В снежном плену

Глава 3

Электрификация железных дорог приказала долго жить еще в конце ноября-декабре. Больше не ходили ни электровозы, ни электрички… Главным транспортом на железной дороге вновь стали тепловозы и даже вытащенные с баз запаса паровозы. Вот только локомотивов все равно остро не хватало! Так что на линию отправляли даже маневровые тепловозы, особенно для рабочих поездов или как локомотивы для плужных снегоочистителей. А работы для них было предостаточно…

Железная дорога вообще постоянно работала в режиме аврала — и тут на помощь железнодорожникам пришли и военные. Путевые обходчики буквально сбились с ног, постоянно проверяя состояние путевого хозяйства. Не лопнули ли рельсы, не порвало ли болты на накладках… Вагоны-путеизмерители работали буквально непрерывно, выискивая образовавшие из-за замерзания грунта пучины или просадки — и при необходимости немедленно вызывали на место аварийные бригады. Хуже всего обстояли дела там, де осенью были уложены «времянки» вместо нормального пути — кое-где за зиму пришлось буквально несколько раз перекладывать рельсы, но на долго ли хватит уложенной на мерзлой путь дороги? Даже со всеми возможными ограничениями по скорости движения…

Выходили из строя и работающие без умолку и передышки тепловозные дизеля, и тогда на смену им срочно ставить другие, а старые отправляли на заводы для проведения капитального ремонта. Ломались и многие другие узлы — колесные пары, редуктора, детали тележек… Впрочем, вместо них присылали новые, уже модернизированные. Изготовленные из более морозостойких марок стали, с подогревом масла.

И все равно справлялись с трудом… Количество находящихся в рабочем состоянии локомотивов неуклонно падало, а на смену им выходили все те же паровозы. И постепенно урезали планы перевозок — что нужно прямо срочно, сейчас, а что может и подождать. В какой-то момент прекратилось и пассажирское движение на большинстве направлений.

Нередко случались и перебои в движении. То из-за ремонта путевого хозяйства. То, например, военные проводили подрывы для превентивного спуска лавин. То где-нибудь случится перемет или все же сойдет лавина… Хотя постепенно ситуация начала меняться к лучшему. На заводах страны постепенно разворачивалось производство снегоуборочной техники — сначала уже привычных и давно известных плужных снегоочистителей СДПМ и роторных ЭСО-3. А с марта началось и производство принципиально новой техники — самоходных, с электрической трансмиссией на основе тракторного дизеля и тяговых электродвигателей от рижских электричек, шнекороторных снегоочистителей, расчищающих не только сам путь, но и прилегающее к нему пространство. До этого для этого использовали трактора — и производительность уборки была весьма невысокой, однако и оставить все как есть было нельзя. Иначе скоро плужному снегоочистителю просто некуда будет отбрасывать снег. Теперь на смену тракторам придут «широкозахватные снегоочистители», отбрасывающие снег на расстояние до двадцати метров от железной дороги… Из-за чего на всех на них в обязательном порядке писали предупреждающую надпись: «Внимание! Снегоуборочная техника. Опасная зона 20 метров!»

Использование последних, впрочем, создавало и свою проблему в виде мешающихся движению столбов, особенно на электрифицированных линиях. И их стали безжалостно выдирать и выкидывать, оставляя лишь на насыпях, где расчищать прилегающее к путям пространство не было необходимости и можно было ехать с повернутым вперед для уменьшения габарита шнекороторным механизмом. Итогом стало то, что на некоторых участках железной дороги стало возможно движение исключительно по сигналам АЛСН или даже по командам по рации…

А вот для решения проблемы с тяговым подвижным составом на Новочеркасском заводе предложили новый проект, который немедленно и запустили в работу. Предлагалось всего лишь на всего переделать выпускавшиеся на заводе электровозы типов ВЛ8, ВЛ10 и ВЛ80 в тепловозы. Вот только все разбирать и переделывать — слишком сложно и долго. Куда проще посчитали вцепить в двухсекционные электровозы третью, дизель-генераторную, секцию, которая и будет вырабатывать ток нужных параметров… А, заодно, добавить и тяговых двигателей, что увеличит мощность локомотива и позволит водить составы большей массы. С односекционными тепловозами планировалось поступать аналогично — цеплять сзади него вагон-электростанцию.

Первые «модернизированные» электротепловозы, получившие к обозначению модели индекс ДЭ, вышли из цехов Новочеркасского завода в феврале… И после коротких испытаний сразу отправились работать на линию. И одновременно с этим на заводе уже шли работы по созданию «чистого» тепловоза, унифицированного по агрегатам, чтобы можно было использовать имеющиеся оборудование и оснастку… Хотя, конечно, это были уже больше планы на будущее. Пока бы уже выпущенные электровозы переделать! На это и будут направлены все мощности!

Так что к весне положение дел на железной дороге стало потихоньку приходить в порядок. Тем более, что и морозы уже были не столь большими, и опыт эксплуатации в таких условиях накопился…

Когда-то здесь делали самолеты «Як», но сейчас стране было не до них. Значительная часть узкоспециализированного оборудования была демонтирована и вывезена на другие заводы или различные военные склады на хранение, а на его место устанавливалось свезенное с половины страны или совсем недавно вышедшее со станкостроительных заводов оборудование совсем иного назначения… Где раньше был главный сборочный цех, там нынче стояло сразу нескольких конвейеров, на которых собирали совсем иные изделия. Которые в сложившихся условиях были куда важнее…

Первый дизель с клеймом Саратовского авиазавода вышел из этого цеха в середине февраля 1967 года. Ввиду того, что часть оснастки еще не была изготовлена, он был сделан по «обходной» технологии, с применением универсального оборудования, и после прохождения укороченной программы испытаний был установлен на трактор. А потом пошло… Заводские цеха работали без умолку и передышки. Отливали блоки цилиндров, головки и прочие детали. Точили, фрезеровали, шлифовали клапана, коленчатые и распределительные валы, масляные насосы, механизмы приводов и сцепления в механических цеха. Собирали отдельные сборочные единицы в сборочных цехах — и, наконец, они все поступали на главный конвейер, на выходе с которого новенький мотор попадал на испытательный стенд и, после настройки и испытания, отправлялся на автобазы или авторемонтные заводы. Или, если речь о тепловозных дизелях, — прямиком в депо.

— Нам уже в план поставили их делать, про самолеты теперь не скоро вспомним, — говорил как-то Михаилу батя.

— И как производство идет? — поинтересовался парень.

— Да ничего, — усмехнулась в ответ мать. — У нас специалисты на заводе хорошие, так что осваиваем новую продукцию…

От «обходной» технологии перешли к нормальной лишь к середине марта, когда была изготовлена последняя партия оснастки и смонтировано последнее оборудование. И теперь завод можно было бы назвать полноценным моторостроительным. Интересно, что будет потом, как закончится, как выразился товарищ Пономаренко, «долговременное сильное похолодание»? Вернут ли заводу прежний профиль деятельности или он так и останется моторостроительным?

А еще на улицах города постепенно становилось все больше и больше снегоуборочной техники… И теперь это уже были не только «танкторы» и трактора с навешенными снеговыми отвалами, но и первые шнекороторные снегоочистители, изготовленные по принципу таковых же трамвайных. Правда, навесные, цеплявшиеся на передок трактора или мощного грузовика… А вот на железной дороге уже становилось все больше именно специальной техники.

Март принес новые метели, к концу месяца слой снега достиг уже четырех метров, и некоторое потепление. А еще постепенно начала очищаться атмосфера… Первый раз с самого сентября Солнце выглянуло из-за мрачных серых туч пепла в верхних слоях атмосферы лишь в конце февраля — и тогда, побросав свою работу, все люди пялились на давно уж не виданное зрелище. Жмурились от непривычно яркого света, но глядели на сверкающие на солнце сугробы, за полузасыпанные снегом дома, на возводимые повсюду металлоконструкции теплиц… Можно сказать, это был своего рода миг счастья посреди мрачной повседневности. После этого даже работать начинали словно с удвоенной силой!

Михаил застал этот миг в очень удачный момент — как раз в то время, когда с его машины выгружали очередные эрзац-стеклопакеты, привезенные с Техстекла на стройку теплицы в бывшем Детском парке.

— Смотрите, Солнце! — кричал кто-то из студентов.

Высыпав из превращенного в «столовку» магазинчика, все смотрели на небо и радовались славно маленький дети… Вот только продлилось оно не долго. Всего минут пять — и небо снова затянули тучи.

— Солнышко, — счастливо улыбалась Вика.

— Солнышко, — согласился Михаил.

— Когда же закончится зима? — тихо произнесла девчонка.

— Когда-нибудь закончится, — ответил парень. — Какой бы долгой она не была, но всему же наступает конец…

— Долгая зима… — грустно усмехнулась Вика.

Произнося эти слова, девчонка даже не догадывалась о том, что совсем скоро именно такое название и получит вся нынешняя эпоха… И не догадывалась о том, что большинство трудностей еще впереди. Да, уже сейчас продовольствие выдавали по карточкам — но его еще было достаточно много. Уже даже просто потому, что за полгода было порезано столько скотины, сколько раньше резали за три года. И не все это мясо можно было сохранить… Немало было и овощей, срок хранения которых ограничен, а введение драконовских мер за порчу при хранении заставил работников овощехранилищ сбиваться с ног, но обеспечить нормальные условия хранения. И для этого советское правительство готово было выделить любые ресурсы, любое оборудование. Так что питались, несмотря на введенную карточную систему и сильно урезанные нормативы по зерновым и крупам, запасы которых правительство собиралось растянуть на два года, достаточно неплохо.

Первая зима оказалась самой трудной в плане техническом, готовности государства к столь большим холодам и столь сильным снегам. Не хватало людей, не хватало техники, не хватало производственных мощностей, запчастей к технике, топлива… И многое расходовалось откровенно нерационально, но и избежать этого было невозможно — ведь не бросишь же на произвол судьбу население Севера или удаленных деревень. И потому срочно преодолевать этот дефицит, создавать все необходимое приходилось в условиях частично порушенного народного хозяйства, снегов и морозов. Второй зиме предстояло стать самой трудной в плане продовольствия… Ведь пока была готова лишь весьма небольшая часть от запланированных к постройке теплиц, а уж освоение полупустынь Средней Азии лишь предстояло начать. Кроме того, не настало еще и время расцвета бандитизма, не успели выползти из своих щелей недобитые нацисты всех мастей, не проявили себя уцелевшие баи в Средней Азии. Не было эвакуаций и недовольства «засильем понаехавших»… Много чего еще не было — и большинство советских людей еще не догадывалось о том, что грядет в следующую зиму.

Впрочем, кое-что уже начиналось. Например, освещение теплиц потребовало экономии энергии от населения. В марте было объявлено о введении нормативов на потребление. Теперь в доме разрешалось иметь по одной розетке и две лампочки. За соблюдением этого норматива будут следить электрики, за нарушение же грозили отключением электричества. Так что и у Михаила дома оставили лишь одну розетку в передней комнате, отключив все остальные.

А еще в марте объявили о предстоящей эвакуации населения Сибири, Севера, Урала и многих удаленных деревень. В связи с этим уже сообщалось о предстоящих «уплотнениях». Правда, правительство предлагало людям, чтобы было меньше неудобств из-за проживания с чужими людьми, до мая самим объединиться в одном доме нескольким семьям — родственникам, друзьям, знакомым. Эвакуированных в этом случае будут вселять в освободившиеся дома или квартиры… И причину такого постановления Михаил вполне понимал — тут и так многие люди на взводе ходят, вечно раздраженными. А уж если при этом и заставить их уживаться в одном доме с совсем чужими людьми… И на этот счет уже решили, что будут жить вместе с семьей старшей сестры Михаила, у которой дом был куда хуже. К некоторому удивлению Михаила, помимо всего прочего и определяли пригодность для проживания различных нежилых помещений, вплоть до сарая.

— Это же у вас старый дом? — разглядывая их сараи, поинтересовался пришедший к ним как-то в выходные мужик из райисполкома.

— Ну да, — подтвердила мать. — Этому нашему дому четвертый год всего, а раньше там жили.

— Для проживания годится?

— Ну как сказать, — пожала плечами мама. — Одну печку, что в комнате была, разобрали — там мастерская сейчас. Вторая, где была кухня, есть, но там мы скотину держали… И полы там тоже разобраны.

— Ничего, — махнул рукой мужик. — Трудармейцы подремонтируют. Значит, включаем ваш сарай в список помещений, пригодных для размещения эвакуированных. Не разбирать, не ломать, не перестраивать. И к маю освободить помещение от всего лишнего.

Размещать эвакуированных собирались буквально везде, где можно жить… Гостиницы, студенческие и рабочие общежития, коммуналки, пригодные для жизни людей административные здания — все это будет заселено людьми, которые с началом лета станут приезжать в город. И такое сейчас творилось в половине страны.

Впрочем, что Михаил, что Вика, что их родители могли пока лишь догадываться о масштабе запланированных советским правительством мероприятий и том, как все это будет осуществляться на деле. Например, уже было объявлено о предстоящем освоении полупустынь Средней Азии — впрочем, на этот год были запланированы лишь подготовительные мероприятия. Как не так давно было с Целиной, сейчас предстоит в максимально короткие сроки построить сотни поселков и деревень, создать МТС, зернохранилища и элеваторы, школы и больницы, построить сотни километров железных и автомобильных дорог, высадить тысячи гектар ветрозащитных лесополос… Впрочем, последнее — планы уже на следующий год. Когда начнут распашку бывших полупустынь. Но кто знает, что там еще задумали министерства и запланировал Госплан, чего еще потребуют советское правительство и коммунистическая партия?

Ну а по вечерам, после работы, Михаил все также ходил на учебу в университет… Вскоре он оказался и вовсе единственным на курсе отличником — ведь, в отличие от товарищей, ему нужно было лишь вспоминать, а не учить с нуля. Так что приглядывавшие за ним органы госбезопасности и лично товарищ Шелепин вскоре и впрямь пришли к выводу, что имеют дело с гением. Более того — от их взгляда не скрылось и то, что он помогал в учебе Вике и еще кое-кому из товарищей, разъясняя буквально «на пальцах» пройденный материал. Что тоже списали на высокие интеллектуальные способности…

Отношения с Викой вообще хоть и не особо быстро, но постепенно развивались. Тормозила их во многом, впрочем, обстановка. Когда устаешь так, что уже совершенно не до чего… Еще несколько раз Михаил провожал девчонку до дома, но этим все и ограничилось. Лишь в марте, найдя укромное местечко в университете, они первый раз поцеловались… Если это вообще можно было так назвать — по сути, девчонка просто робко ткнулась своими губами в его. Целоваться она не умела совершенно… «А ведь у меня уже были женщины, даже двое», — вдруг смутился тогда Михаил. Первая — Ленка, а вторая — его Оля… Которая в этом мире и не рождалась. Вновь вспомнилась оставленная где-то в параллельном мире семья, и от этого стало больно. Но ведь нельзя вечно жить прошлым, воспоминаниями… Сейчас у него другая жизнь, другая судьба. И теперь он уже был уверен, что искренне любит Вику. Порой даже удивлялся тому, что в прошлом варианте своей жизни не обращал на нее никакого внимания. И хотелось верить, что они будут счастливы вместе — что бы не ждало их дальше… Но ведь настоящая любовь не боится трудностей, а лишь становится сильнее?

— Устала я, Миш, — когда они в начале марта шли из университета, тихо пожаловалась девчонка. — Когда же это все кончится…

Откровенно говоря, Вика не любила жаловаться… Она было слишком гордой для этого. Но сейчас этот вопрос мучал всех, об этом думал каждый человек. И не только в СССР — во всем мире… И Вика позволила себе такую небольшую слабость — пожаловаться любимому на жизнь. Просто потому, что уже устала это все держать в себе.

— Ничего, — приобняв девушку, произнес Михаил. — Мы прорвемся! Вот увидишь!

— Прорвемся, — улыбнулась в ответ Вика.

Но улице сейчас было всего лишь двадцать два градуса мороза… Середина марта уже! Дело идет к весне постепенно… Так что при желании можно даже погулять пойти — такой холод уже и за мороз отвыкли считать. Кругом все было в снегу… Первые этажи домов окончательно «утонули» в сугробах. Тут и там сваленный в кучу снег — но вон военные вместе с коммунальщиками грузят с помощью трактора снег в кузов военного ЗИСа, чтобы вывезти его за город. «Эх, как начнет все это „добро“ таять… „Утонем“ же!» — вдруг подумал Михаил. Если таяние будет достаточно быстрым, то половодья будут мощнейшими! По всей стране! Только когда она, «весна», настанет-то?

— Давай провожу? — когда они доехали до места, предложил Вике Михаил.

— Ну если хочешь, — улыбнулась девчонка.

Погода стояла тихой, безветренной, так что мороз практически и не чувствовался. Да и одеты они тепло были… И они шли по улице и разговаривали. Вспоминали школу, учебу. Обсуждали происходящее вкруг в мире. И мечтали о будущем — и, конечно, мечты эти были добрыми и светлыми. Мечтали о времени, когда кончится проклятая зима и можно быть жить как прежде — пусть оба они и чувствовали, что все как прежде не будет уже никогда, но так хотелось на это надеяться! А еще они будут вместе — чего бы не случилось! Ведь они любят друг друга…

— Давай поженимся, Вик? — неожиданно для себя вдруг произнес Михаил.

В прошлой жизни он бы, наверное, предпочел бы выбрать для подобного предположение какой-нибудь особый день или повод, цветов бы нарвал или купил… Но сейчас, посреди вулканической зимы, все это казалось чем-то таким далеким и совершенно не важным. Когда каждый новый день может стать последним, посреди опасностей, все это казалось несущественной мишурой.

— А если я возьму и соглашусь? — весело усмехнулась в ответ Вика. — Ты же потом от меня уж никуда не убежишь!

— Догонишь? — улыбнулся Михаил.

— Конечно, я же быстро бегаю! — рассмеялась девушка. — Так что… согласна! Только потом не жалуйся!

— Не буду, — улыбнулся Михаил.

Поскольку Михаилу еще не исполнилось восемнадцати лет, то потребовалось разрешение родителей, впрочем они дали его без проблем. Против Вики они ничего против не имели… Им это девчонка давно симпатична была. Ну а Михаилу и так скоро восемнадцать будет, да и время нынче такое…

Так что через день они, отпросившись с занятий в университете, пошли в ЗАГС Сталинского района… Прямо после рабочей смены. К некоторому удивлению Михаила, они оказались вовсе не единственными желающими зарегистрировать свой брак именно в этот день. Перед ними было уже двое желающих в очереди… Однако двигалась она очень быстро. И вскоре подошел и их черед.

— Свидетели будут? — выслушав их, спросила работница ЗАГСа.

Выглядела она откровенно уставшей и сейчас смотрела на них с совершенно безразличным взглядом. Дескать, работа есть работа. Надо — значит, надо. Тоже что ли днем где-то в другом месте работает?

— Да, — подтвердил Михаил. — Родители.

— Давайте документы и… Разрешение родителей есть?

— Да, — подтвердил Михаил.

— Тогда вопросов нет. В соответствии со статьей 17 пунктом 3 Закона об Особом положении, регистрация и расторжение браков при отсутствии общих детей и имущественных споров производится в день подачи документов без предоставления испытательного срока, — отчеканила явно уже хорошо заученную фразу женщина. — Согласны ли вы пожениться?

— Да, — почти в один голос ответили Михаил и Вика.

— Подходите, расписывайтесь, — произнесла работница ЗАГСа и, когда они расписались, продолжила. — Объявляю вас мужем и женой. Поздравляю! В соответствии со статьей 9 пунктом 5 Закона об Особом положении в период действия Особого положения смена фамилии и замена документов по возрасту или иным причинам, кроме утери, не производится. При наличии желания вы сможете сменить фамилию после отмены действия Особого положения на территории Союза ССР или его отдельных республик. Кроме того, напоминаю, что по закону завтра вам представляется выходной день.

На том вся свадебная церемония и закончилась. Не было ни традиционных речей и вопросов, ни музыки, ни поздравлений, ни праздничной одежды. Просто пришли и поставили подписи, получив свидетельство о регистрации брака.

— Знаешь, — когда они вышли из ЗАГСа, задумчиво произнесла Вика. — Я не очень понимаю многих свадебных обычаев, платьев тех же… Я бы пришла в обычном, голубом. И особо праздновать бы не стала, только мы сами, родители и братья с сестрами. Но как сейчас… Это даже для меня слишком. Так и кажется, что это все словно ненастоящее.

— Думаю, оно теперь надолго так, — заметил Михаил.

Дома их ждал небольшой «праздничный стол» в виде испеченного матерью Михаила торта, пирожков от матери Вики, пары салатов и картошки с мясом. Вот и все! Немного посидели, поговорили… Попытались хоть немного получше узнать друг друга — родители их обоих рассказывали различные истории из своей жизни. Однако разговор постоянно волей-неволей срывался на сложившуюся в мире ситуацию. И потому вскоре они предпочли закруглиться… А Михаил с Викой вскоре завалились спать. Просто спать, хоть немного отоспаться после трудового дня… Для всего остального и завтра будет день. Аж целый день — их личный выходной!