В цветах ночи

Глава 5. Змея в посольстве

После ухода эльфийки Терций погрузился в заботу о раненых. Зеленоглазый лишь раз поморщился, когда ему накладывали новую повязку, с мазью и травами. Он наотрез отказался прижигать рану, назвав это «человечьим варварством». Дроу гораздо более сведущи в лечении, поскольку прекрасно владеют искусством причинения боли. Жестокость и прогресс идут у них рука об руку. Парадоксальный народ.

Терций сам согрел воды, чтобы омыть тело гомункула. Амико не издал ни звука, когда Веласко начал бережно стирать остатки ткани и копоти. Болезненная экзекуция, но иначе новая кожа не нарастет. Несерьезные раны для гомункула после перезарядки у алхимика, и все же… у Терция никого не было, кроме него. Долгий век иста — это и дар, и проклятие. Учишься не привязываться ни к кому во избежание новых горьких расставаний. Но вот спустя столько лет он снова к кому-то прикипел и даже не заметил этого, пока не рискнул его жизнью.

— Прости меня, — тихо сказал Терций, обмывая обожженную руку слуги. — Ты чуть не умер по моему приказу.

Амико улыбнулся:

— Благодаря своей доброте вы получили новую зацепку в расследовании. На мне же все быстро зарастет.

— Нет! — Веласко сжал белую ладонь. — Я хочу, чтобы ты понимал. Ты не просто слуга. Ты очень важен для меня.

— Я рад это слышать, господин.

Немного отлегло от сердца, но пальцы все еще продолжали нервно подрагивать.

Чтобы Амико исцелился быстрей, он погрузился в особый летаргический сон. Через дня два или три он будет как новенький. К этому моменту нужно позаботится о его новой одежде и обуви.

С этими мыслями Терций устроился у камина. За окном уже вечерело. Дни становятся все короче, рано темнеет. Из задумчивого состояния его вывел голос Иззе:

— Так вы и правда очень дорожите этим гомункулом?

Терций вздрогнул от неожиданности. Он совсем забыл, что не один в гостиной.

— Да. Это странно?

— Очень. — Эльф поерзал в кресле, принимая более удобную позу. — Обычно люди относятся к животным лучше, чем к ним.

— Он такой же человек. Почти, — поправился Терций. — Да, он отличается и, возможно, у него действительно нет души, как говорится в писании. Но глядя на него, я не верю. Это чушь. — Он покачал головой. — Я доверяю своим ощущениям.

— Тогда не удивительно, что вас сослали за ересь. Доверять себе больше, чем священному писанию!

Иззе рассмеялся и тут же поморщился, схватившись за грудь. Терций и сам улыбнулся. Горькая правда. Он кивнул на эльфа:

— А вы… Кто так изувечил вас, Иззе?

Тот коснулся волос, занавешивающих обожженную половину лица:

— Это слишком личная история. Прошу, поймите меня правильно. Я могу защитить вас от опасности, но не обязан изливать душу.

— Это ваше право. — Терций пожал плечами. — Но ваше положение в доме Валасте кажется мне странным.

— У нас вообще очень странный дом, господин Веласко. Хотя все равно не такой странный, как вы. — Эльф хитро прищурился. — Чистокровный иста… с человеческим именем. Хотя вы — первый иста, кого я вижу. Может, среди ваших это нормально.

— Иста только внешне похожи на людей, да и то не все. — Терций махнул третьей рукой. — Многие из нас одной ногой живут в Стране Идей, другой — в реальном мире. Поэтому мы такие равнодушные ко всему. Живем на развалинах, питаемся рыбой и боимся всего вокруг. Чем меньше развит дар, тем менее уважаем иста в своем сообществе, но и тем меньше страх ко всему чужому. Говорят, мои родители были такими. Я их не знал. Они пропали, когда я был еще в нежном возрасте. Меня воспитали люди, поэтому я ношу человеческую фамилию. Я пытался искать родителей. — Терций печально покачал головой. — Ходили слухи, что их корабль потерпел крушение у берегов Квараны, но за двадцать пять лет я не нашел ни единой ниточки. Только много интересных сведений о темных эльфах.

— И каково это, не знать своих родителей?

— Нормально. Я считал своими родителями людей. Конечно, мне было любопытно, какими они были и насколько я похож на них. Когда меня сослали на Лебо, я попытался найти свою дальнюю родню, но для них я изгой, навсегда испорченный человеческим миром. Значит, я никогда не узнаю, сколько во мне от родителей.

— У нас бы тоже не приняли дроу, воспитанного людьми, — фыркнул Иззе. — Ибо истинная порода — это не только кровь.

— Истинная порода — не гарантия счастья, — Терций кивнул на эльфа.

— Вы правы. Как и расти под крылом родителей. Иногда лучше их вовсе не знать.

Иззе смолк, и Терций не нашелся что ему ответить. Слишком горько прозвучала последняя фраза. Истинная порода… Что это такое? Неужели островные иста были правы, что не приняли Терция? Он для них слишком чужой, но он чужой и в Онте, и в Кваране. Есть ли ему вообще место в этом мире?

Вдруг Терций понял, как ловко Иззе избежал ответа на вопрос. Досадно, что еще и побудил самого Веласко на какую-то неуместную откровенность. Интересно, ему было любопытно или он просто хотел отвлечь от себя внимание? За этими невеселыми мыслями Терций не заметил, как задремал.

Белый ворон сидел на чем-то, напоминающем гриб, и смотрел в огромные окна посольства. Убранство зала казалось зыбким и черно-белым. В окнах виднелись серые тени, невысокие, в пышных платьях и мужских костюмах. Они смеялись и танцевали. Наконец напротив окна остановилась высокая широкоплечая тень, отмеченная знаком черного паука. За ней проскользнул ярко-белый миниатюрный силуэт, похожий на змею. Он просочился под ногами высокой фигуры, мгновенно взобрался по штанине до груди. Окружающие тени совершенно не обращали внимания на змею несмотря на ее яркое сияние. Наконец змея схватила черного паука и растворилась в толпе.

Терций очнулся, всполошив Иззе.

— Что-то не так? — спросил эльф.

— Да. Мне нужно срочно поговорить с госпожой Валасте. В ее доме не все спокойно, я это чувствую.

Иззе пронзил его долгим взглядом, в котором читалось недовольство вперемешку с явным сомнением.

— Госпожа посол не любит визитов без приглашения.

— А мы рискнем! — и Терций улыбнулся, чем вызвал еще один приступ недоумения у Иззе.

Тот немного поворчал, а потом тщательно оделся, «чтобы его не отправили спать со спругами». Терций приколол амулет черного паука с внутренней стороны колета. Судя по видению, он еще должен сыграть свою роль.

Через час они вошли в квартал Вечной Ночи, а еще через некоторое время уже подходили к особняку посла.

— О, мы везунчики, у нее прием, — язвительно сказал Иззе, кивнув на фиолетовые и зеленые огни в окнах. — Нас ни за что не пустят.

— Но вы же как-то связываетесь с ней, передаете информацию.

— Да, через Чарну. Она отправит нас спать со спругами, чтобы мы не попали на глаза гостям. И уговоры на нее не подействуют.

— Чарна? Да это же великолепно!

— Вы вообще меня слушаете? — недовольно проворчал Иззе.

Стража отказалась впустить тех, кого нет в списке гостей. Иззе даже злорадно прокомментировал это: «А я же говорил!» — но Терций не собирался так просто сдаваться.

— Нас пригласила госпожа Чарна, — соврал он, не моргнув и глазом. — Это явно какая-то ошибка.

Стражницы переглянулись, обменявшись нерешительными взглядами.

— Госпожа Чарна не внесла вас в список, — сказала одна из них, и к ним стянулась еще парочка стражников-мужчин. На всякий случай, видимо

— Ей не понравится, что вы нас не пустили, — неожиданно подыграл Иззе. — Она так скора на расправу…

— Мы не хотим проблем, — подхватил Терций. — Нельзя ли позвать ее сюда? Она или подтвердит, или опровергнет. А мы подождем.

«В крайнем случае воспользуюсь амулетом», — подумал он.

— Вы играете с огнем, — шепнул Иззе. — Она не слишком высокого звания, но родственница посла.

— Как и вы… О, не смотрите на меня так, я же не дурак. Вот и она!

Иззе недовольно нахмурился, потом спохватился и вернул себе непроницаемое выражение лица. Но поздно, он уже выдал себя с потрохами, повелся на провокацию. Терций удовлетворенно подумал, что хоть немного, но отомщен за свою недавнюю откровенность.

Чарна выглядела иначе, чем обычно. Вместо мужского наряда — пышное, черно-серебристое платье. Корсаж, похожий на стальную кирасу, стискивал тонкую талию и выгодно подчеркивал квадратное декольте. Нити черного жемчуга в несколько слоев опутывали шею, неприятно напомнив о петле висельника, но в остальном она была неприлично хороша. Она шла под руку с каким-то нарядно одетым мужчиной и была явно недовольна тем, что ее оторвали от бала. Она смерила Терция вопросительным взглядом. Тот низко поклонился ей, и ее взгляд смягчился

— Так это вас я пригласила? — коротко поинтересовалась Чарна.

— Да. Кажется, в списке что-то напутали.

Она выдержала небольшую паузу, затем улыбнулась, и ее кавалер вопросительно на нее посмотрел.

— Точно? — спросила Чарна. — Я приглашаю только галантных кавалеров и хороших танцоров.

— Какая удача, что я и то, и другое.

Чарна хищно улыбнулась, махнула охране:

— Пропустите господина Терция Веласко. Впишите, как моего кавалера. Но только его. Этот пес, — она указала на Иззе, — пусть ночует со спругами.

Иззе вздохнул:

— Я буду неподалеку. Главное, орите погромче, если что-то случится, а не как в прошлый раз.

Охрана проверила Терция, обнаружила при нем артефакт, но Чарна позволила оставить его. Похоже, ее грела мысль, что он носит при себе ее подарок, да еще и так близко к телу. Кавалер Чарны, которого она отослала без всякой жалости, проводил их завистливым взглядом.

— А что с ним? — Терций украдкой кивнул на него.

Эльфийка фыркнула:

— Не беспокойтесь о Дивольге. Он только рад услужить. Однажды я приказала ему весь день стоять на одной ноге. М, хотите посмотреть?

— Спасибо, воздержусь, — быстро ответил Терций.

Тонкие, увитые перстнями пальцы впились в его третью руку.

— Я могла бы приказать выпороть вас за дерзкое вранье и заставить голым ползти до той норы, которую вы зовете домом. С чего вы вдруг решили, что я захочу снова вас видеть?

— Я всего лишь надеялся на вашу милость. Мне показалась, что наше знакомство прошло неудачно. Хотелось исправить первое впечатление о себе, не мешкая.

Она довольно улыбнулась. Терций нервно выдохнул. Давно он уже не сопровождал знатных дроу и успел позабыть блеск и злодейство официальных приемов Квараны. Яды струятся рекой, ножи блестят парадными регалиями, спрятанные в декольте ядовитые змеи и пауки пытаются прикинуться дорогими украшениями. Сиреневые и зеленые светильники расточают баснословно дорогую магию. Такого освещения нет даже в резиденции короля, даже в его парадном зале, где собираются послы со всего мира.

Изящно одетые гости кружились в танце, разговаривали, пили и ели за длинными столами, устланными скатертями из дорогого паучьего шелка. У каждого был спруг, амулет или раб, определяющий яды. Только не у Терция, поэтому, когда ему поднесли наполненный до краев кубок, он даже не коснулся чаши.

— Не напрягайтесь так, — шепнула Чарна. — Я хоть и маг погоды, но обвешана защитными амулетами даже там, куда не проникает лунный свет.

Пошлая шутка, достойная моряка! Но Терция это и правда расслабило. Рядом с ней он почувствовал себя в безопасности в океане змей. Кстати о них… Он галантно пригласил даму на танец, и, кружась по залу, поискал глазами госпожу матриарха и кого-то, похожего на змею. Страна Идей разговаривает символами, подобно художнику, но эти символы всегда имеют какую-то основу. Терций обязан заметить змею раньше, чем та натворит дел. Время от времени он касался своего амулета, проверяя, на месте ли он.

— В вашем доме не происходило ничего необычного? — спросил Терций, разглядывая гостей. — Помимо пропажи художника? Никто не слал угроз? Не пропадали ли какие-то вещи?

— Вы хотите меня оскорбить? Я заведую частью охраны в этом доме.

— Прошу прощения, и в мыслях не было. Просто вашему дому кто-то явно хочет насолить.

— Нам постоянно кто-то хочет насолить, — отмахнулась Чарна. — Мы же достигли успеха. Правда здесь, в Онте, у многих до нас просто не дотягиваются руки. Хотя и среди гостей на этом приеме больше половины мечтают сравнять нас с грибными спорами. Быть ненавистным — естественное состояние любого успешного дроу.

Терций задумался над словами Чарны. Все так. Общество дроу крайне безжалостно к слабым, но к сильным оно безжалостно в не меньшей степени. Постоянное давление и ощущение угрозы со всех сторон — естественное состояние дроу, поэтому они довольно чутки ко всему, что считают опасным. Разве что их бдительность умело усыпили.

В этот момент музыка чуть стихла, танцующие расступились, пропуская саму хозяйку бала. Полы ее длинной кружевной накидки несли двое пажей, красавец-кавалер вел ее под руку, не смея оторвать взгляда от пола. Чуть поодаль, низко склонившись шел, и ее ручной эльф, которого она вела за серебряный поводок. В тишине отчетливо раздавалось звяканье звеньев. Лицо эльфа совсем утонуло в свесившихся светлых волосах. Даже своего раба Эльвала приодела по случаю. На Рильдинтре был белый костюм. Белый, цвет чистоты и нежности в Карамаргосе, в Кваране носили только рабы, приближенные к господам.

Наконец, Эльвала поравнялась с Терцием. Они поприветствовали друг друга согласно этикету. Эльвала шепнула:

— Не ожидала увидеть вас сегодня.

— Да, нужно поговорить, — почти не размыкая губ ответил Терций, покосившись на Чарну, которая в этот момент общалась с кем-то из гостей. — Это важно. Только так, чтобы госпожа Чарна на меня не разгневалась.

Эльвала слегка кивнула и тем самым дала понять, что разговор будет, но не сейчас. Терций снова вернулся к балу, к праздным беседам с Чарной и другими гостями, которые смотрели на него как на диковинку. Лопатки прожигал завистливый взгляд Дивольга и некоторых других мужчин.

Терций открыл, что Чарна совсем не так глупа и заносчива, какой показалась в их первый разговор. Она быстра выходила из себя и раздражалась, если ей перечили, и это выдавало в ней непривычку к власти. Должно быть, она совсем недавно получила свое первое назначение и все еще нервничала по этому поводу. Она была еще очень молода, и на нее оказывали большое давление. Впрочем, это было нормальной практикой в аристократических домах дроу. Между тем амулет все еще был на месте, и гости не превращались в змей.

Спустя еще какое-то время к Терцию подошел Рильдинтра и сказал, глядя в пол:

— Госпожа матриарх желает поговорить с вами наедине.

Чарна была раздосадована, но не посмела перечить. Эльф придирчиво осмотрел Терция, проверил с помощью какого-то амулета и, наконец, пригласил следовать за собой, в кабинет своей хозяйки. Здесь было почти не слышно кутерьмы праздничной залы. Рильдинтра послушно устроился у ног госпожи. Эльвала устало расположилась в кресле, жестом предложила Терцию сесть напротив нее, а затем тихо спросила:

— Вы любите балы, Веласко? Я когда-то очень любила их. Весь этот блеск, все это коварство, отвлекающие танцы пауков. Сейчас же все это ужасно наскучило. — Она подцепила длинным ногтем сочную виноградину, положила в рот. — Вы понравились Чарне. Возможно, она захочет вас себе, но я не одобрю. Пусть ее кровь и сильно разбавлена, но она остается Валасте, а значит у нее должно быть породистое потомство. Если вы хотели поговорить об этом, то сразу нет. Хотя и ходили слухи, что Беларссин пыталась получить от вас… гибрида. Ей удалось?

Терций понятия не имел, откуда Валасте раздобыла настолько конфиденциальную информацию. Он на секунду сжал кулак, потом расслабил пальцы и ответил:

— Врут, как и всегда. Нет, я хотел поговорить не об этом.

— Да, оболгать сильного — милое дело. Ладно, о чем вы там хотели говорить? Чарна передала мне все, что вы хотели, и мы даже успели проверить информацию. Пока мне нечем вас обрадовать. Никаких полуэльфов по имени Рамон. Никаких Эспехо, отплывших в день убийства.

«Значит, он назвался другим именем. Надо проверить».

— Скажите… вам не докучают светлые эльфы? Не поступало никаких угроз?

Она удивленно на него посмотрела, затем рассмеялась:

— Вы, верно, шутите?

— Никаких шуток. Пускай они и порабощены, разве нет некоего количества свободных нестабильных элементов?

Эльвала взмахнула рукой:

— Всех истребили. А те, что остались, рождены и воспитаны в неволе, во тьме, и ничего, кроме нашей власти, не знают.

— Даже здесь? В Онте, где они могут видеть солнце?

Эльвала нахмурилась, затем не глядя бросила своему рабу:

— Рильдинтра, встань.

Тот тут же поднялся на ноги.

— Раздевайся.

Эльф начал скидывать одежду. Эльвала остановила его, когда он полностью обнажил бледный торс, оставшись лишь в декоративном ошейнике, цепь которого струилась по груди. Его молочная кожа, казалось, источала бледное сияние. Терций зацепился взглядом за ошейник, но матриарх приказал эльфу повернуться спиной.

— Посмотрите на него. — Эльвала погладила раба, как кота. — Почти ни одной засечки. Идеальное повиновение, даже если я начну топтать его ногами. Мы приручили их. Уничтожили диких, а тех, кто остался, скрещивали, пока не вывели идеальных домашних слуг. Вы правы, ходят слухи о неких ячейках сопротивления. О Белом Солнце, что засияет над тьмой. Рабы любят сказки. Даже если это и правда, то у них нет сил и власти в Онте, чтобы сплести такую интригу. А сказки помогают им смириться со своей участью и ждать. Ждать бесконечно долго. Это нас устраивает.

Терций еще раз посмотрел на полуобнаженного эльфа и отвел взгляд.

— Тогда скажите, кого вы подозреваете, госпожа матриарх? У кого достаточно мотивов?

— Я охрипну, пока буду перечислять. Вся церковь этого вашего Ткача и вся верхушка власти. Они опасаются, что я навяжу им помолвку со своей младшей дочерью и откушу катастрофически много от их пирога.

— Эльфы живут гораздо дольше людей. Неужели вы хотите присоединить Онте к Вечной Ночи?

— Бескровно и мягко.

Терций представил себе, как медленно, из года в год, его неродное-родное королевство погружается в темноту. Союз с дроу нужен Онте, это основа его экономики, но все хорошо знают, что случилось с народом светлых эльфов. Терций засомневался вдруг, что выбрал правильную сторону в этом конфликте.

Эльвала жестом приказала эльфу одеться и отвести гостя обратно в залу. Звяканье его ошейника и наводило на какие-то смутные мысли, но Терций был слишком опустошен, чтобы заострить на них внимание. Вдруг он вспомнил про амулет, юркнул рукой под колет и похолодел. Амулет пропал.

Звяк-звяк.

Терция осенило. Он схватил эльфа за плечо, с силой приложил о стену, охватил за ошейник сквозь два слоя белой одежды. Поводок послушно скользнул в руку. И сам ошейник, и сегменты цепи были стилизованы под серебряную змею, обвившую шею эльфа. Терций еще сильней вдавил Рильдинтру в стену.

— Верни, — прорычал он.

— Я… не… понимаю… пожалуйста, — залепетал эльф, изменив своему обычному выражению лица.

Невысок. Гибок и явно ловок, раз смог так незаметно украсть амулет. Это он?!

— Это ты Рамон? Отвечай!

— Что?

Эльф рванул из его хватки, но тщетно. Или притворяется, или недостаточно силен. А если не силен, значит не Рамон. Терций схватил эльфа за горло. Если он притворяется, то на волосок от смерти точно покажет свою суть.

Рильдинтра оторвался от пола на добрую голову и захрипел, лепеча слова мольбы о прощении. Когда его глаза практически закатись, Терций отпустил его. Не Рамон, однако и не тот безвольный раб, какого играет перед хозяйкой. Вор. Змея в посольстве. Терций поднял закашлявшегося эльфа на ноги и зашипел ему:

— Спрашиваю еще раз, и давай без игр: какого черта ты делаешь в посольстве и зачем тебе мой амулет?

— Я… раб, — эльф увидел, как грозно сошлись брови Веласко на переносице, и сам нахмурился. — Я правда раб. Пожалуйста, не нужно шуметь. — Амулет в виде паука возник его руке, как у ловкого фокусника. — Я возвращаю вашу собственность и прошу прощения.

— Каким образом ты причастен к смерти Сауреса? Отвечай.

— Никаким. Я ничего не знаю о том заговоре, который вы обсуждали.

— Ты врешь. Я позову стражу и сдам тебя. Посмотрим, как долго ты будешь все отрицать.

— Нет! Я не вру. Я… — он облизнул губы… — агент, а не убийца.

— Чей?

— Белого Солнца. Прошу, не выдавайте меня. Мы боремся за свободу, но не трогаем людей. Поверьте, это против наших принципов.

— Ты обучен хорошо лгать. Я не верю тебе.

— Падение дома Валасте нам ничего не дает. — Рильдинтра испуганно огляделся по сторонам и шепнул: — Не выдавайте меня… и тогда я помогу вам найти художника.

«Что? Он знает, где художник?»

Терций задумался и снова слишком сильно сжал плечо эльфа. Тот застонал, лицо скривилось от боли. Не кости, а медная проволока. Нет, точно не поджигатель. Только что с ним делать? Сдать? Тогда его кровь будет на руках Терция. Может, повесят на него убийство Сауреса, Яззара и Ткач знает, что еще. А если Терций сохранит секрет Рильдинтры, то потеряет те крошечные крупинки доверия, какие заработал. Как поступить?

Веласко посмотрел на искаженное лицо эльфа и увидел в нем черты Амико. Внешность ужасно обманчива, и Рильдинтра вряд ли был так уж невинен, но марать руки в его крови не хотелось.

— Я потом пожалею об этом, — прорычал Терций, отпустив плечо эльфа. — Говоришь, знаешь, где художник?

Тот помотал головой:

— Я догадываюсь, но не знаю. Видел, как его похитили. По понятным причинам никому об этом не сказал. — Он воровато огляделся по сторонам. — Могу показать. Прямо сейчас.

Терций решил, что не настолько доверяет эльфу, чтобы идти с ним непонятно куда в одиночку. Стоит дождаться выздоровления Амико.

— Нет, — сказал он. — Через дня два или три. Ты всегда возле Эльвалы?

— Да, господин.

— Когда я пришлю ей письмо на красной бумаге, этой же ночью мы должны с тобой встретиться. Как ты ускользнешь отсюда и найдешь меня, твоя проблема. Если ты обманешь, я просто сдам тебя Эльвале. Понял?

Терций ожидал, что эльф начнет отнекиваться, просить отсрочки и снисхождения так же жалобно, как и пощады, но тот молча кивнул, словно он не прикованный к госпоже раб, а свободен гулять, где и когда захочет. Либо врет, либо у него есть козырь в рукаве.

— Мы слишком задерживаемся, — напомнил Рильдинтра, окончательно вернув самообладание и безразличную маску. — Госпожа Чарна будет недовольна.

Разгладив складки на своих нарядах, они вернулись в зал, словно между ними ничего не происходило.