В забытой стране

Глава XII КОЛЕСНИЦА

Мы ясно услышали топот конских копыт. Чан бросился на землю, ползком добрался до огромного камня и укрылся за ним. Мы последовали его примеру и, прячась в высокой траве, подползли к Чану.

Осторожно выглянув из-за камня, мы увидели, как мимо нас пробежала огромная гиена с высунутым от усталости языком.

Не успели мы как следует разглядеть гиену, как вдали показался какой-то черный предмет, мчавшийся прямо на нас. Это была двухколесная боевая колесница, на которой стоял, слегка наклонившись вперед и держа в руках поводья и лук, молодой, хорошо сложенный мужчина лет тридцати. На нем ничего не было, кроме набедренной повязки с расшитой золотом каймой и ожерелья из драгоценных камней.

Колесница пронеслась совсем близко, метрах в пятидесяти от нас, и я невольно залюбовался конем. Он мог бы смело соперничать с лучшими представителями арабских скакунов. Длинная грива развевалась по ветру, хвост касался копыт, а голову украшал султан, такой же черный, как и все тело.

Вдруг ездок переложил вожжи в левую руку, выхватил из колчана, стоявшего там, где у современных колясок делается упор для ног, стрелу и, с силой оттянув тетиву назад, выстрелил в гиену. Стрела со свистом разрезала воздух и вонзилась под левую лопатку гиены, по-видимому прямо в сердце, потому что зверь, сжавшись от боли, покатился по земле, затем неестественно вытянулся и замер.

Ездок ловко управлял колесницей, да, видно, и конь был хорошо обучен: стоило слегка натянуть вожжи, как он тотчас же остановился как вкопанный. Удачливый охотник соскочил на землю, подошел к гиене, вытащил из тела стрелу и, бросив свою добычу в колесницу, повернул коня назад. Быстрый, как ветер, конь понесся по дороге Сидящих Писцов. Затих топот конских копыт, и только медленно оседало облако серой пыли, клубившейся за колесницей.

Мы еще долго молчали, пораженные только что увиденным.

— Ну, профессор, теперь, я надеюсь, вы не станете говорить, что нам не угрожает никакая опасность? — прервал тишину капитан Дхирендра.

Я вытащил из кармана красный платок, вытер пот со лба и только после этого обрел дар речи:

— Да, капитан, вы были совершенно правы… Но, несмотря ни на что, у меня сейчас такое чувство, словно я уже видел этого человека раньше. Я не раз рисовал в своем воображении, как он или другой похожий на него юноша, приближенный фараона Рамзеса или Сети, едет в колеснице по дороге, ведущей из Фив в город Коптос, расположенный, как и Фивы, на правом берегу Нила. И вот сегодня, сколь это ни удивительно, я, ученый двадцатого века, увидел его наяву. Это невероятно!.. Но разве можно не верить своим глазам? Они не могли обмануть нас.

В это время Дхандас показал рукой на горы и закричал:

— Там!.. Та-а-ам золото! Там золото Серафиса!

Я вновь заметил у него признаки безумия. Он смотрел куда-то вдаль, глаза лихорадочно блестели и по всему телу пробегала нервная дрожь.

Дхирендра курил сигару, а Чан, усевшись поудобней на земле и закрыв глаза, улыбался во весь рот; я взглянул на него и понял, что он целиком погружен в свои мысли.

— Мы не сможем спуститься в долину в таком виде, — сказал капитан Дхирендра, не обращая внимания на крик Дхандаса, — нам надо что-то придумать.

— Мы должны сменить одежду, — высказал свое мнение господин Чан.

— Сменить одежду! Но во что вы предлагаете нам одеться? — спросил я.

— Я думаю, господин профессор, что это вы знаете лучше меня, — ответил Чан.

Я пытался вникнуть в смысл его слов, но безуспешно, и Чан, так и не дождавшись моего ответа, вновь обратился ко мне:

— Подумайте немного, профессор. Неужели у этих людей нет таких богов, чей облик мы могли бы принять перед тем, как выступить в путь?

Но и теперь мне не совсем было ясно, чего хочет от меня Чан. Я знал наперечет весь пантеон древнеегипетских богов. Не много найдется в мире народов, у которых было бы столько богов, сколько в древнем Египте. Самым главным богом почитался великий Осирис, чей храм превосходил по своим размерам даже знаменитый храм Юпитера в Риме и чья власть распространялась как на загробное царство, так и на этот мир. Помимо сотен богов, почитавшихся из поколения в поколение во всем Египте, существовало множество местных богов, которые покровительствовали тому или иному городу и были воспеты во многих литературных памятниках, дошедших до нас с тех отдаленных времен. Птах был главным божеством города Мемфиса, в то время как над Фивами распространялась власть Амона, а над городом Буто — богини Исиды. Я с увлечением начал рассказывать своим товарищам различные предания о древнеегипетских богах и занимаемых ими местах на иерархической лестнице, но Чан перебил меня:

— Хорошо, профессор. Судя по всему, у древних египтян было вполне достаточно божеств, наделенных самыми разнообразными свойствами, качествами и внешностью и прославленных в народных преданиях. Но кого изображают огромные статуи, высеченные в горе? Я ничего не знаю о них и прошу вас рассказать мне все поподробней.

— Там высечены бог черной магии, счета, письма и мудрости и покровитель искусств Тот и бог загробного царства, или бог смерти, Анубис, — объяснил я.

— Ну, а если бы двое из нас под видом этих богов спустились в долину, то как встретили бы их здешние жители? — спросил Чан.

Мои глаза заблестели от восторга, когда я наконец понял план Чана. И, несмотря на то что мысль о возможном провале внушала мне страх, я воскликнул с энтузиазмом:

— О, мне кажется, все было бы хорошо!.. Древние египтяне имели много общего с нами, индусами, и, в частности, они верили в перевоплощение душ. Они считали, что у каждого человека есть душа, которая не умирает вместе с телом. Вполне возможно, что, увидев спустившихся на землю богов, здешние жители совершили бы в их честь особые обряды, но какие точно, этого я и сам не знаю. Я верю в успех вашего плана, господин Чан, хотя, сознаюсь, где-то в глубине души с ужасом думаю о тех последствиях, которыми чреват этот план в случае его провала и раскрытия нашей тайны.

— Однажды я встал во главе одного племени, и только благодаря тому, что явился к ним под видом почитавшегося ими божества, — сказал капитан Дхирендра. — Я мог повелевать всеми ими, как своими рабами. Но в конце концов мне стало стыдно обманывать людей, которые так легко поверили мне. Я почувствовал жалость к ним, когда увидел, какой дикой, слепой веры придерживаются они, и передал их в руки буддийских миссионеров, один из которых рассказывал мне потом, что «мои дикари» сделали большой шаг по пути прогресса и могут теперь прочитать вам наизусть изречения Ханумана[24] и рассказать о перевоплощениях великого Будды.

Чан не спеша поднялся с земли. Он целиком был занят своими мыслями, и я не думаю, чтобы он слышал хоть что-нибудь из того, что сказал капитан Дхирендра.

— Мне довелось за свою жизнь исполнить тысячи ролей, и все с большим успехом, — обратился к нам Чан. — То, что я предлагаю вам, несомненно очень опасно. Примем ли мы этот план или нет — это будет зависеть только от вашего решения, профессор. Если вы считаете, что мы не сумеем представить богов, то так прямо и скажите. Мы ждем вашего слова, господин профессор.

Я понимал, что у нас нет другого пути, чтобы проникнуть в Митни-Хапи.

— А можно ли сделать маску в виде головы шакала, которую один из нас надел бы на себя? — спросил я.

— Это очень просто, — ответил Дхирендра. — Каких-нибудь десять минут тому назад вы видели здесь гиену. Я хорошо снимаю и обрабатываю шкуры и ничуть не сомневаюсь, что смогу сделать из головы гиены такую маску, что вы, глядя на нее, ни за что на свете не отличите ее от морды крупного шакала. Мне уже пришлось однажды делать маску Ханумана для представления из «Рамаяны»[25] и она имела огромный успех.

— Ну, а сможете ли вы сделать другую маску, маску священного ибиса? — спросил я капитана.

— Это значительно сложнее, но все же возможно, — ответил он.

— А маску сокола?

— Да, и ее тоже смогу!

— О! — воскликнул я. — С нами жук-скарабей… Сами боги спустились на землю и идут к гробнице Серафиса, чтобы вернуть бесценный амулет… Но нам придется плыть по реке, потому что все священные предания древних египтян тесно связаны с берегами Нила. Вы, господин Дхандас, как самый высокий из нас, будете Гором, сыном бога Осириса и повелителем неба. Вам, Дхирендра, придется стать Анубисом. Ну, а вы, Чан, сыграете роль Тота, покровителя литературы, музыки и искусства и знатока магических надписей, которых никто, ни на небе, ни на земле, не может прочитать. Я же буду главным жрецом при вас, потому что боги не должны сами разговаривать с простыми смертными.

Дхандас вскочил и радостно закричал:

— Это великолепно! Наш план не может не удаться!