В баню

Глава V. «Мы мир отпарим без помех!..»

За полчаса до

На самом деле Третий Большой пик Большого Леса, конечно, был скалою. Но говорить об этом при ком-то из местных было совсем неуместно. С вами могли поспорить.

Гномы начали бы говорить, а начав уже не остановились бы до победного конца. Или до прихода бригадира.

Разрешалось утверждать подобное лишь на кухне, но и там весьма и весьма осторожно.

— Ты знаешь… Отличная колбаса… Ты знаешь наш Пик… где-то, совсем немного похож на скалу… Каша замечательная!

— Да-а…

Когда-то, при малых ногтях, гном Пень совершенно был уверен, что «круче круч Третьего пика не существует».

И он непременно на них взберётся!.. Как только закончит рыть шахту от забора и до порога.

При посиневших ногтях Пень пик называл скалою. А теперь, когда ногти его все стали желты… он просто вновь собирался как-нибудь залезть на самую вершину.

Ещё хотя бы раз.

Он хотел взглянуть: точно ли не видно края леса?

Даже с самой-самой верхушки?

— А у тебя **ять лыжи точно не натёрты? — с подозреньем, кряхтя, но загребая, поинтересовался Каска.

Лыжи Пеньки «точно» не были натёрты.

Они были смазаны! И промазаны так тщательно, воска не осталось даже для поясницы.

У Пеньки Никогда не болела спина! И ночами он Не ходил на пасеку к энтузиасту-математику гоблину.

Усы благородного гнома поднялись:

— С чего ты взял?

— Они едут, — попеременно загребая, очень тонко и глубокомысленно отметил Каска.

Представить наилучшего из поколений не мог спустить.

Борода его вздыбилась будто жёлтая хвоя:

— … Жена наверно постаралась!... С весны натёрла, чтоб не гнили!

Вслед за резким, неаккуратным движеньем жар разлился по грудине, щекам старого Пня и его ушам…

«Ух… **ять!»

***

Необыкновенно длинный — образец, а не забор!

Гордость производственных сил лесопилки «Хвоя», дощатый он сизой нимфой выплыл из-за закоченевшего орешника.

Цвет сезона издали бросился в глаза.

… Даже самые рьяные вандалы не решались поднять руку на столь объёмное… произведение.

Оценив масштаб, Каска с ходу узнал третье и восьмое бревно-опору.

Пень убедился: доски не разошлись.

Отлично у него получилось подогнать! Одним лишь топором! Так подогнать, что даже возникни у кого желанье — подсмотреть что-либо было невозможно. Вот нет! И всё!

Впрочем, и желающих что-то особо не наблюдалось.

«Гном — это товар штучный!» — сказал один из самых мудрых, древних гномов.

«Мудрость не пропьёшь!» — добавил Пень от себя.

И поднял руку.

Чёрный , густой и почти маслянистый дым огромным облаком вновь поднялся над сизой бесщелевой преградой. Гному захотелось закурить.

Хотя он уже столетие как бросил.

"Отпарим всех!" — оптимистично заявляла табличка в сизой краске. А из-под неё глядели красный нос и борода дежурного. Всё пространство вокруг гномьих бань (по причине частых потасовок) было залито.

Очередь скользила.

«Лыжа — триста крон», — проговорил про себя Пенька.

Он вспомнил ярко-жёлтый скидочный ценник в популярнейшем универсальном магазине. И снял обе лыжи.

Он едва не навернулся… но Каска, как настоящий товарищ, как друг поддержал.

— **ять! — многозначительно сказал старый гном.

И на этом эпопея закончилась.

Конец

***

Дым, как от коптящего каменного угля… но с зеленцою.

Он облаком взвивался над сизой вывеской.

Пень поморщился.

Поднял руку.

Сделал вид, что поправляет лыжу, и сунул кисть в карман.

Какие-то рассыпчатые камешки обнаружились под фирменной подкладкой «лацканы».

«Печенья камни

—

В НИХ ЕСТЬ МУКА!»

Припомнил Пень хитрый ход своего родного четвероюродного брата.

Когда-то очень давно гном уже пытался скормить эти печенья белкам. Но те очень вежливо сбежали.

— Хочешь? — из эксперимента предложил Пенька печенья другу.

Каска есть камни не захотел.

Просто не имея выбора, камнедержатель смерился с печеньем. Под подкладкой, в третьем тайном кармане гном нащупал так долго откладываемую заначку.

«Неделя работы за одну помывку! — тут же взбеленилась мысль. – Снегом обтираться надо!»

Словно повинуясь общему негласному порыву, гном поглядел на небо. И вздохнул точно так же, как и остальные.

«Двести двадцать крон?.. Что они золотом осыпать вас там будут?!» — мог бы озвучить какой-то эльф… Но гном-то знал… где прячется дракон.

Он знал, — настоящая парилка, бывает Только на огне!

Аренда большого зверя. Корм для него… Штраф, за трещины в скале — всё это требовало средств!

Столкнувшись с пылом гномов, камень довольно скоро начинал крошиться. Он разрушался, и заведенье, вместе с забором, вновь переезжало.

«Это ни какую-то лягушку прикупить, — кипятился со смесью злости и восхищенья троюродным племянник Пня. — Тут нужен Горн! Чтобы ка-мень потёк!.. Не эльфов ведь парим!»

Взгляд на зеленовато-чёрное облако.

Некто Золотник ещё в прошлом столетье предложил не высекать парилку в Третьем пике… а собирать из блоков.

Конечно, его заклеймили!

Как новатора и откровенно неумного гнома — его покрыли. Позором.

Пень ногтем пересчитал рёбра монет. Присвистнул носом: «Дороговато».

Скользящий и обсуждающий начальство (которое традиционно «всё не накушается» и «деньги гребёт лопатой»), Каска отвлёкся. Уставившись на дым, будто впервые его видит, гном серьёзно призадумался. Даже засопел:

— А ты слышал, что тролли наши бани называют«печами»?.. Мол, греться возле них очень удобно.

Пень поднял руку:

— ***ять!

— А что я слышал! — вдруг оживился свежеостриженный гном. — Кто-то выдумал, как строить… чтобы любой мог хоть каждый месяц ходить!

Побывав веслом, лыжная палка Каски скоро превратилась в балансир, а сразу после — в ледокол.

— Дрянь идея! — отрезал Пень. И по-учительски присвистнул носом: — С традициями родились мы и с ними и помрём!

Полы спецовки откинулись, обнажая широкую грудь.

«Хорошо получилось».

Очередь понемногу проскальзывала.

Так что достаточно скоро пара с лесопилки «Хвоя» могла в полной мере насладиться… одним из тех содержательных и ярких… но совершенно бессмысленных разговоров, что всегда правят балом на входе.

«Без номерка не выдам!».

Дорогой клиент уже разделся. И, розовея, стоял под снегопадом. "Дедовские" валенки его почему-то распространяли сильный аромат клубники. Сидящий обратил на это особое вниманье. Клиент сильно зарделся и принялся ещё активней плясать голыми пятками на льду.

«А тёща у меня там имя вышила. На всём», — сообщил он, пряча глаза. Дежурный не дрогнул: «А это всё равно».

Не ожидая, что препирательство скоро закончится, Пенька, как и многие, заранее начал раздеваться.

Под стук подносящихся вёдер гном оказался сначала в одном сапоге, а в конечном итоге, в одних подштанниках цвета бёдра битого эльфа (в ярко-розовый горошек). Это нижнее, последнюю оборону, также следовало снять.

С лыжами была беда.

Их надо было куда-то деть.

«И не одного сугроба! — подумал гном с раздраженьем. — Воткнул бы!»

— С праздником Вас, — хмуро и заученно поздравил клиента дежурный.

— А номерок-то всё оловянный, — завёл Пень обязательную шарманку. — Неужели за Такие деньги стальной нельзя сделать? Или бронзовый… хотя бы.

— Можно. Тогда на крону дороже выйдет, — выдал обязательный ответ дежурный.

Одну крону… можно было заработать за десять минут.

«Жлоб», — заключил Пенька.

И взял оловянный.

И сунул его в рот.

Главное было — с умом разместить.

Нужно было спрятать под язык, а не то, попав в парилку мягкий металл начинал растекаться.

— По четыре сотни с бороды! — вслед за Пенькой по той же стезе уже возмущался Каска.

В ярких фиолетовых подштанниках на одной подтяжке и огромной шапке:

— Вы что думаете себе… мы тут все директора?! Тут! Что ли?!

— С праздником Вас, — привычно ответил дежурный.

Парилка приближалась

… Жар ещё не чувствовался, но волосы на плечах и груди Пеньки уже начали становиться дыбом. И даже как будто заранее трещать.

Грудину по-прежнему саднило. Словно кот проснулся и драл рёбра когтями… всё никак не желал успокоиться.

С боков сжимало.

«…»

Очередь шла. С десяти шагов обнажилась земля.

Здесь уже пробивалась травка. И нежная ветреница трепетно подрагивали, ловя белёсые снежинки.

Пень поднял руку.

У него забрали лыжи.

Веник выдавался даром.

«Неужели нельзя было как-то… не по гномьи попрощаться? — подумалось Пню. — Раньше ведь как-то получалось».

И в самом деле получалось. Ещё не настолько был стар гном.

И он прекрасно помнил, как целовал жену, выходя в окно. В их общей молодости.

Почти вчера.

«Скоро вернусь», — говорил Пень улыбаясь. Ингрид презабавно кололась своими жёсткими усами, так что не улыбаться было невозможно. «Да ну тебя!» — ударяла гномиха его пыльной тряпкой.

И только после имело смысл лезть в окно.

Волосы супруги всегда были собранные в тугое кольцо на макушке. Живот и бёдра... Особенно часто Пень вспоминал про её бёдра.

— *75! На выход! — что было сил проорал худой и осунувшийся, чёрный на лицо старый гном с колючей бородою.

Он лишь чуть приоткрыл — и дым ударил! Заструился чёрно-зеленым.

Тяжёлая и обитая сталью, дверь смотрела зевом Вулкана.

Запах пошёл… специфический.

Пень оглянулся. Уткнулся взглядом в товарища: тот запутался в завязках от шапки и никак не мог найти концы.

«***ять!»

Пень опрокинул на себя ведро ледяной воды. Расплевался.

Угрюмо зафыркал, привычно сжав бороду в кулак.

Неожиданный удар! Дверь распахнулась настежь.

Красный. Обтекающий и с коптящей бородою. С кровью налившими глазами, пухлый гном, ничего не видя, выбежал наружу!

— УА-А-ААааа! — совершенно дико сообщил он.

И, что было прыти, понёсся налево. Но тут же развернулся и, топча траву, коптя, понёсся к скату. Обернулся в последний момент, успел погрозить кому-то кулаком. А после рухнул и заскользил по скату!

Прямо в прорубь!

«Груздь! — не без удивленья узнал Пенка их молодого финансиста. — Какая радость напоследок!»

Закопчённый гном с колючей бородою указал на дверь:

— … Жар уходит!