В тени трона

Глава 3

– Мы не знаем, ваше высочество, – ответил Эммори наконец.

– Мемз была в нашей команде многие годы. Кто-то предложил ей так много, что она решилась убить меня. – Я слегка улыбнулась, хотя никогда мне не хотелось выпить сильнее, чем в этот момент. – Или хоть попытаться убить. Стоит ли предполагать, что, кто бы это ни был, он же стоит и за убийством моих сестер?

– Возможно, ваше высочество.

– Тогда, сыщик, ты понимаешь, отчего я не тороплюсь полагаться на тебя.

– Я верен Индране, ваше высочество. Я поклялся принцессе Цере привезти вас домой и беречь вас, – негромко проговорил Эммори.

Черт возьми, он выглядел обиженным!

Он шагнул ближе, умоляюще протянув ко мне руки.

– Етит-твою, я же вас совершенно не знаю!

Ответ прозвучал раздраженно, но я была не в настроении врать, поэтому не стала поправляться. Сглотнув, я взглянула ему в глаза и продолжала:

– Ни одного из вас. Я постараюсь доверять вам, насколько смогу, но вы подсунули мне наркотик, похитили меня…

– Я спас вас, как мне и приказывали. – Его голос упал до шепота. – Как и приказывала ваша сестра.

– Приказывала! Не рассказывайте мне о приказах. Портису было приказано лгать мне и нянчиться со мной. К черту софистику, – прорычала я, надвигаясь на него.

Ткнув его пальцем в грудь, я повернулась к Зину и указала на него.

А ведь я думала, что вырвалась на свободу. Что моя жизнь принадлежит мне. Единственное, чего я действительно хотела, ради чего бросила прежнюю жизнь и семью, оказалось ложью… Проглотив непрошеные слезы, я отвернулась, пока они не вырвались наружу.

– Ваше высочество…

– Хорошо. Вы делали свою работу. Но объясните, почему я должна доверять вам? – спросила я, глядя в потолок и смаргивая слезы, прежде чем повернуться к сыщикам лицом.

– Больше некому, – сказал он. Его ответ описывал ситуацию с беспощадной откровенностью. – Вы нуждаетесь в нас.

Он был прав. Ноги моей не будет на Пашати, если рядом – никого, кому я могла бы довериться. Я потерла руками лицо и тихо выругалась. Эммори поднял бровь.

– Когда погибла Цера?

– Вчера в полдень. Мы уже были в космосе. Она хотела убедиться, что императрица-мать не сможет остановить нас.

– Зачем она послала вас за мной? Что происходит?

– Она нуждалась в вас, ваше высочество. Не знаю, насколько вы в курсе дел, но дела плохи.

Последнее время я вообще не вникала в политику, и теперь это, похоже, грозило выйти мне боком.

– Оставь титулы, Эммори. Сейчас не до этого.

Улыбка, мелькнувшая на его лице, угасла так же быстро, как огонь в безвоздушном пространстве, и я подумала, что он проигнорирует мой приказ.

– В Империи хаос. Все рушится еще быстрее, чем полагала ваша сестра. Прочтите файлы, посланные ею, а я расскажу вам последние новости, как только смогу. Мы слишком давно не выходили в сеть.

– Кто за все это в ответе? Кто взорвал Церу? И Пас… – Я не смогла даже закончить фразу. – И что, во имя Матери-Разрушительницы, предпринимает по этому поводу моя мать?

– Ваше высочество, мы не знаем. – Не успела я ответить, как Эммори поднял руку. – Камеры не работают уже слишком долго, нас вызывают. – Голос его стал суров. – Вы должны вернуться домой.

Я, в свою очередь, кивнула, проглотив около сотни вопросов, которые мне отчаянно хотелось задать. Очевидно, мы опять оказались под наблюдением. Кроме того, сейчас для вопросов было не время, и я это понимала, хотя возвращаться к политике и политесу не хотелось отчаянно.

Ничего. Я не собираюсь оставаться там навсегда. Вернусь домой, отыщу ублюдков, виновных в гибели сестер, и найду способ убраться подальше.

Я еще раз кивнула Эммори:

– Я возвращаюсь домой.

– Империя в долгу перед вами, ваше высочество.

С этими словами Эммори церемонно поклонился, и я едва удержалась, чтобы не закатить глаза.

«Империя может поцеловать меня в задницу. Я делаю это для сестер».

– С радостью исполню свой долг перед Империей, – сказала я вслух.

– Мы пробудем в гиперпространстве еще несколько часов, – сказал Эммори так же неестественно и формально. – Я бы предложил поспать, нам всем это не помешает. Должен ли я вызвать сержанта Терасс?

Встретившись с ним взглядом, я поняла, что это проверка, и кивнула. Эммори кивнул в ответ, и дверь открылась. Вошла стройная молодая женщина с сияющей медно-красной шевелюрой. Ростом она, хрупкая, как уличная бродяжка, была лишь чуть выше метра.

Не нужно было видеть ее острые уши, прячущиеся в кудрях, чтобы понять, кто она такая. Достаточно было сложения, больших круглых глаз и заостренного лица.

Фарианка.

Только из чувства собственного достоинства я не шагнула назад.

– Ваше высочество, сержант Фазе Терасс.

– Ваше императорское высочество. Это великая честь.

Она поклонилась, глядя на меня золотыми глазами. Мелодичный голос был тем самым, что я слышала, валяясь на палубе «Софии».

На поклон я ответила кивком. Дворцовые манеры настолько прочно въелись во все мое существо, что не стерлись даже за все эти годы. Преодолев порыв бежать, я улыбнулась ей.

Фазе едва заметно улыбнулась в ответ, сняла перчатку с правой руки, и сердце мое забилось так сильно, что, наверное, оставило синяк на ребрах.

– Принеся смерть, смертью станете, – она прошептала формулу закона, протянув руку. – Я верна своим богам и вам, ваше высочество. Я не причиню вам вреда.

Я сглотнула и взяла ее руку в свою, от души надеясь, что она сказала правду, иначе я – на пороге самоубийства.

Когда-то – раз или два – фариане уже лечили меня. Лучше всего мне помнился тот случай, когда Цера поставила мне здоровый фингал под глазом. Я зашла слишком далеко, дразня ее за короткие ноги, и в результате получила великолепный удар.

Когда они лечат, чувствуешь себя словно в невесомости: тело как бы висит в воздухе и плохо слушается. Я часто думала, что чувствуют при этом сами фариане, но никогда не могла набраться смелости спросить. Эти странные чужаки были одними из первых, кто приветствовал человечество в космосе, и хотя они так идеально вошли в нашу жизнь, мы до сих пор знаем о них не так уж много.

Их жизнь среди людей – нечто вроде паломничества, жертвы святому четверга, наделившему их даром исцелять. Но этот дар – палка о двух концах: с его помощью можно и убивать, а если не тратить свою силу, можно даже умереть. Хао сравнивал это с аккумулятором, заряжающимся без предохранителя: энергия копится, пока не происходит взрыв.

Лицо и другие мелкие ушибы перестали болеть, и я перевела дух. Фазе опять улыбнулась побледневшими губами, застенчиво и устало.

– Желаю вам здоровья, ваше высочество.

Прошептав формулу благословения, она отняла руку и с поклоном покинула каюту. Мы вновь остались наедине с Зином и Эммори.

– Я принес ваши ботинки, – сказал Зин, как будто в этом не было решительно ничего необычного. – Во дворце вам вряд ли придется их носить, но я подумал, что хорошие ботинки на дороге не валяются.

– Спасибо, – пробормотала я, изобразив улыбку.

Эммори чуть наклонил голову:

– Спокойного сна, ваше высочество.

Я перебрала дюжину лаконичных ответов, пока не сказала:

– И вам того же.

С тем они удалились, и мне подумалось, что не одна я буду всю ночь таращиться в потолок.

На самом деле я вовсе не все время таращилась в потолок. Большая часть ночи ушла на чтение файлов, приложенных Церой к видеосообщению. Читая их, я проклинала себя за то, что последние несколько лет маниакально избегала всего, относящегося к индранской политике.

Империя рушилась, и, как это ни жестоко, смерть моих сестер была лишь незначительным эпизодом в череде событий, разрушающих фундамент Индраны.

Слушая Церу, я расхаживала по каюте. Все, начавшееся с уличных беспорядков и закончившееся ростом напряженности между Империей и Саксонским Королевством, было сплошным клубком экономических неудач, политических демонстраций, мятежей и убийства трех членов императорской семьи.

Но все это меркло в сравнении с медицинским отчетом, прикрепленным к еще одному короткому сообщению от Церы:

– У матери – деменция Шакти. Первые симптомы появились около шести месяцев назад.

Космическое безумие…

Генетические изменения от воздействия космического излучения на человека на заре полетов в космос привели к появлению новой формы слабоумия, не поддающейся лечению никакими известными средствами. О заболевших им у нас говорили: «Его коснулась Мать-Разрушительница», – кто оказался в ее безжалостных руках, тот потерян для мира. Появившись, болезнь развивается стремительно. От нее умер мой далекий предок, один из прадедов, в те времена, когда люди впервые высадились на Пашати. Мужчины заболевали чаще, чем женщины, и первым поселенцам пришлось бороться еще и с этой бедой. Однако благодаря ей баланс сил изменился настолько, что прапрабабке удалось захватить власть. Правда, священники предпочитают говорить, что так хотела богиня, по воле которой все это и произошло.

Сначала человек становится рассеян, утрачивает способность сосредотачиваться. Потом страдает речь – забываются слова, фразы становятся скомканными и незавершенными. Заболевание прогрессирует – ухудшается память, нарушается восприятие времени, и жертва начинает жить в прошлом.

Это наследственная болезнь, и нет никакого способа оценить риск или защититься от нее, кроме одного – никогда не покидать планету, что для членов императорской семьи совершенно невозможно. Однако после того далекого прапрадеда в нашей семье было только три случая деменции Шакти.

– Первым неладное заметил Вен и сообщил об этом мне. Я велела доктору Сатир провести тесты, и новости оказались печальными. Мы еще не говорили ей. Я решила, что так лучше, потому что доктор Сатир сказала, что иначе прогресс болезни может ускориться. – На этом видео Цера тоже выглядела здорово измученной, но неизвестно было, записывала она это видео до или после первого. – Тебе придется быть осторожной, Хейли, – по крайней мере, до тех пор, пока Атмику не коронуют. У матери бывают просветления, но она раздражительна, и любой пустяк может вывести ее из себя. Я помню, какие у вас были отношения. – На ее лице промелькнула улыбка, и мое сердце заныло. – Постарайся не доставать ее слишком сильно.

– Не обещаю, – прошептала я.

Я смотрела полученные файлы, пока не отключилась, забывшись неспокойным сном посреди записки о подозрительной активности саксонцев в некоторых наших пограничных мирах. Сны были обрывочны – образы умирающего Портиса, Церы, исчезающей в огне, Пас, захлебывающейся собственной кровью…

Последнее было уже слишком, и я проснулась, судорожно всхлипывая в подушку. Скатившись с кровати, я потащилась в ванную. Желудок не желал знать, что уже 30 часов я ничего не ела, и пытался опорожниться.

– Воды?

Неожиданное появление чашки над плечом испугало меня не меньше, чем голос Зина. Я подскочила, и предлагаемая вода чуть не пролилась мне на голову.

Зин ловко отвел чашку из-под взмаха моей руки, опустился на корточки и снова подал мне воду.

– Надеюсь, вы не слишком многого ожидаете от новой императрицы, – сказала я, прополоскав рот и сплюнув в унитаз. – Иначе, Зин, вас ждет разочарование. Если верить моей матери, как принцесса я надежд не оправдала. Сомневаюсь, что в качестве императрицы буду намного лучше.

Зин улыбнулся и помог мне подняться.

– Я стараюсь не возлагать надежд на людей, ваше высочество. Не слишком честно требовать от них соответствия моим представлениям о том, каким должен быть мир.

– Отлично сказано. – Поднявшись, я облокотилась на туалетный столик. – Значит, вы – ум, а Эммори – сила?

– По очереди, ваше высочество. Я принес вам завтрак, если вы в силах справиться с ним.

– Можно попробовать.

Эммори стоял у дверей. Я прошла к кровати, с минуту покопалась в еде на подносе и подняла взгляд на Зина.

– У моей матери космическое безумие?

Эммори кивнул:

– Да, ваше высочество.

– Но никто пока об этом не знает?

– Знают, – сказал он. – Информация просочилась несколько часов назад.

– А сама мать знает?

– Принцесса Цера хотела поговорить с ней об этом после того, как мы улетим, ваше высочество. Не знаю, успела ли она.

– Етит-твою… – Я почувствовала, как удавка медленно стягивается на горле. Мои планы найти убийц сестер и исчезнуть не предусматривали болезни матери. – Ладно, сыщик, мне нужно что-то надеть вместо этого. У вас не завалялось лишнего мундира?

Зин нахмурился, глядя мне за спину на разоренный шкаф.

– Вы не можете…

Я показала на пижаму, успевшую изрядно измяться.

– Либо это, либо мундир.

– Ваше высочество, но это неподобающее одеяние, – огорченно сказал Эммори.

– Я знаю, но я не надену ничего из этого гардероба, если только вы не желаете одевать меня силой.

– Ваше высочество… – Он замолчал, вдохнул и медленно выдохнул. Я уже знала, что это значит: он собирал воедино все свое самообладание. – Мы не можем привести вас пред очи императрицы-матери одетой в пижаму.

Он выглядел так сердито, что я едва сдержала смешок. Хотелось бы, конечно, рассмеяться – просто чтоб посмотреть на реакцию, но я не стала. Я контрабандистка, какой меня все и ожидают увидеть, и поклонюсь матери, одетая по собственному вкусу – иначе вовсе не явлюсь к ней.

– Тогда, сыщик, тебе придется найти мне что-то другое. Мы ведь примерно одного размера. – Я указала на его мундир. – И это приличнее, чем пижама.

– Спорное утверждение, ваше высочество, – ответил Эммори, исчезая в дверях.

Конечно, он был прав. Сильнее оскорбить мать можно было, только явившись к ней в веселеньком желтом сари, одежде парий.

– Показываете характер, ваше высочество? – Зин не сдвинулся со своего места у стены. – Если вы вернетесь, одетая в военную форму, этого не одобрят.

– Наверное, вам стоило бы подумать об этом до того, как лететь за мной. Не одобрят, для начала, самого моего возвращения. Блудная дочь, паршивая овца и все такое.

– Это был приказ, ваше высочество.

– Вы всегда выполняете приказы?

– Да, мэм.

– Значит, если я отдам приказ убить вашего напарника, когда он вернется сюда, в каюту, вы его выполните?

Зин застыл, отчаянно ища глазами какой-нибудь знак того, что я просто зло шучу. Не найдя его, он прибег к безопасности проформы:

– Ваше императорское высочество, я знаю, что мой напарник вел себя неподобающе по отношению к вам, но он просто исполняет свой долг. – Он упал ниц и простер руки ладонями вверх. – Пожалуйста…

Я немедленно почувствовала себя законченной стервой, и это чувство стократно усилилось, когда в каюту вошел Эммори. Он замер на пороге, держа в руках бескомпромиссно черный мундир.

– Ваше высочество?

Вопрос прозвучал робко, и в данной ситуации я не должна была ничего объяснять. Я не только принцесса, я еще и женщина. Я могу делать все, что пожелаю, и эти двое ничего не смогут с этим поделать.

Но я ненавидела эти порядки – и двадцать лет назад, и сейчас. Всю жизнь ненавидела неравенство и сознание собственного превосходства, порождающее презрение и отвращение к целой группе людей, принадлежащих к ней просто по факту своего рождения.

– Эммори, если я прикажу вам не везти меня домой, вы подчинитесь?

– Нет, ваше высочество.

– Объясните своему напарнику почему.

Выхватив из его рук мундир, я направилась в ванную.