В катакомбах времени

3. Костер в развалинах

Солнечное тепло приятно грело ноги, кожу щекотали острые травинки, в глазах плавал розовый туман и истома наполняла все тело. Саня шевельнулся и открыл глаза. В ярко-синем небе неторопливо плыло большое пушистое облако. Вокруг витали запахи полыни, пыли, летнего зноя. Он сел и увидел бескрайнее поле. Невдалеке возвышались какие-то развалины, окруженные стайками камней всех размеров, выглядывавших из желто-зеленой травы. Пыльного цвета стены, высокая башня и колокол на ней. В глаза ударил лучик медной искры, и Санька съежился.

Снова засвистел ветер, стремительно мчался навстречу песок, ощетинившийся острыми колючками… Край старого колокола среди травы. Обжигающей волной обрушился страх, в глазах потемнело и… Все пропало. Он снова сидел в поле, дрожащий и зареванный. Что-то поломанное мешало в кармане шорт. Санька выгреб на траву осколки фарфорового кораблика и загрустил.

А потом пришло беспокойство, сменилось страхом. Где он? Где «Магеллан»? Где песок? Как он сюда попал? И где папа? Ведь Саня ясно видел, как отец спешил к нему, спотыкаясь на песке… Сразу намокли ресницы. Весь привычный мир сжался в комок, будто кто-то смял его безжалостной рукой. Санька оказался один, неизвестно где, а там, он не знал даже — где, сейчас изводится отец. Пришла теплая мысль, что папа найдет его, не сегодня, так завтра. Стало немного легче. Он снова глянул в небо и зажмурился оттого, что яркое солнце приветливо вспыхнуло в глазах, рассыпавшись радугой в капельках на ресницах. Разумеется, Санька снова открыл глаза, так как увидел невесомый, бело-красный, полосатый квадрат, паривший в небе. Квадрат весело трепыхал многоцветным мочалкой-хвостом, как бы говоря: «Смотри, как здесь здорово летать…» И тут Саня услышал голоса. Туда, где он сидел, приближались незнакомые ребята. Голоса были уже близко…

— Ну и где мы будем искать гигантского кузнечика? — деловито спросил какой-то мальчишка.

— Смотри, Тань! — звонко, как колокольчик, крикнул кто-то. — Я кузю поймал!

— Отпусти животное, охламон несчастный, — отозвалась девочка. — Опять все репьи собрал, чудовище…

— Ага, — радостно согласился охотник и с шумом ринулся сквозь траву. Еще один!

— Таня, настучи ты ему по пыльным шортам, — хмуро сказал еще один мальчик. Санька почувствовал холодок от того, что немного боялся предстоящего знакомства. А знакомиться надо — не прятаться же? Он встал на ноги и поддернул шорты, глянув исподлобья на замерших ребят.

— Уй, какой взъерошенный, — весело сообщила девчонка в голубом платьице. Она стояла, уперев руки в бока, раскидав косы по плечам, и без стеснительности разглядывала Саньку. Двое мальчишек примерно одного с Саней возраста настороженно смотрели на непрошеного гостя. Девочка, наверное, ее и звали Таня, тряхнула черными косами и толкнула в бок темноволосого мальчика с сумрачным лицом, одетого в помятый фиолетовый костюм с позументами. Он оттопырил пухлые губы, сморщил нос, стряхнул с курточки травинку и сердито буркнул:

— А чего я? Чуть что, сразу я…

Второй мальчишка, одетый лишь в широкие штаны с большими карманами, поддерживаемые широкой лямкой через правое плечо, сверкнул глазами из-под взъерошенного рыжего чуба, подошел к Саньке и протянул руку. Саня сжал сухую теплую ладонь, и мальчишка спросил шепотом, широко распахнув серо-зеленые глаза:

— Ты кто?

— Саня, — ответил Санька и едва смог сдержать улыбку. Мальчик же улыбнулся, показав неровные зубы и сказал:

— Здравствуй. Я Сергей. Это фиолетовое бурчало — Кирилл. А это Таня…

Сергей подтащил Саньку к ребятам и ехидно спросил:

— Таня, а где твое «чу в квадрате»?

— Ой, — вздрогнула девочка, стрельнула глазами по сторонам и заорала так, что в ушах зазвенело: — Фома! Ты куда опять залез, колючкосборник несчастный?!

— Тута я, — отозвался белобрысый пацаненок в матроске вишневого цвета, вынырнув из травы. Его глаза, большие и круглые кусочки неба, весело блестели. Усыпанный веснушками нос-сапожок смешно морщился потому, что его щекотала прилипшая к щеке травинка. Фома неторопливо подошел к ребятам и сунул Тане под нос растопыренную ладошку:

— Смотри, что я нашел…

Пока Таня с ворчанием отряхивала его и выбирала из волос мусор, Фома важно показал всем по очереди, даже Саньке, маленький кусочек застывшего зеленого вещества, прозрачного и с каким-то насекомым внутри. Саня спросил у Сергея:

— А почему «чу в квадрате»?

— Потому, что чучело чумазое, вот почему, — ответила за Сергея Таня и звонко шлепнула Фому по заднему карману серых штанов. Тот засопел и сказал:

— Тань, когда ты мне штаны обрежешь? Надоело быть человеком… Жарко ведь.

— Зато ноги целее будут, — твердо ответила Таня.

— А чего им сделается? Ногам-то? — упрямо проворчал Фома. — Другие ходят в шортах, а я что, хуже? Вон, Саня в шортах и Кирилл… И Лешка с Вадиком тоже всегда в шортах ходят…

Он показал Тане язык и бодро скакнул в траву с воплем:

— Ой, кузнечик!

— Ты уже распугал всех животных в округе, — со смехом сказала ему вслед Таня.

— Не, — Фома помотал головой и снова скакнул, как лягушонок. — Еще один!

К семилетнему охотнику подошел Кирилл, они о чем-то пошептались, и Фома сунул что-то Кириллу в руку. Потом Кирилл подошел к Сане и спросил, показывая Фомкину находку:

— Знаешь, что это такое?

— Нет, — Саня еще раз с интересом глянул на кусочек прохладной зелени в руке этого, уже не казавшегося недовольным, мальчика.

— Это полевой янтарь. Сок травы, застывший от времени. Его очень редко находят.

— Интересно, — выдохнул Санька. — А что там, в небе?

— Где? — Кирилл вскинул голову, тряхнув сосульками нестриженых волос, и удивился. — Это воздушный змей. Ты разве не знаешь, что такое змей? Ребята сделали его из старых листов ватмана, что были в крепости…

Санька смутился. Он просто не мог знать, что такое воздушный змей. Ведь он жил в корабле, где подобным игрушкам просто не нашлось бы места. Кирилл вдруг улыбнулся, и Санька понял, что они обязательно подружатся. Снова прискакал растрепанный Фома, отнял у Кирилла янтарь и предложил:

— Пошли в крепость.

— Надеешься, что Алешка даст тебе запустить змея? — ехидно спросил Кирилл. — Думаешь, он уже забыл, как ты вчера спланировал со стены?

— И змея сгубил, недотепа, — добавил Сергей. — Лешка вчера весь вечер новый собирал…

— Я ему дам змея, — испуганно вскинулась Таня, отбросив одуванчики, которые собиралась вплести в венок.

— А чего?! — возмутился Фома и добавил: — А летать здорово. Сами бы попробовали.

— Я тебе дам, — рассердилась Таня и попробовала огреть его венком.

— Ха, — Фома отскочил на безопасное расстояние. — Ну, пойдем… Кушать хочется, аж в животе булькает… Маринка уже картошку спекла.

— Вот ты бы лучше помог ей, чем скакать по полю, — все еще сердито проворчала Таня.

— Хоть щас, — заявил Фома и поскакал по травам.

— Стой, куда! — Таня двинулась было за ним, но махнула рукой и сказала: — Айда, парни.

— Фома ее брат, — пояснил Кирилл. — Вот она и беспокоится…

Сергей сунул руки в карманы, глянул весело на всех и сказал:

— Пошли, Саня… Ребята в крепости уже ждут, наверное.

И они шумной компанией двинулись по полю, а потом устроили бесполезную охоту на Фому, оглашая бесконечное зеленое море криками и смехом… Солнечный день теплой рукой отодвинул прочь все беды и горести.

День пролетел незаметно, на развалины опустились сумерки. Санька успел познакомиться со всей ребячьей ватагой. Как оказалось, в замке были еще четверо ребят. Ехидный черт Алешка, бегавший по камням в расхлябанных кедах, в выцветшей майке с футбольным мячом на пузе и в многократно латанных шортах защитного цвета. Он знал развалины, как свои пять пальцев. «Десять лет, а серьезности ни на грош», — как заявила Алешкина сестра, одиннадцатилетняя Марина, одетая так же, как брат, и стриженная под мальчишку. Серьезный Вадик, мальчик с вечно ободранными коленями и поцарапанным носом. Его стриженные под ежик светлые волосы весело искрились на солнце. И уже под вечер к ребятам присоединился отдувающийся Михаил, притащивший к кострищу вязанку хвороста. Санька даже поежился, поймав на себе его пристальный изучающий взгляд, и понял, что этот кареглазый черноволосый мальчик с осунувшимся лицом и здоровенной гитарой за плечами — здесь главный…

Михаил утихомирил поднявшийся гвалт, поздоровался с Санькой, как будто тот всегда здесь был, распалил заново погасший костер, и все расселись по камням вокруг огня. Фома, не обращая внимания на протесты, закопал в угли несколько картофелин и довольно сказал:

— Рано, не рано, а она испечется и мы ее съедим.

Мишка водрузил себе на колени гитару, тронул пальцем струны и пропел:

На Саньку нахлынули недавние жуткие события, страх и мысли о папе. Даже глаза снова защипало. Он съежился и притих, глядя на новых друзей. Шумная ватага тоже притихла. Саня понял, что все они связаны одной большой бедой. Какой, Санька не знал потому, что не решился еще расспросить ребят, откуда они и что делают на развалинах замка. Но чужим Санька себя не ощущал. И тут бесшабашный, скакавший весь день Фома заплакал, ткнулся в бок сестре и притих. Таня молча погладила его по жестким волосам и прошептала в тишине:

— Маму вспомнил…

Санька неслышно встал и ушел в темноту — так сильно ему захотелось побыть одному. Сел на холодный камень, прижал к себе ноги и ткнулся в колени, роняя слезы и с трудом сдерживаясь, чтобы не закатить натуральный рев. К нему, шебурша гравием, подошел Кирилл, сел рядом и прижался плечом к плечу, накинув на Саню край куртки…

Так они и сидели молча, пока их не позвали к огню, где уже опять зазвенел голос Фомы и слышались недовольные реплики Тани. Санька поежился, торопливо утер слезы и благодарно сжал теплую ладонь Кирилла. Тот пожал в ответ Санькину руку, вздохнул и они вернулись к костру, так и не расцепив ладоней.

Они сели рядом друг с другом… Алешка зачем-то боднул головой Маринку, та в ответ перетянула его по спине веткой сухостойника, и развалины ожили от ребячьего гама. Когда костер почти догорел, они, ойкая и шипя, вытащили из углей по огромной картофелине и в торжественном молчании съели, дуя на обожженные пальцы. Потом стали упрашивать Барда, такое было прозвище у Мишки из-за гитары, с которой он не расставался, спеть. Он придвинулся к огню, обнял гитару, забренчал однообразный мотив и запел неожиданно чистым голосом:

Голос Мишки поднялся выше, стал сильнее, а ночь вокруг эхом разносила слова песни… Снова вплелся в песню куплет про паруса сказки, а потом:

Наступившую тишину никто не хотел нарушать. Очень понравилась Саньке неуклюжая песня про цирк… Он зябко дернул плечами — заметно похолодало. Вадик подбросил в костер веток и затеял возню с Сережкой. Маринка взвизгнула:

— Идиоты… В костер свалитесь.

А потом, как крик напуганной птицы, в тесный мирок ворвался громкий голос Михаила:

— Тихо… Там кто-то есть…

Пыльный двор замка осветился лучами двух мощных фонарей. Ребята напряженно замерли, готовые сорваться с места в любую секунду. Санька наяву ощутил струны напряжения, запевшие в слепящем свете. Маленькие солнца медленно приблизились к костру и стало видно, что их держат двое мужчин в черных одеждах с вышитыми на груди акульими челюстями. На поясах у обоих висели пистолеты, что послужило сигналом для ребят, но тихий ледяной голос третьего пришельца, внезапно возникшего рядом с первыми двумя, пригвоздил их к месту:

— Стоять на месте, дети. Руины обложены…

— Что вам опять надо? — негромко спросил Михаил, выступив вперед.

— Ты здесь хозяин и твой вопрос законен, — с усмешкой сказал мужчина, выходя к костру из темноты. Саня рассмотрел его. У того были длинные черные волосы, обрамлявшие, как крылья ворона, бледное лицо с безгубым ртом, хищным носом и большими карими глазами. На груди у него поблескивала белая цепь с бляхой, похожей на кусок тонкой паутины. Мужчина шевельнул бровями, надул впалые щеки и громко рассмеялся. Он присел на камень, закинул ногу на ногу и сложил бледные ладони на колено, блеснув перстнем с орнаментом в виде песочных часов. Миролюбиво сказал:

— Присядьте, судари мои… Ни мне, ни вам не нужны лишние хлопоты. Не так ли? Поговорим спокойно. Прошу вас, Михаил, скажите ребятам, чтобы они присели. В ногах правды нет…

Миша кивнул ребятам. Странный человек подождал, пока все вернутся к костру, и снова заговорил:

— Кажется, сударь Михаил, мы договаривались в прошлый раз об одном щекотливом деле. Могу ли я узнать, почему вы не сдержали своего слова?

— Цена слова зависит от того, как его добиваются, — Мишка побледнел еще больше. — Что я, по-вашему, должен был сделать?

— Насколько я помню… — черный человек шевельнул пальцами. — Вы обещали сразу привести ко мне любого новичка в вашей ватаге, как только он появится. Вот, например, этот мальчик…

Бездонные глаза мужчины вперились в Саньку, рядом с которым молчаливо стоял Кирилл.

— Я его не помню.

Кирилл шагнул вперед и заслонил собой друга. В глазах мужчины блеснул непонятный огонек:

— Похвально…

— Бросьте свои гляделки, рыцарь. Вы же не людоед, — насмешливо сказал Бард.

— А откуда вы знаете? — быстро переключил внимание рыцарь. Мишка пожал плечами:

— Просто знаю. Вы не людоед, сударь, вы хуже…

Ничуть не испугавшийся Саня упрямо не желал стоять за спиной Кирилла и встал рядом с ним, очутившись почти вплотную к пришельцу. Рыцарь тем временем заинтересованно подался всем корпусом к Мишке:

— Да-да? Продолжайте…

— Вы акула, которая бросается на все, что движется. У вас даже гвардия носит на себе акулью символику, — Бард небрежно убрал с глаз прядь волос. — Но это отход от темы… Говорите, что я нарушил договор? А вы сами? Вы выполнили свою часть договора? Тем более ситуация тогда была несколько напряженная…

— Ой, ну что вы… я даже получил удовольствие, — хохотнул рыцарь.

— Вот именно, — вздохнул Бард.

Саня и Кирилл взялись за руки, и снова в глазах человека в черном мелькнуло странное удовлетворение… Рыцарь холодно тряхнул волосами:

— Кстати, сударь… Чем я-то провинился?

— Вы обещали провести вот их, — Мишка показал на Таню, к которой испуганно жался Фома. — Провести к родителям…

— Ох, сударь, — вздохнул рыцарь и хрустнул пальцами. — Я уже объяснял, что из-за локального разрыва межконтинуума не могу пока рисковать детьми.

— Да? — горько усмехнулся Бард. — В прошлый раз вы не видели, что перед вами дети?

— Что за инсинуации? — глаза рыцаря заледенели.

— Оставим… Вы так все хорошо объясняете. А вот я, например, знаю, что прореха темпорконвульсии срослась… Вы что-то хотите сказать, рыцарь?

— Вы не хуже меня знаете, что стабильной может быть модель Кристалла, но никак не сам Кристалл… Откуда я мог знать, когда зарастет дыра в Дороге?

— Все-таки отпираетесь… Все же знают, что Дорога самый стабильный компонент Кристалла.

— Да обманщик он просто, — сунулся в разговор Вадик, за что заработал усмешку рыцаря и суровый взгляд Михаила. Рыцарь неприятно улыбнулся:

— А вы, сударь Михаил… Вы не хотели бы вернуться? Могу хоть сейчас…

Было видно, что Мишка разозлился. Ему явно надоела нудная пикировка скользкими фразами. Он сжал кулаки и процедил сквозь зубы:

— Ребят я не брошу. А уж вашей помощью пользоваться даже не собирался…

— Ваше желание закон для меня, — рыцарь склонил голову. — Дело ваше. Может быть, именно вы сумеете нащупать Дорогу или ветвь Катакомб в моем мире. У меня до сих пор не получается. Только прямой переход, знаете ли… Но я и эту возможность… Как бы это сказать…

— Заблокировали? — Мишка сглотнул. — Знаю…

— Значит, пытались, — удовлетворенно сказал рыцарь. — Превосходно. Мне, похоже, хоть в чем-то начинает везти.

Мишкины глаза сузились, и Саньке показалось, что под его веками запылали красные угли. Бард спросил:

— Вам не терпится пожать руки мертвецам?

Кирилл радостно сжал руку Саньке. Тот и сам увидел, что рыцаря, наконец, проняло. Мужчина закаменел, встал и оказалось, что за его спиной откуда-то появился тяжелый переливающийся плащ морозно-черного цвета. Рыцарь сказал:

— Я вижу, вы растеряли в играх все свое благоразумие. Значит, мальчишку вы не отдадите?

— Он не моя собственность. Как я могу отдать его или продать? — Мишка усмехнулся.

— Ну, что ж… Вынужден буду напомнить вам, кто хозяин этой кучи камней, которую вы называете крепостью…

Рыцарь развернулся так резко, что плащ взметнулся, закрыв на миг фонари в руках уже заскучавших спутников. И сказал в темноту внезапно охрипшим голосом:

— Коня мне.

Еще один человек подвел к нему огромного черного коня. Отвлекшись от плохих мыслей, Санька засмотрелся на великолепное животное. Под атласной шерстью перекатывались бугры мышц, ухоженная грива опускалась до самых бабок коня, большие карие глаза добродушно взирали на происходящее с прекрасной головы. Конь громко фыркнул. Рыцарь легко взлетел в седло и сказал все так же в темноту:

— Вы знаете, что надо делать, слуги мои.

Конь взметнулся на дыбы, заржал и одним прыжком унес своего хозяина в ночь. Михаил с бледным лицом подозвал ребят к себе и сказал:

— Вы не бойтесь. Все будет, как в прошлый раз. Он решил еще раз доказать, что его не зря называют Рыцарем Времени. Давайте закроем глаза и скажем считалочку про крота…

Санька не знал, что говорить. И зачем закрывать глаза. Кирилл торопливо прошептал:

— Лучше закрой… Легче будет.

— Нет, — ответил Саня.

— Тогда я тоже не буду, — сжал губы Кирилл и крепче вцепился в Санькину руку. Они посмотрели на ребят. Тесная стайка стояла, зажмурившись, в свете костра. Ребята хором начали говорить:

И замолчали. Лишь Михаил закончил сиплым голосом:

Ночь взорвалась автоматными очередями.

Санька лежал на камнях, сжавшись в тугой комок. В ушах все еще трещали выстрелы. В глазах стояло видение, как падают на камни ребята, как срезало очередью Кирилла, как фонтанчиком брызнула кровь из тонкой шеи Фомы…

Теплая рука прошлась по его волосам и голос Мишки прошептал:

— Все, Саня, успокойся… Все живы…

Санька обмяк, сглотнул дурноту и понуро сел, уставившись огромными глазами на Барда:

— Все…?

— Конечно. Рыцарь вернул время на час назад…

Саньку толкнула жуткая мысль:

— Так это было по правде? Вас убили? И меня…

Мишка не ответил, лишь виновато опустил глаза. Подошел Кирилл.

— Если бы Мишка мог, он давно бы увел ребят отсюда… Но здешние норы Катакомб засыпало… А прямой переход отсюда невозможен никуда, даже на Дорогу…

Санька все еще вздрагивал, но интерес проявил:

— Что за Катакомбы? И еще какая-то дорога…

— Катакомбы… Сеть подземных галерей и подвалов, соединяющих многие грани Кристалла… Знаешь, что такое теория Кристалла?

— Мне пришлось изучить ее, как одну из несостоятельных теорий строения Вселенной, — сумрачно ответил Саня и рискнул осмотреться. Те же развалины. Тот же костер… А вон и ребята. Фома мирно спит на коленях у Тани. И Саня, наконец, поверил в то, что они живы… Михаил продолжал тихо объяснять, спасая, наверное, самого себя от всяких тяжелых мыслей:

— А дорога — это Дорога… Она бесконечна и проходит через все обитаемые пространства. Только путь по ней всегда самый долгий, но и самый верный. Прямой переход тяжел для психики. В Катакомбах сам не знаешь, где выйдешь… А Дорога выведет тебя туда, где ты больше всего нужен… По ней я попал сюда…

— А кто такой этот рыцарь? — все еще подавленно спросил Саня. Кирилл сел рядом с ним на камни, заговорил:

— Он один из тех, кто создал Катакомбы. Рыцарь Времени, хозяин этого мира. Он, кстати, заманивает сюда психически одаренных детей с помощью скользящих ежей, квиринов…

— Чего? — Санька даже дышать перестал.

— Такая штука, вроде пемзы… У тебя наверняка был квирин, — убежденно сказал Кирилл. — У меня он когда-то тоже был, но только папка сразу все понял про него и выбросил…

В голосе Кирилла прозвучала мечтательная тоска. Он потянулся и сказал:

— Пошли к костру. Холодно…

Санька встал, потер затекшую ногу, и все трое двинулись к огню. Войдя в круг света, Михаил шепотом спросил Таню:

— Как он?

— Спит, — выдохнула она, глянула на зашумеших было Сережку с Вадиком, дунула на слипшиеся волосы Фомы и сердитым шепотом продолжила. — Он может заболеть от всего такого… Я бы глаза выцарапала ему…

Не вызывало сомнений, кому именно она выцарапала бы глаза. Притихший Сергей вдруг заговорил:

— Он так похож на одного человека… И на нем, я слышал, висит проклятие за то, что убил своего сына… Не будь ему столько лет, как говорят, я бы решил, что он воевода Двокич из моего города…

— Что значит время для Вселенной, — тихо пробормотал Бард. — Ты прав, нас посещает Демухоан Двокич собственной персоной… Говорят, что он будет таким, пока не вспомнит, что натворил. Он будет бессмертным, пока не найдет своего сына вновь…

— Но он ведь умер? — вскинул испуганные глаза Сергей.

— Что такое смерть для Вселенной, — еще тише сказал Мишка.

— Значит, и… — Сергей запнулся и закусил губу, глядя страшными глазами на Барда. Тот твердо проговорил:

— Ты найдешь своего друга, Сергей. Главное — вспомни… Вспомни то, из-за чего все началось…

— Зачем вспоминать? Началось все с Ратанкавской Бригады, — Сергей вздохнул.

— Нет. С чего началось осыпание галерей Катакомб, — Михаил качнул головой.

Сергей притих. Затухающий костер бросал красные блики на лица ребят. Бард опять взял в руки свою гитару и тихонько запел:

Песенка была веселая, лихая, про вояк, завоевавших первую же таверну на своем пути. Саньку начало клонить в сон. Тревожные и тоскливые мысли вползали в голову. Особенно, когда Бард запел другую песню:

Ребята засыпали. Вот уже Таня уронила голову над Фомой. Сопят рядом Алешка и Марина. Серега с Вадиком заснули в обнимку, под одним драным одеялом. Только Саня и Кирилл слушали плачущие звуки гитары…

Санька заснул тяжелым глухим сном без сновидений. А утром в крепость пришел Мастер Семен.

Разбудила Саньку роса. Обильная, холодная и очень мокрая. Настроение было сумрачное после всего, что случилось. Санька от нечего делать еще раз осмотрел развалины. Сквозь трещины в стенах пробивались первые лучи солнца, раскрашивая камни в теплый нежно-желто-розовый цвет. В светлеющем бархатно-синем небе закрывались, как сонные глаза, последние звезды. Санька поскакал по камням, разогреваясь после сна, взлетел на кромку разваленной стены и ойкнул, поймав под рубашку прохладный утренний ветерок. Он долго смотрел на присмиревшее сонное поле, влажно блестевшее в утреннем свете. Поле действительно напоминало море с картины. Такое же застывшее перед неожиданно свирепым наскоком. Затаившееся в ожидании необыкновенного… В синей дали темнел лес, а по краю яркого уже горизонта, как раз над половинкой солнца, выглянувшей из-за леса, торопливо скользило розовое облако… Привлеченный шорохом, Саня опустил глаза и увидел в траве, почти под самой стеной, могучего седовласого человека с бородой-лопатой. Его широкое добродушное лицо смотрело вверх, глаза весело щурились, стянув к векам морщины, а к полным, растянутым в улыбке губам был приложен толстый узловатый палец с желтым ногтем. Почему-то Саня сразу почувствовал расположение к деду. Тот вздохнул полной грудью так, что едва не порвал белую косоворотку, расшитую узорами, поправил волосы, убранные ремешком-венцом, почесал мясистый нос, лихо закрутил жесткие, как у кота, усы и зычно крикнул:

— Ого-го-гоу!

Звучный бас вспугнул с поля пару перепелок, а в развалинах вызвал переполох. Сонные ребята с радостными воплями высыпали наружу и облепили старика, даже Мишка. Саньку кольнула зависть. Но это была хорошая зависть. Все они знали деда, а он видел в первый раз… Дед опять глянул на Саньку и призывно махнул рукой. Заспанный Фома, прекрасно устроившись на могучей руке деда, тоже помахал и крикнул:

— Это дед Семен! Мастер Игрушек! Я его видел раньше!

Саня торопливо сбежал по стене, опасливо балансируя на узковатых кирпичах, спрыгнул в траву и подошел к галдевшей компании. Дед Семен с улыбкой ерошил волосы ребят и приговаривал:

— Что, пострелята? Соскучились по родным-то местам? А не пора ли по домам? Ну, будет… Все знаю… Ищите и обрящете, чада мои. А дядька тот, что пугалом черным ходит, вас больше не тронет. Обещаю…

Каждый старался что-то рассказать деду. Лишь Санька, Кирилл и Михаил молча стояли рядом. Мастер опустил Фому на землю, покопался в обширном кармане штанов, заправленных в сапоги, достал что-то и положил на ладошку Фоме, который взвизгнул от удовольствия, увидев затейливую свистульку-глухаря. Фома принялся самозабвенно выводить рулады. Дед утихомирил ребят и уже серьезно прогудел:

— Михаил, надо уводить ребят. Сверху давит. Да и Рыцарь не даст вам житья. Что-то, к ужасу Совета, затевается… В Холмграде активизировались черные ополченцы… А все сходится на сем пареньке…

Мастер положил широкую ладонь на Санькино плечо, продолжая говорить:

— Я могу забрать вас в свой город. А потом снова можете выйти на Дорогу…

Мишка спросил:

— А как вы узнали, что мы не можем сами уйти отсюда?

— Оплошность Рыцаря. Не надо было ему делать то, что он сделал с вами, — прогудел дед. — Даже до Совета дошло, что он окончательно ушел от первозданных целей движения… Немыслимо… И ты, Михаил, расскажешь мне все без утайки. Давай отойдем…

И они вдвоем отошли, оставив ребят собирать свои небогатые пожитки. У кого был лук, у кого еще что… Несколько раз голос Мастера набирал силу, и Саня невольно услышал часть его слов:

— …веки вечные. Ты ведь знаешь, сынок, что такое стереопакетная точка, и потому должен был понять, что нет здесь резонанса… Что ты городишь, отрок? Тому ли я тебя учил?.. Вот с такими формулами я не спорю. С жизнью не поспоришь…

К Сане подошел Кирилл и оттянул к стене со словами:

— Ты куда потом пойдешь?

— Я здесь останусь, — вдруг ответил Саня. — Если я буду метаться неизвестно где, папа долго будет искать меня… А здесь он появится обязательно… Скоро.

Кирилл сумрачно засопел и сказал:

— Ты точно уверен, что он тебя ищет?

Санька даже отшатнулся. Он верил… Но и где-то там, внутри, понимал, что вряд ли отец знает, где его сын… А так хотелось верить… Кирилл виновато добавил:

— Он ведь, наверное, думает, что ты мертв…

— Что ты! Он мне сам сказал, что смерть человека можно принять, но не верить. Особенно, если отказываются показать… тело, — Санька не помнил, когда отец говорил такое. Может, в минуту сильной тоски по маме. Но точно говорил.

Они посмотрели друг на друга, и Кирилл сказал:

— Давай дружить…

— Давай, — согласился Саня. — Только ведь ты уйдешь с Мастером…

Сане стало грустно. Опять, как всегда… Только встретишь того, кто может стать Другом, как приходится расставаться. Кирилл встал и ткнулся лбом в лоб Сане:

— А я тебя не брошу.

— Как? — радостно толкнуло сердце, замирая на секунду.

— А вот так, — Кирилл превратился в веселого мальчишку с веснушками и выбитым зубом. — Мы вместе. Где ты, там и я, где я, там и ты. Давай?

Санька досадливо дернул плечом и страшным усилием воли загнал назад вновь подступившие слезы. Что за напасть. По любому поводу готовы брызнуть… Прямо, как девчонка. Саня сказал:

— Давай… Давай тогда, все беды пополам…

Сам того не зная, Саня произнес вечное «заклинание» крепких друзей. Но радостно билось понимание того, что вот он, Кирилл, рядом. И так будет всегда… Ну, может, не всегда, но долго…

Они пошли искать пропавших куда-то Мастера и Михаила. Те нашлись в одном из закутков, среди огромных камней…

Мастер сурово сдвинул брови, когда Саня с ходу уверенно заявил:

— Я остаюсь здесь.

Мальчик закусил губу, глядя в глаза посуровевшего деда, ставшие острыми, как клинки. В глубоких глазах Мастера засветилось странное удовольствие. Дед Семен глухо кашлянул и сказал:

— Чадо, ты думаешь, я смогу оставить в лапах супостата отрока? Одного и такого… славного?

— Да не слушайте вы его, — громко сказал Бард, сердито тряхнув космами. — Саня, не глупи, как малек…

— Михаил, постой, — Мастер положил на спину Барду уверенную длань. — Не булькай, как вскипевший чайник… Саня, я знаю, что ты надеешься встретить здесь папу. Но я вот что хочу сказать… Душа моя противится оставлять тебя здесь одного.

— А он не один, — звонко сказал Кирилл, молчавший до сих пор. Он насупленно сжал губы, прямо посмотрел на Мастера и добавил, вцепившись в Санькину руку, как в спасительную соломинку: — Мы вместе.

— Ага, — Мастер сощурил один глаз и стал похож на большущего довольного кота. Закрутил один ус и сказал:

— Друзья мои… Тут я бессилен…

— Да вы что? — вскинулся Бард. — Так же нельзя…

Мастер вздохнул и прижал его к себе, щуплого худого мальчишку:

— Миша, почему ты отказываешься верить в дружбу? Ведь она одна из самых могучих сил во Вселенной… Как и любовь. Я уверен, что твой друг вспомнит то, что надо вспомнить, и однажды вы снова будете играть в Рыцарей и Драконов… Так будет. Иначе зачем тогда Дорога?

Мишка угрюмо ткнулся в мягкую рубаху Мастера. Дед с ласковой улыбкой провел рукой по его волосам, встрепенулся и громко позвал:

— Ау, насекомые! Пора в дорогу…

С шумом собралась вся ватага. Но улыбки у ребят были не столько радостные, сколько грустные. Один Фома бесхитростно светился в ожидании чего-то. Узнав о том, что Саня и Кирилл остаются, ребята шумно стали прощаться. С пониманием помолчали. И Мастер подошел к стене, около которой они стояли, положил на нее руку. Кладка задрожала, поплыла, как лужа, в которую попали камнем, все трещины и выбоины исчезли, и они увидели, как проступили прямоугольные резные ворота, как они оформились и затвердели, наполнив утреннюю прохладу запахом смолы. Мастер распахнул створы, и они увидели ПОЛЕ…

Нет, не то поле, где стоял замок. Совсем другое поле. Летнее, залитое солнцем, пестрое от цветов, среди которых иногда попадались величавые подсолнухи, и голосистое… В ворота ворвалась звонкая многоголосица дальних и совсем близких ребячьих игр. Тут и там в цветах мелькали мячи. Неподалеку от ворот шевелилась куча-мала из девчонок и мальчишек, самозабвенно лупивших друг друга деревянными мечами. На холме какие-то ребята мастерили странную штуку, похожую на корзину с крыльями. Санька вдруг понял, что конструкция обязательно полетит… А за холмом возвышалась БАШНЯ. Высоченная, белая, покрытая ажурными балконами и окнами-витражами, конструкция заканчивалась на высоте огромным шаром, блестящим, как елочная игрушка. Из этой сферы — Санька почему-то решил, что она и есть самая главная часть Башни — к земле устремлялись три разноцветные спирально изогнувшиеся дороги, которые разбегались от Башни тем дальше, чем ближе были к земле. Подножие Башни было скрыто тем самым холмом, на котором конструировали летательный аппарат…

Мастер шагнул на поле, зорко осмотрелся и как крикнет:

— Илья, ешкин свет! Слазь с яблони! Пожалей дерево! А ты, Александр, куда смотришь?! Ворон считаешь?

И тут же поле взорвалось еще большим шумом и воплями:

— Дед пришел! Дед Семен вернулся!

Саньке вдруг очень захотелось туда, к ребятам, к той штуке с крыльями, к деду. Но другая сила, ничуть не слабее, потянула его назад: «Папа…» Ему даже показалось, что вот сейчас он, папка, покажется из-за камней и раскинет руки, призывая Саньку помчаться навстречу… Но наваждение схлынуло, и Саня вновь поймал себя на том, что вот-вот заревет.

Мастер перевел ребят к себе и посмотрел на Саню и Кирилла:

— Не передумали, чада?

— Нет, — твердо сказал Кирилл, а Санька отступил на шаг от ворот. Дед Семен распушил пальцами бороду и сурово сказал:

— Ну, бывайте, ребятки… Что?

Мишка потянул его за рукав и что-то зашептал на ухо. Фома в тот же миг выскочил из ворот, подошел к Сане и молча вложил ему в руку кусочек полевого янтаря. Саня шепотом сказал:

— Спасибо…

Фома заулыбался и вприпрыжку вернулся к Тане, уже готовой мчаться за ним назад. Мастер успокаивающе кивнул Мишке и сказал:

— Конечно, прослежу. Полуденный Совет хоть и начальство, но не гоже мне смотреть, как эти «капитаны» бросаются ребятами. Самодеятельность мне еще никто не запрещал проявлять. А уж на Совете я им залью уши воском… Им, видите ли, нужен новичок… Все будет в порядке…

Ворота закрылись, но перед этим ребята и Мастер успели помахать Саньке и Кириллу, а те им… Волны сморщили резьбу на створах, проступила кладка старой стены. Они остались одни.

Они сидели на смотровой площадке башни. Саня шевельнулся, отодвигаясь от края подальше. Кирилл сел рядом, оторвавшись от разглядывания окрестностей. Несмотря ни на что, Санька был счастлив. Они полдня носились по развалинам и по полю, играя во всякие игры и ничуть не удивляясь собственной фантазии, позволявшей усмотреть возможность для игры в чем угодно. Потом они поднялись по скрипучей лестнице, окутанной пыльной паутиной, в которой загадочно заблудился солнечный свет, на колокольную площадку, откуда было видно даже реку за далеким лесом. Глянув вниз с высоты, Санька испугался. Снова вспомнилось жуткое обмирание падения, и тогда Санька отодвинулся от края. Кирилл понимающе вздохнул и сказал:

— Я тоже ищу отца… Можно, конечно, и подождать его где-нибудь в одном месте, но, по-моему, чем больше я пройду, тем раньше мы встретимся. Он сказал, что найдет меня везде… А тебе было страшно во время перехода?

— Очень, — Санька поежился, посмотрел на притихшего друга и решился. И рассказал Кириллу все, что с ним случилось…

Кирилл слушал, затаив дыхание, а потом торопливо сказал:

— Давай, найдем осколки кораблика? Можно спаять. Я умею…

— Как? — Санька прихлопнул на коленке кусачее насекомое. — Надо клей или паяльник… Да и как то место сейчас найдешь?

— Я помню, где мы встретились. А спаять я могу просто так, без всяких клеев, — Кирилл смущенно глянул на Саньку. Тот, боясь хоть чем-то нарушить еще не окрепшую дружбу, торопливо прошептал:

— Покажи…

Кирилл взял в руки два куска кирпича из тех, что валялись по всей площадке, сложил их вместе, закрыв ладонями, и на Саню пахнуло настоящим жаром. Он испуганно вскрикнул:

— Обожгешься!

— Не-а, — мотнул головой Кирилл. — Готово, смотри…

Он дал Сане теплый камень — куски кирпича намертво спаялись без всякого клея и не желали расцепляться.

Саня почувствовал виноватость:

— Ты вон что умеешь, а я ничего такого не могу.

— Я могу тебя научить, — серьезно сказал Кирилл. — Ты знаешь, я ведь только тебе показал. Перед ребятами я стеснялся…

— А мне почему..? — вскинул глаза Саня.

— Ты друг, — просто ответил Кирилл, и Саня понял, что тот хотел сказать. Значит, они действительно Друзья… Кирилл продолжал говорить: Еще об этом знает мой папа. Он говорил мне, чтобы я не показывал такое всяким незнакомым людям. А я не послушался, похвастал… Еще до того…

Он замолчал. Саня не настаивал. Знал, что друг сам расскажет, если захочет. А не захочет… Кирилл вдруг теснее прижался к Сане и сказал:

— До того, как ОНИ сделали его киборгом…

И Саня узнал историю Кирилла и его отца. Про беззаботную жизнь в дачном поселке Холмград. Про операцию «Тыгыдымский конь». Про то, как все рухнуло, когда сообщили, что папа погиб в авиакатастрофе, возвращаясь из командировки. Про дурацкие законы Приморской Республики, не позволяющие детям постоянно жить у дальних родственников. И про Морской Колледж на Острове, куда отправили Кирилла спустя месяц. И про то, как он там встретил своего отца, из которого сделали киборга, вырезав всю память. Потом они сбежали с Острова и долго скрывались, пока не попались черным ополченцам. А потом Кирилл вышел на Дорогу…

Саня молчал, подавленный историей. Что стоили его переживания по сравнению с ЭТИМ?.. Кирилл расшевелил его, и они отправились искать осколки кораблика. Саня не сопротивлялся. Тем более, что чувствовал вину перед маленьким дройдом, который старался, склеивая кораблик…

Вернувшись на башню, они занялись кропотливой работой. Надо было отсортировать осколки, определить, какой куда приставлять. А когда кораблик предстал перед ними, как новенький, они вспомнили, что уже время обеда, и решили спуститься, разжечь костер. Остановил их свист, фальшиво наяривавший одну из песен Михаила. Друзья замерли, поглядывая на лаз. Кто-то поднимался. Пару раз из бойниц старой башни испуганно выпархивали негодующие голуби.

Над полом появилась черноволосая голова с бледным лицом и большими глазами. Человек шумно втянул носом воздух так, что зашевелились крылья носа, улыбнулся и выбрался на площадку полностью. Посмотрел на ребят и с ласковой усталостью проворчал:

— Ишь, куда забрались, сорванцы…

Санька весь обмер внутри. Он узнал черного рыцаря. А Кирилл насупленно пробурчал:

— Чего вам опять надо?

— Ничего, — отмахнулся рыцарь. — Просто заглянул проведать сударя Михаила… Но вижу, его здесь нет…

Лицо рыцаря вдруг зашевелилось и заледенело:

— А потому сей отрок пойдет со мной.

— Нет! — Саня сорвался с места и намертво вцепился в каменные перила площадки, чувствуя предательскую дрожь в коленях. Страх был жгучим, унизительным и тяжелым, но Саня ничего не мог с собой поделать. Даже высота была ничем рядом с таким страхом… Кирилл заслонил его собой. Холодящие глаза рыцаря сузились:

— Неужели я настолько страшный?

Он вдруг снова подобрел, жесткое лицо смягчилось. Рыцарь с придыхом обронил:

— Подумай, в какое положение ты ставишь меня, себя и своего друга своим страхом. Чего ты упрямишься?

Саня с удивлением уловил в голосе мужчины настоящую обиду, как будто тот и в самом деле не мог понять, что в нем внушает такой ужас этому мальчишке. Саня поймал взгляд Кирилла, направленный на рыцаря. Презрительный взгляд сказал Сане, что Кирилл видит рыцаря насквозь. Он вдруг решительно, даже не успев толком понять, сказал:

— Я лучше спрыгну, чем пойду с вами.

Рыцарь усмехнулся:

— Ой, ну что за молодежь пошла…

Усмешка змеей соскользнула с губ мужчины, он, как гребешком, прошелся тонкими пальцами рук по длинным волосам, шагнул к каменной оградке и серьезно сказал:

— Тогда давай спрыгнем вместе.

И Саньку будто окатило холодной водой. Он расширившимися глазами смотрел на нависшего над ним черного человека, понимая, что деваться некуда. Ноги сами напружинились, внутри все взорвалось в беззвучном крике: «Папа!»

Как будто услышав Саньку, рыцарь сморщился и отступил на шаг. Саня расслабленно обмяк, чувствуя, что все-таки прыгнет, если надо будет. Ему было холодно до жути, до онемения в пальцах. Санька наполнялся холодным отчаянием, решая, что делать. Броситься мимо рыцаря в надежде проскочить, сдаться или… В нем набирали силу крепкие струны решимости. Не будет он прыгать. Лучше броситься очертя голову вперед, в драку. Лучше сопротивляться. Так, наверное, сделал бы папа… Рыцарь криво усмехнулся:

— Гадость… Мелюзга, а туда же… Чувства… Бред сивой кобылы… Мальчик, твой отец мертв.

— Нет, — одними губами прошептал Саня, опять поддаваясь завораживающему взгляду карих глаз Рыцаря.

— Он покончил с собой.

— Не верю, — упрямо ответил Саня и напрягся. Мужчина протянул руку к Санькиному плечу…

— Не трогай, ты! — бесстрашно закричал Кирилл, про которого рыцарь просто забыл, и бросился вперед. Впечатался всем телом в спину мучителя. Рыцарь охнул, досадливо стряхнул с себя мальчишку и отбросил его так, что Кирилл врезался в одну из опор прохудившейся крыши, обмяк, всхлипывая и мотая головой. Рыцарь снова протянул руку…

В этот момент солнце, перевалившее полуденную черту, заглянуло в одну из щелей в черепичном покрытии крыши. Широкий луч отразился от колокола и упал на кирпичную опору, осветив желтым сиянием кирпичи и мириады пылинок, поднятых в воздух с пола. Рыцарь негромко ругнулся, ослепленный на миг ярким отблеском колокольной бронзы…

Саня понял, что пора. Он оттолкнулся руками от перил и впечатался головой в живот человека в черном… Рыцарь даже не покачнулся. Его узкие пальцы сомкнулись холодным капканом на плече мальчика. Все было безнадежно. Санька почувствовал, как проваливается в беспамятство — ужас снова навалился на него теплым душным одеялом. Он отчаянно рванулся, но цепкий капкан не отпустил. Холодные пальцы другой руки рыцаря клещами взяли Саню за подбородок и высоко запрокинули его голову. Большие глаза овладевали волей обомлевшего мальчика. Словно заинтересовавшись чем-то, рыцарь сместил взгляд, хрипло вскрикнул и отшатнулся, выпустив, наконец, Саню. И тогда Саня, внезапно поверив в то, что чудо может случиться, закричал изо всех сил:

— Папа!!!

Кирилл, успевший прогнать туман из головы, снова кинулся на рыцаря, заколотил кулаками по его широкой спине. Мужчина даже не отмахнулся. Он растерянно смотрел на пятно света на опоре. Саня оторвал от него Кирилла, подтащил к люковому отверстию и замер. Они с Кириллом заметили то, что так поразило рыцаря…

На камни колокольной площадки, прямо из стены, шагнул высокий человек в белом кителе… Что-то гулко хлопнуло и колокол вздрогнул, отозвался на толчок воздуха басовитым звоном…