Глава 28

Всего на миг мое сердце пропустило несколько ударов и замерло заледеневшим комочком в груди. Эти доли секунды были самыми тягостными, пока карие глаза потомственного князя Баринского с огромным удивлением изучали мое смущенное лицо, слипшиеся мокрые волосы и мой откровенный для этой эпохи наряд. Князь Баринский был удивлен не меньше моего столь интересной и неожиданной для нас встрече. Для меня происходящее более напоминало какой-то нереальный сон, вроде того, что мне снился накануне ночью. Я даже несколько раз открыла и закрыла глаза, но маячившее над поверхностью воды, смуглое лицо Баринского не исчезало.


Прозрачная толща воды нисколько не скрывала мое тело, облаченное в нелепое нижнее белье, и теперь насмешливый взгляд Дэниэля скользил по поверхности водной глади с таким видом, будто я была без ничего. Мой короткий взгляд, который я с опаской бросила на себя, дал понять то, что мое тело практически просвечивало сквозь тончайшую мокрую материю, и волна румянца окатила мои щеки.


Желание сжаться до микроскопических размеров и растворится в море, моментально зародилось в моей душе. Я даже жалела, что повстречался мне именно князь, а не брутальный насильник. Знакомая едкая ухмылка уже поселилась на красивом лице Дэниэля, а насмешка была готова сорваться с его чувственных губ. Я инстинктивно отпрянула назад, мечтая спрятаться от столь откровенного взгляда Баринского. Не то, чтобы я сильно стеснялась, но именно горящий неприкрытым желанием взор карих глаз заставил меня очень смутиться. Казалось, Дэниэль уже раздел меня взглядом и то, что он увидел, безумно ему нравилось. Я даже успела пожалеть, что предстала перед Баринским в таком безобразном белье и посетовала на полное отсутствие в этом веке человеческого нижнего белья, а не этих лохмотьев, в которых лично мне было не комфортно. В этот момент я в полной мере ощутила себя самой настоящей колхозницей в ужасной рубахе и панталонах.


— Доброе утро, графиня Габриэль, — галантно поздоровался со мной князь с таким видом, будто мы вели светскую беседу в приемной зале Зиминых, а не стоя по самое горло в воде. — Отлично выглядите… Лично я потрясен…


В его бархатном голосе сквозила легкая насмешка, и она буквально граничила с откровенной и неприкрытой издевкой. Карие глаза выразительно скользнули по моим ногам, скрытых таким ненадежным морем. Я громко сглотнула и спиной начала отплывать прочь от Дэниэля. Наверное, надеясь на то, что чем дальше я от опасного князя, тем надежнее и лучше. Баринский иронично и с особым наслаждением забавлялся ситуацией, в которую я так глупо попала. Несильный удар спиной о плоскую отвесную скалу пояснил мне откровенно выжидательную улыбку на губах Дэниэля. Он видел, куда я отплываю и теперь просто ожидал то, как поведу себя при данных обстоятельствах. Прижавшись лопатками к скале, мне пришлось что-то пролепетать, отвлекая от собственной персоны в намокшем нижнем белье, сделанном из превосходного льна:

— Доброе утро, князь Баринский…


— О! Уже князь Баринский, а вот вчера на пикнике вы называли меня просто по имени, — промурлыкал Дэниэль, подплывая ко мне все ближе и ближе.


При мысли, что его мускулистую грудь обтекает та же вода, которая касается и моего тела, мои уши запылали, а глаза невольно опустились на смуглую кожу мускулистых рук, покрытых мелкими солеными капельками. Мускулы плеч размеренно работали, играя на солнце идеальными формами. Мне с огромным трудом удалось отвести взгляд от стремительного тела князя Баринского. Казалось, будто он намеренно играл со мной, и это доставляло ему особое удовольствие. Слишком поздно я осознала, что надо бежать от этого опасного красавца и хищника. Дэниэль уже приблизился ко мне на расстояние вытянутой руки и при желании с его стороны, мог спокойно дотронуться до моего тела.


Он немного склонил голову вправо и пытливо смотрел мне прямо в глаза. Только сейчас я сообразила, что от меня ждут ответной реплики, но его гипнотический взгляд не давал даже сосредоточиться должным образом на ответе. Мне приходилось лишь таращить на него свои широко раскрытые глаза и мысленно проклинать его дьявольскую притягательность. К моему огромному ужасу, Дэниэль моментально понял, что я не в состоянии ничего ответить по теме. Его чувственные губы расплылись в очередной его мерзкой усмешке, и уже подплыл ко мне практически впритык. Инстинктивно мое тело дернулось назад, словно вжимаясь в твердый гранит нависающей над нами скалы.


— Разве вам маменька не говорила, милая Габриэль, что ходить на пляж без сопровождения горничной — это просто моветон, — лениво промурлыкал бархатный баритон практически мне на ухо.


Его прерывистое дыхание щекотало мою шею, посылая токи возбуждения по всему телу. Дэниэль уперся своими руками с обеих сторон в скалу так, будто заключил меня в самые крепкие и надежные объятия в мире. Баринский жадно осмотрел мою тяжело вздымающуюся грудь и вдруг одной рукой осторожно обнял меня за талию. Его стальная рука легко приподняла меня в воде, и вскоре мое лицо было точно напротив его губ. Горячее дыхание обольстителя обожгло мою мокрую шею, даря ощущения невыразимого блаженство. Я судорожно сглотнула, мечтая одновременно прекратить и продолжить эту сладостную пытку, и даже попыталась отодвинуться, но все мои попытки пресекла его властная рука, лежавшая на моей талии. Вскоре я прекратила вырываться из кольца его руки и успокоилась, и в глубине его зрачков показалась радость маленькой победы. В этот момент я сообразила то, что надо непременно что-то ответить ему, иначе мое молчание он истолкует как мою полную капитуляцию, ну а этого никак нельзя было допустить. Хотя это было безумно тяжело, ибо я поймала себя на мысли, что еще чуточку и буду умолять это божественное создание подарить мне хоть один поцелуй.


— Говорила, — отозвалась я, несколько откидывая голову назад и прислоняясь затылком к холодной скале. — Но уж слишком я люблю купаться ранним утром. Так что пришлось рискнуть.


Видимо, это холодное прикосновение, несколько вправило мои мозги, и я с особым усилием взяла себя в руки, а ведь это сделать мне было особенно тяжело, если учитывать, что мускулистое и такое желанное тело уже давно прижимается ко мне. В глазах Дэниэля мелькнуло некоторое удивление, а затем он просиял уже искренней улыбкой.


— Вот как, — протянул он, стараясь поймать мои губы в плен поцелуя. — Какое счастливое совпадение, я также увлекаюсь утренними плаваниями. Может, по утрам будем плавать вместе?


— А может не стоит, — игриво отозвалась я, стараясь увернуться от чувственных губ. — Маман говорила, что это просто неприлично и наша встреча совершенно случайна. Я думаю, что лучше всего будет в этой ситуации, если я просто уйду, а мы сделаем вид, что ничего не было.


На губах Дэниэля вновь расцвела плутовская улыбка, он заговорщицки подмигнул и внезапно выдал:

— Да, мы можем сделать вид, что ничего не произошло при одном "но"…


У меня перехватило дыхание, конечно же, этот мерзавец однозначно просто так ничего не сделает. Я прикусила губу и как можно суровее взглянула исподлобья на мужчину, который находился в опасной близости с моим изнывающим от желания телом. Но мой взгляд не возымел ровно никакого действия и Дэниэль продолжал иронично взирать на меня, пожирая глазами мои внезапно пересохшие губы.


— Какое "но"? — наконец-то выдавила я из себя.


В моей душе с каждой секундой росло опасение, что князь запросит что-то такое, в чем я не смогу ему отказать или то, в чем буду просто обязана отказать. Я колебалась, а Баринский с огромным удовольствием наблюдал за моими душевными волнениями. Казалось, он специально хранил молчание, сжимая меня в стальных объятиях, а я даже поймала себя на том, что уже и не желаю, чтобы меня отпускали, а князь, в данный момент, слишком хорошо это видел и понимал. Когда мое волнение и внутренняя борьба достигли апогея, Дэниэль сжалился надо мной, и лениво проговорил, играя моими мокрыми волосами:


— Я согласен забыть то, что сегодня видел вас в столь неподобающем виде, при условии, если вы позволите поцеловать вас. По-настоящему…


Мое тело непроизвольно дернулось, когда он озвучил свою просьбу. За это время я успела даже решить, что он осмелиться попросить ночь любви со мной и теперь какой-то жалкий поцелуй просто не стоил малейшего внимания, а положа руку на сердце, мне до смерти хотелось поцелуя с этим идеальным обольстителем. Чтобы сохранить хоть какие-то остатки женской гордости и самолюбия, мне пришлось недовольно поджать губы и сделать вид, что я все еще колеблюсь. В глазах Дэниэля на секунду мелькнуло сомнение, и этого было достаточно, чтобы изобразить на лице поруганную невинность. Словно он, Баринский, предложил за свое молчание именно ту ночь любви, которую я так опасалась.


— Да, как вы смеете! — прошипела я сквозь зубы и демонстративно принялась вырываться из крепких объятий князя. — Я приличная девушка!


— Приличные девушки не ходят без сопровождения горничной, — едко заметил Дэниэль, улыбаясь мне ослепительной улыбкой.


— Я решила, что подарю поцелуй только тому мужчине, которого люблю, — не сдавалась я, пропустив мимо ушей толстые намеки этого бесстыдника насчет меня и моей порядочности.


Не могла же я объяснить князю, что в мое время ходить с сопровождением горничной достаточно глупо, а с охраной лишь только ходят очень влиятельные и знаменитые люди, к которым моя персона не имела никакого отношения.


— Ну, — язвительным тоном протянул Дэниэль. — То, что я нравлюсь вам мы это уже давно выяснили и без лишних слов. Думаю, этого достаточно для одного французского поцелуя.


Последние два слова он практически выдохнул около моих губ, а я не то вздохнула, не то всхлипнула. Мои уши пылали при мысли, что его чувственные губы наконец-то дотронутся до моих губ в таком долгожданном и желанном поцелуе. Мой рот наконец-то приоткроется и…


— Графиня, не забывайте, на кону ваша репутация, — промурлыкал Дэниэль, возвращая меня из мира фантазий.


— Ну, хорошо, целуйте, — прошептала я с таким видом, будто рублем золотым одарила соблазнителя.


Мне даже удалось прикрыть глаза, выпятить губы бантиком и застыть с выражением снисходительности и обреченности на лице. Словно я нисколько не желала этого поцелуя, а уступаю лишь только под давлением непреодолимых обстоятельств. Из-под полуопущенных ресниц я увидела, как бешенство загорелось в глубине глаз Дэниэля, как с огромнейшим трудом он подавил это чувство, и его лицо вмиг превратилось в непроницаемую маску с плотно сжатыми губами. Я едва сдержала торжествующую улыбку при мысли, что все-таки сделала этого нахала и сердцееда. Мне даже удалось невозможное — хотя бы правдоподобно изобразить то, что я не пала жертвой личных чар и обаяния Баринского. Но мое торжество длилось не долго. Дэниэль с силой вдавил меня в скалу и жарко прошептал мне на ухо ледяным тоном:

— Разве я вам сказал, что поцелую вас именно сейчас. Оставляю за собой это право в любое время.


От этого страшного голоса по моей спине прошелся мерзкий холодок, и я в полной мере осознала, во что вляпалась. Теперь Дэниэль сделает все возможное, чтобы скомпрометировать меня этим поцелуем, и мне еще не раз придется пожалеть, что ломала эту глупую комедию. Опасение сменилось чувством острого разочарования и досады на саму себя, но мне было нелегко признаться себев том, что больше всего на свете я хочу поцелуя с Дэниэлем. В этот момент сильная рука Баринского наконец-то отпустила мою талию, и я воспользовалась этим преимуществом. Мне пришлось приложить максимум усилий, чтобы быстро добраться до берега. Пошатываясь, я вылезла на гальку и устремилась за валун, где осталась одежда. Меня нисколько не заботило, что нижнее белье облепило мое тело и Баринский, наблюдавший за мной, прекрасно видел каждый изгиб, и мне не было до этого никакого дела.


"Твою мать, судя по тому, как он лупится на меня, сразу видно, что мужик сроду не видел барышень на пляже в бикини" — мысленно выругалась я, но едкое замечание не развеселило меня.


Очутившись за валуном, надежно скрывавшим меня от пронзительного и непонятного взгляда князя, я обессилено опустилась на нагретую солнцем гальку и, привалившись спиной к огромному камню, закрыла глаза. Странный разговор с Баринским отнял у меня последние силы, и теперь мне оставалось лишь лежа обсыхать на солнце, мечтая исчезнуть из чуждой мне эпохи. Немного просохнув, я решила убираться отсюда восвояси. Отжав белье, мне удалось натянуть на себя рубаху, платье, а на влажную голову чепец. Обув старые туфли, торопливо вышла из-за валуна и, ни разу не оглянувшись на море, устремилась к тропинке ведущей наверх.


— Габриэль, — сзади меня послышался плеск воды.


Это князь торопливо вышел из моря, и теперь он стоял за моей спиной, и лишь только узкая полоска галечного пляжа отделяла нас друг от друга. Я остановилась, но даже не обернулась к нему лицом. Это было всего лишь проявлением элементарной вежливости с моей стороны. Ведь я — не Баринский, чтобы пялиться на людей в неглиже.


— Да? — негромко отозвалась я, чувствуя спиной его горящий взгляд, прожигающий меня насквозь.


— Я приеду сегодня вечером к семи в ваш дом… Официально…


Я лишь равнодушно кивнула, пожала плечами и резко сорвалась с места. Не знаю, что означало последнее слово князя в этом веке. Но лично у меня эта реплика вызвала лишь только недоумение и закономерную волну вопросов и догадок.


Лишь только по дороге в дом чувство тревоги вернулось ко мне в полной мере, вытеснив все остальные чувства. Мне оставалось лишь только мысленно молиться о том, чтобы мое отсутствие заметила лишь только Мила. Солнце уже поднялось достаточно высоко, и уже наступил августовский зной. На моем пути попалось несколько повозок, груженных сухим золотистым сеном для домашней скотины. Деревенские мужики и возничие принимали меня за простую горничную и не скупились в грубоватых словах восхищения, коими выражают простые мужики слабость к прекрасному полу. Я лишь тихонько посмеивалась, и ловко укорачивалась от смуглых натруженных рук ладных парней едущих с раннего покоса. На задний двор я попала тем же путем — через большую прореху в плетне. Теперь задний двор был самым оживленным местом. Вокруг царила такая суматоха, как на пожаре, что я даже испугалась. В мою душу даже закралось опасение, что происходящее лишь только из-за моего исчезновения.


Я осторожно пробиралась к дверям черного хода, стараясь быть незаметной. Но слуги, приняв меня за свою, даже не пытались остановить. Для верности я опускала вниз голову, чтобы мое лицо внезапно не узнал кто-то из слуг. Мои ноги несли меня вверх по лестнице, а бордовая ковровая дорожка заглушала мои торопливые шаги. В апартаменты настоящей Габриэль я прошла безо всяких казусов. В спальне к моему растущему удивлению я обнаружила Милу. Горничная сидела на полу посреди комнаты и тихонько плакала, и, когда увидев меня на пороге комнаты, она тихо вскрикнула от радости, всплеснула руками и кинулась ко мне.


— Мила, что-то случилось? Почему ты плачешь? — поинтересовалась я, когда служанка стаскивала с меня пыльное платье и мокрый чепец.


— Пошто вы обрядились так, барышня? Почаму без меня-то ушли к Марии? — вопрошала всхлипывающая Мила, стаскивая с меня рубаху. — Я ужо думала, шо то з вами приключилось… Дорога важкая до ведьмы-то…


— Все хорошо, Мила, — я попыталась успокоить рыдающую горничную.


Я обернулась к девушке и взяла ее за плечи, словно этот жест успокоил бы ее. Как ни странно, мое прикосновение возымело нужное мне действие. Девушка затихла, перестала плакать и наконец-то успокоилась. Мила медленно закрыла, потом открыла глаза, а в глубине ее зрачков затаилось беспокойство, и этот момент несказанно насторожил меня.


— Послушай, Мила, маман Элен уже проснулась? — озвучила я свое главное опасение.


— Да, — тихо прошептала горничная. — Их милость проснулись ужо давно.


Меня обуял ужас, а что если мадам Элен поняла, что меня нет, и я куда-то ушла без должного сопровождения. Ведь недаром же Дэниэль Баринский так торговался за свое молчание. Все внутри похолодело, словно я выпила залпом стакан ледяной воды.


— Она узнала, что я ушла рано утром? — прошептала я срывающимся голосом, а перед глазами поплыли сцены допросов и походов к психиатру.


Внезапно огромные глаза Милы наполнились крупными слезами. Ее губы мелко задрожали, она закрыла глаза ладонями и начала медленно оседать на пол. Страшная догадка молнией мелькнула в голове:


"Конечно! Знает! Поэтому Мила сидела в спальне и плакала, ожидая моего появления… Видимо досталось ей от этой стервы…"


Додумывать я не стала и лишь только опустилась во влажном белье на пол, устланный ковром. В этот момент я вновь почувствовала себя маленькой девочкой, которая страшно боится, что ее накажут за мелкие шалости. Мое тело непроизвольно сжалось в комочек. Мила к моему огромному удивлению отрицательно покачала головой и ответила:


— Павлентий-курьер рано утром доставил срочную депешу вашей маменьке о том, что занемог ваш папенька в Киеве. Никола Карлович слег и теперича вызывает всю семью в город. Мадам насилу каплями отпоили. Так она и решила тут же езжать в Киев. Велела коляски закладывать. После завтрака выезжаем.


Я застыла, словно огромная молния припечатала меня к полу. При известии о болезни родного отца настоящей Габриэль, мне моментально вспомнилась угроза Времени. Моя спина покрылась холодной испариной. Так вот отчего рыдала Мила. Видимо, эта добрая девушка от всей души жалела меня.


— Мила, — негромко позвала я горничную.


Девушка посмотрела на меня своими большими глазами, несколько покрасневшими от слез.

— Што, барышня Габриэль Николавна? — пробубнила она немного в нос.


— Прикажи приготовить мне ванную и опосля будем готовиться в дорогу.


— Как прикажете, барышня, — отозвалась она.


Мила вытерла глаза накрахмаленным фартуком, поднялась с пола и тихо выскользнула за дверь, оставляя меня в полном одиночестве.

Загрузка...