18

Женщина сказала, что день будет жарким, и он оправдал ее ожидания. Волны зноя плыли над тротуаром, обдавая меня жаром, как из сталеплавильной печи. Небо казалось медной чашей, ни малейшего дуновения ветерка не чувствовалось в застойном, знойном воздухе. Вначале велосипед не очень слушался меня, но через несколько миль мое тело восстановило навыки, приобретенные в детстве, и я поехал, чувствуя себя вполне уверенно. Однако ехать мне было нелегко, хотя, конечно, и лучше, чем просто идти.

Я сказал женщине, что хорошо заплачу, и она поймала меня на слове. Сто долларов составляли почти всю мою наличность. Сто долларов за древнюю конструкцию, скрепленную проволокой и болтами и стоившую не более десяти. Но нужно было заплатить или идти пешком, а я торопился. «И если положение останется прежним, — сказал я себе, — может, я не так уж и переплатил за велосипед». Если бы у меня сохранилась лошадь, я владел бы самым ценным средством передвижения. Будущее могло принадлежать лошадям и велосипедам.

Магистраль была забита стоящими легковыми автомобилями и грузовиками. Тут и там встречались автобусы, но все без людей. Пассажиры уже успели убедиться, что транспорт окончательно встал, и убрались с дороги. Это зрелище меня угнетало, будто машины были живыми существами, убитыми и оставленными лежать на месте. Ведь раньше и сама магистраль была живой, полной звуков и движения, а теперь она должна лежать мертвой.

Я продолжал нажимать на педали, стирая пот с глаз рукавом и мечтая о глотке воды, когда увидел, что нахожусь в пригороде Вашингтона.

На улицах я увидел людей, но не было транспорта. Встречались велосипедисты, и несколько раз я заметил кого-то на роликовых коньках. Нет ничего более нелепого в мире, чем человек в деловом костюме, с портфелем, старающийся сохранить невозмутимость, проезжая на роликовых коньках. Большинство людей молча сидело на обочинах или газонах.

Я увидел небольшой парк, типичный вашингтонский парк со статуей в центре, с фонтаном, скамьями, старой леди, кормящей голубей. Именно фонтан привлек меня. Часы езды под солнцем превратили мой язык в комок шерсти, заполнившей рот.

Я не потратил много времени. Напившись и слегка отдохнув на скамейке, я снова сел на велосипед и отправился дальше.

Приблизившись к Белому Дому, я увидел стоящую полукругом молчаливую толпу, смотревшую на что-то у ограды.

«Кэти…» — подумал я.

Именно в этом месте у изгороди я и ожидал ее увидеть. Но почему они на нее смотрят? Что происходит?

Я яростно поднажал на педали и, доехав до толпы, соскочил с велосипеда. Он упал на тротуар, а я стал пробираться через толпу. Люди гневно ворчали, но я продолжал пробираться сквозь них и наконец оказался на краю людского полукруга.

Тут стоял ОН, а не Кэти, хотя именно его мне и следовало ожидать. Его Сатанинское Величество, Дьявол…

Он был одет так же, как и тогда, когда я видел его. Его отвратительный живот свисал на грязный кусок материала, позволивший ему сохранить минимум приличия. Хвост он держал в правой руке и использовал его кончик как зубочистку, ковыряя в своих мощных клыках. Он бесстрастно прислонился к изгороди, раздвоенное копыто его упиралось в трещину на асфальте, и он явно наслаждался всем этим, насмехаясь над толпой. Но, увидев меня, он выпустил хвост. Направившись ко мне, Дьявол приветствовал меня как старого друга, которого ждал с нетерпением.

— Привет герою, явившемуся домой! — протрубил он, быстро идя мне навстречу с распростертыми объятиями. — Вернулись из Геттисберга? Вижу, вы ранены. Кто вам так прелестно перевязал голову?

Он хотел обнять меня, но я отшатнулся, раздраженный тем, что увидел его, а не Кэти.

— Где Кэти? — спросил я. — Я надеялся на встречу с ней.

— A-а, маленькая самка. Успокойтесь, она в безопасности. В Большом замке на холме. Я думаю, вы увидите ее.

— Вы солгали мне, — яростно прокричал я. — Вы говорили…

— Солгал, — согласился он, разведя руками, чтобы показать, что ничего не скрывает. — Это один из моих маленьких недостатков. Что значит маленькая ложь среди добрых людей? Кэти в безопасности, пока мы с вами сотрудничаем.

— Сотрудничаем с вами? — завопил я с отвращением.

— Вы хотите, чтобы машины шли, чтобы радио болтало, чтобы телефоны звонили…

Толпа завешелилась. Люди приблизились. Они не понимали, что происходит, но навострили уши, услышав сказанное Дьяволом об автомобилях.

Но Дьявол не обращал на них внимания.

— Вы можете стать настоящим героем, — проговорил он с пафосом. — Можете сыграть великую роль: вернуть все назад.

Я не хотел быть героем. К тому же я чувствовал, что толпа становится опасной.

— Мы пойдем побеседуем с теми индюками, — обронил Дьявол, ткнув пальцем через плечо в направлении Белого Дома.

— Мы не можем туда войти, — возразил я. — Это не так просто.

— У вас ведь есть пресс-карточка Белого Дома?

— Конечно, есть. Но это не значит, что я могу приходить туда, когда мне заблагорассудится. Особенно на буксире с такой птицей, как вы.

— Значит, войти нельзя? Послушайте, — обратился он ко мне почти умоляюще, — вы должны поговорить с ними. Вы умеете разговаривать и знаете протокол. Я сам ничего не могу поделать. Они не станут меня слушать.

Я покачал головой.

Несколько охранников оставили ворота и шли к нам по тротуару. Дьявол увидал, что я смотрю на них.

— Осложнения?

— Думаю, что да. Охрана позвонила в полицию. Нет, не позвонила. Они просто послали сказать полицейским, что здесь что-то происходит.

Дьявол продвинулся ко мне ближе и заговорил, едва раскрывая рот:

— Мне не нужны неприятности с полицией…

Повернув голову, он взглянул на охранников. Они приближались. Дьявол схватил меня за руку:

— Пошли!

Земля с грохотом ушла у меня из-под ног, вместо нее была тьма и шум от тяжелых крыльев. Затем мы оказались в большой комнате, с длинными столами в центре. За ними сидело несколько человек во главе с президентом. Дым поднимался от сожженного места на ковре, где мы теперь стояли с Дьяволом, а воздух был полон запаха серы и горящей ткани. Кто-то яростно барабанил в дверь, ведущую в комнату.

— Скажи им, что никто не сможет выйти, — заявил Дьявол, — двери заговорены.

Встал человек со звездами в петлицах. Его гневный рев заполнил комнату:

— Что это все значит?

— Генерал, — проговорил Дьявол, — садитесь и докажите, что вы не только офицер, но и джентльмен. Никто не пострадает. — Он яростно взмахнул хвостом, чтобы подчеркнуть свои слова.

Я быстро посмотрел по сторонам, чтобы уточнить свое первое впечатление, и увидел, что оно было правильным. Мы находились в зале совещаний. Здесь были директор ФБР, глава ЦРУ, несколько высших военных и еще люди с серьезными лицами, которых я не узнал. Вдоль стен стояли ряды кресел, в которых сидели очень торжественные и, очевидно, очень ученые люди.

— Хортон, — произнес Государственный секретарь очень медленно, вежливо и не волнуясь (он никогда не волновался), — что ВЫ здесь делаете? Я думал, вы уехали.

— Я уезжал, — ответил я, — кажется, это было так давно…

— Вы, конечно, слышали о Филиппе?

— Да, слышал.

Генерал снова вскочил. В отличие от Государственного секретаря он был очень вспыльчивым человеком.

— Если Государственный секретарь объяснит мне, — взревел он, — что происходит…

Стук в дверь продолжался, он становился все громче. Похоже, парни из секретной службы пустили в ход столы и стулья, пытаясь открыть ее.

— Это не совсем обычно, — спокойно сказал президент, — но, поскольку джентльмены уже здесь, я полагаю, что у них есть для этого какая-то причина. Думаю, нам следует выслушать их, а потом вернуться к своим делам.

Конечно, все это было нелепо, и мной овладело такое чувство, будто я не покидал Землю Воображения, будто я все еще там и что этот кабинет с президентом и другими людьми — не более чем сцена из представления.

— Вероятно, вы — мистер Хортон Смит, — обратился ко мне президент, — хотя вначале я не узнал вас.

— Я уезжал рыбачить, мистер президент, — объяснил я, — и мне некогда было даже переодеться.

— О, мы здесь не очень придерживаемся церемоний, — ободрил президент. — Но я не знаю вашего друга….

— Не уверен, сэр, что он мой друг. Он утверждает, что он — Дьявол.

Президент серьезно кивнул:

— Я так и думал, хотя это кажется невероятным. Но что ему здесь нужно?

— Я пришел, чтобы поговорить о деле, — пробасил Дьявол.

Министр торговли спросил:

— Об этих неполадках с машинами?..

— Но это недоразумение! — возразил министр здравоохранения, образования и социального обеспечения. — Я сижу здесь, вижу все и говорю себе, что это невозможно. Даже если Дьявол бы и существовал в действительности… — Он повернулся ко мне. — Знаете ли, мистер Смит, так нельзя.

— Я знаю, — согласился я.

— Я согласен, что все это происшествие очень необычно, — заявил министр торговли, — но мы находимся в необычной ситуации. Если у мистера Смита и его верного друга есть какая-то информация, мы обязаны их выслушать. Мы выслушали уже множество людей, включая каких-то друзей-ученых, — он жестом указал на сидящих вдоль стены. — И все, что мы услышали, сводилось к тому, что происходящее совершенно невозможно. Научная общественность заверила нас, что все это нарушает законы и что ученые сбиты с толку. А инженеры утверждают…

— Но Дьявол! — взревел звездный генерал.

— Если он Дьявол, — уточнил министр внутренних дел.

— Друзья, — устало прервал их президент, — некогда глава государства во время войны, когда его упрекнули, что он ведет переговоры с иностранцами, ответил: «Если понадобится, я буду иметь дело с Дьяволом». А сейчас другой президент не откажется от разговора с Дьяволом, если это поможет решить проблему. — Президент взглянул на меня: — Мистер Смит, можете ли вы объяснить, что происходит?

— Мистер президент, — возразил министр здравоохранения, — это просто трата нашего времени. Если пресса узнает хоть что-нибудь о том, что происходит здесь…

Государственный секретарь фыркнул:

— Им от этого будет мало толку. Что они могут сделать? Все коммуникации прерваны. И во всяком случае, мистер Смит — представитель прессы, и если он захочет, нам удастся сохранить тайну.

— Напрасно тратим время, — оборвал его генерал.

— Мы все утро напрасно тратим время, — согласился министр торговли.

— Я потратил его больше, — уточнил я. — И могу объяснить, что происходит, но вы не поверите ни одному моему слову.

— Мистер Смит, — вступил в разговор президент, — мне не хотелось бы вас упрашивать…

— Меня и не нужно упрашивать, сэр! — выпалил я.

— Тогда, может быть, вы и ваш друг присядете к столу и расскажете нам, для чего вы пришли сюда?

Я прошел через комнату к столу.

Дьявол, возбужденно размахивая хвостом, побрел за мной. Стук в дверь прекратился.

Шествуя к столу, я чувствовал, что в спине у меня скоро появятся дыры от испепеляющих взглядов сидящих за столом.

«Боже, — подумал я, — что за положение — оказаться в комнате вместе с президентом, его кабинетом, боссами из Пентагона, многочисленными учеными и советниками…»

Раньше я думал, как мне отыскать в Белом Доме человека, который согласился бы выслушать меня. И вот они все согласны внимать мне — не один человек, а полная комната, — я испугался до смерти. Министр здравоохранения и генерал уже высказали свое отношение, остальные пока молчали, но я был уверен, что вскоре и они присоединятся к ним.

Я придвинул к столу стул, и президент попросил:

— Расскажите нам все, что знаете. Я видел вас несколько раз по телевидению и думаю, что вы сумеете сделать ясное и, несомненно, интересное сообщение.

Я колебался, не зная, с чего начать, как в кратчайшее время рассказать им о том, что случилось со мной за последние дни? И вдруг неожиданно понял — мне нужно представить себе, что я стою перед микрофоном, перед камерой и что занимаюсь тем же, чем занимался последние годы. Да и так мне придется нелегко. В студии у меня всегда было время приготовиться, а в трудных случаях мне бы помог сценарий. Здесь же я предоставлен себе, и мне это не понравилось. Но ничего не оставалось делать.

Все смотрели на меня, и я знал, что большинство из них очень разгневаны. Многие раздражены, а некоторые испуганы.

— Кое-что из моего рассказа, — начал я, — можно доказать и проверить. — Я взглянул на Государственного секретаря. — Например, смерть Филиппа. — Я увидел, что Госсекретарь не удивился, но, не давая ему возможности что-либо произнести, я продолжил: — Однако большую часть моего рассказа проверить нельзя. Я расскажу вам правду. А уж вы решите, верить мне или нет…

Теперь, когда я уже начал, продолжать стало легко. Я представил, что нахожусь не в кабинете президента, а в студии и что, когда я закончу рассказ, аппаратуру выключат — и я освобожусь.

Все сидели и слушали, хотя иногда начинали беспокойно ерзать на стульях, будто собирались прервать меня. Но президент поднимал руку, успокаивал их, и я продолжал говорить. Я не следил за временем, но думаю, что мой доклад занял не более пятнадцати минут. Я излагал самую суть, отбросив все, кроме основного.

Когда я закончил, некоторое время все молчали, а я следил за ними глазами.

Наконец зашевелился директор ФБР:

— Очень интересно…

— Да уж, — ядовито согласился генерал.

— Я понял, что ваш друг протестует против того, — сказал министр торговли, — что мы ввели в его мифический мир множество помех. Эти помехи помешают им устанавливать стабильное правление.

— Не правление, — быстро, возразил я, пораженный тем, что даже в данном случае можно мыслить привычными категориями. — Вероятно, это следует назвать образом жизни или цели его жизни. Похоже, в их мире нет такой цели. Каждый идет своим сумбурным путем. Нет никакого руководства. Вы понимаете, конечно, что я провел там всего несколько часов и…

Министр финансов бросил испуганный взгляд на министра торговли:

— Неужели вы сколько-нибудь верите в это… в эту сказку… в эту…

— Не знаю, верю ли я, — проворчал министр торговли. — У нас есть достойный доверия свидетель.

— Он одурачен! — воскликнул министр финансов.

— Или хочет разрекламировать себя, — заявил министр здравоохранения.

— Если джентльмены позволят, — прервал их Государственный секретарь, — одно утверждение чрезвычайно поразило меня. Хортон объявил, что Филипп Фримен умер от сердечного приступа. Но толковали, что он убит стрелой, а стрелял человек, одетый в древний костюм. Но, конечно, никто не поверил в это. Слишком невероятно. Но рассказ, который мы сейчас выслушали, тоже невероятен, и…

— Вы верите в этот рассказ? — спросил министр здравоохранения.

— В него трудно поверить, — согласился Государственный секретарь, — но я не думаю, что мы просто можем отбросить его. По крайней мере, сначала нужно обсудить…

— Может быть, помогут ученые, — предложил генерал, — выскажут свое мнение.

Медленно встал один из сидевших у стены. Это был нервный худой старик не очень внушительного вида. Он говорил, осторожно подбирая слова и сопровождая их характерной жестикуляцией.

— Я не мог посоветоваться со своими коллегами, они поправят все наши представления о законах природы. Я утверждаю, что это невозможно.

Он сел так же тихо, как и встал, крепко ухватившись руками за ручки кресла.

Молчание наполнило кабинет. Один или двое ученых кивнули, но остальные не шевельнулись.

— Эти старые глупцы не верят нам, — прошептал мне Дьявол.

В комнате стояла тишина, и поэтому все его услышали. Вероятно, эти ученые раньше вели себя как старые глупцы, но впервые в жизни им сказали об этом прямо.

Я хихикнул, потом упрекнул Дьявола за грубость, но всем своим видом показал, что согласен. Я знал, что ученые не осмелятся поверить: всякий поверивший рисковал стать всеобщим посмешищем.

Дьявол вскочил и стукнул волосатым кулаком по столу. Маленькие струйки дыма вырвались у него из ушей:

— Своим маленьким грязным мозгом, своим тупым мозгом, своим неуверенным, всего боящимся мозгом вы создали нас и наш мир. Вы сделали это, не зная, что творите, и я имею право обвинять вас в этом. Но теперь вы знаете все, и это знание брошено вам в лицо, а вы обязаны принять меры, чтобы улучшить условия нашего существования. Вы можете…

Президент тоже вскочил и, подобно Дьяволу, ударил кулаком по столу — впрочем, эффект от этого был меньшим, так как у него из ушей дым не пошел.

— Мистер Дьявол, — воскликнул он, — я хочу получить от вас ответы на некоторые вопросы. Если вы остановили машины, радио…

— Вы чертовски правы, я остановил их, — взревел Дьявол. — Я застопорил движение повсюду, но это только предупреждение. Я гуманен. Машины плавно затормозили, и ни одна душа не пострадала. Самолетам я позволил приземлиться, прежде чем их двигатели перестали работать. Заводам я позволил пока работать, чтобы производились товары…

— Но без транспорта мы погибнем, — завопил министр сельского хозяйства. — Если продукты нельзя будет транспортировать, мы умрем, умрет весь бизнес.

— Наши армии! — закричал генерал. — Без самолетов, без бронетранспортеров. Все коммуникации прерваны!..

— Это еще что! — веселился Дьявол. — В следующий раз не повернется ни одно колесо. Ни заводы, ни велосипеды, ни роликовые коньки, ни…

— Пожалуйста, мистер Дьявол, — попросил президент, — не можете ли вы говорить потише? Пусть все успокоятся. Мы ничего не выиграем от ссоры. Я задал вопрос и получил ответ. Вы утверждаете, что это сделали вы?

— Ну, я… — Дьявол начал запинаться. — Я очень просто сделал все. Я сказал, чтобы это произошло, и оно произошло. Я всегда поступаю так. Вы вложили в меня эту способность, вы выдумали ее. Дьявол может сделать все. Конечно, если это дурное дело. Сомневаюсь, чтобы я столь же преуспел в добрых делах.

— Колдовство, джентльмены, — объяснил я. — Это единственный ответ. И не упрекайте в этом Дьявола: вы сами его придумали.

Старик ученый вскочил на ноги. Он поднял над головой сжатые кулаки.

— Колдовство! — завизжал он. — Никакого колдовства нет. Законы науки…

Он хотел продолжать, но голос его прервался. Он постоял немного, пытаясь снова заговорить, и в конце концов сел.

— Может, и нет, — согласился Дьявол, — может, законы науки не позволяют, но какое нам дело до науки! Следующий этап — колесо! Потом электричество и, вероятно, огонь. Хотя так далеко я еще не загадывал. А когда это будет сделано — назад к феодализму, назад к старым добрым временам. Темным временем, когда множество прекрасных мыслей о нас бродили в головах людей…

— Еще один вопрос, сэр, — сказал президент, — если вы закончили угрожать нам.

— Благородный сэр, — ответил Дьявол, изо всех сил стараясь быть вежливым, — я вовсе не угрожаю. Я только пытался разъяснить, что может быть сделано, что должно быть сделано.

— Но почему? — спросил президент. — Чем вы недовольны?

— Недоволен? — возразил Дьявол, в гневе забывая о вежливости. — Вы спрашиваете, чем я недоволен. Хортон Смит, раненный при Геттисберге, сражавшийся голыми руками с Дон Кихотом, преследуемый в лесу страшным чудовищем, выразил это достаточно ясно. — В знак своих честных намерений Дьявол перешел с рева на простой крик. — Некогда наша Земля была заселена стойким народом. Мы были или добрыми, или злыми, но честными и порядочными. Я не обманываю вас, мои друзья, я сам принадлежал и принадлежу к злым существам. Но у нас была цель, и мы жили между добром и злом, между черным и белым, между чертями и феями. Но к чему мы пришли теперь? К Ли Абнеру, Чарли Брауну и Пого. К маленькой сиротке Энни, близнецам Бобси, Горацио Олжер, мистеру Магу, Тинкербеллу, Микки Маусу, Холди Дуди…

Президент махнул рукой:

— Думаю, мы уловили точку вашего зрения.

— У них нет характеров, — сказал Дьявол. — Нет ни вкусов, ни стиля. Они совершенно безликие существа. Среди них нет ни честного зла, ни настоящего добра — от их добродетели выворачивает желудок. Я вас спрашиваю: можно ли построить настоящую цивилизацию с такими обитателями?

— Не только у этого джентльмена выворачивается желудок, — сказал министр здравоохранения. — Я поражен тем, что мы сидим и слушаем эту абракадабру.

— Немного терпения, — возразил президент. — Я стараюсь уловить в этом хоть какую-то здравую мысль.

— Я полагаю, — пояснил Дьявол, — что сейчас вы думаете, что же можно предпринять.

— Совершенно верно, — обрадовался президент.

— Вы можете положить конец всем этим глупостям. Можете остановить Ли Абнера и Микки Мауса. Можете вернуться к честной фантазии и думать о честных существах, добрых и злых, верить в них…

Встал министр сельского хозяйства.

— В жизни своей, — закричал он, — я не слышал более позорного предложения. Он предлагает контроль над мыслями. Он будет диктовать нам, о чем думать. Он хочет задушить литературу и театр. И даже если мы согласимся с ним, как нам все это осуществить? Законов и указов окажется не достаточно, нужно будет начать тайную компанию, и я уверен, что ее невозможно будет сохранить в тайне больше трех дней. И даже в таком случае потребуются усилия многих лет и миллиарды долларов, и я не уверен, что что-нибудь получится. У нас не темные века, которыми так восхищается этот джентльмен. И мы не можем заставить свой народ и народы всего мира поверить в дьяволов, чертей и ангелов, Я предлагаю завершить обсуждение.

— Мой друг воспринимает этот случай слишком серьезно, — сказал министр финансов. — Ни я, ни большинство сидящих в этом зале не относятся к этому так же. Мне кажется, что в нашей невероятной ситуации все же возможен какой-то невероятный выход.

— Слушайте! Слушайте! — воскликнул Дьявол.

— Хватит с нас ваших подозрений, — закричал директор ФБР. — Не в традициях американской демократии позволять какой-то абсурдной личности оскорблять свое правительство.

— Абсурдной личности! — рассердился Дьявол. — Я тебе покажу, идиот! Ни одно колесо не повернется, исчезнет электричество… Вот тогда я вернусь сюда, и у нас, может быть, станет больше оснований для переговоров. — Сказав это, он схватил меня за руку. — Пошли!

Мы исчезли, несомненно, в облаке дыма и с запахом серы. Во всяком случае, мир снова исчез для меня. Наступила чернота, вой крыльев. Когда тьма разошлась, мы вновь стояли у ограды Белого Дома.

— Ну, — триумфально проговорил Дьявол, — думаю, что я все объяснил им. Согнал спесь. Вы видели их лица, когда я назвал их идиотами?

— Да, вы хорошо это сделали, — согласился я с отвращением. — С грацией настоящего грубияна.

Он потер руки:

— Ну, а теперь колеса.

— Отложите это, — предупредил я его. — Вы уничтожите этот мир, а что тогда будет с вашим собственным?

Но Дьявол меня не слушал. Он глядел на улицу через мое плечо, а на лице у него застыло странное выражение.

Толпа, окружившая Дьявола в момент его появления, исчезла, но в парке, на противоположной стороне, осталось полно людей. И все они возбужденно что-то выкрикивали.

Я тоже обернулся, чтобы посмотреть.

В полуквартале, ниже по улице, показался Дон Кихот на бегущем мешке с костями, который служил ему лошадью. Он с удивительной быстротой приближался к нам. Забрало на его голове было опущено, в руке он держал щит. Копье блестело на солнце. За ним двигался Санчо Панса, с энтузиазмом погоняя хлыстом своего осла. Одной рукой он размахивал хлыстом, а другой прижимал к себе ведро. В ведре была какая-то жидкость, она выплескивалась, когда осел пытался догнать бегущего коня. За ослом скакал единорог, ослепительно белый в солнечном свете, со стройным серебряным рогом. Он двигался грациозно и легко, а на нем, в дамском седле, сидела Кэти Адамс.

Дьявол протянул мне руку, но я отбросил ее и ухитрился ухватить его за талию. В то же время я попытался просунуть ногу между железными прутьями ограды. Я и не думал о том, что делаю. Но очевидно, нечто подсознательно подсказало мне единственно возможный путь. Если я смогу помешать Дьяволу убраться отсюда, если я его задержу хотя бы на несколько секунд, Дон Кихот скоро будет здесь, а в том, на кого направлено его копье, я не сомневался. И кроме того, я хотел прочнее закрепиться на этом месте. И еще что-то напомнило мне о влиянии железа на Дьявола. Вероятно, поэтому я и просунул ногу через ограду парка.

Дьявол пытался вырваться, но я висел на нем, обхватив его руками. Кожа его отвратительно пахла и вся была покрыта зловонным потом. Дьявол сыпал ужасные проклятья, бил меня кулаками, но краем глаза я все время следил за приближающимся копьем Дон Кихота. Топот копыт звучал все ближе. С глухим звуком ударило копье, и Дьявол упал. Я выпустил его и тоже упал, а моя нога по-прежнему была зажата в ограде парка.

Я повернулся и увидел, что копье попало Дьяволу в плечо. Он кричал, выл и размахивал руками. Из уголков его рта бежала пена.

Дон Кихот пытался поднять забрало. Оно не поддавалось. Он дернул его с такой силой, что сорвал с головы весь шлем, и тот покатился по тротуару.

— Мошенник! — воскликнул Дон Кихот. — Сдавайтесь и поклянитесь, что больше не станете вмешиваться в дела человеческого мира…

— Убирайся в ад! — разгневанно орал Дьявол. — Я не сдамся бездельнику, который делает только добрые дела и устраивает сумасбродные Крестовые походы. Нет никого другого хуже тебя, Дон Кихот! Ты чувствуешь злые дела за миллион миль и готов тут же явиться. Я тебе не сдамся!

Санчо Панса соскочил с седла и бежал с ведром к Дьяволу. Подскочив к нему, он остановился и плеснул в него жидкость из ведра. Жидкость зашипела, испаряясь, а Дьявол скорчился.

— Вода! — радосто закричал Санчо Панса. — Святая вода, благословенная добрым Святым Петром.

Он выплеснул на Дьявола еще воды. Тот, извиваясь, завопил.

— Сдавайся! — крикнул Дон Кихот.

— Сдаюсь, сдаюсь… и даю обет!

— И еще поклянись, — угрюмо проговорил Дон Кихот, — что все причиненное тобой зло кончится, и немедленно.

— Нет! — завизжал Дьявол. — Я не намерен работать впустую. Санчо Панса поднял ведро, собираясь выплеснуть все его содержимое на Дьявола.

— Стой! — крикнул Дьявол. — Убери эту проклятую воду! Я сдаюсь и обещаю все, что вам нужно…

— Тогда наша миссия здесь завершена, — церемонно проговорил Дон Кихот.

Я не почувствовал, как они исчезли. Не увидел даже вспышки. Их просто не стало. Не стало ни Дьявола, ни Дон Кихота, ни Санчо Панса, ни единорога. Ко мне бежала Кэти, и я подумал, как это она может бежать с поврежденной ногой. Я пытался выдернуть свою ногу из прутьев ограды, чтобы встретить Кэти, но не смог: нога застряла прочно.

Кэти опустилась рядом со мной на колени.

— Мы снова дома? — воскликнула она. — Мы дома, Хортон!

Она поцеловала меня, и толпа на другой стороне улицы загоготала.

— У меня застряла нога, — объяснил я.

— Так освободи ее, — счастливо улыбаясь, сквозь слезы ответила она. Я старался освободить ногу и не мог. Нога начала болеть. Кэти встала, подошла к изгороди и попробовала вытащить мою ногу. Но тоже безрезультатно.

— Мне кажется, у вас распухла нога, — сказала она, садясь со смехом на тротуар. — Мы оба… — Она смеялась и плакала. — У нас что-то с лодыжками. Сначала у меня, потом — у вас…

— Ваша в порядке?

— Мне помогла магия. Удивительный старый волшебник в замке с длинной бородой и таким остроконечным колпачком, усеянным звездами. Это такое приятное место. Там все любезны и вежливы. Я могла бы остаться там навсегда, если бы вы были со мной. И единорог. Он такой хороший. Вы видели единорога?

— Видел.

— Хортон, кто эти люди на лужайке?

Я был так рад ее появлению, что не глядел на лужайку. Посмотрев туда, я увидел их. Впереди бежал президент, а за ним все остальные, присутствовавшие в его кабинете.

Президент прибежал к ограде и остановился. Он не очень дружелюбно посмотрел на меня.

— Хортон, какого дьявола вы здесь делаете?

— У меня застряла нога.

— К черту вашу ногу. Готов поклясться, я видел здесь рыцаря и единорога…

Подошли остальные. Охранник крикнул от ворот:

— Эй! Смотрите! Автомобиль!

По улице действительно ехала машина.

— Но что с его ногой? — возмущенно спросила Кэти. — Мы не можем освободить ее, и лодыжка распухла.

— Надо позвать доктора, — произнес Государственный секретарь. — Если пошли машины, может, и телефон работает? Как вы себя чувствуете, Хортон?

— Все в порядке.

— И пусть придет кто-нибудь с пилой, — сказал президент. — Надо освободить его ногу.

Я остался на тротуаре, ожидая доктора и человека с пилой. Кэти сидела рядом со мной. Не обращая внимания на толпу, белочки спустились на землю, заинтересованные происходящим. Они элегантно прижимали лапки к груди, выпрашивая подачку.

А по улице шло все больше и больше машин…

Загрузка...