В тени леса

Глава 7

В небольших деревнях, из которых жители давно разъехались из-за нехватки работы, немало стояло пустых ветхих домов. В одно из таких заброшенных жилищ поселился Мирослав, чтобы привлекать к себе как можно меньше внимания и быть подальше от людей.

Когда в дом ворвался Саша, Мирослав дремал на старом кресле, готовясь к переходу…

— Какого черта ты делаешь, идиот?! — набросился на него Саша. — Ты едва нас не угробил!

— Это был не я, если ты об аварии, — спокойно отозвался Мирослав, тяжело поднимаясь. — Аварию Изис подстроил. Я ему уже сделал выговор.

— Он же сам всем… блин… что он творит-то?!

— Не проходит и дня, чтобы он не жалел о том, что сделал два года назад. Хочет все исправить.

— Поэтому он решил всех нас угробить?!

— Не беспокойся, когда узнает отец, Изис не скоро сможет сюда прорваться.

— Я не об этом… я хотел бы снова увидеть малого… но его методы…

— Знал бы ты, сколько он готовился, какие схемы рисовал. Он даже план разработал, как по одному отсюда всех родственников выдернуть в наш мир.

— Всех? — опешил Саша.

— Да. Тяжело это признавать, особенно мне, но Изис очень привязан к вашей… шумной и глупой человеческой семье. Все время звучат их имена… дико раздражает. Представь себе, он хочет создать мост между двумя мирами. Помирить нас с людьми… Фантазер.

— Это возможно? — с надеждой спросил Саша. — Вроде же… Изис талантлив.

— Понятия не имею. У каждой силы есть свой предел, — Мирослав закашлялся, оставляя на рукаве кровь. — Да и какой может быть мост между нашим и миром, который нас убивает?.. Знаешь, я и сам скучаю… особенно по тем оладьям, что готовила бабушка… её любовь и забота раньше раздражала меня, а теперь мне её… не хватает…

— Можно еще все исправить…

— Если найти дневник, то да.

— Мирослав, пойми, нельзя ее будить! Будет только хуже!

Мирослав снова закашлялся и покачнулся. Саша поддержал его, с ужасом слушая хриплое дыхание.

— Тебе пора, ты пробыл здесь слишком долго, я не хочу потерять еще одного брата.

— Мы его не потеряем… не хорони его раньше времени…

Мирослав растаял синим дымом прямо в руках Саши, оставив после себя цветочный запах.

Катя проснулась от того, что ее потормошила за плечо Светка. Оказалось, девушка заснула на стуле, пока маме делали перевязку.

— Рыжик, езжай домой, — улыбнулась Светка. — Мне намного лучше. Врач сказал, что скоро выпишут меня.

Катя кивнула и сонно поплелась к выходу. Последнее время ей плохо спалось из-за постоянных кошмаров, посещавших ее после чтения книги. Вещими Катя их не считала, хотя ее и пугало их реалистичность и то, что после пробуждения она помнила детали сна. Но, несмотря на странные сновидения, Катя по какой-то причине не могла остановиться читать, словно наркоман, которому постоянно нужна доза.

И едва Катя села в автобус, как вытащила книгу с пышногрудой красоткой на обложке и приступила к чтению. Читать было проще, так как Маргарита прочитала раньше подруги и почеркала красной ручкой все слова, которые ее страшно бесили.

«— Ты меня осуждаешь? — сухо спросила Дара у Тани, когда женщины встретились на кухне утром.

— Я не иметь…

— Права? — уточнила Дара на замешательство юной матери, когда та замялась в поисках подходящего слова.

— Да. Я не… судить, но я не… понимать. Меня обмануть… но я хотеть семья, я не понимать вас.

Дара задумчиво слизнула с ножа дольку красного овоща.

— У меня была семья, о которой ты наивно мечтаешь, девочка, — медленно и печально заговорила она. — Давно у меня был выбор: остаться человеком или пойти за отцом в мир духов. Но я выбрала людей и любовь. Нарожала любимому мужу детей, а потом стала не нужна, когда молодая красотка затмила ему глаза. Была продана… слугой в дом богача. Отец разгневался, хотел убить моего мужа, но я не позволила и ушла от людей, заклейменная позором.

— Отец любить вас? Но почему… позволять? — Таня указала наверх, где находился юноша.

— Я бы сказала, что он любит меня слишком сильно, поэтому не замечает мое поведение, — хмыкнула с усмешкой Дара. — Когда больно, мужчины пьют хмель, а мы… мстим.

— Но ваш муж не знать… — нахмурилась Таня, пытаясь подобрать слова, — о ваш «мстим».

— Достаточно того, что об этом знаю я.

Логики Таня в этом не видела, но спорить не стала.

— Разве они не красивы? Они совершенны! — улыбнулась Дара, указав на сонного духа, спустившегося вниз.

Таня перевела задумчивый взгляд на юношу. Зеленые волосы, глаза и губы, бледная почти белая кожа с зелеными полосками. Зеленые когти на пальцах. Ветвистые крылья, похожие на растущие из спины согнутые посередине деревца.

— Я не понимать такой красота, — буркнула Таня.

Дух удивленно приподнял зеленые брови, а Дара искренне расхохоталась с его реакции.

— Камни намного краше!

— Они не зеленый…

— Поняла, — продолжала смеяться Дара. — Рахо, собери нам ягод. Мы хотим побаловать себя и сделать пирог.

Рахо недовольно взглянул на неё, но подчинился, просачиваясь туманом через щель двери.

— Он жить здесь? — спросила Таня. — Зачем?

— Он здесь, чтобы научиться любить людей. Их молодежь… ненавидит человеческий род.

— Не понимать… зачем заставлять любить?

— Есть духи, жизнь которых неотделимо связана с людьми. Поэтому они учатся любви к людям через друзей леса.

Дара погладила по Таниному плечу.

— Я могу шепнуть им пару слов, и они подберут для тебя кого-нибудь… постарше и опытнее.

Таню передернуло. Она даже не знала, как ответить на подобное предложение, чтобы не обидеть Дару. Татьяну тошнило от одной мысли об торгово-рыночных отношениях, похожих на проституцию.

— Молодая ты еще и глупая, — всё поняла Дара. — Не понимаешь, что значит жить одной из года в год.

— Да, я — глупый женщина, — ответила с обидой Таня. — Я хотеть холодный постель, но не чужой мужчина.

— Станешь старше, поймешь, а сейчас спорить бесполезно. В тебе говорит молодость.

Вернулся Рахо с ягодами и бутылочкой с какой-то жидкостью.

— Дахот передал, — пояснил юноша.

— Неприятно ему видеть меня старой, — взяла Дара бутылочку и быстро откупорила.

— Что это? — спросила Таня из любопытства.

— Кровь моего отца.

Когда Дара стала пить кровь прямо из бутылочки, у Тани глаза округлились от изумления.

— Я не понимать… кровь… не понимать слова… вы пить… — растерянно залепетала Таня, думая, что снова напутала с переводом.

— Ты все правильно понимаешь.

— Она не знает? — удивился Рахо.

— Таня, все нормально, — обратилась Дара к молодой матери. — Да, я выпила кровь отца, потому что она омолаживает. Смотри на меня.

Не прошло и минуты, как у Дары разгладились морщины, посвежела кожа, пожелтели седые волосы. За какое-то короткое мгновение она стала выглядеть лет на двадцать.

— О, — все, что смогла вымолвить Таня.

— Бесценный дар отца его дочери, — проговорила Дара, кидая ягоды в приготовленное Таней тесто. — Отец понимает, что рано или поздно даже его кровь не поможет мне, но хочет, чтобы я прожила как можно дольше. Как только растает снег, я впервые за много лет переберусь в город под новым именем, а тебе предстоит решить, как пережить следующую зиму. Я советую тебе очень хорошо подумать о моем предложении, найти покровителя, ты будешь защищена от непогоды и беды. Хранители леса сильны.

Таня ничего не ответила и продолжила готовить сладкую пасту для пирога. Она прекрасно понимала, что Дара права и что с покровительством ей беспомощной городской курице будет жить намного проще, но не могла переступить через гордость.

— Что значит… разбавить кровь? — словно со стороны услышала свой голос Таня.

— Уже деревенские напугали, — презрительно хмыкнула Дара, ставя пирог в печку. — Ты можешь не бояться, что лес захочет, чтобы ты родила еще одно дитя. Нам с тобой эту сделку не предложат.

— Почему?

— Ты отравлена злым камнем, а я оскорбила лес своим отказом, стать его частью, когда у меня была такая возможность. По сути, я и есть его дитя. И им не нужны от меня дети.

— Отраву камня можно убрать, — задумчиво произнес Рахо, ни к кому конкретно не обращаясь.

— С чего бы лесу идти на очищение ради неё? — нахмурилась Дара подозрительно.

— Он сказал, не подумав, — быстро появился рядом с Рахо синий Жахо. — Она не сможет расплатиться за это даже, если согласиться родить сотню детей…

Они говорили так быстро, что Таня понимала через слово. Вскоре она все-таки потеряла нить диалога. И некоторое время вообще не различала, о чем они спорили.

— …Ей необязательно идти по твоему пути, Дара, — произнес Жахо.

— О, ты ей поможешь? — скривилась Дара.

— Ей поможет Лафо. Она заслужила её благосклонность.

— Какая особенная… просто так получить помощь белокрылой хранительницы полей! С чего такая «великая» честь?!

— Она очищает злой камень, за что ты не взялась!

— После того, что со мной сделали?! Ах ты…

Таня снова перестала улавливать суть разговора. Понимала, что у Жахо с Дарой давно не клеятся отношения. Они крепко ругались. Поняв её замешательство, Рахо взял на руки заплакавшего Пашу и жестами показал, чтобы Таня шла за ним.

— Я не понимать, — беспомощно произнесла Таня.

— Старые обиды, я их тоже не понимаю, — пояснил Рахо, передавая ей ребёнка, чтобы она его успокоила.

— Что тут понимать? — раздался голос со стороны скамейки, где материализовался Дахот. — Не везет ей, вот и злиться на чужую удачу. Жахо со своей женушкой Лафо её бесят, потому что моралисты.

— Меня удача не любить, — мрачно отозвалась Таня.

— Тебя удача любить, — рассмеялся Дахот, подражая её выговору, — очень любить! Лафо давно никому не помогала бескорыстно. Большая удача — привлечь её на свою сторону.

— Быть ваш дочь не удача? — упрямо возразила Таня.

— Смотри, Рахо, какая дерзкая и не пуганная, — насмешливо отреагировал Дахот. — Она меня совсем не боится.

— Она невежественна, всего-то, — фыркнул зеленый дух.

— Я не понимать, — рассердилась Таня. — Что я сказать не так? Я — глупый! Вы — умный! Умный сказать глупый умный вещь! Она ваш дочь!

— И это было первое, в чем ей не повезло, — ухмыльнулся Дахот. — Никто не хочет быть ребёнком злого духа. Назови мое имя вслух в толпе, и ты увидишь, как люди начнут молить своих богов о защите.

Таня безмолвно присела на вторую скамейку. Одно она понимала точно, ко многому ей предстоит привыкать с большим трудом: к людям, духам и традициям.

Из дома выскочила раскрасневшаяся и разгневанная Дара, буквально на бегу она схватила за руку Рахо и потащила его в сторону леса.

— Простудишься! — крикнул ей вслед Дахот.

В ответ он получил порцию отборных ругательств.

— Никогда меня не слушалась, — нарочито печально произнес дух, распадаясь светлячками.

Таня по запаху определила, что о пироге Дара благополучно забыла…

Настроение Дары менялось как непредсказуемая стихия. Она могла быть доброй и мудрой, а через мгновение метать молнии, словно разгневанная фурия. Полностью зависимая от неё Таня не знала, как себя правильно вести, чтобы не вызвать её гнева.

В один из таких перепадав настроения, женщины весь день ходили по шумному городскому рынку. Дара много говорила и рассказывала, а вечером, когда расплакался Паша, разразилась бранью:

— Убирайся, тварь, из моего дома! И ублюдка своего забирай!

Обиженная Таня подхватила корзинку с пищащим ребёнком и выбежала на улицу. Но дальше скамеек не прошла. У неё не было фонаря, чтобы углубиться в заснеженный и темный лес. Пришлось сесть рядом со снежной границей. Единственным освещением служили фиолетовые светлячки, говорившие о присутствии Дахота.

Таня вытерла слезы, но все никак не могла успокоить надрывающегося от плача Пашу.

— У него жар, — прозвучал в ночной тишине голос духа. Словно из воздуха появилась рука и пальцами аккуратно провела по деснам Паши. Постепенно плач затих, а уставший от крика ребёнок уснул. — Дурные девки, рожаете, а что делать с дитем не знаете.

— Он хотеть сына, — сложила руки на коленях Таня.

— Ты хотеть? — передразнил её Дахот.

— И я хотеть, — грустно ответила она. — Я думать, растить вместе, а растить одна.

Дух насмешливо хмыкнул и материализовался на соседней скамейке, развалившись во весь рост. Под голову он сложил гибкие крылья вместо подушки.

— Мы быть в город, — решила снова заговорить Таня. — Я упоминать ваш имя. Люди говорить, братья Дахир и Дахот — дети прекрасный Дахита и мудрый правитель саласцев Сюжы, — дух едва сдерживал смех, но слушал и не перебивал. — Они говорить Сюжы любить Дахита очень сильна, а Дахита сильна любить мудрый правитель и жертвовать жизнь при… защита великий город саласцев. Дахот… разозлился на Сюжы и проклял весь его род.

Со стороны соседней скамейки послышался хохот. Дахот от смеха едва не свалился на землю.

— Я передавать, что говорить люди, — не поняла его веселья Таня.

— Я смотрю, ты любишь сказки, — отсмеялся Дахот.

— Я — женщина и любить истории про любов.

— Любовь, — поправил её дух. — Люди много врут, особенно если прошло не одно столетие с момента событий. Кто ж проверит, как оно было на самом деле?

— Дахита не любить Сюжы? — разочарованно спросила молодая мать.

— Нет, она его ненавидела, — подтвердил Дахот. — Сюжы не был мудрым правителем, он был алчным и старым уродом, который заручился поддержкой злых камней и похитил мою мать, потому что она являлась редким огненным духом. И так как ты невежественна, поясню. Люди считают, что если человек съест сердце огненного духа, он обретет бессмертие, молодость и силу самого могущественного тэй хала.

— Он есть её сердце? — ужаснулась Таня.

— Нет. Дахита была настолько очаровательна, что даже немощный мужчина воспылал бы к ней безумной страстью. Сюжы решил, что оставит её себе, но съест сердце её ребёнка. Не без помощи злого камня, он овладел Дахитой и омолаживался с помощью её крови. Вначале родился я, а потом Дахир. Больше ослабевшая Дахита забеременеть не смогла.

— Но вы живы…

— Да, потому что в детстве мы все одного цвета и похожи на людей. Сюжы этого не знал и думал, что Дахита родила ему наследников.

— Он воспитывать вас?

— Мы его редко видели, нас окружали няньки. Иногда мы общались с матерью, когда удавалось сбежать от нянек. Она рассказала нам кто мы, что с нами будет и, что нужно делать, когда начнут расти крылья. Дахита умоляла нас бежать, — Дахот тяжко вздохнул. — У нас было пятьдесят старших властолюбивых братьев, мечтавших стать единственными наследниками Сюжы. И один из этих уродов добрался до нашей матери.

Таня замерла, ожидая продолжение.

— Только сердце оранжевого духа не давало бессмертия и власти, но делало то, о чем люди благополучно забыли. Не я проклял их род, их глупость погубила. Убив Дахиту и съев её сердце, сын Сюжы превратился в ненасытное чудовище. Силу он получил, да только вместе с силой пришло безумие. Он съел половину населения и всех своих родственников, пока его не смогли уничтожить. Так исчезла династия «мудрого» Сюжы, а меня и брата обвинили во всех грехах, потому что нас проклятие не затронуло. Воспользовавшись всеобщей паникой, мы бежали с Дахиром, много скитались, прятались, пока не попали в лес.

— А злой камень?

— Что стало с ним, я не знаю. Я думаю, он наблюдал со стороны. Изучал нас и людей.

— Вы не выбрать людей из-за Сюжы, — кивнула сама себе Таня.

— Я — дитя насилия. Дара — дитя согласия. Есть еще дитя сделки, — возразил Дахот. — У дитя согласия есть выбор кем стать, у дитя насилия и у дитя сделки — выбора нет.

— Вы любить мать Дары?

Дахот снова рассмеялся.

— Отец лесной! Какая же ты наивная!

— Почему наивная? — насупилась Таня. — Вы сами сказать, что Дара — дитя согласия.

— До рождения Дары, — уже спокойным тоном продолжил Дахот, — среди людей существовал культ поклонения лесу как божеству. Забавный культ. Женщины толпами ходили в лес, раздевались и бегали, призывая нас овладеть ими, — он мечтательно вздохнул. — Хорошее время. Я по нему скучаю.

— Вы устаивать… вак-ха-на-лия? — по слогам выговорила пораженная Таня.

— О, какая была вакханалия! Приятно вспомнить! — протянул со сладострастной улыбкой Дахот. — Бегали голые девки по лесу круглый год, ни с кем сделок заключать не надо — они радовались как дети, когда нас находили. Облепят по три-четыре штуки, не отобьешься. Много тогда детишек родилось. Многие в лес ушли. Хорошее время. Жаль закончилось быстро. Пришли поборники современной веры и культ распался.

— Как вы узнать, что Дара — ваш дочь? Если быть вак-ха-на-лия, то сама мама не знать кто папа.

От вопроса Тани Дахот улыбнулся, снова предавшись ностальгии по ушедшему доброму времени.

— По запаху, — спустя минуту ответил Дахот.

Ответ привел Таню в ступор. Как женщины благодаря материнскому инстинкту узнавали своих детей с закрытыми глазами, она знала, но про мужчин, способных определить отцовство по запаху, не слышала.

— Тебя что-то смущает в моем ответе?

— Дара говорить, что вы не любить людей, и вы не есть человек, — старательно выговаривала слова Таня. — Тогда вы лгать, и Дара не быть ваш дочь.

— Почему? — любопытно уточнил Дахот.

— Вы другой вид, — пояснила Таня свою мысль, — не быть детей с человек.

— Какой глупый женщина, — засмеялся фиолетовый дух, подражая манере говорить Тани, — родитель учить говорить, но не учить думать.

— Не понимать, — растерялась молодая мать.

— Какой глупый женщина, — повторил Дахот и сел на скамейке, чтобы оказаться напротив Татьяны. — Я прекрасно знаю, что люди твоей родины превосходят по развитию местных аборигенов. Но если ты озвучишь свои знания, то долго не проживешь. Не все вопросы можно задавать. Не все можно говорить. Понятно?

— Да…

— И ответ на твой вопрос, учитывая твои слабые познания в языке, будет непонятен. Поэтому пока верь мне на слово. Дара — моя дочь. Подучишь язык, я тебе поясню как такое возможно в природе.

— Грустно… никто никого не любить…

Таня неожиданно почувствовала, что Дахот ее целует и гладит по плечу. Растерянная женщина не знала, как себя вести.

— Я умею утешать, — прошептал Дахот, отстраняясь. — Я помогу тебе забыть твои печали.

Хотелось поддаться соблазнителю. Она скучала по ласке и душевному теплу…»

— Девушка, конечная остановка, — потормошил Катю пожилой водитель автобуса. — Вам пора выходить.

— Извините! — Катя взяла книжку и поспешила к выходу.

— И не учитесь ночью, это вредно для здоровья! — безошибочно опознал студентку водитель.

Но Катя его уже не слышала.

Дома она с облегчением скинула ботинки и рюкзак куда попало, переоделась в домашнюю бомжеватую, но очень удобную одежду. Затем она рухнула на диван-кровать лицом в подушку, которую даже не потрудилась убрать утром.

О том, что нужно выпить лечебный чай, Катя благополучно забыла…

Несмотря на сильную усталость, Катя лежала с закрытыми глазами и не могла заснуть. Перестав бороться с капризным организмом, она снова достала книгу и начала листать страницы с обилием красного цвета и ехидными комментариями Маргариты: «Тут есть агрессивный меч! Ждем коварную трубу и жестокое копье!»

— Сразу понятно, что Дахот тетя Оле очень нравился, раз она расписала постельную сцену с ним на четыре страницы, — вслух произнесла Катя и со вздохом добавила: — И чувство вины из-за секса с ним еще на пять страниц.

Пропустив все старательно расписанные Олей моральные муки и страдания героини, Катя остановилась на нейтральной сцене:

«Вместе с Рахо было легче терпеть тиранию Дары, когда та напивалась и начинала поносить всех подряд, а то и драться.

— Она не женщина, а грубый мужик, — грустно вздохнула Таня, прячась вместе с Пашей и Рахо в саду, пока Дара била посуду и громко бранилась.

— Характером в отца пошла, — поддержал юноша.

— Я хотеть найти работа, — продолжала Татьяна, избегая разговоров про Дахота. — Но я не знать, где женщина работать.

— Зачем тебе работа? Сиди в лесу. Лафо поможет с семенами. Сможете прокормиться. От голода тебе не дадут погибнуть.

— У меня нет зима ботинка, нет зима платье, — она показала на заштопанные дырки. — У Паши ничего нет, даже лето ботинка, голый попа.

— Об этом я не подумал…

— Вы где брать одежда?

— Э — э — э… растим.

— Как дерево? — нахмурилась Таня.

— Ага… магия такая…

— Я тоже хотеть, — завистливо протянула молодая мать.

На улицу вышла Дара, и им пришлось замолчать.

— Эй, вылезайте! — закричала женщина, качнувшись пьяно. — Я не буду больше ругаться! Я уже успокоилась! Ну же, где вы спрятались?!

— Я ей не верить, — хмуро шепнула Таня.

— Я тоже…»

«ОСТОРОЖНО! Робкий кинжал и агрессивный меч объединились против трепещущего цветочка!» — прочитала Катя комментарий Маргариты.

— Понятно, — отреагировала Катя на предупреждение подруги.

Она начала листать страницы, где героиня сама себя оправдывала и узнавала о коварной магии очарования хранителей, которой не могла сопротивляться. Скандалила с Дахотом и снова страстно предавалась с ним магии очарования. Когда сзади пристроился Рахо со своей магией очарования, Катя подавила жгучее желание наябедничать бабушке на тётю Олю и показать ей, о чем она пишет.

Катя уронила книгу, когда ее снова настигло видение. Она словно воочию просмотрела отснятый по книге фильм. Только в этой версии, Ульяна хуже знала язык и объяснялась с помощью совсем простых слов и жестов. Оказалось у Дары никогда не было детей и мужа, и Рахо был не единственный мужчина, который к ней ходил — она вела разгульный образ жизни.

Так же Катя увидела то, о чем в книге солгали.

«Дара сидела на скамейке, когда Дахот на руках вынес обнаженную Ульяну из леса. Ульяна едва дышала, из уголка губ и из носа у неё капала кровь.

— Это жестоко! — хмуро произнесла Дара, провожая отца до дома. — Я, конечно, терпеть не могу эту девку… она тупая и раздражает своим постоянным нытьем, но нельзя же с ней так…

— Она быстро состарится, мы должны были использовать время, которое у нас осталось, — спокойно отвечал Дахот. — В лесу совсем не осталось детей…

— Поэтому вы решили подложить её под Иро, едва она поправилась?!

— Люди принесли её в жертву Иро, а не мы, — уложил на кушетку и укрыл одеялом Ульяну Дахот. — Он должен был взять с неё плату или убить её. Одну жизнь можно заменить только другой.

— Да лучше бы Иро убил её! Родила одно чудовище, а теперь еще одно породит!

— Думай, что несешь! — страшно оскалился Дахот. — Забыла, с кем разговариваешь?!

Дара побледнела и отошла от отца на пару шагов.

— Если ты ей не расскажешь, она никогда не узнает, кто из нас отец, — он взял дочь за шею. — И я очень сильно разозлюсь, если ты проболтаешься. Я ведь могу рассчитывать на твое молчание?

— Д-да, — с дрожью в голосе ответила Дара, не поднимая взгляда на отца.

— В конце концов, родить от Иро не страшнее, чем быть дочерью лесного ужаса, — нехорошо улыбнулся Дахот. — Не так ли, доченька?

Дара отвернулась.

— Он же превратится…

— До этого момента у нас есть пятнадцать лет.

Раздраженная Дара отправилась наверх, откуда пинками выгнала очередного крылатого любовника. Затем она в гневе начала разбрасывать вещи и поносить отца.

— Дара, принеси чистую тряпку и лечебную мазь! — закричал снизу Дахот.

— Тряпку и мазь ему принеси, — проворчала Дара, но подчинилась приказу отца и спустилась.

Она остановилась на полпути, когда увидела заляпанные кровью пол и мебель. Трясущийся Дахот сидел возле стены и зажимал кровоточащую рану.

— Чего стоишь?! Помоги мне! — прорычал Дахот.

— Что случилось?! — кинулась к отцу Дара, помогая ему обрабатывать огромную рану в районе сердца. — Кто это сделал?!

— Ульяна… я её утешить хотел… а она метки сорвала и напала на меня.

— И где она?! — в ужасе обернулась Дара.

— Убежала. Безумная баба…

— Кто она такая?! Как ей удалось тебя ранить?!

— Она — тэй хала хасэж.

— Так вот почему Иро её не убил…

— Разумеется! Она принесет ему сильное потомство! А я к этой умалишенной больше не притронусь!

— Да зачем ты вообще к ней полез?!

— Иро сказал, чтобы я ее того… обработал и притворился отцом её ребёнка. Откуда я знал, что она фригидная и от невинных прикосновений и поцелуев в бешенство впадает?!

— И твоя магия очарования на неё не подействовала?

— Она её скинула… — не стал отрицать очевидного Дахот.

Когда дверь выбили, а в помещение вошел Иро с Ульяной на руках, Дара вжалась в стенку рядом с раненым отцом.

— Разве ты не должен был за ней следить? — произнес Иро, без каких-либо эмоций осматривая кровавые пятна на полу.

— Она метки сорвала, тебе придется самому с ней разбираться…

— Ясно, поставлю барьер, — как хлам бросил Ульяну на кушетку дух, испаряясь в чёрном тумане.

Отец и дочь переглянулись.

— Он тебе не напоминает насекомое, которое ничего не чувствует? — спросила Дара тихо.

— Ты мои мысли озвучила…»

После видения, Катя села и достала телефон. Очень сильно хотелось позвонить Ульяне и расспросить ее о содержании книги…

«Не надо звонить. Тебе снится то, что ты хочешь увидеть», — подсказал голос, который Катя приняла за свой собственный.

И на этом объяснении Катя удовлетворенно уснула, не заметив, что из тени за ней наблюдали…

— Когда? — раздался шепот.

— Рано. Она еще не пробудилась.

— Другого способа нет?

— Нет, и прекрати сочувствовать людям.

— Но она…

— Она человек. Как только вернешься, возвращайся к работе.