Ушедший Род. Книга 1: Чужак

Глава 13

Утро начинается с лязга резко открывшейся двери, и это происходит еще до рассвета.

Наш сопровождающий бросает на нижние полки купе по два пайка.

— Завтрак, — громко объявляет. — И я на вашем месте поторопился бы. Прибываем меньше чем через час.

— Ээээ, господин сопровождающий! — внезапно находит нужные слова один из жуликоватых парней. Поднимает пристегнутую к держателю полки руку. — Можно в туалет? Я еле держусь уже!

— Но ведь держишься! — смеется имперец, — Значит, молодец! Хорошо, давай руку, — отстегивает парня. — В награду, беги без наручников, — отступает в коридор. Парень вылетает, будто умеет телепортироваться.

— А меня? — доносится с нижней полки.

— А это когда твой браток вернется. Он был быстрее, — хмыкает вербовщик. — Не переживай, из туалета он не сбежит без тебя. Окно там тоже не открывается.

Через пару минут парни меняются. Но новую попытку побега, ни тот ни другой, не предпринимают. Ну вот и славно.

Как возвращатся второй, вербовщик приковывает руки парней опять друг к другу, но оставляет на этот раз ноги.

— Это вам аванс. Дернетесь не туда — поедете снова нога к ноге, — смеется имперец. — И у вас полчаса осталось, зря не жрете! Следующий раз будет только к вечеру, — и уходит.

Все быстро вскрывают упаковки.

— Зачем вы бегаете? — мне действительно интересно, ведь очевидно, что ребята не то чтобы в хороших условиях жили, а Империя точно как минимум накормит, а может даже и оденет.

— Издеваешься? Империя на десяток лет нас законопатит куда не светит солнце! Что я, что братуха — мы сдохнем там, мы ж не землюки как «деревня», — с тоской говорит один из парней, — и дома нам теперь не оказаться никогда. Дома мы бы года за два в мастера выбились бы. Хаты бы спокойно обносили, может я даже в медвежатники бы вырвался.

— Ты? И в медвежатники⁈ — второй поддевает первого, — да ты даже наручники не вскрыл.

— Я ж говорил, они зачарены, я механизму не чувствую, — оправдывается первый. — А ты вон, тоже ничего не поднял по пути.

— Как ничего? Три золотых у княжича почуял же, выставить его на них не смог, это да, — ругается второй, — а вот вертухая нашего я тоже не пробил, так и не знаю, сколько у него башлей с собой. Правда сейчас у Княжича их больше стало, не поделишься, где в поезде башли раздают?

— Где были — там уже нет, — хмыкаю. Подвожу для себя итог. — Понятно. Забавные вы ребята, но толку от вас никакого.

По крайней мере, я точно понимаю, что парни боевых проявлений магии не имеют. Это хорошо.

— Ты, смотрю, больно полезный, Княжич. — фыркает один из парней. — Сам-то чего умеешь?

— Не знаю я, — пожимаю плечами, и говорю правду, с определенной точки зрения. — Что я Одарённый, мне в больничке сказали, сам-то я без памяти. Магией не владею.

— Заливай больше, — фыркает второй, — крыса ты, а не Княжич. Про нас теперь знаешь, а сам — в кусты.

— А у нас тут утро откровений? Я не заметил. Сам сказал, сам сделал, а предъявляешь мне. Завались, парень. — откидываюсь обратно на верхнюю полку, — Плевать мне на то, что вы можете, и чего не можете. Да и веришь или нет, мне тоже все равно.

Разговор сразу же сходит на нет.

— Приехали, — появляется в проеме имперец. — Подъем, стоянка десять минут.

Поезд начинает замедляться, когда мы уже стоим с вещами в тамбуре. Сзади нас подпирает вербовщик.

Неожиданно слышится звук открывшейся двери, и в проеме коридора показывается матрона, а за ней бледная девчонка с синими кругами под глазами. Надо же, я думал, что они сойдут еще ночью. Бросаю взгляд на вербовщика, и ловлю совершенно спокойный взгляд в ответ. Без минимальнейшего намека. Ок, понимаю. Спокойно отворачиваюсь.

Девчонка, судя по взгляду, не опознает ни меня, ни имперца. Она будто опасается любого незнакомца, но так, отстраненно. Порывисто смотрит на всех, что-то ища в лицах и не находя. Неторопливо отворачиваюсь. Вот и хорошо, похоже потрясение у нее было крайне сильное, раз она никого не запоминает, да и ночь, опять же.

Поезд останавливается, проводник открывает дверь, и становится понятным спокойствие вербовщика по поводу наших бегунков — у двери стоят встречающие. Двое мужчин лет тридцати пяти в строгой, серо-синей, но не военной форме. И одна дама в возрасте, то же в формальной одежде, но уже синей, и значительно ей сильнее идущей.

— Ваши, Петр Василич? — обращается к нашему сопровождающему один из серых. Вербовщик спокойно кивает, и встречающий уже повышает голос уже к нам, — Так, не толпимся, выходим, стоим всех ждем.

Сходим с поезда. Дама оказывается не за нами — она забирает матрону с девчонкой, думаю как раз поэтому они так и не сходят ночью. Мда, у барышни откровенно было тяжелое утро.

— Вперед, вон автобус видите? Все идут туда, не бегут, — один из мужчин идет с нами, контролируя, второй немного отстает, и интересуется у сопровождающего. — Проблемы были?

— Не чрезмерные, и ты, давай, за пацанами приглядывай, — хмыкает имперец, — я тебе их сдал — ты принял.

— Ну конечно, ни те здравствуй Витя, давай отдам тебе долг, Витя, — серый игнорирует имперца и продолжает. — Вот Петр, мы ж договаривались.

— Помню я, за этих получу и сразу отдам. Ты вообще время не выбираешь, да? — недовольно, но тихо продолжает. — Да и если бы твой начальник деньги не зажимал, то и разговора этого бы не было.

— Ну так не я тебе должен, а вовсе даже наоборот, и это у тебя терки с моим начальником, — хмыкает сзади серый. — Ты временно к нам приставлен, вдруг решишь в столицу вернуться. И где я тебя искать буду? Так что выбирать стану то время, которое хочу.

— Амулетами возьмешь? — неожиданно спрашивает вербовщик. Разговор идет очень тихо, и если бы не моя постоянная чуткость ко всему, что происходит вокруг, вряд ли я бы даже внимание обратил.

— А и да! — еще немного отстают мужики.

Что там происходит дальше, я уже не слышу, но когда наша группа начинает забираться в автобус, нас догоняет очень довольный серый мужик, и абсолютно спокойный имперец.

В бочкообразный бежевый автобус, на удивление, сгоняют не только нашу группу. Там уже сидят человек пятнадцать радостных малышей, лет по десять, и, кроме нас, пара серых ведут еще одну группу с полдюжины человек великовозрастных Одаренных нашего возраста.

Отношение к самой ситуации у групп различное, и это заметно. В возрастных группах преобладает некое уныние, и сосредоточенность. Но это и понятно — все планы порушены, на десяток лет ты себе не принадлежишь. Особенно уныние чувствуется от ребят даже чуть постарше, лет восемнадцати. Таких я вижу двоих, если не брать нашего Первака. Но он просто так выглядит, а те, похоже, реального возраста.

А вот в группе малышей — наоборот. Те только рады новому, и сопровождающие их стараются этот энтузиазм поддерживать. Во что-то с ними играют, разучивают песню, и вообще, относятся как к семье, что-ли. От нас стараются оградить хотя бы стоя в проходе.

Забавно наблюдать, как меняется лицо у сопровождающего детей, когда его отвлекает один из нашей группы вопросом. Сразу же после этого воспитатель переглядывается с куратором, и в того подростка прилетает небольшая, почти незаметная молния. Это почти мгновенно показывает наше место в автобусе.

Почему нельзя было везти двумя группами такой разный контингент — я вообще не понимаю. С моей точки зрения мы сейчас со стороны напоминаем гибрид младшей школы и исправительного учреждения. Но это я тоже откладываю «на подумать» попозже.

Наша группа из четырех человек грузится последней. Сажусь к окну, помещая между собой и остальной группой Первака — тому вообще все равно куда садится, да и своим настроением он как раз малышей больше напоминает — такое же ожидание чуда.

Оглядываю автобус. Свободных мест больше нет, как и учащихся-девушек. Налицо либо гендерный перекос в одаренности, либо четкое разделение на женские и мужские учебные заведения. Но это я точно узнаю чуть позже, по приезду. А вот кураторы-женщины есть, и они уверенно себя чувствуют в группе не самых спокойных людей. Но вообще, кураторы действительно поддерживают в голове автобуса неплохую атмосферу. Похоже ситуация не нова и отработана. А вот в статусе возрастных учеников я перестаю обманываться уже на первом часу дороги в автобусе. Вот сразу, как парень за вопрос получает разряд, так и перестаю. Ну и славно… сейчас все, что хоть чуть проясняет окружающее — славно. Выбрасываю пока из головы загадки.

Движение начинается все с той же черепашьей скоростью, но, почти сразу как отходим от вокзала, автобус выруливает на широкую и очень неплохо сделанную дорогу. И вот скорость на трассе меня начинает радовать. Куда бы мы не ехали, теперь мы точно доберемся, а не помрем от старости по пути.

Трасса очевидно сделана с тем, чтобы соединять основные поселения, но при этом, не заходить в сами городки и поселки. Это становится понятно уже в первые полчаса дороги. Мимо проносятся редкие дома с большими площадками рядом, видимо что-то вроде гостевых, а вот поселения только иногда мелькают в паре километров от трассы. Но мне для примерного понимания хватает и такого. Дома очевидно побогаче тех, что я видел в германском городке. Много трех-четырех этажных. Есть какие-то непонятные общественные сооружения. Увиденные люди на трассе и одеты побогаче, и трафик автомобилей очевидно побольше.

Машины все так же — большие размеры, зализанные формы, вот только тут в моде хром и яркие цвета. Да и в небе движение намного более оживленное, чем в моем городке. Что диски, что дирижабли, пересекают небо намного чаще, чем я видел будучи в больнице, и также никакого ажиотажа не вызывают.

Дорога оказывается долгой, и перерывов никто делать не собирается, но это же и означает, что ехать нам относительно мало остается. Иначе хотя бы детей вывели погулять. А так, в общем, начинаю понимать организаторов всего этого безобразия. Если вывести более взрослую часть будущих магов на улицу при остановке, велик шанс, что они прыснут в разные стороны и их будет сложно собрать, да и младшим ученикам такое видеть будет сильно неприятным.

И действительно, правдивость моего предположения, довольно скоро подтверждает наш поворот на очередное ответвление дороги. Очевидно, особенно если брать во внимание слова нашего сопровождающего о следующем приеме пищи, что мы едем в конечную точку нашего минипутешествия.

С особенным вниманием втыкаюсь в окно, подходы и окружение моего места заключения на некоторое время, стоит знать. Даже отвлекаюсь от нужной работы с внутренней энергией. Все-таки эту информацию я быстро получить снова не смогу.

Надо сказать, что мое внимание почти сразу же окупается. Минут через десять, после поворота с основной дороги, наши сопровождающие становятся довольно тревожными. Внешне это не проявляется, и если бы я пристально не старался наблюдать сейчас за окружением, то ничего бы и не заметил. Не уверен, что кто-нибудь из детей и подростков замечает, но во взглядах кураторов между собой, во внимании наружу автобуса, да даже в очевидной готовности применить что-то из своего арсенала это начинает читаться. А через пару минут мы, видимо, начинаем въезжать в те места, что и вызывают некую опаску.

Лес, с каждым километром, становится все более темным, и каким-то узловатым, что ли. А еще через десяток километров деревья неожиданно отступают от дороги метров на сто, а еще через пару минут дорога с обеих сторон отделяется от леса и поля высокими серыми стенами, которые периодически смыкаются наверху, образуя свод. При этом я снова чувствую пару мгновений что-то знакомое. Меня такое ощущение посещало уже при первом взгляде на Клауса, и сейчас опять начинает выедать мозг. Словно забыл слово, вертится на кончике языка, а не можешь вспомнить.

Откидываюсь на сиденье.

Пролетает очередная серая стена, и узловатый лес окончательно остается позади, сменившись на вполне обычный. Даже светлый какой-то. И у меня ощущение тоже исчезает, будто его не было.

Сопровождающие почти сразу же расслабляются, и уже дежурно посматривают наружу автобуса. Дети, да и подростки, даже не замечают ничего.

Понятненько, через лес лучше в одиночку не шастать. Вывод довольно очевидный. Что же, пока что и не хотелось. Посмотрим.

В небольшой чистенький городок мы въезжаем почти сразу же, как заканчиваются стены. Лес виднеется вдали, но теперь он не вызывает такой опаски у сопровождающих, да и от города он прикрыт небольшим фортом, километрах в пяти от дороги. Однако. Я даже качаю головой. Может мои выводы о тюрьме немного преждевременные? Не так тут все и очевидно.

В городке, немного попетляв, мы въезжаем через высокие сплошные ворота внутрь огромного огороженного комплекса. С моего места видно пару длинных четырехэтажных корпусов, площадь, больше напоминающую плац, пару вымпелов, рядом с главным входом, да и все, в общем. Но это точно не последние здания. Судя по длине видимого забора, на этом участке земли корпусов может свободно поместиться штук пять таких минимум. Забор тоже очевидно не простой. Так-то обычная сплошная кладка, окрашенная в веселенький бежевый-желтоватый цвет, но я даже из автобуса вижу множество светящихся линий, проходящих по поверхности, а что там внутри — можно только предполагать.

— Выходим, — бросает нам один из серых, сразу же после того, как мелких, шумной толпой, кураторы-девицы уводят между зданиями на территорию комплекса.

— Петр Васильевич, бери своих и иди первым, — отвлекается второй встречавший серый, — у нас еще груз.

Наш сопровождающий кивает, и оборачивается к нам.

— Слышали? В сторону главного входа, пошли! — кивает на вход в ближайший корпус, — чем быстрее оформитесь, тем быстрее получите обед. Не успеете — ближайшая еда вечером, — пожимает плечами.

Переглядываемся и сразу же идем за сопровождающим. Имперец немного расслабляется, похоже. И это радует.

Главный вход в место, где нам предстоит прожить как минимум пару лет меня впечатляет. Высокая мраморная лестница по центру. Широкие пролеты подъемов по обеим сторонам от входа на следующие этажи. Огромные, в два человеческих роста окна, много пространства вокруг, отчего вся лестница будто висит в воздухе. Но при этом все довольно строго, никакой позолоты или отделанных деревом стен, например. Нет. Все строго и функционально. Мне даже нравится.

Поднимаемся на предпоследний этаж. Заходим в довольно большую приемную с десятком стульев, и какими-то растениями в кадках.

— Так, со мной вы двое, — показывает имперец на криминальных ребят, оборачивается ко мне с Перваком, — а вы пока ждете здесь. Ни с кем не ухОдите и не разговариваете. Это понятно?

Киваю, соглашаясь. Сын кузнеца соглашается тоже, что и не удивительно. Парень большими глазами смотрит вокруг, и почти по-детски радуется новым впечатлениям.

— Хорошо, — уходит вместе с ребятами.

Первак подходит к стене, и касается ее рукой.

— Знаешь, я давно мечтал сделать что-то такое, чтобы отец Биргит нам с ней отказать не мог. Мы ж с ней уже давно на околицу бегаем. Ейный батя орал, но пальцем ни меня ни ее не трогал. Он из местных, а мой отец из переселенцев. Я все думал шпагу сковать, что бы на зависть. Или розу железную. Но мастерства не хватало, — гладит стену. — А теперь староста сам пришел к нам в дом, — оборачивается ко мне. — Я выучусь и вернусь, и выстрою такой дом нам с Биргит, что бы он слюной захлебнулся от зависти. Вот как здесь. Только пониже, и колонн поменьше.

Одобрительно усмехаюсь, а про себя пожимаю плечами — тоже как бы мотивация.

Минут через десять возвращается один из ушедших с имперцем. Парень как-то потерянно садится на стул, и замирает.

— Что с тобой? — удивленно спрашиваю, — что такой потерянный?

— Щас сам узнаешь, — как-то бесцветно, будто по-привычке, отругивается он.

Тут заходит и второй парень, с таким же видом.

— Сидите здесь, ждете меня, вопросы? — из коридора вслед за ними выходит вербовщик. — А ты, — указывает на меня, и машет рукой, — со мной.

Поднимаюсь и следую за сопровождающим.

Коридор из приемной оказывается довольно длинным. Идем мимо нескольких закрытых кабинетов, а может и палат. Есть в этом коридоре что-то медицинское. Через пару минут я попадаю в довольно светлую большую комнату, почти даже зал, в которой меня ждет худой и какой-то всклокоченный парень лет тридцати в очень знакомых очках и белом халате. Вот точно такие же я видел на Шмидте, в больнице. Большие, круглые, в бронзовом тяжелом корпусе, и по линзам бегают какие-то линии.

— Проходи и садись вот сюда, расслабься, — показывает на табуретку. Парень подходит с небольшим жезлом, сквозь навершие которого, словно просвечивает вязь чуть светящихся нитей умопомрачительной сложности. — Ко мне спиной поворачивайся, сейчас будет морозить шею.

Поворачиваюсь. Парень чуть отодвигает воротник, и в шею и спину будто вгоняют ледяной прут. Парень начинает что-то магичить за спиной, а я благодарю всех богов, что могу отслеживать потоки магии, и сам повернут к сопровождающим спиной. Прикрываю наполовину глаза.

— Это имперская печать, — сразу же поясняет парень. — Ставится всем учащимся нашей гимназии. Ты, мне кажешься, достаточно разумным парнем, — краем глаза вижу в зеркале сопровождающего. Тот согласно кивает. — Так что показывать саму силу временной печати гимназии Его Императорского Величества я на тебе не буду. Просто поверь на слово. Если ты удалишься от города больше, чем на десяток километров тебе выжжет нервы. Далее. Клеймо временное, сходит само через пять лет. Или после окончания нашего заведения. Или показать?

— Нет, — мотаю головой. Сам же прислушиваюсь к словам «доктора» с трудом. Чего-то такого я и ожидаю от местных. Слишком спокоен сопровождающий становится, как только мы пересекаем границу комплекса, слишком разнороден контингент. А ведь у всех, после обучения, должен появляться неубираемый аналог личного оружия. И как-то это все контролировать же нужно? Так что не могли они, при создании таких учреждений этот вопрос проигнорировать, иначе при таком отношении к возрастным ученикам у кураторов была бы нереальная текучка, так сказать, по естественным причинам.

Так-то, как показывала практика, любое воздействие извне, при нормальной работе с Силой и развитой Воле, можно постепенно снять. Так что я даже не беспокоюсь. Но все равно, большей частью сознания наблюдаю за развертыванием клейма. Да и за манипуляциями мага, следить вроде бы получается.

В принципе, с чем-то похожим я сталкивался в той, прошлой жизни. С тварями-паразитами приходилось познакомиться ближе, и несколько чаще, чем мне бы хотелось, да и одна из защитных татуировок была как раз на этом энергоцентре, так что идея для меня не нова. Но тогда графему набивали мне на теле с более развитой энергетикой, и я сам управлял процессом интеграции, да и не помню я ничего кроме факта постановки. А вот сейчас приходится просто наблюдать.

Печать разбрасывает тонкие светящиеся нити в сторону нервных центров. Это становится понятно практически сразу. Нити, что интересно, имеют природу близкую к тем, что я видел и в плетениях стен, и в работе вербовщика, когда он дверь в вагоне зачаровывал. Но, в тоже время, чем-то отличается. О! На линии при осмотре Штольца похожи, только сейчас они будто живые, тянутся в сторону моих энергоцентров. Ну пусть. Я успеваю подставить одной из них обманку в виде сгустка жизненной силы с контролем пси. И нить… купилась! А может и маг. Он не увидел разницы между реальным центром и вот такой обманкой, почти на его месте. И это хорошо.

Зная, что теперь делать, подставляю всем нитям такие обманки, благо нитей всего девять. Ладно. Почти отключаюсь от внешних раздражителей. Наконец, свои точки подключения находят все нити, и по ним проходит ледяная волна энергии, и вокруг центров на мгновение вспыхивает сеть нитей. И это, на удивление, стабилизирует и сами центры-обманки.

Идеально! — успеваю порадоваться. Сорвать, если что, эту печать через некоторое время, я точно смогу. А то, что печать встала нестандартным образом — снаружи не очевидно, сигналы-то проходить должны.

— … на нее. Парень, ты слушаешь? — прерывается «доктор».

— Извините, можно немного попроще? — делаю вид, что я не понял его слов. — Я предыдущей жизни не помню.

— Он неделю как сознательно говорит, — усмехается имперец. — Ты дело-то его посмотри.

— Так, минуту. — парень берет мою папку, и что-то быстро изучает. — Понятно, — оборачивается ко мне. — Ты вообще, меня понимаешь?

— Да, — киваю я. — Я все понимаю, но ничего из своей жизни до прошлой недели не помню.

Вербовщик тихо ржет, очевидно наслаждаясь ситуацией. «Доктор» поворачивается к нему.

— Что ржешь? Как я его теперь тестировать буду? У нас менталист с тобой, между прочим, уехал. И когда будет — не сказал. Ладно, — поворачивается ко мне. — Читать умеешь?

— Не знаю, — пожимаю плечами. — Необходимости пока не было, меня Петр Васильевич из больницы сразу забрал.

— За что это мне⁈ — закатывает глаза «доктор». — На, смотри, — протягивает мне лист с кучей пунктов мелким шрифтом. — Сможешь прочитать?

Смотрю в написанное, и понимаю, что прочитать-то я это наверное даже смогу, письменный язык не сильно отличается от знакомого мне ранее, разве что несколько непонятных букв есть, но пониманию слов они не очень мешают. А вот с пониманием смысла у меня будут очевидные проблемы.

— Не думаю, — возвращаю текст «доктору», — я не понимаю половину слов тут. Извините.

Имперец довольно откидывается как сытый кот. Что-то происходит.

— Ладно, клятву Лицею пока опустим, — оборачивается к сопровождающему, — Васильич, это строго между нами, я штрафы ловить на пустом месте не хочу, — потом снова смотрит на меня. — И я запрещаю тебе говорить об этом другим лицеистам. Скажешь — я не забуду, а в карцер или в больничку, тебе лучше тогда не попадать. Доступно?

Я киваю.

— Так, руки на эту пластину клади, — качает головой «доктор». — Будем выяснять твой уровень. Да и склонности посмотрим.