В Греции всё есть

Последняя из бед

— Да ты хоть сама понимаешь, что натворила?! — Почерневший от гнева Эпиметей занёс над женой огромный кулак, но в последний момент сдержался и сорвал злость на массивном обсидиановом светильнике. Камень разлетелся вдребезги, капли масла брызнули на пол, испещрив тёмные плиты сотнями горящих точек.

До смерти перепуганная Пандора съёжилась и заслонилась краем пеплоса.

— Знаешь, что теперь будет? — продолжал рычать титан, потрясая распахнутой шкатулкой. — Мир захлестнут эпидемии, войны, всеобщая вражда, другие бесчисленные горести и несчастья! Знаешь, сколько здесь помещалось разных…

Запнувшись на полуслове, он внезапно уставился на что-то в глубине резного ящичка, издал невнятный звук, быстро захлопнул крышку и вытер со лба выступивший пот.

— Оказывается, всё не так страшно, — сообщил он притихшей жене. — Самая большая мерзость сбежать не успела.

Ткань медленно поползла с головы женщины. Из-под расшитого золотом края показался чёрный, полный любопытства глаз.

— Прости, милый. — Пандора прижала руки к груди и с мольбой глянула на титана снизу вверх. — Я знаю, что ужасно виновата, что очень подвела тебя. Но они так шуршали и шипели под крышкой, что я испугалась — вдруг ты откроешь, а они на тебя бросятся…

— Глупая женщина! — страдальчески закатил глаза Эпиметей. — По-твоему, мне бы они причинили вред, а тебе это сошло бы с рук?

— Ой, а ведь и правда! — Пандора взяла в руки мужнину ладонь и начала её ласково поглаживать. Её полная грудь как бы невзначай задела бок Эпиметея. — Какая же я дурочка! Надо было сразу об этом подумать. Ну пожалуйста, ну прости меня, безголовую, — ворковала она, всё сильнее прижимаясь к мужу, — я ведь не из злого умысла, сам знаешь — по глупости бабьей. Это же ты у нас голова, а я так…

Эпиметей взглянул на умильное лицо супруги, отвернулся и в сердцах сплюнул на пол.

— Тебя наказывать — что кошку бить: всё равно шкодить не перестанет, только хитрее сделается.

— Мурррр, — тут же потёрлась о плечо Пандора.

— Брысь, — с напускной мрачностью буркнул отходчивый великан и легонько оттолкнул жену.

— Ты мой самый умный… — Пандора запустила пальцы в длинные волосы мужа и начала почёсывать его за ухом. — Ты мой самый сильный… Ты мой самый грозный… Когда ты рядом, я ничего не боюсь… Даже этой, которая в шкатулке…

— Пока я рядом, она с места не двинется, — заметил титан и со вздохом приобнял жену за плечи.

— А можно на неё посмотреть хоть одним глазком — пока ты рядом, конечно? — вкрадчиво поинтересовалась Пандора.

Эпиметей с подозрением скосил на неё глаза и задумался. Женщина тем временем уткнулась мужу в подмышку и с блаженным видом поглаживала его грудь тонкими пальцами.

— Да уж, показать тебе эту тварь в моём присутствии будет меньшим злом, чем вообще не показать. — Эпиметей высвободился из объятий жены и положил руку на шкатулку. — Чем быстрее ты потеряешь к ней интерес, тем будет лучше. Для всех, — добавил он, осторожно поднимая крышку.

Пандора закусила от нетерпения губу и склонилась над ящичком.

— В отличие от своей сестры это создание, — указал пальцем титан, — чуть ли не худшее из того, что было в шкатулке. Ей легко доверяются, постепенно она занимает всё больше и больше места в жизни человека — а затем заменяет собой жизнь. Всю, без остатка.

— Ты шутишь? — Пандора бросила на мужа взгляд исподлобья. — Посмотри, какая она маленькая и слабая! У неё всего одно крылышко!

— Да уж, прибедняться она любит. Обожает, когда за неё хватаются, когда её лелеют… А ты посмотри ей в глаза.

Пандора наклонилась, вгляделась в нахохленный комок — и в ужасе отшатнулась, прижав ладонь к губам:

— Она… она пустая!

— Ага, заметила? — хмыкнул титан. — Я вообще удивляюсь, как это она не успела выскользнуть — растерялась, наверное. Она на одном крыле порезвее иных двукрылых будет. Это при мне она такая смирная, а от тебя сбежит при первой же возможности. Значит, так: ящик не открывать. В руки не брать. В его сторону не глядеть! В мегарон вообще не входить! А я пока попробую исправить то, что ты натворила — может, ещё не всё потеряно… Ты поняла?

— Не сомневайся! — горячо заверила его Пандора. — И пальцем не прикоснусь!

— Надеюсь, — буркнул титан, забирая шкатулку и выходя из спальни.

По просёлочной дороге двигалась странная процессия: шестеро дюжих парней, сопя от натуги, волокли на плечах разжиревшего здоровяка, связанного по рукам и ногам. Голые торсы лоснились от пота. Седьмой, щуплый десятник в запылённом хитоне, с хмурым видом шёл чуть позади и вполголоса задавал счёт. За спиной у него болталась связка лёгких копий.

Брюхо упакованного толстяка мерно колыхалось, масленые глазки довольно жмурились.

— Ну вы, там, поосторожнее! — угрожающе заревел он, когда один из носильщиков случайно споткнулся. — А то как спрыгну на землю — всем достанется! Ох, что будет, что будет…

Провинившийся парень на ходу поправил свисавшую с плеча мясистую ягодицу и, слегка пошатываясь, зашагал дальше. Толстяк тем временем ловко извлёк пальцами из-за пазухи влажный ломоть сыра и громко зачавкал.

Встречный путник, хорошо одетый мужчина с завитой бородой, сошёл на обочину и с удивлённым видом следил, как проплывает мимо связанная туша.

— Это что за явление? — полюбопытствовал он.

— Пленного переводим из одной тюрьмы в другую, чтоб ему… — скривился от омерзения десятник. — Антеем зовут; может, слышали?

Прохожий кивнул.

— А что ж не на повозке?

— А вдруг перевернётся? — двинул плечами старший.

В это время под ногу того же носильщика попал круглый камешек, и его опять повело в сторону. Толстяк подавился очередным куском сыра, выронил ломоть и с ужасом вцепился в плечо ближайшего парня.

— Спрыгну… Вот теперь точно спрыгну… — пролепетал он.

Старший нехотя остановился, сплюнул под ноги и зевнул. Несколько минут он терпеливо дожидался, пока его воины поменяются местами и разместят пленника поудобнее. В какой-то момент ему почудился глухой печальный звук — будто вздохнула сама земля.