В тени трона

Глава 6

Я смотрела вслед матери, и мысли вертелись в голове, как дервиши-хассины. Для меня вовсе не было новостью, что я – позор семьи, однако ее слова ранили гораздо сильнее, чем я думала.

«Добро пожаловать домой, Хейл».

Меня поимели, окончательно и бесповоротно. Двое сыщиков в телохранителях… Все шансы сбежать, разобравшись с убийцами сестер, только что рухнули в Нижний мир.

«Но ты же дала слово. Или, по крайней мере, Эммори так думает». Голос в голове изумлялся моим паническим мыслям, не постеснявшись напомнить мне, что именно я обещала Эммори на корабле.

Я обещала вернуться домой и исполнить свой долг. И неважно, что представления о долге у меня и у Эммори разные. Но мой новый экам хорошо потрудился, прежде чем лететь за мной. Здесь, дома, обещания могли не значить ничего – уверена, на самом деле в высших эшелонах индранского общества гордятся как раз способностью лгать о чем и кому угодно и нарушать любые обещания.

Но мир, в котором я стала взрослой, устроен по-другому. У контрабандистов, которые приняли меня в свою семью, чувство чести было сильнее, чем у любого, в чьих жилах текла кровь повелителей Индраны, и они привили его и мне.

Так чью же сторону принять – контрабандистки или принцессы? Ведь я всерьез почувствовала себя виноватой, вспомнив о скрытом в обещании подтексте.

– Ваше императорское высочество, позвольте представиться.

Голос моей дви звучал весьма мелодично – то была характерная черта одной из островных наций, населявших дальние уголки планеты.

Я повернулась к ней и взглянула в ее теплые карие глаза. Налмари поклонилась. От ее потрясения не осталось и следа, и я столь же умело скрыла охвативший меня страх.

«Добро пожаловать домой – в мир, где никто не говорит того, что думает, и прячет любые проявления чувств».

Ну и прекрасно, обойдусь и так. Придворная жизнь жестока, но все же сохраняет видимость цивилизованности. В моем мире – там, где я провела последние двадцать лет, – учишься быстро разгадывать людей либо умираешь.

– Меня зовут Налмари Заафир Виндхаузен, – продолжала она, не разгибая спины и глядя мне под ноги.

Этот замечательный обычай позволил мне безнаказанно изучать ее целых несколько секунд.

Пока я разглядывала своего второго телохранителя, все мои инстинкты хором взвыли, разразившись сигналами тревоги.

Во-первых, ее плечи были слишком напряжены – может, в результате потрясения от столь внезапного понижения, а может, и из-за чего-то еще. С виду держалась она достаточно ревностно, но во взгляде на миг мелькнуло что-то неприятное, тут же скрывшееся за ширмой учтивости… Ладно. Пока что будем считать, что все сомнения – в пользу обвиняемого.

По традиции экам императрицы должен быть мужчиной. При моей далекой прапрабабке эту должность занимали братья-близнецы. Чудесным образом избежав деменции Шакти, они приняли на себя роль ее защитников после смерти мужа. Так оно и продолжалось все эти годы. Но экамами императорских детей всегда были женщины. Без сомнения, мать хотела оскорбить меня, обременив экамом-мужчиной.

Ей неоткуда было знать, что Эммори на месте экама – моя единственная надежда выжить. Неожиданно я почувствовала, что рада присутствию сыщиков. Возможно, я не могу доверять им полностью, но доверяю намного больше, чем кому-либо другому во дворце.

– Налмари. – Я ответила на ее приветствие, чуть склонив голову. В какие бы игры ни играли здесь, во дворце, я могла играть с ними на равных. И, если потребуется, могла легко избавиться от этой женщины. – Полагаю, ты знаешь, где мои покои.

Если ее и оттолкнул мой голос – ничуть не теплее жидкого азота, она не доставила мне удовольствия, позволив себе хоть как-то показать это.

– Конечно, ваше высочество. Пожалуйте сюда.

– Вы идете со мной.

Я поймала Эммори за руку, пока он не пристроился в ногу рядом с Налмари. Зин занял его место, слегка коснувшись руки Эммори, как будто заверяя, что они все еще вместе. Эммори едва уловимо кивнул ему в ответ.

Дождавшись, пока Зин с Налмари не обгонят нас, я спросила:

– Как глубоко мы влипли?

– Не знаю, ваше высочество. Сначала вам нужно отдохнуть, а с проблемами будем разбираться по мере возникновения.

– Сначала нужно пойти попрощаться с сестрами.

Эммори коротко кивнул. Мы пересекли тронный зал и вышли в ту же дверь, что и мать. Под крикливо-ярким, белым с золотом гобеленом скрывалась обычная сталь, а стоило нам выйти из громадного зала с высоким потолком в узкий коридор, ведущий в семейное крыло, во мне проснулась клаустрофобия.

В замкнутом пространстве знакомый запах сандалового дерева и олбивайского меда усилился. Перед статуей Натараджи[2] лениво источала клубы дыма ароматическая палочка ручной работы в латунной подставке. Пьедестал статуи утопал в темно-красных цветах под названием «кислана», похожих на земной лотос.

Проходя мимо, все трое моих телохранителей коснулись статуи и пробормотали молитву. Возведя глаза к потолку, я преодолела искушение сообщить им, что Шива не сделал для защиты моих сестер ровным счетом ни хрена. Вместо этого я приостановилась, смерила танцующего бога неприязненным взглядом и последовала дальше.

Полы плаща мели ручную роспись на каменных плитах пола, поднимая в воздух пыль воспоминаний, которые лучше бы навек похоронить в глубоком космосе вместе с останками «Софии». Слуги склонялись в поклонах, делали книксены, бормоча «ваше императорское высочество», когда мы проходили мимо, но в целом обращали на меня не так уж много внимания.

Чтобы не сойти с ума, я считала шаги. Через семьсот восемьдесят шагов Налмари остановилась у деревянной двери, укрепленной, как я знала, полисталью. Прижав ладонь к панели в оштукатуренной стене, она взглянула на Эммори едва ли не вызывающе.

– Мне поручено…

– Все в порядке, Нал, – перебил ее Эммори, подняв руку. – Мы это уладим.

Налмари кивнула, взмахнув в воздухе дредами, и взглянула на меня.

– Прошу вас, принцесса. Компьютеру нужно записать ваши новые данные.

Я прижала ладонь к той же панели, она нагрелась, и дверь открылась. Нал и Зин вошли внутрь. Я двинулась за ними, но Эммори остановил меня, схватив за руку.

– Тебе явно не терпится проверить, что случится, когда ты схватишь меня в следующий раз, – с сарказмом предположила я.

– Когда вы научитесь ждать, мне не придется больше так делать. Я ваш экам и буду хватать вас каждый раз, когда это послужит вашей безопасности. Вы принцесса, а не контрабандистка, – отвечал Эммори. – Сначала позвольте вашим телохранителям проверить помещение.

– Но это же мои покои! – Я в смятении уставилась на него. – Если даже там небезопасно…

– Ваши сестры были убиты, ваше высочество; одна из них, возможно, в своих покоях. Сейчас наша работа – полагать, что опасность может таиться где угодно. – Он помахал рукой в перчатке, пресекая возражения. – А теперь, не могли бы вы прекратить спорить и дать мне послушать?

– Хорошо, если прекратишь величать меня высочеством каждые пять минут.

Он посмотрел на меня пустым взглядом. Я закрыла рот, скрестила руки на груди и погрузилась в молчание. Через несколько долгих минут в дверях возникла Налмари.

– Чисто. Можете войти, принцесса.

Она указала на открытую дверь. Я шагнула мимо них обоих в свои покои, едва удержавшись, чтобы не хлопнуть дверью у них перед носом.

Покои оказались не теми, где я жила с сестрами, – мать поселила меня в дальнем конце крыла, в комнатах, обычно предназначенных для приезжих родственников.

Мило.

За дверью оказалась короткая узкая прихожая, которую легко защищать силами одного или двух телохранителей. Прихожая вела в широкую просторную комнату с огромными окнами. Одно из них было открыто, снаружи доносился шум прибоя и завывание ветра. О присутствии силового поля, удерживающего погоду снаружи, а тепло внутри, можно было догадаться, только когда в него попадала градина, и от нее по всей поверхности поля разбегались голубоватые мерцающие круги.

В обитом изнутри листовой медью камине трещал огонь. Я приложила руку к облицовке из розового кварца – камень нагрелся от огня. Весь дворец, начиная с фундамента, был построен из земных материалов, и даже после разрыва с Солярианским Конгломератом, случившегося этак две с половиной тысячи лет назад, мы до сих пор покупаем у них материалы для ремонта. Каких только глупостей не совершают люди в угоду традиции…

В гостиной было еще три двери. Я бегло оглядела обе спальни, но мое внимание привлекла ванная.

Большую часть помещения занимала широкая деревянная ванна. Ее полировка темнела на фоне холодных голубых стен. Тем же полированным деревом была облицована душевая кабина в углу. Над низким туалетным столиком висело большое зеркало, а в дальнем конце блестела медная чаша под краном, торчащим прямо из сланцевой плиты стены. За следующей дверью был туалет, соединенный еще одной дверью с большей из спален.

Я оперлась на ванну и нажала несколько кнопок на панели над ней. Снизу забулькала вода, воздух наполнился ароматами эвкалипта и лимона.

В гостиную я вернулась как раз под конец разговора Эммори с Нал.

– Полагаю, императрица велела подобрать людей, на которых можно возложить обязанности телохранителей, когда узнала, что принцесса возвращается домой. Мне нужны их досье. Отобранных соберите в помещении для телохранителей рядом по коридору – я хочу с ними встретиться.

– Сейчас?

– Конечно сейчас.

Эммори произнес это так презрительно, что Нал отпрянула и выпрямилась, обиженно зашипев.

– Безопасность принцессы не может ждать до утра, Нал. Основную группу нужно сформировать в течение часа. Идите и займитесь этим.

Ее глаза сузились, губы сжались в нитку. Когда она отсалютовала и вышла, у меня волосы на загривке встали дыбом. Сыщики посмотрели ей вслед и переглянулись.

– Хочу привести себя в порядок, – сказала я.

– Ваше высочество?

Я помолчала, не поворачиваясь к Эммори.

– Да?

– Рискую показаться слишком поспешным, но мне все это не нравится, – тихо сказал он.

У меня побежали мурашки от такого признания. Такая манера разговора была для него совсем не свойственна. Неужели он и чувствовал себя настолько неестественно? Что ж, оба мы играем роли, несовместимые с нашими характерами, насколько это вообще возможно.

Он был там, на корабле, и мне оставалось только довериться ему. К тому же мой внутренний голос тоже надрывался, вопя об опасности.

– Совершенно с вами согласна, – ответила я.

– На случай, если вам что-то понадобится, здесь останется Зин. Я буду рядом.

Небрежно взмахнув рукой, я проследовала в ванную, заперла за собой дверь, растерла лицо обеими руками и яростно выругалась. Все внутри будто завязалось в тугой узел из колючей проволоки, затянувшийся вокруг сердца и причинявший мучительную боль.

Узел затягивался туже и туже, разрезая сердце на части. Я даже не пыталась сдержать стон отчаяния. Колени ослабли, и я, задохнувшись от боли, опустилась на пол. Скорбь рвалась наружу вместе со всхлипами. Обхватив себя за плечи, я сжалась в комок. Звук льющейся воды заглушал мой плач, и я была благодарна за это.

Сестры ушли. Ушли навсегда. Мать вот-вот убьет деменция. Портиса больше нет. А Хао, если я встречу его снова, скорее всего, убьет меня на месте за то, что я лгала ему.

«Держи себя в руках, Хейл».

Но мне вовсе не хотелось держать себя в руках. Хотелось спрятаться от всех и сидеть здесь, пока все это не исчезнет и я не проснусь на «Софии».

«Это не кошмарный сон. Возьми себя в руки. Ты ничего не добьешься, действуя, как девчонка».

Вновь Хао – пытается вбить в меня хоть немного благоразумия. Благодаря ему, как и Портису, я все еще жива. Они вытаскивали меня из неприятностей и опасностей, пока я не научилась выпутываться сама. Хао научил меня всему, что знал сам, проявив при этом терпение, какого не удостаивал больше никого на свете, а потом отпустил меня самостоятельно исследовать вселенную, ни словом не возразив.

А еще он никогда не останавливался перед тем, чтобы надрать мне задницу, когда требовалось. Вот и сейчас – будто преодолел космическое пространство, чтобы осадить меня.

«У тебя есть дело, которое ты должна сделать, и мертвые сестры, которых должна почтить. Я никогда не видел, чтобы ты пасовала перед чем-либо. Не разочаровывай меня на этот раз».

Скинув обувь, я вскочила, сорвала с себя одежду, швырнула ее в угол, быстро ополоснулась под душем и погрузилась в ванну. Тепло обволокло меня. Закрыв глаза, я откинулась на край и расслабилась в ароматной воде.

Первым делом нужно будет подключиться к дворцовой сети. Без этого я все равно что слепа. Правда, это может оказаться как благословением, так и проклятием. Я смогу мгновенно получать информацию обо всей вселенной, не подключаясь к серверам новостей. Смогу узнать имя любого встречного, стоит только захотеть.

Но за мной можно будет следить. У меня будет связь с телохранителями, с дворцом. Может быть, черт возьми, со всей планетой. У Эммори и у его команды всегда будут данные о показателях моей жизнедеятельности.

Треклятая позолоченная клетка!

Разработка интерфейса для обмена данными между мозгом и компьютером началась еще на Старой Земле, до образования Солярианского Конгломерата и даже до того, как мы всерьез взялись осваивать космос. Исследования привели к изобретению комплекта из пяти микроскопических чипов, вживляемых в ключевые точки мозга и использующих его собственные нейроны и нервные пути для создания постоянного интерфейса. Это был подлинный триумф науки…

И, как и большинство подобных триумфов, он намного опередил свое время. Первые версии, крайне нестабильные, уязвимые для взлома, были совсем как первые космические корабли – так же громоздки и опасны.

Тем не менее нетрудно было поверить, что люди ухватились за такой шанс обеими руками. Кто же откажется увеличить свою способность к познанию и получить возможность мгновенного доступа к любой информации, хранящейся в домашней системе? От возможности обратиться к кому угодно, просто подумав об этом? Или сделать фото, всего лишь моргнув глазом?

В Солярианском Конгломерате эту технологию назвали Нейронет, по аналогии с древним земным Интернетом. Чен называли это просто «жу». А в Индранской Империи это называется «смати».

Мои чипы лучше обыкновенных. Возможно, они не так хороши, как армейские чипы Эммори, но все же гораздо лучше, чем у большинства подонков, с которыми мне приходилось иметь дело все эти годы.

«Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня».

Я глубоко вздохнула и подключилась к сети. На несколько секунд система задумалась, пытаясь согласовать мои новые данные с теми, что когда-то соответствовали принцессе Хейлими, но кто-то расторопный был начеку и вмешался, и мне удалось авторизоваться в системе по ДНК. Я получила доступ к дворцовой сети.

Весьма широкий доступ, с легким злорадством отметил разум контрабандистки, так что пришлось себя одернуть. Еще детьми мы с сестрами несколько раз попали в такие неприятности, что отцу пришлось закрыть нам доступ в дворцовую сеть…

Я ущипнула себя за переносицу, сдерживая неизбежные слезы, и потянулась к полотенцу.

«Теперь ты одна, Хейл. Смирись с этим и действуй, а не болтайся, как имбецил».

Без особых раздумий я оделась, подобрав нужные предметы одежды и даже, несмотря на загрубевшие руки, управившись с миниатюрными пуговицами и шнуровкой по бокам без помощи горничной. Сидело все на удивление хорошо, но вскоре я поняла, что это Портис сообщил домой мои размеры, а моего прибытия ждали, и приятное изумление сменилось скорбью.

Из спальни я вышла, одетая в кроваво-красный корсет и юбку солнце того же цвета, украшенную вышивкой. Волосы скрыло отделанное золотой бахромой сари, обернутое вокруг груди и шеи и свисавшее сзади.

Губы были накрашены карминно-золотой помадой, а через все лицо тянулась черная тень: из-за этих проклятых слез макияж пришлось поправлять аж трижды.

Семеро ждавших меня в гостиной на миг ошарашенно замерли – даже сыщики были выбиты из колеи, – но тут же вскочили и одновременно склонились передо мной.

– Ваше высочество?

В темных глазах Эммори нельзя было прочесть ничего.

– Я иду в храм увидеться с сестрами, – официально сообщила я.

Эммори склонил голову и так же официально ответил:

– Я иду с вами, ваше высочество. Зин, Кас, Джет, вы со мной. Нал и остальные, устраивайтесь и займитесь тем, что мы с вами обсуждали.

Мой смати опознавал незнакомцев по мере того, как Эммори называл имена. Кас – блондин с мальчишеским лицом, Джет – мужчина с жестким взглядом темно-серых глаз.

Жестом предложив мне следовать за младшим телохранителем, Эммори занял место сбоку от меня так естественно, что на миг показалось, будто он служил в этой должности всю жизнь.

Если бы так оно и было, мои сестры были бы живы…

Борясь с чувством вины, я сжала кулаки, гадая, что сделают мои телохранители, если я сейчас разобью зеркало, мимо которого мы проходим.

– С вами все в порядке, ваше высочество?

Я справилась с собой и умудрилась не рассмеяться, понимая, что смех прозвучал бы истерически.

– Да, все прекрасно, экам. А с вами?

Эммори наградил меня сочувственным взглядом. Проигнорировав его, я вышла в коридор.

Мы отправились в храм. Казалось, я плыву во сне, бессвязном и неправдоподобном. Немногочисленные в этот час слуги кланялись и освобождали путь, глядя в пол мне под ноги.

Отдельный вход в храм для семьи был задрапирован тончайшими занавесями из белого газа, покрытыми красными пятнами в знак того, что три луны, в течение которых надлежало оплакивать сестер, еще не миновали.

Воздух, насыщенный запахами благовоний, словно хлестнул по щекам, стоило мне пройти сквозь занавеси. Вместо обычного приятного запаха в храме витал густой, тяжелый аромат наг чампа. У подножия лестницы нас с поклоном встретил священник в красных ризах.

– Принцесса.

Это был отец Вестинкар. За прошедшие двадцать лет на его лице появилось множество новых морщин. От траурной пудры морщины вокруг его глаз чернели углем на фоне бледной кожи.

Я не ответила. Говорить, пока я не отдам последнюю дань сестрам, не полагалось. Пришлось проглотить все то, о чем хотелось кричать, и горло обожгло, точно желчью. Сложив ладони, я прижала их ко лбу и поклонилась священнику.

Эммори шепотом отдал команды охранникам и вместе с Зином последовал за мной по мраморной лестнице в храм.

К лениво струящемуся в воздухе дыму благовоний присоединилось пение. Одинокий женский голос, поющий об утрате откуда-то из-за резных раскрашенных колонн за алтарем, был так мучительно чист, что проникал в самое сердце и рвал его на части.

Но окончательно сердце мое разорвалось при виде трех гробов на алтаре. Лица сестер были так чисты и безмятежны, что не могли быть настоящими. Ами оказалась точной копией матери. Все это были голограммы, цифровые изображения тел, разложившихся от болезни или превратившихся в пар при взрыве.

«Как отец. Их больше нет, они вычеркнуты из жизни. Это же так просто».

– Мать-Разрушительница…

Я споткнулась о подол своей дурацкой юбки. Зин и Эммори подхватили меня под руки, не дав упасть лицом в пол. Вопль рвался из груди, но я подавила его, превратив в приглушенный всхлип.

– Успокойтесь, ваше высочество, – тихо и мягко сказал Зин.

– Как вы допустили это?

Впрочем, этот упрек был несправедлив. Ни один из них не отвечал за безопасность моих сестер.

Как ни странно, ни Эммори, ни Зин и не подумали возражать. Они вообще не ответили, потому что отвечать было нечего, и молча отпустили меня.

Я опустилась на колени перед рядами мерцающих свечей. Их огоньки порождали причудливые тени, сияя сквозь множество подставок из разноцветного стекла. Дрожащими руками я зажгла покрытую воском палочку, поднесла ее к ряду незажженных свечей, запалила одну, другую, третью – синюю для Церы, зеленую для Пас и белую для племянницы, чей любимый цвет навсегда остался для меня загадкой.

Прижав руки к лицу, я отдалась скорби. Наконец-то можно было выпустить на свободу скопившийся внутри крик.

Он вырвался из горла, отскочил от мраморного пола и взвился к паутине потолка. Там он застрял, трепеща, как пойманная муха, и я отправила ему вслед еще один. Сжав кулаки и вонзив ногти в ладони, я закричала в третий и в четвертый раз, швыряя в лицо богам нечленораздельные проклятия, будто перчатку. Пятый вопль перешел в плач, и я без сил опустилась на пол.

Огоньки плясали передо мной, нечувствительные к моему горю. Я поднесла ладонь к одному из них и устремила взгляд к свету, заигравшему на коже, на пятнах красного и черного. Моя кровь и траурная пудра… Я опустила ладонь ниже. Вначале стало горячо, потом больно.

– Меня не было здесь, – бормотала я в такт нарастающей боли. – Простите, что я была так себялюбива. Я должна была быть здесь. Должна была сберечь вас.

Эммори взял меня за запястье и отвел руку от пламени. Я рванулась, глядя на него снизу вверх мутными от слез глазами, и, могу поклясться, увидела сочувствие на его лице. А ведь я совсем забыла, что они рядом – стоят на страже молча и неподвижно…

– Довольно, ваше высочество. Ваших сестер больше нет. Так случилось, но вашей вины в этом нет. Вините не себя, но тех, кто совершил эти злодеяния.

Я отпрянула от него – точнее, попыталась, так как он все еще держал мою руку, но только потянула его вниз, за собой.

– Я жажду крови, Эммори. Слышишь? Я хочу, чтобы те, кто за это в ответе, валялись у меня в ногах, умоляя о милости, которой не будет.

Последние слова я выплюнула с ненавистью, рвущей горло, будто осколки стекла.

Он открыл было рот, но что-то в моем лице остановило его, и он молча перевернул мою ладонь, изучая ожог спокойным взглядом темных глаз. Увиденное его удовлетворило, и он отпустил меня.

– Слушаюсь, мэм.

– Принцесса? – Из полумрака возник отец Вестинкар, пряча ладони в широких рукавах своей малиновой ризы. – Вы отдали последний долг?

– Да. – Я поднялась на ноги. – Отец, мы так давно не виделись…

– Слишком давно, дитя мое. Мне очень не хватало вас.

С этими словами Вестинкар обнял меня. Я уткнулась лицом ему в плечо и разрыдалась.