В дебрях Даль-Гея (Художник М. Ромадин)

Глава 8

Выбравшись на автостраду, Снегин увеличил скорость и, когда начал обгонять основной поток автомашин, включил программно-контрольную аппаратуру. Каждая машина, как живое существо, имеет свой, индивидуальный, неповторимый характер: у неё специфический спектр шумов, вибраций, теплового и магнитного поля. На контрольном участке автострады аппаратура анализировала и запоминала характеристики всех машин, следующих сходным маршрутом. Когда этот контрольный участок был пройден, Снегин на ближайшем пункте разъезда съехал с автострады и принялся бессистемно петлять по улицам на относительно небольшой скорости. Не прошло и пяти минут, как на индикатор поступила выходная информация. Снегин усмехнулся: за ним шла не одна машина, а две. Одна на дистанции, предусмотренной соглашением, другая гораздо дальше, следуя за Снегиным по спрямлённому формализованному маршруту. «Вот и цена слова президента. Впрочем, вполне возможно, что это лишь излишнее усердие полиции, которая решила обезопасить себя от возможных случайностей и сюрпризов».

Посчитав подготовительный этап законченным, Снегин минут сорок медленно разъезжал по городу, с любопытством разглядывая толпы народа на площадях, неожиданно тихие, уютные набережные залива. Однако в результате этого на первый взгляд бесцельного блуждания, за четверть часа до встречи он оказался там, где и было нужно, — в парковом районе. Покрутившись немного, он ввёл в аппаратуру исходные данные и включил программу «лабиринт». По этой программе в соответствии с координатами машины Снегина, преследующих машин и планом проезжих городских улиц аппаратура выбирала маршрут максимальной сложности и выдавала данные прямо на рулевое управление. Поэтому, нажав исполнительную кнопку, Снегин бросил руль, откинулся на спинку дивана и принялся внимательно следить за показаниями индикатора. Машина между тем начала петлять по проспектам, улицам и переулкам паркового района, где планировка была особенно запутанной и неопределённой. Прошла минута, другая, третья, а сопровождающие машины цепко держались за Снегиным. Похоже, что ими управляли специалисты самой высокой квалификации. Снегин переключил аппаратуру на максимально форсированный режим. В этом была известная доля риска, но времени для экспериментов уже не было, приходилось действовать наверняка. Машина стремительно шла по прямой, минуя попадавшиеся переулки, и вдруг свернула так круто, что Снегина с размаху бросило плечом за левый борт, потом ещё безжалостнее — вправо.

Застонал двигатель, выходя на предельные обороты, тело вдавило в сиденье, скорость начала расти с головокружительной быстротой. Ра-а-а… — взвыла сирена, распугивая людей, случайно оказавшихся на проезжей части; машина вильнула, впритирку объезжая кого-то из замешкавшихся. И вдруг резкое, до дрожи и раскачивания корпуса, торможение, крутой вираж, бешеный рывок куда-то в темноту, в тоннель, мелькание близких стен, торможение, поворот… Ра-а-а… Испуганная тень возле самого бокового стекла — и новый рывок машины. Когда Снегину уже начало казаться, что эта гонка на пределе, возможно, никогда не кончится, машина плавно сбросила скорость, а на индикаторе вспыхнул сигнал «Задание выполнено». Снегин вздохнул, отстегнул пояс безопасности, вытер платком влажный лоб и лишь после этого взялся за руль.

Отрыв от преследователей был полным, их машины даже вышли из зоны действия контрольной аппаратуры. Снегин знал, что с помощью стационарных постов его рано или поздно обнаружат, но он знал также, что случится это не так уж скоро: в парковом районе сеть постов имела минимальную плотность. По кратчайшему пути Снегин вывел машину к гигантской гостинице «Золотое небо», но на площадь выезжать не стал, а свернул в ближайший переулок и сбросил скорость. Метров через десять он догнал худощавого высокого прохожего. Машина остановилась, задняя дверца распахнулась, ещё мгновение — человек ввалился на задний диван, и машина тронулась с места, набирая ход.

Снегин включил автоуправление, задал какой-то маршрут, затемнил остекление и, повернув кресло, оказался лицом к лицу с Алексеем.

Некоторое время они, улыбаясь, смотрели друг на друга, потом Кронин вздохнул.

— Может быть, это и банально, Всеволод, но только на чужбине постигаешь цену дружбе. Я имею в виду не открытый космос, не неосвоенные планеты, а именно чужбину — чужие улицы, чужие дома, чужие обычаи и нравы.

— Понимаю, — кивнул Снегин. — А теперь выкладывай.

Он, не перебивая, выслушал рассказ товарища и резюмировал:

— Что ж, грубых ошибок ты не сделал, а управлять случайностями мы пока не научились. Содеянного не воротишь, а поэтому примем его как должное.

— Всеволод, — серьёзно сказал Кронин, — ты никогда не был глупым человеком. Но теперь в тебе просматривается зрелый муж и философ.

— Думаешь задобрить меня комплиментами? Ничего из этого не выйдет. Говори откровенно, почему ты умолчал о Кайне при подготовке?

Кронин некоторое время собирался с мыслями.

— Как тебе сказать?.. Мне как-то не верилось, что она была на самом деле, понимаешь? Будто я познакомился с ней по книге или фильму. Мне и в голову не приходило, что я могу встретиться с ней в Даль-Гее. Разве можно надеяться увидеть Василису Прекрасную или Хозяйку Медной Горы?

— Да, — согласился Снегин, — такая встреча похожа на чудо. Что Кайна узнала от тебя?

Кронин склонил голову набок.

— А почему ты решил, что она что-то такое узнала?

— Представь, я немного знаю твой характер.

— Ты уверен в этом? Впрочем, на этот раз ты не ошибся, кое-что мне пришлось рассказать. Разумеется, я не стал называть имена или излагать план операции.

— Спасибо и на этом, — усмехнулся Снегин.

— Пожалуйста, — невозмутимо ответил Алексей. — Но как-то объяснить своё появление в городе мне, конечно, пришлось. Я сказал, что прибыл в Даль-Гей как представитель фирмы «Нун». Мы-де заинтересованы в её операциях, а фирма из-за лихорадки осталась без нужных людей.

— Не так уж скверно, — одобрил Снегин. — И это все, что знает Кайна?

— Пожалуй. И ещё, что «Торнадо» стоит в эллингах стигмийской базы — карантин. — Кронин помолчал, присматриваясь к Снегину, и тихо добавил: — Всеволод, ты можешь быть спокоен, Кайна вполне порядочный человек, ей можно верить.

— Это по каким меркам порядочный — по земным или по далийским?

— По общечеловеческим. Я доверяю Кайне так же, как тебе или Ивану.

— Обязывающее заявление. Но что ты знаешь о ней?

— Я боюсь утверждать наверняка, — задумчиво проговорил Кронин, — но, по-моему, Кайна занимает в Даль-Гее какое-то особое положение.

— Любая красивая женщина находится на особом положении. Даже у нас, на Земле. Что же говорить о Даль-Гее?

Кронин замотал головой:

— Нет, не то. Ты ведь знаешь, я не очень наблюдателен. И, не бросайся все это в глаза, я бы ничего не заметил. Представь себе, подходим к стоянке автомашин, уйма народу, я ещё подумал, как мы пробираться будем? — Кронин пожал плечами. А прошли так, словно и не было никого. Кайна ни слова не сказала, не поблагодарила, даже шаг не замедлила. Толпа молча расступилась, и мы прошли по образовавшемуся коридора как раскалённый нож сквозь масло.

— Популярность известной певицы? — предположил Снегин.

— Нет, там автографы, приставания, приветственные оклики, а тут ничего похожего — всеобщее молчаливое почтение. Но расспрашивать её я, разумеется, не стал.

Снегин неодобрительно покосился на него.

— А стоило.

— Это неловко.

— Как многое нам неловко! — сказал Всеволод с досадой. А если нужно для дела?

Алексей, нахмурившись, промолчал.

— Ладно, не будем ссориться по пустякам. Что за обстановка у Кайны, как она живёт?

Кронин оживился.

— Не квартира, а дворец! Серьёзно, посмотрел бы ты на её хоромы. Мне и в голову не приходило, что один человек может жить сразу в дюжине комнат. Я не один раз терял ориентировку в этой огромной квартире и блуждал там самым натуральным образом, как в дремучем лесу. И все удивлялся, что там не поставлены указатели на манер тех, которые ставятся на площадях у выходов на улочки и переулки.

Снегин, слушавший его с интересом, недоуменно пробормотал:

— Далийцы вовсе не склонны разбрасываться жилой площадью. В том числе и для певиц, даже знаменитых. Тут что-то явно не то.

— Я же говорю!

— Хорошо, оставайся пока у Кайны Стан. Но об Иване ни слова. Все заботы о нем я с тебя снимаю.

— Так я и думал, — вздохнул Кронин, — хотя, на мой взгляд, это перестраховка.

— Перестраховка! А если квартира Кайны — ловушка?

— Это невозможно.

— А если Кайна и сама не знает об этом?

Кронин не нашёлся что возразить.

— Вот то-то и оно, — сказал Снегин. — Но делать нечего. Раз уж Кайна оказалась посвящённой в твои дела и ей кое-что доступно в этом мире, поговори с ней о Хаасене. Может быть, она поможет выйти на него.

Кронин взглянул на него с откровенным удивлением.

— Ты предлагаешь познакомить Кайну Стан с операцией?

— Ни в коем случае! Просто ты обеспокоен судьбой товарища. Разве это не естественно?

— Что-то я тебя не пойму, Всеволод, — задумчиво проговорил инженер. — Не шарахаешься ли ты от чрезмерной осторожности к необоснованному риску?

— Обстановка сильно усложнилась, Алексей. С освобождением Тура надо максимально поторопиться… Сам знаешь, иногда не рискнуть…

— Сейчас рискуешь ты один, Иван связи с тобой не будет. К тому же ведь ты уверен в Кайне!

Внимательно разглядывая товарища, Алексей ответил про себя, что тот явно чем-то взволнован.

— Что ещё случилось, Всеволод? — спросил он. — Поверь, я спрашиваю не из праздного любопытства, а для того, чтобы знать, до какой грани риска разумно доходить.

Снегин кивнул:

— От Хаасена получено письмо.

— От Хаасена?!

— Он написал и отправил его ещё до похищения. Наверное, почувствовал за собой слишком уж плотную слежку и решил подстраховаться. Зашёл в какое-нибудь кафе, бар, бюро, написал и бросил в почтовый ящик. Письмо короткое, всего на одной страничке, и написано в явной спешке… Тур, конечно, знал, что если он пошлёт письмо прямо в консульство, то его наверняка перехватят. Поэтому и направил его своему далийскому другу Альгибу Хинглу. Это одарённый физик, возглавляющий группу по освоению производства нейтрида. Далийцы всячески поощряли его контакты с Туром. А они занимались не столько физикой, сколько чуть ли не до драки спорили по вопросам мироздания. Хингл лично доставил нам конверт Хаасена.

Алексей невольно улыбнулся, представив себе дискуссии Тура и Хингла. Ему ведь и самому приходилось спорить с Хаасеном.

— И что же было в письме?

Снегин с присущей ему чёткостью и лаконизмом передал содержание письма.

— Не может быть! — вырвалось у Кронина.

— Может, — жёстко сказал Снегин. — Теперь ты достаточно хорошо знаешь далийцев. Может!

На лбу инженера пролегла упрямая складка.

— Я глубоко уважаю Тура и как человека, и как специалиста, — медленно заговорил он. — И все-таки его сообщение настолько чрезвычайно, что следует поставить вопрос: насколько мы можем доверять его сведениям. И проверить их по другим каналам.

— Подготовка не прошла для тебя даром, — одобрил Всеволод. — Разумеется, мы и ставили и проверили. — Снегин покачал головой. — Мы не вправе отмахнуться от сообщения Хаасена. Легкомысленное благодушие ничем не лучше ложной подозрительности. Речь идёт о благополучии человечества, о жизнях миллионов людей.

Наступило тягостное молчание. Наконец инженер поднял глаза.

— Ты прав, Всеволод. В такой ситуации мы просто обязаны быть бдительными.