Узы крови

Глава 21

Я вздохнул и огляделся. Люди, стоявшие ближе всего к нам и слышавшие наш разговор с де Шатильоном и его друзьями, уже начали пересказывать соседям о случившемся. От нашего с Валери неприметного угла, словно от брошенного в воду камешка, поползли круги.

— Брат, мне нужны детали, — нетерпеливым полушепотом произнесла виконтесса. А у самой глаза горят азартом. Вон, даже приосанилась под чужими взглядами.

Мой короткий рассказ о подробностях нашего знакомства с де Шатильоном и его друзьями еще больше ее взволновал. Ее грудь часто вздымалась, а на лице сияла торжествующая улыбка, которую она умело прятала за веером.

Тем временем, по мере того как «круги» расширялись, на нас все больше и больше обращали свои любопытные взоры шушукающиеся дворяне. И Валери явно нравилось это внимание.

Отчасти я ее понимал. После многих месяцев заточения в дядюшкином доме, сотен дней отчаяния, ненависти, унижений и упреков виконтесса де Грамон впервые показалась мне такой, какой она была еще два года назад. Гордой представительницей древнего дворянского рода.

— Сперва де Ламар, теперь де Шатильон, — с хитрой улыбкой произнесла Валери, когда я завершил свой рассказ. — Не знай я всех подробностей, решила бы, что ты специально охотишься за лучшими мечниками принца Генриха.

— Будь это так, — пожал плечами я, — виконт де Шатильон сегодня вряд ли посетил бы этот прием.

— Так или иначе, ты разворошил это «зеленое» болото, и принц Генрих узнает о твоем присутствии еще до объявления второго танца, — слегка нахмурившись, произнесла Валери. — А уже завтра вечером о произошедшем будет знать каждая собака в Эрувиле и смеяться над хвалеными фаворитами принца-воина, которые не способны справиться с каким-то безвестным шевалье, да еще и бастардом изменника. Генрих жестокий и злопамятный. Берегись барона фон Герварта, он обязательно откроет на тебя охоту.

— Вероятнее всего, так и будет, — ответил я и кивнул в сторону принцев, которые, словно два молоденьких петушка, красовались своим ярким оперением перед маркизой де Гонди. — А, может быть, его высочеству принцу Генриху плевать на какого-то там никому неизвестного бастарда. Этим вечером у него иной, более интересный объект внимания. Впрочем, как и у принца Луи…

Последние мои слова заставили Валери слегка вздрогнуть и, нахмурившись, повернуть голову в указанную сторону. В ее взгляде я увидел грусть и сожаление, а еще, кажется, ревность…

Может быть, в своих предположениях я был не так уж и далек от истины? Может быть, все те письма, что писала мне Валери, и в которых она восхваляла принца Луи, были продиктованы вовсе не тетушкой герцогиней, а влюбленностью виконтессы? М-да, если это так, то мне ее искренне жаль.

Сказать Валери ничего не успела. По сигналу герцогини дю Белле церемониймейстер объявил «Процессию». Согласно наставлениям Бертрана я уже знал, что в этом танце-шествии, которым обычно открывались все вестонские балы, обязаны были принять участие все гости. Уже потом весь вечер можешь молча простоять в углу, подпирая плечом колонну, или просидеть за карточным столом, но пропустить «процессию» — это значит оскорбить как хозяйку дома, так и всех присутствующих.

Поскольку мы как родственники хозяйки приема прибыли без пары, я обернулся к Валери и, изящно поклонившись, деликатно произнес:

— Мадмуазель, позвольте мне иметь удовольствие пригласить вас на этот танец.

Валери с улыбкой подала мне левую руку, и мы присоединились к танцу-шествию, в который уже вливались все присутствующие гости. Уроки Бертрана, мышечная память доставшегося мне тела, плюс моя собственная координация — движения этого неспешного и незамысловатого танца давались мне легко и свободно.

Партнерша у меня была опытная, поэтому мы быстро почувствовали друг друга. Я даже улыбнулся про себя, когда вспомнил наши тренировки с Бертраном. Мой камердинер специально приглашал ко мне одну из моих горничных, с которой мы отрабатывали некоторые па.

Оказалось, что Жози, дочь главной поварихи, была давней партнершей Макса, еще в те времена, когда он был ребенком, а потом подростком, и знала почти все придворные танцы, которым ее обучали вместе с молодым господином.

Кстати, в первые наши тренировки девушка была довольно скована и напряжена. Видимо, она ждала, что молодой хозяин, как в прежние времена, примется распускать свои руки и, похоже, уже готовилась к противостоянию.

Но время шло, а я, вопреки девичьим страхам, вел себя деликатно и сдержанно. Более того, я всячески старался подчеркнуть дистанцию между нами, чем, кажется, разжег любопытство как юной Жози, так и остальных молодых горничных в замке.

Важная осанка Валери, ее неторопливая размеренная поступь, ее благородные и изысканные реверансы приковывали внимание присутствующих мужчин и женщин. Она чувствовала и понимала это. И ей это нравилось.

Кстати, пока танцевали, я словил на себе заинтересованные и кокетливые взгляды подруг Ивелин, хотя еще полчаса назад они смотрели на меня, словно на пустое место.

Несколько раз мы встречались взглядами с кузиной. Ивелин задорно улыбалась и ободряюще подмигивала мне. «Волна», похоже, добралась и до нее.

Наблюдая за ее сияющим от счастья лицом, я внутренне ухмылялся. А ведь она знает, что уже утром мы с де Шатильоном скрестим клинки. Но продолжает хохотать и беззаботно мне подмигивать. Похоже, Ивелин плевать на то, что один из лучших мечников вызвал меня на дуэль и что я могу погибнуть. Хотя, с другой стороны, она и та же Валери — всего лишь дочери своей эпохи. Смерть благородного мужчины на дуэли здесь в порядке вещей.

От мыслей о родственницах меня отвлекло чувство чужого взгляда. Он был особенно настойчивым. Во время кругового па я резко повернул голову и встретился взглядом с Аурелией де Марбо, которая танцевала со своим братом.

Она тут же отвела свои глаза, а ее лицо залил легкий румянец. Уже в последний момент я заметил, что смотрела она на меня без особой приязни, скорее, с неким презрением.

Наконец, процессия синхронно плывущих пар замерла в глубоких поклонах и реверансах под последние аккорды.

В этот момент я находился как раз в двадцати шагах от принца Генриха, который раскланивался сейчас с маркизой де Гонди. Чуть поодаль с кислой миной раскланивался со своей партнершей принц Луи.

Все то время, пока длился танец, он, прикусив губу и абсолютно не обращая внимания на даму рядом с ним, жалобно следил за грациозными и мягкими движениями Бланки де Гонди, левая ладошка которой покоилась на локте его брата. Даже невооруженным глазом было видно, что томные взгляды маркизы де Гонди, падавшие на «синего» принца, ранили принца Луи.

Старший брат видел терзания младшего и, казалось, упивался его страданиями. Похоже, «зеленый» принц без ума от маркизы де Гонди, которая, кстати, несмотря на то что скоро станет женой принца Филиппа, кокетничая с Луи и Генрихом, явно намеренно подогревала противостояние братьев.

Во время короткого перерыва между танцами к принцу Генриху приблизился маркиз де Онжес и начал что-то быстро говорить ему на ухо. Затем они оба, слегка приподняв головы, начали осматриваться, и в следующее мгновение де Онжес, заметив меня, что-то сказал Генриху.

Я специально делал вид, что увлечен беседой с Валери, поэтому принц и его прихлебатель де Онжес думали, что я их не вижу. Сестра оказалась права — первый танец, и принц Генрих уже знает о моем присутствии.

Спустя несколько минут церемониймейстер объявил о новом танце, и еще до того, как оркестр заиграл новую мелодию, рядом с Валери появилось сразу трое молодых дворян.

Сестра упорхнула танцевать с одним из них, а рядом со мной появился лакей.

— Ее светлость ждет вас, — произнес он с поклоном.

— Веди, — кивнул я.

Спустя некоторое время, провожаемый заинтересованными взглядами стоящих вдоль стен дворян, я, следуя за моим провожатым, приблизился к герцогине дю Белле, находившейся в компании брата и сестры де Марбо.

— Дорогой племянник, — произнесла герцогиня. — Хочу представить тебя виконту и виконтессе де Марбо.

Каменная Леди, как и прежде, приветливо улыбалась мне, но по ее холодному взгляду я понял, что она уже все знает, и что меня ждет серьезный разговор.

— Это честь для меня, — произнес я и поклонился.

Аурелия, тщательно скрывая презрение ко мне, склонилась в изящном реверансе. Безгубый рот ее брата, небрежно поклонившегося мне в ответ, расплылся в ехидной усмешке. Он смотрел на меня своими желтыми глазами даже не как на добычу, а, скорее, как на мелкую мошку, которую он вот-вот проглотит.

Вблизи от виконта еще сильнее несло кровью и смертью. Мое чутье меня не подвело. Этот то ли человек, то ли мутант еще утром кого-то убил и разделал.

После обмена с семейством де Марбо короткими и ничего не значащими фразами, я, поклонившись, обратился к виконтессе:

— Мадмуазель, позвольте мне иметь удовольствие пригласить вас на этот танец.

Виконтесса подала мне левую руку, и уже спустя несколько мгновений мы вдвоем закружились среди танцующих пар.

Согласно этикету, «Танец Листьев», объявленный церемониймейстером, партнеры танцуют в так называемых полузакрытых позициях. Левая ладонь кавалера лежит на навершии меча, а правая располагается под лопаткой его партнерши. В то же самое время правая рука дамы лежит на плече кавалера, а левая, которая держит веер в открытом положении, слегка отведена в сторону. Хех… Как по мне, так без меча и веера танцевать было бы намного приятней и проще.

Аурелия прекрасно владела своим телом. Я чувствовал ее возбуждение и радость, которые она пыталась тщательно скрывать. Она была похожа сейчас на птицу, на короткое мгновение вырвавшуюся из золотой клетки. А еще я понимал, что в полной мере насладиться танцем ей мешал ее партнер. И дело не в том, что я плохо танцевал. Напротив, наверняка Бертран гордился бы своим учеником, если бы увидел меня в данную минуту. Тут дело было в другом. Я был неприятен виконтессе не как танцор, а прежде всего как человек. Любопытно, почему? Насколько я знаю, они с Максом никогда не пересекались.

— Мадмуазель, — негромко произнес я, слегка склонившись к ее уху. — Позволите ли вы задать вам один вопрос, который мучает меня последний час?

Аурелия де Марбо слегка вздрогнула от неожиданности, но с шага не сбилась.

— Конечно, мессир, — коротко ответила она бесцветным голосом.

— Не могли бы вы назвать причину вашей ко мне неприязни? — я решил действовать напрямую.

Аурелия, казалось, была готова к такому разговору, потому, не сбиваясь с такта, с легкой насмешкой в голосе ответила:

— Полагаю, что после того, как вы изъявили желание попросить моей руки у моего отца только ради того, чтобы уладить давний спор между нашими семьями, я обязана воспылать к вам симпатией и возможно любовью?

Хм… А это даже интересно.

— Ну что вы, мадмуазель, — в тон ей ответил я. — Даже в мыслях не было. Кстати, позвольте мне указать на некую неточность в ваших словах.

— Неточность? — тонкие брови виконтессы взлетели вверх. — Что ж, вы меня заинтриговали, шевалье.

— Дело в том, что причина моего желания быть помолвленным с вами не только в давнем споре наших благородных семейств, а еще и в баронстве, которое пообещал мне ваш батюшка после нашей с вами свадьбы.

Внутренне усмехаясь, я наблюдал, как глаза виконтессы опасно сузились, поменяв цвет со светло-василькового на светло-серый. Как на ее щеках появился румянец, а алые губы плотно сжались.

— Что ж, мессир, — холодно произнесла она. — Вы лишний раз подтвердили свою репутацию. Все, что о вас говорят, похоже, чистая правда.

— Любопытно, — улыбнулся я. — И что же обо мне говорят?

— Вы действительно хотите услышать это? — приподняв подбородок и сверля меня злым взглядом, уточнила Аурелия. — Что ж, извольте. Говорят, что вы вспыльчивы, и каждый ваш спор заканчивается поединком. Что вы волочитесь за каждой юбкой. Последний скандал с какой-то актрисой тоже закончился дуэлью и смертью вашего противника. Вернувшись в столицу, похоже, вы взялись за старое.

Затем ее взгляд остановился на серебряном крыле на моей груди. Губки Аурелии презрительно скривились.

— Мой дед был кавалером ордена серебряного крыла. В отличие от вас, он был рыцарем и самым благородным человеком, которого я знала.

Последние слова виконтесса словно выплюнула.

Музыка уже давно смолкла, и мы остановились возле одной из колонн. Так вышло, что рядом с нами никого не было и наш разговор никто не слышал.

— Благодарю вас, мадмуазель, — поклонился я и улыбнулся. — Это было очень познавательно.

— И все? — хмыкнула она. — Вам больше нечего сказать?

— Ну почему же? — ответил я ей тем же тоном. — Слухи о моих дуэлях действительно правдивы. И да, некоторые из моих противников уже мертвы. Что же касается причин… Я не знаю, как обстоит дело у де Марбо, но у де Грамонов принято защищать честь дамы, даже если она актриса. Вы упомянули об ордене, что висит на моей груди… Я и сам считаю, что не заслуживаю этой высокой награды. Уверен, каждый дворянин, окажись он в ту минуту на моем месте, поступил бы также. Несомненно, ваш благородный дедушка был великим рыцарем. Уверен, ваш брат унаследовал все добродетели своего предка, которыми, по вашему мнению, я не обладаю.

Последняя фраза, сказанная мной, казалось, выбила землю из-под ног виконтессы. Она побледнела, а в ее глазах на короткий миг промелькнула тень страха и, кажется, отчаяния. Короткое мгновение — и Аурелия де Марбо снова стала прежней.

— Мессир, — холодно произнесла она. — Соблаговолите проводить меня к моему брату.

Молча шагая вдоль стен, мы почти пересекли половину зала, когда церемониймейстер снова вышел вперед и хотел было объявить следующий танец, но неожиданно замолчал. Его взор был устремлен на принца Генриха, остановившего его жестом.

В зале повисла тишина. Взгляды всех присутствующих были устремлены на сыновей короля.

— Мадам! — с загадочной улыбкой на лице громко обратился принц Генрих к стоявшей рядом с ним герцогине дю Белле. — Я надеюсь, вы не будете против, если я внесу небольшое изменение в вашу танцевальную программу? Мне показалось, что все собравшиеся здесь слегка приуныли. Я просто уверен, что моя идея всем придется по душе!

— Ваше высочество, — герцогиня склонилась в глубоком реверансе. Ни одна жилка на ее «каменном» лице не дрогнула. — Вы окажете нам всем честь.

— Тогда решено! — широко улыбаясь, воскликнул принц Генрих, заговорщически подмигнув враз скисшему принцу Луи. — Я объявляю «Танец мечей»!

По рядам дворян пробежала волна возбуждения. На лицах некоторых из «зеленых» я заметил страх. А вот люди Генриха, похоже, были счастливы.

— Но, ваше высочество, — попыталась возразить герцогиня. — Этот танец слишком специфический. К нему требуется специальный реквизит, которого, увы, у меня нет.

— Не беспокойтесь на этот счет, мадам, — продолжая улыбаться, ответил ей принц Генрих. — По счастливой случайности так вышло, что весь реквизит у нас есть с собой. Эй, кто там?! Несите все сюда!

Двери бального зала распахнулись, и лакеи принца Генриха внесли внутрь связку деревянных мечей и два пухлых серебряных горшка.

Выдернув из связки два меча с небольшими холщевыми мешочками на остриях, принц Генрих, подняв их над головой, громко произнес:

— Как вы уже наверняка заметили, мы не будем устраивать резню с настоящим оружием, как это делали наши предки! И это не единственное изменение!

Генрих подошел к горшкам, которые лакеи поставили на пол, и окунул в каждый из них острия деревянных клинков. Спустя мгновение он продемонстрировал всем присутствующим, что холщевые мешочки окрасились в синий и зеленый цвета.

— У нас ровно двадцать мечей, господа! — воскликнул он. — Нам нужны две команды! «Зеленая» и «Синяя»!

Обернувшись к принцу Луи, он громко спросил:

— Брат, ты не будешь против, если первого танцора для твоей команды я выберу сам?

Принц Луи тяжело вздохнул и обреченно взмахнул рукой.

— Конечно, брат мой.

Похоже, в этом танце намечалось какое-то противостояние, и Луи явно не был уверен в победе «зеленых».

— Благодарю, брат, — хитро улыбнулся Генрих и под молчаливыми взглядами всех присутствующих резко развернулся и, широко шагая, направился именно в ту сторону, где стояли мы с виконтессой де Марбо.

Несколько мгновений, и принц Генрих остановился напротив меня. В его темных глазах я увидел насмешку и предвкушение.

— Шевалье, мне сказали, что вы неплохо обращаетесь с клинком. Уверен, вам понравится этот танец.

Сказав это, он, под горящими взглядами всех присутствующих, протянул «зеленый» меч мне.