В тени отца

Глава 9

– Не нравится мне этот поход! – заявила Незабудка, забираясь ко мне в спальник.

Оказавшись вместе в одном небольшом отряде, волей-неволей нам пришлось между собой общаться наравне с другими. Это на базе она могла запереться или скрыться где-то, а в пути куда спрятаться? Тем более командиру? Так несвоевременно для всех и вовремя для меня сбрендившая Мальва подарилане только возможность удрать с девушками, отправившимися на миссию, но и шанс помириться напоследок с Незабудкой, которым я воспользовался. Все же не стоило оставлять этот вопрос незакрытым. О чем-то сверх прощения я мечтал, но, помня, как наемница относится к навязчивому вниманию, не напрашивался. Как показало время – верная тактика.

– Из-за меня? – спросил, отодвигаясь, чтобы дать ей место.

– Колокольчик, да ты-то тут при чем?! – огрызнулась Незабудка, – Просто не нравится, и все!

– Серьезный аргумент! А ты, кстати, в курсе, что среди паломниц сильная магиня обитает?

– Ты же «глухой», откуда?..

– Вижу «венец», – прервал я ее, – А чего глухой-то сразу?

– «Глухой» в данном случае это не дефект слуха, так называют людей, не ощущающих всей шкурой присутствие сильных магов.

– В смысле?.. – впервые услышал данное определение.

– Ты замечал, как многие стремятся отодвинуться от Санни?

– Замечал, – чуть подумав, ответил утвердительно, – Но я считал, это из-за его репутации, не?

– Из-за репутации – это само собой. Но ты точно так же знаешь о ней, и ничего!

– Да я даже как-то вытаскивал его из бара, где он с кем-то поцапался! Ты представляешь, оказывается, у него было слово на ограничение преступной деятельности! – по секрету поделился я с подругой, – Как это сочетается с его легендарными загулами – ума не приложу!

– Мне странно, что я – не маг, объясняю это тебе-магу: слово – оно не вокруг, а в голове дающего. Он просто не воспринимал те бойни преступлением, вот и всё! – Хотел ее перебить, признавшись, что тоже попадал под пресс слова и всё не так, но осекся, это ведь реально я сам считал, что должен вернуться домой. Знал, что дома нет, но бесповоротно осознал много позже! Почему бы и Санни не считать отряд действующим, пока жив и дееспособен он – последний ястреб? Незабудка, не уловив моих метаний, продолжила, – Но, знаешь, своей новостью ты меня не успокоил, если сейчас он может и заведомые преступления творить, то страшновато жить становится! Одна радость, что скоро уберется отсюда!

– И я вместе с ним, – грустно признался. – Цветочек, а поехали с нами, а? Что ты здесь забыла? Песка я тебе и дома найду. Поехали?

– Юля… – невпопад выдала наемница.

– Где?

– Здесь, балда! Зовут меня Юлия!

– Юля, Юленька, – попробовал имя на язык. Ей шло. – А меня Петр.

– Вот и познакомились! – констатировала Юля, и от нелепости происходящего мы оба рассмеялись. Знаем друг друга год, сколько раз ругались, дрались, задумывали сообща каверзы, успели сойтись, расстаться и снова (я надеюсь!) сойтись, а познакомились только что. Цирк!

– Эй, голубки, идите милуйтесь подальше от нормальных людей! – в наш спальник полетел ботинок от Зины – единственной девушки, которую почему-то все звали по имени. Подружка Санни даже позывного не имела, Зина и Зина! Мы переглянулись и снова прыснули, но оперативно последовали совету, перенеся наше лежбище за границу лагеря.

Ночь была прекрасна. Пустыня шуршала в такт нашему прерывистому дыханию, чей-то очень далекий вой прозвучал в унисон со стоном моей любимой, любопытные звезды наблюдали с высоты, а я, усталый и разморенный, смотрел на них в ответ.

– Выходи за меня? – и сам испугался своей смелости.

Мягкий смех, видимо, следовало воспринимать как «нет».

– Почему?

– Я тебя старше! – ласковая рука стала перебирать мои волосы, от удовольствия захотелось урчать. Захотелось – и заурчал, получив в ответ новую порцию веселья.

– А я умнее! И богаче! – на что вместо поглаживания получил щелбан.

– У меня есть дочь!

– Большая?

– Семь лет.

– Это прекрасно! – рука на миг замерла, а потом снова вернулась к ласке.

– И почему же?

– Ну смотри, я молод, маленьких детей боюсь. А тут раз – и уже ничего не надо! Пеленки-распашонки-какашки, – на этом месте я непроизвольно скривился, – уже пройденный этап, буду покупать ей кукол и платья. Вам обеим покупать! Гонять от вас ухажеров! Тебе нравятся мои планы на будущее?

– Нравятся, но ты забываешь, что ты маг, а я нет.

– А в чем загвоздка?

– Ты еще долго останешься молодым, а я уже скоро начну стареть. Посмотри на Санни – ему почти тридцать, а выглядит он моим ровесником. Дальше будет только хуже. Тебе будет сорок, ты будешь молод, а я стану к тому времени старухой…

– Чушь! – истома прошла, как ни бывало, – Ты говоришь, что слово в голове дающего? Может быть, вполне тебе верю. Но и твои надуманные причины – тоже только в твоей голове. Ты еще не попробовала, а уже ищешь повод! Мой отец был старше матери почти на пятьдесят лет, выходя за него, она точно знала, что переживет его! И что?! Это ее не остановило! Более счастливой пары я не знал! Ты не представляешь, как я мстил отцу, когда ее не стало! Как он сам себе мстил! Вот-вот, ирония судьбы! Она погибла едва разменяв тридцать, а он дожил до восьмидесяти.

– Он… тоже?.. – голос Незабудки дрогнул.

– Был бы я здесь, будь он жив! Не случись… того, что случилось, он бы и сейчас возился со своими железками, а я бы честно прогуливал лекции в столичном университете.

– Сейчас лето, каникулы, – тихо поправила девушка.

– Значит, чах бы дома в лаборатории, костеря его на все лады. Я люблю тебя, – выдохнул я страшные в своей неотвратимости слова, – Хочу быть с тобой. Засыпать, просыпаться. Я стану хорошим отцом твоей дочери, обещаю! А насчет молодости – дай мне шанс! В конце концов, все женщины – ведьмы, выпьешь из меня все соки, делов-то? Будешь молодой красоткой, а я стану старой развалиной!

– Я… я не знаю! – с надрывом протянула она.

– У тебя не очень много времени – ровно до конца поездки. Если откажешься – дальше мы разойдемся. Вот, на! – я завозился с застежкой браслета, – Возьми! Это не кольцо и ни к чему тебя не обязывает! – поспешил заверить, видя ее колебания. – Нет – значит, останется на память, все равно делал для тебя! Да – будет кольцо и все, как полагается. Думай, решайся!

Неожиданно настало время, когда я полюбил бескрайнюю аравийскую пустыню всем сердцем. Караван двигался неспешно, быстрее не позволяла дорога, точнее ее отсутствие, паломницы не отличались богатством, сопровождение они наняли вскладчину всем автобусом, поэтому мне на радость маршрут не требовал ежевечерних остановок в караван-сараях. Мой спальник единственного мужчины в команде обычно изгонялся к границе лагеря, туда же, распределив дежурства, прокрадывалась Юля-Незабудка. Зато ночевки в гостиницах бесили – наемницы вместе с подопечными скрывались на женской половине, куда мне ходу не было. Я бы доплатил за семейный номер! А несколько риялов сверху решили бы вопрос с отсутствием в документах отметки о браке или родстве, но, в отличие от меня, Незабудка находилась на миссии и бросить группу не могла. А женские комнаты даже в недорогих, но приличных гостиницах обычно неплохо охранялись, и тишком пробраться под покровом ночи друг к другу в номер не удавалось.

– Не злись! – Юля погладила мою руку, – Сама злюсь, а тебе не стоит!

За профессионализм Незабудку в отряде уважали, а за замкнутый характер и резкость недолюбливали, но совсем черствыми остальные валькирии не были и дали нам возможность этим утром побыть вдвоем, под благовидными предлогами распределившись по остальным багги. Ненадолго, они всё же не на прогулку выбрались, да и сидеть по пятеро в машине с оружием тесновато, но даже полтора часа наедине – это полтора часа наедине. Ведомый мной «Лендхорс» возглавлял колонну, Юля устроилась на пассажирском сидении рядом. Впрочем, на болтовню со мной она отвлекалась в меру, снова и снова прочесывая барханы взглядом

– Тебе-то с чего злиться?

– Помимо того, что меня ночью разлучили с любимым? – это было впервые, когда она вслух призналась, что мои чувства не безответны. Вчерашнее воздержание уже не казалось тяжким бременем, признание того стоило.

– Повтори! – мне захотелось убедиться, что не ослышался.

– Глупый-глупый Колокольчик! Была бы я с тобой, если б не любила! – Юля отвлеклась от вида песка и игриво стрельнула глазками из-под челки, как и раньше, почти читая мои мысли, – Сначала сама не понимала, думала просто потому, что ты еще не похож на мужчину…

– Это ты меня сейчас так оскорбила? – перебил, всерьез обидевшись на последнее высказывание. Вознести на небеса и макнуть в грязь одной фразой – это еще надо суметь!

– Нет, прости…

В машине установилось гнетущее молчание.

– Не злись, пожалуйста, я не хотела, чтобы это так прозвучало! – повторила Незабудка, робко касаясь сведенных на руле пальцев. Раздраженно оттолкнул ее руку, тогда она решилась, – Ладно, все равно бы всплыло, почему бы не сейчас… Если ты дружишь с математикой, то уже вычислил, что дочь я родила в шестнадцать. Совершила ошибку, бывает! Не я первая, не я последняя, кто повелся на сладкие речи и поверил не тому человеку. Хуже другое, сама еще дитя, с ее появлением я не повзрослела. И через полгода, едва перестав кормить грудью, я бросила Ларку на чужих людей, а сама сбежала с ее отцом. То, что его не интересовали ни я, ни ребенок, я поняла много позже, когда уже стало поздно.

Что я могу сказать: веселее в машине не стало, но привлечь мое внимание ей удалось. Мы слишком мало знали друг о друге.

– Ты с рождения занимался рунами, я из потомственных химиков, уже третье поколение. Отравляющие вещества – довольно узконаправленная область, а мои родители в ней были ведущими специалистами. Я поневоле тоже – они оба работали и часто продолжали свои разговоры дома, не стесняясь меня. Так что к своим невеликим годам я, может, и оказалась дурой в обычной жизни, но в химии разбиралась хорошо, а в отдельных практических вопросах возможно даже лучше выпускника профильного университета. До рождения Лары мне прочили выдающуюся научную карьеру, да и потом… Ладно, все это уже… Тот человек, с которым я сбежала, обманом втянул умную дурочку в историю. Опасную историю. Сплошная глупость и ошибка молодости, но в итоге на меня, Колокольчик, повесили преступление! Страшное… а я попалась…

Начало уже хреновое, и почему-то чувствую, что продолжение мне не понравится еще сильнее.

– Виновата – не виновата, есть подозреваемая, разбираться не стали. А охранка… выбивать признания умеет. – Каким образом выбивали признания у красивой девушки, представлять не хотелось. Нашел и сжал напряженную кисть. – Наговорила на десяток смертных казней, могла бы и больше, но повезло, помогли сбежать, перебраться за границу. С тех пор мыкаюсь по свету, – она замолчала, а из-под зажмуренных век стекла слеза, – Прибилась к «Валькириям», втянулась, к тому же политика Христ меня очень устраивала. На мужчин до тебя вообще смотреть не могла, думала, никогда не пройдет. Не пара я тебе, Колокольчик!

Помолчал, прикидывая, что меняет услышанный рассказ?

Выходило, что для меня – ничего! Дополнительные сложности, но из тех, которые при должном подходе решаются деньгами и связями. Деньги у меня скоро будут, со связями поможет Санни, а не он, так найдутся другие варианты: на отцовский фонд куча юристов работает, не может быть, чтобы никто не подсказал, с какого бока зайти!

– Всё это в прошлом, не было, забудь! Ты выжила, не сломалась. Я сам… – признался в ответ, – Отца убили у меня на глазах, я ничего не смог сделать. Смотрел, как его убивают, и только скрипел зубами. Кто – есть подозрения, он у меня кровью умоется! Спокойной жизни со мной не получится, сейчас я в таких же бегах, как и ты. Здесь оказался – обстоятельства загнали, но я больше не собираюсь идти у них на поводу! Поможет Санни, не поможет, легко в любом случае не будет, мне все равно придется закрыть этот вопрос! Хотя бы затем, чтобы история не повторилась. Но для тебя, Цветочек, есть хорошая новость: я богат, неприлично богат. Твой случай из тех, когда деньги решают, кодла нанятых циничных юристов и адвокатов поможет тебе оправдаться и вернуть честное имя. Ты со мной?

Ответное пожатие можно было трактовать как угодно, но я верил, что это было «да».

После тяжелого разговора внезапно объявленная на привале болезнь магини-паломницы вызвала глухое раздражение – опять гостиница!

– Врет! – констатировал я, став свидетелем Зинкиного доклада и переданной от «заболевшей» просьбы об остановке в попутном городке. Маги были покрепче простых людей, тем более сильные, но далеко не боги. Жизнь с Санни, который, регулярно маялся похмельем, пусть и поглощая немыслимые для нормального человека дозы спиртного, а один раз сожрал что-то не то и полдня не вылезал из уборной, меня в этом убедила, так что с этой стороны придраться было не к чему. Но с тех пор, как стал видеть энергетические потоки, а с ними «венец» рыжего, всегда легко мог узнать о его состоянии: даже у просто уставшего, он чуть блёк, а уж при похмелье или отравлении тускнел уже заметно. Понимаю, статистика так себе, кроме Пустынного Ужаса других обладателей «венца» я изо дня в день не наблюдал, но к концу длинных переходов признак силы паломницы слегка терял в яркости, и предположить, что при недомогании случится то же самое, можно было с весьма высокой долей достоверности. Сейчас же у выведенной из автобуса и устроенной со всей осторожностью в тени машин женщины «венец» отличался завидным ровным сиянием. – Врет и не краснеет. Здорова, как лошадь.

– Другие паломницы говорят, что ее постоянно тошнит, еще она жалуется на боли в правом боку, – равнодушно возразила Зина. Отвечать мне она была не обязана, докладывала наемница Незабудке, я просто присутствовал при рапорте, но Зинаида решила не игнорировать мои замечания.

– Зин, я, конечно, не доктор, но то, что врет – однозначно! Поверь мне как ученику Санни!

– Верю, мне-то что? – не стала упираться девушка, – Много ли надо, чтобы притвориться? Но остальные женщины уже волнуются, саеда Зухра просит завернуть к ее родственникам, а останавливаться где-то на ночевку нам так и так надо. Почему бы и не там, где ее родня живет? Отклонение от маршрута незначительное, можем заехать, а дополнительные расходы она обещает компенсировать. Да и если эта магичка с нашей шеи снимется, девчонкам только проще будет, соседки ее тоже вздохнут спокойнее.

– Зина, а ты «глухая»? – поинтересовался я.

– Абсолютно! – с гордостью ответила она. – Ты ведь тоже?

– Получается, что да, хотя даже не догадывался, пока не сказали. Оказывается, остальные какие-то неприятные вибрации ощущают.

– Мне тоже говорили, – подтвердила подруга мага, – Сначала я думала, что врут или наговаривают из зависти – я ж такого парня отхватила! А потом присмотрелась, и впрямь неуютно им. Мне кажется, это из-за того, что и у меня, и у тебя какой-никакой дар есть. У меня целых три единицы – мерила как-то давно. По первости мечтала: крутой магичкой стану! Эх, фантазии были – улёт! Но что такое три единицы? Ни к селу, ни к городу, любая мало-мальски магическая профессия с десяти начинается, так и сгинули мои великие планы. Но всё одно хорошо, не будь дара, ёжилась бы вместе со всеми, что с Санни, что сейчас, а так мне Санни столько надарил – с остальным заработанным на вполне приличное приданое набирается!

– А чего не возвратишься с ним?

– Э, Кабан! Санни – птица высокого полета, князь, а у меня родители-крестьяне да всего семь классов образования. Это здесь я ему боевая подруга и полевая жена, а вернемся – быстро надоем и стану обузой. К тому же дома у него невеста есть, чай, видел кольцо? Говорит – сговоренная, а мне – не один ли хрен? Прости, но одно дело крутить любовь со свободным парнем, а другое – с женатиком!

– Ясно, – вздохнул я. А что я мог сказать еще?

– Не куксись! – ткнула меня наемница кулаком в плечо, – Это жизнь! Нас все устраивает, ты-то чего переживаешь?

Переживал, потому что считал, что Санни ее любит, но кто я, чтобы лезть в их отношения? К тому же в одном Зина была права: подобный мезальянс в обществе точно не примут. Далеко ходить не надо, пример родителей с гораздо меньшей разницей в положении у меня всегда в памяти.

– Наговорились? – недовольно спросила Незабудка, дождавшись конца нашего разговора. Мы с Зиной виновато переглянулись и опустили глаза: заболтались прямо перед командиром, нехорошо получилось. – Зин, передай по отряду, после привала меняем направление, раз просят. Врет – не врет, не наше дело! К тому же ты права, в караване без нее только легче станет. И скажи, чтобы в самом городке водители, да и все были осторожнее, там сейчас двор королевы-матери, охрана наверняка усилена, не хватало еще в неприятности влипнуть!

– Передам, – и Зина отошла к остальным подругам, оставив нас вдвоем.

– Извини, что влез, – повинился я перед Юлей, – Не удержался.

– Дела заказчиц нас не касаются, – все еще резко ответила Незабудка, – Хочет под прикрытием хаджа что-то свое провернуть – ее право! А несколько лишних километров не крюк, если удастся спихнуть обузу.

– Неужели так тяжело? – мне, «глухому», сложности остальных приходилось принимать на веру.

– Не знаю, у всех по-разному. У меня – как постоянный писк на грани слышимости. Привыкаешь, почти не обращаешь внимания, но только когда всё исчезает, понимаешь, насколько мешало.

– А от меня?

– А от тебя, Колокольчик, – наконец-то улыбнулась она, – Сплошные радость и удовольствие!

Вечером сдали стонущую симулянтку в дом ее родственников с пожеланиями выздоравливать и с надеждой больше не увидеть, но поутру прискакал гонец от семьи: бабульке стало получше, и она всё-таки продолжит путь.

– Говорил же, врет!

Незабудка не стала отвечать на мои слова, всё уже было сказано раньше. Вместо прямой дороги на выезд опять пришлось петлять по узким улочкам, чтобы забрать болезную.

– А это нормально, что с нами теперь едет другая женщина? – спросил, едва караван тронулся с места, покидая городок.

– Что значит, другая? – удивилась валькирия, – До автобуса далековато, но зудит, как зудело.

– Не та! Тоже магиня, но даже близко не та, что была прежде! – Заменившая «заболевшую» паломницу женщина тоже являлась сильной одаренной и точно так же вызывала у немагов зуд, дрожь или что там они чувствовали, но не имела ничего общего с предыдущей подопечной. – Пойми, «венец» у каждого мага индивидуален, одного с другим не спутать, разве что родственники имеют похожие. Это я тебе со слов Санни говорю, сам родственников-венценосцев пока не видел.

– Уверен? – еще раз переспросила Незабудка.

– Юль, я, конечно, понимаю, что в чадре они все на одно лицо, но это зрение не обманешь!

– Лица предыдущей я не видела. Подменыш, значит… А ощущается, как прежде!

– Скорее всего, на то и расчет! Но я тебе точно говорю: в дом входила одна женщина, а вышла другая!

– У нас договор со старшей каравана, – задумчиво проговорила наемница, – Саеда Зухра, это ее бизнес, она уже не первую группу организовывает. И если саеда Зухра не поднимает шум, значит, она в доле.

– Довольно странно.

– Странно, неприятно, но все-равно не наше дело. Я могу спросить саеду, но раз она до сих пор молчит, значит либо скажет то же самое, либо солжет.

– Спроси! – потребовал я со всем пылом юности, не понимая, что некоторые вещи лучше не знать.

На привале подменной паломнице опять «стало худо». И опять «венец» сиял ровнехонько. На последней остановке перед Меккой мы с дружным вздохом облегчения передали симулирующую магичку другой ее родне и отправились к конечному пункту назначения. Проводив группу до ворот, одним переходом сдернули до Джидды. Могли бы и сразу до Слободки, но восстали остальные наемницы – им хотелось выходного в портовом городе. Магазины, лавки, ларьки, лотки… они угомонились только заполночь. Отъехав в пригород, мы остановились на ночевку в самом дешевом отеле, какой только смогли найти, оторвавшись на покупках, валькирии экономили. Из-за внезапной для такой развалюхи принципиальности хозяина нам с Незабудкой опять достались номера на разных половинах. Упрямство владельца ничем не подкреплялось – дополнительной охраны харим не имел. Замученный ночевками порознь, я по стене перебрался в одиночный номер Юлии, и был встречен как герой.

Они пришли под утро.

Четыре тени ловко и бесшумно вскрыли дверной замок и застали нас тепленькими.

– Черт! Сучка не одна! – Я даже не понял, как мне прилетело.

Первое, что я услышал, придя в себя, было:

– Ну что, ласточка, долеталась?

Обнаженная, стоящая на коленях Юлия с заломленными руками, со скрученной тряпкой во рту только и могла, что замычать.

– Что, малышка, помнишь меня? – один из теней похотливо сжал грудь моей любимой. Сссука!!!

– Ммм! Ммм! – кляп не давал Незабудке закричать. Она извивалась в руках мучителей и издавала негромкие стоны.

– Вижу, помнишь! – из положения лежа прыгнул на темный силуэт и был сбит на пол встречным ударом. – Хороша! Видишь, как твой полюбовничек за тебя рвется! Четверка, разберись!

Удар по затылку и я снова вернулся туда, где был минуту назад.

Пропустил не много: когда с трудом раздвинул непослушные веки, диспозиция почти не поменялась. С нового ракурса да еще в темноте смутно различались только ноги главного, и то, лишь потому, что контрастом выделялись на фоне Юлиного белого тела. Второй по-прежнему удерживал наемницу в захвате, угадываясь за ее спиной. Третий контролировал вход, а четвертый тихо сопел надо мной.

– Первый, прекращай свои игры! – донесся свистящий шепот от двери.

В тяжелой гудящей голове родилось озарение: я же маг!

Север, ёпта, где север?!

Перед глазами мельтешило, энергетические фигуры крутил по наитию, даже просто сосредоточиться получалось немыслимым усилием. К счастью, отсутствие точности на их эффективности не сказалось. Так вот, что имел в виду Санни!

– Ну что, красотка, пакуемся…

Реплика главного повисла неоконченной – договорить помешал прошедший через мозг песчаный кружочек. Низкий поклон тебе, Санни! За то, что приучил всегда подмечать, где какие стороны света! За то, что вообще возился со мной!

Темная фигура еще падала, когда второе лезвие прошло над макушкой Незабудки и нашло новую цель. Судя по тихому вскрику и ругани – несмертельно. Жаль.

– Дави гниду, это маг!

Третья техника сорвалась на середине, но ожидаемого удара не последовало, полученной доли секунды хватило наемнице, чтобы вывернуться из захвата и прошить всех стоящих на ногах очередью из подаренного браслета. Тяжелое, пахнущее кровью тело налетчика мешком рухнуло сверху, стукнув по голове чем-то твердым, но без нового нокаута – наконец-то сработала защита. Недоработка! Я и с первых ударов мог скопытиться!

– Колокольчик! Ты как?! – бросилась ко мне подруга, отваливая мертвеца в сторону.

Живая! Свободная! Епта, мы сделали это!!!

– Черт! Черт! Черт! – ругалась она, ладонями оттирая с моего лица кровь, постоянно задевая разбитый нос.

– Этхо… не мхоя… – просипел, когда услышал тихие всхлипы.

Бледный расплывающийся силуэт исчез из поля зрения. Шорох и щелчки застежек подсказали, что девушка одевается.

– Колокольчик! Я найду тебя! – уже собранная Незабудка притянула мою вращающуюся по всем трем направлениям голову к себе и поцеловала, – Найду! Дождись! Я люблю тебя!

Я много чего хотел ей ответить, но мозг отказывался генерировать сложные мысли и развернутые предложения.

– Хи хья… лхюхлю тхебхя, – прошептал вслед скрывающейся в проеме окна фигуре.

Отдающийся во всем теле пульс отмерял секунды с ее побега.

Пока не раздались тихие пукающие выстрелы где-то на улице.

Я бы дорого дал, чтобы спутать эти звуки с какими-то другими.

Зудящая над ухом Зина, тряска и долбящие вопросы от Зайки:

– Быр-быр-быр?

– Быр-быр-быр?!

– Тхам… – и слабый неопределенный жест в сторону окна.

– Быр-быр-быр…

– Быр-быр-быр…

Благословенный покой…

– Быр-быр-быр! – голос Санни. Явно галлюцинации!

– Быр-быр-быр…

Опять провал.

– Кабан! Слышишь меня?!

Незнакомый потолок. Солнечный луч золотит волосы склонившегося над кроватью мага, образуя вместе с «венцом» нимб. Какой подробный глюк!

– А у магички был другой! – зачем-то сообщил я своему видению.

– Кто?

– Другой венец! Как корона! Четыре зубца и росчерк!

– Кабан, ты бредишь?

– Конечно, брежу, раз тебя вижу!

Даже короткий разговор вымотал, опять захотелось спать.

Новое пробуждение вышло неприятным: меня трясли и поливали водой.

– Еще раз про «венец»! Что ты видел?

Никак не мог определиться: чудится мне злой взъерошенный маг или нет? Выходило, что нет. Как он здесь оказался? И где я сам?

– Где я?

– У врача! У тебя серьезное сотрясение, нужен покой.

– А ты чего тогда трясешь?

– Кабан! Я понимаю, тебе сейчас хреново, но выслушай! Незабудка пропала в ночь, когда тебя избили. Она же сама сбежала?

Преодолев головокружение, кивнул.

– Девчонки так и поняли с твоих слов, которые удалось разобрать, поэтому поиски не развертывали и никуда не сообщали. Следы кое-как зачистили, но с тобой надо было что-то решать. Зина связались с базой и вызвала меня, я как раз вернулся. Сами они вчера уехали на базу. Переход на полдня, без сопровождаемых – еще быстрее, но прошли уже сутки, а в Слободку они так и не вернулись. Я сейчас по их следам, но сначала хочу узнать, что там за история с «венцом» и Незабудкой?

– Две разные истории, – поправил я.

– С чего ты так решил?

– Незабудка… оказалось, что она в бегах из-за чужого преступления. Мы не договорили, но что-то там с химией, что удачно удалось на нее навесить. Говорила, что-то страшное…

– Страшное?.. Да еще с химией?.. Это часом не тот случай, когда на императорский поезд покушение было с применением «сладких снов»? – высказал маг предположение.

– Понятия не имею! – Если Санни прав, то недавние рассуждения про деньги и связи наивны и смешны, с политическими преступлениями так просто не развяжешься. Но думать пока еще было тяжело, поэтому отложил мысль на потом и продолжил, – Пришли конкретно за ней, и нападавшие говорили по-русски. И еще, их главный – любитель поболтать – явно знал Незабудку.

– Ху…вый расклад! – скривился Санни, – Только спецслужб нам не хватало! Дальше!

– Напавших мы прикончили, Незабудка сбежала. Всё.

– Ладно, эту часть я понял, – нахмурился маг. – Соберись! – прикрикнул он, видя, что я уплываю, – Расскажи, что за переполох с «венцом», и я отстану! Надо ехать за девчонками, выяснять, куда они пропали.

Напоминание об исчезнувшей группе заставило меня сконцентрироваться и вывалить на Василия странности с подменой паломницы. По мере рассказа он смурнел все сильнее, очень непривычно было видеть его таким напряженным. Больше всего мага заинтересовал «венец» паломницы-подменыша, зациклившись на его виде, он снова и снова гонял меня по мельчайшим деталям описания, пока я не стал отрубаться прямо между слов.

– Адреса домов, какие-то приметы, странности, запоминающиеся детали?

Пришлось опять напрягаться и вспоминать интересующие брата подробности.

– Я на поиски! – наконец-то он перестал меня теребить и встал, – Христ со своей стороны уже выдвинулась. Если все, как ты говоришь… – Санни судорожно со свистом вздохнул, – Врачу я заплатил, живешь здесь до поправки. Потом заселись где-нибудь, твои вещи и деньги здесь, главное: адрес лекарю оставь и в ту гостиницу ни в коем случае не суйся! И держись! – он с силой сжал мое плечо, попав пальцами на синяк, боль прострелила от руки до затылка, заставляя взвыть, – Извини. Еще на всякий случай: в Слободке развесили объявления, что тебя ищут. Их уже посрывали, но видели многие, так что тебе туда соваться тоже теперь нельзя. Жди! Надеюсь, все ерунда, и вернусь быстро! Всё! Я уехал!

И ушел.

Один за другим потянулись однообразные дни, посвященные в основном спячке. Когда самый первый раз самостоятельно встал с постели и добрался до зеркала, впал в шок: хотел избавиться от смазливости – получай брутальность полной лопатой! Такой роже никакое «сияние» бы не помогло! Раскудахтавшийся вокруг покачнувшегося тела доктор многословно утешил, что всё пройдет. Соломон, ёпта! Умом понимал, что лекарь прав, но в тот миг поверить, что отразившийся в зеркале кошмар, называемый по недоразумению лицом, спустя энный период возвратится обратно к привычному виду, было сложно.

Господин Азиз ибн Сулейман, отрабатывающий закинутый Санни гонорар (подозреваю, что немаленький), заходил в комнату по нескольку раз на дню, но никаких назначений не делал, покой и время – вот мои лекарства, я и так с его слов поправлялся невиданными темпами. Постепенно пропал шум в голове, ушла тошнота, перестало клонить в сон каждые полчаса. Синяк, полученный в лоб в прыжке, растекся на полморды, пожелтел и начал исчезать. Сросся сломанный и вправленный нос, спал отек. Что-то делать мне запрещалось, а короткие беседы с хозяином дома составляли весь смысл моего существования.

– Есть новости?

– Никаких, мой дорогой гость, – отвечал хозяин дома, бесстрастно крутя и ощупывая мою многострадальную башку. – И это хорошо, ибо плохие новости имеют обыкновение приходить без промедлений.

Спокойствия доктора я не разделял, долгое отсутствие вестей от Санни уже было плохой новостью. Я мог бы не мучиться неизвестностью и просто позвонить, межгород меня бы не разорил, но в свете предположения брата о навешанном на Незабудку преступлении попробовать не тянуло. Потом, покинув жилище доктора, из какого-нибудь общественного места, откуда легко смыться и затеряться – запросто, а подставлять человека, давшего приют?.. И пусть наугад высказанная версия Санни могла оказаться сто раз неправильной, после его предположения не удавалось отделаться от мысли, что родителей-химиков, которые собаку съели на отравляющих веществах, Юля упомянула не просто так. А это значит, что обвинили ее не в рядовом отравлении старушки из-за наследства в три побитых молью ковра. Старушки, конечно, как и наследства, бывают разные, но не будем отбрасывать простейшую логику: если за тобой спустя годы не прекратилась охота, если на твою поимку в чужую страну отправили представителей спецслужб – это как минимум на бабушку кого-то из царской семейки надо замахнуться! И самый главный вывод: линия «Валькирий» будет прослушиваться. И даже понимание, что наши агенты на чужой территории не очень-то могут разгуляться, меня не успокаивало – не с моим фальшивым паспортом! И до сих пор неясными проблемами! А арестованный или того хуже – выкраденный, я Юлии никак не помогу, а Санни так точно помешаю.

Подобно пай-мальчику сидел смирно, вернее лежал. Лечился, ждал.

За две недели обратное превращение из черно-фиолетового месива в человека почти состоялось. Пора было и честь знать, съехав от господина ибн Сулеймана, но доктор не спешил с «выпиской», настаивая на продлении времени покоя. Оказываемое гостеприимство начало беспокоить: арабы славились радушием: гость в дом – Аллах в дом, но вряд ли практикующий врач не видел разницы между гостем и пациентом. К тому же в первоначальном беспомощном состоянии невозможно было утаить от лекаря и его служек очень простую примету, однозначно показывающую, что я не мусульманин, а только маскируюсь под него. При всей широте взглядов доктора, живущего в портовом городе, и даже щедрой оплате его услуг от брата, отношение к людям иной веры в Саудовской Аравии колебалось у отметки «терпимо» и не более.

Утро началось с обычного взаимного расшаркивания. Рутинный осмотр на сей раз длился дольше обычного, но я терпеливо сносил затянувшееся действие, ожидая услышать наконец-то «здоров и пшел вон!», разумеется, с поправкой на местный многословный колорит. Не дождался, непонятно чему улыбающийся доктор вынес иной вердикт:

– Что ж, уважаемый Закир, спешу обрадовать: уже завтра вы сможете вернуться к полноценной жизни!

Ура! Наконец-то! По-моему малость перебор, я уже пару дней, как чувствую себя совершенно нормально, а окончательно следы с лица все равно сойдут нескоро, но доктору виднее.

Рука ибн Сулеймана, которая после осмотра так и осталась лежать на моей макушке, внезапно стала поглаживать недавно помытые волосы. Широко распахнул глаза: это явно выходило за рамки врачебной помощи!

– Ах, ну почему Аллах не дал мне такого сына! Оставайтесь, юноша! Зачем вам куда-то еще идти! Моя младшенькая, Лейла, уже вошла в возраст и может составить вам пару! Ах, какие красивые детки у вас народятся! На зависть всем соседям!

– Господин Азиз Аль-Мухтарам! Я вашу Лейлу в глаза не видел! – я постарался максимально отодвинуться от спятившего доктора и его рук.

– Моя Лейла красавица, вся в мать! К тому же в приданое я дам ей сорок… нет! Пятьдесят верблюдов!

Перед глазами пронеслась картинка: старый отцовский двор, заполненный стадом верблюдов. И все эти парнокопытные меланхолично обкусывают уже несуществующий шиповник, и гадят, гадят, гадят, твари!!!

– А-а-а… а ничего, что ваша дочь меня не знает?! – это показалось мне хорошим аргументом.

– Лейла хорошая девочка и послушная дочь! Она знает, что я желаю ей только счастья! – как само собой разумеющееся, произнес хозяин дома, – Это будет великолепная свадьба! Ах, какие внуки у меня народятся! – снова повторил господин ибн Сулейман, проводя ладонью по моей щеке.

Театр абсурда набирал обороты, а я растерялся: какая Лейла?.. Какая свадьба?.. Какое приданое?.. Я ни словом, ни действием, ни мыслью не давал повода ни к чему подобному! За мной скоро Санни приедет! И вообще я Незабудку люблю!!!

К счастью, доктора отвлекла суета во дворе. Извинившись передо мной, он покинул комнату, оставив меня гадать: что это сейчас было?! В голове заворочались нехорошие мысли: разные неприличные предложения мне уже не раз делали, но до сих пор лекарь казался мне адекватным человеком, из бесед с ним я усвоил, что он давно и прочно женат на любимой женщине, и подозревать его в извращениях?.. Как-то это было выше моего понимания. И ласки его, хоть и неуместные в отношениях врач-пациент, были скорее отеческие, чем…

С извращенцев мысль скакнула в другую сторону: а ведь был уже период, когда люди впадали в ажиотаж при виде меня! Но ведь этого не может…

Иллюзия – простая зеленая светящаяся черта, доходящая мне раньше примерно до колена, взвилась выше головы, намекая, что может, еще как может!!!

Не поверил глазам и сотворил вторую. Теперь уже две двухметровые прямые медленно рассеивались в пространстве. Третья, четвертая, пятая! Я клепал их, пока не выдохся в окружении ровного светящегося забора! Откуда?!

«Откуда-откуда?!» – возник мудрый внутренний голос, – «От верблюда! Подумай хорошенько! Ты уже знаешь ответ!»

Знал.

Истовая благодарность дает примерный прирост в полтора, а посмертное благословление – в два раза по силе. Ограничение – в потенциале мага, но своего потолка я, видимо, еще не достиг. Скачок с пятидесяти на двести означает, что меня благословили два раза. Кто? Как будто много вариантов!

Поминальным маршем за стенами завыл клаксон автомобиля. Его вой подхватили другие. Весь день, не прерываясь ни на минуту, жалобный гудеж доносился со всех сторон, а я под его непрерывное звучание оплакивал двух дорогих мне людей.

Юля-Незабудка…

Вася-Санни…

– Закир, Закир, вставай! – хлесткая пощечина обожгла щеку. Кто посмел?

Непонимающе уставился на доктора-хозяина дома, силясь понять, кто этот человек и что ему надо?

– Закир!!! – новая затрещина не состоялась по причине пляшущих перед лицом лекаря хищных огненных росчерков. Санни энергетические потоки давались не одинаково: серые, отвечающие за управление песком, просто липли, стоило ему появиться поблизости, остальные охотно отзывались, и только красно-огненные сторонились его призывов. Ко мне мировые энергии относились равнодушно: не сбегали, но и не спешили слушаться. В отличие от многих восторженных адептов я прекрасно осознавал, что потоки не живые и не обладают ни волей, ни разумом, а всего лишь стремятся пройти по пути наименьшего сопротивления, но таким образом объяснить выйдет быстрее, чем городить три страницы научных выкладок. К слову, обычного человека потоки почти «не замечают», очень слабо реагируя на присутствие. Я, поскольку до сих пор не обладал заметными силами, и результат получал соответствующий – любая энергия давалась мне неохотно, к тому же в основном я повторял за Санни, не отвлекаясь на эксперименты. Но минувший день прорвал какую-то преграду в мозгах, а сил стало значительно больше, так что теперь я мог крутить энергетические руны из любого цвета. Сейчас получилось из красного. А если еще усилитель пустить поверху?

Любопытство пришлось придержать, Азиз ибн Сулейман, убедившись, что я проснулся, принялся лихорадочно умолять:

– Закир, драгоценный мой! В городе облавы! Ищут чужестранцев-магов! Умоляю! Никто из моих тебя не выдаст, но Вахид, этот сын шайтана! – Вахидом звали одного из помощников врача, который даже не старался скрыть своего презрительного отношения к неправоверному пациенту. – Он обязательно донесет! Тебе нельзя здесь оставаться! У меня есть связи, я договорился, тебя возьмут на корабль! Прошу, доверься мне, я помогу тебе скрыться!

Когда-то давно, в прошлой жизни (полгода назад) «сияние» показалось мне крайне обременительным явлением, независящее от моей воли влияние на незнакомых людей я считал неэтичным и неприятным побочным эффектом от становления дара. Но сейчас как никогда к месту вспомнилось совет-пожелание Санни «Пользуйся, пока можешь!». Примем за данность, что взявший под крыло покойный побратим плохого не посоветовал бы.

Зачем бы ни искали магов, попадаться я не хочу, а здесь меня больше ничего не держит. Лекарь, будь он в нормальном состоянии, наверняка просто выпроводил бы за дверь, а то и сам бы сдал властям! Но раз «сияние» требует от него помочь мне, то почему бы и не да?

– Храни вас Аллах, господин Азиз! – «сияние» – «сиянием», а элементарную вежливость списывать со счетов не стоит, – Спасибо за предупреждение! Я готов!

Интерлюдия.

Песок вел по следам пропавшего отряда. В вопросах взаимодействия с магией Санни был в корне не согласен с неожиданно обретенным братишкой – забавным шебутным юношей. Сила – она живая. Пусть не совсем разумная, ближе к животному, но при должной сноровке с ней можно договориться. Маг считал, что у него договор с песком – тот как старый верный пес улавливал малейшие пожелания хозяина, часто даже не требуя оформленных воздействий-приказов. Поэтому, следуя за одному ему видимыми метками, наемник знал, что приедет куда надо.

«Звезда», позаимствованная у брата, отмеряла километр за километром. Взбираясь на каждый новый бархан, маг снова и снова надеялся увидеть копошащихся рядом со сломанными машинами девчонок, радостно машущих подоспевшей помощи. Другой вменяемой причины для столь долгой задержки представить не удавалось.

Что ж, он почти угадал: то, что машины никуда не поедут, стало ясно с первого взгляда – трудно ехать с полностью выгоревшим кузовом.

Уже плохо.

Повинуясь его воле, песок стал выталкивать на поверхность все чужеродное: пули, гильзы, осколки. И двенадцать женских обезображенных тел. Санни подолгу постоял у каждого.

Зина. Вопреки романтично настроенному Кабану маг знал, что в их с девушкой отношениях великой любви не было. Влюбленность, симпатия, расчет – всего помаленьку, но им хватало. И вернуться вместе с ним домой Василий предлагал Зинаиде искренне. Да, не женой, но разве это хуже, чем быть наемницей?

Марина, Зинина подруга. Взрыв или выстрел раздробил ей лицо, Санни опознал ее по носимой на счастье вместо браслета шерстяной нити. Где оно теперь, ее счастье?

Насмешливая Зайка, ее даже угадывать не требовалось, среди наемниц она всегда выделялась ростом.

Сойка, Зайкина постоянная напарница. «Куда одна, туда другая!» – часто говорили о них. В свой последний путь они ушли так же.

Еще восемь девушек, не все позывные Санни помнил, но догадывался, что их тоже встречал на базе, здоровался, может быть, даже заигрывал.

– Я нашел их! – позвал он в рацию.

– Всех?.. – дрогнувшим голосом отозвалась Христ, поняв все по интонации.

– Всех.

Дожидаться поисковой группы пришлось недолго, они колесили неподалеку.

– Не ограблены, – сделала вывод глава валькирий, закончив печальный осмотр и отойдя к магу, стоявшему в стороне от остальных.

– И так ясно, грабители бы в первую очередь машины забрали.

– Думаешь, это как-то связано с той фальшивой паломницей?

– Забудь.

– Ты предлагаешь мне все спустить? – возмутилась Христ.

– Забудь! – надавил маг, – Дотянуться туда ты все равно не сможешь, а теперь это мое дело.

– Хорошо, – отступилась валькирия, – Здесь я могу на тебя положиться, но как мне теперь работать с саедой Зухрой? Она одна из наших постоянных заказчиц.

– Саеду Зухру вы вряд ли снова увидите.

– Почему? – удивилась женщина.

– Я тебе предсказываю, что на хадже случится несчастный случай. Давка, нападение, теракт, что угодно, где ваша заказчица пострадает.

– Это все из-за той магички?

– Забудь! – в третий раз повторил Санни, – Ты никогда не слышала того доклада. Никто ничего не понял. Или кончишь так же, – он оглянулся на место, где прибывшие с Христ валькирии упаковывали скорбный груз.

– Ты ведь достанешь эту суку? – с надеждой спросила командир наемниц.

– Прощай, Христ, – ушел от ответа мужчина, – Мои дела здесь почти закончены, в Слободку я больше не вернусь. Приятно было с тобой работать.

– С тобой тоже, – наемница не стала настаивать на ответах, которые все равно не получит, – Передавай привет Колокольчику. Жаль, так и не вытрясла из него адрес Аглаи.

– Николаевск, это под Екатеринодаром. Точного адреса не знаю, но думаю, найдешь. Аглая не самое распространенное имя, а Николаевск не особо велик. Прощай!

– Спасибо, Санни! Прощай.

И снова пустыня ведет, теперь уже по следам нападавших. У них фора в двадцать часов, но нет сродства с песком, к тому же они не спешат. К чужому лагерю маг вышел под утро. Вторые сутки без сна вымотали, и он не стал возиться с лезвиями. Кровь, кишки, вопли… зачем? Зину и девчонок это не вернет. Всего лишь один из барханов немного подвинулся, скрыв под собой малейшие признаки присутствия людей. Вместе с людьми. Это просто, если ты Ужас Пустыни.

Князь Василий Георгиевич Солнцев, последние семь лет гораздо чаще откликавшийся на Санни, те же семь лет редко упоминал свое дворянское достоинство – никого оно здесь не интересовало. Данное за глаза прозвище Пустынный Ужас само по себе являлось титулом и вдобавок льстило самолюбию, потому что князей много, а Ужас всего один. И Ужас со всей своей кровавой славой был гораздо свободнее в поступках, чем представитель забытого обедневшего рода.

Как князю российской империи Василию Солнцеву следовало всей душой ратовать за долгие годы жизни матери короля Сауда, звавшейся когда-то великой княжной Еленой. Достаточно умной, чтобы выжить после смерти мужа, достаточно хитрой и изворотливой, чтобы удержаться у власти, и… достаточно подлой, чтобы пожелать свою власть расширить. Князь Солнцев – сын другого князя Солнцева, много лет верой и правдой прослужившего в Департаменте внешней разведки, не мог не узнать лорда Уинтерхилла, входящего в совершенно непримечательный дом, где «болела» обладательница «венца» в четыре зубчика и один росчерк.

У Ужаса Пустыни ничего не дрогнуло в душе, когда домик сложился.