В лето 6746 года от сотворения мира

Глава 9. В первый месяц лета

В харчевне у торга довольно громко прозвучал чей-то голос, привлекший всеобщее внимание:

— Так-то ж Игнача люди. А в волчьей шапке — Ерёма.

Стало тихо.

— Ты Ерему со своей дороги столкнул? Ерему?

— Ну, вон этого. Пусть будет Ерема. И шо?

— Да ничего. Везучий ты, паря, вот «шо». Не понял видно Ерема, что ты его нарочно в спину толкнул.

— И че б было?

— Да как тебе сказать. Если бы повезло тебе, то еще одним уродом в Новгороде стало бы больше, ну а не повезло, то одним дураком меньше.

— Это ты о чем?

— Не догадываешься?

— Да ладно, видали мы таких. Не запугаешь. Я на всяких ваших игначей-еремечей, пущай они и в волчьих шапках, а живо управу найду. Надо — до посадника дойду.

— До кого-кого? До поса-адника? Да ты, паря, больной на голову. На Игнача управу у посадника искать собрался.

В разговор стали вступать и другие, он становился общим:

— Да посадник сейчас по советам Игнача всю оборону города перестраивает. Кажную седьмицу они вместе город объезжают. Большое дело для Новгорода Игнач делает. Не поймет твоих жалоб посадник.

— Да и интерес у посадника к Игначу свой. Игнач мельницу поставил на конной тяге, в чудных таких печах хлеб печет. Вкусный. Да печет не только своим, но и для гридни посадника, а тот в ответ мясо да крупы ему везет. Тем друг друга и поддерживают.

— Игнач только подарками посаднику уже никак не меньше нескольких сел подарил, да каждый месяц плату ему передает за селище, где его люди обитают. Серебром.

— Так что, паря, мыслю, посадник с тобой долго болтать не будет. Кликнет своих людей, да передаст тебя им с рук на руки.

— А очнешься ты в уже подвалах палат белокаменных. Есть у посадника такие. Там тебя поспрашают немного, ну и, раз ты везучий такой, то может и отпустят. Только куда ты потом после этого, инвалид весь переломанный, подашься? Кому нужен будешь? Одна дорога — на паперть.

— Тогда к князю пойду, в ноги кинусь.

В харчевне засмеялись уже не сдерживаясь.

— Гы-гы. Во-во. Прямо к князю и ступай.

— Ой, уморил. Ох не могу. Князь у нас такой. Это тебе не посадник, этот не побрезгует. О-хо-хо. Лично своими кулачищами морду твою расквасит.

— А потом, как водится, опять же к посаднику тебя и отвезут, чтоб точно узнать, откуда ты такой выискался.

— Вот это ему точно антиресно будет.

— Ну а от посадника — сам знаешь, только на паперть, если доползешь.

— Игначь князю хлеб и муку на всю дружину доставляет, свечи опять же в обмен на продукты дает, намедни двух коней в честь дня рождения подарил…

— Не в этом дело. Князь чуть не кажный день или Игнача на обед зовет, али сам к нему в гости наведывается. Всё на войско его дивится, про всякие войны и хитрости военные в других странах расспрашивает. А тот, бают, ему не только отвечает, так еще и советы, понимаешь, паря, советы дает, да не кому-нибудь, а самому князю, а князь все по этим советам делает. И не жалеет.

— Ну не все и не по всем советам, но делает. А почему нет, если советы дельные? Смотри как за оборону взялись, воев кажный день совместно воевать учат. Вон…

— Я к владыке пойду.

— К кому? К Владыке?

— Ну ты, паря, людей вон совсем рассмешил.

— Во-во. Этот тебя выслушает.

— Выслушает, а потом смиренно так, тихонько так, да и поинтересуется, что ты, паря, имеешь против Новгорода и Святой Софии. И кто тебя, паря, сюда послал. А это тебе, паря, пострашнее будет, чем мордобой княжеский или костоломы посадника.

— После этого, паря, тебя, даже, если ты доползешь до паперти, то свои же калеки да юродивые тебя туда уже не пустят.

— И никто тебе корки гнилой не кинет.

— Но каждый плюнет.

— Так и околеешь под мостом.

— Это почему ж так?

— А потому, паря, что много доброго для Новгорода и церкви нашей Игнач сделал и делает.

Пришлый набычился:

— К боярам обращусь, али к купцам из господской сотни.

— Насчет бояр не знаю, а один из господской сотни намедни свое получил. Помешал ему Игнач чего-то и решил купец с ним разобраться. Вначале к лихим людям местным обратился, да Коська-жирный как услышали про Игнача, так и взад пятки. Тут, говорит, уже один такой был. Только над Игначем крылья два раза хлопнули и четырех здоровых мужиков как не бывало. Тогда этот «заказчик» ничего другого не придумал, как своих холопов ночью к Игначу в дом послать, да чтобы те, значит, вырезали всех, а потом, чтобы следы спрятать, дом Игнача подожгли.

— Ну и что?

— А ничего. Было их 12 человек. Пошли ночью. В дом вошли тихо. Да там и пропали. Утром люди Игнача привезли из них десять человек к дому заказчика этого, да у ворот бошки их дурные и поотрубали.

— А что же охрана?

— Во-первых, Игнач был в своем праве. Они в его дом за жизнями его и его людей пришли. А, во-вторых, там еще три десятка стрельцов Игнача стояли и никому голову высунуть не дали. А два десятка его меченосцев стражу попридержали.

— Да те сильно и не ерепенились.

— А дальше?

— А дальше — у кого хочешь в Новгороде спроси. У заказчика этого на дворе вою на весь Новгород. Ну он на коня, да к князю. А у того и посадник и Владыка. А перед ними двое самых верных людей человечка этого. Игнач их специально живыми оставил. Так вот, люди эти верные соловьями перед князем, Владыкой, да посадником заливаются, наперебой рассказывают, как их этот нехристь на злое дело послал, да в подробностях, и остановиться никак не могут, хотя к ним пыток (видно же) не применяли. Вот так вот?

— А Владыка как услышал, что купец велел после душегубства дом поджечь, так жалобщика этого посохом, да со всего плеча. Город-то деревянный, сколько зла такой пожар принести мог. В общем, пришлось бедняге в срочном порядке все свое имущество с убытком распродать, да в Псков со всем семейством и холопами перебираться. Едва успел ноги унести. Народ-то как узнал…

— А что его стрельцы да меченосцы по одному что ли не ходят?

— Ходят. Как же. Был тут случай. Они впятером зашли в харчевню за городом, недалеко от их селища, а там заезжий гость с наемниками куролесил. Не знаю, как там получилось, но накостыляли там этим ребяткам Игнача.

— Ну вот, можно же…

— Не торопись. Ушли они к себе, да ненадолго. Вернулось их две сотни, да во главе с Суздальцем. Будешь кому жаловаться, ты с ним обязательно познакомишься. Окружили они харчевню в два ряда а Суздалец (с еще десятком) дверь вышибли, да внутрь. Да и отметелили там всех, кто был. Самые хитрые в окно было, а там их уже ждут. За второй круг никто не ушел.

— А потом построились ребятки эти и строем по команде к себе ушли.

— А как же хозяин харчевни?

— Пожаловаться не успел. Игнач приехал, за обиду, да за ущерб заплатил, а своих обещал самым строгим образом наказать.

— Наказал?

— А ка-ак же! Насколько это правда, не знаю, но, как говорят, а люди врать не будут, они у него до обеда с тяжелыми каменюками в руках вокруг своего селища бегали.

— А потом?

— А потом построил он их и заявил, что вот теперь они действительно воины, что он вручает им каждому по мечу, который будет с ними до самой их смерти. Да и вручил каждому по мечу, а еще по брони, да по шелому, да по поясу и по боевому ножу. Да еще по серебряной монете, чтобы в харчевню могли с полным основанием зайти.

— Врешь?

— Вот те крест. Да вон, тут все эту историю знают. Так что у них одного заденешь — десяток набежит, десяток тронешь, пара-тройка сотен подтянется. А надо, так и все, как один, прибегут. Мало не покажется.

— После этого случая людишки Игнача даже сами немного нарываться стали (не все тогда свое оружие получили), да дураков больше нет. Игнач, правда, про то узнал, приструнил своих. Сейчас спокойно ходят и вежливо.

— Я к люду новгородскому обращусь. Найду управу.

— К люду? Что ж ты никак не угомонишься-то. К люду новгородскому? Это хорошо, это правильно, а то в харчевне-то нашей народ в основном приезжий.

— А ты, паря, это…вот же торг рядом, пойди щас в ряды, да крикни погромче, что ты там про Игнача и людей его думаешь. Пойди-пойди.

— Ну и что. И пойду. И крикну.

— Ну, паря, тебе только людей смешить.

— Пущай в кузнечный ряд сразу идет. Там веселее будет.

— Да не, лучше в оружейный.

— Лучше к бондарям.

— Не, в горшечный.

— К кожевенникам.

— Не, да ты, паря, в любой ряд на торгу ступай. На выбор. Тут без разницы. Тебе в любом ряду все думки люда новгородского и про Игнача, и про воинство его, да и про тебя болезного, быстро объяснят.

— Давай-давай, иди и мы за тобой. Посмотреть охота. Ой, умора.

— Ремеслуха, паря, это тебе не бояре. Эти долго слушать, да выяснять не станут.

— За Игнача сразу носопырку твою набок свернут.

— Тут половина Новгорода работу и заработок через Игнача получила.

— Рассчитывается честно.

— Не чинится, не бахвалится.

— Да не только в этом дело. Помыслами чист. Без корысти помог многим.

Тут входная дверь открылась и в харчевню с притопом ввалились двое в рабочих робах и кожаных длинных фартуках. Оба высокие, крепкие, чем-то неуловимо похожие друг на друга. Может братья, а может общее ремесло такими их сделало. Прошли внутрь уверенно, кивнули хозяину как старые знакомые, сели за свободный стол. Один спросил кваску, а другой вежливо, но с достоинством посмотрел по сторонам, да и поинтересовался над чем тут люд честной потешается.

— Да тут один скоморох Игнача поносит и на людей его управу искать собирается.

Новенькие переглянулись.

— Это который. Вон тот что ли? Смотрю, кровянку ему уже пустили. Как думаешь, Василий, может стоит добавить?

Василий, медленно приподнимая бровь, да не торопясь развернулся:

— Щас, кваску попьем… и добавим.

В харчевне стало тихо. Видно, было, что пришли люди уважаемые и против них никто за пришлого вступаться не станет. Один хозяин харчевни подбежал с кружками:

— Да ладно вам, ребята. Вон, ему все уже объяснили. Да и не в себе он, а юродивых трогать грех…

Те смолчали. Выпили квас в один большой глоток, да и поднялись на выход.

— Грех говоришь? Юродивый? Ну ладно, попили кваску, пошли, Василий.

Первый прошел мимо пришлого спокойно, а второй чуть шевельнул рукой, но голова у того дернулась, и он стал медленно сползать с лавки. Хорошо, кто-то его подхватил.

Дверь хлопнула. Ухо у пришлого стало наливаться красным. Хозяин харчевни подошел к нему, зачем-то потрогал его ухо и покачал головой:

— Ну что, паря, услышал глас люда новгородского?

Я сидел в темном углу и не знал, что делать. Потом отхлебнул пива, натянул шапку на глаза, да откинулся к стене. Вот она слава, пивка спокойно не попьешь, ёкарный бабай.

С самого начала лета новости пошли косяком. Вначале Горст и Кипп привезли серебро за вторую партию зеркал. Они были страшно довольны и сделкой и собой. Гордость так и выпирала из них в каждом жесте, взгляде, движении. Значит с зеркалами в Европе у них все сложилось неплохо. С загадочными лицами они позвали меня на пристань. Хоть и рядом, но поехали верхами. А на пристани…глазам своим не поверил…с нескольких кораблей разгружали самый дефицитный для меня товар — лошадей для моей тяжелой кавалерии. Я немедленно отправил Митяя за Бельским и Падеревским и сказал, чтобы еще с собой десяток верховых захватили.

Чувство невероятной удачи переполняло меня, но по загадочным лицам купцов я понял, что это еще не все. Действительно, после нашего приезда на пристань, по тяжелым сходням стали сводить слона с головой коня. Не может быть. Дестриэ! Ай да конь. Бугры переливающихся мускулов, а какой взгляд! Я, честно скажу, прямо расчувствовался и обнял, правда не лошадь, до ее шеи было трудно дотянуться, а гордо вздернувших подбородки купцов.

А здесь и Ян с Марцином и его людьми подтянулись. Марцин как лошадей увидел, спрыгнул с коня, бросил кому-то поводья и бегом к ним. Обнимает их, гладит, что-то шепчет на уши. Он уже и не надеялся, что мы себе тяжелую конницу заведем. За все это время только 72 нужных лошадки и удалось приобрести. Из них 60 половецких скоков по моему заказу пригнали, но они годились только для легкой кавалерии и использовались на тренировках да на охране обозов. А тут — целый табун для «тяжелой» кавалерии. На меня, как на Бога смотрит.

Когда эмоции немного спали, я, с разрешения купцов, приказал всех прибывших лошадей осмотреть, перегнать в конюшни селища, обиходить их, а дестриэ особо и только для него выделить подходящее стойло и овса. Впрочем, не сомневаюсь, что остальным тоже овса перепадет, особенно после того, как я дам команду Бельскому о том, что их можно распределять между его людьми.

Купцов же пригласил к себе. Для таких случаев у меня был припрятан бочонок очень неплохого вина. Я думаю, что купцы это тоже понимали.

Горст и Кипп чувствовали себя именинниками, и я их понимал. Они смогли совершить, казалось бы, невозможное. Я поднял тост за их успехи и здоровье, и мы выпили за это до дна. Но прежде, чем продолжить, решили закончить деловые вопросы. По серебру какие вопросы? Процедура уже заранее известная. Да и на этот раз купцы привезли серебро однотипное — в монетах, закупоренных в бочках, так что расчета (в этой части) много времени не занял. Другое дело — лошади. Товар представлен и надо было определиться с его стоимостью.

Честно скажу, я понимал, что купцы, насмотревшись на наши эмоции, загнут с их ценой до облаков. Но они, степенно помолчав предложили всех остальных лошадей (без дестриэ) обменять на еще одно зеркало.

Для ответа я предложил подождать гонца от моей «приемной комиссии». Купцы согласились.

Долго ждать не пришлось. Не успели Горст и Кипп закончить рассказ о своих дорожных мытарствах (неизбежных при подобных обстоятельствах), как прискакал Бельский с докладом. Лицо раскраснелось, видно, что доволен:

— Всего 100 лошадей. С дестриэ — 101. Ян всех осмотрел. Лошади с дороги устали, у двоих сбиты колени, но все здоровы. Так что он ни одной не забраковал. Лошади напоены, накормлены, разведены по стойлам. Жду команду по их распределению.

— Подожди с командой. Садись с нами. Ну что же, уважаемые купцы. 100 лошадей будут стоить, если брать их стоимость по 6 гривен кун (а именно по этой цене мы уже брали схожих лошадей в Новгороде), 600 гривен кун. Это 150 серебряных новгородок. Мы договаривались о продажной цене зеркала в 175 новгородок. Разница в 25 новгородок, сумма не малая. И здесь бы полагалось начать торг, но я представляю, каких трудов вам стоило достать и привезти такой товар, да еще в таком количестве. Думаю, что здесь не обошлось без очень высокого покровительства. Не переглядывайтесь, это очевидно, и я просто рад за вас. С учетом всего этого, скажу вам одно: я согласен.

Все (и почему-то Марцин тоже) облегченно вздохнули. Еще раз ударили по рукам. Налили на кубках. Выпили за успешное окончание переговоров. Здесь Марцин извинился и попросил меня его отпустить. Я его понимал, в селище его подчиненные ждут не дождутся его приезда. Все глаза, наверное, на дорогу проглядели. Лошадки-то вот они, а пока не твои. А что такое для всадника его лошадь? Больше, чем друг и дороже, чем родственник.

Я не стал возражать, и он, стараясь соблюсти достоинство до дверей еще все-таки дошел шагом, а дальше, слышу, плюнул на все и бегом побежал.

Ну а мы? А что мы. Началась вульгарная пьянка, да такая, что гости мои уехать не смогли, так у меня и заночевали. Они до конца так и не поняли, что они для меня сделали. И в отношении привезенных коней, и в отношении привезенных денег.

Впрочем, им тоже грех на меня обижаться, Сергей бы ни в жизнь не дал бы мне такие «подарки» им сделать. Что не так, ёкарный бабай?

А через пару дней приехал Ядрей — чулок, тот самый бортник, которого я попытался в пасечника превратить. Оказалось, что превращение произошло и состоялось настолько успешно, что он приехал не один, а с целой оравой бортников. Приехали они не пустые, и меда с собой привезли и воску для моего производства. Не даром, конечно, но ведь и не втридорога, да еще и с доставкой «на дом». Во-первых, каждый из них захотел купить мой «подарочный набор», что я Ядрею в свое время дал, но (вот ведь город купеческий) по той же цене, что он Ядрею обошелся. Ну и, во-вторых, на халяву расспросить меня об особенностях пчеловодства на пасеке. Тут мне надо было и лоха из себя не сделать, и бортников не оттолкнуть. Народ это солидный, самостоятельный, ни перед кем не прогибается. То, что они сами к купцу приехали — большое дело и это надо было закрепить как-то.

Пригласил всех в горницу, за разговором, не чинясь, проявил уважение, предложил стоялого меда. Правда, серебряные кубки не выставлял, это было бы уже лишним. Долго говорили о бортничестве и о пасеке. У моего деда в свое время была пасека, так что я смог им немало о ней рассказать, в то же время сам я никогда пасечником не был (тут я воду мутить не стал и это явно моим гостям понравилось) и многие тонкости просто не знал. Но, думаю, что для ХIII века и то немногое, что они от меня узнали, было наверняка для моих гостей крайне полезно.

«Подарочные наборы» я им продал значительно дешевле, чем если бы они покупали их на торге, но дороже, чем они обошлись Яндрею. Остальной воск и мед закупил у них полностью, причем по цене торга. Такой подход бортникам понравился, и они все лето и осень обеспечивали меня воском, а мое войско медом. Мало того, я еще сделал солидный запас того и другого на зиму.

Затем, снова меня навестила удача. У работорговцев это было время самого «сенокоса», и я смог, наконец, довести комплектность моей армии до «штатного расписания». Важно, что в это время удалось решить и вопрос с командным составом моих основных воинских подразделений.

Во-первых, я нашёл командира для моих стрельцов. Был он из какого-то мордовского племени и звали его Кежай (видимо от кежей — злой, хотя на злого он был совсем не похож). На принятия этого моего решения повлияло два фактора: во-первых, он был просто замечательный стрелок. У него даже фигура была нестандартная. Очень могучие плечи на обычном для мужчины его роста теле. Мог согнуть любой лук, а птицу легко бил влет. У меня даже из ружья так не получалось. Ну и второй фактор, тоже для меня немаловажный. Он говорил на славянском. Не сказать, что совсем бегло, но достаточно сносно.

Правда вначале я его чуть не перевел в рядовые стрельцы. Дело в том, что через пару недель после его «назначения» до меня стали доходить некоторые слухи, которые заставили меня усомниться в правильности моего решения. Я решил их проверить. Приехал в расположение и приказал собрать всех старших командиров стрельцов (включая полусотников) в отдельном помещении.

Похоже, что слухи оказались справедливыми. Я шел вдоль лавки и тыкал пальцем, а человек называл мне свое имя. Кирдаш, Веляй (вертлявый), Паруш (от паро — хороший), Кутяй (от кутявица — щекотливый), Суржа (т. е. заря). Потом пошли сплошные «птичьки» имена Сюлга (чайка), Мече (голубь), Туртас (дрозд), Кавал (коршун), Шякшата (дятел). Дальше спрашивать не стал.

— Славяне есть? Нет? Что, одна мордва? Ну-ка, пошли на стрельбище.

Первые луки стали поступать еще апреле. Сделано их было уже не мало. По крайней мере, у «начальства» они уже были. По результатам стрельб снова вернулись в казарму. Настроение у всех (и особенно у меня) было тягостное.

— Объясни-ка мне, Кежай, по какому принципу ты назначаешь командиров у моих стрельцов? По принадлежности к мордве?

— А почему нет. Матвею Суздальцу можно, а мне нельзя?

— У Матвея всех его людей хоть сейчас учителями рекрутов ставь, а у тебя на должность по какому принципу попадают? У тебя половину твоих «командиров» самих учить стрелять надо. По-славянски до сих пор двух слов сказать не научились. Как они командовать будут? Какой пример подавать? А все потому, что ставишь ты их на должность не по заслугам, а только потому, что они твои земляки, в рот тебе заглядывают, да за медовухой для тебя бегают. Не так, скажешь? Что молчишь? Почему ты не в форменном обмундировании? Кто это тебе такие красивые красные штаны подарил? Кто я спрашиваю? Повторить?

Двое понуро встали.

— Перевожу вас в стрельцы. Даю наряд: три дня будете убирать отхожие места. Убирать вот этими красными штанами. Приказ понятен. Идите в расположение, вы здесь больше не нужны.

— Ты, Кежай, гад такой, что же делаешь? Я, значит, стараюсь из моих воев единую семью создать, а ты тут личную семейственность развести решил? Все мои дела разрушить захотел? Сегодня же соберем вечером всех стрельцов и проведем выборы. Не выберут тебя командиром — верну Ибрагимке. Ты, похоже, неплохой стрелок, но командир из тебя, как из дерьма…стрела. Я все сказал. А вам, командиры хреновы, так скажу. Как ваши подчиненные про вас решат, так и будет. Назначат сотниками — будете сотниками, назначат десятниками, будете десятниками. Не назначат никакими командирами — не будете командирами. Будете просто стрельцами. Кто не согласен, пусть снимает мою одежду и вперед к Ибрагимке. Вы мне такие не нужны. Стрелять не научитесь — отберу оружие и в обоз. Там себя не зарекомендуете — сам Ибрагимке верну. За полцены возьмет. Понятно? Разойдись, ёкарный бабай.

Вечером провели обещанное собрание. Удивительно, но Кежая, который перед людьми честно покаялся, снова выбрали командиром всех стрельцов. Причем с очень большим перевесом. Тот даже слезу смахнул. Меня это удивило, но порадовало. Значит, командир-то он не плохой, только по темноте своей на лесть оказался падкий, да должного понимания того, куда он попал ему не хватило. Воеводы из него, уже понятно, не получится, но стрельцами командовать сможет. А вот дружков его стрельцы пощипали сильно. Сотниками вообще других выбрали, из полусотников только трое (из восьми) сохранили свой пост. Десятники назначались Кежаем по-другому принципу и практически все они остались на своих должностях.

Красные штаны (после использования) я приказал к дереву посреди селища привязать, чтобы всем память была о последствиях кумовства и лизоблюдства в моей армии. Даже потом, когда уходили, они так и остались висеть. На память.

Смог я решить к тому времени и вопрос с командиром копейщиков. В Новгороде нашел, из свободных. Всю жизнь воевал. Был и десятником и сотников и командиром отряда. Дома не завел, семьи не имел. Но возраст. (Хотя что за возраст, сорока лет нет). Точнее, не я его нашел, он сам ко мне стал проситься. Мол, не может «на гражданке», а для дальних походов уже староват. Звали его Алексей Щука.

Как командир всем он был хорош, но строевой подготовке научиться не смог. Так он что сделал. Поставил себе заместителя из молодых, так сказать «зам по строю». Алексей ему приказы отдает, говорит, что сделать надо, а тот уже это строевыми командами до остальных доводит. Не самый лучший вариант, но у них в паре хорошо получилось. Зато в работе с личным составом равного Алексею Щуки у меня не было. Он тебе и с копьем, как швея с иголкой, и с тесаком только что не жонглирует, и знает когда рявкнуть (а то и по шее дать), когда отпустить, а когда просто по плечу похлопать да похвалить. Личный состав за ним хоть в огонь, хоть в воду. Большое дело для командира.

Ну и отдельный разговор про начальника моей медицинской части. Нашел я ее, как и абсолютное большинство других своих людей, на торге у Ибрагимки. Лет под тридцать (по тем временам, в общем-то немало), стройная, по имени Милица. Откуда она и как попала в рабство она говорить не стала. Пообещала потом как-нибудь рассказать. Но имя славянское. Правда, в моем мире больше популярное в Сербии, Черногории, Македонии, в общем в той стороне. Да и говорила она по-славянски с непривычным, хотя и легким приятным акцентом. Была она травницей и, как все полагали, ведуньей. Редкая профессия на Руси, причем люди, владеющие ею, считались опасными. Поэтому в ее сторону даже не поглядывали. Только свяжись с этими знахарками. Ты ее обнять захотел, а она тебя силы мужской до конца жизни лишила. Люди божились, что сами были подобному свидетелями.

При всеобщем веровании в высшие силы, когда лечение часто проводилось с помощью молитв, заговоров, заклинаний, отыскать травницу, что лечила с помощью целебных настоев и отваров — уже большая удача, а мне из разговора с ней стало понятно, что она еще и «резальница» (хирург по-нашему). Используя экстракт красавки и настойку опия, она, как выяснилось, умела «отключать клиента» и проводить ему довольно сложные операции, в том числе по ампутации конечностей. Такую я упустить не мог.

Ибрагимка за нее долго не торговался, похоже сам ее побаивался. Я не знаю, как там насчет заговоров, но вот карантин ей не понадобился. Ни видимых болезней (я, конечно, не сам ее осматривал), ни насекомых. И это из Ибрагимкиных-то пенатов. Я разрешил ей набрать себе из имеющихся у меня людей человек 15 и обучить их оказанию помощи прямо на поле боя. И здесь она заявила, что хотела бы, чтобы я закупил с десяток тех женщин, что сидели с ней у Ибрагимки в клетках. И что самое странное, что я, прекрасно понимая, что она просто желает спасти этих людей, тем не менее не смог ей отказать. Понимаете, вот все понимал и не смог. Да чего там, понравилась она мне. Своей внешностью, своей спокойной уверенностью, надежностью и одновременно, что бы там про травниц не рассказывали, какой-то незащищенностью. В общем, купил я ей этих женщин, и она уже почти месяц с ними занимается. А я… А я стал, как бы по делу, но навещать их. Сяду в сторонке, слушаю, как она их учит. И понимаю, что смешно выгляжу и уйти не могу. Может быть правда что-то здесь потустороннее? Хотя, какое «потустороннее», что глупости-то молоть. Очень даже не потустороннее.

Ее голос меня завораживал, хотя говорила она страшные для женщины вещи:

— Ваш враг — паника. Даже сильному и крепкому мужчине может стать дурно от вида бьющей фонтаном крови. Самая распространенная ошибка при оказании первой помощи — неумелое или вообще ненужное наложение жгута. Жгут надо накладывать только при повреждении крупных вен. Например, когда рука или нога отрублены. В подобных случаях кровь ярко-красная и вытекает толчками. В других случаях жгут не всегда нужен, мало того, часто бывает вреден. Накладывая жгут или перевязывая рану забудьте о том, что происходит вокруг. Не обращайте внимания на врагов, кровь, мат и смерть, что будут рядом с вами. Для вас не должно быть ничего и никого, кроме человека, которому вы оказываете помощь. И еще. Вернемся к жгуту. Его нельзя накладывать надолго.

— А на сколько.

— Скажем, если время с утра и до полудня поделить пополам — где-то будет в самый раз. Зимою меньше.

— А если надо еще подержать?

— Ослабьте жгут, прижмите вену. Пусть в этом месте тело отойдет, а жгут наложите снова, но только немного выше или ниже. Но имейте в виду, даже полдня для жгута — это много.

— А если повязка пропиталась кровью, ее как менять?

— Если повязка пропиталась кровью, на месте менять ее не нужно, надо прямо на нее оборачивать следующую. Когда будете перевязывать на месте, ничего из раны не удаляйте, будь то песок или торчащий предмет, кость, например. Наложите повязку возле него. Их удаление вами может привести к усилению кровопотери. Несите ко мне, я на лавке лекарской (операционном столе) сама разберусь. Сшивать раны будем учиться завтра, а сейчас собирайтесь, пойдем в лес. Будем мох собирать для перевязочного материала. Его каждой из нас, если бой будет, может очень много понадобиться.

Когда женщины вышли, она повернулась ко мне:

— Михаил Игнатьевич, ты что-то хотел?

— Да нет, так зашел. Тоже поучиться невредно.

— Судя по инструментам, что ты мне передал, так это мне у тебя еще учиться и учиться.

А я сижу, смотрю на нее и сказать не знаю что. Дурак дураком, ну ёкарный бабай.

Князь зачастил ко мне в селище. Вот и сегодня приехал. Мы стояли с ним на возвышенности и смотрели на то, как на «плацу» мои люди занимались строевой подготовкой. Я комментировал:

— Война требует порядка и дисциплины. Даже не самые в обычной жизни воинственные народы нередко выходят победителями тех народов, в обычной жизни которых взращивается агрессивность и воинственность, но которым на войне не хватает дисциплины. Без дисциплины нет строя, и когда против строя воюет толпа индивидуально хорошо подготовленных и физически более сильных воинов, то они все равно остаются толпой и потому почти всегда проигрывают. Без дисциплины нет стойкости. Без дисциплины приказы не выполняются, каждый сам себе командир.

— Ну, в княжеской дружине все подчиняются.

— Подчиняются, да только не главному воеводе, а своему князю. Толку от этого мало. Но и своему князю они вот так подчиняться не могут. Вон, смотри. Сейчас вот эти, что на плацу, попадут в «засаду».

В это время на поляне, что мы называли плацом, две сотни рекрутов маршировали колонной по 6 человек. Идут в ногу (и то хорошо), никто не требует «чеканить шаг» или «выше ножку». На одной ноге клок сена привязан, на другой — соломы. В это время из кустов им во фланги выскакивает типа толпа «недругов». Звучит команда и колонна, остановившись, распадается на две половины, каждая из которых оказалась друг к другу спиной и лицом к нападавшим с двух сторон «врагам». Теперь это уже две шеренги, глубиной в три человека каждая. Новая команда и мгновенно с каждого фронта образовалась стена щитов, блеснули лезвия мечей, над ними — кончики копий, в двух шагах за ними — лучники, уже готовые к стрельбе.

— Что скажешь, князь?

— Так они знали про «засаду».

— Верно. Пока — знали. Знали, а все равно вон там двое замешкались. Но навыки нарабатываются постепенно. Скоро они будут все делать быстро, как надо и не задумываясь. Все это — результат многократного повторения. Почему они, не обсуждая, выполняют команды? Потому что верят своим командирам, потому что понимают, что в бою некогда выяснять правильный приказ или не правильный. Не только в стратегии, но и в тактике ключ к победе. Был такой франкский полководец, звали его Наполеон. Когда он воевал в Египте, то ему приходилось сражаться, в том числе с мамлюками — очень сильными в единоборствах всадниками. Так вот этот Наполеон о них говорил так: «Один мамлюк почти всегда победит всадника-франка, 100 франков будут сражаться со 100 мамлюками на равных, но 1000 франков почти всегда победит тысячу и даже три тысячи мамлюков». Почему? Потому что франки Наполеона сражались строем. Так сильно влияние тактики, порядка и дисциплины!

Мы еще посмотрели на тренировку, и я снова вернулся к нашему разговору:

— Строевая подготовка необходима чтобы добиться слаженности действия ратников, особенно в пешем строю. У каждого из них рост разный, а значит и шаг разный. А нужно добиться, чтобы при появлении опасности все они четко разворачивались, причем именно туда, куда надо, чтобы никто ни с кем не сталкивался и никому не мешал. Вот такие упражнения и служат для того, чтобы сплотить ратников в единое целое. Их приучают, не раздумывая выполнять команды не мешкая, не думая — четко, слажено и быстро. Но это не все. Строй у воинов еще одно качество вырабатывает. Рядом со своими соратниками (которые постепенно становятся для него семьей), каждый чувствуя общую слаженную работу, участвует в ней и потому начинает ощущать себя частью чего-то очень большого и мощного. Он не одинок. Он силен. Он обязательно победит. Эти — не побегут! Военной практики им не хватает, но это придет. Вначале — учеба.

— Как делишь людей в строю? Скажем, германцы самых сильных воинов ставят в середину. Здесь же находится и вождь. Эта наиболее мощная часть войска прорубает дорогу остальным…

— С точки зрения выказывания личной храбрости и возможности получения быстрого результата — это неплохо. Плохо то, что именно эти наиболее сильные воины каждый раз несут и самые большие потери. Вождь постоянно впереди войска — это вообще глупость. Убили или ранили вождя и все, считай битву проигранной. Или напала засада с фланга. Вождь должен организовать отпор, а он в это время впереди всех мечом машет. Кстати, что у вождя должно быть для такого отпора? Правильно, резерв! В общем, Чапаева на твоих германцев нет. Вот у монголов под страхом наказания хан всегда должен оставаться позади войска, все видеть и принимать мудрые решения.

— Кого на них нет?

— Чапаева. Ну, это такой умелый полководец. Я читал о том, как он учил своих ближников, где и когда всякий раз должен находиться воевода. Но вернемся к германцам. Даже самые сильные и крупные воины не могут долго махать мечом (булавой, копьем) и вскоре после начала боя им потребуется замена или обессилевший боец обречен. А замена, сам понимаешь, должна проводиться организованно, т. е., опять же, требует руководства и… дисциплины. А где это отрабатывается? В том числе, в ходе строевой подготовки.

Я не стал говорить князю, просто сам вспомнил. Вот бокс на ринге длится три раунда по три минуты. Всего — 9 минут. Между ними, пусть небольшой (по 1 минуте), но перерыв. Всего-то 11 минут, и то у боксеров к концу боя руки «опускаются». А ты попробуй без остановки хотя бы пять минут помахать (пусть без доспехов) длинной железякой. К чему я это? На практике даже подготовленного дружинника хватает минут на 10 активного рукопашного боя. Дальше — руки опускаются. Наши спецназовцы, способные до получаса непрерывно сражаться с равными соперниками, в средневековье вообще вызвали бы подозрение в том, что они не иначе, как оборотни. Но свою тему я с князем все-таки продолжил:

— Те же монголы часто сражаются отдельными отрядами, которые бросают в бой на короткое время, после чего они отступают, а их место занимают другие, с которыми они потом снова поменяются. При этом внутри строя всегда находятся стрельцы и менее опытные воины, которые обеспечивают эту смену. Если чему и стоит поучиться у германцев, так это наличию у них хотя бы подобия строя, их знаменитой «стене щитов». Такое их построение не сложно, но на первом этапе боя, бесспорно, продуктивно. Плохо то, что этот их строй не может двигаться, скован: воины не могут отойти назад или развернуться во фланг. Поэтому, их строй не выдерживает долгого боя.

— Почему скован?

— А вот, из-за отсутствия этой самой строевой подготовки. Воины не приучены к единым совместным действиям, а размер шага у них разный. При попытке наступления (или организованного отступления) стена щитов ломается и никакой дополнительной защиты уже не дает. В результате эта «стена» просто рассыпается, и пехота становилась крайне уязвимой, особенно для конницы.

— Понятно. Тут всё твое войско?

— Нет, около 150 человек на хозяйственных работах. Здесь и кухня, и прачечная, и мельница, и хлебопекарня, и бани, и рыбная ловля (а в зимнее время еще и охота), и дневальные производят уборку в помещениях и на прилегающей территории. Скоро начну на покос человек по 30 отряжать (сено-то на зиму надо заготавливать). Рекомендую, кстати, приехать посмотреть. Там использовать будут очень любопытное приспособление. Думаю и тебе его иметь захочется. Остальные — с утра до темноты (за минусом приема пищи) на занятиях. Дневной послеобеденный сон, так принятый у новгородцев, я отменил.

— А если дождь?

Жилье просторное. Оборудовали, пусть не большие, но фехтовальные комнаты плюс территории под навесами. Есть место и для занятия физическими упражнениями, направленными на развитие мускулатуры, выносливости, реакции. Таскают, поднимают, опускают бревна различного размера, бегают с каменьями по кругу. Мы регулярно проводим соревнования по меткости в стрельбе, кулачному бою, борьбе и владению оружием. Проявивших себя — поощряем. Вся жизнь воина должна состоять из подготовки к битве.

— А когда же отдыхать?

— Когда? На войне.

— Вот как? Необычное решение. И что, свободного времени у них вообще нет?

— Практически нет. Но мы стремимся занять людей и в том случае, если оно у них появляется или нами выделяется. Вон есть специальные комнаты, где моих будущих бойцов священнослужители (спасибо Владыке) обучают грамоте. Обязаловка для всех, кто не смог написать свое имя. В Новгороде-то почти все грамотные, вот и мы не отстаем. Зато донесение или приказ теперь любой прочесть сможет. Да и написать, если надо.

Князь повернулся к свои людям:

— И вы еще жалуетесь? Ладно, поехали дальше.

Александр изъявил желание проведать своих дружинников, да посмотреть на ход тренировок моего воинства. Не откажешь, да и скрывать мне тут нечего. Выехали в расположение тренировочной зоны и добрались до нее довольно быстро. Из-за поворота перед нами возникло три больших поляны, где проходили занятия по трем родам войск моей пехоты. Я предоставил князю право выбора, и он повернул коней в сторону меченосцев. С конских спин сразу было видно несколько групп, каждая из которых отрабатывала что-то свое.

Эти мои «рекруты» имели в руках — плетеные из прутьев круглые щиты. По весу они чуть ли не вдвое превышали вес боевых щитов. Вместо мечей — этакие деревянные дубины соответствующей формы. Деревянные, но тяжелые, по сравнению с мечами они тоже были чуть ли не двойного веса. Но и боевые мечи и несколько щитов, лежат здесь же, на специальных подставках. Их присутствие дисциплинирует и не дает свести дело к забаве. Да и некоторые тренировки проходят с их использованием.

В первой группе шла работа со щитом. Вел занятие сотник (из «суздальцев»):

— С большим щитом всё просто. За ним нужно что? Правильно — прятаться. Спокойно принимаем на него удары, иногда отвечаем, сокращаем расстояние, не даем первой линии противника активно действовать. Это время для копейщиков и лучников. Бить большим щитом неудобно и, если следует просто сдержать врага, стой уперто, создавай крепостную стену тем, кто за тобой. Если же нужно перейти к атаке, то последовательность действий здесь такая. Вначале выносим руку со щитом вперед, вот так. При этом левая нога впереди, а низ щита прикрывает ее голень. Видите? Затем, вот так шагаем вперёд правой ногой, подтягивая тело под щит, сгибаем левую руку. Одновременно с этим наносим мощный удар справа сверху. Всем понятно? Конечно, в бою всякое бывает, но так следует действовать в 9 случаях из 10.

— А если щит средний, такой же, как у нас?

— Хорошо. Вот, я взял средний щит. Он легче и потому это уже не просто защита, но и серьезное оружие. Им и зубы противнику выбить можно и ошеломить его, и добить, если потребуется. Но чем он хуже большого щита?

— Ноги не прикрывает.

— Молодец, правильно. А это значит что?

— Ноги надо беречь. Опять же, ноги сбережешь, так по голове достанется.

— Все верно. В поединке один на один ноги будут самым уязвимым местом бойца. Но со средним щитом воин может неплохо маневрировать. Надо угадывать направление чужих ударов и постоянно двигаться. Если противник тоже в таком же положении, значит надо вспомнить о финтах. Я вас чему учил? Замах в одну сторону, удар в другую. Ну-ка, покажи. Коряво, …но в целом правильно. Теперь об атаке. Если у тебя бронь есть, то лучше всего использовать щитовой отбив. Так, встаем в стартовое положение. Так, левая рука вытянута, и левая нога выставлена. Притягиваем к себе левый кулак. Вот так. Вперед как бы выставляем локоть. Так, замерли. Вот видишь, как у них? А у тебя? По шее хочешь? Нет? Делай. Вот так. Теперь подаемся вперед всем телом и делаем шаг правой ногой, при этом распрямляем левую руку со щитом, как бы с силой раскрываем дверь нараспашку. Так. Что будет с противником?

— Получит удар по мечу, а также по руке. Если мощно ударить, то и до тела пробьет.

— Что сразу делаем?

— Наносим удар в эту дыру в защите.

— Что с противником?

— Убит. В 9 случаях из 10.

— Нет, если проморгает атаку, то в 10 из 10.

— А мне как? Я не слабый, но ростом не вышел.

— Я тоже не великан. Небольшой рост при силе тоже может быть преимуществом. Вот смотри. Эй, дылда, иди сюда. Показываю. Я будто запнулся и присел, прикрываясь от противника щитом. Что будешь делать, противник? Что дылда делает?

— Сразу наносит удар мечом сверху.

— Правильно, так делают все. А теперь смотри, сразу, как только он нанесет свой удар, бросайся не назад, не в сторону, а вперед, входя в контакт с его телом кромкой щита. Вот так. Теперь, резко вставая, подцепи и поднимая подбрось противника щитом. Он еще цел, но ты бьёшь его в открывшуюся ногу. И сразу отскочил. Все. Он твой. Но без брони такую атаку лучше не применять.

— Какие слабости у щитника?

— Когда противник спрятался за щитом и несколько попыток пробить его были неудачными, то у нападавшего, а еще хуже, когда у самого меченосца, складывается ощущение, что он, как щитник, вообще неуязвим. Это не так. Главная проблема щитника заключается в том, что щит, во-первых, хочешь или не хочешь, но сковывает движение, а, во-вторых, мешает обзору. А, значит, и среагировать он не всегда успевает. Хотя дело часто в уровне подготовки. Есть самый распространенный способ пробить защиту щитника, о котором (почему-то так считается) что сами щитники даже не догадываются. Это — удар финтом в голову и когда щитник, реагируя на него, поднимает щит для защиты (опять же, закрывая себе видимость), резкий перенос удара под щит, вот сюда, в бедро левой ноги …или куда там придется. Поэтому первое, чему мы будем учиться, так это противодействию от этого «хитрого удара». Ударили в голову, защитил и сразу прикрыл ноги, а лучше сам атакуй.

— А если противник видит, что после удара в голову щит сразу идет вниз.

— Он попытается пробить в голову дважды, а скорее всего, ударит по диагонали слева сверху, со стороны его вооруженной руки. А ты чего ждешь? Не давай! Сам атакуй. Этот момент будет отрабатывать всю седьмицу.

— Что, семь дней и всего один прием?

— Потом еще семь дней на второй, потом еще семь дней на третий. Я вам суть показал: противник проводит финт, ты увел щит на защиту от атаки, а он бьет в другое место. Сами направления действий могут быть любыми, а, значит, нам учиться да учиться. Каждый день и по многу раз. Чтобы руки сами, без головы все знали и делали. Я так понимаю, что мы к войне готовимся, а на войне учиться поздно будет.

Тут он оторвался на проходящий радом спарринг:

— Первуха, ну сколько раз говорить, в щитовой схватке надо вынудить противника сделать хотя бы пару шагов назад, а затем сразу же пойти на него в атаку, не останавливаясь и с каждым шагом наносить удар, то по верхней кромке щита, то по ногам. А ты, Босой. Отступать со щитом можно только в бок, понимаешь, только в бок! Если ты начнешь пятится назад, противник только усилит атаку и задавит тебя. Ну ладно, перерыв.

— А ты бы, дядька Шип, если бы выбор был, с чем бы пошел на щитника, ну, если бы у тебя меча не было?

— С топором. После нескольких хороших ударов от щита только щепки останутся. Тут важно рубить с умом, чтобы топор в древесине не застрял. Но главное не в этом. Топором легко любой щит зацепить, да в сторону отвести. После этого бей этого бедолагу куда не попадя.

Потом задумался ненадолго.

— В ближнем бою топор и меч используются схожим образом, но есть и отличия. Режущая поверхность меча длиннее, а значит, вероятность нанесения противнику ран выше. Его вес больше, чем у топора, значит, и сила удара побольше будет. Цент тяжести у топора находится далеко от руки, а это значит, что им труднее управлять, рука с ним быстрее устает. Кроме того, деревянная рукоятка может не выдержать удара о твердый предмет. Но мечу необходимо большее место для удара. Меньший вес топора позволяет действовать быстрее, менять направления, чаще применять обманные движения. Топор более прост в изготовлении, не так дорог, его легко ремонтировать, что тоже немаловажно. Ну ладно, о топорах пока все. Разбились по парам и начали.

Князь тоже решил размяться:

— Ну ка, дайте и я разомнусь. Вот ты побудешь моим напарником.

— Побойся бога, Ярославич. Эти ж еще только учатся.

— Вот и поучатся. Ну, давай, нападай.

Князь стоял спокойно, меч опущен и свободно лежит в руке. Он кажется расслабленным, левая рука занята (держит шлем подмышкой). Кажется со стороны — вот глупый, сейчас просто ткнут его мечом и бой закончен. Но смотрю, как закусил ус «учитель» и понимаю, что что-то здесь не так. Не простачок князь. И, наконец, до меня доходит. Он же на «живца» ловит глупых рыбешек, возомнивших себя крупной рыбой. Специально подставился, а стойка его как раз и рассчитана на «молодых, да ранних». Из этой позиции легко неожиданно перейти в атаку, снизу восходящим ударом, вспарываешь живот до ключицы. А если противник сам кинется на тебя, несложно отбить любой удар и сразу контратаковать. А со стороны, кажется, просто стоишь, силы экономишь.

Но посмотреть не получилось. Один из «учеников», выбранный для экзекуции насупился и даже с обидой пробурчал:

— Ага, дядька Шип нам этот приемчик уже показывал. До сих пор все нутро болит.

Шип подскочил к нему и треснул по затылку:

— Как разговариваешь с князем!

— Молодец, Шип, а парня не тронь. Жалко, конечно, что не размялся, но уже то хорошо, что на рожон твои воины не полезут. Ну, раз так, то показываю. Из этого положения существует несколько хороших атак. А вот, добры молодцы, еще одна «ловушка». Смотрите, меч на плече, сам вроде расслаблен. Противник пытается воспользоваться этим, ему кажется, что он видит открытое для удара и легко уязвимое место, брешь в твоей обороне. И он бьет туда, не думая, не понимая, что противник сейчас будет его убивать. Зря, он это. Закинутый на плечо клинок — это фактически готовый замах. Как действовать? Показываю. Противник пытается рубануть тебя сверху. Ты …раз… и вторым ударом добиваешь его. Он напал снизу. Ты раз… и два. Что имеем? Труп. Пытается ткнуть тебя в грудь. Вот так. Больше не будет. Понятно? И еще одно. Я смотрю, вы на тренировке обмениваетесь ударами по очереди. Ты меня ударил, потом я тебя. Так, конечно, проще, вот только в бою так не бывает.

И видя всеобщее внимание, видимо тоже решил внести свою лепту в подготовку моих орлов:

— Избегайте обоюдных поражений. Бейте по мечу противника только для того, чтобы сбить его. За этим всегда должен идти добивающий удар. Никогда не делайте только одного удара. Показываю. Обманное движение — боковой удар; ложный выпад — прямой удар, рука противника — его голова — живот; отбив — замах — подсечка. Постоянно работайте ногами. Да не прыгайте, а быстро ходите. В настоящем бою основная работа не руками с мечом и щитом, а ногами. Все время следите за промежутком между вами и противником. Учитесь разрывать его или наоборот сокращать. При большом расстоянии до противника пытайтесь достать его только в голову или в плечо, попытаетесь ударить в живот, сами подставите свою башку. Я смотрю, вы мечами круги нарезаете. В бою не должно быть никаких вывертов. Эти круги нужны только на тренировках, а в бою бей по самому короткому пути. Всегда полностью вытягивай руку, иначе нужного удара не получишь. Отсюда, что важно? Постоянно берегите свои руки. Отрубить руку легче всего. Если меч достиг цели, оттягивая его, прилагай усилия, чтобы сделать порез как можно глубже. После атаки, даже если ты уверен, что противник убит, разорви расстояние и займи защитную стойку. Все понятно?

И уже, обращаясь ко мне:

— Ну вот и размялся малость. А ты боялся.

Во второй группе разучивали простые атаки, в ходе которых используются только базовые 1-2-3 рубящих удара, сразу направленные на поражение противника. Здесь и рубящий сверху и косой удар от основания выи (т. е. шеи) противника к его нижним ребрам на другой стороне грудины, и рубящие горизонтальные и рубящие снизу восходящие. Наконец, кастетный удар — то есть удар кулаком с зажатым мечом в грудь или лицо. Особое внимание уделяется ударам по самому уязвимому месту. А это вовсе не туловище и не голова, и не то, что приходит на ум в первую очередь. Это — руки. Девять из десяти ударов в бою на самом деле приходятся на кисти и предплечья.

Отрабатываются такие удары при движении как вперед, так и назад. При этом вырабатывают привычку после каждого удара слегка протягивать рукоять меча на себя. В бою это позволит не «провалиться» и не потерять меч при ударах.

Не отслеживается, чтобы во время тренировок противники не проводили защиты и атаки «в меч» (как обычно рубятся в современном мне кино). Это ведет к наработке неверного восприятия дистанции и утраты бдительности. В бою это позволяет противнику провести, например, захват руки, удар щитом или просто сильный пинок, сбивающий с ног или выводящий из равновесия. А провести такой удар — значит решить исход боя.

Слышу, распекает кого-то один из «тренеров»:

— Смотри. Удар идет от плеча, не сгибая руки. Вот так. Только такой удар будет иметь большую силу. А будешь часто руку в локте сгибать, быстро устанешь, тем более что на тебе бронь будет с рукавом до локтя.

«Учителем» оказался Векша (он же — Гаврила Олексич). Князь не утерпел и подозвал его:

— Ну, как дела? Как питомцы.

— Да ничего, княже, учатся помаленьку. Стараются. Одно никак не могу им вбить в башку, что результат от контратаки в три раза выше, чем результат самой атаки. Мало того, первая атака всегда отнимает втрое больше сил, и требует в три раза выше скорости нанесения ударов. Говоришь-говоришь, все вроде бы понимают, соглашаются, а как до дела, прямо как бычки. Каждый рвется атаковать первым.

— А ты заранее определяй — ты атакуешь, а на тебе — защита и контратака.

— Да пробовал. Все равно оба в атаку лезут.

Здесь откуда не возьмись, нарисовался мой хозяйственник, Степан Молчун.

— Хорошо, Михаил Игнатьевич, что мечи деревянные. Никак не могут понять, что для блокировки нужно использовать плоскость меча, а не лезвие.

— Ну, так ты собери таких, возьми у них их ножи. А дальше — бей лезвиями ножей друг о друга, тогда быстро поймут, что к чему. На своих клинках это лучше и сразу доходит. Только это… вполсилы бей, ножи не сломать надо, а только зазубрины на них сделать. Помаются с заточкой, на всю жизнь запомнят, что меч не палица и что, чем острее лезвие, тем легче его повредить.

Но князь мои потуги не одобрил и видя это Векша не удержался:

— Тут ты не прав, Михаил Игнатьевич. Я тебе так скажу: рубящий удар надо не столько блокировать, сколько отбивать и отбивать жестко. При этом в реальном бою времени рассуждать о том, каким образом подставлять оружие, плоской стороной или лезвием, времени не будет — дай Бог успеть заслониться, да так чтобы тебе пальцы не отрубили. Учитывай и то, что рубящий удар очень сильный. Его наносят с целью разрубить тебе кости или срубить голову и при этом пробить имеющуюся у тебя защиту. А раз удар сильный, значит и быстрый. А чем отбиваем сильный удар? Сильной частью клинка, а она — у рукояти меча. Если верхней частью клинка попробуешь, то клинок супротивника легко соскользнет тебе на персты (пальцы), а противник часто именно в руку и целит. И тут не до выщерблин на железе, да и толку тебе потом в не выщербленном мече. И еще одно. Если не можешь увернуться, то, чтобы ослабить удар — принимай его вблизи, чтобы противник нанес его медленной (ближе к рукояти), а не быстрой частью клинка. Я вообще-то так тебе скажу. Варяги в единоборствах вообще удары мечом не парируют. Могут, конечно, защититься щитом, но обычно просто уклоняются от удара. Для этого они все время перемещаются и «сражаются корпусом». Противник обычно стремится нанести ему подсекающий удар по колену, не прикрытому щитом. Зная это, викинги специально тренируются именно от него уходить. Меч противника, не встречая сопротивления, резко уходит в сторону, ему в этом еще могут немного «помочь» и … все, битва закончена.

— А я вот слышал, князь, что у викингов есть такие мастера, что могут двумя мечами драться. Правда, аль нет?

— Дурь какая. У такого «мастера» преимущество только против противника, вооруженного одним мечом. Но если у того есть еще и щит, то он сильнее. Одновременно рубить двумя клинками трудно, они длинные, будут мешать руг другу. Удары мечами один за другим будут слабее, чем могли бы быть, из-за иного распределения веса. Сам попробуй. С двумя мечами не заслонится от стрелы, да и от копья тоже. Пугнул тебя копейщик, ты меч увел, он тебя тут же заколол. Даже от вражеского щита не защитит, а тот может тебе не только все зубы выбить. Меч и нож, еще куда не шло.

Я крякнул, вспоминая исторические фильмы своего времени, но промолчал. Вспомнил другое. В современном мне мире достаточно распространено убеждение, что меч за спиной — это очень круто, мужественно и естественно. Во многом это убеждение возникло благодаря кинематографу, где могучий воин обязательно носит за спиной либо меч, либо колчан. Причем это выглядит более, чем убедительно. И никого не смущает тот факт, что такого в принципе не было и быть не могло. По крайней мере, по отношению к мечу. Причин по которой воины средневековья не носили мечи за спиной несколько, но суть одна — люди в те времена не гонялись за «эффектностью», предпочитая удобство, которое позволяло выжить. И все-таки я не удержался:

— А не удобнее меч носить не сбоку, а за спиной.

— Как? За спиной? Не смеши. Человек просто не сможет выхватить длинный меч со спины из-за длины своих рук, они слишком короткие, чтобы получилось его достать и это еще не уделяя внимание скорости. А ты представь, что нужно, например, выхватить меч где-нибудь в помещении. Кроме того, меч так неудобно носить за счет его тяжести, рукоять значительно перевешивает лезвие. Чуть наклонился, он и выпал.

Впрочем, я точно знаю и об исключениях. Так, двуручные тяжелые мячи носили за спиной, но только во время переходов. Но быстро достать такой меч невозможно.

Видимо, чтобы сменить тему, князь тоже обратился к дружиннику:

— Что дальше думаешь с ними сегодня делать?

— Смену стойки, приемы освобождения «увязшего» меча.

— Завтра?

— Парные удары с двух сторон без остановки меча.

— Ладно, иди. Больше терпения и все получится. И это…, знаю я тебя, руки сильно не распускай.

— Постараюсь, княже. Но так они быстрее учатся.

— Я сказал.

— Все понял, княже.

В третьей группе учились вращать меч кругом и «восьмеркой». Один круг над головой, второй перед собой. Упражнение рассчитано на подготовку связок кисти руки к большим нагрузкам при нанесении ударов-финтов. В четвертой группе проходили рубку предметов. Нарабатывались удары мечом по неподвижному бревну в разных плоскостях, затем по подвижному (на подвеске или в руках у напарника).

Пятая группа занималась немного в стороне. Прямо в землю, очищенную от растительности, были вкопаны бревна, изображающие противника и имевшие в высоту около 2 метров. На этих бревнах отрабатывали все виды нападения и защиты. Мои рекруты то пытались нанести удар чучелу «в голову», то грозили его «бокам», то старались подрезать ему «ноги». И все это под надзором десятников, которые стояли рядом с хворостинами и лупили ими новобранцев каждый раз, когда те при ударе отводили в сторону руку со щитом и открывали тем самым себя для удара противника.

Александр Ярославич пройти мимо такого упражнения, конечно же, не мог.

— Это зачем?

Понимаешь, князь, я учу их не только рубить мечом, но и колоть. Согласен, для славянских дружинников это необычно. Даже сейчас, я смотрю, концы мечей у твоих дружинников не острые, а закругленные. Почему так? Тут несколько причин. Удар с плеча (или рубящий удар) редко бывает сразу смертельным. Его видят, а, значит, его легче отбить, площадь удара велика, и он может не пробить защиту. Кроме того, при таком ударе обнажается правая рука и правый бок. Человек на какойто момент становится беззащитным, если не для противника, дерущегося прямо против него, то для его соратника слева. Именно на этом был в свое время построен принцип мясорубки в римской пехоте. Легионеры в строю всегда старались нанести удар не тому противнику, что был напротив каждого из них, а тому, что сражался с их соседом справа. При этом наносили удар именно колющий. Делали это по команде, каждый раз отодвигая щитом противника, который был напротив легионера, под меч своего соседа слева и принимая на свой меч открытый бок противника своего соратника справа. В результате выкашивали врагов целыми рядами. Таким образом, колющий удар наносился при прикрытом щитом теле, и вонзался во врага, открытого для удара, раньше, чем тот успевал сообразить откуда пришла смерть. Такой удар труднее увидеть и сложно отбить. Он наносится вот так, снизу вверх, а в качестве цели выбираются бока или живот, реже — пах противника, которые, как правило, не защищены или слабо защищены доспехом. Так вот, римляне при этом были вооружены довольно короткими мечами — гладиусами. Рубить, конечно, при случае, им тоже можно было, но им в основном именно кололи. И кололи очень результативно, убивая противника толпами, как на скотобойне. Думаю, что для войны с монголами и нам надо постепенно заменять рубящий удар (характерный для войны с лыцарями) на колющий.

— Но колющий удар хорош только когда сражаешься в строю.

— Нет, такой удар важен и в единоборстве. При рубящем ударе движения клинка предсказуемы, его предугадать несложно и, уклонившись от удара (или отразив его) можно нанести свой ответный удар по вытянутой с мечом руке или в открывшуюся часть тела.

— Или подрезать сухожилия под коленями или на пятках, — вмешался кто-то из старшей дружины, — а затем легко опрокинуть его на землю и пусть он скрежещет зубами, кусает щит и рычит аки зверь какой. Тогда можно не торопиться, посмотреть, послушать, а потом добить его без труда.

Князь нахмурился. Ему явно не понравилась попытка дружинника поучаствовать в разговоре. А может быть и его кровожадность. А может и то, и другое вместе. Тот тут же осекся, и отошел в сторону, приложив руку к груди, и тем самым как бы прося прощения.

Дисциплинка, однако. Quod licet Iovi, non licet bovi (что можно Юпитеру, нельзя быку).

Ярославич отвернулся, и я продолжил:

— Имей в виду, в колющем ударе все иначе, чем в ударе рубящем…

Тем временем прошли дальше. Там тренировались, как сказали бы в мое время, в спарринге. Групп было несколько. Проходя мимо одной, князь остановился, слушая задание, которое давал воинам сотник:

— Если ты выше, а твои руки и оружие длиннее, то ни в коем случае не надо идти на сближение с противником. Держи его на расстоянии, ему будет трудно напасть на тебя, а ты это сделать всегда сможешь. Если же преимущество по длине на его стороне, то идите на ближний бой, тем более что короткое оружие и короткие руки на малой дистанции не недостаток, а преимущество. Теперь смотрим, как держать противника на нужном расстоянии, и как перейти в ближний бой. Показываю…

Князь кивнул и пошел дальше. У следующей группы отрабатывались финты и приемы единоборств с противником, вооруженным мечом:

— Финт — это обманное движение, ложная атака. Такая атака всегда начинается с мощного начала, но в полете меча рука расслабляется, прежнее направление движения прекращается и делается резкий переход к другому направлению. Вот так, или вот так, или, для примера, так. Смена направления легко выполняется поворотом кисти. Показываю. Предположим, вы решили провести ложный удар в плечо справа. Если твой противник не сможет отличить финт от атаки и серьезно вложится в защиту, он откроется для удара слева, который ты и должен будешь ему нанести. Показываю. Медленно, быстрее, еще быстрее и снова медленно.

— А если он поймет, что это ложный удар?

— Чувствуй противника. Никто не мешает тебе сделать два или три финта, прежде чем провести атаку. Постоянно двигайся, сбивай его с толку.

— А я тебе доспех под меч подставлю, да тебя и зарублю.

— Меч — вот твоя единственная защита. Не полагайся на прочность доспеха, иначе начнешь допускать саму возможность пропуска удара. Держи меч полным хватом, что ты, курва, его держишь тремя пальцами. Это тебе не твой дружок. Вот так, вот так … Без прочного хвата тяжелым мечом быстрое движение не сделаешь, да и …можно просто выбить меч из твоих рук. Вот так … понял? Подними меч, продолжим. Вот я нападаю. Стоп. В чем твоя ошибка? Что я тебе каждый день повторяю?

— Отступление назад, как правило, ведет к поражению… Больно же…

— В бою больнее будет. Как надо отступать?

— Да помню я. «Когда надо отступить, отступать надо вбок, по кругу».

— Так не только с мечом, так в любой драке. Противник прет на тебя, кулачищами машет, и, если ты задом пятишься, он тебе обязательно достанет. А когда ты в сторону метнулся, он кулаками-то только воздух месить будет. А тут ты ему сбоку. Так и с мечом. Что будет, если он тебя рубанул от души, а меч преграды не встретил? Правильно, он обязательно вот так провалится, прогнется и спину тебе подставит. Понял? Ну, посмотрим, как ты понял. Нападай.

— Ты же сказал «нападай», а сам?

— А я и не нападал. Блокировать нужно только те удары, что тебя достать могут. Вот я вроде как на тебя напал, а достает до тебя мой меч? Нет, не достает. Так ты вместо того, чтобы свой меч под такой удар подставлять, просто убери его. Что будет, если меч преграды не встретил? Ну вот, а ты говоришь «понял». Работай, работай. Ну, давай еще раз.

Дальше шли единоборства меченосцев с соперником, вооруженным копьем. Слышу:

— Торцуй его щитом, торцуй, пока ближе не подошел. Вот так. А ты чего? Ну и что, что их двое. Не давай им соединиться в пару. Видишь, второй копейщик бежит на помощь этому? Ждать нечего, немедленно атакуй, того, что ближе. Иначе один из них обязательно зайдет сбоку и убьет тебя. Когда бьешься против копейщика, не жди, когда противник тебя заколет. На расстоянии ты его достать не можешь, а, значит, при первой возможности сам на него беги. Если ему и удастся нанести удар, то только один, да и тот в спешке. Главное, не останавливайся, если он сумеет отступить, все твои труды насмарку. А в ближнем бою ему копье не помощник. Догнал — коли, руби его. В 9 случаях из 10 проиграет бой (а, значит, и жизнь), копейщик.

— Ну, с таким раскладом наша всегда возьмет.

Князь решил вмешаться.

— Всегда, говоришь. Давай, попробуем. Вот у меня древко, будем считать его копьем. Вот у тебя щит, а вот и твой «меч». Разойдемся шагов на десять. Вот так. Ну, нападай.

Помня наставление, молодой вояка подхватил щит поухватистей и бросился на князя, стремительно набирая скорость. Князь стоял спокойно, но в последний момент неожиданно поднял свою палку и ткнул ею, как вроде хотел ударить в лицо поверх щита. Воин по инерции щит поднял, а князь просто шагнул в строну с его дороги и пока тот ничего за щитом не видя, продолжал бежать, с разворота заехал своей палкой по его широкой спине. Тот устоять не смог, сбился, шлепнулся, как бежал, на траву, да по инерции еще проехался по ней метра два. Дружинники княжеские откровенно гоготали, но десятник за своих подопечных решил заступиться:

— Ладно вам. Вишь, молодой ишо. Научится. А ты, князь, осенью приезжай. Цыплят, их по осени считают. А из этого, помяни мое слово, хороший петушок получится. Ну, вставай, защитничек. В 9 случаях из 10 говоришь, так это при условии, что супротивники одинаково оружием владеют. Князь таких щитников с пяток один положит. Значит, крепче учиться надо. Ну, до равного с князем уровня дорасти, вряд ли дорастешь, но и так позорно проигрывать тоже не будешь.

А князь молодец. Сам подошел, руку протянул, помог рекруту подняться, одобрительно похлопал его по плечу, сказал что-то утешительное. Тот расцвел и, хотя ежился лопатками, но смотрел вслед отъезжающим чуть ли не счастливыми глазами. Ну, прямо как будто ему не по спине заехали, а серебряную монетку подарили. Вот пойми ты людей, ну, ёкарный бабай.

На обед сделали перерыв. Обедали у меня в трапезной. Разговор, конечно же, зашел о питании моих воинов:

— Чем кормишь?

— Сейчас овощей еще нет. В основе питания — каши. Овсяная, ячменная, гороховая. Каждый день (за исключением поста для верующих) даем мясо или рыбу. Без этого орлам моим такой нагрузки не выдержать.

— А это из чего?

— Мясо прокручиваем в специальной мясорубке. Получается фарш. Это помогает справиться с недостатком зубов у части воинов. Либо фарш добавляем в каши, либо самостоятельно жарим его на сковородах. Получаются вот такие порции. Мед, что на нашем с тобой, княже столе, пить им не позволяю, но пиво иногда вечерами воинам моим подают.

Очень заинтересовали князя мои мясорубки. Чтобы объяснить принцип их действия мне даже пришлось одну из них разобрать. Хорошо, что процесс этот не сложен. Их происхождение тоже не вызвало у меня проблем.

— Где взял?

— Ну, конечно, в Константинополе. Купец из дальних стран привез, а я купил.

— Ну-ну. А для чего ты ими вот так мясо портишь? Его жевать зубы есть.

— Чтобы ответить на этот вопрос надо сначала себя спросить, а почему новгородцы умирают от старости уже где-то годам к 45, а в 40 уже не воины, а старики? Посмотри на купцов заморских, у них такого нет. Не знаешь? Так я тебе скажу. Все дело в питании. Сильный перекос в сторону хлебных продуктов при недостатке мяса и молока вызывает повальное заболевание зубов. У меня на родине его называли кариесом. Этот самый кариес съедает зубы уже к 30 годам. У нас ведь от кариеса одно лечение — идешь к коновалу, и он тебе больной зуб выдирает. Не идешь — зуб сам выкрошится, а до этого соседние зубы этой болезнью заразит. А нет зубов, то и, скажем, мяса или там рыбы вяленой человек уже есть не может, деснами их сильно не пожуешь.

— А лечить эту болезнь нельзя?

— Пока нельзя, но я своим каждый день даю забрус жевать. Это срез верхней части (крышечек) запечатанных сот, т. е. того, что находится за бруском самих сот. Помогает.

— Знаю я, что такое забрус. Можно и пожевать.

— Можно? Нужно! Ты, княже, еще достаточно молод и тебя эти проблемы не сильно волнуют, а ты вон у своих дружинников об этом спроси. В условиях походной жизни, чем они питаются? Вяленым мясом, да вяленой рыбой. А если зубов нет? Кашей пустой? Меняется питание и человек ослабевает, на него наваливаются болячки разные. Воин только в силу, только в мастерство войдет, а тут на тебе, был боец, а стал немощный старик. А мясорубки эти помогают ратникам моим свои здоровье и силы сохранять.

— А вкус не портиться?

— Идет летний мясоед, так что сейчас сам попробуешь. Я сказал, чтобы нам кашу с фаршем, да котлеты из него же, в числе прочего подали.

Князь кинул взгляд на своих дружинников, те стояли, опустив глаза и иногда только переглядываясь между собой.

— Не продашь. Хотя бы одну.

— Пока, сам понимаешь, не могу. Вернемся к этому разговору через год. Но ты не огорчайся, схожий подарок я тебе уже сейчас сделаю.

Подарок принесли быстро. Просто я знал, что рано или поздно такой разговор состоится и приготовился. Это было дубовое корытце полукругом и под него — серповидная маленькая секира, но с рукоятью не сбоку, а посередине лезвия, со стороны обушка. Показал, как пользоваться.

— Конечно, мясо не так мелко рубит, но достаточно. На всю дружину нарубить трудно, но на старшую дружину хватит. Ну, пойдемте к столу.

За столом, естественно, больше всего восхищались кашей и котлетами. Они же не знают, что я туда еще и масла сливочного положил. Втихаря делаю помаленьку, да в каши добавляю. А иначе, где людям силы брать? Религия-то та же самая, а климат-то другой. Вот и получается, как самая работа, так пост.

— Еду воруют?

— Как-то было, княже.

— Выпорол?

— Хуже. Перед строем переодел в хламье и вернул Ибрагимке. За полцены, но с условием продать кочевникам.

— Жестко.

— Другим неповадно. Зато больше случаев таких не было. Еды хватает, она одинакова для всех. Значит, воровал просто из желания украсть. Это не воин. На него все равно в бою никакой надежи. Да и хабар обязательно бы стал воровать, за это свои все равно прибили бы. Зачем же на обучение такого тратиться?

— Побеги были?

— Только вначале. Два раза. Это кажется, что просторы вокруг, да тысячи дорог, а реально в лесах наших пройти можно только по отдельным местам. А в этих местах — сторожи. Их и взяли. Да кому я рассказываю.

— Выпорол?

— Нет, метод тот же. Ибрагимка. Очень действенный и безотказный. Представляешь, только людьми они себя почувствовали, одеты, обуты, при броне и оружии…А тут с тебя все содрали и обратно мордой в дерьмо, из которого тебя добрые люди вытащили. Свои же их сильно осудили. Представляешь, посчитали предателями! Мол семью нашу большую предали. Настаивали, чтобы я их повесил. Но я не стал грех на душу брать. А у Ибрагимки их как дураков последних встретили, среди рабов конкуренция к нам попасть, а эти сами от нас побежали. Но больше не бегут. Да и куда бежать? У большинства и дома-то никакого больше нет. А ели есть, кто они там? А здесь — уважаемые люди. А я слово каждому дал, через год сам всех отпускаю, с бумагами, одеждой, оружием и какими-никакими деньгами на первое время. Владеть оружием учу, грамоте учу, кормлю вон, как свободные не едят. Знаешь, что скажу? Вот придет время и распущу я их по домам, так они сами не разойдутся. А нам как раз в то время надо будет пустоту заполнять, замену искать тем, кто неизбежно сложит свои головы в боях с ворогом.

— Если так, то почему вторые побежали?

— Среди приобретенных холопов оказался земляк одного из тех, что у меня уже месяца два был, он с ним новостями скорбными и поделился. Когда напали на их селение, пока мужчины сражали, бабы в лес успели с детьми уйти. Одни в лесу они могли и не выжить. Вот они вдвоем на следующую ночь и ушли.

— Что же ты их Ибрагимке-то вернул. Ну, выпорол бы…

— Правила жизни моих людей должны быть одни для всех. Иначе завтра замучаешься разбираться в причинах того или иного проступка. Правда это… не скрою… шепнул я Ибрагомке, чтобы на Восток или солеварам их не отдавал.

— Кому продал?

— Из Киева купцы были, им.

— Ну так те точно крымцам их продадут.

— Не продадут. Сбежали они по дороге.

— Откуда знаешь?

— Так они сюда пришли, да на коленях стояли у ворот моего селища полдня.

— Что так долго?

— Так из-за меня…я решение долго принимал. Укрыть чужого раба…чревато. Так я до Владыки поехал, совета спрашивал. Оформили так, будто он мне этих рабов «на хранение» передал. Хозяев-то нет (да и появятся ли), где их искать — неизвестно.

— Ну, а потом что?

— Взял я их. Правда, они у меня месяц отхожие места чистили.

— Потешались над ними люди-то поди?

— Да были такие, попытались вначале…

— И что?

— Так, они же в меченосцы попали, ну, командир их и подошел…

— Это, Суздалец что ли?

— Да он.

— И что?

— Да дал… один раз…

— Представляю.

— В общем больше никто не смеялся. Приняли их обратно как своих. Только Ибрагимка все жалуется.

— А ему-то какое дело? Он свое получил.

— Да те, кого я ему вернул, рассказали своим соседям о том, как здесь холопы живут, чем занимаются, как тут кормят…Эти соседи — своим соседям…

— Ну?

— Так теперь мне там хоть не появляйся. Все хотят, чтобы я именно его (или ее) купил. А я как? Мне и жаль их, но всех их я выкупить не могу. Зато те, кого выкупал, теперь считают, что это и был самый счастливый случай в их жизни. Кто же из них после этого побежит? Хорошо хоть, что я сколько хотел холопов купить, столько к сегодняшнему дню уже и купил. А к Ибрагимке (и делу его) можно по-разному относиться, но мне он помог здорово. Не без корысти, конечно, но мне бы иначе своего войска не собрать.

— Ну так ведь трудно здесь холопам. Занятия вон идут до седьмого пота.

— Это если бы занятия эти шли из-под палки. А тут каждый понимает их важность именно для себя. А сейчас уже и первые результаты пошли, так, не поверишь, занимаются так, что спать их загонять приходится. На хозяйственные работы (где, казалось бы, передохнуть можно) — только по приказу. Ты на своих не оборачивайся, у них такого побудительного мотива нет.

— Ну-ну, может и дело говоришь. Я начинаю привыкать к тому, что ты все время прав оказываешься.

И немного спустя:

— Я смотрю, ты при создании своей рати не сохранял племенные связи своих людей. Это случайность или ты преследовал здесь какие-то цели? Мы обычно стараемся объединить людей по признаку родства или совместного проживания, так им легче в бою, сильнее надёжа на соседа.

— Нет, княже, мне это не подходит. Мое войско собрано с бору по сосенке. Оно состоит из представителей множества народов и племен, причем многие эти народы и племена часто были врагами в их прошлой жизни. Более того, мои люди часто относились к различным слоям населения, в том числе в рамках одного народа или племени. Здесь ты встретишь и бывших охотников, и бывших землепашцев, и бывших ремесленников, и бывших купцов, и… даже бывших вождей. Но теперь все они родились заново. Мне нет дела до того, кем они были в прошлом. Теперь у них новый род, новое племя, а точнее — новая очень большая семья. Все они — члены этой семьи и у них только одна специальность. Они — воины и больше никто. Каждый из них займет свое место в этой семье и это место не зависит от того, кем каждый из них был в прошлой жизни или кто у него родители. Они должны полюбить эту новую семью, стать ее частью, а для этого я должен разорвать их бывшие кровные и родственные отношения. Хотя, нужно признать, что землячество все еще остается. Но землячество людей из разных родов моего войска только скрепляет отношения между меченосцами и копейщиками, лучниками и конным отрядом. В ходе совместных занятий (поверь, достаточно тяжелых) они привыкают оказывать помощь друг другу, завязывать дружественные связи, основанные на общей доле и общей цели. Вот я поделил их на десятки и сотни. Так вот уже сейчас попробуй, тронь любого из десятка и десяток, не сговариваясь, выступит на его защиту. Задень десяток и поднимется сотня. Задень сотню и встанет вся рать. Теперь, повторюсь, десяток — их семья, сотня — их род, моя рать для каждого из них его племя.

— Ну с этим, помнится, мы уже сталкивались. Помнишь историю с разгромом харчевни? Впрочем, в последнее время с жалобами что-то не обращаются.

— Так, дожди закончились, каждый день тренировки до изнеможения, некогда дурью заниматься. Кроме того «выпускные экзамены» и довольно сложные, они уже прошли. Так вот, я хочу сказать, что в них рождается новый дух, объединяющий их и делающий их сильными.

— Ну да, и на побег соседей по десятку не подобьешь. Люди из разных мест и племен и бежать им нужно в разные стороны. Хитер ты, Игнач. Ох, хитер.

— Ну и это тоже. Чтобы люди изменились, нужно время, а это позволяет это самое время выиграть.

— Ты только вот что, сильно в равенство-то не играй. Есть овцы, и есть пастыри, есть те, кто исполняет приказы и те, кто приказы отдает. Так Богом установлено и не нам…

— Да помню я, что при феодализме живем.

— Где живем?

— Да, это слово одно мудреное. В Константинополе услышал. Оно говорит о том, что не только Бог, но и правила жизни нашей устанавливают, что люди равными быть не могут. Какое может быть равенство между князем и ремесленником? Правильно я говорю? Ну, вот. Здесь это тоже есть, куда же деваться. Так уж получилось, что многие десятники и сотники у меня — из бывших вождей. Но, если честно, я их по происхождению не отбирал, они сами выбились. Почему? Потому что и до этого были, как правило, воинами. А откуда может взяться хороший воин, если он за скотиной ходил или хлеб сеял? Умеет железо в руках держать, и то хорошо. Ты вот, со скольких лет с мечом? С восьми? Да каждый день, да с лучшими учителями?

— Ты что, Игнач, никак меня в свое войско сватаешь? Десятником, небось?

— Я бы тебя воеводой сосватал, да ты все равно не пойдешь.

Посмеялись.

После обеда поехали посмотреть тренировки копейщиков.

Здесь в первой группе рекруты мои сидели на траве, а Алексей Щука им рассказывал «вопросы теории». Князь остановил меня и стал слушать, а Алексей, будто не замечая нас, начал «вещать»:

— Копейщику надо хорошо запомнить и даже заучить следующее:

Копьё — мощное и очень опасное колющее оружие, но копейщик — это воин второго ряда. Это означает, что в бою ему впереди делать нечего. Его место или за линией щитов меченосцев или на фланге, то есть там, где он своим длинным оружием будет иметь возможность отбить или нанести удар. Дело в том, что у копейщика есть очень опасное оружие — копье, но при этом обе его руки этим заняты копьем, а, значит, защита у него слабая.

Копейщик не должен в одиночку нападать на меченосца со щитом, это работа для двух копейщиков. Противник, вооруженный мечом и щитом, почти всегда убьет копейщика. Но двое копейщиков почти всегда убьют меченосца. Обычно это происходит так: один копейщик сильным ударом в край щита смещает его в сторону, а второй наносит быстрый удар в открывшееся место. Эту работу «в паре» необходимо постоянно отрабатывать на тренировках.

Если уклониться от боя с противником, вооружённым щитом и мечом, один на один не удается, необходимо постоянно двигать кончиком копья, колоть чаще и все время держать противника в обороне и напряжении. Старайтесь наносить как можно больше ложных ударов, все время описывая острием копья круги на уровне ног и солнечного сплетения противника. Тогда он слишком поздно среагирует на настоящий укол. И не стойте на месте, постоянно двигайтесь.

Для копейщика особенно важно соблюдение расстояния до врага, т. к. в ближнем бою его опасное оружие бесполезно. Если его противник все-таки смог обойти наконечник копья и устремиться к копейщику, у того есть несколько способов защиты. Это либо резко вытянуть копье назад, так чтобы наконечник опять оказался между ним и противником, либо разорвать расстояние, даже если при этом пришлось бы немного побегать, либо вспомнить, что копье имеет не только наконечник, но и обратный конец, который можно использовать как дубину. Ну и либо отбросить копье и использовать тесак. В последнем случае нужно резко шагнуть навстречу набегающему противнику и атаковать его с тесаком в руках на близком расстоянии. В ближнем бою тесак имеет значительное преимущество перед длинным мечом. В результате, совершенно неожиданно для врага, окажется, что это копейщик пробил его защиту, а не он его.

Если копейщик сражается один на один с другим копейщиком, ему следует изматывать противника постоянными финтами и переводами из одной зоны поражения в другую. Кроме того, другого копейщика можно наконечником и рубануть, остальных — только колоть.

Одной рукой копейщику копье держать не следует, его могут вырвать или вышибить.

Князь качнул головой:

— В целом эти правила достаточно очевидны. Ладно, поехали дальше, пусть люди без нас занимаются.

— Туда не поедем. Там у мня Ерема разведку мою тренирует, он просил меня с гостями у него не появляться. Я вообще-то обещал.

— А что так?

— Он обучает своих орлов драться любым оружием и подручными средствами. Они выполняют специальные упражнения как для правой, так и левой руки, чтобы при ранении одной из них, будущий воин мог перехватить оружие и продолжить бой.

— Очень интересно. Давай заедем, может он возражать против князя не будет.

Но посмотреть тренировку моего спецназа не удалось, при нашем приближении прозвучал сигнал их дозорного, и занятие было остановлено. По деревяшкам в руке было понятно только, что они отрабатывают ножевой бой. Ерёма вышел вперед и поклонился князю. Тот чуть кивнул головой и спросил:

— Пошто остановились? Продолжайте, мы мешать не будем.

— Не обижайся, Александр Ярославич, но ножевой бой моей группы не предназначен для простых воинов…, да и для показа другим тоже. Одно скажу, сейчас мы отрабатываем простые и очень быстрые удары. За один удар сердца их нужно нанести три раза. Со временем, доведем их количество до четырех.

И, помолчав, добавил, поглядывая на князя и его дружинников:

— Нам бы хотелось продолжить занятия…

Князь ничего не сказал и направил коня в сторону стрельбища.

— Серьезный у тебя командир разведки. И отряд у него … небольшой, но серьезный. Посмотри, как они двигаются. Опасные воины. Очень опасные.

Я промолчал. А что говорить? Князя тут не обманешь. Главное, что не обиделся. А мог бы. Ну, Ерема. Ну, ёкарный бабай.

Подъезжая, услышал голос самого Кежая:

— Ты не на стрелу смотри и не на рукоять лука. Все внимание на цель. Только тогда попадешь. Ты же не со спины коня стреляешь, а с твердой земли, а, значит, должен стрелять лучше степняка, а ты в такой круг не попал.

Потом кому-то другому:

— Запомни, стрелец может держать натянутую тетиву такого лука не больше десятка ударов сердца, но с каждой ударом ему это будет даваться все тяжелее и тяжелее. Руки начнут дрожать, а тетива опускаться. Это значит, что долго с натянутой тетивой целиться нельзя. Выбери цель заранее, резко натянув тетиву, два-три удара сердца и ты должен пустить стрелу. Теперь смотри, стрела летит на это расстояние около двух ударов сердца. Много это или мало. Если цель бежит, то за это время она пробежит несколько саженей. Значит, что?

— Надо стрелять вперед цели.

— Правильно. Тебе пора уже переходить к таким упражнениям (вон видишь, на веревке круг весит), а ты по неподвижному кругу в центр попасть не можешь. Давай еще раз. Помни, на расстоянии 25 саженей (50 метров) целься точно в центр мишени. На расстоянии 50 саженей берешь немного выше. На расстоянии 75 саженей к вершине цели подводишь мизинец левой руки.

— Вот так?

— Так! Но стрела проходит по большому пальцу руки, справа от лука. Справа, а не слева, как это заведено у поляков, венгров и немцев. Тетиву натягиваем до мочки правого уха либо до угла челюсти, а, значит, на полную длину стрелы.

Ну что сказать о стрельцах ХIII века? Оказалось, что в моем времени о луках, лучниках и их стрельбе ходило много легенд, большая часть которых на месте не нашли своего подтверждения. Один из таких мифов — то, что стрельцы стреляли из луков по команде и залпами. Держать боевой лук в натянутом положении очень тяжело. Ты его натяни, попробуй. Где уж тут с натянутым луком ждать команду. Поэтому залп получался только один раз, когда поступала команда начать стрельбу. И то «залп» — это сильно сказано. Предельная дальность эффективной стрельбы из лука по одиночной цели, т. е. когда стрелец попадает именно в тот неподвижный манекен, в который он целится — порядка 100 метров. Дальше эффективность такой стрельбы резко падает. По площадям стрельба эффективна где-то до 200–220 метров. Если у тебя не три воза стрел на каждого стрельца, то за эти пределы лучше не стрелять, хотя при угле в 45 градусов, стрелы будут улетать на расстояние и в 300 метров, и более. Значит, моим стрельцам нужно будет открывать стрельбу, когда противник приблизится метров на 170. Он будет продвигаться максимально быстро и мне нужно, во-первых, замедлить его скорость, где-то на расстоянии 100 саженей и на расстоянии 50 саженей. Вот вам и ориентиры для тренировок.

Из задумчивости меня вывел голос князя:

— А что это у тебя за вышки такие. У нас что-то подобное в качестве засидок на зверя используется.

— Дело в том, князь, что когда речь идет о защите крепости, то приходится стрелять сверху вниз, а при ее атаке, наоборот, снизу вверх.

— Ну, и в чем трудности?

— Не любите вы, воеводы русские, лук. Берёте пример с наших западных соседей. Лыцари тоже его «не уважают». А зря.

— Ну что сказать-то хочешь?

— При стрельбе вверх или вниз точку прицеливания следует опускать, то есть целиться ниже. Вот и все. Кежай, подойди сюда, подтверди князю.

— Это так, Александр Ярославич. Причем ниже надо брать и когда вверх стреляешь, и когда вниз. А на сколько ниже — зависит от лука, расстояния и разницы в высоте.

Князь подозвал кого-то из своего окружения:

— А у нас почему так не тренируются?

— Так мы больше готовимся в чистом поле воевать. Что нам за стенами прятаться? Это для гридней посадника важно. Они всё из-за стен воюют. Но у стрельцов посадника я тоже что-то такого не видел.

— Вот и промахиваетесь на охоте.

— Ну, я так не промахиваюсь.

— А ты что, только за себя одного в этом вопросе отвечаешь? Ты один будешь дружину прикрывать? Ладно иди. Дома поговорим.

— Сколько выстрелов в день делают твои стрельцы?

— Каждый день? Не менее 150. А потом упражнения на силу рук. Чтобы лук в вытянутой руке не дрожал, чтобы сил хватало не меньше 5 раз подряд натянуть и пустить стрелу. Небольшой перерыв и снова 5 стрел. Небольшой перерыв и еще пять стрел. Потом снова упражнения и так в течение дня. Дело в том, княже, что лучники у меня — опора всего войска. И тебе того же советую.

— Ну и каковы результаты?

— А вон, давай подъедем к мишени. На ней кольчуга. Увидим.

Мишень находилась на расстоянии 75 метров. Пущенная стрела на глазах князя пробила кольчугу насквозь прямо напротив «сердца».

— Знаешь, Игнач, я крепко решил. Новгородское войско будет отличаться от всех других в русских княжествах тем, что каждый его воин будет иметь лук[14]. Слушай, а самострелы ты не применяешь?

— Это которые на западной стороне арбалетами зовут? Да нет как-то.

Приобретенные мною арбалеты так и пылились в кладовке. Да, их стрелы (болты) летят быстрее и уклоняться от них, в отличие от стрел, не умели даже китайские монахи. Да, они могли пробивать более толстую броню, чем лук, но преимущество в этом у них было не принципиальным. Да, стрельбе из арбалета нетрудно научиться, не то, что из лука. Однако, если лучники (стрельцы) были во многих армиях самостоятельным родом войск, то арбалетчики всегда выполняли только вспомогательные функции. И это не случайно. Слишком велика разница во времени для перезарядки. Арбалет хорош против тяжелого рыцаря, но в борьбе с быстрым и маневренным противником, какими были монголы, он был луку не конкурент. Опять же, стрельбу навесом по площадям из него не осуществишь. Арбалетчики не могли вставать в несколько рядов. Пологая траектория болта не давала задним рядам стрелять через головы передних. Даже для того, чтобы сменить тетиву на тяжелом арбалете нужен специальный станок.

Но совсем от арбалетчиков я не отказался, просто надеялся вернутся к вопросу о них, но позднее.

— Ладно, поедем к кавалерии.

Что сказать о русской кавалерии в домонгольский период. Я уже упоминал о том, что она была малоподвижна и немногочисленна. Что русские князья да бояре, одетые в железо, предпочитали идти в бой на мощных, но медлительных конях и что предубеждение против легкой (и быстрой) кавалерии было окончательно сломлено только после Куликовской битвы.

Поэтому занятия моего конного отряда вызвали у князя нескрываемый интерес. Чудно ему было все, но прежде всего, то, что этот отряд у меня делился на легкую кавалерию и «тяжелую» (хотя мою тяжелую кавалерию по вооружению и защите правильнее было бы назвать средней). Легкая — для разведки и сторожевого охранения, а тяжелая — для таранного удара по пехоте или кавалерийскому подразделению противника. Но не только это.

Заинтересовал его, например, стиль фехтования на саблях, что практиковали мои всадники. Суть ее можно выразить появившейся немногим позднее такой поговоркой: «Венгерец бьет наотмашь, московит — сверху вниз, турчин — к себе, а поляк на крыж машет саблей». Вот этот удар «на крыж», т. е. «на крест» я сам впервые увидел у Бельского, когда тот учил свой молодняк сабельному бою. Он утверждал, что это — не его изобретение, что самого его так научил рубиться его польский учитель по имени Матеуш. Ну, в историю этого вопроса я сильно не вдавался, и оценил все эти приемчики, только глядя на удивленное и крайне заинтересованное лицо Александра Ярославича. А тот не удержался:

— Послушай, Михаил, сабля уже несколько веков применяется славянами в бою. Меня тоже учили ею пользоваться, показывали технику из разных стран. Но это — что-то необычное, причем очень результативное. Я просто вижу, как твой воин с такой техникой пробивает мою защиту. Надо будет мне с твоим мастером увидеться, пусть поучит меня маленько.

— Как скажешь, Ярославич.

— А почему ты решил своих всадников саблями вооружить, а не мечами?

— Сабля предпочтительнее, если речь пойдет о противнике в слабых доспехах и собственных недостаточно обученных воинах.

— А что, твой противник будет в слабых доспехах?

— Большинство из тех, что придет на Русь следующей зимой хороших железных доспехов иметь не будет. К сожалению, я как-то уже говорил об этом, в славянских княжествах они смогут собрать их хороший урожай.

Князь покосился на меня, но ничего не сказал.

Порадовала князя и манера пользования моими всадниками копьем. Дело в том, что еще совсем недавно (в том же XII веке) русские всадники бились копьем иначе. Они не зажимали его древко подмышкой (как это делали европейские рыцари), а держали его в руке над головой и наносили удар сверху — вниз после предварительного замаха (как это нарисовано на картине В. М. Васнецова «Бой скифов со славянами»). Поскольку во времена скифов не было стремян, то это позволяло «отдачу» от удара направлять вверх, но всадник оставался в седле. Правда, такое копье было (вынужденно) слишком коротким. Но теперь стремена у всадников есть. Они, как и форма седла, позволяют выдержать отдачу копья в горизонтальной плоскости. А похвалил потому, что новая техника еще только входила в военный обиход славянских княжеств, но еще не была общепринята. В эти времена новое особенно сложно пробивало себе дорогу, лучшим считалось все, что делали деды и прадеды и то, как они это делали.

Похвалил он и удлиненные листовидные наконечники моих копий. Дело в том, что широкий и плоский наконечник, сделанным из хорошей стали, приобретает не только колющие, но и режущие, и даже рубящие свойства. Кроме того, он больше не обламывается в ране, а выворачивается из нее. Эта особенность потребовала снабдить копье прочным древком, а это, в свою очередь, улучшило управление наконечником.

В сегодняшнюю программу боевого обучения моих всадников входила отработка ударов копьем на полном скаку по неподвижной мишени, поединки между двумя воинами на имитации сабель, а также отражение удара копья и уклонение от него. Никто не филонил, все выкладывались по полной.

Чуть в стороне группа всадников тренировалась в рубке лозы, а дальше — небольшое стрельбище, где проходила тренировка в стрельбе из луков.

— А что это они там, никак «парфянский выстрел» отрабатывают?

— Не смейся, княже, до этого еще далеко. Стрельба из седла с поворотом назад по преследующему противнику нам пока только снится. Просто, стрелять с лошади учатся. В том числе назад.

— А вон там, что плотники делают?

— Сейчас, княже, мои всадники учатся наносить удары копьем, но по неподвижным целям, а там — цели будут двигаться, да еще с разной скоростью.

— Занятно. А почему твои всадники после удара копьем бросают его?

— В бою всадник двигается на цель с большой скоростью. Если речь идет о встречной атаке, то ее надо увеличить вдвое. В результате, удар наносится копьем с огромной силой. На такой скорости у всадника нет возможности выдернуть свое оружие. Иначе копье, вонзившееся во врага (землю, дерево, без разницы) становится очень опасным для самого всадника. Это рычаг, который остается на месте в то время, как всадник продолжает движение. Здесь легко вывернуть или сломать руку, а можно и шею. По идее, для безопасности, копье должно ломаться в момент удара. Думаю, что со временем мы к этому и придем. А пока…Кроме того, Ярославич, нужно учитывать, что в реальном бою копье все равно было бы бесполезно в дальнейшей свалке.

— А это что у тебя за тупые колья вбиты, да не прямо, а в наклон?

— Понимаешь, Ярославич. Когда на пеших ратников надвигается вал скачущих на них всадников, земля дрожит от топота копыт, копья грозно сверкают, кони хрипят и рвут поводья, громовой боевой клич рвет уши. Тут кто в штаны не наложил — уже хорошо, потому как, ни одно пешее войско сдержать такой вал, а, значит, и устоять против него просто не сможет. Одно спасение — у пеших ратников должна быть защита. При все моем уважении к стрельцам, такой защитой не может быть меткая стрельба, которая нанесет коннице жестокий урон, но не остановит ее. Такой зашитой (в поле) может быть только стена копий перед дисциплинированным и сплоченным строем пеших воинов. Ополчение тут не годится. И здесь важно понимать, что конь — это живое существо, которому тоже дорога жизнь. На копья лошади просто не пойдут, даже если они возбуждены боем. Там вон видишь, между этими кольями проходы есть. Тут я учу (уже не всадников, а коней) не бояться такой преграды. Полностью разучиться бояться они не смогут, но и шарахаться, внося сумятицу и сбрасывая седоков, не будут.

— А если на конницу послать конницу?

— Хорошая мысль, только где эту конницу взять? Кроме того, я не знаю, каким образом это происходит, но еще до столкновения конных масс люди (а, похоже, и кони) каким-то образом уже чувствуют, кто из противников проиграет, а кто победит. Поэтому конная сшибка на войне вещь редкая. В большинстве случаев одна из сторон, не выдерживая, еще до столкновения разворачивается или уходит в сторону. Если же сшибка произошла, но всадники сильно не увязли, то и такой бой не будет долгим. Одна из сторон «показывает плечи» и начинается самое страшное — преследование и рубка убегающих.

— Ладно, пойдем, посмотрим каков за лошадьми твоими уход.

Двинулись по направлению к коновязи. Я князя понимал, уход за лошадьми крайне важен. Недаром он сам с утра первым делом на конюшню бежит. Дурных примеров в этой части в истории много наберется. Достаточно вспомнить, как в 1859 году французы во время итальянской компании выдвинули к театру военных действий 10000 кавалеристов. Это было в мае, а уже в конце июня лошадей осталось только 300, в основном из-за недостатка корма и плохого, небрежного ухода. Правда, это когда еще будет.

Но, полагаю, что в интересе князя к состоянию моих лошадей не все было так просто. Думаю, что здесь дело было вот в чем. С наступлением тепла главной проблемой стали, вы не поверите, кровососущие насекомые, имеющие общее название «гнус». Болота же вокруг. Под этим общим названием объединяются и мельчащие насекомые — мокрецы и мошки, и более крупные — комары, и самые крупные кровососы — слепни и оводы. Последние особенно омерзительны. Они, в отличие от тех же слепней, не пьют кровь, а откладывают яйца под кожу теплокровных животных, из которых выходят личинки, питающиеся кровью и тканями живого млекопитающего.

Я, конечно, знал о таком геморрое, но его масштабы в период средневековья вообще и в Новгороде, в частности, честно скажу, даже представить себе не мог. Места вокруг влажные, болотистые и этого добра повылазило так много, что просто диву даешься. Выйти на улицу было подобно самой садисткой пытке. Идешь, а вокруг тебя целое облако этих тварей гудит в предвкушении «чего бы покушать». Готов новгородцам в ножки поклониться уже за то, что «мой» лагерь они поставили на сухом, возвышенном и хорошо продуваемом участке. Не это, так, наверное, все мое воинство с мая по конец июня по казармам и просидело бы.

Однако было бы неверным утверждать, что расположение нашего селища полностью избавляло нас от этой проблемы. Кровососов все равно было много и с ними нужно было как-то бороться. В помещениях я еще рапторы устанавливал (на аккумуляторах), а на улице они помочь уже не могли. Поэтому днем, в местах хозяйственных работ и тренировок, людям все-таки приходилось жечь дымокуры с можжевельником и полынью, мазаться дегтем (но тут надо без фанатизма), смешанным с маслом, отваром корней пырея, полыни и применять другие «народные средства».

Но надо было подумать и о лошадях. От гнуса они становятся нервными — кровососы лезут им в глаза, уши, ноздри, тучами кружа над бедными животными. Лошади трясут гривами, отмахиваются хвостами, поджимают ноги, но гнус атакует их все с новой и новой силой. Животные начинают плохо питаться, худеют, сильно нервничают. Днем конюхи не могут удержать табун на выпасе: спасаясь от насекомых, животные забираются в воду, в заросли леса, кустарник или бегут под навесы. Но, если навесы плохо затенены, нет покоя и под ними. К вечеру, когда спадает жара, слепни, и мошки перестают беспокоить животных, но в это время на них тысячами нападают назойливые комары и мокрецы. Какой нормальный хозяин будет спокойно наблюдать за этими муками своих первых помощников? Тем более, что гнус причиняет большой вред еще и тем, что является переносчиком различных заболеваний человека и животных.

Правда, я немного готовился к такой проблеме и еще в Москве по совету одного моего знакомого закупил, скажем так, соответствующий препарат и пипетки для его нанесения на животных. Да-да, именно пипетки. А то я знаю, креозол на бедных животных чуть ли не садовым опрыскивателем наносят. Кстати, тоже неплохое средство, но запах от него… Но не будем о грустном.

Так вот, купленный мною репеллент представлял собой маслянистую прозрачную жидкость, которая, после нанесения на кожу, практически не всасывается, а распределяется по поверхности тела животного, что и обеспечивает ее длительное действие. Именно этой жидкостью я, с соблюдением всех мер предосторожности, и прокапал каждую свою лошадь от холки до крестца. Со стороны казалось, что я просто проглаживаю животное, тем более что какого-либо сильного или неприятного запаха после моих процедур не появлялось. Не скажу, что после этого к моим лошадкам ни одна муха не подлетела, но результат был очень неплохой. Он был настолько заметный, что в итоге до меня стали доходить слухи о том, что стоило мне погладить лошадь и на нее больше кровососы не садятся. Я только похихикивал.

Согласно инструкции, этот препарат не следует применять к животным, массой менее 300 килограммов, а также наносить его на влажную и поврежденную кожу. Отсюда я сделал вывод о том, что его не предполагалось применять для защиты человека. Но ведь наносить репеллент можно и не на кожу. Каюсь, но я прокапал, одежду своих людей со спины, и это тоже дало неплохой результат. Может, я что и нарушил, но люди не жаловались.

Лошади постепенно привыкли к соответствующей процедуре. Более того, каким-то образом понимая, что это она избавляет их от гнуса, они сами стали настойчиво напрашиваться на нее. Но со стороны причины такого их поведения понять было трудно, и это выглядело, как подтверждение неких смутных подозрений.

Вот думаю, что и до князя эти разговоры дошли и что он сам решил их проверить. Ведь состояние и самочувствие у животных, не подвергавшихся агрессии со стороны гнуса заметно иное, чем у тех, кого кровососущие насекомые на протяжении длительного времени активно беспокоили.

Осматривал князь лошадей долго, но было видно, что их состоянием он доволен. А потом неожиданно спросил меня вовсе не о гнусе:

— А почему это у некоторых твоих лошадей верхушки ушей срезаны? А вон у той, так их вообще, считай, не осталось — и не дожидаясь ответа захохотал вместе со всем своим окружением.

Я немного насупился.

— Сам же знаешь, княже. Удар мечом или саблей на земле особой хитрости не представляет. На коне же для этого навыки требуются, тем более что нужно уверенно наносить удары и слева и справа от головы лошади, а та тоже на месте не стоит. Для большинства моих всадников ездить верхом не проблема, а вот рубить с седла — совершенно новое для них дело, в результате у их лошадок уши и оказались подрезанными. Досадно, конечно, но куда деваться.

— Ладно, не кручинься. Хе-хе. Скажу тебе по секрету, я сам как-то своему коню верхушку уха снес, а уже не новичок. В бою еще и не то бывает, а уж в учении… Я смотрю, лошади у тебя все подкованы. Коней много, железа много. Дорого, небось, обошлось.

— Да нет, Кузня у меня своя, железо свое. Да и сколько там этого железа.

Дело в том, что в XIII веке подковой служил не мощный железный полукруг, как в наше время, а довольно тонкая железная пластина серповидной формы, которая защищала не все копыто, а только его передний конец. Типа наших набоек на конце ботинка, только побольше. Такая подкова и шип-то, как правило, имела всего один. Впрочем, даже такие подковы в то время были тем же монголам, к примеру, не по карману. Когда лошадей тысячи, то и железо для их подков надо считать тоннами.

— А это еще что такое?

— Да вот, княже, учу своих всадников пользоваться арканами.

— Арканы — это у степняков. Зачем тебе это? Не наше это оружие. Вон, видишь, и у твоих воев с ними ничего не получается.

— Получается плохо, это так. Но они вольно или невольно, привыкают к виду и опасности волосяной петли, учатся бороться с нею. Вон у меня один поляк, так вообще предложил за спиной длинные палки привязывать, типа крыльев. Интересное приспособление, действительно против аркана помогает, только не доработано оно еще. Но, поверь мне, пройдет немного времени, и доработают. Будут у польских всадников даже не деревянные, а железные крылья за спиной.

— Может и так. Ну ладно, поехали к тебе. Перекусим малость, да побеседуем в тенечке. Расскажешь мне, как бы ты со свеями да ливонцами боролся. А то ты все про монголов, да про монголов.

Молод, да хитер, ох хитер князюшка. Тут тебе и тренировки посмотреть (а, значит, чему-нибудь новому, да научиться), тут тебе и слухи о лошадях моих проверить, тут тебе и обед, тут тебе и информация про северных соседей. Но меня это радует. И дело не только в том, что от князя мне, за мою перед ним открытость да приветливость, тоже не мало, чего доброго, перепадает, но и в том, что при таком подходе мне легче свою здесь миссию выполнить.

А о свеях (шведах, то есть) да ливонцах что же не переговорить. Конечно, не все сразу.

Разговор начался еще по дороге:

— Думаю, что первыми, князь, придут ваши торговые друзья — шведы. Наслушаются сказок от своих купцов о богатствах новгородских и приплывут, прикрываясь словами о правильной вере и ереси. Пойдут, думаю, проторенными путями — по Неве реке.

— И когда пойдут?

— Ну, день не скажу, но, думаю, через лето. А как быстро узнать, когда уже пришли, подумай. Прежде всего, разведку в устье реки наладить надо, чтобы упредили сразу, как только враги появятся.

— У меня с одним племенем ижорян отношения добрые сложились. Племя небольшое, но верное.

— Слышал я об этом от Ибрагимки. Вот, пусть и понаблюдают, да сразу гонца шлют. О смене лошадей для такого гонца заранее подумать надо. Каждый час будет дорог. Если займут шведы Ладогу, то получат в качестве опоры не травку на берегу реки, а укрепленную территорию. Там их просто так не возьмешь. Кроме того, они туда сразу начнут подмогу себе перебрасывать. Дашь зацепиться, проблем потом не оберешься.

В сомнении Александр покачал головой.

— Быстро не получится. Чтобы собрать городское ополчение, да дружины новгородских бояр нужно решение веча. А там, как обычно, спорить начнут, вооружаться или нет. Лето, самая страда. Опять же решать будут, на шведа идти или за стенами отсидеться. Потом пока соберут воинов, как всегда в это время разъехавшихся по селам, пока ратники соберутся да вооружатся…

— За это время шведы Ладогу точно возьмут. Там гарнизона-то не больше сотни.

— Думаю, возьму свою дружину…

— Но у тебя дружинников 400 не наберется. Этого мало. От отца подмогу получить быстро тоже не успеешь.

— Кликну охочих людей. Их в городе много. Думаю, что десять сотен соберу быстро. По дороге кого смогу — заберу. Тот же гарнизон Ладоги, да и ижоряне помогут, пусть человек 50, но дадут.

— Но и это, думаю, будет меньше, чем шведов приплывет.

— Не в силе Бог, а в правде!

— Очень хорошо сказал. Обязательно перед выступлением людям это повтори. К архиепископу Спиридону обратись, получи благословление. Он все понимает, а для людей, для их уверенности в победе, его молебен не последнюю роль играет.

— Значит, думаешь, победим?

— Ну, если по-старому воевать собираешься, во чистом поле, да после взаимного построения, да без опоры на луки, а только честным мечом да копьем, то нет. Шведы сильны, хорошо вооружены и подготовлены. Они на такую войну с твоей стороны и рассчитывают. Чего они будут от тебя ждать? Что ты, молодой да глупый, выведешь наиболее боеспособные части против них во чисто поле, где они, за счет своего численного и боевого превосходства, сразу с ними и покончат. А потом без труда захватят Новгород и города, что под его рукой. Думаю, что для этого они даже прямой вызов тебе пошлют. Мол, выходи на битву. Пойми, княже, как монголы воюют, к тому времени шведы тоже знать будут…

— А если по-новому? Обернуться быстро, буквально за несколько дней. Шведы такой прыти от меня ну никак ожидать не будут, а, значит, будут беспечны. Тихо снять часовых, да и напасть на еще сонных, да с утречка, как рассветет, в самый сон. Вначале дружно ударить стрелами. Поджечь у них в лагере что-нибудь. Это обязательно вызовет сумятицу, а может и панику. Под шумок выбить из луков тех, кто не успел броню одеть, а потом уже ударить, пока у них переполох не закончился, и они построиться не успели. Да ударить с двух сторон, в том числе, вдоль берега…

— Почему вдоль берега?

— Попытаться отсечь от кораблей. Корабли для шведов — все. Удастся отсечь или нет, это вопрос второй. Но увидят те шведы, что на берегу остались, что их от кораблей оттесняют, не о сече думать начнут, а о том, как им до кораблей добраться. Да и те из шведов, что на кораблях в тот момент окажутся, ни один на помощь остальным не придет, будут корабли свои стеречь.

— Ну, вот видишь, все верно. Сразу преимущество шведов в численности уравняешь. А, значит, дух их упадет, а у твоих ратоборцев он, наоборот, несказанно возвысится. А это уже победа. Главное сейчас время не теряй, с ижорцами, охочими людьми договаривайся, сам готовься, чтобы наступил момент, а тебе уже думать, как лучше, что сделать не надо, все обдумано. Да, больше внимания коннице уделяй. Без нее быстро не поспеть.

— Ну, а потом?

— Что потом. Потом тевтонцев жди. С этими, правда, малыми силами не разобраться. Без открытой битвы не обойтись. Что сказать, присмотрись, как монголы воюют. Тут тебе и левое крыло, и правое крыло, и центр, и резерв, а в кустах еще и засада. Но главное — тактика. У рыцарей по этой части все давно известно и однообразно. Пойдут клином, их слабое место — незащищенный тыл и неумение драться в окружении. Ганнибала на них нет, помнишь, я тебе про него рассказывал. Вот и думай. Время есть.

— Ну так мы будем сегодня перекусывать или как?

— О чем разговор, Александр Ярославич. Ну, когда это я тебя без перекуса отпускал? Да могло ли быть по-другому? Обижаешь. Ну, ёкарный бабай.

Шла середина июля (по моему прежнему времени). Мошка потихоньку стала терять свою активность, да и остальные кровососы к августу должны были постепенно начать сдавать свои позиции. Это означало, что наступила пора думать о начале строительстве моего «укрепрайона».

Я много размышлял о встрече с войском Батыя. Скажу честно, вначале пришла мысль, что может быть дурью не маяться, а заявиться в Новый Торг со своим воинством и дать бой монголам там, на уже имеющихся крепостных укреплениях? Но потом отказался от этой идеи. Во-первых, длина его крепостной стены не позволит контролировать ее только моими силами, а, за исключением небольшого гарнизона да охраны обозов и не успевших убежать купцов, главным воинством, что будут держать оборону, будут горожане-ремесленники да укрывшие за стенами крепости, землепашцы из окрестных сел и деревень. В их мужестве я не сомневался, но они — всё тоже ополчение, которое нельзя выставлять против профессиональных воинов. Недаром монголы рассматривали таких противников, как «корм для своих мечей». А прорвутся монголы за стены в одном месте, их уже не удержать. Во-вторых, посадник там, хороший человек и хороший воин, но подсказок от «каких-то купцов» просто не потерпит, будет все делать (и воевать) по-своему, как отцы и деды делали да воевали. Но самое главное не в этом. Историей предначертано Новому Торгу пасть. И он обязательно падет, в результате ли потерь и утомления сил, случайности или предательства (что, как, подозревают, имело место при защите Козельска).

Тут примешивается и еще одно.

Почему крупные города славян были захвачены монголами в очень короткие сроки? Просто славяне отвыкли защищать свои города от штурма. Считалось, что захватить крепость можно было либо неожиданной атакой с захватом ворот, или осадой (которая редко бывала удачной, если не имел место измена). Поскольку нападавших обычно было ненамного больше тех, кто защищался, справедливо считалось, что подготовившаяся к обороне крепость атакой взять нельзя. Случаи штурма, хотя и имели место, но (до прихода монголов) были крайне редки, поскольку, в абсолютном большинстве случаев, только подтверждали это правило. Поэтому оборонительные сооружения вокруг городов строились «с запасом», и, в любом случае неадекватно количеству их защитников. Отсюда и основными защитниками стен оказывались не воины-профессионалы, а ополченцы.

Возьмите Рязань. Абсолютное большинство ее дружинников погибло в пограничном сражении. Пришедшие к ней на помощь князья привели, в общем-то, небольшие дружины, которые к тому же, в своей основной массе, погибли на реке Воронеж. Кто должен был защищать почти 4 километра оборонительных укреплений города? На одного дружинника, как минимум, четыре метра стены (это если предположить, что в Рязани после всего еще осталась 1000 дружинников). Добавим к ним по одному ополченцу на каждый метр оборонного рубежа (и то, если призвать всех, кто мог носить оружие). Лучников среди них, по традиции, было немного, запас стрел они имели небольшой и каждый из них воевал сам по себе. Монголы же, по своей традиции, вперед пустили хашар (напомню, пленных, захваченных по дороге, которых гнали на убой впереди войска, чтобы истощить запасы стрел противника и выбить стрелами тех из них, кто, защищая крепость, покажется над стеной). В результате защитников Рязани (а у защитников — стрел) стало еще меньше, и она (напомню, столица целого княжества) пала при штурме уже на шестой день. Только исключительной отвагой и мужеством ее защитников можно объяснить то, что гигантская армия нашествия не сделала этого еще раньше.

Или возьмите Москву. В 1237 году площадь ее укреплений достигла 10–12 гектаров (то есть, примерно половины территории нынешнего Кремля, протяженность стен которого 2235 метров). Таким образом, длина стен Москвы в то время приближалось к полутора километрам. А население? Большинство историков склоняется к мысли, что в Москве тогда было порядка 1000 жителей, да с округи набежало где-то столько же. Получается, что в осажденной Москве было порядка 2000 человек. Сколько бойцов может выставить такое население? Если брать современные мне подходы, то порядка 10–15 процентов от числа жителей. Это — 200 или 300 человек. При тотальной мобилизации пусть будет 400. Но не забудем и то, что московские ратники (с ополчением) перед этим вышли на бой с монголами вместе с князем Всеволодом Юрьевичем и были разбиты под Коломной. Вряд ли их много вернулось в Москву. То есть, практически, мы имеем одного защитника на все те же 2–4 метра стены. Хуже, чем в Рязани. И каждый погибший увеличивал зону ответственности тех, кто еще оставался жив. А к моменту общего штурма монголы наверняка проредили ряды защитников как минимум вдвое. Кроме того, как и в Рязани, стены Москвы защищало, в основном, ополчение, сформированное, напомню, по правилам тотальной мобилизации из того, что осталось. Только отчаянным сопротивлением жителей можно объяснить тот факт, что (если верить Рашид-ад-Дину) Москву смогли взять только после пяти дней осады.

Владимир, еще одна столица славянского княжества, после того, как его князь, Юрий Всеволодович оставил его и с частью дружины ушел на реку Сить ожидать подмоги от своих братьев — Ярослава (отца Александра Невского) и Святослава, после обстрела из камнеметов, также был на пятый день (7 февраля) взят штурмом. Причина — та же. Основные силы защитников были уничтожены в открытом поле под Коломной, а из оставшихся лучших (профессионалов) Юрий Всеволодович увел с собой. До этого Судубай успел захватить и сжечь Суздаль, у которого были точно такие же проблемы.

Переславль-Залесский представлял собой город, немногим более Москвы, но с оборонительными укреплениями, длиной целых 2,5 километра. Он тоже пал после все той же пятидневной осады и по тем же самым причинам. Примеров можно приводить еще много.

А вот при штурме небольших славянских городов у монголов, наоборот, часто появлялись большие сложности. Небольшие крепости Новый Торг, Козельск или Райков — держались неделями. Волынские крепости Кременец и Данилов монголы даже не пытались штурмовать и, после непродолжительной осады оставили их у себя в тылу и продолжили свой путь. Или возьмите пример из битвы на Калке. Киевский князь Мстислав в своей даже не крепости, а просто в укрепленном лагере на протяжении трех дней отбивал непрерывные атаки монголов, и взять они его смогли, судя по всему, только обманом. Почему так? Во-первых, эти небольшие крепости, как правило, были неплохо защищены самой природой, и эта защита дополнительно была усилена инженерными сооружениями. Во-вторых, небольшие размеры позволяли организовать костяк сопротивления, прежде всего, из воинов — профессионалов и значительно уплотнить количество воинов (особенно на наиболее важных участках), по сравнению с большими городами.

Все это позволяло защитникам крепости успешно отражать монгольские атаки и даже проводить вылазки, а ордынцы несли несопоставимые потери.

Вот эти принципы я и собирался взять на вооружение. Мою небольшую армию уже нельзя назвать ополчением, а к моменту битвы она наберет еще немало опыта и, не побоюсь этого слова, мастерства. На основном направлении нападения монголов я построю собственную крепость. При этом она будет достаточно небольшой и на основном направлении, по моим расчетам, я смогу обеспечить плотность порядка трех воинов на метр стены. Причем у меня есть время обучить их тому, чтобы каждый из них не мешал, а помогал друг другу. Кроме того, здесь монголам будет предложен «подарочек», с которым они на территории русских княжеств еще не встречались — массированная стрельба сосредоточенных в одном месте массы лучников. Я знаю, что основное преимущество монголов — это их луки и стрелы. Я противопоставлю им своих стрельцов, не менее организованных и сплоченных. И не менее метких. Монголы по привычке постараются выбить большую часть защитников моей крепости до начала основного штурма, но я не дам им этого сделать, предприняв все возможное, чтобы минимизировать собственные потери от этого вида оружия.

Ну, что же. Что строить, кажется, решил, где строить, нашел, теперь нужно подумать о строителях. Но с этим тоже, как мне кажется, у меня проблемы к этому времени не было.

Лучшими плотниками средневековой Руси считались вятичи. В Повести временных лет о названии этого племени говорится так: «Были ведь два брата у ляхов — Радим, а другой — Вятко… а Вятко сел с родом своим по Оке, от него получили своё название вятичи». Жили эти племена на территории современных мне по прошлой жизни Московской, Калужской, Орловской, Рязанской, Смоленской, Тульской, Воронежской и Липецкой областей. В Новгороде практически постоянно проживало несколько артелей плотников-вятичей, в основном, из Рязанского княжества. Одной такой артелью руководил Добрило, с которым у меня сложились самые лучшие отношения, какие только могут возникнуть у заказчика и исполнителя заказа.

Познакомился я с ним случайно. Мне нужно было найти плотников для строительства мельницы, и я как-то увидел, как артельные строили рубленый дом в два этажа на соседней улице. До того мне понравилась их работа, что я познакомился с их «большаком» и в дальнейшем эти ребята практически все время на меня и работали. Я был доволен ими, а они — мной.

Вот и теперь, я прямо сказал Добриле, что у меня есть для его людей работа, но она не в Новгороде и не в пригороде, что работа большая, но в основном должна быть закончена до большого снега, что я дам дополнительно довольно много людей и лошадей. Если работа будет выполнена как надо, то я очень щедро оплачу ее.

Тот почесал свою роскошную бороду, вытер руки о холщовые штаны, и, как водится, стал задавать вопросы:

— Ну, для начала, что строить будем: терем, дом, крепостицу?

— Строить будем маленькую, но крепость.

— Что за место? Я не про расположение этой… крепости спрашиваю.

— Я понимаю, ты спрашиваешь, не является ли место несчастливым или проклятым. Одно могу сказать, никаких захоронений там нет, никогда холм, на котором крепость построить надо, не служил капищем, на нем кровь человеческая не проливалась, а следов удара молнии я на нем не видел.

— Дорога через этот холм есть?

— Нет, никакой дороги через холм не прокладывалось. Есть накатанный зимник, но он рядом с холмом, правда хочу, чтобы стена крепости эту дорогу одним углом перекрывала. Угол этот надо будет строить в последнюю очередь. Хотя на местности посмотрим, может и без этого обойдемся.

— Кто-то жил там раньше, бани стояли?

— А бани-то при чем?

— Старые бани, как и дороги, место нехорошее.

— Нет, бань не было, но построить их надо будет. Как без бань людям?

— Дорога рядом. На ней в этом месте возы когда-нибудь переворачивались? Тоже примета плохая.

— Нет, слава Богу, ни из одного обоза мне о таком не докладывали.

— Хорошо, коротко расскажи, какого размера та крепость будет.

— Значитца так, одна стена с тремя башнями длиною 200 саженей.

— Подожди, ты какую сажень имеешь в виду? Есть меньшая, малая, простая, кладочная, церковная, греческая, великая…

Вопрос был правильный, саженей на Руси было множество. Только в XVII веке ввели в обиход казенную сажень, содержавшая три аршина и равная 2,16 метра, которая в 1835 году была приравнена к длине 7 английских футов, то есть к 2,13 м. Такой она и считается по современной мне учебной и иной литературе. Но, как я успел узнать, строители в XIII веке всегда использовали в качестве мерила так называемую простую сажень, длинна которой была (на наши мерки) где-то 151 см. Каждый раз мы с Добрилой оговаривали это и каждый мой заказ снова начинался с этого вопроса. Ну, правильно, чтобы потом проблем не возникало. Раз 200 саженей, значит, речь идет о простой сажени, т. е. о 300 метров.

— Простая сажень, Добрило, простая. Так вот, первая стена 200 саженей с тремя башнями, по углам и в середине. Эта стена — главная. Вторая стена — порядка 93 сажени (140 метров). Третья стена — 120 саженей (180 метров), и четвертая — 80 саженей (120 метров). Кроме того, нужен будет частокол у третьей (тыльной) стены вокруг небольшого подола (там к холму примыкает небольшая возвышенность), площадью 100 саженей на 47 (150 метров на 70). Вокруг трех стен — засеки.

— Получается, башен только три? По углам и одна — посередине длинной стены?

— Да, но башни непростые. Они должны нависать и выходить за пределы сплошного частокола. С них мои стрельцы должны врагов сбоку бить, вдоль стен. В тех башнях, что по бокам стены — ворота, но их надо так установить, чтобы они не являлись слабым местом крепостной защиты. С внутренней стороны вдоль всего частокола по верху — боевая площадка, где встанут мои меченосцы и копейщики. Над ними уступом— сплошная площадка с высокими сплошными перилами, укреплённая на выступающих из задней стены боевой площадки балках. Там я размещу стрельцов. Идея в том, что стрельцы должны иметь возможность спокойно стрелять через головы моих людей, а если враги через частокол проберутся на боевую площадку, расположенную ниже их по уровню, то не спеша расстрелять их, а если надо, то спрыгнуть и помочь своим соратникам. Боевая площадка и стрельцы должны иметь защиту от стрел противника. А стрел у того много.

— Ты подожди, ответь мне, что же это за крепость, если ее переплюнуть можно? Будет противник навесом бить, так защитников противоположной стены просто выбьет.

— Не выбьет. Там холм посередине и сосны на нем вот такой толщины, все прямые, да без сучков. Я знаю, вы такой лес любите.

— Понимаешь, Игнач. Скажу тебе откровенно. В каждом дереве заключена живая душа. У таких деревьев душа чистая. Попроси прощения у такого дерева, когда его рубишь, и оно всегда тебе (или другому человеку) верно служить будет.

— Вот поэтому эти сосны, по возможности, вырубать не надо. Там вокруг такого добра много, а эти, если сильно мешать не будут, то пусть останутся.

— Какой высоты вал будет?

Тут надо пояснить, что основной защитой крепостей на Руси, по крайней мере в XIII веке, была не крепостная стена, а высоченный земляной вал. Его высота достигала 10 метров и даже больше (как у Рязани). А перед валом выкапывали ров (откуда землю для вала и брали). К рву делали отводы от рек или больших ручьев, чтобы наполнить его водой. И только по самому верху вала шел частокол, причем, напомню, без всяких башен. Правда, над воротами башню обычно устанавливали, но она выполняла только сторожевую функцию и не предназначалась для флангового обстрела штурмующего город врага.

— Понимаешь, Добрило, там холм с довольно крутым подъемом с трех наиболее опасных сторон. Часть этого подъема и будем использовать в качестве вала. А ров рыть бесполезно. Мы там врага зимой встречать будем, а ров зимой все равно заметет, замучишься выгребать.

— Это облегчает задачу. Плохо, что дерево пойдет в работу свежесрубленное. Бревна надо было в декабре заготавливать, когда в дереве воды мало.

— Мне эту крепость на века строить не надо. Она мне нужна только на одну зиму и только для одного боя.

— Что в крепости разместить думаешь?

— А вот разместить надо многое. Прежде всего, казармы для восьми сотен воинов, конюшню на 150 лошадей и здесь же — казарму для такого же количества всадников, места, где зимой еду можно готовить и где больных (или раненых) принять и обиходить. Да плюс жилье для обслуги, бани и отхожие места.

— Да ты, Игнач, смеешься никак. Для такой крепостицы полторы сотни ратников в самый раз. Куда других размещать.

— Нет, Добрило, не смеюсь. Ты вот подумай, как это сделать. Скажем, жилище воинам и склады можно сделать в срубах крепостной стены, чтобы частокол только видимость создавал хлипкой защиты. Тогда и разместить площадку для лучников над боевой площадкой будет не проблема. Не забудь, там холм, а, значит и места больше. Строить можно ступенями. Понимаешь, Добрило, мне нужно, чтобы враг мой, как и ты, посчитал бы, что в этой «крепостице», от силы сотня воинов. Чтобы он ее штурмом брал, да обжегся. Не поверил, и снова на штурм пошел, и снова по зубам. А там и время его истечет.

— Потребуются тысячи бревен…

— Бревна будут. У меня около тысячи воинов тебе в помощь. По мере строительства им жилья в стене они все к тебе переберутся. Да полторы сотни только обозных лошадей, а если их мало, то и боевых полторы сотни коней на работы запряжём.

— Что же это за враг такой? Надеюсь, не рязанцы?

Я вопрос понял. Артель его была из этих мест.

— Нет, Добрило, не рязанцы. Вообще не славяне.

— А как они сюда, с этой стороны к Новгороду попадут? Тут со всех сторон свои, глубокий тыл.

— Ну, попадут или нет, я знать не могу. Но могут попасть. Сильны они очень. На тот случай строю, если они вначале смогут и Рязанское и Владимирское княжество одолеть. Хочу тогда, чтобы хотя бы Новгородское княжество устояло, чтобы было откуда государство наше подняться смогло.

— Если они такие княжества одолеют, то, как же ты их с десятью сотнями остановишь?

— Это — моя забота. Твоя забота все построить как надо.

— А князья знают о их нападении.

— Знают, Добрило. Готовятся. Знают даже то, что враги к середине зимы придут. Я почему тебе так прямо об этом говорю, знаю, что у многих твоих людей семьи там, родственники. Чтобы вам спокойнее было, я с каким вашим человеком отряжу людей и, как снег ляжет, семьи ваши вывезу из рязанского княжества. Остальных людей предупредим, чтобы уходили в леса.

— И куда ты наши семьи? А скарб, хозяйство?

— Скарб и хозяйство придется частью продать, а частью бросить. Живыми люди останутся, еще приобретут. А не поедут…сам понимаешь, мертвым скарб и хозяйство ни к чему. Семьи ваши отправлю в Новгород. Деньги на приобретение жилья после моего расчета с вами у вас будут. Необходимую часть выдам авансом. А на жизнь вы с вашим мастерством тут всегда заработаете.

Добрило пожевал губами:

— Кто ж это такие, враги эти?

— Степняки, но степняки необычные. Их много, очень много. Они захватили множество царств и народов и теперь сюда идут. Я потом тебе о них подробно расскажу, время будет.

Помолчали. Добрило заговорил первым:

— Мне бы со своими все обговорить, да самому над всем подумать. Нарисуй мне картинку с крепостицей, посижу над ней. Завтра приду, к вечеру.

Надо было как-то эффективно подтолкнуть его к правильному решению. И тут я неожиданно вспомнил, что Добрило как-то жаловался на суставы. Археологи утверждают, что это восточнославянское племя вообще было подвержено болезням позвоночного столба и соединительных хрящей. Конечно же, хондропротекторов у меня в аптечке не было, но вот согревающие мази были. Они непосредственно болезни суставов не лечат, но сильно облегчают боли и иногда даже затормаживают развитие болезни. Решил дать ему Випросал (ободрав весь тюбик наждачной бумагой). В его производстве использован яд гадюки, так сказать природный материал и, наверное, именно из этой местности. Он, конечно же, Добриле поможет, а сам Добрило еще с другими артельщиками наверняка поделится, чай не у него одного такие проблемы, а размер тюбика это позволяет…Но его ведь надолго не хватит… Думаю, что и Добрило со своими людьми это быстро поймет. Ну а не поймет, что же, не такой уж я корыстный. Просто дам облегчение хорошему человеку, да людям его.

— Вот что, Добрило. Если вы решите ответить мне отказом, я все пойму и без всяких обид попрощаюсь с вами. Никто из нас никому ничего не должен. Но в знак наших добрых прежних отношений позволь мне подарить тебе одну мазь. Вез я ее из самого Константинополя. Мазь эта не простая, ее освятил сам патриарх, и она помогает от болей в суставах. Я знаю, ты этим мучаешься. Не отказывайся. Я все равно, по уговору, продать ее не могу. Могу только подарить и только с добрыми намерениями, и только человеку, которого я считаю своим другом.

— Ладно, давай попробую, а то временами просто мочи нет.

Здесь я рассказал ему как этой мазью пользоваться (ведь он даже тюбика в глаза никогда не видел), затем нарисовал ему план крепости и на том мы расстались.

На следующий день он пришел, как и обещал, к вечеру. С его лица не сходила улыбка.

— Ну, Игнач, вот это подарочек. Я же, как молодой бегаю. Отпустило-то как!

— Ты мне сразу скажи, согласилась твоя артель или нет.

— Согласилась. Дело-то святое…

— Тогда давай сразу к делу.

— Щас. В основе стены проложим, как принято, сплошняком деревянные клети (срубы). Несколько штук для укрепления стены засыпаем грунтом, но, поскольку нужно, как ты говорил, не на века, то остальные будем использовать под склады. Второй этаж над клетями — жилые казармы. Их делаем, как единое строение. Лежаки поставим в два яруса. Со стороны противника надземную часть казарм делаем в виде частокола (чтобы казалась довольно хлипкой стеной), а потолок этих помещений будет площадкой для меченосцев и копейщиков. Возвышаться частокол над этой площадкой будет немного ниже среднего роста ратников. Вход в эти казармы — из башен. Можно и дополнительно прорубить.

— Хорошо.

— Так вот, к этим казармам уступом вверх примыкают сплошной стеной казармы для стрельцов. На их крышах — сплошная, отгороженная со стороны противника площадка (откуда и будут пускаться стрелы). Сама площадка выступает над меченосцами и копейщиками где-то с сажень и служит им защитой от вражеских стрел.

— Не пойдет. Если монголы смогут ворваться за частокол, лучники не смогут должным образом помочь сражающимся под ними меченосцам и копейщикам. Лучше делаем отдельно защиту от стрел для меченосцев и копейщиков и отдельно для лучников.

— Будем считать, что такое решение принято. Ограждения площадки стрельцов закроет их немного ниже плеч от прямо нацеленных стрел, а деревянный козырек сверху — от стрел, пускаемых в них навесом.

— А может закроем стрельцов как в Гуляй-городе?

— Гуляй-город? А что это такое?

Вот ведь, сорвалось. Прообраз Гуляй-города (вагенбурга) венгры применят против монголов в битве на реке Шайо еще только в 1241 году, а чехи потом эти щиты сделают мобильным полевым укреплением. Гуляй-городу не грех в ножки поклониться и нашему отечеству. Именно он спасет русское царство в 1572 году в битве при Молодях. Тогда под его щитами (и во время погони) погибнет почти все войско крымского хана Девлет Гирея, что придет не просто в набег, а завоевать русские земли. Будут убиты семь тысяч турецких янычар (все, что пошлют турки на помощь хану), большинство крымских мурз, а также сын, внук и зять самого хана, не говоря уже об огромном количестве рядовых воинов (практически всего боеспособного мужского населения Крыма, в результате чего нападения на Русь с этого полуострова прекратятся на 20 лет). И это при многократном меньшинстве русских войск. Но надо было отвечать.

— Гуляй-город? Это такие деревянные щиты, которые, по мере надобности, устанавливались летом на телегах, а зимой — на санях. Нападает на пеших ратников конница, а те устанавливают щиты, становят телеги в круг, скрепляют их между собой, да за ними и прячутся. Получается такая походная крепость. В тех щитах — бойницы, ратники через них противника бьют, а тот их достать не может.

— Хорошее дело, но не пойдет. Стрелки не смогут вниз прыгать.

— Согласен, продолжай.

— Башни не будут упираться в землю. Они как бы повиснут над землей и будут держаться на высоте на выступающих из стен двойных или даже тройных балках. Можем сделать их и одноэтажными, и двухэтажными.

— В башнях бойницы не забудь. В центральной башне посередине сделай для меня лично небольшое помещение. Не обязательно высокое, чтобы я там хотя бы сидеть мог.

— Хорошо. С тыльной стороны крепости похожим образом разместим на первом этаже крепостной стены конюшни, на втором — всадников.

— Конюшня должна быть просторная и с окнами, чтобы поступал свет. Отопление в конюшнях, конечно, не применять, достаточно тепла, выделяемого в закрытом помещении животными. В денниках и конюшне стены и пол сделать ровными, пороги — не выше одного — двух вершков (4,5–9 см.), двери в денниках — широкими и высокими. Площадь отгороженного стойла в конюшне сделать размерами на более 1, 7 на 2 простых сажени (2,5 х 3 м.).

— А свет-то в конюшне зачем? Двери открыл и что надо увидел.

Как ему объяснить, что в отсутствие света у лошадей (как и у всех животных) возникает недостаток витамина D, а это сказывается на их упитанности, а, значит и работоспособности.

— Хочу, чтобы мои всадники не спотыкались в темноте.

— Ну ладно. Продолжим? Если здесь, у тыльной стены из леса сделать засеку, то опасность штурма с этой стороны будет минимальна и большого количества воинов для защиты не потребуется. Можно будет задействовать огороженную площадку.

— Огороженный подол пустим под сани, сено и рабочих лошадей. Хотя… потом разберемся.

— Но как все-таки с людьми в помощь?

— Я же тебе уже говорил. У меня больше десяти сотен трудоспособных мужчин, и каждый из них умеет обращаться с топором. Пусть только половина будет ежедневно отряжаться на заготовку бревен. Только успевай, отмечать деревья, что нужно валить для стройки. В твоем распоряжении будет полторы сотни рабочих лошадей, которые будут подтаскивать бревна к холму. При всех трудностях и затруднениях ты каждый день будешь получать никак не меньше 1500 уже частью отесанных стволов. Только успевай их укладывать. Конечно, не все эти люди и лошади поступят в твое распоряжение сразу. Но наращивать их количество будем постоянно. К началу сентября на месте должны быть практически все. Так что, эта проблема решаема. Другое дело, что и люди, и лошади должны будут пребывать на место по мере подготовки условий их проживания. Пока лето, устроят шалаши и навесы, а дальше нужно нормальное жилье. Значит, первое, что нужно строить, это главную стену, конюшню, казармы и частокол вокруг подола. Продолжай, что ты еще предлагаешь.

— Ворота будут в башнях со стороны дороги и со стороны озера. Приготовление еды, помещения для раненых и все остальное, если смотреть от главной стены, расположится за вершиной холма. Они будут закрыты от стрел и каменьев вершиной холма и деревьями, да и расстояние до них получается приличным. Можно дополнительно сделать навесы. А вот это что в середине холма?

— Это довольно глубокий овраг. Вот тут и тут через него нужно будет сделать мостки.

— Сделаем. То, что овраг — хорошо. Это позволит построить систему для слива дождевой воды. А вот где будут отхожие места, это надо будет смотреть на месте.

— Прежде чем ставить отхожие места, посмотри и то, где на территории крепости можно будет вырыть хотя бы один колодец. Лучше два. Людей много, да животных поить надо, одного может не хватить. Озеро рядом, так что до воды не должно быть очень глубоко. И еще одно. Там большую поляну напротив главной стены крепости обрамляют с двух сторон узкие полосы деревьев. Нужно там скрытые ровики прорыть, глубиной с человеческий рост, длиной саженей 70, чтобы мне тайно можно было туда вывести лучников во фланг нападающих. Ну и замаскировать эти ровики под засеки, свалив деревья, что рядом? Подумай и над ходом из крепости в эти ровики. Они, конечно же не должны быть через ворота. Потом еще одно. Когда начнете делать засеки, деревья вдоль дороги нужно будет валить в последнюю очередь, чтобы, во-первых, самим использовать дорогу до последнего, а во-вторых, чтобы не видно было что и как мы тут строим. Но перед тем, как делать засеки, посмотри на месте возможность создания тайного подземного хода из крепости (ведь каждая крепость такое должна иметь, а мы чем хуже), причем не на сторону врага, но так, чтобы разведка моя могла бы им пользоваться.

— Да, задумки большие. Скорее бы на место попасть.

— Сейчас подойдет проводник, и мы этот вопрос обсудим.

Но Снегирь пришел только часа через полтора. Понятие «вечер» у новгородцев у каждого свое. Впрочем, мы не теряли времени даром и обсуждали детали будущего строительства. Затем я сводил Добрилу в свой склад и показал ему запасы шанцевых инструментом, пил, топоров, скоб и гвоздей. Скажу коротко — его это потрясло. А тут подтянулся и наш проводник.

У меня в который раз был к нему один и тот же вопрос, но я хотел задать его еще и при Добриле: можно ли добраться «до валуна» на лошадях летом, а не в зимних условиях? Проводник ответил, не задумываясь:

— С вьючными лошадьми — без проблем. Только дорога получится немного длиннее. Некоторые болота придется обходить. А может и не придется, в этом году больших дождей не было. Но надо смотреть на месте.

— А на телеге?

Вопрос заставил его задуматься.

— Точно не скажу, но думаю, что можно. Только дорога получится еще длиннее. Хотя, если загатить два места саженей по 30–40, да в трех местах сладить временные мостики на небольших речушках, то…. Но надо смотреть на месте. Сколько это времени займет я не знаю, надо вон, у артельных спрашивать.

— Когда сможешь выехать с Добрилой и моими людьми?

— Да хоть завтра. Голому собраться — только подпоясаться.

— А ты, Добрило?

— Надо сразу людей взять. Время дорого.

— Сколько тебе моих людей дать?

— У меня своих полтора десятка. Давай столько же. Ну и лошадей. Ну и припасы. Четыре твоих двуручных пилы. Скобы для мостов.

— Значит так, завтра день на сборы и послезавтра отбываете. Утром, с рассветом. Всем ли понятно время выхода? А, Снегирь? А я вам по подарочку сделаю. Кто последний придет — тот не получит.

На следующий день к вечеру сборы были уже закончены. Все приготовлено и упаковано. Людей дал из тех, кто до этого имел дело с плотницкими работами. Из них 8 человек оказалось стрельцами. Я разрешил им взять с собой луки, получится — подстрелят дичи. Да нет, обязательно подстрелят. Леса там на дичь богатые. А это по-всякому, разнообразие в еде. Дал и пару сетей с собой. Еще раз подчеркнул — не на прогулку едут. Если придут к выводу, что на телегах проехать можно будет, то, чтобы это получилось, повкалывать им придется от души, так что в походе хорошо питаться надо. Ну а если проехать летом можно только с вьючными лошадьми, то я сказал Добриле, чтобы оставили телеги и перевезли все в лагерь на лошадях, чтобы он со своими людьми на месте оставался и потихоньку осваивал место работы. Артельные, до постройки первого отхожего места, пусть живут на нашей стоянке. А то потом по холму не пройти будет. Пусть осматривают леса, отмечают деревья для стойки и осваиваются. А там и я сам с людьми приеду. Сориентируемся.

Утром проводник пришел едва ли не первым. Когда все собрались, я указал на Добрилу, как на старшего, сказал несколько напутственных слов и раздал все имеющиеся у меня панамы с накомарниками. Священник провел молебен, благословляя, опрыскал всех участников похода святой водой. Наконец, 32 человека и 64 лошади выступили в направлении моей стоянки «у валуна» и от результатов этой экспедиции теперь зависело все.

В подарок Добриле и проводнику я вручил каждому по столовой серебряной ложке. С одной стороны, подарок был дорогим, с другой — сразу выделял их из остальной среды. Оба были страшно довольны, а я поймал себя на мысли, что мне приятно дарить подарки. Думаю, что надо с этим начать бороться. Так и промотать можно все, ёкарный бабай.