Урюпинский оборотень

Как только Борсина немного оправилась, Рыжов насел на нее. Причем, переусердствовал настолько, что на него зашипел Раздвигин. Но Борсина все понимала, нужно торопиться, и поэтому... Да, легко поблагодарила Раздвигина, но Рыжову предложила пройтись, погулять где-нибудь поблизости.

– Мне на воздухе получше станет, – объяснила она.

Вышли, стали прогуливаться, постепенно к ним присоединился и Раздвигин, который был всем слегка ошеломлен, лишь вида не показывал, и Самохина. Вот она-то хмурилась больше обычного и помалкивала, словно и не было ее рядом.

Потом, совсем неожиданно, гремя шашкой о свои сапоги, к ним присоединился и Колядник. Он был шумлив, но в разговор не лез. Не хотелось ему разговаривать.

Рыжов опасался, что в присутствии всех этих людей Борсина постесняется высказывать совсем уж необычные идеи и свои знания о вервульфах, как она почему-то называла оборотней, но этого не произошло. Она была напряженной, но не смущенной. Скорее, ей было не до того, она вглядывалась в себя, как-то пыталась вернуть контроль над ощущениями, и Рыжов ее отлично понимал. После такого вот афронта, после неудачи на полянке, она в этом нуждалась, пожалуй, даже больше, чем Рыжов нуждался в осознании того, что же там произошло.

Вот только одна была беда – все, что рассказывала Борсина, мало относилось к делу. Она перечисляла какие-то совсем уж давние истории, пришедшие из средневековой Франции, из Германии, откуда-то еще, но все это... представлялось такой древностью, что Рыжов не понимал, как и зачем это следовало помнить. Все же Борсина постепенно успокаивалась, становилась разговорчивее, мысли ее приобретали обычную для нее чуть отстраненную конкретность. Лишь непонятно было, как это увязать с материалистическим мировозрением, принесенным революцией, конечно.

Наконец, Рыжов не выдержал, отошел от Борсиной, и потряс головой. Он даже не представлял, что может выслушать от этой женщины целую лекцию, да не одну, а пожалуй, несколько лекций подряд. И что теперь ему с этим делать. На всякий случай, он перекрестился, как в детстве бывало, когда про «хозяина дома», то есть, домового бабушка рассказывала, или про «дикого коня», которого догнать невозможно... Но который делает всех коней табуна резвее и боевитее. Самохина это заметила, спикировала на него, как ястреб.

– Командир, ты крестишься?! Да это же... Это же прямая контра, вот что я тебе скажу.

– Я крещусь?.. Да, пожалуй. Только, комиссар, я не заметил.

Слабая отговорка, Колядник даже рассмеялся. Он наблюдал за происходящим едва ли не с удовольствием. От этого Раздвигин стал к нему приглядываться как-то по особенному, с почтением, словно командир чоновцев был существом другой породы, способным вынести куда больше, чем остальные. Отсмеявшись, он задал главный вопрос, который мучил и остальных:

– Ну, товарищи, что будем дальше делать?

Самохина неожиданно вскипела от этих слов.

– Ты не нукай, не запрягал. – Она похмурилась и предложила: – Может, арестуем этого Ратуя все же? Ведь подозрительный мужик, да и не наш он...

Тогда вскинулся Раздвигин. Ему было противно, когда кого-то вот так легко арестовывали от непонимания ситуации, от неумения сообразить, что делать.

Нужно быстренько что-то придумать, решил Рыжов. Именно он должен был придумать дальнейшие их действия, он знал это твердо.

– Нужно определить круг подозреваемых, – сказал он медленно, словно бы заразившись этой неспешностью мыслей от Борсиной.

– Как же их определить? – спросил Раздвиги.

И тогда на Рыжова накатило... можно сказать, маленькое вдохновение. Он не знал этого, не понимал, что с ним происходит, но выдал совершенно верную идею:

– Вообще-то, из всего, что я тут выслушал, можно сделать вывод... Вервульфы, как их называла товарищ Борсина, или оборотни... Они бывают из одного семейства. И если тут, под Урюпинском есть такое семейство... Нужно с Ратуем поговорить, что он-то знает о здешних вервульфах?

Раздвигин посмотрел на Рыжова с неожиданным вниманием. Он хотел что-то произнести, даже рот раскрыл, но ничего и не сказал.

– А ведь правильно, – согласилась Самохина. – Если у них тут такое было, если мы ищем... Что бы мы не искали, нужно расспросить тех, кто знает об этом здешнем случае поболе нашего.

– Фыр, – произнес Колядник, – досталась мне задачка... Этих ваших верухов, или как их там, ловить... Да я лучше делом займусь, лучше... В общем, если вы сумеете назад, в Урюпинск самостоятельно вернуться, я лучше возьму своих бойцов, и кое-куда сбегаю. Мне же нужно бандитов ловить, или неблагонадежные хутора выяснять, а не с вами тут...

– Пару бойцов оставь нам, – предложил Рыжов. Все же было лучше, если они не с одними наганами будут возвращаться.

– Да всем вам оставлю, возвращаться будете в безопасности. А я все же...

И Колядник ушел. Через четверть часа из Нехватки вылетело два всадника, и один из них был так легок и стремителен на коне, что другой за ним едва успевал. Рыжов проводил их взглядом, и пожалел, что не он вот так просто, забыв про всю эту мутную историю, пытается определить бандитскую базу, и теперь летит, летит галопом под дороге, которая сама стелется под копыта коня... Но каждому следовало заниматься своим делом.

Поэтому он вернулся с Самохиной в дом Ратуя, оставив Борсину с Раздвигиным еще немного погулять, раз уж от этого бывшей мистичке становилось получше. Что ни говори, а к вечеру она должна была оклематься настолько, чтобы выдержать дорогу назад.

Дед взялся тесать какие-то бревнышки, но неподалеку от него все время находился тот чоновец, которого приставил к нему Колядник. Парень, не выпуская винтовку из рук, просто присматривался к подозрительному деду, но в глазах его читалась такая тоска, что Рыжов без труда понял, он едва сдерживается, чтобы не скинуть винтовку, не распоясаться, да и помочь этому самому Ратую в работе. Соскучились его руки по труду, он сам любил работать, а не смотреть, как работают другие.

Ратуй заметил это, и чтобы работа шла сподручнее, точил топоры. На точильном камне, который крутил тот самый мужичок, которого брали в проводники, и который так ловко удрал из леса. При приближении Ржова, мужичок занервничал, но было не до него.

И он мельком подумал, что Ратуй не так прост, как кажется. Вот ведь, вполне может быть, что на них топоры точит, но чтобы все выглядело разумно и незаметно, мог и за эти самые бревнышки взяться...

– Дед, – заговорил он вполне мирно, подходя к работающим, – ты помнишь, когда прежнего вашего тут... оборотня словили, из какой семьи-то он был? Где его семейство проживало? Может, у него кто из родственников остался?

Дед отложил топор, посмотрел на Рыжова повнимательнее, усмехнулся непонятным крестьянским манером.

– Был он из Колодезей. Но с того хутора все снялись. После такого, что тогда вышло, им бы у нас не жить, само собой.

– Колодези – это хутор?

– А я что говорю, – отозвался Ратуй.

Мужичок покрутил еще немного камень, бросил и, не разжимая плотно сжатых губ, закивал.

– Все снялись? Может, кто-то остался? Ну, хоть кто-нибудь?

– Нет никого. А зачем тебе, командир?

И Рыжов рассказал Ратую, какую идею они надумали. Дед осмотрел Ражова еще раз, оценивающе, и не очень вежливо. Будто вдруг, нежданно для себя открыл в нем какие-то неведомые прежде качества.

Потом кивнул своему подручному, они отошли на завалинку, и дед стал сворачивать цыгарку. Получалось у него ловко, хотя и лет ему было немало, но курил он не козью ножку, а вполне приличную самокруточку. Рыжов обратил внимание на его пальцы, ловкие, сильные, хотя и натруженные. Ох, не прост этот Ратуй. Узнать бы про него побольше, хотя, как узнаешь?.. Замкнется и все, такие, как он, про прошлое много не говорят.

– Вот что, командир, я могу у бабок поспрашать. Бабки наши, все получше моего помнят, важно это для них... Что бы у нас окрест не происходило, они все помнят. И про этих, из Колодезей, тоже знают.

– Нам точные сведенья нужны, – вмешалась Самохина.

– Да понимаю я, – дед даже скривился на миг, словно его раздражала и эта женщина, и ее маузер через плечо, и тем более ее замечание.

– Тогда так, – стал распоряжаться Рыжов. – Мы скоро поедем в Урюпинск, но ты поспрашивай. Я не знаю, когда этот ваш оборотень опять попробует напасть, поэтому тебе торопиться следует.

– Понимаю, – дед с удовольствием дымил, и на этот раз совет принял спокойнее. – А вы, раз уж в Урюпинске будете, вот что... С отцом Виктором перетолкуйте это дело. Он и сам многое знает, и опять же, у него... – Дед еще разок подумал, потом уверенно договорил: – У него же должны быть приходские книги. А в них вся наша округа прописана. Я людей имею в виду...

Молодец Ратуй, решил Рыжов окончательно, и дал команду возвращаться в город.