Утро под мертвым небом

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ:

Мои руки и ноги похолодели от страха. Кто-то был за мной. Не Декс. Кто-то живой или мертвый.

Я медленно повернула голову, ожидая увидеть прокаженных или маньяка с топором и головой Декса в руке.

Ничего не было. Только лес.

Может, звук донесся эхом…

ТРЕСК.

Опять.

Я развернулась и насторожилась, готовая биться или бежать, нож дрожал в крепкой хватке.

Вспышка движения появилась между деревьев впереди.

Я шагнула вперед, глядя на стволы, словно за ними кто-то прятался. Если кто-то убегал от меня, а не ко мне, то мне лучше идти.

— Кто здесь? — крикнула я, голос дрожал.

Вспышка силуэта. Кто-то отошел от дерева и пробежал справа от меня. Меж деревьев я рассмотрела длинные волосы и какое-то платье. Она была выше меня, это была девушка, а не ребенок.

Я не знала, что делать, но побежала за силуэтом.

Сначала я была быстрее и приблизилась к силуэту, перепрыгивая все время бревна и лужи, ныряя под склонившиеся ветки и хрустя по уже опавшим. Я смотрела на силуэт, пытаясь разглядеть подробности. Волосы девушки были очень длинными, темными не то от грязи, не то от природы и спутанными. Платье было черным и старинным, в заплатах местами и в дырах. Платье было скромным, с длинными рукавами, высоким воротником и длиной до лодыжек. Я смотрела, как она бежит, и догоняла ее. Я заметила, что длина платья не мешает ей перепрыгивать пни и ручейки. Она словно знала местность.

Я уже могла до нее достать, но она бросилась за большое упавшее дерево, толстая ветка отлетела в мое лицо. Я заслонила лицо руками, но выронила нож и чуть не отлетела назад.

Я подняла нож и прошла дальше, но ее уже не было. Не было никого, а единственным звуком было мое хриплое дыхание.

Пар медленно улетал от моего лица, пока я пыталась перевести дыхание. Тут было светлее, и пар означал, что я недалеко от берега. Я пошла за улетающим паром и увидела небольшую бухту, что мы с Дексом проходили раньше.

Я знала, что осталось лишь пройти дальше, и я вернусь в лагерь. И, может, тогда все будет в порядке.

Я уже собиралась идти туда, но что-то внутри заставило меня заглянуть в бухту.

На маленьком пляже кто-то сидел на бревне. Девушка сидела как статуя, смотрела на бушующие волы, ветер трепал ее волосы. Я пару раз моргнула, чтобы убедиться, что она там. Она посмотрела на меня или в мою сторону, но не двигалась и не выглядела так, словно будет убегать от меня.

Я не хотела кричать на нее. Лишь хотелось понять, что происходит. Я подняла нож повыше, привела в порядок пылающие нервы и пошла по обсыпающемуся краю утеса, пока не оказалась на этом пляже.

Она не двигалась. Она смотрела на океан.

Я медленно приближалась, стараясь постоянно оказываться в поле ее зрения, словно приближалась к лошади. Я шла, понимая, как громко хрустят камешки под моими ногами.

Я остановилась в пяти футах от нее и замерла. Нож был наготове, но я старалась выглядеть не угрожающе. Что-то в ней было робкое, я не хотела ее спугнуть. Осталось лишь любопытство. Кто она? Откуда?

Я стояла там долго, а потом она повернула ко мне голову.

У нее были очки в тонкой оправе, этого я не заметила раньше. На одной из линз была большая трещина. Очки были старыми, такие нынче носили шутки ради. Ее глаза были тусклыми, голубыми и подрагивали. Ее кожа была сухой, бледной и с румянцем, губы потрескались, а волосы были черными. Платье выглядело просто, как и она, и точно не принадлежало этому веку. И от этого в груди появилось беспокойство. Она не была опасной, если была живой. Мертвые — всегда другое дело.

— Кто ты? — спросила я. Я пыталась звучать властно и уверенно, но мы были почти одного возраста, она была выше, и я не знала, получилось ли у меня.

— Мэри, — просто сказала она. — Он поменял указатели для тебя.

— Кто?

— Как тебя зовут? — спросила она. Ее голос был сдержанным, так говорило высшее общество в классических фильмах.

— Перри, — сказала я.

— Я знала это, — сказала она. — Забавное имя. Мне больше нравится Мадлен.

— Что ты здесь делаешь? Отдыхаешь?

— Я живу здесь, — сказала она, глядя на океан. Я посмотрела на ее ладони. На них словно были следы засохшей крови. На нас постоянно капал дождь, но не размывал эти следы на ее руках.

Я отступила на шаг. Она не заметила. Нужно сосредоточиться и сохранять спокойствие. Действовать так, словно все это пустяк.

— Кто поменял указатели? — спросила я.

— Джон.

— Кто это?

— Мой… друг. Был моим другом.

— Вы оба живете на острове?

Она посмотрела на меня и улыбнулась. Ее зубы были желтыми, нескольких нижних не хватало.

— Мы живем здесь. И помогаем людям. Ради господа.

И тут я поняла. Может, это Мэри Стюарт, миссионерка?

— Джон — это священник Джон Барретт?

— Ты слышала о нем?

Как ответить? Да, я о вас читала. В книге. Которую написали через сто лет после вашей смерти.

Я сглотнула. Страх покалывал кожу на голове. Может, я сходила с ума. Сколько бы раз я ни видела невозможное, его все равно было сложно принять.

И хоть это было излишним, я выдавила:

— Ты мертва.

Мэри посмотрела мне в глаза через целую линзу. Ее взгляд был таким настоящим, что я ощутила себя глупой и сумасшедшей.

Но она просто сказала:

— Я умерла на 23-й день рождения.

Мои руки задрожали, нож чуть не выпал. Она настороженно посмотрела на него.

— Ты тут охотишься? На оленя?

— Ох, — голос получился сдавленным. — Это для защиты.

— Мудро, — сказала она и похлопала по бревну рядом с собой. — Сядь. Ты явно устала.

Я замешкалась. Приглашение было странным.

— Я тебя не обижу, если ты думаешь об этом, — сказала она.

Я улыбнулась ей и села на бревно, стараясь быть не рядом с ней. Теперь я могла лучше ее рассмотреть. Она была на пару дюймов выше меня, выглядела хрупкой в своем длинном грязном платье. От нее пахло, и это удивляло. Пахло телом и плесенью, от этого мои глаза слезились.

— Прости мой внешний вид. Я давно не мылась. Порой болото кажется скорее грязным, чем чистым.

Я была рядом с ней, видела грязь на ее лице, ржавчину на оправе ее очков и широкий белый лоб с веснушками, и было сложно подумать, что я говорю с мертвой. Это не укладывалось в голове. Я помню, что видела в маяке, что случилось со старым Родди, но все равно не верилось. Может, это было воображение. Как мог призрак, кто-то мертвый быть плотным, как она?

Я не успела осознать, что делаю, и потянулась пальцем к ее плечу.

— Что ты делаешь? — спросила она, с подозрением глядя на мой палец.

Я замерла. Как объяснить ей, что я хотела убедиться, что она настоящая, а не мое воображение?

— Просто хотела убедиться, что ты настоящая, — сказала я смущенно. Я медленно прижала палец к ее плечу. Ткань платья была мокрой и шершавой. Плечо под ним — костлявым. Я надеялась, что она не была гниющим скелетом. Но она была плотной, как бревно, на котором мы сидели.

Я убрала руку. Она проследила за ней взглядом.

— Странно. Почему я не должна быть настоящей? — спросила она с тревогой.

— Ты сказала, что умерла. А я порой вижу всякое.

У нее стало странным выражение лица.

— Например?

Я не знала, с чего начать. Может, я вообще сейчас говорила сама с собой.

— Я вижу… призраков.

— Как я?

— Наверное, — я не думала, что буду так говорить об этом.

— Джон говорил, что я тоже видела. Он говорил, что я неуравновешенна. Твой друг тоже так говорит?

— Мой друг?

— Мужчина с тобой. Потому Джон поменял указатели. Он завидует. Он завидовал Сану и завидует твоему другу.

Ого. Голова закружилась. Я уперлась локтями в колени и уткнулась лицом в ладони, пытаясь успокоиться. Я смотрела на землю. Смотрела на ноги Мэри рядом со мной. Она была босой. Ее ноги были в царапинах, истекали кровью и белой жидкостью. Я быстро закрыла глаза.

Она коснулась моего плеча, и я вздрогнула.

— Тебе плохо? Это пневмония. Она убила в конце почти всех. Уверена, она и Сана забрала.

Я медленно выпрямилась и посмотрела на туман, что касался моего лица. Стало темнее, снова поднялся ветер, гоняя части тумана с берега. Я видела такие обрывки на камнях вдали. Сидеть здесь и думать о погоде было проще.

А потом я все же сказала ей:

— Ты умерла от пневмонии через восемь месяцев после прибытия сюда.

Она рассмеялась, пронзительный смех не был похож на то, что я слышала раньше.

— Нет. Так всем рассказал Джон. Я была жива. Может, мне было не хорошо, но я была жива. Он годами меня прятал. Он привязывал меня к дереву, когда прибывали корабли. Привязывал и оставлял на часы, а рядом был ребенок.

— Ребенок?

— Он не хотел, чтобы кто-то узнал о Мадлен. Представляешь скандал, если бы церковь узнала, что их дорогой священник, чистая душа, вступал в интимную связь с миссионеркой? Вне брака?

— Этого… не было в книге, — глупо сказала я.

— Какой книге?

Я помахала руками.

— Ребенок? Один здесь?

— Джон был здесь, но от него проку мало. Из нее больший отец, чем из Джона. Они оба любили Мадлен. Больше, чем меня.

— А кто такой Сан?

— Сан был моей любовью. Он был из прокаженных. Он был самым здоровым, юным и умным китайцем. Если бы не Сан, я бы умерла. Я заботилась о нем, а потом он обо мне. А потом он заботился о Мадлен.

Все не укладывалось в голове, я встала и глубоко вдохнула.

— Ты ее уже видела, — сказала ровно Мэри. — Мадлен. Она играла с тобой. Она рассказывала о тебе. Я почти позавидовала. Я думала, Мэдди нашла себе новую маму.

— Она побежала в океан. Я думала, что она тонет. И попыталась спасти.

— Я тоже пыталась ее спасти.

— Твоя дочь утонула?

— Они нас убили.

— Кто? — спросила я, ужас растекался по венам.

Она посмотрела на меня, как на глупую.

— Джон. Сан. И остальные прокаженные.

Она встала с бревна, сделала пару шагов к волнам. Я невольно смотрела на ее окровавленные ноги, идущие по камням.

— Вернись лучше к своему другу, — сказала она, глядя на океан. Она подняла руки над головой и потянулась. — Он идет. Он тебя ищет.

— Декс?

Она пронзила меня взглядом.

— Берегись его. И берегись Джона и Сана. Они знают, что вы здесь, и они сделают все, лишь бы удержать вас здесь.

— Почему я должна бояться Декса? — в панике спросила я.

Она мрачно рассмеялась.

— Он мужчина. Он уже думает, что ты больна. Больна на голову. Это не твоя вина. Это остров. Он слишком изолирован. Здесь слишком много смертей. Это заставляет думать. Слишком много думать. Ты не захочешь закончить, как я.

Она подняла камешек и бросила в волны.

— Мне пора. Он здесь.

— Кто? — я шагнула к ней, желая схватить ее и не дать уйти. Мне нужно знать больше.

Она кивнула за мое плечо.

— Твой друг.

Я развернулась и увидела Декса в лесу. Его темный силуэт отчасти скрывали деревья, он смотрел на меня. И смотрел какое-то время, мне от этого стало жутко.

Я оглянулась на Мэри, но она пропала. Я осталась одна.

Я посмотрела на Декса и пошла к нему, размышляя о случившемся и увиденном. Он видел Мэри? Или видел, как я говорю сама с собой? Этого я боялась. Конечно, он подумает, что я сошла с ума.

Я остановилась в нескольких ярдах от него, чтобы не спугнуть. Я должна была обижаться, что он бросил меня в лесу, так что эту эмоцию я и сыграла.

— Как это понимать? Зачем было бросать меня в лесу? — спросила я, скрестив руки.

Он нахмурился и подозрительно молчал.

— Чего замер, как призрак? В чем дело? — спросила я.

Он вырвался из оцепенения и виновато посмотрел на меня.

— Прости. Показалось, что я что-то увидел.

— Увидел? Декс, ты убежал, даже не оглянувшись на меня. Ты знаешь, что я не смогла бы тебя догнать! — недавнее возмущение сделало мой голос пронзительным. — Куда дели обещания позаботиться обо мне?

Он выдохнул и вскинул руки.

— Я извинился, ладно? Я думал, ты догонишь. Я не убежал далеко, а когда вернулся, тебя уже не было. Прости.

Мне это не нравилось. Я начинала терять доверие к нему. Слова Мэри не покидали голову, это только мешало, но он обещал не бросать меня, а час спустя убежал в лес.

Он вышел из-за деревьев и подошел ко мне. Я не двигалась.

— И что ты преследовал? — прорычала я.

— Оленя, — уязвлено сказал он. Он потер подбородок и отвел взгляд. — Знаю, я идиот. Если тебе так будет лучше, то я заблудился, пытаясь попасть в лагерь.

— Потому что кто-то поменял указатели, — сказала я. — Как ты меня нашел?

— Услышал твой голос. В смысле — поменял указатели?

— В прямом. Кто-то поменял указатели. Если бы не брошенная тобой пачка сигарет, я бы не заметила.

— Вот как, — сказал он. — Я почти сделал дорожку, как Гензель и Гретель.

Я посмотрела на небо и раскачивающиеся верхушки деревьев. Ночь быстро приближалась.

— Нужно идти, — сказал он и взял меня за руку. Я вздрогнула. — Что? Ненавидишь меня теперь?

Нет. Я просто злилась. Он помешал разговору с Мэри, даже если это глупо звучало. Я хотела поговорить об этом с ним, но знала, что он все равно не поверит.

Я вырвалась и пошла по берегу в сторону лагеря. Мы почти не говорили, только под конец пути.

— С кем ты говорила на пляже? — нерешительно спросил он. Об этом он явно хотел спросить меня всю дорогу, я это чувствовала. Я взглянула на него. Любопытства было больше, чем тревоги. Но я не хотела давать ему повод для тревоги.

— Я с кем-то говорила? — повторила я.

— Ага. Но я никого не видел. Я пару минут следил за тобой.

— Следил? Это жутко.

— Нет, ты жуткая.

Я застыла и вскинула брови.

— Что, прости?

Он замер и перестал искать пачку жвачки. Он не смотрел мне в глаза.

— Прости.

Я прищурилась, ожидая, что он посмотрит мне в глаза. Он этого не сделал. Он бросил в рот три подушечки «Никоретте» и медленно разжевал, глядя выше моей головы.

Я недовольно вздохнула, не желая разбираться с тем, что он думал обо мне. Мы продолжили путь и попали в лагерь, когда тучи почернели, а дневной свет угас.