки на пути к поверхности. Олеся вдруг поймала себя на мысли как часто она вспоминает о прошлом. Конечно, она вспоминает о нём. В прошлом не было Вакуума, всей этой экспедиции к нему, этих тоннелей и этой пещеры. Действительно, прекрасное далёко — и оно в прошлом.

Искрящий провод приближался. Олеся слышала характерный треск его искр, уже видела сам толстенный кабель, упавший с невидимого за пеленой тьмы потолка. Для чего здесь этот провод? Куда он ведёт? Почему он не убил её уже сейчас, в паре метров от себя? Олеся приблизилась к нему, но обошла стороной, стараясь не касаться стены — напряжение могло гулять по ней, пусть и не в воде. Пройдя мимо искрящегося пучка света, Олеся встретилась с непроглядной тьмой. Туннель мог уходить в любую сторону и обрываться в любом месте. Она шла наугад, но что оставалось? Только надежда на чудо. Олеся сомкнула руки на груди, стараясь успокоить дрожь, но не смогла. Холод и страх окутывали её тело и сжимали яростной хваткой.

Впереди только тьма. Но Олеся шла ей навстречу.


Она жива?

Владимир задался вопросом, как только прошел первые десять метров. Ответ пока не пришел, и сержант не знал, что и думать. Обычно призрачные спутники молчат, когда дела плохи либо когда им совершенно не до него. Плохо остаться без ангелов за спиной, так сильно в них нуждаясь. Но не слышал он и тварей, что гнались за ними. Страшная мысль проскочила в голове — может они заняты ей? Ну нет, нельзя думать о плохом. Владимир приближался к развилке коридоров, поэтому отбросил ненужные размышления. Нужна концентрация. Нужно видеть, куда идти.

На развилке не оказалось ни коек, ни инвалидных кресел. По полу разбросаны инструменты да больничное тряпье. Луч света пробежался по стенам. Вывески с направлениями движения подтвердили догадку сержанта — в больничном отделении всё-таки позаботились о нормальной навигации. Слева от него настенная табличка с белым текстом на тускло-зелёном фоне вела к стационару, табличка справа — к врачам и ординатуре, таблички впереди указывали на рентген-кабинет, хозяйственные помещения и будку охранников. Владимир оглянулся и посмотрел таблички коридора, из которого он пришел: лифт, склад. Сержант видел пару закрытых широких дверей, которые наверняка к складу и вели. Оттуда и появились все эти койки. Вот только зачем их вытащили, а двери закрыли Владимир не понимал. Он развернулся и на полсекунды заметил движение впереди. Движение бесшумное и мимолётное. Владимир пощупал предохранитель — снят. Он глубоко выдохнул и направился вперёд. Пусть нигде и не написано об аварийной лестнице, он надеялся, что она есть. Как суслик, которого не видно…

Странное сравнение лестницы и суслика, усмехнулся Владимир. Похоже, мозг подбирал для него что-то более весёлое, пытаясь заменить этим осознание неминуемой гибели. Хотя, настолько неминуемой? Скорее да, чем нет. Даже если он доберется до лестницы, ему навстречу мог подниматься Контур. У него ведь тоже теперь нет доступа к лифту…

Тихие шаги гуляли по тёплому воздуху больничного крыла. По-прежнему гудела вентиляция, разгонявшая воздух по бункеру. Вдоль стен Владимир замечал решетки вентиляционных шахт. Некоторые из них лежали на полу, выбитые и погнутые. А впереди вдруг показалась стена. Коридор уходил направо и налево и между ними Владимир заприметил странные, висящие на потолке силуэты. Владимир не сводил с них луч света и через пару метров он сумел понять, что это было.

Зрелище настолько жуткое и отвратительное, что Владимир отвернулся. Глотку передавило ужасом. Он зажмурился, вдох-выдох, вдох-выдох. Открыл глаза и вновь перевёл взгляд на подвешенных солдат. Точнее, на то немногое, что от них осталось. Трое человек в тёмно-зеленой форме, их руки висели на бинтах, привязанных за люминесцентные лампы. Все без нижней части тела. Внутренности лежали под ними и давно сгнили. Благо, солдаты были в масках. Иначе Владимир бы заметил, как их лица поедают какие-нибудь личинки-мутанты. Сержант хотел было пройти мимо, направиться в правый коридор, который, судя по настенной табличке вёл в будку охранников, но остановился. На груди трупа, что висел по середине, Владимир увидел нож, воткнутый в лист. То оказалась страница из некой маленькой книжки. Её края были аккуратно подрезаны — специально, чтобы разглядеть пять строчек:

Если я пойду и долиною смертной тени,

не убоюсь зла, потому что Ты со мной;

Твой жезл и Твой посох — они успокаивают меня.

Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих;

умастил елеем голову мою; чаша моя преисполнена.

На груди солдата висел крест, специально вытащенный напоказ — воротник бойца был раскрыт, зелёная футболка разрезана. Владимир вскипел в ужасной злобе. Послание, а скорее чудовищную насмешку, оставил никто иной как Контур, сержант в этом не сомневался. Чёртов козёл, не зря процитировал Данте, когда они приближались к Вакууму. Майор вообразил себя Люцифером, который повёл людей в своё царство боли и страданий. Безумцем, готовым усмехнуться над тем, кто искренне верит в божественную помощь. Владимир вдруг понял, что не хочет сбегать, не хочет поджав копчик рваться наружу. Злоба заполонила его душу и выдавила из неё идею — найти способ одолеть майора. Одолеть несмотря ни на что. И если мерзавец хотел не просто усмехнуться, а напугать увидевшего это жуткое зрелище человека, то он сильно ошибся.

Снова шорох позади. Владимир резко обернулся, но ничего не увидел. Плевать. Он направил свет к коридору, ведущему к лестнице, и двинулся дальше. Не оборачиваясь.


Тоннель не прерывался. На его поверхности не нашлось места глубоким впадинам. Пока что Олесе везло — её руки плавно переступали по влажной стене, прокладывая путь вперёд. Темнота никуда не делась и светлее не становилось. Не исчезла и тишина, которую иногда обрывали всплески воды и тихое, дрожащее дыхание Олеси. Как бы она не старалась замедлить шаг, задерживать дыхание, чтобы идти в полной тишине, всё равно каждый звук казался громом в ясный день. Ясный зимний день, потому как холод окутывал её с головы до ног. Стучали зубы, мурашки пробивали кожу. Что ж, подумала Олеся, чувствуя, как стена поворачивает влево, если суждено умереть, то лучше так, от холода.

Но вдруг ей показалось, что тьма вокруг тускнеет. С каждым шагом туннель вбирал в себя больше света. Его стены из чёрных стали тёмно-серыми. Олеся всмотрелась в темноту и не смогла поверить своему счастью — впереди виднелся тусклый пучок света. Она хотела побежать к нему, но страх не пустил её. Нужно идти так же медленно и спокойно. Возможно, именно поэтому она ещё жива.

Олеся последовала за своей мыслью. Тусклый свет вызревал медленно, но верно. И, приблизившись к нему, Олеся уже четко видела идущие воль стен и потолка провода и толстые кабели. Все они были выше её роста, поэтому она не касалась их рукой. Олеся вдруг представила, что, если хотя бы один из них оказался оголён. Наверняка, стены провели бы ток, и Олеся навсегда осталась бы в неизвестном тоннеле глубоко под землёй. Эта мысль заставила её холодное тело вновь содрогнуться, но, оказавшись за поворотом, Олеся забыла о страхе. В её сердце запылала надежда.

Впереди показались закрытые ворота. Над ними светилась люминесцентная аварийная лампа. Мимо неё бежали провода и уходили в породу прямо над воротами. Олеся посмотрела на панель сбоку от правой створки. Та горела зелёным. Ей сразу вспомнился вышедший недавно новый фильм о ксеноморфе, где очередные подростки в очередной раз убивались на космической станции. Тогда ей было весело, но не сейчас. Сейчас уже её преследовала неведомая дрянь. Или уже нет? Олеся обернулась, думая о своём пути. Чёрный зёв тоннеля смотрелся ужасно. Если бы она начала свой путь здесь, под лампой, она бы не смогла продвинуться дальше её света. Но всё-таки на Олесю никто не напал. Может, повезло? Задавшись этим вопросом, она опустила рычаг у зелёного огонька.

Створки поползли по ржавым механизмам, а когда Олеся увидела, что за мир они пред ней открыли, она поняла, что ни о каком везении речи не идёт. Они открыли мир холода, трупов и… паутины.


Выход, кричала красным светом надпись над дверьми.

Он близко. Скоро он встретиться с Олесей. Или с Контуром. Майор мог поджидать прямо за створками и тогда Владимир не побежит, не запаникует. Просто встретит смерть как подобает солдату. Свет фонарика отражался от гладких створок и сузился, как только Владимир приблизился к ним. Он закрыл глаза, слушая биение сердца и с силой надавил на дверную ручку.

Створки распахнулись, но лестничный пролёт оказался пустым. Владимир выдохнул, шагнул на площадку и посмотрел вниз. Его встретила темнота бездонного колодца. Свет фонарика осветил несколько пролётов, но дальше пробиться не смог. Владимир хмыкнул и медленно побрёл вниз, шаркая стены — он решил держаться подальше от перил, откуда могла выпрыгнуть какая-нибудь тварь.

Так он прошел несколько пролётов. Спустившись ещё с одной лестницы, он увидел закрытые двери. Никаких надписей или табличек, поэтому Владимир не знал, в генераторную ли ведёт проход или нет. Так или иначе, но призрачные товарищи пока молчали. Обычно они молчали, когда им противостояли призрачные товарищи Контура… Собравшись с духом, Владимир медленно спустился вниз. Он не сводил взгляда с дверей, приближался всё ближе и ближе… как вдруг нечто хрустнуло под его ботинком. Владимир в ужасе остановился, слушая, как расходиться по лестнице эхо. Посмотрел вниз и горько усмехнулся. Упаковка из-под чипсов, чтоб её. И кому захотелось жрать их на аварийной лестнице? Через пару секунд он услышал раскатистые быстрые шаги из-за дверей. Владимир поднял автомат. Шаги остановились прямо перед створками. Владимир шагнул дальше вниз и столкнулся со стеной. Он сделал шаг в сторону, как вдруг дверь распахнулась. На него летела могучая фигура Контура, снова нацепившего маску. Владимир успел выстрелить, но пули отскочили и рикошетом пронеслись по бетонным стенам. Ботинок майора полетел в лицо Владимиру, но он успел увернуться. Раздался глухой удар, но Владимир уже не видел, что происходит позади — он мчался вниз, не оборачиваясь. Пробежав две площадки, он вдруг понял, что Контур не следует за ним, а ещё через секунду понял — почему. Он не увидел гранату, летевшую в пропасть мимо него. Она взорвалась, разнося огненный вихрь по колодцу. Владимир упал на лестницу спиной, прижавшись к стене, но всё равно почувствовал нестерпимый жар. Ещё через мгновение, когда огнь схлынул в пропасть, лестница зашаталась. Владимир поднялся и, несмотря на адскую боль в спине, успел сделать пару шагов. Ступени позади него обвалились. Площадка под ногами сержанта заскрипела и зашаталась. Сейчас и она упадёт. Владимир бегом помчался вниз, слыша, как позади него, страшно скрепя, падает в бездну лестница. Благо, длинные пологие ступени позволяли двигаться быстро. Через десять секунд Владимир увидел ещё одни двери впереди. Но он бы к ним не успел — позади рухнул ещё один пролёт. Поэтому Владимир, не сбавляя темп, бросил автомат и фонарик на ступени и, разогнавшись, прыгнул к дверям. В свободном полёте он надеялся лишь на то, что увидел секунду назад и представлял себе сфотографированный памятью образ дверной перекладины, за которую можно было уцепиться. Не успел он подумать о ней, как уже схватил её.

Владимир повис на ней, уверенный, что вот-вот она сломается, и они вместе отправиться в свой последний путь. Ничего не случилось. Владимир огляделся, но встретил только тьму. Наверняка майор думает, что справился с ним. Не бывать этому. Владимир положил вторую кисть на ручку другой створки и уткнул ноги в стену. Затем подтянулся, изогнув спину в мостике. Приготовился, выдохнул и с силой толкнул двери. Они распахнулись, резко заскрипев. Владимир рухнул на пол и подумал, а поймёт ли Контур природу этих звуков, если майор ещё там, наверху. Наверное, нет. Но не стоит себя успокаивать.

Владимир встал и наугад прошел с десяток шагов и вскоре увидел на стене подсвеченную стрелку влево и надпись: «Генераторная».


Почему бы таких местах не появится чему-либо хорошему? Почему все живые существа здесь превращаются в нечто чудовищно уродливое? Почему бы здесь, в этих окутанных паутиной коридорах не появится волшебной лошади с крыльями, которая бы унесла Олесю на поверхность, а затем домой? Почему она не может улететь от проблем, как Гарри Поттер на гиппогрифе? С каждым новым шагом Олеся всё больше впадала в панику. Липкие струны паутины липли к её берцам и сильно замедляли девушку. Повезло только в одном — помещения частично освещали моргающие красным светом аварийные лампы. Они беззвучно кружились под потолком, будто так же, как и Олеся, испугавшись пауков, сковавших коридоры в своих белых нитях.

Пройдя с сотню метров по прямой, не сворачивая в тёмные кабинеты, Олеся вышла к таким же массивным дверям, что встретили её позади. Она обернулась и ничего не увидела. Пусто. Но где же они, новые жители этих коридоров? Не важно. Главное, что их нет.

Олеся переключила рычаг. Двери медленно покатились в стороны, раздвигая окутавшую их паутину. Девушка зажмурилась — её окутал яркий свет. Она положила закрыла глаза, надеясь, что её не сожрёт неведомая светящаяся дрянь. Но её опасения оказались напрасными. Привыкнув, она открыла глаза и увидела длинные толстые стрежни кабелей, уходящих резко вверх. Пока что она не видела куда они вели, но видела, что впереди её ждал молчаливый огромный зал, обитый металлом и окутанный паутиной. Что лежало на полу Олеся не могла понять — какой-то хлам, скрытый слоем паутины. Прожекторный свет бил из, казалось бы, обычных люминесцентных ламп.

Высокоамперные, подумала Олеся. Но зачем так ярко?

На противоположной стороне зала она увидела две двери. Придётся выбирать. Тот самый выбор из фильма «Оно»: страшно и очень-очень страшно. Только неизвестно какая дверь за что отвечает. Олеся переступила через груду металла, затем через труп…

Она замерла. Под ногами лежало тело, укутанное смертельным коконом паутины. Олеся присмотрелась к других буграм вдоль коридора и уже отчётливо различила окоченевшие трупы. Их лица исказили гримасы ужаса и боли. У многих были разорваны животы. Изнутри. Девушка вспомнила страшные мучения, обрушившиеся в последние секунды жизни Агнии. Олеся тут же ощутила, как к горлу подступил комок. Она зажмурилась и глубоко вдохнула. Через пару секунд отпустило. Она открыла глаза и, стараясь не смотреть на мертвецов, шагнула дальше.

— Это ты, Цаер? — разлетелся по коридору слабый голос.

Олеся не узнала его, но в ужасе подумала о Владимире. Посмотрела в одну сторону, в другую, не понимая откуда исходил голос и остановилась. На полу, слева от неё сидел, прислонившись к стене военкор Николай Антипов. Так же, как и других, его окутывала паутина, но лицо, пусть и бледное, ещё не стало заледенело-серым.

— Боже, Коля! — Олеся села перед ним на колени. — Давай помогу!

— Нет, стой!

Но она не услышала Антипова. Сердце разрывала тоска и отчаяние — Олеся схватилась за паутину, но тут же отпрянула. Нити покрывали тонкие-тонкие шипы. Острая неприятная боль пробежала по её красным ладоням. Сразу вспомнилось, как по незнанию в далёком детстве она схватила стебель крапивы и сильно обожглась.

— Не трогай её… — говорил он с хрипотцой. — Она прочная и жжёт…

— Как ты здесь оказался, божечки…

Он хрипло усмехнулся и закашлялся. Боль отразилась на его лице, и Антипов подавил кашель. Пару секунд подождал и снова улыбнулся.

— Начала в бога верить, учёная?

— Как ты тут оказался, а? — Олеся не слышал его вопрос и паниковала, не сводя с Антипова бегающих глаз.

— Слушай меня внимательно, Цаер. У нас мало времени… — военкор не был уверен, что Олеся его расслышит, но постарался говорить медленно и отчётливо. — После Амазонки я оказался у входа в пещеру… к ней вела дорога, истоптанная и… у входа стояли грузовики… я подумал, что это один из входов в НИИ… и оказался прав. — он ухмыльнулся. — Пещера длинная, она вела меня вниз… и где-то на пол пути в этот зал я увидел что-то похожее на КПП. Только без заграждений… там была будка охраны… и слушай, слушай меня!

Олеся смотрела мимо него, но после окрика снова уставилась в Антипова обезумевшим взглядом.

— Там я нашел ноутбук… и дохлого учёного… я узнал… узнал, как можно уничтожить Портал… источник паранормального излучения… слушай меня… он очень нестабилен… хватит буквально нескольких… — вдруг лампы мигнули, и Антипов остановил свою речь. Он посмотрел на них и продолжил. Только говорил ещё быстрее. — Я уверен, что Вакуум можно уничтожить обычной взрывчаткой… Слушай… мне не интересно, почему ты оказалась тут одна, но передай остальным — вы должны уничтожить портал — это не так уж сложно… Иначе… Вакуум так и будет гулять по стране и миру… Пойми… если вы этого не сделаете… вся страна будет такой же, как здесь, в этом коридоре…

Лампы снова моргнули. Только темнота продлилась на секунду дольше. Антипов смог достать до руки Олеси и крепко сжал её.

— У тебя есть выбор, учёная. Там впереди две двери. Та, что слева, ведёт на поверхность. К той пещере… Дверь справа ведёт к генераторам. Они подпитываются благодаря этим проводам… они провели их с той нефтебазы… — вдруг он взвыл от боли. Олеся отпрянула от него, оступилась о труп и упала. На что-то мягкое и липкое. — Слушай! Иди в дверь направо! Там есть тросы! Ты сможешь зацепиться и махом достичь генераторов! Там и портал близко! — она это знала. — Пожалуйста! Считай, это моя последняя просьба!

Военкор снова взвыл. Живот его начал вздуваться.

— Свет вырубается автоматически! — уже кричал Антипов. — Беги!

Олеся оглянулась и поняла, что упала на свежий труп учёного в желтом костюме биозащиты. Она медленно встала, не сводя глаз с Антипова. Военкора били конвульсии, но тело не могло разорвать прочный слой паутины. Последнее, что вырвалось изо рта Антипова кроме кровавой пены было яростное:

— Беги-и-и!

Олеся рванула по коридору, перепрыгивая через груды трупов. Свет снова моргнул. Девушка добежала до дверей и обернулась. Она успела увидеть, как из тела Антипова вырывается нечто с восемью длинными ножками и змеиным телом, но свет тут же полностью погас. Олеся развернулась и переключила рычаг правой двери. Она ни секунду не сомневалась, что должна сделать. Если в её силах покончить с Вакуумом, то так оно и должно быть. Но забежав в открытое пространство за дверью, Олеся вдруг поняла, что не верит в свои мысли. Она думала о другом — о том, что не успела познать куда больше, чем могла.

Времени думать не было. Оказалось, дверь не закрывалась, а шуршание и мерзкие звуки позади всё нарастали. Олеся быстро поняла, что снова оказалась в пещере с крутым подъёмом наверх. Из потолка далеко над головой рассеивался свет. Он освещал тросы, падавших сверху вниз. Цаер подбежала к ним и (о счастье!), на тросе оказалось специальное спусковое устройство, которое (несмотря на название) могло её и поднять. Олеся быстро прицепила ремень к зажиму на устройстве. Дёрнула её вниз. Держится. Хоть надеется на неизвестный механизм было наивно, Олесе ничего другого не оставалось. В пещере поднимался шелест и визг странных жутких существ. Своими тонкими лапками они перебегали с места на место, не показывая себя. Скорее всего, боялись света.

Олеся переключила небольшой рычаг на устройстве. Последовал щелчок. Нажав кнопку на боку устройства, девушка устремилась ввысь прочь от земли. Она с невероятной скоростью полетела вверх смотря, как толстые тела проводов преследуют её. Волосы затрепыхались, ласково обвивая шею девушку. Вздохов свободнее, Олеся вдруг увидела движение на стене. Она повернула голову и заметила прыгающее на неё мерзкое существо. За долю секунды Олеся успела понять, что это странная смесь паука и змеи (самых мерзких, по её мнению, существ). Голова паучья, тело змеиное. Девушка отвернулась в надежде, что паукозмей промахнётся, но как бы не так. Желваки вонзились девушке в голень насквозь. Олеся вскрикнула и чуть не отпустила поднимавшее её устройство. Она не смотрела вниз, но чувствовала, как зубы твари шевелятся в ноге. Острая жгучая боль не давала вздохнуть, но Олеся наугад ударила тварь свободной ногой. Безуспешно. Только новый всплеск боли. Нога потяжелела под грузом паукозмея, и Олеся боялась, что тварь заразит её личинками и тогда ей дни точно сочтены. И тут, словно в такт её мыслям, паукозмей неожиданно вытащил желваки и полетел вниз, в тёмную бездну. Видимо, закончил своё мерзкое дело. Олеся не думала о наметившейся участи стать домом для очередного мерзкого недопаука-недозмеи. Она смотрела наверх, где уже видела источник спасительного света.

Трос поднимал её к светившей ярким светом лампе на широком потолке, по которому петляли провода. Подъём прекратился у края коридора, ведшего к очередной массивной двери. Лебёдка, державшая трос, стояла рядом с другими, вмонтированными в каменный пол. Олеся, оттолкнувшись уцелевшей рукой от стены, схватилась за механизм лебёдки, потянулась и легла на пол. Она быстро дышала, переводя дух. Боль мерно пульсировала в голени, но пока была терпимой. Девушка села, подогнув здоровую ногу и посмотрела на раны. Всё оказалось хуже, чем ей казалось. Кожа оказалась разорвана вдоль всей голени. Из крупной, обручем охватывающей ногу раны обильно текла кровь. Самое худшее Олеся увидела, посмотрев на внутреннюю сторону голени. В ней зияла дыра, из которой не лилась кровь. что-то преграждало кровоток. Олеся осмотрелась, но не нашла ничего, чем можно было бы проверить рану. Значит, придётся всё делать самой. Олеся выдохнула, чувствуя, как облепляет волосы пот и медленно просунула указательный палец в рану. Боль, что удивительно, не настигла её. Голень немела будто бы под действием анестезии. Просунув палец наполовину, Олеся в ужасе ощутила шевелящийся хвост отвратительной твари. Она выдернула палец и, глубоко дыша, расплакалась. Девушка обняла себя, наклонившись к колену и не могла остановиться. Её настигла паника.

— Эй! — прокатилось эхо.

Олеся обернулась к тёмному углублению в пещере, куда уходили несколько проводов. Никого нет. Голос показался ей необъяснимо приятным и дружелюбным, но понять кому он мог принадлежать не могла.

— Кто это? — в голосе ещё сквозила паника.

В темноте открылись красные глаза.

— Я тот, кто помогает твоему другу.

— Ты один из призраков Владимира? — Олеся вспомнила про мальчика, который следовал за сержантом. — С ним всё хорошо?

— С ним — да. А вот тебе нужна помощь. — он чуть опустил взгляд. — В твоей ноге то, чего не должно там быть.

Олеся иронично усмехнулась.

— Да уж… ты прав.

— Ты боишься, но зря.

Она не ответила. Смотрела в глаза призраку взглядом, буквально говорившем «что за хрень ты несёшь?»

— У тебя в кармане оберег. Он поможет. Просто возьми его.

Олеся пощупала карман и обнаружила круглый камень с острыми гранями. Достала его и положила на ладонь. Не тяжелый, холодный с синеватым светом вдоль тоненьких трещин, он спокойно лежал, будто не понимая, зачем его вытащили на свет. Олеся вновь посмотрела на призрака, но тот смотрел на неё молча.

— И что же… — не успела спросить Олеся, потому что камень стал теплее.

Свет постепенно усиливался, начал медленно пульсировать. И вдруг яркий синий свет заполонил всё вокруг. Олеся зажмурилась, пытаясь удержать горячий камень. Когда ей показалось, что раскалённый оберег уже готов прожечь ей кисть, свет вдруг ослаб. Она открыла глаза. Оберег как ни в чём не бывало лежал в её руке. Снова спрашивая зачем он здесь. Олеся опустила руку и посмотрела на ногу. Раны больше не было. Единственный следом произошедшего осталась разорванная ткань ниже колена. Олеся думала, что личинка твари окажется где-то рядом, но нет. Она повернулась к призраку.

— А то, что было внутри… оно…

— Больше нет. Оно исчезло.

— Откуда ты…

— Знаю. Просто знаю. — послышался легкий мальчишеский смех.

Олеся посмотрела на ногу и встала. Топнула пару раз и ничего не почувствовала.

— Спасибо тебе. — она снова обратилась к нему. — Откуда ты взялся?

— Это не важно. — он опустил взгляд. — Забери это с собой.

Она опустила взгляд и увидела только лебёдку.

— Её? Зачем?

— Как ты думаешь? — язвительно спросил мальчик, но ответа ждать не стал. — Ты не понимаешь… Он отправлял их в другой мир, но что, если его отправить туда?

Олеся посмотрела на лебедку и присмотрелась к гайкам, закрепляющим её к полу.

— Но как я… — она повернулась к тени, но глаз уже не увидела. — Ладно.

Вот же мелкий дурак, дал задачу, а сам сбежал… Ну что ж, зато теперь она в гордом одиночестве. Можно собраться с мыслями. А что главнее всего, свет не мигал и ярко светил над её головой.

Но тишина тут же закончилась. К своему ужасу, Олеся услышала, как позади неё открывается дверь. Она боялась повернуться, но услышала мужской голос позади:

— Вот ты где!


Иди… иди сюда, звали его голоса. Владимир не мог различить их. Все они казались ему похожими, но очень далёкими. Они вели его, слепого кота Базилио, по коридору и сержанту оставалось только довериться им. Ладони скользили по гладким стенам, собирая копны пыли. Наверняка этот отсек уровня с генераторами не пользовался славой здешних уборщиков.

Иди… иди…

Рука скользнула за поворот, а Владимир за ней. Впереди, метрах в двадцати, он увидел знакомую надпись. «Генераторная» светилась так же, как и в прошлый раз, но сейчас Владимир зашел с другой стороны. Он помнил, что из генераторной было ещё два выхода, но из какого именно он шел понять не мог. Нужно это узнать и как можно быстрее. Понимая, что препятствий впереди нет (призраки бы сказали), он ускорил шаг.

Он переключил рычаг, и двери распахнулись. Яркий свет чуть было не ослепил Владимира. Он зажмурился, подумав, что сейчас бы стал отличной мишенью для Контура, но майора в зале не оказалось. Владимир медленно открыл глаза. Ничего не изменилось, кроме пятен его крови и лежащих по полу гильз. Владимир поднял взгляд. Над дверью висела надпись «Хозяйственные помещения». Для чего и для кого они были нужны Владимир даже думать не хотел.

Иди… иди, продолжали манить его призраки. Владимир решил, что теперь призраки тянут его к порталу. Боже, он ведь забыл о нём. Наверняка Контура не уничтожить, пока не будет уничтожен портал. Но как это сделать? Хватит ли той взрывчатки, которая осталась в его подсумке? А если получиться, то иссякнут ли силы майора? Снова придется действовать наобум. Но оставим это на потом. Сейчас нужно идти к голосам.

Владимир прошел мимо гудящих генераторов, работавших вполсилы, и оказался по другую сторону зала. Его встретили такие же металлические ворота, над которыми висела надпись «Н-провод». Что бы это могло значить Владимир не знал. Надеялся, что ничего плохого.

Иди, иди, всё настойчивее гремели голоса.

Была не была. Он провернул вентиль на панели у ворот. Механизмы медленно потянули створки, обнажая странный зал, заполненный грязно-желтым светом. Стены не были обиты металлом — они оказались голыми, словно пещерными. Пол из гранита переходил резко в камень и обрывался на…

— Вот ты где! — воскликнул Владимир, увидев сидящую на полу девушку.

Олеся обернулась.

— Ура! — воскликнула она, вскакивая с места. Она подбежала к нему и обняла, прижимаясь к груди.

— Ого… я вроде как не Иисус Христос.

— Поверь мне, — она посмотрела на него. — в данной ситуации вы очень похожи.

— Что ты тут забыла?

Олеся отошла от него и обернулась к лебёдке.

— Твой призрак, мальчишка, подкинул идею. — она указал на лебёдку. — Он сказал, что Контура можно притянуть в портал и с этого будет толк.

Владимир хмурил брови — он и раньше знал, что его старый маленький приятель мог отлучаться, но чтоб помогать другим, да ещё и так далеко от него… такого ещё не бывало.

— Ты уверена, что это был он?

— Полностью.

— И откуда мелкому пацану знать, как работает портал? Мы ведь можем кинуть в него трос, а тот возьми, и окажись в другом измерении. Какой с него будет толк?

Олеся об этом не подумала. Она поставила руки в бока и кусала губы, думая над ответом. Похоже, у них было немного времени постоять так и подумать над новым планом. Вездесущий свет, спокойствие призрачных товарищей Владимира и тихий гул генераторов не предвещали беды.

— Может, в портал не попадает органика?

— А одежда? — Владимир усмехнулся, но Олеся ответила серьёзно.

— Прилегает к органике.

Владимир усмехнулся, почесав сильно заросший подбородок.

— Да уж… Но это только гипотеза?

Девушка улыбнулась, опустив взгляд.

— Осталось только её проверить, м? — и подняла наполненные любопытном и решимостью глаза к сержанту.

— Да… — покачал он головой. — Заберём лебёдку и свалим.

— Ага… но как её оттуда вытащить?

Олеся снова посмотрела неё взглядом, которым одаривала сложные химические задачки. Которые попадались ей довольно редко…

Владимир долго не думал. Он вытащил два небольших заряда С4 направленного действия и подошел к лебёдке.

— Лучше отойди, — сказал он через плечо.

Олеся отошла.

Два заряда, один слева, другой справа, лежали на каменистом полу. Заряд Владимир направил в пол чуть под углом, в сторону закрученных гаек. Сержант нажал пару кнопок на том и другом зарядке и отошел.

— Через две, одна… — они отвернулись, после чего последовал глухой хлопок и хруст камня. Осколки разлетелись на пару метров, некоторые полетели вниз, чтобы перепугать паукозмеев.

Перевёрнутая лебёдка лежала рядом с небольшим кратером. Владимир посмотрел на Олесю.

— Вот так просто.

— Она всё-таки могла упасть.

— Но не упала же.

Владимир схватил ручку лебёдки и приподнял её.

— Ух! — выдохнул он, опустив обратно. — Она бы и не упала. Тяжелая…

Он поднял её вновь, приложив больше усилий. Мышцы напряглись, но Владимир был уверен в силах.

— Куда теперь? — спросила Олеся.

— За мной.

Владимир прошел мимо неё к генераторной. Лебёдка давила к полу. Приходилось идти чуть похрамывая, чтобы держать равновесие. Чёрт, не будь у Контур защитного поля вокруг тела, его можно было запросто убить этой штуковиной. Владимир усмехнулся и понял, что смеяться с тяжелым грузом — ошибка. Он переложил лебёдку в другую руку. Столкнувшись с дверью, он в который раз переключил рычаг на боковой панели. Они возвращались. Без оружия и с тяжелым грузом на руках.

Но теперь у них был план.

XXVII

Аннигиляция

Когда слишком долго ходишь по темноте, каждой клеткой тела ощущая угрозу, невольно начинаешь привыкать и шорохи, которые раньше пугали до чёртиков теперь становились просто сторонним шумом. Пока они шли обратно к месту, где их предшественники полегли после боя с Контуром, товарищи услышали немало шорохов, но ни разу не встретились со здешними обитателями. Кто знает, может быть им просто надоело охотиться, или они знали, что Владимир и Олеся твёрдо решили добраться до портала самостоятельно. Майора тоже поблизости не было. Верные призраки молчали, только подсказывая путь. Но Владимир не сомневался — они встретят Контура, который всеми силами будет защищать портал. Что им и на руку.

Сперва они вышли к погибшим солдатам. Владимир нашел ещё пару зарядов С4, но из оружия отыскал только старый ТТ. Видимо, принадлежал кому-то из «стариков». Владимир вложил заряды на подсумки, надеясь, что у Контура не найдется зажигательного патрона, который удачно попал бы по взрывчатке. Олеся светила фонариком и почти не реагируя на шорохи. Когда звучал странный звук, она лишь опасливо мотала головой, но свет с Владимира не убирала.

— Зачем нам столько взрывчатки? — спросила Олеся, чтобы чуть успокоить себя.

— Мы уничтожим портал, чтобы этот козёл не вернулся. — Владимир перезарядил пистолет.

— Мне сказали, что большой взрыв там ни к чему…

Владимир уставился на неё, подняв брови.

— Кто сказал?

— Там, внизу… — Олеся опустила взгляд. — Коля Антипов.

— Он жи…

— Давай не будем об этом.

Владимир кивнул и пошел дальше навстречу голосам…

Сюда, сюда…

Вскоре они добрались до дверей в тот зал, в котором Владимир говорил с призраком капитана, но голоса вели их не туда, а в сторону. В вентиляцию.

— Там что-то есть? — спросила Олеся.

Владимир смотрел в вентиляцию, вспоминая свой третий вариант пути вниз — тот, который самоубийственный.

— Если там что-то есть, коллега… — повернулся он к ней. — то портала мы уже никогда не увидим.

Он взялся за решетку и с силой вырвал её вместе с болтами.

— Я первый. — сказал он изумлённой Олесе. — Свети мне в спину.

Пыльные внутренности вентиляции оказались шире, чем в других местах, так что Владимир смог идти приседом, что не могло не радовать. Владимир двинулся вперед. Шаги отзывались коротким эхом. За сержантом полезла Олеся. Не привыкшие к подобным прогулкам, ноги её задрожали, так что Олеся перешла на четвереньки. Фонарик старалась держать прямо, чтобы спина Владимира всегда была на виду. Так, в полуприсяде и на четвереньках они добрались до первой развилки.

— Чего остановился? — раздался голос девушки.

— Тихо ты… — шепнул Владимир. — Они близко.

Олеся раскрыла глаза и медленно повернула голову назад, в тёмный провал шахты. Свет, отражаясь от металлических стен, еле освещал шахту в метре от неё. А дальше тьма.

— Там ничего нет. — оказалось Владимир повернулся к ней.

— Тогда, где они? — девушка посмотрела в его голубые задумчивые глаза.

— Пошли. — он повернул направо.

Лишь бы не навстречу тварям…

Но именно навстречу им Владимир и двигался. Иного пути к порталу не было. Однако, он точно знал, что они пройдут. Должны пройти даже не бог весть с каким «оружием». Пройдя не больше десятка метров, он услышал знакомый удар и скрежет.

— Ты куда нас завёл? — жалобно спросила Олеся.

— Просто держи на мне фонарик и двигайся вперёд. — сказал Владимир полон решимости.

Олесю успокоил его тон и она, не сводя света со спины сержанта, последовала за ним.

Впереди, в тени его силуэта, пробежало нечто длинное и волосатое. Бесшумно и быстро. Владимир держал пистолет перед собой, но не успел даже надавить на курок. Через минуту он оказался на развилке, где пробежала тварь. Голоса звали его направо — откуда зверь и пробежал. Владимир повернулся, и когда шахту перед ним озарил свет, он увидел раскрытую чудовищную пасть «оборотня». Увидел его серую шерсть и чёрные впадины глаз. От нежданного света зверь заскулил и подался спиной назад, скрепя когтями по металлу. Владимир открыл огонь. Грохочущие выстрелы разлетались по вентиляции, а пули пробивали тело зверя. Он взвыл, заскулил и провалился вниз, в другую ветку нескончаемой шахты. На полу остались фиолетовые сгустки крови.

— Господи… — шепнула Олеся позади. Она остолбенела и не сводила с шахты взгляда.

Владимир обернулся к ней, приложил ладонь к подбородку. Почувствовал её нежную кожу и повернул к себе. Их взгляды пересеклись и Владимир, чуть приблизив к девушке голову, тихо сказал:

— Ты молодец. Держи свет передо мной и всё будет хорошо. Окей?

Она смогла лишь быстро кивнуть.

Голоса будто специально вели навстречу тварям. Сейчас они вели вниз, в ту шахту куда рухнул оборотень. Владимир попросил фонарик и посветил вниз. Заметил размазанное пятно фиолетовой крови.

— Всё в порядке? — спросила Олеся.

— Да. — Владимир вернул ей фонарик. — Пёсик поранился и наследил.

Высота небольшая — метра два, но вдруг шахта не выдержит его падения? Владимир задумался, решая, как спрыгнуть лучше. Он сел на край пропасти, свесив ноги. Затем, держась руками, спустил их вниз и, когда растянулся на все сто девяносто два сантиметра, спрыгнул.

Бум! — разошлось гулкое эхо по шахте.

Олеся светила на него сверху вниз, ожидая команду.

— Кидай мне! — фонарик прыгнул Владимиру в руку, и он сразу направил его на Олесю.

Волосы, заправленные в хвост, тонкими нитями свисали с её потного лба. Прилипали к её лицу. Владимир невольно ухмыльнулся.

— Не боись!

Она кивнула и, едва не упав, свесилась с края шахты. Владимир чуть отодвинулся, и…

Бум! — менее громкое эхо побежало по металлу.

Девушка приземлилась рядом с Владимиром и снова не сводила с него глаз. Сержант вернул ей фонарик, и приятели направились дальше.

Оказавшись за ближайшим поворотом, Владимир понял, что портал оказался ближе, чем они думали.


Пока двое товарищей следовали за голосами их потусторонних друзей, Контур никак не мог понять, что происходит с его «друзьями». Призраки, которые никогда его не подводили, а в последнее время даже боялись подводить, не могли настигнуть выживших. Они говорили майору, что их заводят в тупики другие призраки, появившиеся здесь по вине Контура. Он гневался, но ничего сделать не мог. Понимал, что сам виноват. Все, кого он убил, оставались здесь и мешали его помощникам. После того, как он потерял из виду Владимира он знал только, что он выжил. Он знал, что выжила и девка, сумевшая пробраться по нижнему уровню. Верные майору твари туда не спускались, боясь воды и паукозмеев, которые жили там ещё до появления портала (Контур знал, что НИИ появился именно здесь не случайно — под землёй находилась брешь в Третью Параллель). Он сидел в коридоре медицинского уровня, и всё ещё ждал ответа извне. Да, он просто сидел и ждал. Зачем охотнику гнаться за добычей, если за него это делают его гончие? Он ждал, спокойно закрыв глаза, но столь важный ответ заставил Контура распахнуть глаза. То, что нашептали ему призраки повергло его в ужас. Впервые за то время, пока он «преобразился» и стал почти что богом загробного царства, он забоялся. По-настоящему. Как обычный человек.

И страх заставил его встать и поспешить со спуском вниз.


Из-за решетки бил розово-бело-синий свет. Неземной, завораживающий и неяркий. Владимир, не отводя глаз смотрел на него, не способный двинуться с места. Он даже не мог подумать, что они прошли так близко от него. Промелькнула вдруг мысль, показавшаяся Владимиру вполне логичной — зачем уничтожать такую красоту? Зачем бороться с тем, что существует само по себе и от тебя не зависит? Зачем…

— Ты чего? — Олеся коснулась его плеча.

Владимир обернулся, и оцепенение прошло. Они по-прежнему сидели в шахте вентиляции, между широких металлических стенок и дышали тёплой пылью. Только неземной свет прокрался в это тёмное царство, сделав фонарик ненужным. Пока что ненужным.

— Ничего. Всё в порядке. — кратко ответил Владимир. Он развернулся и направился к решётке, стараясь не заострять на свете внимания.

Он был уверен, что решётка не поддастся, что из глубин портала выскочит какая-нибудь тварь и утащит их за собой. Он был уверен, что Контур появится из-за угла здесь, прямо в вентиляции и кинет его, а затем и Олесю в портал. Но ничего не случилось. Владимир, оказавшись у решётки, сел и ногами выбил её наружу. Раздался грохот.

Владимир спрыгнул на пол и осмотрелся. По гигантскому кубическому помещению будто бы прошлась наждачкой. Голый бетон, вырванные провода и арматура. Повсюду, в одну линию, лежал всякий хлам. Пару столов, разбитые мониторы, бумага, халаты, ошмётки штукатурки и… Владимир пришел в ужас, увидев изуродованный труп капитана. Позади спрыгнула Олеся. Она подошла к оцепеневшему сержанту и взялась за его локоть.

— Что такое? — она перевела взгляд на труп и остолбенела. — Это…

— Капитан, да. — Владимир подошел к нему.

Разорванный живот, зияющая дыра на лице вместо носа и саркастичная гримаса на лице. Вот последнее, что он испытал — насмешку. Владимир хотел бы отдать честь, но подумал, что подобный пафос в жизни неуместен. Странно и глупо. Тем более, его общение с капитаном не закончилось даже после его «смерти».

— Займёмся делом. Он хочет отомстить, а не смотреть как мы пялимся на его труп. — Владимир развернулся к порталу.

Сияние исходило из розово-белой пелены, скованной идеально круглым бетонным каркасом. По нему бегали провода, уходившие в стены позади портала. Именно там, в стене, Владимир заметил удачное место для закрепления лебёдки. Он обернулся к Олесе.

— Давай. — протянул он ей руку.

Олеся смотрела на тело капитана, но услышав Владимира, вздрогнула, посмотрела в решительные глаза сержанта и кивнула. Он взял рюкзак, поставил на пол и вытащил лебёдку. Он снова глянул на удачно вырванные арматуры практически перпендикулярно центру портала. Владимир подошел к ним и прикинул наиболее удачное расположение лебёдки. Он вложил её между арматур и, придерживая её, со всей силы надавал на арматуру. Понемногу, металл поддавался. Владимир приложил ещё усилий, чувствуя капающий с бровей пот. Наконец, он прижал арматуру к лебёдке. Она уверенно «сидела» между арматурами, но Владимир понимал, что этого могло быть недостаточно. Поэтому, для пущей убедительности, протянул трос и обмотал им нехитрую конструкцию. Теперь, когда трос был натянут, а лебёдка не двигалась с места, можно было приступать к главной части плана.

— Олеся! — крикнул Владимир. Девушка снова стояла, смотря на капитана, но сразу обернулась на крик. — Встань перед порталом! Я кину тебе трос. И, раз уж поверила в бога, молись!

Она кивнула и быстро направилась за розово-белую пелену. Владимир потянул за собой трос, который приятно засвистел, пробегая по лебёдке. Сержант не видел девушку сквозь портал, поэтому кинул трос наугад. Тонкая стальная верёвка проскользнула сквозь неё и… последовал глухой удар. Она прошла сквозь него! Владимир вышел из-за портала и направился к Олесе.

— Гипотеза подтвердилась? — усмехнулся он.

Но она не ответила ему. Олеся зацепила карабин к тросу, а затем растянула образовавшийся круг примерно на метр в диаметре.

— Когда майор попадёт в круг, — объясняла она, — я переключу рычаг на лебёдке, и трос полетит к ней. А замкнувшись на майоре, петля уже не ослабнет. Ему останется только смотреть, как трос тянет его туда…

Она посмотрела на портал и задержала на нём взгляд.

— Лучше не смотри на него, — сказал Владимир. — А то всякая дрянь в голову полезет.

Олеся обернулась к нему и усмехнулась.

— У тебя волосы светятся прям. Так забавно.

Владимир прошелся по волосам, которые настолько загрязнились, что отбрасывали серебряные блики.

— Лучше скажи мне, как учёная… — посмотрел он на портал. — что будет, если зайти живым в мир мёртвых?

— Тебе лучше знать, — Олеся пожала плечами. — но думаю, что ничего хорошего.

— Интересно, Контур вообще живой?

— И это тебе лучше знать.

Но Владимир не знал и это его пугало. Что случиться, отправь они майора в портал? Вдруг он станет только сильнее? Придется действовать наугад. Во всяком случае портал будет уничтожен и Контур не вернётся. Возможно.

— Давай-ка его заминируем.

Хоть он и сказал про них двоих, но взрывчатку закладывал сам Владимир. Олеся только стояла над ним, протягивала С4 и оглядывалась по сторонам. Владимир заложил всё, что у низ было: два взрывпакета и пару гранат в придачу. Должно было сработать. Владимир положил детонатор в карман и спрятал запасной в рюкзаке — тот неприметно стоял у стены. Застегнув рюкзак наполовину, Владимир вдруг прислушался. Призраки говорили с ним. Время пришло. Контур уже рядом.

— За портал! — раздался крик.

Олеся, смотревшая на портал, резко обернулась. Владимир быстро шел к ней. Подойдя, взял за руку и потянул за собой.

— Он близко. — бросил ей кратко.

Они сели, прислонившись к порталу. Его свет был совсем близко. Взрывчатка лежала рядом с Владимиром. Он смотрел на неё, лежащую под сводом каменной огранки портала и надеялся, что она не подведёт.

— Откуда его ждать? — Олеся глядела по сторонам, но ничего не видела — даже решеток вентиляции.

— Сейчас узнаешь.

Призраки не ошиблись ни на миг. Послышался треск дверного механизма. Заскрипели шестерёнки и через секунды двери затихли. Контур стоял позади них и молчал. Товарищи не слышали шагов и своего дыхания. Владимир понимал, что так близко Контура уже не провести — он знал, что они там, сидят за порталом. Но майор был безоружен. Владимиру сказали об этом, и он решил действовать. Он прислонился к уху Олеси и тихо сказал:

— Как только я скажу что-то типа «да пошел ты», сразу переключай лебёдку.

Олеся посмотрела на него знакомыми испуганными глазами и кивнула. Владимир отпрянул от неё и вышел из-за портала.

Майор томно двигался навстречу порталу, широко расправив грудь, но остановился, завидев Владимира. Сержант остановился напротив портала с разведёнными руками. На фоне розово-белого полотна отчётливо выделялась не только его фигура, но и детонатор с мигающим огоньком. Контур остановился и пристально просмотрел на Владимира.

— Показушник. — отрезал он.

— Ну и ладно. — Владимир опустил руки. — Зато если убьёшь меня, то рука ослабит хватку и… твоему порталу конец.

Контур прищурился.

— Ты не знаешь, что будет, верно?

— Мне похеру.

— Да? Но всё-таки я скажу. — Контур медленно, в такт словам, направился к Владимиру. — Когда ты взорвёшь его, произойдет резонанс внутри Третьей Параллели. Действие приводит к противодействию…

Владимир же следил за майором и незаметным на фоне общего хлама тросом, готовым, словно лассо, схватить свою жертву.

— Таким образом, уничтожив один портал, ты запустишь необратимый процесс. Сначала появятся два, затем три портала из ныне спокойных мест. Ты взорвёшь вулкан посреди огненного пояса, а за ним, словно домино, взорваться остальные дремлющие вулканы. М не дойдя метра до троса, Контур остановился. — Ты готов взять на себя такую ответственность?

— С какого мне верить тебе?

— А ты глянь — позади тебя. — его глаза блеснули тем же неземным светом.

После слов майора и странного блеска в его глазах, бело-розовый свет пропал. Кубическое помещение погрузилось в полумрак — Владимир потерял из виду Контура, пропавшего в тени. Свет стал гораздо более тусклым и каким-то… обычным что ли? Вместе со светом пропала и тишина. Позади Владимир слышал, далеко, на периферии слуха, вой миллионов людей, ставший неясный, хаотическим гудением. Владимир не хотел оборачиваться. Очевидно, Контур хотел его отвлечь, но нарастающий холод и далёкие вопли тысяч голосов заставили его повернуть голову.

Всё то, что он знал об аде вдруг было перечёркнуто и подтверждено одновременно — Владимир не сомневался, что видит именно ад, — он увидел затянутое чёрными тучами небо и проблески бело-розового свечения, будто пытавшихся разорвать облака в неравной борьбе. Ниже была земля, но почти плоская. Её усеивали холмы, на которых, к своему ужасу, Владимир увидел сотни порталов разных форм и размеров. Они светились тем же самым светом, уходившим в хмурые небеса, а между ними, вплоть от портала, перед которым стоял Владимир, шли сотни светящихся неземным светом оврагов. Как кровеносная система. Как огненный пояс Земли. А затем, когда гул мириад голосов приблизился к нему, исходя с небес, Владимир поднял взгляд и увидел из чего именно состояли тёмные тучи. По небесам летали, словно стаи птиц, погибшие человеческие души.

И вдруг, Владимира ослепил привычный бело-розовый свет. Звуки пропали, но один звук Владимир услышал. Быстрые шаги. Сержант обернулся, но, не привыкнув к свету, не заметил летящий на него кулак. Он увернулся в последний момент и повалился наземь, лишь чудом удержав детонатор. Владимир быстро встал и отскочил от летящей ноги Контура. Отпрыгнув, Владимир вытащил пистолет и выстрелил в приближающегося майора. Пуля отскочила от невидимого защитного поля. Владимир пошел по дуге в сторону запасного рюкзака и выстрелил ещё дважды. Результат оказался таким же. Контур двигался к нему быстро, но Владимир успел заметить, как его нога ступает в поле стальной петли и нашел способ остановить майора.

— Лови! — Владимир кинул ему детонатор, и Контур, широко раскрыв глаза, остановился.

Майор выставил руку и поймал детонатор. Тот был отпущен, но взрыва не последовало. Контур поднял к Владимиру взгляд со знакомым прищуром. Он догадался о подвохе, но не понял его.

— Пошел ты! — крикнул во весь голос Владимир и поднял средний палец.

Контур услышал щелчок, природы которого не понял, а затем, позади, услышал скрежет. Он обернулся, увидел, как в сторону портала бежит трос и посмотрел себе под ноги. Было слишком поздно, когда он убрал ногу из-под петли. На второй трос замкнулся и на долю секунды майор успел раскрыть глаза и, если б у майора был рот, он бы успел раскрыться, чтобы взорваться воплем ужаса. Но майор падал на рваный гранитный пол молча и катился к порталу также молча. Только перед пеленой света, он успел перевернуться и кинуть на Владимира последний свой взгляд. Владимир успел его заметить. Взгляд злобы и мести. А через секунду Контур вошел в иной мир.

Раздался металлический удар и победный, переполненный радостью крик:

— Его нет! — кричала Олеся. — Трос вышел из портала, но не он!

— Уходи оттуда! — ответил ей Владимир. Он побежал к рюкзаку, где лежал второй детонатор (Контур так и сжимал в руках первый) и боялся, как бы майор не вернулся. И уже не один, а с армией «подчинённых». Торопясь, Владимир вытряхнул рюкзак. Детонатор выпал вместе со всяким тряпьём. Сержант схватился за него, обернулся и, успев заметить, что Олеся достаточно далеко от портала, нажал на рычаг.

Закрой глаза! — воскликнул призрак.

Владимир не узнал голос, но инстинктивно отвернулся, зажмурив глаза. И не успев предупредить Олесю.

Прогремел взрыв. Негромкий, по сравнению ос вспышкой, которую он спровоцировал. Чёрная пелена, закрывавшая глаза, стала белой. Владимир зажмурился ещё сильнее, и пелена стала ярко-красной. Позади кричала Олеся. Позади раздался грохот, а за ним бег разлетевшихся по полу камней. Свет ослаб и пропал. Крики тоже перешли на тихие всхлипы. Владимир открыл глаза. И обернулся.

В кромешной тьме он сначала ничего не увидел. Выставив руки перед собой, он направился навстречу жалобным всхлипам. Через секунды глаза привыкли к темноте, и Владимир смог разглядеть груду камней, обрамлявших портал, но уже в прошлом. Не знающий человек никогда бы не понял, что на этом месте был источник стольких бед. Сержант повернулся к жалобным стонам и увидел Олесю. Она лежала к нему спиной, свернувшись калачиком. Она держала на глазах ладони и ревела. Владимир подошел к ней и сел рядом. Положил руку на плечо.

— Что случилось? — шепнул он.

— Глаза… — всхлипнула Олеся. — Они будто иссушились… выгорели.

Владимир повернул её к себе. Глаза девушки, веки, ресницы словно слились воедино в кроваво-чёрной мешанине. Слёзы скапливались в глазницах и вытекали вместе с кровью, которая во тьме казалась чёрной.

— Насколько всё плохо? — отчаянный голос слегка перебила надежда и Владимир решил солгать, лишь б не отбирать её.

— Наши парни из медсанбата вылечат. Они и не такое умеют.

Олеся усмехнулась, но затем снова плотно сжала губы.

— Давай уходить. Пожалуйста.

— Конечно, — Владимир взял её на руки и аккуратно ступая по захламлённому полу направился к выходу, который чёрным пятном выделялся на серой стене.

С выходом ему помогал только один призрак. Старый товарищ, юный мертвец. Остальные пропали после гибели портала, и Владимир надеялся, что они попали в более приятный мир, чем тот, что он видел в портале. Так, следуя по самым освещенным коридорам комплекса (спасибо подсказкам мальчика), товарищи приближались к выходу.

XXVIII

Первый снег

Поднимаясь наверх по бесчисленным лестницам, им не повстречались твари, не повстречались призраки. Никуда не делись царившая в коридорах и кабинетах комплекса неразбериха и трупы. Ничего в общем-то не изменилось. Стало только пустыннее.

Владимир долго шел по беспросветному коридору, с трудом удерживая Олесю. Они останавливались пару раз — девушка предлагала пойти самостоятельно, но Владимир понимал, что они бы сильно задерживались. Хотелось сбежать отсюда как можно скорее, поэтому Рыков не жалел спину в угоду времени. И вот, когда он вновь хотел поставить Олесю на землю, он увидел на периферии взгляда винтовую лестницу, которая круто устремлялась в потолок. Лестница оказалась слишком узкой, поэтому Владимир всё равно поставил Олесю на пол. Кнуты мышц ослабили натяжение. Олеся положила руку ему на плечо, и товарищи начали подъём.

Здесь, на лестнице, Владимир вдруг понял, что Олеся ни разу при всём их подъёме наверх не всплакнула. Ещё сильнее он удивился, когда, вглядевшись на её лицо сквозь темноту, увидел кроткую «всезнающую» улыбку.

Поднявшись на несколько пролётов выше, Владимир вдруг увидел, что она неожиданно упирается в потолок. Но сержант всё понял и без подсказки призрака. То был потайной ход. Владимир с силой надавал на потолок. Тот не поддавался. Затем Владимир максимально прислонился к потолку плечом и, что было сил, ударил по нему. Массивная створка люка приподнялась, и Владимир откинул её в сторону. Он тут же понял, где находится. Они поднялись в холл бассейна, откуда начинался спуск вниз группа СОФЗ.

Владимир рассчитывал, что, поднявшись, они встретят тусклый свет пасмурного дня, но ошибся. Из-за следующего поворота спирально лестницы подкрался тусклый синий свет. Владимир зашел за поворот и встретился с залом общежития персонала. Из окон пробивался лунный свет.

— Видишь что-нибудь? — спросил он Олесю.

— Нет. — она ответила кратко, но спокойно и без сожаления.

Они прошли к центральному проходу, ведущему к Главному корпусу. Владимир больше не видел смысла держать Олесю на руках, поскольку ни тьмы, ни хлама в коридорах больше не было. Владимир держал её за руку, свисавшую с его шеи, и уверенно шел вперёд. Но вдруг раздался грохот. Товарищи остановились. Владимир подумал, что твари здесь, они бегают по верхним этажам корпуса и, уронив нечто тяжелое, бегут вниз, прямо на них. Но эти мысли улетучились за несколько секунд, придя на место неимоверно лёгкой догадке. Они слышали не поступь грозных чудовищ, а обыкновенный гром. Гром посреди зимы.

Дойдя до знакомого зала, они прошли мимо знакомых турникетов, коморок охранников и изуродованных диванчиков и вышли на широкую площадку под новый удар грома. Шумел ветер, скрипели под его порывами обглоданные ветки деревьев. Владимир стоял под козырьком, не сводя с качающихся крон изувеченного леса взгляда. А затем, беззвучно, словно изб ниоткуда, полетел снег. Крупные хлопья падали на лестницу. Владимир поднёс руку, и снежинки упали на его ладонь. Холодный ветер добрался и до них, и Олеся подняла голову.

— Ветер? Холодный?

— Протяни руку.

Олеся же убрала протянула ладонь. Снежинки окропили её ладонь и мгновенно растаяли. Олеся приложила ладонь к лицу (ниже глаз) и вытерла накопившуюся пыль. Она широко улыбнулась и шагнула под усиливающуюся метель. Она развела руки и засмеялась, будто впитывая настоящий, освежающий, родной снег, который своим появлением означал одно:

Вакуум исчез.

Под утро, когда странная зимняя гроза ушла, уступив место сумеркам, Владимир и Олеся сидели на диванах и вслушивались в тишину. Владимир не сомкнул глаз, хоть и чувствовал, как сильно устал. Даже не усталость тянула ко сну, а истощение. Он знал о свесившихся мешках под глазами. Похоже, в них скопилось то напряжение и адреналин, что держали его на ногах последние двое суток. Сержант не мог сомкнуть глаз, но вот Олесе удалось заснуть. Она положила голову на плечо товарища и вскоре тихо засопела. Владимир не понимал, как можно уснуть, если в глазах постоянная тьма. Так можно и не заметить, как сон превращается в явь и наоборот. Но его настигла грустная догадка — наверняка её сон такой же, как и раньше, без тьмы, яркий и живой. Так что отличие от яви есть — в реальности не будет больше событий и красок таких, как раньше. Почему-то Владимиру казалось, что её слепота не закончиться. Смотря на качающиеся под тяжестью ветра кроны сосен, Владимир вспомнил про огрызок Вакуума, лежавшего в кармане штанов. Сержант вытащил кусок оленьего рога с шипами. Повертел его в руке и, размахнувшись, бросил его в кусты. Если б мог, он раздавил его берцем, да только не хотелось будить Олесю. Пусть лежит там и будет забыт. Как будет забыт и Вакуум.

Жизнь — жестокая сволочь. Владимир смотрел на обручальное кольцо капитана и думал об этой фразе — «Всё пройдёт…», и не верил ей. Эти слова лишь оправдание жестокости жизни. Они обречены. Все обречены летать в огромном потоке людских душ в мире, где царит пустыня и невообразимые твари. Обречены. Владимир думал о словах Контура. Почти наверняка он грозил Владимиру последствиями, потому что хотел его отвлечь от бомбы и детонатора. Но вдруг, в его словах была хоть доля правды?

Вдруг я нажал на кнопку, — думал Владимир, — и поставил под удар всю страну?

Из потёмок души поднимался горячий ком вины. Поднималось и солнце, которое Владимир, из-за усталости и тяжелых раздумий, заметил лишь тогда, когда оно пробралось через плотную стену деревьев и ярким трезубцем ударило ему в глаза.

А ещё через минуту Владимир услышал доносившийся издали гул. Не прошло и пары минут, как гул стал рокотом. Вертолётные лопасти. Догадавшись об этом, Владимир поднял взгляд к макушкам деревьев и увидел, как из-под них появляется цепь знакомых транспортников МИ-8

Владимир тронул Олесю за плечо.

— Вставай.

Девушка не реагировала. Владимир аккуратно похлопал её по спине, и Олеся вопросительно промычала.

— Вставай. Подмога идёт.

И это было правдой. Вертолёты уже приближались к опушке.

— Да, теперь слышу. — она опустила голову. — Так странно… После тьмы во сне столкнуться с тьмой наяву.

Владимир потрепал её по плечу.

— Ничего, тебе помогут, я уверен. — но он лгал. Он видел, что глаза Олеси выгорели и смешались с веками. Ничем уже нельзя было помочь.

Владимир взял её под руку, и они вышли навстречу вертолётам.

Бывший парк окутал снег. Лес остался прежним, серым и пустым. Снежинки не могли улечься на гладких мёртвых ветках.

Под оглушительный ропот приземлился первый вертолёт. Лопасти разогнали снег, образовав пустынный круг. Приземлились четверо других. Из разинутых люков выскакивали солдаты в тёмно-зелёной форме и знакомыми нашивками на руках. Наёмники. Когда они построились в круг у вертолётов, из головной машины вышли двое офицеров в походной форме. Владимир сразу узнал полковника Орлова по его блестящей лысине и полковника Филимонова, которого ждал неприятный сюрприз. Офицеры шли в сопровождении пяти солдат и направлялись прямо к Владимиру. На их лицах сержант ничего не сумел прочесть. Только краешек губ полковника чуть шевельнулся, когда он посмотрел на Олесю. То ли он её жалел, то ли её изуродованные глаза показались ему омерзительными.

Владимир встал, но не «смирно». Теперь, после всего, что он узнал о них, никаких почестей воздавать двум лицемерным офицерам не хотелось.

Они подошли к нему и встали на ступеньку ниже. Сначала протянул руку полковник Филимонов. Владимир быстро пожал её. Ладонь оказалась влажной.

— Вы одни? — спросил он. Полковник казался невозмутимым, но в его глазах читалась хрупкая надежда. Владимир знал какого ответа он ждал: «Нет, не одни. Другие в лазарете, легко ранены, как и ваш внук». Но полковник услышал другие слова. Правдивые.

— Да.

— А мой…

— Коля в самом низу комплекса, под генераторами.

— Только не советую вам смотреть на него… — сказала Олеся, переключив на себя внимание офицеров.

— Что с вами произошло, Цаер? — спросил Орлов.

— Лучше позовите санитаров, товарищ полковник, — встрял Владимир. Орлов пристально глянул на него, мол, «что этот мальчик себе позволяет?», но развернулся и поманил рукой солдата.

— Санитаров мне.

Солдат отдал честь и сбежал.

— Так что произошло?

— Вспышка после взрыва портала. — ответил Владимир.

— А Контур?.. — говорил уже Филимонов.

— Его здесь нет. Можете быть уверенными. И он вас не потревожит, я это тоже знаю.

Враньё.

Прибежали двое санитар, и Владимир переложил руки Олеси им на плечи. Втроём они ушли к одному из вертолётов, который, в отличие от других заглохнувших собратьев, наоборот, разгонял в карусели лопасти.

— Что ж, лейтенант, вы поработали отлично. — на эти слова Орлова Владимир поднял брови, скорее не от удивления, а от возмущения. — Вам будет вручена награда. Боевая.

— Ну, во-первых, я сержант.

— Вы больше не из рядового состава. — прищурился Филимонов. — Вы теперь офицер.

— А во-вторых, — будто не услышав, продолжал Владимир, — сколько стоит одна такая боевая медаль? — вопрос Владимира озадачил офицеров.

Полковники посмотрели друг на друга, чтобы понять, соприкасаются ли их мысли. Да, они думали об одном — Рыков сдурел.

— Та, что мы хотим вручить вам за службу… Примерно двадцать тысяч. — теперь Орлов ждал ответа. Промеж его глаз и на лбу скопились волны морщин.

— Лучше внесите эти деньги в ту компенсацию, что получат родственники, оставшихся там людей.

— Они и без того получат… — затараторил Филимонов.

— Лучше так. Это будет моей лучшей наградой. — и Владимир не мог поступить иначе. Вдруг в одну из тревожных ночей в его доме окажется один из призраков погибших изувеченных товарищей и посмотрит на эту смехотворный кусок железа. Кусок, бесполезная затычка, которая нужна скорее тем, кто её вручает — офицерам. Они дают эти медальки, чтобы оправдаться, сказать «да, парень, ты потерял ногу или навсегда будешь ходить с трубкой в горле, но зато мы дали тебе медальку и пару копеек».

Орлов развел плечами.

— Тогда улетай. Тебя ждёт твой дом.

Офицеры прошли мимо Владимира. За ними побежали солдаты и толпа санитаров с носилками. Они бы не вынесли никого живого, но смогли унести трупы. Владимир Рыков был свободен, но он не был этому рад.

Фюзеляж вертолёта был ещё открыт, хоть лопасти и набрали скорость. Владимир зашел внутрь, и внутри огромного фюзеляжа увидел только Олесю с перевязанными глазами и санитара, который вскочил, как только увидел Рыкова. Он подошел к нему, похлопал по плечу.

— У неё больше нет глаз. — сказал санитар громко, но стараясь перебить гул двигателя, а не для того, чтобы Олеся услышала. — Я ничего не смогу сделать. Никто не сможет. Я ухожу. Я бесполезен.

И санитар, разогнавшись, выбежал из фюзеляжа. Владимир проводил его взглядом и остался стоять, пока люк вертолета закрывался. Он должен был сказать ей всё, но не мог. Слишком ужасные будут слова.

— Готовьтесь! Взлетаем! — предупредил их пилот.

Владимир сел рядом с Олесей и пристегнулся. Руки девушки побежали по спинке сиденья и всё время не попадали по ремням. Владимир взял ремни и, перекинув руку через Олесю, пристегнул её.

— Спасибо. — Олеся улыбнулась, понимая, что рядом именно Владимир — никакой другой военный не двигался бы так плавно и аккуратно.

— Я должен тебе сказать кое-что! — закричал Владимир. Нарастающий гул двигателя и бег лопастей перебивал слова.

— Я знаю! — прокричала она в ответ. — Я слышала его вздохи, когда шла перевязка! Всё нормально! Поговорим потом!

Она прислонилась спиной к обитому кожей сиденью и глубоко выдохнула. Губы чуть отведены назад. Она спокойно улыбалась. Владимир не понимал, безумие это или чудеса смирения и думал, что у Олеси имеется какой-то план. И он не ошибался.

У девушки была гипотеза, которую она собиралась проверить. Но потом. Без лишних свидетелей.

Вертолёт летел на юг, он возвращался к большому военному комплексу, откуда начался путь сгинувшей группы СОФЗ.

XXIX

Вопросы без ответов

Серое пятно деревьев, уходя дугой к горизонту, резко перешло в белый хвойный океан. Владимир смотрел в иллюминатор, поражаясь красотой и странностью картины. Пройдёт неделя или месяц, и пятно уже не смогут увидеть — его одолеет снег. Но весной пятно снова откроет свой печальный взор. Листья на кронах этих деревьях больше никогда не вырастут. Практически полное отсутствие кислорода убило в них жизнь. Вакуума нет, но язва, оставленная им, останется навсегда. Та же язва останется на душе Владимира и будет кровоточить до конца его дней. Та же язва, чёрная язва, застила глаза Олеси и останется с ней навсегда. Владимир перевёл взгляд с иллюминатора на девушку. Олеся Цаер снова спала, откинув голову на спинку. Удивительное спокойствие.

Но Владимир думал не только о Вакууме. На его ладони лежало кольцо, которое вернётся к девушке, которую Владимир не знал, но которой принесёт горе. Кольцо вместо живого мужа, вместо дорогого человека. А что если, думал Владимир, на его месте был я? Его родителям ничего бы не вернулось и что бы от него осталось? Лишь воспоминание. Он остался бы случайным воспоминанием, остался частью снимка незнакомых людей, которое видели в нём лишь случайного прохожего, испортившего снимок. Эти мысли напугали Владимира куда сильнее, чем гадкие твари Вакуума. Нужно оставить след, пока за ним снова не придут. Это случиться, он знал. Прошлое его не отпустит. Потому что оно никогда никого не отпускает.

Вертолёт приближался к Уральским горам.

Они приземлись на той же самой площадке, с которой группа начинала свой путь. Люк фюзеляжа обступили солдаты. Когда он открылся, в вертолёт забежали санитары. Они взяли Олесю под руки и аккуратно вывели из летающей машины. Владимир последовал за ними. Солдаты при полном параде, с разнообразным оружием от автоматов до пулемётов, забежали в кабину. Зачем оружие теперь, когда Вакуума нет и убивать в лесу некого, Владимир не понимал. Он шел за санитарами, провожая вертолёт взглядом. Когда летучая машина взлетела, створки огромной крыши грохоча закрылись. Взлётная полоса пропала в темноте.

Они спустились по аварийной лестнице и вышли не в огромный ангар, а в другую дверь, которую в прошлый раз Владимир проигнорировал. Он вошел за санитарами в длинный белый коридор. Аккуратный, с креслами вдоль стен, он казался типичным этажом частной клиники. Такие же медсёстры, сновавшие по кабинетам и врачи. Было лишь одно «но» — громадный офицер (старлей), который перегородил путь Владимиру.

— Вход только для врачей и больных.

Владимир посмотрел за широкие плечи солдата и успел увидеть, как Олесю провели в дальнюю левую дверь и даже смог разглядеть надпись над ней (она висела под потолком, чтобы люди могли сориентироваться издалека). Перевязочная.

— Хорошо, я ухожу.

Успокоившись о судьбе Олеси, Владимир коснулся двери, но не успел её открыть. Её распахнул тощий капитан, на котором армейская форма висела, словно на пугале.

— Лейтенант Рыков… — он пытался перевести дыхание. — Мы вас… Потеряли… Идите за нами.

Владимир увидел в дверях тучного, покрасневшего словно перец чили, майора. Лысая макушка блестела от пота, а глаза налились злобой. Скорее не к Владимиру, а к пути, который пришлось пробежать.

— Куда? — спросил Владимир.

— В вашу распалагу.

«Располагой» капитан обозвал, как оказалось, вполне приличную комнату с кроватью, шкафом и столом. Рядом с кроватью светил приятным желтым светом торшер. Оказалось теперь, как офицеру, Владимиру положены «апартаменты» получше. Капитан стоял позади Владимира, изучавшего комнату и, сгорая от нетерпения, спросил:

— Что будете делать дальше?

Видимо, он намекал, чтобы Владимир наконец, закончил осмотр. Так Владимир и сделал. Вошел в комнату и толкнул дверь. Хлопка не услышал, развернулся. Капитан держал дверь полуоткрытой и пристально смотрел на Владимира.

— Будьте готовы через тридцать минут. Я приду за вами. Есть важное дело.

Тут то дверь и закрылась. Владимир не ожидал ничего другого — после важного дело не менее важно допросить любого, кто в этом деле участвовал, а может и привлечь к ответственности, за то, что хорошее дело не было сделано ещё лучше. Старая русская традиция, заставлять отвечать за всё и на каждом шагу, при этом по-настоящему ничего не делая. Владимир вздохнул и снял пропотевший насквозь китель.

Он смотрел, как чёрная вода уходила в решетку сифона. Туда же упал клок его седых волос, затем ещё один и ещё. Владимир не удивился, что после карусели по адским глубинам, он лишился пару десятков волос. Странно, если бы этого не случилось. Владимир стоял под кипятком и думал о Вакууме. Постепенно он приближался к той цепочке мыслей, с которой он сорвался при выходе из вертолёта. Сердце ёрзало под рёбрами с каждой новой мыслью, с каждым новым словом.

Вдруг я виновен? Вдруг Он вернётся? Вдруг Он будет неуязвим? Вдруг, Контур уже вернулся?

Раздался стук во входную дверь. Владимир провернул скрипучий вентиль и расслышал слова:

— Лейтененат Рыков! Вас ждут в комнате для допросов!

На пять минут раньше, суки.


Он докуривал уже вторую сигарету. Кажется, капитан, сидевший перед ним, вытаскивал её из «Парламента». Владимир не любил курить, но дым хоть немного успокаивал сердце. Вроде как у его покойного деда была сильная аритмия, так что Владимир надеялся не провоцировать плохую наследственность. Белые волосы вновь стали объёмными и не отбрасывали бликов под светом одинокой люминесцентной лампы. Иногда большое счастье — просто помыть голову, тело, и избавиться от облепившей тебя грязи прошлого. Капитан Володин и майор Петров (те самые два офицера) сидели перед ним, буравя взглядом и терпеливо дожидаясь пока он кинет бычок в пепельницу. Владимир смаковал не понравившуюся сигарету и, смотря капитану в глаза, затянулся прямо до фильтра. Когда Владимир почувствовал мерзкую горечь, он сплюнул в пепельницу и отправил окурок туда же.

— Как вам сигарета, лейтенант? — забасил Петров. Усатый майор с грузным морщинистым лбом держал ладони под мышками, словно согревая их.

— Сейчас что угодно ощущается, как дар судьбы. Спасибо. — Владимир отодвинул пепельницу и устремил взгляд на капитана.

Молодой офицер с дерзким взглядом и проколотым ухом (Владимир заметил его только сейчас). Прокололи его давно — мочка почти затянулась, но ошибка молодости ещё оставалась на виду. Владимир подумал, как такой человек вообще смог пробраться до офицерских высот. Но вскоре он нашел правильный ответ.

— Здесь у меня небольшая папка… — Володин кинул на стол кипу документов. — В папке куча сведений о тебе, твоих родных, бывших бабах и долговых обязательствах. Это всё, как ты понимаешь, может обратиться против тебя, но если ты выложишь всё об этой операции, то папка станет менее тяжелой, а твои долги моментально куда-то исчезнут. Но они могут и приумножиться…

— К чему эти угрозы? — не понимал Владимир происходящего. — Я теперь экстремист?

Офицеры переглянулись, а капитан улыбнулся.

— Да вот нет, но Министерству обороны нужно знать…

— Вы понимаете, — вдруг перебил его Рыков, — что согласно моему контракту с ГОЛИАФом я не могу разглашать сведения о миссии. Я честен с вами и с собой, поэтому от своих обязательств отказываться не стану.

Оппоненты помолчали, как вдруг накопленная Петровым ярость вырвалась в его тираду:

— Твоего отряда больше нет! — он ударил ладонью по столу. — ГОЛИАФ выйдет из Министерства и больше не будет на него влиять! Так что и контракт твой — это ничто! Пыль навозная!

— Но пока этого не произошло… я ничего не могу, — спокойно ответил сержант. — Я вас уверяю, что как честный русский солдат я всегда боролся за своих родных, за граждан своей страны. Мне не важны эти министерские дрязги. Я просто хочу домой. Хотя бы на месяц.

— Вот это у тебя замашки… — ухмыльнулся Володин.

Раздался звонок. Петров достал свой кирпичный телефон и посмотрел на Володина. Тот понял в чём дело, и они вместе вышли из комнаты. Запищали петли, и дверь захлопнулась. Владимир осмотрел комнату и вдруг увидел красные точки видеокамеры в дальнем углу. Рыков улыбнулся ей, а затем показал средний палец. Прошло минут пять тишины, и петли, наконец, снова заскрипели. Офицеры вернулись с хмурыми лбами и понурыми плечами. Похоже, у них плохие новости. А у Владимира хорошие. Капитан сразу уселся обратно, а майор, забившись в угол, под тень, уставился на Владимира.

— Да садись уж, товарищ майор, — сказал потухшим голосом Володин.

Майор продолжал стоять и смотреть на Владимира. Капитан не обратил на это внимания и заговорил.

— Ты везучий сукин сын. После выхода отсюда — купи лотерейный билет.

— Почему?

— Тебе говорит о чём-нибудь имя полковника Орлова?

Уголки его губ чуть растянулись. Из всей армии о деле знал только офицер Генштаба Орлов и сам Министр обороны. Никто другой не мог быть посвящён в дела ГОЛИАФа. Таковы уж правила, которые, похоже, скоро пересмотрят.

— Ну конечно… — выдохнул Володин. Он кинул на стол личное дело Рыкова. — Эта папка останется здесь. На этот месяц ты свободен. Есть какие-то пожелания?

Отправьте меня домой, сейчас, хотел сказать Владимир, как вдруг передумал.

— Скажите, как скоро я смогу выйти отсюда с учёной? С Олесей Цаер.

Владимир вновь зашел в больничное крыло. На этот раз на нём был свежий китель и его старые чёрные кроссовки «пума» — какое счастье было вновь их надеть после суток в берцах. На этот раз охранник, сидевший у входа, даже не обратил на него внимания, он сидел, уставившись в кроссворд и шумно вздыхал. Владимир знал номер палаты — десятая, а потому шел по коридору, смотря по сторонам. В конце коридора, с левой стороны, вдруг появилось длинное пластиковое окно в такой же длинной палате. В ней было пусто, поэтому Владимир тут же заметил сидевшую на кровати девушку в белом тканевом халате (с белой марлевой повязкой на глазницах) и врача, который, стоя перед ней, говорил что-то и постоянно разводил руками. Не доходя до двери, Владимир остановился и наблюдал за сценой — раскрытые жалюзи не заслоняли обзор. Врач сказал что-то еще и положил руку на плечо пациентки. Но Олеся сидела молча, наклонив голову к полу. Её лицо ничего не выражало. Врач легонько похлопал её по плечу, как бы прощаясь, и медленно побрёл к выходу.

Владимир подошел к дверям и встретил врача, протянув ему руку.

— Лейтенант Рыков, — представился он. — Был вместе с ней там.

Врач кивнул. Небритый, с растрёпанными волосами и опухшими глазами, он выглядел смертельно уставшим.

— Да, я знаю о вас. — медленно проговорил он.

— Что можете сказать по прошествии этих часов?

Врач глубоко вздохнул и пожал плечами, сбрасывая будто с них ответственность.

— Мы снова промыли ей раны, убрали копоть, но не нашли, что можно оперировать. Там просто месиво из кожи и мышц и ничего больше. Я не был в силах что-либо сделать.

Ничего больше не сказав, он направился в соседнюю палату. Дверь одиннадцатой палаты захлопнулась, а Владимир открывал десятую.

Олеся не обратила внимания на вновь открывшуюся скрипучую дверь. Наверняка думала, что это был кто-то из молчаливых медсестёр. Владимир подошел к ней и сел на койку супротив Олеси. Скрип старых пружин заставил девушку повернуть голову и спросить:

— Ты новый пациент?

Владимир сжал её ладонь и ответил:

— Старый друг.

Олеся не убрала руку, а наоборот, крепче сжала его ладонь и улыбнулась.

— У меня мало поводов для радости, но похоже, Вова, ты один из них.

— Знаю. — он наклонился к ней и шепнул: — Поехали домой?

XXX

Следи за небом

Через час они уже покинули комплекс. Никто не вспомнил о них. Никто их не остановил. Пока Владимир бегал из палаты Олеси до своей комнаты, он видел, что в коридорах царит хаотическое движение. Люди бегали из кабинета в кабинет ради неведомой цели, о которой Рыков догадывался. Они стирали память. Память о Вакууме и тем более о предателе Контуре. Владимир понял вдруг, почему ни он, ни Олеся никому не были интересны. Он понял, почему их не трогали, когда, с сумкой за плечами, приодевшись в спортивный костюм, он выходил из своей комнаты. Владимир и Олеся — свидетели погибшего мира. Никто не поверит их рассказу о потустороннем мире, совмещённым с нами. Никто не поверит им о миссии в глубь сибирской тайги в поисках института, где образовался портал в иное измерение. Всё до банальности просто. Единственное, что могло подтвердить их историю, это необъяснимое увечье у Олеси. Хотя, подумал Владимир, заходя в лифт, и на это умельцы из Минобороны что-нибудь придумают. И он оказался прав.

В палате Олеси Владимир застал двух своих знакомых — капитана Володина и майора Петрова. Они что-то записывали себе в блокноты и, завидев Рыкова, быстро ретировались. Но перед тем, как закрыть за собой дверь, хитрый капитан кинул одну фразу:

— Помните, о чём мы с вами договорились. Иначе у вашей семьи… ну, вы поняли.

Он ушел, а Владимир, как бы не просил Олесю, не смог добиться ответа — что ей навязали двое силовиков. Она просто молчала, а когда притих и Владимир, спросила:

— Так мы уходим или нет?

Они ушли. Призраками пройдясь по враждебным коридорам. Ушли, в конце концов, побеждёнными.

Владимир стоял посреди парковки, спрятанной под кронами деревьев, и смотрел на открытые ворота посреди отвесной скалы. Рядом сновали военные. Они заходили в комплекс и покидали его. Кто с ящиками, кто с бумагами, кто с оружием за спиной. Гигантская гора, километра два в высоту равнодушно смотрела на незваных жильцов, паразитов, постоявших в её теле свою нору. Заходило солнце, окропляя гору оранжевым огненным светом. В этот миг Владимиру показалось, что именно здесь, в этой горе, а не в Вакууме, поселился дьявол.

— Чего стоим? — Олеся ждала Владимира у открытой двери.

Он обернулся и удивился, что Олеся направила голову прямо на него и будто бы «смотрела» на него несуществующим взглядом.

— Извини, задумался. — он снял сумку с плеча и кинул её в багажник. — Как тебе мой лексус?

— Лексус? — Олеся погладила девятку по крыше. — Такой… шершавый?

За время, которое машина простояла в сырости, по крыше пошла ржавчина.

— Ага. — Владимир поставил сумку Олеси и захлопнул тугую дверь багажника. — Потому что это не лексус, а ВАЗ двадцать один ноль девять.

Олеся скромно и неловко усмехнулась. Она повела губами, хотела что-то сказать, но сжала их и села в машину. Похоже, шутка получилась идиотской, подумал Владимир.

Рыков сел за руль и завёл двигатель. Олеся сидела, отвернув голову в сторону.

— Слушай, ты… — подбирал слова Владимир. — Извини меня, если обидел.

Она повернулась к нему.

— Нет. Никаких обид. Я просто… хочу домой.

— Ладно. — Владимир переключил ручной тормоз. — Куда тебе?

— В аэропорт. Рейсов до Москвы всегда хватает.

И машина тронулась с парковки под деревьями, оставив на бетонном покрытии белый след, не тронутый влагой.

Больно, страшно и тяжело было на душе. Страшно жить — что делать? Владимир ехал по незаметной просёлочной дороге, ведущей к шоссе и размышлял о жизни. Он знал, что сделает в ближайший месяц. Но вот потом… Не хотелось ему возвращаться в военную форму и снова терять друзей и видеть смерти.

Впереди показался блокпост и длинная стена. Стену, с выкрашенными соснами, практически нельзя было разглядеть. Так будет гулять какой-нибудь грибник и, сильно увеличенный, удариться о невидимую преграду, а подняв взгляд, увидит край стены и придумает тысячи версий того, что же за ней скрывается. Мимо блокпоста их пропустили даже без вопросов. Солдаты были предупреждены.

Спустя полчаса неловкой тишины, машина покинула пределы досягаемости военных глушилок. Включилось радио. Ещё через двадцать минут, проехав ещё через один блокпост, девятка выехала на шумное, бесконечно длинное шоссе. Владимир выехал на ближайшую полосу и поехал в сторону Екатеринбурга. А девятка благополучно затерялась в потоке таких же неприметных машин.


В пути Олеся позвонила сестре в Москву и попросила приехать в аэропорт Екатеринбурга ближайшим вечером. «Не срочно, — сказала ей Олеся, — а жизненно важно». После этих слов разговор закончился.

Ближе к полуночи они заселились по разным номерам в хороший отель близ аэропорта. Владимир не знал, что они бывают настолько хорошими, а потому, упав на мягкую кровать в своём номере, он моментально вырубился. Спустя больше месяца жестких матрасов на коротких лежанках кровать в отеле показалась ложей богов. Владимир канул в глубокий сон.

На следующий день Владимир и Олеся стояли в аэропорту и ждали. Владимир смотрел на огромный экран со списком прилётов и убывающих самолётов. Рейс 1666 из Москвы вот-вот прибудет, и Олеся отправится домой. Они стояли, как дальние родственники, которым положено стоять рядом, но не прикасаться друг к другу и тем более говорить. Странное тепло, которое появилось между ними куда-то испарилось. Пропало, словно глупая ночная мысль. Владимир перевёл взгляд с табло на Олесю. Она, снова опустив голову и плечи, будто бы спала. По её просьбе администратор в отеле выдал ей парочку масок для сна, чтобы не пугать окружающих. В ней-то она и стояла. Прохожие не обращали на них внимания, но если б кто присмотрелся, то усмехнулся бы и прошел мимо. И никогда бы такой человек не понял, что насмехается над горем.

Наконец поток его мыслей прервало сообщение. Холодный голос диспетчера сообщил о прибытии нужного самолёта. Олеся подняла голову, прислушиваясь.

— Пойдём. — сказала она.

Взяв девушку под руку, он повёл её к зоне посадки.

Товарищи обошли небольшую группу ожидавших и встали на самом её краю. Олеся описала свою сестру и заверила, что она похожа на неё почти точь-в-точь. Заверила, что Владимир точно поймёт, когда увидит её. Поток пассажиров потёк через двери, и Владимир почти сразу заметил Лизу — так звали её сестру. Татуировки на шее и на лице, чёрные волосы и пирсинг на бровях определённо привлекали внимание. Владимир поднял руку, и Лиза заметила их. Она раскрыла глаза и, закрыв ладонью рот, направилась к ним.

— Что случилось, Леся? — воскликнула она, обняв сестру.

— Потом всё расскажу. Рейс через час?

— Задерживается на пять минут. — уточнил Владимир.

— Это ты? Тот вояка? Да? — Лиза посмотрела на него тем взглядом, которым смотрят маленькие дети на «великанов»-взрослых.

— Который? — уточнил он.

— Который красавчик и «спас меня», да Леся? — Лиза рассмеялась, а Олеся только устало усмехнулась. Ей было не до радостей.

— Береги её, ладно? — Лиза кивнула и, приобняв сестру, принялась ей что-то нашептывать. Наверняка извинения.

Владимир хотел бы обнять её на прощание, но не смог даже приблизиться. Уж кто ей был нужен, так точно не он. Потому что он — напоминание об ужасах. Владимир развернулся и, не оборачиваясь, вышел на холодную февральскую улицу.


Перед тем, как отправится домой, к родителям, у него оставалось ещё одно дело. Утром, когда до рейса из столицы оставалось ещё четыре часа, Владимир успел зайти в соцсети и поискать нужного человека. Зная имя, фамилию и город, где живёт человек, найти его весьма легко. Исключением не стала и жена Артёма. Владимир отыскал её в сети, но не знал, что ей написать. Гордое, красивое лицо белокурой девушки смотрело на него из фотографии. На другой фотографии такое же лицо, но она уже в другом месте, в другом времени, стоит в живописном зале. В свадебном платье.

Он сидел в машине у высокого красно-кирпичного здания и не мог сдвинуться с места. Владимир написал ей утром. Сказал, что должен сообщить важную весть о её муже. Сообщил звание и место его службы. Она поверила Владимиру и наверняка поняла, с какой новостью он явится.

Он позвонил в домофон, и его молча открыли, резко оборвав связь. Владимир зашел в ухоженный, свежеотремонтированный подъезд и нажал кнопку лифта. Створки сразу раскрылись, но Владимир не вошел, а тупо глядел в кабину. Всплывали неприятные воспоминания о неработоспособных лифтах в научном комплексе. Створки закрылись, когда Владимир уже был на втором этаже. Донужного оставалось ещё десять.

Достигнув нужной двери, Владимир не постучался. Он остановился, облокотившись о перила и глубоко дышал, успокаивая сердце. Хотя на самом деле он просто не хотел этого делать. Не хотел стучаться. Но когда дыхание пришло в полный порядок, он, наконец, поднёс кулак к двери. Он промедлил ещё минуту и дважды постучался. Дверь отворилась почти сразу.

Та же белокурая девушка открыла ему, но ни гордости, ни макияжа на лице её не было. Под глазами появились тени, лицо осунулось. Вместо платьев, которые Владимир видел в соцсетях, только серая футболка да старые потёрты джинсы. Она вымучено улыбнулась и проговорила, путаясь:

— Вы пришли… А я надеялась, что ошиблась и открыла кому не попадя… Извините… — она опустила взгляд, а Владимир, сглотнув накопившийся в горле ком, протянул ей кольцо.

Девушка уставилась на блестящую вещицу и будто видела не её, а лежавшего в могиле дорогого человека.

— Но как? — не сводила она обречённого взгляда с кольца. — Когда7 Где?

Владимир пошевелил губами, но не смог сказать, что, мол, «тайна, секретная информация». Звучало бы ужасно. Не сумев подобрать слов, он просто помотал головой.

— Что ж… — девушка забрала кольцо. — и на том спасибо, — голос задрожал. Дверь захлопнулась, и Владимир успел услышать удаляющийся плач.

Напоминание об ужасах. Вестник смерти.

Выйдя на улицу, Владимир столкнулся в ветром и острыми снежинками. Начиналась метель. Он поспешил в девятку, которую не глушил и сел за руль. Захлопнул дверь. Снова стало тепло и тихо. Стекло облепил снег, и Владимир будто оказался в изоляции. Ехать никуда не хотелось. Сердце ныло скорбью. Зарождались и гибли тяжелые мысли. Стало душно. Он расстегнул куртку и, сам не зная почему, поднял голову к вершине дома, из которого выбежал. И, сам не понимая как, он увидел опрокинутую горем девушку на балконе верхнего этажа. Она смотрела вниз, без сомнения, на его машину и вдруг пропала из виду. Позже Владимир подумает, как же он мог понять, что увидел именно вдову капитана, в метель, и так далеко от себя. Но в эту минуту он не сомневался в своём видении. И это виденье дало ему новую, важную идею, которая так долго сидела глубоко в душе и которую Владимир так долго игнорировал. Вдове Артёма, другим родственникам, друзьям и близким всех, кто остался в Вакууме, не суждено увидеть тех, кто им дорог. Потому что они сгинули, а он — нет. Владимир уцелел и обязан, точно обязан вернуть старый должок. Он должен вернуться не в Москву, домой, а в то место, которое было домом его души. Место, где он рос. Место, где его любят и ждут.

Владимир переключил передачу, и машина, брызгая снегом, рванула к главной дороге. Дороге, ведущей в пригород Екатеринбурга.

Он ехал по шоссе навстречу усиливающейся метели. Дворники метались по стеклу, но не успевали очистить липнущих мокрый снег. Владимир гнал машину за город, к городку, который так когда-то любил. Там его ждут. Всегда ждут и будут ждать. Глупости все эти слова об отце, что он не хочет видеть его старого лица, что не хочет вспоминать пережитый при отце страх. Нет, он должен быть благодарен отцу за то, что он взял его маленькую детскую душу и кинул её в пасть страхам. Именно благодаря этой закалке он и выжил в Вакууме. Потому что он не побоялся посмотреть в лицо ужасу, как и тогда, в детстве. Ведь, если преодолеть детские страхи, когда они кажутся незыблемыми великанами, то настоящий беспросветный великий страх во взрослой жизни покажется лёгкой преградой.

Вдруг порыв ветра настолько усилился, что дворники не успели счищать новые слои снега. Владимир, погруженный в раздумья, уставился в руль и даже не заметил, как дорога чуть повернула, а девятка продолжала упорно двигаться вперёд. Пропустив вагон мыслей, Владимир вдруг очнулся крепче схватился за руль и, не видя сквозь залепленное мокрым снегом окном, он нажал на тормоза. Машина упрямо не сбавляла ход — зимняя резина не могла сцепиться с мокрым асфальтом. Владимир в панике и наугад мотнул руль налево, на свою сторону дороги. Раздался удар и грохочущий скрип.


Всё произошло, словно во сне. Прошедшие с момента аварии четыре часа пролетели незаметно. Погруженный в сладостную дремоту, когда, проснувшись ночью понимаешь, что можешь спать ещё много часов, Владимир сидел в такси, возвращаясь из местной больницы. Столкновение было сильным, но пришлось на левую часть машины. Удар его практически не задел. Только осколки стекла царапнули руки. Благо, второму участнику аварии повезло ещё больше. Гигантский камаз практически не пострадал. Погнулся бампер, да поцарапалась краска. Водитель претензий не имел, хоть и был раздосадован, что график поставок его угля несколько сбился. Девятке Владимира повезло меньше — левая передняя дверь в труху, капот погнут, колеса ушли в сторону. Машину забрал эвакуатор и увёз в неизвестном направлении. Пусть даже и на свалку, это было не столь важно. Свою единственную сумку с вещами Владимир прихватил с собой. У дверей типичной сельской больницы (трёхэтажного здания деревянной постройки времён царя-гороха) Владимир дождался такси, которое ехало к нему примерно полчаса и со спокойной душой отправился домой.

А теперь он стоял под темным небом и смотрел на падающие хлопья снега. Над ним светил старый фонарь, на котором вечно меняли лампочки, но не могли установить плафон. Так он и стоял последние тридцать лет, с дымящейся на морозе лампочкой. Но этот фонарь и вся эта улица были столь родными сердцу, что Владимир не мог сдвинуться с места. Не шевелясь, он вспоминал как здесь, на улице, среди домов, в которых в сей поздний час уже не горел свет, он провёл всё своё детство. На которой впервые поцеловался. На которой впервые переключил передачи отцовской машины, подаренной ему на совершеннолетие.

Он прислушивался, но не мог уловить знакомого шепота в голове. Призраки покинули его. Ушли вместе с Вакуумом. Он остался один, но был этому рад. Может, погибший мальчик, следовавший за ним, наконец, обрёл свой мир и нашел своих родных? Владимир надеялся, что это правда. Он надеялся, что сумел освободить душу так долго и так верно помогавшую ему. Но с другой стороны, кто поможет ему в секунду слабости? Когда никто не сможет помочь ему, указать путь? Он смотрел на падающие и пропадающие за пределом фонарного света снежинки и думал, что сможет справиться с любыми трудностями без помощи со стороны мертвецов.

Небо заволокло пушистыми чёрными тучами. Стояла тишина и покой. Сейчас, вспоминая жизнь до Вакуума, до погружения в иной мир, Владимир, закрыв глаза, подумал, насколько мелочные те слова о деньгах, пенсии, работе, карьере, которые он выслушивал и от родителей, и от друзей. Он двигался навстречу этим призрачным столпам по тропам, ведущим в пропасть.

Сейчас же вместо тех глупых идей пришли другие, те, о которых люди задумываются только на смертном одре, прожив свою незаметную жизнь: всё лишь пустота.

Вакуум.

Всё, что было, останется только в мозге, который всегда гибнет.

И ничего больше.

Владимир Рыков теперь точно знал, что впереди его ждёт иная жизнь с полным сознанием того, что в ней произойдет. Теперь он точно знал, что найдёт смысл получше, чем новый отпуск. Может, он всё-таки вернется к Олесе Цаер, где бы она не была? Вернётся, чтобы понять свои чувства к ней. Они были, он точно знал — но какие? — пока что большой вопрос.

Над ним висело тучное небо, а где-то там, на периферии слуха, играла давно уж забытая песня из прошлого, моментально приводившая душу к счастью, давно ушедшему вместе с прошлым. Он слушал эти ноты, но все не мог вспомнить название мелодии. Откуда она звучала? Из дома? Нет, он на другом конце улицы, двухэтажный коттедж, вечно ремонтируемый отцом, и Владимир смотрел в его желтые окна, вспоминая расположение комнат. Родное место… Пожалуй, сейчас он вновь проживал лучшие дни своей жизни, будто заново рождённый. Он думал, что это невероятно: не может быть, что после страшных событий наступает счастье, искреннее и не ускользающее за доли секунды.

Но вдруг, после вопроса о нереальности произошедшего, в памяти появились слова-предостережения, которые вдруг припомнились ему. Это было наитие, неслышимое и неосязаемое понимание того, что он обманут или боится быть обманутым.

Он вспомнил о тех словах:

Следи за небом.

Душу заполонила тревога. Глаза оставались закрытыми — он опасался из открывать. В голове проплыли воспоминания об иллюзии, настигнувшей Георгия после попадания в портал. Об иллюзии, после которой следует только пустота и, что ещё страшнее, осознание пустоты.

Вдали послышался гром, похожий на тот гром из детства. Но действительно ли он слышал его? На улице стояла зима… Набравшись смелости, он сделал это…

…он посмотрел на небо.

После финала

— Я хочу побыть одна, правда. — Олеся говорила наугад в открытую дверь. Только что она, пройдя через сотню слов и просьб, спровадила болтливую сестру за дверь и по-прежнему не хотела её как-либо обидеть.

— Мне тяжело так просто взять и оставить тебя. — с упрёком слышались слова в темноте. По подъезду пробежало недовольное эхо.

Олеся улыбнулась как можно искренне и скрывая промелькнувшее раздражение.

— Ну пожалуйста. Я уже давно не была одна, Лиз.

Она расслышала, как сестра фыркнула. Уж злилась она, презирала её или просто обижалась, Олеся не понимала.

— Ладно. Но я приду завтра! — настырно говорила Лиза.

— Хорошо. — Олеся натянула милую улыбку. — Пока.

И спешно закрыла дверь.

Обычно они обнимались на прощанье, но сегодня был не тот случай. Не то настроение. Олеся прислонила лоб к холодной двери и выдохнула. Приближался решающий момент, которого она так ждала. Олеся, в отличии от Владимира, свой оберег никуда не выкидывала. Она оставила его при себе и надеялась на его целебные свойства. Вдруг, он вернёт всё, как было? Но сбивала с ног другая, менее приятная мысль, что оберег отныне, после гибели Вакуума, может быть бесполезен. Обычный серый камень с острыми углами.

Она повернулась и пошла по знакомому коридору. Рука пробежалась по одежде, висящей на вешалке, по старой шершавой картине, по холодной пластиковой двери и легла на ручку. Олеся открыла дверь и нащупала выключатель. Включила свет в надежде, что он ей пригодится и зашла в ванную комнату.

Ступив на мраморный пол, она по памяти развернулась к зеркалу и открыла настенный ящичек. Нащупала оберег. Она сняла с себя одежду, чувствуя больные ноющие мышцы и россыпь острых порезов. Кинув одежду на пол, она достала из ящичка оберег и протянула камень пред собой, как бы нацелив на него несуществующий взгляд.

Первые секунды ничего не происходило. Затем ещё полминуты. Олеся ощутила, как из груди, утяжеляясь, поднимается к горлу ком. Ничего не получилось. Она обречена. Прошла минута, и Олеся уж хотела кинуть камень в раковину, пойти на балкон и завершить начатое. Спрыгнуть из одной тьмы в другую. Но вдруг камень потяжелел. Не сильно, заставив лишь одну мышцу на её ладони напрячься. Но прошли ещё секунды, и оберег быстро набрал тяжесть. Вдруг, в одно мгновение, Олеся чуть не уронила его, резко опустив руку в раковину. Камень давил на ладонь, словно гиря. Олеся набралась терпения. Камень становится горячее. Олеся выдохнула, поставила вторую руку на раковину и напрягла всё своё тело. Камень обжег ей руку. Олеся вскрикнула, но тут же случилось невероятное. Окутывающая взгляд темнота будто начала тускнеть, будто в чёрную гуашь добавили белой краски. Постепенно, словно непролазная паутина, тьма разорвалась, причинив Олесе неприятную острую боль. Олеся резко зажмурилась и поняла, что у неё снова появились веки. Она по-прежнему держала камень в руке, но другой она прикоснулась к глазницам. Вместо плотной толстой кожи она ощупала столь привычные белки глаз. Олеся улыбнулась и аккуратно открыла глаза. В ванной не горел электрический свет, зато окутывал другой, синий. Олеся посмотрела на камень, но от него ничего не осталось. В руке она держала светящуюся синюю сферу, которая уже не была столь тяжела.

Олеся подняла её перед собой и усмехнулась. Затем усмехнулась дважды. А после, набирая темп, весело рассмеялась, не спуская взгляда с оберега. Зрение вернулось к ней. А вместе с ним и… Жажда нового.

Когда из новых её глаз брызнули счастливые слёзы, раздался быстрый нетерпеливый стук в дверь. В ванную комнату.

— Леся! Ты чего? — донёсся голос сестры. — С тобой всё нормально?

Олеся посмотрела на дверь, а затем на переливающуюся синими красками сферу и улыбнулась. Она слышала доносящиеся из неё голоса. Далёкие, сумбурные, но неожиданно понятные. В этих словах она слышала ответы. Те ответы, которые ночами искала в лабораториях, искала в книгах и в людях. Ответы на самые важные, самые сокровенные вопросы. И она слушала их. Впитывала, словно блажь.

— У меня всё хорошо… — шепнула она. — Сейчас и навсегда.


Конец


Never let me down

See the stars they're shining bright

Everything's alright tonight

Загрузка...