Ушедшие в небытие

Без названия Сергей Хазов

Ночь в Зоне воистину страшна. В это время на охоту выходят твари, с которыми даже днем опасно столкнуться. Кровососы, бюреры, контролеры… Отличная компания для прогулки под луной, не так ли?…

Сталкеры стараются до захода солнца дойти до относительно безопасных мест. Те же кто, волей судьбы, вынуждены заночевать под открытым небом, разжигают костерок и ждут рассвета. Ждут и молятся. Кто кому, одни Богу, а другие Черному сталкеру…

…Кремень подбросил в костер несколько веток и глянул на часы. 02:39. Вздохнув, сталкер привалился к бревну и прикрыл глаза. «Как же домой хочу» с тоской подумал сталкер, «а сколько я уже в Зоне? Пять лет. Домой пора, домой.»

— Эй, у костра! — из темноты раздался хриплый голос, — можно у вас ночь переждать?

Кремень подтянул к себе АК-74 и щелкнул затвором.

— Можно, только без глупостей.

Из темноты вышел долговец с Абаканом на изготовку.

— твою мать, Свобода, — рыкнул он.

— Принесло недоармейца, — Кремень отложил в сторону «калаш», — что встал, садись.

Долговец сплюнул и повесил оружие на плечо.

— Я Зубр, — представился он, с неприязнью глядя на свободовца.

— А я Кремень, — фримен с тоской глядел на костер, — откуда топаешь, долгонафт?

— Тебе какая разница? — Зубр продолжал сверлить взглядом Кремня.

— Да просто спросил, с целью разговор завязать, — свободовец поднял глаза на долговца, — кончай уже зыркать, у меня от этого несварение желудка.

— В каком смысле?

— А в таком, пердану — так сюда все мутанты сбегутся…

Долговец натянуто улыбнулся. Достал флягу, отвернул крышку и приложился к горлышку.

— Будешь, а, анархист? — Зубр протянул сосуд Кремню.

— Давай, попробую, — фримен принял из рук долговца флягу и отпил из нее, — крепкое пойло… самогончиком балуешься?

— Ага, Лесник гнал.

— Раз Лесник, то можно за здоровье не опасаться.

Кремень вернул флягу долговцу и погрузился в молчание.

— Слышь, Кремень, ты сколько уже в Зоне? — вдруг спросил Зубр.

— Пять лет уже, — нехотя ответил фримен.

— А я четыре, — вздохнул долговец, — знаешь, что я скажу? Меняется Долг. Нас, идейных, одна четвертая осталась, а остальным плевать на наши цели.

— Понимаю, — Кремень надвинул на голову капюшон, — у нас в Свободе та же «трабла». Я когда пришел туда, все ребята готовы были сражаться за свободу в Зоне. У всех была общая идея. Как говорится: один за всех, все за одного. А сейчас? Те, кто вступил в группировку недавно, этого не понимают и для пользы Свободы не рискнут даже деньгами, не то, что головой. Они все очень умные и думают, что группировка им чем-то обязана, а не наоборот. Им срать на идеалы Свободы, главное бабла забацать и свалить.

— Верно, верно говоришь, — произнес Зубр, — слабеют группировки.

— Слушай, подежурь, я посплю, через три часика разбудишь, — Кремень зевнул.

— Подежурю, — ответил долговец.

Кремень поплотней запахнулся в плащ и закрыл глаза. «Эх, Свобода, медленно умираешь ты» в мозгу фримена стремительно пробежала эта мысль и он погрузился в сон.

На рассвете из Мертвого леса вышли два сталкера. Один был облачен в черно-красный комбез, другой в зелено-рыжий, поверх которого был наброшен серый плащ. Обменявшись рукопожатиями, они разошлись в разные стороны…