Противотанкист. Книга 6. В дивизионе

Глава 9

— Вот это поворот. — Подумал я про себя. Видимо кто-то слишком много знал. А чтобы диверс навсегда заткнулся, ему и пощекотали печёнку. Тот и заткнулся, удивлённо уставившись на лейтенанта. Потом правда заверещал, завалившись набок.

— Закурить есть, сержант? — Поднимается на ноги Тихий, отходя от живого ещё трупа.

— Так вы же вроде не курите, товарищ лейтенант? — достав из камана, протягиваю я ему раскрытый портсигар.

— Закуришь тут с вами… — Смяв гильзу, прикусывает он папиросу.

— А с вами? — зажигаю я спичку, поднося огонёк лейтенанту.

— Старшина, машину проверь, уезжать надо отсюда. — Пропускает он мимо ушей мой намёк.

— Есть, проверить машину. — Отозвался Иваныч, прекратив досматривать трупы.

— А что, разве милицию ждать не будем? Следственные мероприятия, и тому подобное проводить? — задаю я осторожный вопрос лейтенанту.

— Провели уже. Рапорт напишу, вы все подпишете.

— Понятно. С пленным что делать? — киваю я на корчащееся на снегу тело.

— Не было пленных. Все диверсанты уничтожены в ходе преследования и боя, тем более конвенция на них не распространяется.

— А этот самоубился. Или несчастный случай? Случайно на свой кинжал напоролся.

— Фанатик эсэсовский, что с него взять. — Заканчивает разговор лейтенант, выбросив недокуренную папиросу.

В результате всех подготовительных мероприятий, выехать мы смогли только через полчаса. Пока заводили машины, затем выталкивали их на дорогу и разворачивали в нужном направлении, грузили жмуров… А когда я понял, почему у Данилы в машине внезапно кончился бензин, у меня волосы дыбом встали, так что пришлось ещё и его полуторку на буксир брать. Горючее кончилось не просто так, вытекло через дырку, пробитую пулей в бензобаке. Нам с Данилой немножечко повезло, если бы бак, чуть ли не лежащий у нас на коленях, рванул, мы бы согрелись, а так, даже лёгким испугом не успели обделаться, не до того было. Зато впредь меня в кабину этих колымаг и калачом не заманишь, только в кузов.

До Шумани добрались без происшествий. Полуторку с трупами диверсантов оставили возле местного «полицейского участка», ну и с ментами уже лейтенант порешал все вопросы. Даниле выдали справку с печатью за подписью лейтенанта Тихого о том, что он участвовал в уничтожении группы диверсантов, которые обстреляли его машину. И теперь любому хорьку должно быть понятно, что это не сам водила испортил машину с целью саботажа или умысла на теракт, а вооружённые преступники.

Попрощавшись с задумчивым Данилой, едем дальше — «собирать камни». Первая остановка у тела шофёра, которому не повезло, так что забираем его, разворачиваемся и движемся уже в объезд села Шумань по извилистому просёлку на Заокское. А тут нам повезло, что попался «газон» с двумя ведущими задними мостами, а не простая «полуторка». Дорожка была так себе, проходимая в основном для гужевого транспорта, с перемётами в низких местах, проталинами и кашей из слежавшегося снега и льда. Ничего, проехали, даже толкать не пришлось. Зато когда начнётся паводок, тут плавать придётся, поведал мне один из «бывалых». В селе мы нашли и собрали всю группу. Старательные мужики забрали из леса и доставили в слободу оба трупа, как своего двухсотого, так и парашютиста. Поэтому грузим и едем на базу, тем же кружным путём через село Шумань и город Рязань. В Слободке оставили только раненого, которого прооперировали в местной «больничке» и он ещё отходил от наркоза. А то на базе только небольшой изолятор, и тот занят. Покусанный Милкой начкар там лежит, «балдеет», в оборотня в погонах превращается.

Про историю села Заокское, которое переименовали совсем недавно, также рассказал мне вохровец из местных. Оказывается до революции, да и после, этот населённый пункт в Солотчинском районе назывался совсем по другому — Рыкова Слобода. Но так как там же имеется и деревня Рыково, то село Рыкова Слобода в отличие от нее называлось просто Слободою. А когда партийного деятеля А. И. Рыкова признали «врагом народа» и расстреляли в 1938 году, «возмущённые» местные жители и предложили поменять название, так как оно напоминало народу — врага партии, и сельчане не желали, чтобы населенный пункт носил это имя. И сейчас официальное название — Заокское дано населенному пункту по месту расположения, так как село находится за Окой. Ну а местные жители именуют его Слободкой.

К себе на базу мы прибыли, когда окончательно рассвело, на затрофеенном нами грузовике. Ехать пришлось по соседству с тремя убитыми, лежащими в кузове. Но тут уж некуда не деваться. Своего бойца — красноармейца Семёнова нужно было по братски предать земле. Водитель «мускулистой полуторки», она же Газ-ААА, был одет в военную форму, так что нужно было установить его личность, и узнать, почему он оказался на дороге в ночное время. А дохлый диверс являлся живым доказательством того, что мы в лес не просто за грибами ходили, а ещё и воевали. Вот только заехать на территорию не получилось. Не потому что блокпост, а потому что воронка от бомбы практически на его месте. Немецкий бомбардировщик чутка промахнулся по базе, зато точно накрыл пост на въезде. Мост только чудом уцелел. Одна бомба рванула в реке, вторая на подъездной дороге, две другие уже дальше в зелёнке. Судя по воронке как минимум четверть тонны. Так что, остановившись неподалёку, дальше идём пешком в колонну по одному. Если через блокпост на подъезде мы прошли беспрепятственно, то ворота на территорию базы были закрыты, а по мосту через ручей лениво прохаживался часовой с винтовкой на плече.

— Стой! Кто идёт? — взяв винтовку наперевес, направил он в нашу сторону ствол с примкнутым штыком.

— Разведгруппа возвращается с задания. — Ответил наш лейтенант, не вдаваясь в подробности.

— Пароль⁉

— Тула. Отзыв?

— Пароль вчерашний. Сегодня другой. Так что стой! Стрелять буду. — Передёргивает затвор караульщик. Выбрасыватель сработал чётко, выкинув из ствола один патрон и дослав другой.

— Стою. — Не стал дёргаться лейтенант на человека с ружьём. — Вызови начальника караула.

— До особого распоряжения велено никого не пускать, так что отойдите подальше от охраняемого объекта. — Машет стволом винтовки часовой.

— Ты что, не узнаёшь меня, Саид? Тож я, Потап! — вступает в переговоры один из нашей группы.

— Узнаю. Но откуда мне знать, что ты не диверсанта? Так что идите отсюда. Начальника караула придёт, с ним и разбирайтесь. — Снова размахивает штыком тучный вохровец.

— А скоро начальника придёт? — не удержавшись, спрашиваю я.

— Не знаю. Я только недавно на пост заступил. — Со вздохом отвечает Саид.

— И то правда, товарищ лейтенант государственной безопасности, — подмигиваю я Тихому. — Может отойдём пока, перекусим? А то обед скоро, а мы даже не завтракали. — Снимаю я с плеча свой вещмешок и отхожу на обочину.

— Вольно. Разойдись. Можно покурить и оправиться. — Подаёт запоздалую команду лейтенант, так как народ потянулся за мной.

— Мужики, есть у кого нож? — достав из сидора банку с тушняком, подкидываю её на руке.

— Держи. — Подаёт мне штык-нож от СВТ, назвавшийся Потапом, боец.

— Не побрезгуйте, товарищ лейтенант. — Распечатав банку, втыкаю я в неё «ковырялку» и протягиваю Тихому. В сидоре у меня лежал также и котелок с ложкой, но есть с ножа героичнее, да и не сожрут много.

— Пойдём с нами, Саид. — Постучав по почти пустой жестянке ножом, зову я, глотающего слюнки часового.

— Не положено! — отвечает он. — Да вы уж поди и сожрали всё? — всё-таки не теряет надежды он.

— А у меня ещё есть. Говяжья. — Выскребаю я остатки свиной тушёнки из банки, в которой остался только слой жира на самом дне.

От небольшой порции мяса аппетит у народа только разыгрался, поэтому дастархан организовали быстро, расстелив плащ-палатку прямо на вытоптанном снегу. У кого были с собой вещмешки, полезли в них. У кого не было, присоседились на халяву. Так что несколько кусков хлеба, небольшой шматок сала и луковица присоединились к двум консервным банкам, одной полной и второй почти пустой.

— А тущёнка точно говяжий? — спрашивает Саид, сделав несколько неуверенных шагов в нашу сторону.

— Точно. А эта, судя по запаху вообще из барашка. Иди, сам понюхай. — На голубом глазу отвечаю я и зову караульщика.

— А как же пост? — Пытается он соблюсти устав.

— Так ты же рядом. А за поворотом мы свой пост выставили, Семёнов там караулит. — Почти не вру я.

— Ну, если Семёнов караулит, тогда ладно. — Уговаривается Саид и, положив винтовку рядом с собой, присаживается «к столу», достав ложку из-за голенища сапога. Лейтенант аж хрюкнул от возмущения, но промолчал.

— Давно не ел? — сочувственно спрашиваю я у «Джамшута», который, выскребя остатки свиного жира из пустой банки, облизывал ложку. Во время трапезы никто ворон не считал, поэтому с импровизированного стола за несколько минут подмели всё, до последней крошки.

— Со вчерашнего дня. — Вытащив «леденец» изо рта, прячет он свою ложку в сапог.

— А что, завтрака не было?

— Так некому готовить.

— Почему?

— С ночи, всех кто жив остался, в караул загребли. А я повар.

— Пароль то хоть знаешь?

— Знаю. Рязань.

— Давно здесь работаешь?

— Месяц уже.

— Присягу-то принимал?

— Нет. Меня как только призвали, сразу на кухню определили.

— А русский язык откуда так хорошо знаешь?

— Давно здесь живу.

— А кто всем этим бардаком-то сейчас командует?

— Тот же кто и был — комендант.

— А с московским полковником что случилось?

— Так задержали его, до выяснения. Говорят, что это он нападение на нашу базу организовал. — Шёпотом продолжает Саид.

— Закуришь? — достав портсигар, спрашиваю у Саида.

— Нельзя на посту. — Вспоминает он обязанности часового, поднимаясь с корточек и забрасывая винтовку на плечо. — Разрешите идти, товарищ лейтенант госбезопасности? — отпрашивается он у Тихого.

— Идите, товарищ красноармеец. — Задумчиво отвечает лейтенант.

— Рахмат за угощение, товарищ сержант. — Благодарит он меня.

— Ас-салям алейкум. — Немного не в тему отвечаю я.

Хитрый бабай уходит, а за импровизированным столом с немытой посудой остаёмся только я, Иваныч и лейтенант. Все остальные за время нашего разговора рассосались и перекуривали неподалёку.

— Что делать будем, товарищ лейтенант? — спрашиваю я.

— Быстро собираемся и уходим. — Не задумываясь, отвечает Тихий. — В колонну по одному становись! — командует он бойцам. И мы сваливаем к машине.

Сгрузив всех убитых в теньке на обочине, заводим колымагу и, с трудом развернувшись на узкой подъездной дороге, едем в сторону города. Неожиданно из кустов прямо на дорогу выскакивает знакомая фигурка, и Иванычу приходится жать на все педали, чтобы её не задавить. Хорошо, что мы не успели разогнаться, а то бы точно переехали бестолковую. Зарёванную Светулю посадили в кабину, а Тихий перебрался к нам в кузов. В центре Рязани лейтенант со Светкой выходят, а мы едем дальше в непонятном направлении. Примерно через полчаса Иваныч останавливается в неприметном переулке и глушит мотор.

— К машине! — командует теперь он. — Разрешаю покурить и оправиться. — А то мы в дороге не накурились. Но раз приказали, поливаем ближайший забор и, отойдя в сторонку, закуриваем. Не все, а только страдающие от никотиновой зависимости. Я уже настрадался, так что пытаю Иваныча, насчёт их дальнейших планов. Так как на планы рядового состава начальству обычно плевать.

— Ну что, Иваныч, как там нащёт баньки, ты ж обещал? — захожу я издалека.

— А ты разве сегодня не напарился? — отвечает он.

— Напарился. Но хотелось бы и помыться, да соточку накатить под хорошую закусь, ну и поговорить апосля. — Делаю я тонкий намёк.

— Подмогни-ка, сержант, — открывает он левую створку капота, делая вид, что проверяет мотор. — Спрашивай, только быстро, — вполголоса говорит он, когда я подошёл ближе.

— Дальше, что делать будем? — пристраиваюсь я рядом.

— Лейтенант придёт, у него и спросишь.

— Со Светкой что случилось?

— Полковник её в подполе спрятал, когда его арестовывать пришли, а потом она через пролом в заборе и выскользнула, в лесу пряталась, нас ждала.

— Что вообще происходит?

— Не знаю. Местные что-то задумали.

— Мне-то пофиг. Народ волнуется. Успокоить вохровцев надо, а то как бы не забузили.

— Лейтенант с Москвой связываться пошёл. Так что сидим, ждём инструкций. А людей успокой, ты же парень не глупый. Соври что-нибудь.

— Ладно. Попробую.

— А я тебе то и говорю, что аккумулятор совсем сдох. Иди-ка, крутни ручкой. — Снова повышает голос Иваныч.

Делать нечего, ищу кривой стартер и иду заводить машину. Завёл. Правда не сразу. Видать водила что-то там нахимичил с зажиганием. Так что когда подходил к стоящим кругом бойцам, от меня шёл пар, зато согрелся.

— Ну что там, товарищ сержант, скоро поедем? — спрашивает меня разговорчивый Потап.

— Поедешь тут с ними, этими шоферюгами. — Ругаюсь я. — Старшина намедни обещал меня в баньке попарить. Вот и попарил. — Вытираю я испарину, выступившую на лбу.

— А всё-таки, когда мы на остров вернёмся? — отсмеявшись вместе со всеми, не отстаёт он.

— Ты же видел, не пускают на остров. Учения у них. Всё в бдительность наиграться не могут. Обдристанцы хреновы, в рот им компот, кило печенья. Хочешь, иди. Но когда твою тушку свинцом нафаршируют, потом не жалуйся, что тебя не предупреждали.

Тихий вернулся один, примерно через час. Скорее всего спрятав Светулю на конспиративной квартире. Она всё-таки ценный свидетель в случае чего, и класть все яйца в одну корзину лейтенант не хотел. В версию, про бритвой по горлу и в колодец, не хотелось думать уже мне. Хотя убитый диверс и намекал на подобный исход но…

— По местам! — командует лейтенант, подойдя ближе. Так что подаю пример и первым лезу в кузов, все остальные за мной. Снова куда-то едем, а после остановки новая команда.

— К машине!

Строимся возле борта и ждём дальнейших указаний. Никаких громких речей лейтенант Тихий не произносит, а поблагодарив за службу, отправляет всех вохровцев в расположение городского НКВД пешком, назначив старшим разговорчивого Потапа. А вот наша команда отчаливает на колёсах. Далее мы прячем почти всё оружие и снаряжение диверсов и не только их, на каком-то заброшенном, разбомбленном складе. Почти всё потому, что я вдумчиво пошарил в трофеях, отжав себе пару коротких стволов, с боекомплектом и кобурами, прибрав это в свой вещмешок. И наконец приезжаем на конспиративную квартиру, оставив грузовик в двух кварталах от неприметного дома.

Светуля встречает нас в коридоре квартиры, двухэтажного барака, чем-то напуганная и возбуждённая. Время видимо ещё есть, поэтому удаётся немного поспать, а ближе к вечеру Тихий с Иванычем уходят «на дело», оставив меня на охране драгоценного тела. Вот хрен знает, что они тут за комбинации крутят, все такие таинственные и неразговорчивые, но сдаётся мне, что добром это всё не кончится. И конец уже близко. А вот чей. Так что проверяю и заряжаю всё оружие, которое удалось пронести в квартиру, не привлекая внимания. Вот только создаётся у меня впечатление, что я кое-что упустил, так что незаметно выглядываю в окно и замечаю топтуна во дворе. Дёргаться уже поздно, все два окна выходят во двор, а на деревянной лестнице раздаётся топот шагов и лязг затворов, ну вот и настал мой последний и решительный…