Утраченный идеал

1

Вообразив, что Федор пришел за ней, Таша схватила Ольгу за руку и спряталась под скамью. Лорд Вассайл поднялся. Клинки окружили его. Вяземский со своими людьми встал с другой стороны, вошедшие – у противоположной стены. Получилась тройная конфронтация.

– Смерть и кровь! Что у нас здесь? – Великан царевич отряхивал свои меха, шапку, мантию, сапоги. Он смотрел на стрельцов, но не на Ташу. – Изменник собственной персоной! – Он выхватил саблю.

– Не изменник, ваше высочество, – возразил Вяземский, медленно кланяясь. – Самый верный слуга вашего коронованного отца.

– Это ему решать.

– Я поймал для вас крупную рыбу, ваше высочество. Посмотрите!

Федор никогда не скрывал эмоций. Присутствие лорда Вассайла действительно удивило его. Он нахмурился, увидев Ташу – она пыталась спрятаться, но царевич смотрел на нее, как змея на птичку. Федор засмеялся и двинулся вперед, его люди за ним. Один схватил его за руку, предупреждая об опасности, указав на Клинков.

С нетерпением царевич отбросил руку:

– Мне вчера сказали, что ты нездорова, кузина. Таша покачала головой и еще сильнее прижалась к Ольге.

Федор ухмыльнулся и повернулся к Вассайлу:

– Тебе придется кое-что объяснить, старик.

– Я выполняю свою миссию, ваше высочество, сопровождая ее величество в Шивиаль.

– Покажите пропуск. Никто не покинет Скиррию без разрешения моего отца.

Таша надеялась, что Вассайл достанет какую-нибудь бумагу, потому что царевич очень плохо читал. Вместо этого лорд спокойно сказал:

– Я понял его последние слова как разрешение. Колени ее подогнулись. Испуг кузины забавлял Федора.

Почему она не такая смелая, как Софья?

– Двух птиц одним выстрелом! Отличная ловушка. Сдайте оружие. Вяземский, твои первые.

Стрельцы ощетинились, словно загнанные в угол волки. Их вожак елейно улыбался.

– Это неблагоразумно, ваше высочество. Вам понадобится наша поддержка. Клинки смертельно опасны.

Таша знала, что сейчас Федор взорвется. Кузен не терпел возражений.

– Разоружить! – взревел он. – Вы вернетесь в Кинск со мной – в цепях! Не знаю, как вы добрались сюда! Но мне пришлось тащиться за вами в такую погоду, и я не останусь здесь!

Вяземский огляделся, оценивая, на чьей стороне преимущество, выбирая, к кому примкнуть.

– Мои люди и я с радостью сдадим оружие, если шивиальцы сделают это первыми.

Конечно, такое никогда не произойдет.

– Могу я предложить кое-что, царевич? – раздался новый голос. Все обернулись и нахмурились при виде ослепительной улыбки Бо. – Зачем вести его назад до Верхнего города? Почему сейчас не открыть ему правду? Это поможет скоротать время.

– Что тебе известно? – возразил Вяземский. – Я знаю, что кто-то оболгал меня. Как царевича впутали в это?

– Правда всегда так неуловима! – печально произнес Бo. – Не беспокойтесь – всегда найдется что-то тайное…

Федор почесал бороду, задумавшись. Таша никогда не видела, чтобы кто-либо вел себя подобным образом с царевичем. Клинок действительно такой сильный, как кажется?

– Расскажи нам, Вяземский, – сказал он. – Ты решил принять предложение его светлости? Я могу подтвердить что он честный и благородный хозяин. Верит в двустороннюю природу верности. Серьезно относится к своим обязанностям перед слугами. Например, если сейчас вам потребуется наша помощь, он прикажет поддержать вас в правой борьбе против самодержавия.

– Клевета! – крикнул Вяземский.

– Воевода, я знал, с чего начинать. Думаю, вам лучше выбрать сторону раз и навсегда. У вас семеро плюс вы сами, у лорда Вассайла четверо. Разница ощутимая! Я сам покалечу его высочество, если вы не в силах пролить царскую кровь, Остальным лучше умереть, не так ли? Как вам такой расклад?

Слушающие разделились на два отряда. Люди Вяземского не доверяли царевичу после того, как он явился причиной смерти трех стрельцов на Базарной площади. Федор не знал, как поступить. Потом увидел Ташу и кивнул ей:

– Подойди сюда. Там небезопасно. Она покачала головой.

– Иди сюда! Ты ведь не хочешь меня разозлить?

С упорством быка он двинулся вперед. Таша спряталась за каменную стену в конце скамьи.

– Предупреждаю тебя. Иди сюда или я применю силу. Королева Шивиаля и не пыталась стоять, а даже если бы и захотела, ноги все равно не держали ее. Ей было трудно дышать…

Лорд Вассайл встал между ними.

– Царевич, вы обращаетесь к королеве Шивиаля. Прошу вас быть более уважительным.

– В сторону, ты, гниющий старый дурак!

Федор хотел было оттолкнуть Вассайла с пути. Меч Аркелла помешал ему это сделать. Царевич потянулся к сабле, и запястье Клинка дернулось. И тут началось… Таша видела, как меч прошел сквозь бороду Федора. Царевич упал и распластался на полу. Лорд Вассайл издал странный крик и опрокинулся на руки Бомона. Мечи мелькали, раздавались крики.

Таша бросилась на пол и закатилась под лавку. Где Ольга?

– Стойте! Стойте! Все! – крикнул Вяземский. – Подождите!

Таша встретилась с изумленными глазами царевича, лежащего на полу. Река крови стекала с его бороды, поток, океан крови, больше, чем могло быть в любом смертном. Она довольно часто видела, как перерезают горло свиньям. Кровь пускали в ведро, но ее было не так много. Он поднес руку к шее, пытаясь зажать рану пальцами.

– Ты умираешь! – прошептала Таша.

Странно, она смеялась, хотя было не смешно. Почему она смеется? Федор – наследник Игоря. Он не должен умереть.

На губах царевича пузырилась кровь. Рядом с ним на полу лежал лорд Вассайл. Клинки стояли перед ним на коленях. Его лицо покрылось пятнами, агония исказила черты. Он тяжело хрипел и держался за грудь.

– Подождите! – снова вскрикнул Вяземский. – Ваш главный мертв! Думаете, царь простит вас? Только не Игорь! Он схватит всех в этом доме и живыми скормит псам.

Мужчины рычали, как голодные волки, но никто не шевелился.

Кровотечение у Федора прекратилось. Глаза его не двигались. Лицо приобрело цвет белой бумаги. Таша решила, что не станет оплакивать его. Скиррии будет лучше без него. Теперь Дмитрий станет наследником трона. Нет… ребенок, которого носит Софья.,.

Старик тоже умирал. Зал притих, все молчали перед лицом смерти. Его дыхание останавливалось, возобновлялось и снова прекращалось.

Через мгновение Бомон закрыл ему глаза.

Трое Клинков встали как один и вынули мечи. Выскочили вперед. Сэр Катберт последовал за ними. Крики бряцанье стали. Кровь. Стук подошв. Таша зажмурилась и Закрыла уши. Слов не было слышно, лишь крики ярости и боли. Тяжелые удары. Проклятия и редкие извинения, хлопнула дверь, выкрики и удары стихли. Дверь снова громыхнула, и зал погрузился в тишину. Только кто-то хрипел в агонии. Таша осторожно открыла глаза. Она была в крови, но не в своей.

Мир обезумел.

Повсюду валялись тела: Федора, Вассайла, юноши, наткнувшегося на меч, Вяземского, лежавшего лицом вниз. Это его кровь забрызгала ее.

– Ольга? – позвала Таша, вставая на ноги. – Ольга? Она нашла ее рядом с дверью, мертвой. Не могла найти Бомона или Аркелла. Другие тоже исчезли. Ни у кого не было времени взять верхнюю одежду. Никто не смог бы выжить долго в такую погоду. Таша увидела Оука, изрезанного на кусочки. Если в ближайшее время никто не вернется, значит, в живых осталась она одна.

Когда Таша стала считать трупы, обнаружила, что один из стрельцов смотрит на нее. Он лежал на полу, поджав колени. Она подбежала к нему. Мужчина был немолод, в морщинах, седой. Одежда в крови.

– Могу я помочь? Он кивнул.

– Как? Перевязать?

– Умираю… – Человек несколько раз вздохнул. – Не… хотел… Это заняло три дня…

– Не понимаю, о чем вы.

– Пить.

– Да. – Девушка встала. – Я найду воду.

Таша пробралась меж тел к ведру с водой и принесла ковш умирающему. Почти всю воду разлила по дороге, но ему тоже кое-что осталось. Он закрыл глаза. Она ждала, пока он снова заговорит.

Дрожа, Таша поторопилась к огню. Камин горел ярко, но ей все еще было холодно. Поленьев мало. Что ей делать, когда они закончатся? Она была в шоке, мысли перепутались, как в ту ночь, когда на нее напал Федор. Ужас охватил ее.

Дверь распахнулась. Вместе с порывом ветра в зал влетел мужчина, тащивший на плечах другого. Он пробрался меж тел к камину. Таша отскочила от него и бросилась закрывать дверь. Вернувшись к огню, под маской крови она узнала сэра Бомона. Он стоял на коленях перед мужчиной, которого принес с улицы.

– Он мертв? – спросила Таша.

Бомон посмотрел на нее, как будто не мог вспомнить, кто перед ним.

– Теперь все в порядке. Не бойтесь.

Он плакал. Слезы оставляли на его щеках алые полосы.

– Я не боюсь. – Она не боялась? Трудно сказать. – Аркелл мертв?

– Не могу найти ни одной раны. У него что-то с головой.

Таша отпрыгнула, когда Клинок встал. Он не обращал на нее внимания. Огляделся кругом, бормоча что-то под нос, обращаясь к трупам:

– Вы выбрали плохое время, чтобы умереть, мой господин. Скиррии без тебя будет лучше, Федор, но твой папочка не обрадуется. Оук, Оук! Что я скажу, когда принесу «Печаль» в Айронхолл? Катберт, ты сражался как рыцарь. Вилф? Вилфа больше не будут кусать клопы. Сергей? – Он повернул свою страшную маску к Таше. – Твоя подруга? Почему она побежала?

– Если бы не ваши глупые игры с поддельными письмами, ничего бы не случилось!

Бо задрожал, вытер лицо, словно представив, как он выглядит.

– Здесь есть еще кто-нибудь живой?

Она замерла. Бомон продолжил осмотр. Сзади и спереди послышался шепот. Потом он вернулся, вкладывая меч в ножны.

– Ваше величество… – Неуместная улыбка сверкнула из-под потеков крови. – Вы выглядите не очень величественно. Как долго продлится буря?

– Откуда мне знать?

– Вы больше знакомы с погодой, чем я. Не знаю, сколько удрали – трое или четверо – они легко одеты. Как долго до Моркуты? Приведут ли они помощь? Мы Должны уехать до того, как снег прекратится, чтобы не оставить следов.

– Мы поедем назад в Кинск. Я настаиваю!

– И что вы скажете царю? – Он рухнул на лавку. Посмотрел на тело подопечного. – Мне надо проверить лошадей. Люди Федора оставили своих на горе, они оседланы. Чудовища!

– Как долго мы останемся здесь? Здесь нет дров.

– Только на одну ночь. Если решим остаться подольше надо перебраться в помещение поменьше.

– Но потом мы вернемся в Кинск.

Лучше даже Фарицев. Ей нужны Софья, Дмитрий, семья… Не это чудовище.

– Сначала лошади.

Бомон с трудом поднялся и подошел к двери, где лежали меха. Одевшись, он вышел в облако тумана и снега.

– Позор, позор.

Она подпрыгнула. Сэр Аркелл открыл глаза. Таша опустилась на колени рядом с ним.

– Хотите пить?

Он вздохнул, пытаясь ей улыбнуться.

– Позор, позор, позор, позор, позор…

– Перестаньте!

– Жаль, жаль, жаль, жаль, жаль…

– Остановитесь!

Но он не остановился. Продолжал повторять «жаль». Снова и снова. Ее крики не помогали. Разум покинул Аркелла. Таша наконец поняла, что находится среди тридцати внушающих ей ужас трупов. Среди них тело царевича. Что, если Софья совершила ошибку, забеременев сейчас? Дмитрий следующий в списке. Как долго мягкий Дмитрий сможет удерживать трон?

– Жаль, жаль, жаль…

Что будет с ней, запертой здесь с двумя убийцами? Теперь она вынуждена верить шивиальцам. Возможно, появятся другие. Кто-то должен искать Федора!

Огонь догорал. Она собрала угольки вместе, чтобы поддержать пламя. Вспомнила, что сэр Бомон сказал о помещении поменьше, которое легче обогреть, – и без трупов. Наверное, следует подготовить вещи. Таша принялась за дело. Вещи. Немного еды. Верхняя одежда. Не могла найти плащ Бомона. Замерзнув, девушка вернулась к камину.

Аркелл сидел. Повторял:

– Позор! – и опять: – Позор, позор, позор, позор,позор…

– Прекрати! – закричала она.

Клинок повернулся к ней и заговорил еще громче. Таша заорала:

– Идиот! Слабоумный! Сумасшедший!

Она ударила его.

– Безумец!

Клинок моргнул:

– Клянусь светом законной причины, право различимо…

– Что?

– Уверенность – мать спокойствия и мира, неуверенность – причина разногласия и споров. – Он рассмеялся, как ребенок, удивленный своим открытием. – Здесь был дан хороший урок и совет…

Аркелл продолжал свою болтовню, пока не вернулся Бомон. Сняв накидку, он подошел к огню.

– Аркелл сошел с ума, – проговорила Таша. Бо и сам мог видеть это.

– Какой-то древний сказал, что кому-то придется заплатить до могилы.

Бомон прислушался к бормотанию, потом пожал плечами:

– Ему нужно время. Я нашел место, где можно согреться.

– Мы ведь поедем назад в Кинск?

Он вздохнул:

– Не я, благодарю. Или Аркелл. Ваше величество, я Королевский Клинок, а вы королевская жена. У меня теперь нет подопечного. Я поклялся, что сделаю все возможное, чтобы доставить вас в безопасности в вашу новую страну, к трону и мужу, которые вас ждут.

– Вы? Вы не сможете найти воды, если прорубите лед.

– Не так безнадежно, ваше величество. Мы, должно быть, очень близко к Моркуте и Звону.

– И к Белым Колпакам! Если вы пройдете их, дальше что? Долорт! Фитания! Исилонд! Месяцы! Разбойники! Вне закона!

– Правда, но… Хорошо, давайте поговорим о том, где мы сейчас. Я не нашел дров. Надеюсь, там есть.

Он выбрал маленький загон в одной из конюшен. Дыхание лошадей немного согрело помещение. Через какое-то время Бомон привел Ташу туда и развел костер. Нашел фонари и немного масла, перенес вещи, которые могли пригодиться в пути, запас еды на несколько дней. Обустроился и напоил лошадей.

Зал заполнил холод, он напоминал морг. Бомон отнес туда все трупы, валявшиеся прежде снаружи. Он постелил шкуры, предложил перекусить.

Таша отказалась. Одетая, она легла поверх меховых накидок. Девушка не чувствовала холода, однако вся дрожала, Тени от огня наполняли ночь образами мертвых тел и крови. Она не знала, сон это или безумие.

Лошади ржали и беспокойно перебирали копытами. Буран стучал по крыше. Аркелл бесконечно бубнил.

– Он сказал, что знал это лучше, и по натуре не имел преимущества в том, как рекомендовал…

– Что? – вскрикнула Таша. Кто-то позвал ее по имени. – Кто здесь?

– Только я, Бомон. Вы кричали.

– Нет, не я. Я спала.

– Хорошо, кто-то еще, – не возражал Бо. Он был рядом.

– Как Аркелл?

– Спит. Сон может помочь. Мне пришлось его ударить. Никто не знает, как поведет себя Клинок после смерти подопечного.

– Я думала, вы сходите с ума.

– Да.

– О!

– Некоторые из нас быстро восстанавливаются. Другие дольше. Третьи никогда. Вам тепло?

– Нет.

Таша не понимала, какое сейчас время – поздняя ночь или раннее утро?

– Аркелл помогает мне сохранять тепло.

– Что это значит?

– Если хотите, присоединяйтесь к нам. Я вас не трону.

– Это крайне неприличное предложение!

– В данных обстоятельствах единственно возможное, – скривился он. – Его величество не обрадуется, если я привезу ему замерзшую жену.

Таша лежала и дрожала, прислушиваясь к бурану, стуку копыт, и клацанью своих зубов.

– Клянетесь? – прошептала она.

– Клянусь, – последовал ответ.

Таша забралась под накидку рядом с ним. Он тоже был полностью одет, как и она. Постель сохраняла тепло. Это было неподобающе, но правила протокола и этикета в таких условиях трудно соблюдать.

Прошлой ночью Таша спала с Ольгой. Теперь Ольга – замерзший труп, ее голова почти отрезана… Вдруг королева зарыдала, судорожно всхлипывая, сдерживая дыхание. Кли– нок обнял ее сильными руками и прижал к себе.

– Поплачьте. Это поможет. Вам надо выплакать все, что сможете. – Он был теплый, она так замерзла. Каждый раз, когда девушка останавливалась, он говорил: – Еще! – И она снова рыдала. – Не боритесь с этим. Плачьте за всех мертвых. Плачьте за детей, оставшихся без отцов, за женщин, потерявших кормильцев. Плачьте!

– Самоуверенность – дитя невежества и безосновательности, – пробормотал Аркелл, – низшей по отношению к Другим частям.

2

На следующий день солнце показывалось несколько раз, но ветер продолжал кружить снег. Казалось, стало еще холоднее. Бомон накормил и напоил лошадей. Откопал сани, втолкнул их в конюшню и начал нагружать вещами. Он подбросил дров, согрел воду для умывания, приготовил еду. Таша Знала, что должна помочь ему, но у нее не было опыта в таких делах, и она боялась помешать.

Аркеллу лучше не становилось. Он бормотал всякий вздор, не в силах сам сходить по нужде или поесть. Бомон заботился и о нем.

Когда стемнело, он снова разложил постель.

– Ветер утихает. Надеюсь, завтра мы сможем уехать перед рассветом.

– Я поеду до Моркуты, не дальше!

Клинок не ответил. Снял с Аркелла ботинки. Тот оскалился, щелкая зубами:

– Когда любой из четырех столпов управления свергнут или ослаблен, людям следует молить о ясной погоде.

– Как и нам, брат. Ложись.

Таша заметила, что он приготовил только одну постель. Она отвернулась от огня, чтобы скрыть смущение. Бомон снял ботинки и лег рядом с безумным другом.

– …презирая их, много раз проверял лучших из них.

– Так и есть, – сказал Бомон. – Доверяй мне, Таша. Я все тот же, что и прошлой ночью.

– Я должна верить тебе, – проворчала девушка, ложась рядом. – Но я поеду до Моркуты, не дальше.

Через некоторое время он снова заговорил:

– Я ценю свою шею и Аркелла тоже. И даже вашу, ваше величество. Ваш дядя – безумец, которому все дозволено. Я найду Звон, а Звон приведет нас в Звоноград.

– Где пограничный патруль схватит нас?

– Может быть. Мы пройдем через Звоноград. Вы знаете, ваш брат ждал нас там месяцы. Есть ли у него там друзья?

– Вы сошли с ума? Там нет даже бояр, никого дворянского рода.

– Жаль. Консул Хаклют тоже жил там. Он завел друзей. – Бо подождал ее комментариев. – Среди Белых Колпаков. Это хорошо, понимаете? Он подружился и с местными контрабандистами, которые во многом все те же люди, и с их родственниками. Той ночью, когда я был там, Хаклют познакомил меня и с теми, и с другими.

– Вы обманываете меня? Интриган.

– Пытаюсь смотреть вперед. У меня есть деньги, лорд Вассайл оставил мне их на всякий случай. Мои знакомые в Звонограде встретят нас на западе. Надеюсь, пришлют с собой дам для вас. Через несколько дней мы окажемся в Гнейзове. Там у меня тоже друзья – исилондские рыцари. Они будут сопровождать нас. Все не так трудно, ваше величество.

Она вздохнула.

– Хорошо. Что скажет мой муж?

– «Добро пожаловать!», я думаю, и «Поездка была приятной?»

– Вас внесут в список на звание, если вы сделаете это? Бомон отвернулся.

– Мне не нужно звание. Это мой долг – перед ним, перед вами и перед моим подопечным.

Через мгновение Бомон добавил:

– В основном перед подопечным. Он знал, что умирает. Он был слишком стар для путешествия, но король попросил его. Это был его долг. Лорд любил короля. Он относился к Ательгару как к сыну, которого у него никогда не было. Главное его желание – войти во дворец с вами под руку и увидеть, как осветится лицо Ательгара, когда он увидит вас, такую же прекрасную, как на портрете. Вот чего он хотел. Вассайл подписал большинство бумаг, доверяющих мне право пользоваться его деньгами, сказал пароль, подтверждающий это. У меня довольно денег, чтобы купить звание, ваше величество.

– Я не это имела в виду! Он не ответил.

Буря выла и громыхала. Аркелл бормотал. Лошади ржали и громко топтались.

– Вы действительно подделали почерк Федора? – спросила Таша.

– М-м… Да. Однако недостаточно точно, чтобы обмануть его отца.

– Как вы узнали его почерк?

– Нашел кое-что.

– Что? Однажды он писал мне. Ужасные каракули, как у ребенка. Софья… Царица сказала, что это уникальный документ и он должен остаться в государственном архиве.

Что с ним случилось? Может, Софья сохранила его? Бомон захрапел.

Он трудился задолго до того, как разбудил Ташу и безумца. Бо приготовил пищу, накормил коней, закончил погрузку саней, даже положил туда горячие кирпичи. Пока она ела, он разбирался с Аркеллом..

– Мы возьмем постель с собой, – сказал Бо. – Потому что там тепло, Мне нужна помощь с санями.

Звезды слабо мерцали в морозном небе. Дьявольский ветер успокоился, оставив после себя огромные сугробы. Наконец Бомон выволок сани из конюшни, впряг лошадей, с небольшой помощью со стороны Таши и никакой от Аркелла. Он запряг трех лошадей, остальных привязал сзади как запасных. Последнее, что он сделал, – бросил факел в зал, чтобы сжечь трупы.

– Без погребения? – спросила она.

– Нет времени. Хочу запутать следы. Чтобы не знали, кто умер, а кто жив. Аркелла укроем, вы позволите?

Он усадил ее рядом с Аркеллом, который был полезен как источник тепла, но бесполезен как путешественник.

Они тронулись. Таша последний раз взглянула на жуткий Мезерск. Он утонул в ночи, отзываясь яркими языками пламени.

Путники медленно ехали между сугробами, через которые сани проходили с трудом. Солнце светило, но не грело. Наконец беглецы подъехали к небольшому склону, ведущему вниз. Бомон вскрикнул от радости:

– Звон!

Широкая белая гладь могла еще ничего не значить. Неровные берега с. темнеющими дорогами, ведущими на север и на юг. Теперь беглецам предстояло прокатиться по льду при условии, что их никто не заметит. Если кто-то из покинувших Мезерск добрался до Моркуты, их могут ждать Белые Колпаки.

– В какой стороне Моркута? – крикнула она, когда они спустились на лед.

– Вверх по течению или вниз.

– Королевские судьи за королевских судей, они сейчас – говорящий закон! – Аркелл выбрался из-под шкури пытался спрыгнуть на лед. Он указал на север и бессмысленно оскалился на Ташу. Она надела еще один капюшон.

– Какая дорога на Звоноград?

Вытащив другую руку, Аркелл указал на юго-запад.

– Способности у глупцов все же остаются в силе.

– Давайте устроимся поудобнее.

Таша закрыла его покрывалами. Возможно, Аркелл уже близок к выздоровлению. Она мечтала, чтобы он перестал бормотать.

Сани выкатились на лед. Наконец беглецы убедились, что Клинок был прав – они обошли Моркуту. Это простая удача? Все хорошо, но лошади не смогут бежать вечно. Скоро день закончился, они все устали, почти обессилели. Таша промерзла до костей. Аркелл все время плакал, ничего не соображая. Его борода покрылась льдом от замерзших слез.

По дороге им за весь день не встретилось ни одной живой души. Чернеющие там и тут печки свидетельствовали, «то когда-то здесь были дома, а теперь лишь несколько разрушенных пристаней вдоль берегов. Эта часть Скиррии погибла во время войн. Таша поняла, почему царь не позволял иностранцам приезжать сюда.

– Где мы проведем ночь? – спросила она.

Бомон повернулся к ней. Глаза его покраснели и сузились от постоянного всматривания вдаль.

– Где-то недалеко отсюда на левом берегу есть несколько брошенных домов. Они в хорошем состоянии. Предназначены для королевских курьеров и других. Там мы очень хорошо отдохнем, если не нарвемся на стрельцов.

Кто-то очень хорошо подготовил чужеземца, но, может, недостаточно, чтобы ориентироваться в неизвестной местности на льду и среди бесконечной белизны.

– Как мы найдем их?

– Понадеемся на удачу, – ответил он, оглядываясь.

– Как называется это место?

– Нельцево.

– Аркелл, где Нельцево?

Безумец посмотрел на нее и укутался в одеяла.

– Лэквит, где Нельцево? – крикнула Таша. Безумный компас сердито освободил руку и показал назад.

– Поворачивай, Бомон! – приказала она. – Мы проехали мимо.

3

В Нельцево беглецов никто не поджидал. Стрельцов там в засаде не было. На следующий день они добрались до Звонограда. Бомон выполнил свое обещание: он нашел людей, которые помнили его и хотели помочь ему. Не даром, конечно, но деньги у него были, и был меч, чтобы защищаться. Таша все еще не могла, не смела поверить в успех побега. Через день они переправились через реку Звон и покинули Скиррию.

За их санями катили еще шесть повозок, которые везли мужиков довольно зловещего вида. Те, без сомнения, готовы были бы за хороший куш продать будущую королеву Шивиаля или изнасиловать, если бы только узнали, что этот юноша на самом деле – прелестная девушка. Бо радостно отметил про себя, что сильный ветер поможет скрыть следы. Никто не преследовал сбежавших. Но когда Таша сказала об этом вслух, Клинок рассмеялся и указал на «эскорт»:

– Преследователи и так уже здесь.

Каждую ночь Таша укладывалась спать рядом с Бомоном, и постепенно кошмары Мезерска исчезали из ее памяти. А сопровождавшие компанию головорезы, похоже, не замечали, что юноша в отличие от них самих не считает весь окружающий мир одной большой уборной.

Дня через четыре Бомон расплатился с ними у какой-то небольшой деревни. Там Бомона ждали верные люди – полк исилондцев во главе с сержантом Нареном. Таша не понимала их языка, а они – ее, но главное, что она поняла, это то, что они преданы своему государю, а не мешку золота. Мысль успокаивала девушку. Хотя исилондцы не обращали на нее почти никакого внимания, Таша быстро поняла, что они догадываются, кто она на самом деле. Они не забывали повернуться к ней спиной, когда нужно было справить нужду.

Однако не все в путешествии шло гладко. Зима в Долорте была суровой, да и пробираться теперь по этой местности было труднее. Они останавливались чаще всего в крестьянских домишках, а иногда в придорожных трактирах. Если таковые находились, исилондцы выставляли часовых на всю ночь. Трижды Бомону приходилось заталкивать Ташу под стол и выхватывать меч. Но драки случались не из-за нее. Это были просто пьяные скандалы из-за того, что чужаки пытались обаять местных красавиц. Однажды все-таки кровь пролилась и погиб один молодой человек.

Несколько раз по дороге к ним подходили волки, но напасть не посмели. Ползимы миновало, дни стали длиннее. Все чаще им попадались многолюдные деревни.

Как и всем путешественникам, им досаждали паразиты и несварение желудка. Таша от этого страдала не более, чем самый сильный мужчина из них, но когда ей стало совсем плохо, Бомон приостановил поход и терпеливо ухаживал за юной королевой, пока ее состояние не улучшилось.

Наступил момент, когда стало невозможно продвигаться дальше на санях, и они пересели в седла. Это сильно замедлило движение, так как Аркелла приходилось везти в повозке, потому что он сваливался с лошади при каждом толчке и начинал истерично рыдать всякий раз, когда Бо пытался снова посадить его верхом на лошадь.

Весна пришла по скиррианским меркам рано; реки разлились, дороги превратились в грязное месиво, одолели насекомые. Но в один прекрасный день Бо наконец доставил Ташу в Исилонд. Они ехали рядом, когда Бо сказал:

– Здесь можно начать ваше превращение. Король дал моему подопечному лорду Вассайлу строгие указания: только шивиальские волшебники способны сделать так, чтобы вы заговорили на шивиальском языке, но, думаю, исилондский вам не повредит. Ведь тогда вы сможете говорить не только со мной.

На горизонте показался какой-то небольшой город.

– Какие необычные дома! – воскликнула Таша.

– Ваше величество?

– Вы должны называть меня Тимофей, сэр. Она усмехнулась и показала язык.

Бо помрачнел. Они продолжали путь. Копыта стучали по городской мостовой.

– Сейчас нас никто не услышит, ваше величество. Если позволите, дам вам один совет. Через день-два мы прибудем в Ваанен. Даже если Орсона не будет на месте, его мать непременно будет дома. Так говорит Нарен. Это очень знатная и благородная семья, настоящая голубая кровь. Я уверен, что будет безопаснее забыть о Тимофее и снова стать королевой Ташей.

– Нет! – почти крикнула она.

Таше так не хотелось этого. До сих пор она не смела признаться даже самой себе в том, что шивиальский трон и необходимость делить ложе с незнакомцем, который теперь будет ее мужем, повергали ее в ужас.

– Но почему нет?

– Ехать в дамском седле или в карете с Аркеллом? Я никогда раньше не подозревала, сколько свобод у мужчин на самом деле. Им не нужно все время беспокоиться о присутствии… гм, других мужчин рядом. Я буду чувствовать себя безопаснее, если продолжу путь в этом же виде.

Она останется в мужском костюме. Она будет и дальше путешествовать инкогнито. Ведь когда она станет королевой Шивиаля, ей уже не доведется ночевать рядом с Бо.

4

Было что-то магическое в Лавилле весной. К несчастью, волшебным образом туда влекло тунеядцев и паразитов, шивиальских в особенности. На изломе Третьей луны богатые и праздные шивиальцы устремлялись на юг, и, похоже. У наихудших из них были рекомендательные письма к шивиальскому послу. Вот почему лорд и леди Хэджбери теперь развлекали барона и баронессу Голмут.

Их фамилия на самом деле звучала как «Гелмут», но должна же была чета Хэджбери о чем-то размышлять во время разговора. Если бы барон вдруг случайно забыл про это «о» в «Голмут», Агнесс сделалась бы пунцовой от злости и никогда бы ему этого не простила.

Голмуты говорили попеременно, барон подробно описал свои новые клетки для птиц, а затем пустился в пространные рассуждения о тонкостях петушиных боев. Во время обеда он был слишком занят процессом заполнения желудка дармовым угощением, чтобы вымолвить хоть слово. Но его тощая жена подхватила эстафету и стала расписывать подвиги их крайне сообразительных внуков с убийственным занудством. Агнесс, не видевшая своих собственных сообразительных внуков почти год, слушала с натянутой улыбкой. Ко второму блюду баронесса, говорившая все громче, добралась и до дворцовых сплетен, поливая людей, которых Хэджбери не знали, да и не желали знать.

Отбросив мысли о звуковых хитросплетениях фамилии своих гостей, лорд ел и пил небольшими глоточками и размышлял обо всех тех гораздо более интересных вещах, которыми мог бы заняться. Он мог бы покататься верхом на недавно купленном скакуне. Мог бы побренчать на той чудной античной лютне, купленной на прошлой неделе, или просто побродить по аллеям Лавилля, любуясь цветущими растениями и похорошевшими весной людьми.

Слуга снова наполнил кубок баронессы. (Голмуты пьют как лошади.) С каждой минутой она делалась все краснее. Голос ее напоминал звучание ржавой пилы, да и внешне из-за худобы она походила на пилу.

– Конечно же, – проскрипела баронесса, – вы слышали о дружбе его величества и леди Гвендолен?

При этом она как бы наивно захлопала ресницами.

– Мы предпочитаем не следить за скандалами, – с улыбкой произнесла Агнесс. Всякий, кто знал ее, в ужасе сбежал бы от ее улыбки.

– О! Но это и не скандал вовсе! Я имею в виду, что это просто новости, не так ли? – Смех гарпии, пожалуй, был бы приятнее ее смешка. – Человек околдован, он следует за нею как. собачка на поводке. А она… Позвольте рассказать вам о том вечере…

– Вы пробовали угрей в имбирном соусе? – спросила Агнесс, пытаясь сохранять любезность.

Баронесса, конечно, подводила разговор к вопросу о помолвке короля. Об этом было всем известно. Без помолвки вся эта не. очень приличная история о безрассудной страсти короля не стоила бы внимания – у монархов больше возможностей для флирта, чем у других мужчин, но гораздо меньше личной жизни.

Ателыар был куда более сдержанным на этот счет, чем другие, по крайней мере со времен Тенкастерского заговора. А заморская невеста придавала пикантности всей ситуации. Хэджбери были не склонны обсуждать государственные дела с поднабравшейся баронессой-сплетницей.

Чувствуя себя смертником, получившим отсрочку приговора, Линдсей появился в дверном проеме и со значением посмотрел на своего хозяина. Сэр Линдсей, первый секретарь, отличный парень лет тридцати шести, должно быть, родился во времена, когда Уатт Хэджбери был принят в Айронхолл. Получив кивок в ответ, он проскользнул к послу и стал шептать ему на ухо:

– Простите за вторжение, ваше превосходительство. Магистр Старкмур здесь и хочет поговорить с вами. Уверен, У него неотложное дело.

На самом деле не было никакого Магистра Старкмура. Но если это была просто неуклюжая попытка пошутить, то весьма кстати. Избегая взгляда Агнесс, Хэджбери пробормотал извинения и направился к двери.

– Кто? – спросил он, проходя через холл и направляясь в библиотеку.

Он знал добрую сотню Клинков, но, конечно, не всех.

– Бомон, мой господин.

– Он вернулся без подопечного? Плохо! Очень плохо!

Линдсей постучал, прежде чем открыть дверь в темную, пахнущую кожей комнату. Хэджбери обставил библиотеку массивной мебелью и использовал ее для приема посетителей. Почувствовав спазм в горле, он понял, что один из стульев превратился в трон. Юноша с соломенного цвета волосами сидел на одном из них, а рядом с ним стояли такой же светловолосый Бомон и бородач Аркелл. Все трое были в дорожных костюмах, истрепанных, но приличных.

– Позовите мою жену! И избавьтесь от этих бездельников Голмутов! Придумайте какое-нибудь извинение.

Повернувшись к молодому человеку, Бомон заговорил каким-то странным незнакомым гортанным голосом. Даже если бы Хэджбери не расслышал имени, он бы все равно знал, кто перед ним. Он низко поклонился, как принято при дворе, и преклонил колени перед своей королевой.

– Очень рада видеть вас, лорд Хэджбери. Я должна была увидеть шивиальца, который мне так понравился.

Она говорила на исилондском языке с особенным акцентом, который уловил бы каждый лавиллец.

– Но вы никогда не встретите ни одного человека, которого не очаровали бы с первого взгляда, ваше величество. Ваше присутствие украсило мой дом. Практически это посольство – часть Шивиаля, так что для меня великая честь приветствовать вас на вашей новой родине.

Ее величество была еще настоящим ребенком, но, возможно, сочетание мужского костюма и нежного личика делали ее еще более юной. Король обожал нимф.

Хэджбери встал, отошел назад, снова посмотрел на Бомона и выпалил:

– Что происходит?

Менее чем за год Бомон постарел на десять лет. Да и Аркелл… Его рассеянная улыбка усугубляла дело. И тут Аркелл вдруг сказал:

– При любом законе все, что не исключено законодательными актами, остается в силе.

Смерть и погибель! Понятно, олух остался без меча. Хэджбери содрогнулся, снова взглянул на Бомона и снова увидел больше, чем хотел. Очевидно, Вассайл мертв. Но существует третий Клинок. Оук. А как насчет сэра Диксона и всех остальных? А леди Гвендолен, которая ведет себя слишком по-хозяйски во дворце? Он старался отогнать эти мысли.

Как бы он хотел, чтобы Агнесс поспешила! Присутствие еще одной дамы было бы весьма уместно. Позднее он понял важность мужского костюма. Кто сопровождал супругу короля в путешествии через всю Эйранию? Почему бы сразу не послать за баронессой Голмут, чтобы скандал разнесся сию минуту?

– Думаю, вы предприняли трудное путешествие, ваше величество.

– Я бы никогда не совершила его без сэра Бомона, – с улыбкой ответила она.

Даже посол может почувствовать себя растерянным. Хэджбери хотелось прокричать: «Да не смотри так!» Юные королевы с глазами, сияющими как звезды, путешествующие инкогнито, не упоминались в руководстве по дипломатическому протоколу, которое посол изучил, прежде чем занять эту должность. Девушка была хрупкой, как стекло, она дрожала от волнения.

Бомон чувствовал себя непринужденно.

– Ее величество согласна отдохнуть в Лавилле несколько дней.

В глазах у него вспыхнуло мальчишеское озорство. Этот огонек был знаком Хэджбери с момента их краткого знакомства в прошлом году. Тогда Бомон произвел на него большое впечатление, и посол даже начал думать, что слухи о его репутации были преувеличены. Но даже горячные предсказания Великого Магистра не значили ничего перед лицом такой опасности.

– Моя жена и я будем крайне польщены, если ее величество согласится почесть наш дом своим, пока мы будем ждать ответа из Грандона. Его величество пожелает… закончить приготовления к приему ее величества.

Удалит леди Гвендолен, например. О духи! Ну почему Ательгар поддался этому глупому увлечению именно сейчас? А еще услал бы прочь с глаз Бомона, чтобы будущая королева не улыбалась Клинку с таким обожанием. Брам, что ты сделал?

– Ваша доброта безгранична, ваше превосходительство. Детская радость, с которой королева принимала все королевские почести, вызывала симпатию. Двор будет у ее ног. Ее будут разрывать на части, так она будет популярна.

В комнату вплыла Агнесс. Она оценила ситуацию с первого взгляда и исполнила весь придворный этикет без единого колебания. Затем отбросила дворцовые формальности:

– Да это просто ужасно! Ваше величество, должно быть, ужасно страдает от отсутствия возможности поправить свой туалет… ваши бедные ручки… костюм… прическа.., моя дочь и я будем счастливы помочь вам.

Агнесс могла быть свирепой, как тигрица, или нежной, как горлица. Сейчас она ворковала. Растроганная маленькая королева растаяла. Ее губы задрожали, слезы полились из синих глаз. Через несколько секунд она оказалась под нежной женской опекой.

Два Клинка поклонились уходящим женщинам, а третий продолжал бормотать какую-то чепуху. Дверь затворилась. В наступившей зловещей тишине Хэджбери тяжело И вздохнул.

На губах Бомона блуждала недобрая улыбка.

– Вы предчувствуете препятствие, которое нужно устрашить?

– Я предчувствую много трудов и горя, брат. Прошу, садитесь, оба.

Бо сел и указал на ближайший стул:

– Садись, придурок.

– Они, которые указывают путь с опаской и осторожностью… – произнес Аркелл, глядя на книжный шкаф.

– О духи! – воскликнул Хэджбери. – Твой подопечный погиб?

– Именно так. Эй! Недоумок! Садись, Полоумный плюхнулся на пол.

– Как ты можешь называть его так? – резче, чем намеревался, спросил Хэджбери.

– Но я должен как-то называть его. Он ведь сейчас не Аркелл.

Хэджбери доводилось видеть прежде Клинков, лишившихся меча. Большинство из них либо выздоравливали через час, либо этого не происходило никогда, хотя всегда бывали исключения. Некоторые проводили свои дни в цепях, другие превращались в овощи.

– Бывают у него проблески разума?

– Редко, – ответил Бомон. – Но у него есть один трюк, несколько раз спасший наши головы. – Аркелл, как попасть в Триенн?

Полоумный указал на камин, но глаза его оставались пустыми. Он продолжал нести чепуху.

– Иногда он спрашивает про свой меч. Он называл его «Причиной». – Аркелл не реагировал. – Он потерял меч в приступе безумия. У него был другой, когда он пришел ко мне. Я принес меч Оука.

– Когда этот меч отправится в Айронхолл, – сказал Хэджбери, – проследи, чтобы и Аркелл поехал вместе с ним. Магистр Ритуалов может найти выход из этой беды. Копия «Причины», например. – На миг показалось, что в глазах Аркелла промелькнул разум. – Могу я предложить тебе что-нибудь освежающее, брат?

– Мило с твоей стороны. Но, может, сперва займемся делом?

– С радостью. Так что мне передать королю? Бомон достал бумаги.

– Вот список людей, которых мы оставили, вот список свадебных подарков, хотя я сомневаюсь в том, что они появятся. А вот мой отчет. Почтительно рекомендую вам запечатать отчет сразу после прочтения. Он взрывоопасен.

– Нет необходимости читать его вообще – гораздо спокойнее ничего не знать.

– Но вы член тайного совета, насколько я помню, – мягко произнес Бомон. – Я бы желал, чтобы вы прочитали отчет.

– Скверные новости?

– Ужасные.

– Ну, если ты полагаешь, что это поможет… Хэджбери казалось, что он попал в болото и тонет.

– Вы слышали последние новости из Скиррии?

– Нет. – Хэджбери хотелось добавить: «А разве я должен был?» – Регент знает о присутствии королевы?

Это, несомненно, проблема посла.

Бо слегка улыбнулся:

– Насколько мне известно, он ничего не знает. Знают только двое: я и она. Аркелл не говорит. Даже царь Игорь не знает точно, жива ли она.

– Но почему ты не подождал в Кинске до весны? Насколько мне известно, это входило в намерения твоего подопечного.

– Были проблемы. – По глазам Бомона было ясно, что подразумевал он больше, чем говорил. – Сразу после брачной церемонии мы отправились к границе, нас было восемь. Но возникли осложнения. Произошла бойня, уж если быть точным. Спаслись только мы втроем.

– Для резни нужны две стороны. Кто была вторая?

– Как я указал в своем отчете, освещение было тусклым, но один из них сильно походил на царевича Федора. Я полагаю, царь пришлет нам письменные разъяснения.

– О духи!

Посол удивлялся, как этот отчет не загорелся ясным пламенем прямо в его руках. Если царь пришлет декларацию об объявлении войны, наступит крах всех тех хрупких дипломатических отношений, которые Хэджбери и регент выстраивали всю зиму. Эйранию охватит война.

– Эта резня была идеей твоей или твоего подопечного? Бо неопределенно пожал плечами:

– Теперь не важно.

Все теперь имело значение: и барабаны, призывающие к войне, и этот гнуснейший скандал. Очевидно, что будущая королева Шивиаля путешествовала не с подобающим ей сопровождением, а в компании двух Клинков, мужчин с самой ужасной репутацией, что касается женщин.

– А что за человек будущая королева? – спросил Хэджбери. – Я имею в виду, как она воспримет…

– Она совсем дитя. Скиррианцы обряжают своих женщин в овечьи шкуры и хранят как драгоценности в ларце, особенно принцесс. Но ее брат позволял ей кататься верхом. На лошадях, в санях, что большинство мужчин посчитали бы скандалом в отношении женщин. Конечно, последние события значительно расширили ее познания о жизни. Она сильная, но еще такая невзрослая.

Стараясь сдерживать свой гнев, его превосходительство встал и потянулся к шнурку звонка. Вероятность неприятностей нарастала. Примет ли Ательгар невесту, репутация которой так подпорчена? Он может стать объектом для недвусмысленных шуточек.

Линдсей явился на призыв. Войдя, он удивился, увидев на полу Аркелла.

– Сэр Бомон, не хотите ли съесть чего-нибудь?

– Куры еще несутся?

– Не имею представления. Есть у нас яйца, Линдсей?

– Думаю, да, – с улыбкой ответил Линдсей.

– Тогда я с удовольствием съел бы омлет, а Аркелл вообще ест все, что угодно. Но сначала… Мой господин, Изабель все еще здесь?

Он посмотрел на посла с мальчишеским озорным любопытством.

Хэджбери усмехнулся:

– Прекрасная Изабель? Мы отправили ее к кондитеру вскоре после твоего отъезда, не сразу, конечно, через некоторое время. Ах, эти пироги!

– И торты! – вздохнул Линдсей.

– Затем моя жена сделала ее камеристкой!

– Это преступно! Непростительно!

– Но очевидно, что она творит чудеса и с иголкой, кружевами, утюгом. Она, возможно, наверху сейчас, помогает ее величеству. Насколько мне известно, она еще не выбросила тебя из своей хорошенькой головки.

Линдсей дипломатично кашлянул, напомнив о своем присутствии. Он открыл для себя прекрасную Изабель через несколько дней после своего прибытия прошлой весной и был весьма неприятно поражен, когда Хэджбери объяснил ему, при чем здесь Бомон.

– Сегодня у нее выходной, мой господин. Она обычно навещает мать. Это где-то к востоку отсюда.

– Дюфламм! – Бомон повторял это название как клятву. – Так, значит, декорации сменились утром! Эх, если бы я знал! Оставьте омлет для меня и одолжите лошадь.

– Она вернется сюда завтра утром.

– Слишком поздно. Две лошади?

– Мы присмотрим за Аркеллом, – неохотно предложил Линдсей.

– Правда, брат? Это было бы великое одолжение. Улыбка на лице Бо говорила о том, что он понимает, о чем все сейчас подумали.

– Вы не должны забывать сопроводить его в уборную и напомнить, что там нужно делать. А еще кормите его с ложки. А я вернусь до наступления темноты, обещаю.

– Будем обращаться с ним как родная мать, – пообещал Хэджбери. – Иди, выбирай лошадь.

– Вы – сама доброта, братья. Прощайте, мой господин, Мне нужно спешить в Дюфламм.

Бомон быстро пошел прочь из комнаты.

Вслед за хлопаньем закрываемой двери повисла гробовая тишина.

Линдсей с отвращением воззрился на полоумного, расположившегося на ковре.

– Полагаю, мы еще увидим его?

– Нет, если у него есть хоть капля здравого смысла, – со вздохом ответил посол. – Бомон выполнил свои обязательства по отношению к своему подопечному и даже Аркеллу. Он, возможно, получил часть из золота Вассайла. И теперь не важно, хотел ли он на самом деле встретиться с девушкой. Так или иначе, она была прекрасным поводом получить хорошую лошадь и убраться подальше.

– Он будет великим глупцом, если останется в зоне досягаемости короля. Отправьте Аркелла к Жаку и устройте его там хорошо.

Хэджбери принялся читать этот страшный отчет.

5

Дюфламм был не так славен своей дорогой, как мелководьем на реке – бродом с галечным дном для повозок и большими камнями, по которым было удобно шагать людям. Дорога и река разделяли деревню на четыре части. Выбеленные домики с крышами, крытыми красной черепицей, утопали в зелени и виноградниках, служивших и живой изгородью. В винной лавке продавали хлеб и другие необходимые продукты – соль, масло, специи, – еще кое-какие предметы роскоши, например, свечи. Повозки и кареты проезжали через Дюфламм по нескольку раз в день. Прибавьте ко всему этому еще собак, кошек, детей, кур, и вы получите полную картину славного местечка, откуда хочется сбежать, Дюфламм может показаться подходящим местом для проживания, если бега улиток приводят вас в раж. Изабель приезжала, только чтобы навестить мать, а иногда и сестру или брата. Все ее друзья детства перебрались в Лавилль, либо переженились, либо и то, и другое.

Но их родители все еще, к сожалению, находились здесь. По дороге в винную лавку, куда Изабель отправилась за бутылкой простого вина, она повстречала мадам Дюпре и мадам Дюшатль. Мадам Дюпре была не такой толстой, как мадам Дюшатль, но зато усы у нее были более заметными, Они очень мило поздоровались с Изабель и принялись подробно рассказывать обо всех мужьях и женах, которых заполучили все эти Эллис, Мод, Бланш, Лулу – каждая по одному и противоположного пола в каждом отдельном случае. Мэтр такой-то, ученик портного и мэтр сякой, старший помощник по спортивным играм самого министра рыбного хозяйства.

Милые дамы напыщенно восторгались своими многочисленными внуками. Они желали знать, почему Изабель не замужем, была ли она у кого-либо в услужении в этом зловредном городе, и ничто, похоже, не могло отвлечь их от расспросов. Тщетно девушка пыталась вставить хотя бы реплику:

– Госпожа графиня вчера говорила…

И вдруг они увидели всадника на белом коне, направляющегося к броду. Он пронесся на белом коне, а затем так внезапно остановился, что конь встал на дыбы, а дамы уставились на него в полном изумлении.

Откуда-то сверху прямо над головой Изабель прозвучал зычный голос:

– Бель, ты замужем? Конь громко фыркал.

– Нет. О Бо! Наконец-то вернулся Бо!

– Ты обручена?

Старые ведьмы наблюдали за происходящим с открытыми ртами. Джентльмен! На белом жеребце! С мечом!!!

– Нет.

– А теперь – да!

Бо обнял ее и поцеловал, А затем поцеловал еще раз. И еще, еще, еще, он целовал ее крепко и страстно, сильно и нежно, пылко и с жаром, да так, что у нее перехватило дыхание, а он все целовал и целовал. Конечно, это было вызывающе и далее стыдно – целоваться прилюдно на дороге, посреди бела дня, но сопротивляться Изабель была не в силах далее из-за присутствия мадам Дюпре и мадам Дюшатль. И кроме того, после первого ошеломляющего потрясения у нее вообще не было желания противиться, хотелось одного – вернуть все поцелуи с такой же страстностью.

– О, – только и сказала она, когда Бомон оторвался от ее губ. – Я победила. Мне не пришлось ни о чем спрашивать.

Если он ее отпустит, она упадет как подкошенная.

– Спрашивай сейчас. – Его глаза сияли как звезды, глядя прямо ей в глаза. – Минутку. – Он убрал руку. – Я обещал тебе украшения, не так ли? Я оставил кольцо в Лавилле. Оно золотое, правда, золото не самое лучшее, но оно с камнем, с таким большим жадеитом. Но я привез вот это. – Он вытащил из кармана нитку розовых бусин, похожую на длинного блестящего земляного червяка. – Я купил это для тебя в Кинске, но и туда оно попало издалека, с самого дальнего края мира. Это кораллы.

Ему пришлось убрать и другую руку, чтобы застегнуть ожерелье на ее шее. Изабель не упала, но и не чувствовала себя такой счастливой, как когда он обнимал ее обеими руками.

– Оно великолепно, – сказала она, хотя едва могла видеть ожерелье. – Ты снился мне каждую ночь. Поцелуй меня еще.

Это было еще стыднее. Они практически занимались любовью посреди дороги прямо перед лицом разгневанных дам, а ее это совершенно не заботило.

– Мы поженимся завтра, – сказал он.

– А свидетели?

– Граф и графиня Хэджбери, мсье Линдсей и Аркелл. И одна королевская особа, но она предпочитает оставаться неизвестной.

Он знал, почему она спрашивала. И он знал, что сейчас она приняла бы в качестве свидетеля и фаршированную утку.

Изабель хотела было спросить о лорде Вассайле, но вовремя остановилась. Где-то в самой глубине этих глаз залегла тень, и она чувствовала, что перед ней не тот Бо, которого она знала прежде. У этого было более острое лезвие. Этот не ждал разрешения поцеловать ее, этот затащит ее в постель в первую же ночь.

– Ты обещаешь, что я выйду замуж в присутствии королевской особы?

– Клянусь! Завтра!

– О Бо! Да о чем я только думаю? Я должна представить этих дам. Мадам Дюпре… Мсье Бомон, Клинок короля Шивиаля.

Бомон низко поклонился обеим дамам. Обе грымзы были полностью уничтожены. Как мило! Не выразить, как мило!

– Если милые дамы простят нас, мы пойдем. Нам нужно обсудить с твоей матерью свадебные приготовления.

– Да, – выдохнула она. – Это было бы разумно. Половина населения Дюфламма вышла на улицу, чтобы наблюдать, как они идут к дому матери Изабель и ведут на поводу белого коня. А кроме того, она ведь никогда ничего не рассказывала о нем матери.

– Не дурачь меня, – сказала мамаша, сопя и пытаясь дотянуться до трости. – Я знала, что кто-то есть. Завтра в Лавилле! Вижу, длительная помолвка не для вас, мсье Бомон. Пойду узнаю, сможет ли Луи отвезти меня.

Бо открыл рот, но Изабель легонько пнула его по ноге. Он больше не сказал ни слова, пока не закрылась дверь.

– Как долго ее не будет? – проворковал Бомон, развязывая шарф Изабель.

– Целый день. Она ведь должна рассказать всем. – Изабель неумело пыталась расстегнуть его плащ. – У меня нет опыта.

Бо развязал на ней кружевную накидку:

– Все хорошо.

Он поцеловал ее снова. Потребовалось немало поцелуев, прежде чем удалось снять всю одежду с Изабель и достаточно одежды с него. Но весь этот процесс с момента снятия головного шарфа до стадии обнаженности, когда они рухнули на постель, показался ей самым чудесным опытом в ее жизни, пока они не дошли до главного. Все, что было дальше, показалось ей настолько изумительным, что нельзя было выразить словами всю радость и удовольствие. В порыве страсти она иногда вскрикивала. .В голове ее проносилось, что это, наверное, стыдно. Но вот и он пробормотал прерывающимся голосом: «Теперь моя очередь». Сначала он двигался медленно и нежно, но постепенно его движения становились все более резкими и сильными, и вот он громко застонал и упал в изнеможении. До чего необычайно! Но теперь она знала, что все эти странные звуки, вскрики вполне уместны. В дальнейшем она без стеснения вела себя так. Да. Каждый раз.

– А ты быстро учишься, – сказал Бо позже.

– Думаю, у меня хороший учитель, – счастливым голосом пробормотала она.

6

Все наряды, которые когда-то хотя бы отдаленно напоминали нечто свадебное, были предложены женской частью населения Дюфламма Изабель и ее матери. Все дамы, способные держать в руках иголку с ниткой, провели полночи в их доме, помогая готовиться к великому событию, Во когда к дому на следующее утро подкатила карета, то оказалось, что в ней прибыла Жанна, опытная портниха госпожи графини, вооруженная чудесными кружевами, Рентами, бусинами и прочими роскошными вещицами. Среди всего этого блеска и сверкания она превращала Просто миленькие штучки в очаровательные, продолжала Что-то подгибать, отрезать, окаймлять до самого приезда к крыльцу посольства, где посол лично встретил невесту с ее матерью. Все походило на чудесный сон.

Много народу было приглашено на свадьбу, и некоторые из приглашенных не ложились спать, чтобы сделать праздник великолепным. Таким он и был. Единственная горькая нотка – королева Таша, которая оказалась не расположена посетить свадьбу и прислала свои извинения. Так сказали Изабель, но она потом узнала, что ее величество метала громы и молнии и категорически отказалась почтить своим присутствием свадьбу какой-то простушки-камеристки.

На следующий день графиня предложила представить новую леди Бомон ее величеству, но королева не пожелала и слушать ее.

Огорчение незначительное в череде приятных событий семейной жизни: волнения от превращения служанки в леди, радости от новых нарядов и– нового положения, но все же это огорчение требовало ответа.

Изабель выбрала подходящий момент на четвертый день замужества, когда они с Бо сидели в беседке, наполненной благоуханием роз, держались за руки и были как-то восторженно счастливы. Она теперь говорила на шивиальском языке, ведь она была завоевана и околдована шивиальским Клинком. В то утро она гуляла в дворцовом парке в сопровождении красавца мужа и встретила сотню женщин, скрежетавших зубами от ревности. Ну разве нет в жизни совершенства? Не совсем.

– Почему королева Таша ненавидит меня? Бо рассмеялся.

– Не переживай из-за нее. Она ревнует, потому что у нее есть только король, а у тебя есть я.

Это было правдой, может быть, даже слишком правильной правдой.

– Она может причинить неприятности?

– Нет, не может. Меня больше волнует родинка на твоем бедре.

– Какая родинка? – с негодованием воскликнула Изабель. – Не меняй тему разговора. Вы были любовниками?

– Она в таком месте, где тебе трудно ее увидеть. Но она исключительно красива. Я думаю, ее нужно пристально рассмотреть при дневном свете.

Она увернулась от поцелуя.

– Бо, ты соврал о ваших отношениях во время путешествия?

– Пойдем со мной. Я хочу рассмотреть…

– Почему ты мне не отвечаешь?

– Ага, это наша первая ссора. – Его улыбка растопит даже лед. – Потому, дражайшая моя, что на вопросы, которые не следует задавать, не следует отвечать. А родинка?

Ей не следовало спрашивать, он не станет отвечать. Изабель знала, какой он упрямый.

– Пойдем наверх немедленно. Проблема становится неотложной.

– Нет. Ты слишком ненасытный. Это просто вызывающе – прыгать в постель среди бела дня.

– А вчера и позавчера ты так не думала. Ваше превосходительство?

Оба встали, чтобы поклониться.

Граф Хэджбери озабоченно кивнул. Это был подтянутый седовласый мужчина, чуть полнее Бо, но только из-за возраста, однако элегантный. Бо будет приблизительно таким, когда ему стукнет пятьдесят.

– Простите меня, я раскаркался как старый ворон вблизи воркующих голубков. Могу я поговорить с вами, сэр Бомон? Обещаю, это не займет много времени.

– Присоединяйтесь к нам, – сказал Бо, указывая на соседнюю скамейку. – Все, что вы хотите сказать, вы можете говорить при моей жене.

– Пожалуй, так и следует поступить. – Хэджбери присел на краешек скамьи, как будто не собирался надолго задерживаться. – Я надеюсь, она осознает все особенности вашего брака. Бо, ты должен уехать.

Бо удивленно приподнял бровь:

– Но я только что вернулся. – Не разыгрывай непонимание, мой мальчик! Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Я с радостью дам тебе двух лошадей, любых, каких пожелаешь, бери из моей конюшни. Возьми деньги и уезжай навсегда. Исилонд – чудесная страна. Ты молод и влюблен, ты волен жить, как пожелаешь. Ну зачем лишать себя всего этого?

– Но у меня есть обязательства. Я еще не сопроводил ее величество ко двору. Я должен…

– Ее величество не желает тебя больше видеть! На ее лице появляется гримаска неудовольствия всякий раз, когда упоминается твое имя!

– Она просто устала, – спокойно возразил Бо. – У меня остались кое-какие пожитки моего подопечного, лорда Вассайла, которые я должен вернуть леди Вассайл. Я должен рассказать о смерти ее мужа. А еще у меня есть соображения насчет восстановления королевской казны. Кроме того, я должен вернуть меч Оука в Айронхолл. Я должен проследить, чтобы бедняга Аркелл как-то устроился. Я выполню свои обязательства, и ее величество посвятит меня в рыцари в соответствии с обычаем. А после этого… – он одарил Изабель своей знаменитой улыбкой, – а после этого будут и любовь, и жизнь, и молодость, и славное вино. Но сначала обязательства.

– Обязательства? – Посла происходящее начинало раздражать. – Ты сделал все, что мог. Я уверен, что ты достиг большего, чем другие, справился с тем, что многие посчитали бы невозможным, Никто не имеет права требовать с тебя большего. Уезжай!

Бо вздохнул, снова посмотрел на Изабель.

– Когда-нибудь, моя дорогая, я расскажу тебе об одном юном преданном Клинке, который прыгнул со скалы, потому что это был его долг по отношению к подопечному.

Лицо посла сделалось пунцовым.

– Тогда это было необходимо. Но сейчас не нужно. Что, ты полагаешь, скажет король, когда узнает, что его жена путешествовала целый месяц, как какая-то бродяжка, без матроны-компаньонки, но зато в компании Клинка и еще одного безумца?

– Я бы не рассказывал ему все, – преспокойно возразил Бо, – а король, несомненно, не окажется таким грубияном, чтобы расспрашивать о подробностях. Он ведь может как-нибудь незаметно разузнать обо всем, а затем превратить эту историю в романтическое приключение. Барды будут слагать песни, у мужчин будут наворачиваться слезы, женщины будут просто рыдать. Вся Эйрания будет потрясена историей приключений юной королевы, мчащейся к своему жениху сквозь вьюгу и бурю.

– Это один исход, – прорычал посол. – А другой – покатится твоя голова долой с плеч за высочайшую измену. Уже здесь, в моем доме, королева сказала и сделала достаточно, чтобы послать тебя в ад. По дворцу расползаются слухи об убийстве царского сына, а обвиняются некие иностранцы. Это может означать начало войны.

Впервые солнечная улыбка Бо казалась натянутой.

– Поверь мне, брат, Федор не стоит и ломаного гроша, не то что войны. Я знаю, ты хочешь как лучше, но последовать твоему совету – значит подтвердить грязные домыслы. Это бросит тень на королеву. Я поражен твоим неверием в ее добродетель. Я полагаю, меня будут допрашивать инквизиторы. Я расскажу правду. И они засвидетельствуют это перед королем. Если король предложит мне титул пэра, я, при всем моем уважении, откажусь. Мешок золота и крепкое мужское рукопожатие будут мне подходящей наградой. И между тем я не позволю какому-то старому ворону заглушить мою песнь любви, господин Ворон!

День прошел в полном блаженстве, а ночь была – сплошной восторг.

Хороший всадник преодолеет путь от Лавилля до Гран-дона за время от заката до рассвета, как сказал Бо, если бы не пролив. Переправа полностью зависела от ветров. Прошла неделя с момента разговора между Бо и послом, когда появились другие визитеры. По чистому совпадению, влюбленные сидели в той же беседке, среди тех же цветов, залитых таким же солнечным светом, когда заметили сэра Линдсея, идущего по тропинке в сопровождении двух молодых оруженосцев, один из которых был в синем, а другой – в серебристом костюме.

Бо сказал:

– А, моя дорогая, хочу тебе представить… сэр Риверс, сэр Кловэ… Их наряды означают, что они служат в Королевской гвардии. А это – моя жена, братья.

После всех любезностей она заметила, до чего похожи все четыре Клинка. Они были похожи, как те камни «кошачий глаз» на рукоятках их мечей. Гости были все в пыли, обветренны, от них разило потом, конским в том числе. Выражения лиц не сулили ничего хорошего.

– Сэр Бомон, – сказал Риверс. – Сын Пирата прислал нас сообщить вам о его прибытии.

– Буду счастлив увидеть его величество.

После этой фразы их лица стали менее угрюмыми. Изабель знала, что их полномочия закончились у стен посольства, находящихся прямо за спиной Бо. Если бы он перемахнул через стену, то стал бы совершенно свободным. Как жаль, что она не могла помочь ему в этом.

– А Аркелл, – заметил Линдсей, – он сможет поехать верхом?

– Нет. Его трясет, а еще он расстраивается и начинает плакать.

Кловэ с усмешкой взглянул на Риверса, тот кивнул.

– Его превосходительство будет счастлив одолжить вам свою карету, братья, – сказал Линдсей. – Если вы выедете на рассвете, то до сумерек доберетесь в Болье.

– Если отправиться на рассвете, то мы можем отплыть, – заметил Риверс, – у нас ведь снаряжен корабль.

– Как пожелаете. А королева к нам не присоединится? Кловэ и Риверс удивленно пожали плечами: какая еще королева? Официально никакой королевы еще не существовало.

– Мы тут истосковались по новостям, – сказал Бо живо. – Кто выиграл Королевский Кубок в этом году, братья?

Кловэ и Риверс вздрогнули как от удара.

– Какой-то исилондец! – выпалил Кловэ. – Имя его я позабыл. Да их там была целая шайка. И что с этим можно было поделать?

– Абсолютно ничего, – заверил Бо. .

Поездку в карете до Болье не могло спасти даже присутствие Бо. Аркелл сидел напротив Изабель. Его укачивало, а вскоре и затошнило. Кловэ и Риверс благоразумно решили поехать верхом. Они настояли на том, чтобы выехать с наступлением темноты и пробираться в ночи. Они добрались до Болье до наступления утренней зари и направились пря-! мо к причалу, где можно было обнаружить утлые рыбацкие суденышки. Гвардейцы хотели погрузиться на борт немедленно, но на сходнях их остановил капитан Берд, хозяин судна. Это был довольно грузный мужчина с багровым, немного одутловатым лицом, на котором кустились седые брови. Королевские гвардейцы не произвели на него никакого впечатления.

– Прилив наступит только к полудню, да и ветра попутного нет. Найдите себе пристанище, а я пришлю за вами мальчишку, когда будет нужно. Может, это произойдет завтра.

– Мы наняли твою лодку и будем находиться здесь, пока ты не выполнишь свои обязательства, – высокомерно заявил Риверс.

– Это не лодка, сынок, и ни один нахальный выскочка, бряцающий оружием, не будет отдавать мне приказы.

– Простите их, капитан, – примирительно сказал Бо. – Владельцы гостиниц не пустят их – из-за блох. Вы меня понимаете?

Берд пристально оглядел Бо от плюмажа на шляпе до рукояти меча и в обратном направлении. Теперь он немного смягчился.

– А может, они слишком бедны, чтобы заплатить за гостиницу? Так?

– Именно так, – вздохнул Бо. – Они спустили все деньги в Исилонде на уроки фехтования. А все, что они знают о ветре, – слишком личное, чтобы говорить об этом вслух.

Риверсу и Кловэ такая беседа вовсе не показалась забавной, и они решили отправиться на поиски какого-нибудь пристанища, сохранив остатки достоинства. Бо расстался с капитаном как старый друг. В конце концов, моряк, назвавший свой корабль «Непредсказуемый», – один из детей природы, как позднее он объяснил Изабель.

Болье был унылый портовый городишко. В гостинице полно блох, и Изабель была счастлива, когда на следующий день ветер переменился и судно вышло в море. Радостно взволнованная, Изабель лежала на кровати, одной рукой обнимая Бо, а Бо обнимал ее, и наблюдала, как в туманной дымке исчезают дома и поля Исилонда. Впереди их ждали снежные вершины и холодные серо-зеленые холмы по ту сторону океана. Часы, дни, недели в Шивиале остались позади. Новая жизнь, дух приключений будоражили ее.

Вдруг как-то неожиданно появились Кловэ и Риверс.

– На меня возложена печальная обязанность, сэр Бомон, – объявил Риверс, но вовсе не печально, а торжествующе. – Я должен потребовать ваш меч.

Бо не ожидал этого. Изабель почувствовала, как его это потрясло, ведь они были так близко друг к другу, но наблюдавшие со стороны не могли этого заметить. Не вставая, Бо перевел взгляд с одного мучителя на другого. Конечно, он мог сразиться с ними обоими, но что проку в этом сейчас? В полной тишине он расстегнул перевязь и передал меч Ри-версу. Затем отвернулся и стал смотреть на волнующееся море. Может, из-за ветра, а может, и нет, но Изабель была уверена, что в глазах Бо стояли слезы. Рука, обнимающая талию, сжала ее до боли крепко.

– Жалкие людишки! – сказал он. – Ни один Клинок не может лишить другого меча.

– Стоило послушать Хэджбери.

– Или преступить клятву, начертанную на клинке.

7

Через день путешествия по морю и ночь тряски в карете они оказались в Грандоне у Бастиона – крепости, чья мрачная репутация долетела даже до окраин Дюфламма. В тусклом свете раннего утра грохот колес на подвесном мосту казался таким же зловещим, как и затянутый ряской ров внизу и ржавая опускная решетка сверху. Бомон сохранял спокойствие.

– Да, темницы здесь знатные, любовь моя, а пыточная камера удовлетворит вкус знатока, но этот Бастион не только крепость, но еще и дворец. Не один монарх укрылся здесь от черни, преследовавшей его по пятам.

Изабель страшно устала.

– Я полагаю, ты будешь размещаться в покоях королевской свиты. А где буду спать я?

– Ни в какой другой постели, кроме моей. Я не преступник. Я гость короля, и ты разделишь со мной мои апартаменты.

Изабель не очень верила в его бодрое расположение духа. Посмотреть на Бо, так ни за что не скажешь, что он не спал всю ночь, а она еще никогда в жизни не чувствовала себя такой измученной.

Бедный Аркелл являл собой хныкающее несчастное существо, неспособное понять, почему этот мир так трясет его, наставляет синяки и доводит до головокружения.

Бастион был почти настоящим городом. Просторный двор, окруженный башнями и зубчатыми стенами, заполнен сараями и навесами. Даже в такой ранний час надо всем этим стоял гул как над рыночной площадью. Когда карета остановилась, Бо выпрыгнул из нее, и Изабель слышала, как он заговорил с кем-то. Затем он подал ей руку, и она сразу же догадалась, даже до того, как рассмотрела рукоять меча с «кошачьим глазом», что– щегольски одетый мужчина в искусно сшитом костюме еще один Клинок.

– Любовь моя, это истинная честь – представить тебе барона Бэндейла, коменданта Бастиона. За все мои годы пребывания в Айронхолле он единственный произнес речь на празднике Дюрандаля, не нагнавшую на меня сон.

Комендант склонился к ее руке.

– Это для меня настоящая честь, леди Бомон. Как бы я желал, чтобы обстоятельства нашего знакомства были более счастливыми.

Он был гораздо старше лорда Хэджбери, но обладал такой же очаровательной улыбкой и уверенностью. Густые брови цвета соли с перцем придавали его взгляду важность и серьезность.

– Ваш меч, сэр Бомон?

– Он попал в плохую компанию, милорд, – сказал Бо, кивком указывая на Риверса и Кловэ. Те уже спешились и хмуро переглядывались. – Но еще большая печаль – брат Аркелл.

Бэндейл даже скривился, наблюдая, как неуклюжий инвалид с трудом выбирался из кареты.

– Никто не может принуждать ни вас, ни его, но его величество требует, чтобы вы пожили здесь, ведь это его право как главы Ордена. Я провожу вас в апартаменты. А что нужно Аркеллу?

– Не много. Он будет счастлив, если его поселить поблизости с нами. А моя жена, полагаю, может уходить и приходить, когда захочет?

– Конечно! Могу я вас сопроводить? – Бэндейл предложил Изабель опереться на его руку. – Я сообщу своей жене о вашем прибытии, леди Бомон. Она пришлет вам подходящих слуг и все, что вам потребуется во время пребывания здесь.

Изабель чувствовала себя уже намного лучше. Комнаты, куда ее привел барон, были восхитительны – небольшие, но светлые, в них приятно пахло, и они ничем не походили на темницы. Окна не были зарешечены, и оттуда открывался чудесный вид на реку. Пообещав прислать слуг с горячей водой, прохладительными напитками и походной кроватью для Аркелла, Бэндейл удалился, оставив дверь приоткрытой.

– Прекрасный человек, – удовлетворенно сказал Бо. – И легендарный Клинок! Он был Старшим во время войны с монстрами. Если бы не он, правление Амброза закончилось бы лет на двадцать раньше. – Он всматривался в пейзаж. – А его жена была подругой королевы Малинды.

Изабель упала на кровать, и ее почти не стало видно.

– А Клинки всем управляют в Шивиале?

– Достаточно многим, – задумчиво произнес Бо, как будто этот праздный вопрос таил в себе что-то зловещее. – Со времен Тенкастерского заговора Ательгар склонен доверять людям моего Ордена. Он назначает их на значительные посты. Клинки имеют большое влияние, это длится на протяжении нескольких лет. Конечно, связанные Узами должны служить своим подопечным беспрекословно, и некоторые рыцари исчезли безвестными, но многие из них добились достаточного влияния, так что даже король подумает, противопоставляться ли Ордену.

– А как можно противопоставиться?

– А! – Он обернулся с недобрым блеском в глазах. – Отдать Королевский Кубок иностранцам, например.

– Разве для короля он имеет значение?

– О нет! Ательгар рассматривает фехтование как некое занятие, выгоняющее пот и унижающее достоинство. – Бо помрачнел, – Потеря подопечного – еще один способ. Возвращение Аркелла – третий. То, что случилось с ним, – ночной кошмар каждого Клинка.

– А здесь чудесный мягкий матрас. На нем будет и спать хорошо.

Изабель изящно изогнулась.

– Не расслабляйся сейчас. Ательгар известен своей нетерпеливостью. Он ждал много дней, чтобы допросить меня. Нас могут призвать на Совет скорее, чем ты думаешь.

– Нас?

Изабель взвизгнула от неожиданности и попыталась сесть на постели.

– Конечно, – ответил Бо. – Я же говорил тебе: я не под арестом. Я слуга короля, который докладывает ему о гибели верного друга. Я должен был защищать его. Естественно, он примет и тебя, хотя, я предполагаю, тебя отпустят раньше, чем мы перейдем к делу.

В одном Бо немного ошибся. Изабель не успела закончить свой туалет, как им сообщили, что его величество на пути к Бастиону.

Зал был величественным, но тускло освещенным. Пылинки серебрились в лучах света, струящегося из высоких окон. Недавно разожженный огонь дымил, добавляя сажу к уже осевшей на старинные стены. Между балками висели потрепанные знамена. Как минимум две дюжины Клинков, одетых в мундиры королевской гвардии, стояли вдоль стен.

Изабель вошла, держа под руку Бомона, впереди шествовал комендант Бэндейл, а с ним Аркелл и еще несколько Клинков позади. Король, выделяющийся благодаря темно-красной мантии и массивной золотой цепи на груди, стоял у камина. Рядом с ним – смуглолицый Клинок, на котором была особая для официальных приемов перевязь. Двое в черных мантиях и беретах стояли слева. Ательгар оказался на удивление невысоким и полным – просто напыщенный павлин средних лет, совсем не такой, каким Изабель себе его представляла. Затем она поняла, что процессия направилась не к нему. Молодой человек, который то и дело прохаживался по залу, и был король.

Этот великолепный Ательгар был весьма строен и деятелен. Лицо у него было сухощавое, на нем торчала забавная рыжеватая бородка. Наряд невыразительный, но безупречный. В нем повторялся один и тот же оттенок зеленого – от плюмажа на шляпе до расшитых жемчугом сапог. Она не поняла, была ли его суетливость свидетельством гнева, ведь она была слишком близко, чтобы рассмотреть все пристально. Барон Бэндейл представил Изабель королю.

– Умоляю, встаньте, леди Бомон, – сказал король. – Я вижу, ваш муж верен традиции Клинков – завоевывать самых прекрасных дам, даже если он терпит неудачу в других делах. Комендант, вам разрешаю удалиться.

Пораженная Изабель огляделась и убедилась, что никто не собирается проводить ее прочь из зала, похоже, предполагалось, что она останется. Она видела, что ситуация напряженная, и подвинулась поближе к Бо. Король посмотрел на Аркелла с вящим неудовольствием, попытался заговорить с ним. Не получив ответа, он резко обернулся к Клинку, стоявшему у камина:

– Капитан Вишез?

– Потеря подопечного, сир. Правильно, Бомон?

– Плюс тяжелая контузия, капитан.

– Как это случилось? – спросил король.

– Выбора не было, сир.

– Где будет проходить совет, капитан?

– В Айронхолле, ваше величество. Пусть Магистр Ритуалов посмотрит, что можно сделать.

Король кивнул. Капитан тоже кивнул. Два Клинка увели Аркелла. Он вышел без возражений, улыбаясь, как будто узнал мундиры.

Изабель не могла рассмотреть короля и поэтому смотрела на Клинков, стоявших в ряд. Они стояли слишком далеко, чтобы слышать их разговор, но было ясно, что случившееся с Аркеллом привело их в мрачное расположение духа.

Двое инквизиторов, стоявших у камина с абсолютно непроницаемыми лицами, обладали какой-то невыразительной, незапоминающейся внешностью. Тем не менее они казались куда более зловещими, чем предполагали их черные одежды и стеклянные глаза. С другой стороны находился человек в красном костюме и с красным же лицом, должно быть, тоже какая-то важная официальная персона. Поблизости не было ни одного стула, и она очень устала стоять.

– Ну-с, сэр Бомон! – Ательгар снова стал расхаживать туда-сюда. – Великий Магистр счел тебя достойным славы нашего старинного Ордена, и мы вверили твоим заботам защиту нашего друга.

– Я гордился тем, что служил ему, ваше величество. Как бы я желал, чтобы это продлилось дольше.

– Мы прочитали твой отчет и нашли его неприемлемым. Ты ожидал, что мы поверим всей этой оскорбительной гнусности о царе?

– Я настаиваю на том, что написал, сир. Я не осмеливаюсь судить монаршую особу, но по закону простых людей он – маньяк-убийца. Он убивает своих же, без всякого суда, он…

– Ты это сам видел?

– Лично я нет, сир. Но сэр Оук…

– Это все слухи? Бо молчал.

– Ну? – резко обратился к нему король.

– Со всем уважением, сир, Оук докладывал мне, своему командиру, по делу, касающемуся безопасности нашего подопечного…

– Капитан?

– Это так, сир.

Сэр Вишез был непоколебим, как столетний дуб, и, видимо, ненамного больше разговорчив.

Маленький бойкий человечек наконец заговорил. То, что он сделал это без всякого на то разрешения, свидетельствовало о его значительности в глазах короля.

– Но он мог ошибиться. Разве Клинки непогрешимы? Человек был серьезно, даже смертельно, ранен, и он хотел узнать нападавших только по голосам. – Голос у него был скрипучий.

– Но он узнал собак, ваше превосходительство, – сказал Бо. – Только у царя собаки размером с лошадь.

– Вздор, – сказал король. – У собак есть родители, братья, сестры. Благодаря этому царь весьма резок, даже жесток по нашим меркам, Благодаря этому его власть абсолютна, и вы лично не думаете, что он злоупотребляет ею, не так ли?

– Нет, сир.

– Свидетель лжет.

Голос донесся откуда-то со стороны двух инквизиторов. Изабель не видела, кто именно из них двоих сказал это, но теперь она рассмотрела, что они близнецы. Это странное сходство и придавало им зловещесть.

Ательгар остановился и пристально посмотрел на Бо.

– Ну?

Бо заговорил, тщательно подбирая слова:

– Я не был свидетелем тех преступлений, о которых упомянул в своем отчете.

Пламя весело потрескивало в тишине.

– Ясно, – неуверенно произнес король. – Тогда обсудим произошедшее с царевичем Федором. Он тоже маньяк-убийца?

– Очень жестокий человек, сир. Это знают все, и многие подтвердили…

– Что-то еще скандальное? По тому же вопросу?

– Именно, сир. – Продолжайте.

– Незадолго до нашего прибытия в Кинск царь невзлюбил троих друзей своего сына и приказал засечь их до смерти на Базарной площади.

Король посмотрел на инквизиторов, как будто позволяя им добавить что-либо к ужасной истории. Но они продолжали хранить молчание, трудно было поверить в этот кошмар. Здесь, в добропорядочном, цивилизованном Шивиале, принцы не устраивали публичных казней.

– Можете ли вы добавить что-нибудь к сказанному? Вы видели, как умер царевич?

Бо немного колебался, как будто надеясь, что кто-нибудь из присутствующих возразит или король сам передумает спрашивать об этом. Наконец он сказал:

– Да, ваше величество.

– Кто убил его?

– Сэр Аркелл.

Бо никогда не говорил Изабель об этом. Он был в большей опасности, чем она представляла. Ательгар был против кровопролития, а царь скоро потребует голову Бо, если уже не потребовал.

– Расскажи, как это произошло.

– Там был камин, похожий на этот. Если ваше величество позволит мне представить эту сцену в лицах, мне будет легче. Если вы встанете вот сюда, вы будете царевич Федор. Капитан Вишез, встаньте здесь, вы будете сэр Аркелл. Лорд-канцлер, вы будете лорд Вассайл.

– Боюсь, я – жалкая замена.

Тут вперед выступил невысокий, коротконогий человек, напоминающий бочку. И этот пухлый коротышка с клювообразным носом и был первым министром Шивиаля? Бо жестом пригласил Изабель пройти вперед.

– Моя жена будет королева Таша.

– Принцесса Таша, – холодно заметил Ательгар.

– Покорно прошу прощения, – ответил Бо.

Бедная Таша! Неужели она не получит даже утешительного приза?

– Она сидела здесь со своей фрейлиной. А я – вот здесь. А теперь, сир, помните, что вы крупнее, чем лорд Вассайл, и моложе, вы приблизительно моего возраста, вы должны ударить его. Аркелл блокирует вашу руку своим клинком. А вы бросаетесь…

Король заставил повторить его в точности все события три раза, затем сказал:

– Что скажете, лорд-канцлер?

– Бросаться на Клинка, защищающего своего подопечного? В Шивиале это сочли бы самоубийством.

Изабель мысленно одобрила коротышку в красном. Гнев сверкнул в глазах короля. Никто не смел сказать ни слова.

– Как мне все это объяснить царю? – вопрошал король, не надеясь получить ответ. Он начал быстро ходить туда-сюда. Все быстро вернулись на свои места. Изабель встала поближе к Бо. – В своем последнем донесении лорд Вассайл сообщал, что планирует остаться в Кинске до весны или до начала лета. А теперь ты утверждаешь, что он передумал. Он оставил своих единомышленников и отправился на эту проклятую границу сквозь скиррианскую вьюгу! Не похоже на моего старого друга. Чья это была идея на самом деле?

– В общем-то – моя, сир.

– Свидетель лжет! – вдруг сказал инквизитор, стоявший слева.

– Сэр Бомон! – прорычал король – Ваша преданность подопечному достойна похвалы, но он мертв, а ваш повелитель жив! Отвечайте!

Присутствующие Клинки внимательно следили за происходящим.

– Это была его идея, сир. А я просто согласился с ним, – со вздохом ответил Бо.

– Но ведь опасность была очевидна. Зачем вы поощряли его безрассудство?

– Потому что знал, что он подвергся бы еще большей опасности, если бы остался во владениях царя.

– Опасности от этого безумного царя-убийцы? Ательгар продолжал выпаливать вопросы один за другим. Поведанная история была абсолютно новой для Бель, так как Бо отказывался раньше рассказывать о смерти своего подопечного. А затем волнение сменил страх. Было очевидно, что король хочет сделать Бо козлом отпущения, а сам Бо, похоже, и не пытается оправдать себя. Любому было ясно, что все произошло так трагически из-за ужасного стечения обстоятельств: перемены погоды, кошмарной встречи с царевичем, удара, хватившего лорда Вассайла, но никто не сказал ничего подобного. Она решила, что Бо слишком гордый, чтобы оправдываться, перекладывать вину на чужие плечи, но все это только ухудшало положение.

Теперь Ательгар уже не просто гневно говорил, а гневно кричал:

– Ты сказал, что ты устроил все это! У тебя должна была быть поддержка со стороны скиррианцев. Кто были твои помощники в этой безумной затее? Кто эти изменники?

– Нижайше прошу ваше величество не требовать ответа на этот вопрос.

Король остановился и пристально посмотрел прямо в глава Бо.

– Просьба отклоняется! Отвечай!

– Честь не позволяет мне открыть эти имена, сир.

– Ты должен быть верен мне, твоему государю.

Поленья в камине громко потрескивали. На вопрос, который не следует задавать, не следует отвечать. Лицо Ательгара сделалось красным. Наступившая тишина никем не нарушалась.

– Это оскорбление государя, сэр Бомон. Я могу заставить отвечать.

Бо встал на колени и склонил голову.

– Нижайше прошу простить меня, сир. Король снова стал быстро ходить по залу.

– С принцессой была фрейлина. Что случилось с ней?

– Она тоже погибла в резне.

– Кто убил ее?

– Я не видел, сир.

– Сколько человек вы лично убили?

– Я не знаю. Моя память как будто затуманена.

– Сэр Вишез? Капитан согласно кивнул:

– Типичные симптомы, сир.

– Великий инквизитор?

– Он говорит правду.

– Так кто же выжил? – потребовал ответа король.

– Ее высочество, – ответил Бо, – сэр Аркелл и я. Несколько скиррианцев ускакали на лошадях, но скорее всего они погибли из-за вьюги.

– А вы направились в ближайший город?

– Нет, не в ближайший, Мы добрались до Звонограда через два дня.

Ательгар обратился к Изабель:

– А там и вы присоединились к этому опасному мероприятию?

– Я, сир? Нет, сир, – еле произнесла растерявшаяся Бель.

– Моя будущая жена была еще дома в Исилонде, ваше величество, – сказал Бо. – Моя будущая жена в тот момент…

– Я думал… – Король был недоволен допущенной фактической ошибкой. – Вы хотите сказать, что все это время никто из дам не сопровождал ее высочество? Вы везли ее все это время в исключительно мужской компании?

– Мы не смели никому открыть, кто она на самом деле. Она была переодета в мужской костюм.

Ательгар посмотрел на Бо с явным недоверием.

– Вы разрушили ее репутацию.

– У меня никогда не было ничего подобного в мыслях, сир.

Бель хотелось закричать. Да что же еще мог сделать Бо в такой ситуации? Бросить ее в лесу? Почему он не скажет это королю? Почему не расскажет об отважности Таши, о чистых, романтических отношениях во время всего этого путешествия?

– Я полагаю, для нее всегда находилась отдельная комната для ночлега?

– Это не всегда удавалось.

– Ты хочешь сказать, что вы находились вместе, в одном помещении?

Король побелел от ярости.

– Когда это было необходимо.

– А постель? – строго спросил инквизитор.

Бо посмотрел в его сторону с явным неудовольствием.

– Когда это было необходимо и когда эта постель вообще была. Зачастую спать приходилось на соломе.

Ательгар от услышанного лишился дара речи.

И тут тишину нарушил вкрадчивый голос канцлера:

– В этом нет ничего необычного, ваше величество. Терпение короля кончалось.

– Путешественникам часто приходится спать по пять-шесть человек в одной кровати, и также часто приходится спать рядом мужчинам и женщинам.

Ательгар не спускал глаз со стоящего на коленях Бомона.

– Вы можете поклясться нам, что между вами и ее высочеством не произошло ничего неподобающего?

– Могу я попросить ваше величество пояснить, что значит «неподобающее»?

– Думаю, каждый человек чести понимает шивиальский язык. Давайте начнем со слов нежности в таком случае.

Повисла долгая, тяжелая пауза.

– Итак, – проговорил король, – вы будете отвечать, если удалится ваша жена?

– Нет, сир, – со вздохом отвечал Бо.

– Не нужно быть царем, чтобы решить, как поступить с такой дерзостью. Здесь в Бастионе есть средства, которые заставят говорить и статую.

Бо ничего не отвечал.

И тут канцлер снова проявил смелость:

– Пытки и допросы – для случаев измены, ваше величество, а Совет должен решить, есть ли государственная измена.

– Великий инквизитор? – обратился Ательгар.

– В ходе расследования свидетель должен будет сперва сознаться в измене, а затем – ставиться на обсуждение.

– Капитан, расскажите нам о процедуре исключения из Клинков.

– Как глава Ордена, ваше величество, вы имеете право исключить любого по вашему усмотрению.

– Подготовьте указ на подпись. Обвинить Бомона в высочайшей измене и заковать в цепи в самой глубокой темнице Бастиона.

Король Ательгар направился к выходу.

8

Шивиальцы, по мнению Бель, не имели представления о настоящей еде. Хотя она высоко ценила гостеприимство Бэндейлов, то, что подавали к столу у них в доме, ей не нравилось, а мерзкая баланда, остававшаяся для заключенных, не годилась даже для свиней. Бо говорил, что от нее даже крысы дохнут. Большинству арестантов еду приносили друзья или родственники, и Бель тоже носила еду для мужа дважды в день – он сам не позволял ей приходить чаще и оставаться подольше. Он настаивал, что это место вредно для здоровья. Бо просидел в темнице уже две недели. Он похудел и часто кашлял.

Остатки со стола были не так уж сладки. Баронесса разрешила Бель особо готовить для Бо в ее кухне. Вот почему в это солнечное утро она торговалась за яйца у стены крепости. Яйца были сейчас дорогими, потому что куры уже перестали нестись. Деньги Бо были конфискованы инквизиторами. Они объявили, что эти деньги принадлежат королю или леди Вассайл и туманно намекнули на хищение и растрату. Собственный кошелек Бель был почти пуст, и поэтому она упорно торговалась. А что поделать?

– Леди Бомон?

Обратившийся к ней господин был средних лет, модно одет и носил рыжую с проседью бороду. Очень большой рот и нос пуговкой придавали ему несколько комичный и в то же время победный вид. Ей не нужно было даже разглядывать рукоять меча, чтобы догадаться, что перед ней Клинок.

– Да?

– Я сэр Интрэпид. Магистр Ритуалов. Я привез вашего друга повидаться, а точнее, он привез меня, иначе я бы вас не нашел.

Она встретилась взглядом с Аркеллом.

– Ему не лучше?

Улыбка исчезла с лица сэра Интрэпида.

– Не намного. Один раз он спрашивал о Бо и даже о пас, Изабель. Аркелл, здесь Бель.

Никакой реакции не последовало. Кругом шумели торговцы и покупатели. Аркелл ничего этого не замечал.

– Аркелл? – попыталась она снова добиться ответа, но глаза его смотрели куда-то поверх ее.

– Общий закон сам по себе не более чем довод, полученный в результате длительного изучения, наблюдения и жизненного опыта, но не каждого человека.

– Отлично, брат! – радостно сказал Интрэпид, похлопывая Аркелла по плечу. – Вот и хорошо! Продолжай в том же духе. А где Бомон?

Аркелл указал куда-то под ноги, в землю.

– Могу отвести вас к нему, сэр Интрэпид.

Бель была рада лишний раз навестить Бо.

Стражники, стоящие наверху на лестнице, узнали ее, поприветствовали сэра Интрэпида, а Аркелла Лэквита сперва приняли за совершенно незначительную персону. Лестница была очень длинная и отвесная, она уводила прочь от солнечного света в мрачную, вонючую и грязную темноту. Посреди пути Интрэпид стал сильно кашлять.

– Здесь всегда так дурно пахнет? – с одышкой спросил он.

– К этому привыкаешь, – горько ответила Изабель. – Нужно постоять здесь и подождать, пока глаза привыкнут к темноте.

– Вы хотите сказать, что эта сырость не прекратится?

– Вы еще промочите сапоги. Сейчас прилив. Интрэпид пробурчал что-то себе под нос.

– Бо говорит, что вода – это не так уж и плохо. Плохо то, что плавает в воде.

– Я собираюсь… – усмехнулся Интрэпид. – Я собираюсь устроить большой скандал по этому поводу.

Бель решила, что Интрэпид симпатичен ей. Он молодец, что решил добраться до этого места и увидеть все воочию.

Ржавые ворота внизу были распахнуты. Это было самое глубокое подземелье. Окна отсутствовали вообще, а освещение составляла единственная свеча. Здесь было достаточно пространства, чтобы содержать дюжину заключенных, но воздуха едва хватало для одного. В данный момент там держали только Бо. Он сидел, скрестив ноги, на тюремной койке, а на полу по щиколотку стояла вода, набежавшая сюда из-за прилива. Бо наверняка слышал голоса, доносившиеся с лестницы, и теперь всматривался в темноту.

– Брат, – сказал Бо, – советую оставаться там, где стоишь.

Бель его не послушала и тут же бросилась к возлюбленному. Оба визитера проследовали за ней. Бо поцеловал жену запекшимися губами. Она присела рядом с ним и крепко прижалась, хотя запах здесь и напоминал о свинарнике. Цепь позвякивала, когда он попытался обнять жену.

– Могу я предложить вам напитки, магистр? – полюбопытствовал Бо. – Свежих слизней или улиток? А, брат Аркелл?

Лэквит не шелохнулся, он и не смотрел на Бо.

– Безнадежно?

– Ну… – вздохнул Интрэпид, – не совсем. Думаю, он пока как будто ушел в себя. Вся та чушь, которую он лепечет, реальная. Магистр Арсеналов сделал копию его меча, и он узнал его. В тот миг его лицо как будто осветилось, а затем он, видимо, понял, что это не настоящий меч, и снова сник и ушел в себя.

– А вы не пробовали ритуал возвращения?

– Тьфу! Этот ритуал приносит больше вреда, чем пользы. У наших мудрейших и так достаточно забот. Если сказать им еще и об этом, они вообще спать не будут, – ворчливо ответил Интрэпид.

Он присел на краешек койки.

– В последний раз ритуал возвращения успешно прошел пятьдесят лет назад. А еще для ритуала нужен подлинный меч. Так что мы загнаны в угол, пока не найдем настоящий меч «Причину».

– Он где-то в Скиррии, – сказал Бо без всякой тени шутки в голосе. – Король может потребовать его обратно как часть платы.

– Платы? – простонал Интрэпид – Какой платы? Разве это должно волновать тебя сейчас? Ходят слухи, что царь требует твою голову, причем вместе с тобой. Он хочет самолично отрубить ее.

Бо пожал плечами:

– Я слышал об этом.

А Изабель – нет. Барон навещал своих заключенных регулярно, а Интрэпид наверняка побывал у барона, прежде чем идти сюда.

Обычно Бо уводил разговор от своей персоны:

– Как вы объясните этот трюк, который проделывает Аркелл?

– Поразительно! – ответил Интрэпид с профессиональным интересом. – Если бы мы смогли повторить такое, любой моряк отдал бы за это левую руку. Попроси его указать путь куда угодно, и он укажет. Причем ему самому можно даже не присутствовать. Это, вне всякого сомнения, происходит на духовном уровне. Но срабатывает и на людях. Я пришел во двор замка и попросил указать, где Бель, и он указал. Что ты думаешь об этом? Ведь ты, бывало, задавал самые остроумные вопросы на уроках волшебства.

– Вы мне просто льстите, но поскольку наши Узы включают в себя все восемь элементов, я утверждаю, что с гибелью подопечного некоторые составляющие не могли исчезнуть. Думаю, он подвергся древнему заклинанию. Интрэпид поерзал и сказал:

– Я надеялся написать об этом монографию. Да, ты прав. Что-то здесь связано с духами. Если мы сможем изгнать их, то вылечим Аркелла. А если мы его когда-нибудь вылечим, он лишится своей прежней ловкости. Проблема состоит в том, что нужно знать, какие составляющие произведут нужный эффект. Может, земля и огонь? Я собираюсь взять его с собой в колледж и дать… Лэквит вдруг сказал:

– Нет!

– Смерть и огонь! – воскликнул Интрэпид.

– Что ты сказал, брат Аркелл? – спросил Бо, но не получил ответа. – Похоже, вы правы, магистр, – сказал он взволнованно. – Он все еще как будто где-то. А если ваши драгоценные волшебники из колледжа захотят изучать Аркелла, добро пожаловать в Бастион. Хочешь остаться с нами, Аркелл?

Ответа не последовало.

– Я позабочусь о нем, – предложила Бель. Бо выразил благодарность, громыхая цепью.

– У меня еще один вопрос к нашему блестящему волшебнику, брат Интрэпид. У царя есть какие-то поистине гигантские собаки. Суеверные скиррианцы считают, что это заколдованные люди. Скиррианское колдовство примитивно по сравнению с нашим волшебством, и я поначалу не поверил в эти сказки. Но Игорь спустил пару своих зверей на Оука, и тому удалось убить одну тварь. Подыхая, она начала превращаться в человека. Это возможно?

Магистр Ритуалов немного поразмышлял.

– Вообще очень трудно произвести такую сложную трансформацию, как эта, и добиться стабильности результата. Колдовство – примитивная форма волшебства, лишенная тонкого присутствия некоей одухотворенности. Я полагаю, они просто усекли углы балансирующего диаметрального элемента и не смогли дифференцировать применение.

Интрэпид наговорил еще много каких-то длинных и сложных слов. Изабель быстро перестала понимать суть обсуждения, но Бо продолжал внимательно слушать и понимающе кивать.

– Итак, вы бы дерзнули это сделать?

– Полагаю, ты хочешь сказать, что не стоит и думать о таком? – пробормотал волшебник. – Эксперимент интересный, но будет нелегко применить обратное заклинание. Я подумаю. Ведь это теоретическая проблема, не так ли?

– Неужели вы воображаете, что я добровольно вернусь в Скиррию?

– Нет-нет, конечно. – Интрэпид встал. – Во-первых, я собираюсь пойти и еще раз поговорить с братом Бэндейлом. Я слышал, ты отказываешься отвечать на любые вопросы.

– Да, пока меня держат здесь.

– Даже если это и так, вовсе не дело обращаться с братом Клинком так, и не имеет значения, что он думает о своем повелителе.

Да, Бель определенно нравился Магистр Ритуалов – умный, тонко чувствующий, уверенный. Если он действительно такой влиятельный, каким показался, то, может быть, скоро все переменится к лучшему.

– Бэндейл сделал все, что мог, – запротестовал Бомон. – Ему и так пришлось ослушаться королевского приказа: он дал мне кровать, чтобы хоть как-то избавиться от этой лужи на полу, он дает свечи, моя цепь в десять раз длиннее, чем должна быть. Так что у меня могло быть гораздо меньше удобств.

Сэр Интрэпид использовал очень грубое выражение и извинился перед Изабель за это.

– Уверяю тебя, слухи о том, чтобы отдать тебя в руки царя, – просто чушь. Когда Великий Магистр услышит об этом, он сровняет Айронхолл с землей. Ты нажил много врагов и можешь никогда больше не увидеть свой меч, но Орден никогда не отдаст никого из своих воинов какому-то заграничному тирану в качестве жертвенного агнца.

– Спасибо. Но если я подпишу отчет, а они хотят, чтобы я подписал и назвал имена тех, кто убил царевича, будет ли Орден также непоколебимо защищать брата Аркелла?

Интрэпид взглянул на Лэквита.

– И даже еще сильнее.

– Еще раз спасибо.

И все же Интрэпид колебался, а в речах Бо чувствовался скепсис. Они старались говорить бодро, но царь желает отомстить за сына, и, кроме того, у него три дюжины шивиальцев в заложниках.

То ли упрямство Бо возымело действие, то ли сработала влиятельность Интрэпида, но вскоре произошло чудо. На следующий день узник был переведен в помещение получше на первом этаже. Он был взаперти, но места хватало, чтобы двигаться. Изабель разрешили навещать его и, что еще лучше, оставаться на ночь. Тюрьмы редко бывают такими хорошими, говорил Бо, как будто из собственного опыта. Когда приходили инквизиторы для допроса, ее просили удалиться. В дальнейшем Бо никогда не рассказывал Бель, о чем они говорили.

А тем временем слухи все расползались и расползались. Принцесса Таша прибыла в Грандон. Все шептались о том, какое сильное впечатление она произвела на короля. Подготовка к королевской свадьбе шла быстрыми темпами. Леди Гвендолен, однако, не очень спешила покинуть дворец. Специального посла отправили в Скиррию для переговоров о возвращении заложников и доставке подарков.

9

Развязка произошла весьма неожиданно. Через неделю после визита сэра Интрэпида ранним солнечным утром Бель направлялась в свои апартаменты, только что выйдя от Бо. Торговцы расставляли свой обычный товар по прилавкам. Словом, жизнь в Бастионе кипела. И вдруг она увидела, что к ней приближается барон Бэндейл, а с ним два вооруженных человека.

Он поприветствовал Изабель, приподняв шляпу и сверкнув белозубой улыбкой.

– Я направляюсь освободить заключенного. Не хотите ли составить мне компанию, леди Бомон?

Ну конечно же, она согласилась. Да она даже подскочила от радости.

– И он свободен уйти, уехать?

– Не совсем так. Он может уйти за пределы города, но должен оставаться там. Все бывшие заключенные должны оставаться там.

Это был тридцать пятый день ее замужества, и теперь она могла начать новую жизнь. Она шагала к башне вместе с Бэндейлом.

– Но не все новости хорошие. Бо исключили из Клинков. Это меньшее, что он мог получить за оскорбление государя.

– Понимаю, но это разобьет сердце Бо.

А затем комендант тихо, чтобы не слышала охрана, сказал Бель:

– Ходят слухи, что принцесса Таша опровергла все слухи перед инквизиторами.

– Я так надеялась на это! Неужели вы думаете, я когда-нибудь сомневалась в нем?

Изабель все-таки капельку сомневалась. Скиррианская кокетка и в самом деле была очень красива, и к тому же она была совсем рядом. Наверняка в ней пробуждались тайные желания.

– Но другие еще как сомневались. Повивальные бабки подтвердили, что принцесса – девственница. Я просто повторяю глупые слухи.

– Видимо, ей недолго ходить в девственницах? Бэндейл усмехнулся:

– Нет, если я хоть сколько-нибудь знаю своего государя. Он очень нетерпелив. Никогда ничего не прощает. Я дам вам денег, чтобы уехать из Грандона. Бо должен исчезнуть, если он разумен.

Увы! Ее муж был умным, но не всегда разумным.

– Вы и леди Диана были так добры к нам, милорд. Думаю, Бо даже не понимает, как много вы для него сделали. Но он никогда не примет благотворительность. Можно я спрошу, а ведь он обязательно спросит, откуда эти деньги?

– Эти деньги заработаны им и должны принадлежать ему.

– Они от леди Вассайл?

– Леди Вассайл, – произнес Бэндейл с явным удовольствием, – обратилась за высочайшим разрешением выйти замуж за одного из своих рыцарей, причем парень втрое моложе ее прежнего мужа. И по слухам, о боги, чего только ни говорят, и по слухам, дело не терпит отлагательства. Не думаю, что Бо стоит переживать из-за леди Вассайл.

Через несколько минут, когда они уже спускались вниз По лестнице, Бэндейл осторожно добавил:

– Хочу дать вам, леди Бомон, дружеский совет. Ветер сейчас дует как раз в сторону Исилонда. Там у Бо есть друзья, которые помогут ему найти достойное занятие.

Но у Бомона были друзья и в Шивиале.

Менее чем через час Изабель шагала по Грандону под руку с мужем. Вслед за ними плелся Лэквит и тащился мальчик-слуга, толкавший перед собой небольшую тележку. В этой повозке уместились все пожитки, причем большую часть их составляли наряды Бель, подаренные ей мужем в Лавил-ле. У самого Бо не было почти ничего, даже меча.

– Выбирай любую страну, – сказала она. – Любую, кроме Скиррии.

Он тяжело вздохнул.

– Еще не время, любовь моя. У меня есть незаконченные дела.

– Надеюсь, речь не идет о леди Вассайл? Он покачал головой:

– Нет, о друзьях, которых я оставил в Кинске.

– Но у тебя не было выбора! Кто-то, может быть, назовет это предательством, но ведь твой подопечный…

– Я сам назову это предательством. По меньшей мере все и выглядит как предательство. И я хочу быть уверенным, что они вернутся домой без всяких приключений. А что, если Игорь предложит Ательгару сделать выбор: сокровища в качестве приданого Таши или возвращение людей домой? Как ты думаешь, что он выберет?

– Бо, ты не должен так говорить.

– Согласен, это глупо. Игорь никогда не захочет отдать сокровища. Представь, если волк пробрался в овчарню, сможет ли собака спокойно спать у костра рядом с пастухом?

– Да о чем ты говоришь?

Бо одарил ее той самой улыбкой, которая производила такое впечатление на девушек.

– Я всегда считал, что если не стану воином, то Буду поэтом. Любовь моя, я обещал тебе наряды и украшения. Я не отказываюсь от своих обещаний, но ты должна быть терпелива. Не волнуйся! Клинок, даже если это разжалованный Клинок, всегда найдет себе занятие. Я могу стать смотрителем замка у какого-нибудь знатного господина. А еще я могу давать уроки фехтования. Ты никогда не будешь голодать.

– Так мы не сядем в дилижанс и не поедем в ближайший порт?

Не многие подружки позавидовали бы ей сейчас.

– Нет пока. Видишь это? Это место называют «Уголок сплетника». Впечатляющее название. Мы здесь снимем комнату, а я подыщу себе какое-нибудь занятие. Уши здесь слышат все, что стоит того.

Бель была разочарована даже самим видом таверны, но еще больше – царившим там запахом. Она могла потерпеть это, но только день-два.

– Только бы это было не надолго, – сказала она.