В мире снов (СИ)

Глава 8.

Три дня прошло как в вакууме. Рита старалась как можно меньше показываться шефу на глаза, сидела в своем углу, как мышь, склонив голову и пряча глаза. Честно говоря, она больше всего боялась, что этот красивый жгучий чужой мужчина догадается о ее чувствах. И уж совсем недопустимой была мысль, что он не дай Бог, узнает о ее извращенных наклонностях. Господи, какой будет позор...

Это дурацкое состояние уже становилось невтерпеж, Рита даже начала подыскивать себе другое место работы и разослала резюме. В последнее время еще нервировал Коротков. Старый перечник все норовил проявить участие, посочувствовать, а ее от этих его потуг охватывало тихое бешенство. И ведь не выскажешь, приходилось кивать, благодарить и терпеть.

Маргарита часто ловила себя на мысли, что уже почти и не думает о Костике. А если и думает, то не как о мужчине, которого любила и потеряла, а как о чем-то, что она просто проглотила. Становилось обидно и зло брало на себя. Что ж она, совсем бесчувственная, что ли? Каменное сердце!? Троепольцев еще полгода не прошло как помер, а она... В такие моменты Рита презирала себя.

И все-таки, как бы она не старалась подавить это в себе, ее буквально выкручивало от желания оказаться с этим мужчиной. Хоть во сне, хоть наяву. Хоть один раз. Потому что сны те ей больше не снились, ночной повелитель исчез из той оборотной реальности, в которой она принадлежала ему. И теперь в своих снах Маргарита была одна. Всегда.

Это все смутно походило на какую-то компьютерную игру-бродилку, в которой ей нужно пройти этот уровень и перейти на новый чтобы выжить.

Еще в последнее время часто приходил один и тот же сон.

Она в лесу, идет среди стволов громадных елей, ветки цепляются за одежду. Темно, непонятные пугающие звуки, мягкие прикосновения, от которых страх впивается холодными иглами в загривок. И вдруг хищник! Она не видела его, просто знала, что там где-то прячется страшный зверь, и этот зверь следит за ней.

После таких снов Рита просыпалась в холодном поту с самым кошмарным предчувствием. А есть таблетки не хотелось. После них все становилось таким... Душа ощущалась ватной, как десна после заморозки. Зуб удалили, еще не больно, чувствительность пока не вернулась, но ужасно неприятно.

***

С Васильевым в последние дни начало твориться нечто непонятное. Это накатывало волнами. Темное. Потребность. Видеть ее, контролировать.

Вдову. Контролировать?

Но она просто провоцировала его своим испуганно-жертвенным видом. Вдова человека, бывшего его другом и родственником.

Откуда это? Зачем? Они совершенно посторонние люди. Да, работают в одной конторе, так он что, только с ней, что ли работает? У него в отделе 35 человек, не считая техничек, охраны и рисепшена. Допустим, дальнее родство, так то десятая вода на киселе. Ничего из этого не дает ему ни оснований, ни прав как либо вмешиваться в ее жизнь. Она посторонняя женщина.

Но никакие доводы рассудка не могут победить внутренней потребности. Особенно, если эта потребность начинает перерастать в зависимость.

Иногда он явственно ощущал, если сейчас не увидит ее, ему просто станет плохо. И тогда, ломая себя, плелся в отдел. Делал вид, что зашел проверить, как там обстоят дела с тем, триста лет ненужным делом, или этим. Говорить по полчаса с другими сотрудниками, стоя к ней спиной, чтобы потом мельком скользнуть по ней взглядом.

Это ужасно. Он ведь не мальчик, жизнь уже научила. Его бывшая за два года брака мозг выела на корню, да еще и обвинила в недееспособности. Это его-то! Да и черт с ней, с бывшей! Он теперь вообще на баб смотрел с опаской. А тут...

Его бесило и нервировало, что она не смотрит на него. Прячет глаза. Почему?! Почему она прячет глаза? Есть, что скрывать? Ему нужно было знать все ее тайны. Это вдруг стало жизненно важным. И вообще, ему нужно с ней поговорить.

Накатывало, и потом вдруг отпускало, наступало опустошенное спокойствие. А потом снова. Странное состояние, будто кто-то включает и выключает его эмоции.

Так бывало днем.

А по ночам Николай видел сны. И что было уж совсем раздражающим, во сне он видел то, чего ему хотелось днем. Мммм...... Во сне он властвовал над ней и она подчинялась. Эти сугубо мужские сумбурные сны, наполненные яркими картинками доминирования, сводили его с ума, заставляя вновь ощущать себя безмозглым сопляком, помешанном на сексе.

Что за чертова гремучая смесь были его чувства к Костиной вдове? Когда это все рванет... Сколько он продержится? Васильев отказывался об этом думать, просто понимал, что надолго его не хватит. С этим что-то надо делать...

Сделалось само собой.

***

Николай Васильев обычно задерживался на работе, осталась привычка еще с тех пор, когда он был женат на своей Вере Талыгиной. Их брак продлился четыре года, из них последние два были просто ужасны. Она всячески доставала его, пилила за каждую мелочь. Жены умеют так, что бы ты не сделал, плохо будет все. А он старался меньше бывать дома. И вообще, после того, как его каждый вечер ожидало перманентное выяснение отношений, в которых он был всегда неправ по умолчанию, ему в постель с ней ложиться совершенно не хотелось. Это стало дополнительным поводом. Она закатывала еще и сцены ревности. Даже следила. Наняла частного детектива.

Когда до Васильева наконец дошло, он подал на развод. Он ведь ей не изменял, но просто невозможно делать ЭТО с человеком, который тебя постоянно старается уколоть или вывести из себя своим вечным недовольством. А Вера распустила сплетню, что он недееспособен как мужчина. Николай тогда здорово обиделся, не стал никого переубеждать, что-то объяснять, просто ушел. И все.

Они развелись полгода назад, а привычка задерживаться осталась. Не хотелось возвращаться в пустую квартиру. Но сегодня он вышел раньше, чем обычно. Как будто что-то гнало его.

Еще из дверей увидел, как Маргарита удрученно стоит рядом со своим авто, а около нее суетится этот старикан, Коротков. У Васильева почему-то аж кровь вскипела, так вдруг ему стало неприятно видеть хлопочущего дедушку рядом с ней. Он быстро подошел, спросил:

- Маргарита Павловна, что-то случилось?

Рита взглянула на него исподлобья и тихо проговорила:

- Ничего особенного Николай Маркович, не стоит беспокоиться.

Как это не стоит? Она что, его игнорирует? А дед продолжал что-то лопотать и даже взял ее под руку. Вот это было последней каплей.

- Маргарита Павловна, - голос Васильева был строгим, и не давал возможности увильнуть от ответа, - Что у вас случилось? Отвечайте.

Взгляд у Костиной вдовы сделался испуганный, губы затряслись, она пробормотала дрожащим голосом:

- Не могу понять, что с машиной, мотор не заводится... - и сразу опустила глаза.

- Риточка, давайте я вас подвезу, - все твердил старый перечник.

- Она поедет со мной, - Николай произнес это раздельно, глядя Короткову в глаза.

Он даже не успел подумать, как эти слова слетели с языка, просто досадного старикана надо было раз и навсегда поставить на место.

Сергей Иваныч так и застыл с открытым ртом, и как будто даже уменьшился в размере. А Николай обратился к Маргарите серьезным начальственным тоном, не терпящим возражений:

- Маргарита Павловна, я довезу вас, а машину вашу отгонят в сервисный центр. И пока она будет в ремонте, будете пользоваться этим авто.

- Но мне... - женщина вздрогнула и сжала руки.

- Что? Неудобно?

Рита кивнула, однако взглянуть на него так и не осмелилась.

- Глупости. Это меньшее, что я могу сделать из уважения к Косте.

Тут Рита вскинула на него глаза и прошептала:

- Хорошо.

- Хорошо, садитесь в машину, я вас довезу.

Николай Маркович был так решителен, невозможно было ему не подчиниться, тем более, что ей хотелось подчиняться, до дрожи, до мурашек. Он открыл ей дверь, и Рита села в его машину, понимая, что только что захлопнула дверцу собственной клетки. Теперь она никогда не сможет ему противиться, теперь она его.

Если ему угодно будет захотеть. А будет ли ему угодно...

Про Сергея Ивановича Короткова и он, и она забыли. А между тем он видел все и слышал, и проводил их отъезжающий автомобиль странным взглядом. Какое-то злобное удовлетворение таилось в его глазах.

Машина ехала по пробкам, время тянулось, словно густой клей. От напряжения воздух между ними чуть не искрил, молчание повисло тяжелое и какое-то осязаемое. Рита умирала от странной смеси страха, что он догадается о ее чувствах, желания и неуверенности. Ей казалось, узнай Николай Маркович о том, что с ней творится, он станет ее презирать. А он умирал от желания смять ее прямо в машине.

Наконец добрались. Автомобиль остановился перед подъездом, Рита быстро, не глядя ему в лицо, поблагодарила и хотела выскользнуть из машины. То, что он сделал, случилось само собой, возможно даже против его воли. Он мгновенно схватил ее за руку, женщина испуганно взглянула сначала на свою руку, а потом на него, не в силах вымолвить ни слова.

Николай ничего не мог с собой поделать, сейчас говорил и действовал уже не он, нет, это был кто-то темный и неуправляемый внутри него. Когда он увидел ее дрожащие губы, испуганные глаза на бледном лице, будто переключатель в нем сработал.

- Я провожу.

Голос был низким, интонации резкие, он внушал взглядом, что противиться нельзя, Рита должна выполнить, то, что он ей скажет. Разве она могла противиться? Бороться против себя она еще могла, но против него...

- Хорошо, - прошептала Рита.

Он был властен, он был ее господин.

Честно говоря, Николай собирался проводить ее до двери, но за то время, пока они вдвоем ехали в лифте, все его попытки вести себя цивилизованно куда-то испарились, и темное внутри него взяло свое. Рита все это время так и не решилась посмотреть ему в лицо, что само по себе его бесило, а ее склоненная шея наводила его на самые 'людоедские' и развратные мысли. Ему хотелось творить с ней немыслимые вещи.

Но вот лифт поднялся, вышли, остановились перед дверью. Она не решалась отпереть, боролась с собой, вроде бы, по закону вежливости его нужно пригласить на чай или кофе, но ей казалось крайне опасным пригласить его войти. Рита боялась, что просто не сможет владеть собой. Он непременно догадается, что он может о ней подумать? Она же сгорит от стыда... Кое-как выдавила через силу:

- Спасибо большое, Николай Маркович...

В этот момент Рита повернулась и, наконец, взглянула на него.

Боже, мой... В его глазах полыхал пожар, они были как... как тогда... во сне...

И как во сне она услышала:

- Пригласи меня к себе.

Иного пути у нее просто не было, от судьбы не уйдешь. Она едва слышно проговорила:

- Заходи, - и открыла дверь.

Васильев вошел за ней вслед, закрыл за собой дверь, женщина хотела пройти мимо него и выскользнуть в кухню, но Николай не позволил, перегородив рукой дорогу.

Все. Ей показалось, что зверь из сна настиг свою жертву. Жертва обреченно затрепетала. И жертва желала, чтобы настигли, чтобы растерзали. Рита готова была покорно снести что угодно. Что угодно. Все. Все, что ему будет угодно.

Все...

Пусть ЭТО наконец случится...

Он не мог дольше ждать, он и так слишком долго ждал. Томился на медленном огне. Хотелось целовать, прикасаться к ней, смять, как пластилин, вылепить заново, лепить ее по своему желанию... Он лепил, прикасался, гладил, целовал, пока последний смысл не исчез, пока не случилось то, чего он так страстно желал. Пока не взорвался мир.

После он долго прижимал ее к себе, постепенно осознавая, что этой женщины никто больше не должен коснуться. Она должна принадлежать ему. Мысли еще только оформлялись, а слова были уже сказаны:

- Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

Тон был повелительный, она прошептала:

- Да...

Хотя и понимала, что выскочить замуж меньше чем через три месяца после смерти первого мужа - это не совсем прилично, ее будут осуждать и будут правы. Но разве она могла противиться, если господин приказал?

Слова вырвались у него почти неосознанно, однако Васильев не жалел ни о чем, оно того стоило, а ее покорность действовала на него, как красная тряпка на быка... Ммммм... От этого он возбуждался снова и снова.

Николай был уверен, этот брак даст ему то счастье, которого он был лишен в первом. Глядя на нее, робко произнесшую слова согласия, мужчина понял в тот момент, четко осознал, почувствовал вдруг, почему Костя выбрал Маргариту. По каким признакам они выбрали друг друга. Все стало ясно. Стало ясно и то, почему он сам запал на нее. Все признаки налицо.

Не ясно было другое, откуда в нем этот темный зов, почему он не мог противиться этому. Откуда странное желание властвовать над ней, у него даже дыхание перехватило, руки сжались и тяжелый ком прокатился по горлу. Властвовать. У него никогда раньше не было желания доминировать над женщиной. Дикость какая...

А Рита? Рита спрятала глаза.