В дебрях Даль-Гея (Художник М. Ромадин)

Глава 10

Заканчивая сервировку, Иван и Клим ходили вокруг стола: Клим расставлял десертные тарелки, а Иван раскладывал приборы. И то и другое они брали с посудного столика, который Лобов катил перед собой. Последняя тарелка вдруг заинтересовала Клима, он с любопытством оглядел её с обеих сторон.

— Она что же, без регулировки температуры? Без подогрева и охлаждения?

— Без.

— Хм! И как сюда попала эта археологическая диковина?

— Подарок президента консульству. Далийская редкость, небьющийся фарфор.

Клим скептически взглянул на Лобова и выпустил тарелку из рук. С мелодичным звоном тарелка ударилась о пол и, продолжая позванивать, покатилась.

— И правда не бьётся. — Клим ловко остановил тарелку носком туфли, положил на посудный столик дном кверху, а вместо неё взял другую, чистую.

Иван осуждающе покачал головой и укатил столик в кухонный отсек. Собственно, вместе с Климом, которому дежурство на этой дружеской вечеринке досталось по жребию, дежурить должна была Лена. Но Лену вызвали на срочное заседание медицинской коллегии, и Лобов взялся её заменить.

Усевшись верхом на стул, Клим с удовольствием оглядел сервировку — по его мнению, стол был накрыт просто роскошно. Все продукты и блюда — земные. Часть их выделило консульство, часть — стигмийская база, а остальное подарили экипажи космических кораблей — в личных вещах космонавтов часто имеется про запас, на случай неожиданного торжества, что-нибудь оригинальное. Стол украшали блюдо солёных рыжиков, каждый из которых не больше ногтя пальца, полуметровая дыня — даже не разрезанная, она наполняла комнату сладким благоуханием — и большая бутыль шампанского.

Покосившись на кухонный отсек, Клим потянулся к столу, взял вилку, наколол один рыжичек, оглядел со всех сторон и отправил в рот.

— Ну, как на вкус? — услышал он насмешливый голос Лобова.

Клим, не смущаясь, разжевал рыжик и прикрыл глаза.

— Пища богов! Амброзия!

Иван подошёл к окну, в которое смотрелись ярко освещённая зелень консульского парка и едва различимые звезды. Сорвал листочек, растёр между пальцами, понюхал и поморщился — запах был резкий, чужой. Клим, глядя на него, вздохнул, перевёл взгляд на часы и возмутился:

— Время, а никого нет! И это космонавты, люди, привыкшие считать доли секунды. Стыд и срам! Где Лена, где Тур? Где все?

— Кто поминает моё имя всуе? — послышался бас Хаасена.

Клим обернулся — Тур стоял на пороге комнаты. За неделю, прошедшую с момента освобождения, Хаасен обрёл прежнюю форму, только вдруг пробившаяся седина, запавшие глаза да непривычная холодность их выражения напоминали о пережитом.

Клим поднялся со стула и сказал с шутливой укоризной:

— Дорогой консул, вы опоздали на целых три минуты. А знаете ли вы, какое расстояние проходит за это время гиперсветовой корабль на крейсерском режиме? — Клим сокрушённо покачал головой. — Я краснею за вас, консул. Вдруг мы ждали бы вас не в банкетном зале, а на звёздной дороге?

— У гостиных и кабинетов свои законы, штурман. Они сложны и запутанны. А вообще-то. — Хаасен прижал руку к сердцу, — я приношу свои искренние извинения за опоздание.

— Вот это слова настоящего мужчины! Честное признание, без увёрток.

Лобов слушал этот обмен репликами с улыбкой.

В первые дни после завершения операции Хаасен был угрюм, рассеян — не так-то легко забыть гангстерские застенки. Энергичный и весёлый, Клим, конечно же, не мог остаться равнодушным и старался всячески расшевелить Хаасена. Очень скоро словесная пикировка, обращение друг к другу не по имени, а по должности стали у них привычной манерой общения. Лобов мог поклясться, что эти шутливые перепалки приносили Туру больше пользы, чем все лекарства, вместе взятые.

— Я тем более достоин снисхождения, — продолжал между тем Хаасен, — что принёс добрые вести об остальных. Всеволод должен быть с минуты на минуту. Его немного задержал президент. А Лена уже здесь. Она приехала вместе со мной, но зашла к Тике, чтобы её обрадовать — власти наконец-то разрешили девочке выезд из Даль-Гея.

— В конце концов, обошлись бы и без разрешения, — буркнул Клим.

Иван засмеялся:

— Да ты стал настоящим инсургентом, Клим!

Усаживаясь на диван, Хаасен поддакнул:

— Вот-вот. И куда только смотрит его командир? Недалеко и до межпланетных осложнений. Кстати, где Алексей?

Лобов и Клим переглянулись, потом штурман чуть улыбнулся и сказал:

— Точно не знаем, но догадываемся.

Хаасен понимающе кивнул. Иван отошёл от окна, подсел к Хаасену и, переводя разговор на другую тему, спросил:

— Чем кончились все эти далийские манифестации?

— А ничем. Прошлись по улицам с лозунгами, пошумели, побили кое-где витрины и разошлись. Да и что они могут сделать? Толпа идёт по проезжей части, а справа и слева по тротуарам едут эти жутковатые чёрные боевые машины, так сказать, почётный эскорт. — Тур пожал плечами. — В портовых кварталах за президента, в пригородах — вроде против, в центре — долой Яр-Хис! Ничего толком не поймёшь.

— Я смотрю, без Яр-Хиса тут не обходится ни одно серьёзное дело.

— Я столько слышал за последние дни о Яр-Хисе, — вмешался Клим, — что он начал мне сниться по ночам. В виде Змея Горыныча, каким его изображали на старинных иллюстрациях к сказкам. — Он снова оседлал свой стул и попросил: — Вы бы сжалились надо мной, консул, и рассказали толком, что представляет собой эта организация.

— И правда, Тур, — поддержал штурмана Лобов. — Неужели социальная комиссия ещё не разобралась с этим делом?

— Как раз сегодня подвели окончательные итоги, так что я к вашим услугам.

Социальная комиссия была создана из работников консульства под председательством Хаасена для уточнения общественной структуры Даль-Гея. При поддержке президента работа комиссии шла успешно. Тем более, что многие сведения были получены землянами уже раньше от Кайны Стан и Сайна Дагеля.

— Только не забывайте, консул, о том, что краткость родная сестра таланта. И что стол уже накрыт, — напомнил Клим. Он обернулся на лёгкий шум и, заметив входящего Снегина, громко добавил: — И о том, что точность — вежливость королей и послов.

Всеволод рассмеялся. В руках он держал роскошный букет пурпурных далийских цветов, которые земляне называли между собой бархатными розами.

— Из личного цветника президента. Для дам, — сказал он и огляделся. — Где же они?

— Удалились, оскорблённые долгим и бесплодным ожиданием. — Клим приподнялся, понюхал цветы, потом, удивлённо взглянув на Снегина, понюхал ещё раз. — Да они пахнут свежими огурцами!

— Совершенно верно, это самый модный у далийцев аромат. Всеволод бросил букет на подоконник я присел на диван рядом с Лобовым. — Я слышал что-то о краткости и о таланте?

— Нехорошо подслушивать, уважаемый посол. Некрасиво.

— Мы попросили Тура рассказать последние новости о Яр-Хисе, — пояснил Иван.

— О, — оживился Снегин, — это интересно.

Земляне в общих чертах уже знали историю Яр-Хиса. Он возник после окончания ядерной войны, когда Даль-Гей был наводнён многомиллионными массами беженцев со всех континентов, подвергшихся ядерным ударам и радиоактивному заражению.

В этом море голодных, грязных, неустроенных людей очень скоро начались болезни. То и дело вспыхивали эпидемии, борьба с которыми требовала максимального напряжения сил. Тогда и был создан медицинский совет. Он действовал очень решительно: ввёл жёсткие карантинные меры, принудительное лечение для тех, кто почему-либо уклонялся от него. Врачи работали с предельной нагрузкой, но их усилий оказалось мало. В условиях хаоса и неразберихи, царивших тогда в Даль-Гее, нередко происходили разного рода эксцессы, вплоть до вооружённых столкновений, и вскоре правительство было вынуждено передать в распоряжение медицинского совета значительную часть войск. Так, параллельно городскому управлению, в Даль-Гее возник второй орган власти, имеющий собственные вооружённые силы.

Эпидемии, голод оказались не самыми страшными бедами Даль-Гея. Почти все далийцы переболели лучевой болезнью той или иной степени: одни побывали под прямым воздействием ядерных взрывов, другие оказались в зонах выпадения радиоактивных осадков, третьи получили немалую порцию рентген с пищей и водой. Наследственность далийцев была безнадёжно испорчена.

— Все это вам уже известно, — рассказывал Хаасен, но до сих пор мы не представляли подлинных масштабов бедствия, постигшего население Далии. Генетический груз достиг таких размеров, что почти половина детей рождались неполноценными и уродами. Сегодня по распоряжению президента нас познакомили с секретными материалами той эпохи, фильмами и фотографиями, которые и теперь невозможно смотреть без содрогания. Жуткая армия уродов-мутантов все время увеличивалась. Медицинский совет, ядро которого составляли крупные учёные-администраторы, взялся за разработку экстренных лечебно-генетических мер.

Там работали люди не только талантливые, но и деловые. А в эпоху капитала учёные, тесно связанные с промышленниками и банкирами, нередко становятся такими же хищниками, как и сами капиталисты.

— Это клевета на науку, консул, — грустно сказал Клим. Все-таки она изначально стремится к добру. И в прошлом среди учёных были порядочные люди.

— Были, штурман, — сухо согласился Хаасен. — Но были и другие, которые спокойно экспериментировали на живых людях, как на подопытных кроликах, создали ядерную бомбу и благословили уничтожение Хиросимы и Нагасаки. Так вот, медицинский совет Даль-Гея хладнокровно разработал, а городское управление во главе с президентом, ханжески вздыхая, утвердило ряд рациональных, но жестоких мер. Главные из них: полное отделение детей от родителей, жёсткий искусственный отбор с эвтаназией неполноценных, введение генетических каст и института роллов — золотого фонда далийской расы. Санкционировав все это, городское управление не захотело пачкать руки грязной работой и скромно отошло в сторону, наделив медицинский совет ещё большими правами. Со временем этот совет и превратился в теперешний Яр-Хис.

— Не смешно, — пробормотал Клим.

Лобов взглянул на него и промолчал, а Снегин проговорил задумчиво:

— Самая жестокая из этих мер — отделение детей от родителей. Представляете, забрать новорождённого у матери! Мужчинам было проще.

— Наверное, — согласился Хаасен и криво улыбнулся. — Знаете, ребята, а ведь инстинкт материнства не угас у далиек до сих пор. Статистика хладнокровно констатирует, что процент самоубийств среди матерей из-за отлучения новорождённых снижается крайне незначительно. А сколько это тянется! Сколько сменилось поколений!

— Не расстраивайся. Тур, — мягко сказал Лобов. — Все со временем изменится.

Хаасен вскинул поседевшую голову.

— С какой стати я должен из-за них расстраиваться!

— Не черни себя понапрасну, — вздохнул Клим. — Вернёмся лучше к Яр-Хису. История его понятна. Но почему он окружён такой тайной? Каковы теперь его функции?

Снегин покосился на хмурое, отрешённое лицо Хаасена и сказал:

— На этот вопрос, Клим, могу ответить и я. Яр-Хис существует сейчас в двух ипостасях, у него, как у Януса, два разных лица. Легально — это вполне респектабельный медико-генетический городской совет. А нелегально — тайное реакционное общество, стремящееся к узурпации всей полноты власти и консервации социальной системы Даль-Гея. То, что оно тесно связано с гангстерами и ненавидит все земное, тебе хорошо известно. А функции у Яр-Хиса широчайшие и страшные. Под его контролем каждому новорождённому далийцу делают детальный анализ, который устанавливает его генетический, а стало быть, и социальный ранг. Кем ему быть в жизни — умроком, роллом или простым далийцем.

— И геноанализ всегда объективен? — усомнился Лобов.

Хаасен саркастически усмехнулся.

— Разве в мире денег существуют какие-либо объективные критерии, кроме самих денег? В Даль-Гее все продаётся и все покупается: вещи, мастерство, интеллект, любовь. Геноанализ и геноранг тоже продаются и покупаются, но делается это, разумеется, в обход официальных законов, через тайный Яр-Хис. — Хаасен поморщился. — Самое ужасное в этом геноапартеиде проблема умроков. Когда-то их рождалось больше, чем было необходимо для производства. Существовал даже ранг мёртвых: часть новорождённых, потенциальных умроков, подвергалась умерщвлению. Но геноинженерия совершенствовалась, и постепенно умроков рождалось все меньше и меньше. И тогда их стали делать искусственно, из здоровых эмбрионов.

По нашим данным, до семидесяти процентов умроков сейчас создаётся искусственным путём.

— Ну и мирок! — вздохнул Клим. — Небо скрыто громадами зданий, люди слепы, как новорождённые котята, а цветы пахнут огурцами. Как хочется уйти в космос, к звёздам.

— И мы хотим к звёздам, Клим, — послышался звонкий голос Лены.

Она и Тика только что вошли в зал. Опасаясь, как бы в присутствии девушки-далийки не было сказано что-нибудь обидное о её городе, Лена поторопилась вмешаться в разговор.

— Добрый вечер, милые дамы, — галантно проговорил Клим, поднимаясь со стула. — Вы, как и всегда, пунктуальны: опоздали ровно на двадцать минут. Рыжики завяли, дыня выдохлась… Тика, вы действительно хотите к звёздам?

— Хочу.

— Не испугаетесь? Я ведь могу устроить эту увлекательную экскурсию прямо сейчас.

Под взглядами заинтригованных товарищей Клим прошагал к боковой стене, где стояла музола, легко пробежался пальцами по клавиатуре и, когда зал наполнили звуки негромкой ритмичной музыки, торжественно сообщил:

— Один из лучших далийских танцев — «К звёздам!».

Через несколько секунд он уже кружился с девушкой в танце. Клим рассчитал верно: что-что, а танцевать Тика умела. Она послушно шла за ловким кавалером, легко выполняла самые сложные фигуры и скоро оттаяла: заулыбалась, разрумянилась и стала бойко отвечать на шутливые реплики Клима, поглядывая на него немного удивлённо, словно увидела его впервые.

Тур состроил выразительную гримасу, Снегин ответил ему понимающей улыбкой.

— Нет, что ни говори, а Клим все-таки рыцарь, — сказала Лена Лобову.

— Рыцарь без страха, но с некоторыми упрёками, да? — Иван пригласил танцевать Лену. — Что нового о Дине?

— Иван, — после паузы сказала Лена. — Если хочешь, то Дин был уже не совсем Дином. Ему был вживлён в мозг крохотный кибератор, который оказывал на его психику глубокое влияние, и Дин стал способен на подлость и предательство. О деталях судить трудно, кибератор полностью разрушен выстрелом в упор. Но, видимо, получая приказ извне, Дин становился почти слепым исполнителем.

— Почти?

— Именно почти. Он поднял руку на Тимура, стрелял в Алексея, но когда дошла очередь до женщины — предпочёл выстрелить в себя.

Лобов вспомнил, какой опасности подвергалась Лена, и лицо его посуровело. Лена осторожно провела ладонью по его щеке.

— Не надо думать об этом, — тихо сказала она.

— О чем? — спросил Лобов.

— О Линге. И о всех других, погибших в ту секунду. Их не за что жалеть, Иван. Разве это были люди? Звери, фашисты.

— Это были люди, Лена. Плохие, отвратительные, но все-таки люди. И забыть о том, что случилось там, в гангстерском застенке, сразу невозможно.

В это время Тика случайно заметила охапку роскошных цветов, небрежно брошенную на подоконник, и тихонько ахнула.

— Что случилось? — наклонился к ней Клим.

Тика молча показала пальцем на цветы.

— А, огурцы, — равнодушно сказал Клим. — Совершенно противоестественное явление — цветы с гастрономическим запахом, что-то вроде четырехугольного треугольника.

— Это не четырехугольные треугольники, — сердито сказала Тика, — это аливейры, очень-очень дорогие цветы! Я никогда не видела их сразу столько!

— Много — это ещё не значит хорошо, — проворчал Клим.

Снегин, наблюдавший эту сцену, подошёл к окну, разделил охапку цветов на две части и вручил один букет Тике.

— От президента Таига, — сказал он значительно.

Другой букет Всеволод преподнёс подошедшей Лене.

— Ну, а это от меня лично. Отличное средство для возбуждения аппетита.

Лена на секунду зарылась лицом в пышные цветы, засмеялась, взглянула на счастливую Тику и обернулась к Ивану:

— Нужны вазы. Не будем же мы держать цветы в руках весь вечер.

За вазами на правах хозяина консульства отправился Хаасен. Он, правда, ворчал, что в главном корпусе уже никого нет, а ему лично ещё не доводилось заниматься вазовой проблемой, однако вернулся довольно скоро, с торжеством держа в руках два разнокалиберных сосуда неизвестного назначения. Критически разглядывая один из них, Клим проникновенно заметил:

— Кашу варить в этом горшке удобно, но вот насчёт цветов меня одолевают сомнения.

Вопрос решила Тика, категорично заявившая:

— Ничего, годится!

Пока женщины, Клим и Хаасен занимались цветами, к Снегину подошёл Лобов.

— Что нового у президента?

— Он на высоте. Опубликовал ряд документов, которые ты конфисковал у Линга, там были имена довольно влиятельных далийцев. Отсюда весь этот шум и манифестации. Яр-Хис, насколько я знаю, намеревался действовать гораздо решительнее. Но Таиг прозрачно намекнул, что пустил в дело далеко не все бумаги, которыми располагает, и сравнительно легко их утихомирил. — Снегин замолчал и усмехнулся, щуря свои холодноватые глаза. — А вообще-то Таиг хитрит и ведёт двойную игру. Пожалуй, он боится нас не меньше Яр-Хиса, это и определяет его дипломатию. Но надо отдать ему должное: там, где это возможно, он честен.

Лобов засмеялся.

— Честен, где возможно? Что-то слишком по-далийски ты стал выражаться.

— Как дипломат, Иван. Как дипломат!

Разговаривая, они подошли к открытому окну. Глядя на нежную голубоватую листву далийских деревьев, Онегин задумался, припоминая последнюю, неофициальную встречу с Арни Таигом…

Лобов толкнул локтем задумавшегося Снегина и со смехом сказал:

— Смотри, мы говорим о политике, дамы занимаются цветами, а Алексей…..

Незаметно вошедший Кронин стоял возле стола, держа в руках бутылку шампанского, и внимательно разглядывал этикетку. Перехватив взгляд Ивана, он усмехнулся и флегматично проговорил:

— О времена, о нравы! Целых десять лет созревала в этом сосуде божественная солнечная жидкость. Ради чего?

Поставив бутылку на прежнее место, в центр стола, он снова поднял глаза на Ивана и, отвечая на его безмолвный вопрос, отрицательно покачал головой.

— Отказалась? — вполголоса спросил Снегин.

— Отказалась, — так же тихо ответил Иван и добавил: Этого и следовало ожидать.

Появление Алексея вызвало общее оживление. Все начали усаживаться за стол.

Клим заглянул в невесёлые глаза товарища:

— А я все-таки раздобыл твои любимые рыжики.

— Правда? — преувеличенно обрадовался инженер.

— Вот они, полюбуйся. Надо быть наблюдательней. Как-никак патруль со стажем. — Штурман помолчал. — Когда отношения с Даль-Геем утрясутся, мы запросто сможем прилетать сюда. Без всяких этих согласований, дурацких виз. Верно?

— Верно, Клим. — Кронин отвёл глаза. Он думал о своей последней встрече с Кайной Стан. Небо, звезды, ветер и море…

— Кайна, летим с нами!

— Нет, Алексей, здесь моя родина.

— Но ведь и у Тики здесь родина?

— Тика ещё девочка.

— Ты помогала нам. Тебя будут преследовать.

— Возможно.

— А Яр-Хис? Кто защитит тебя от него?

— У каждого своя судьба. Я готова к любому её решению. Я роллина, Алексей, и сейчас должна быть со своим народом…

Хлопнул выстрел — пробка ударила в потолок. Руки с бокалами протянулись к Снегину, державшему пенящуюся бутылку. Кронин, будто стирая воспоминания, с силой провёл ладонью по лицу. Рядом друзья. Впереди целая жизнь! И огромный, полный тайн космос. Разве этого мало, чтобы быть счастливым?

— Алексей.

Иван положил руку ему на плечо, ободряюще улыбнулся и высоко поднял бокал с золотым, искрящимся шампанским.