Уничтожить

Глава 10

…Проводится синхронизация…

Синхронизация данных 30 %…

Синхронизация данных 50 %…

Синхронизация данных 80 %…

Синхронизация с носителем успешно завершена… Зафиксирована биологическая сме…

Немного помолчав, через некоторое время голос в голове снова заговорил:

Поздравляю! Ты сдох, лошара!..

Смерть наступила столь внезапно, что Лёху выдернуло из омута беспокойного сна, и он рывком сел на матрац. Голоса в голове вдруг исчезли, словно их обрубило. По всему телу струился ледяной пот, прилипавший к и без того потной одежде, которую он совсем забыл снять перед сном. Хотя на самом деле он просто не хотел тянуть с приёмом обезболивающего…

Лёха тяжело и часто дышал, разгоняя мрак помещения, в котором мирно храпели два десятка людей. Красочный мир, наполненный событиями, беготнёй, невероятными возможностями и кровавыми убийствами сменился серым сумраком, к которому он так привык. И от которого он убегал всю жизнь. На лице его сияла улыбка счастья, в глазах блестели азартные огоньки, а в крови бурлили гормоны радости. Он отвёл душу. Он убивал людей и делал всё то, о чём мечтал до этого дня. Наконец, он смог отомстить кисенам, излюбленным оружием которых в реальной жизни были шпицрутены. В их комнате не было ни одного золотого, который бы не имел шрамов на спине.

Никакие обезболивающие, которыми он пользовался до этого дня, не могли сравниться с ощущениями той силы и того могущества, что он испытал сегодня. Лёха был подобен… Нет, не Лёха. № 29 был подобен горной лавине, что сносила всё, что стояло на её пути. Единственным критерием, по которому лавина уничтожала — это наличие живой плоти. Лавина просто немного замешкалась в самом конце. Следовало хотя бы на секунду укрощать ярость стихии, чтобы следить за окружающим пространством и продолжать использовать Няшу так, как хотел он — № 29! Эта месть была куда более изощрённой, нежели банальное убийство и отъём трофейной капсулы. Лёху радовала мысль о том, что гордость и самолюбие кисена были унижены именно таким образом. А та досадная ошибка… В следующий раз она не повторится.

В штанах ощущалось прежнее напряжение, которое он чувствовал секунду назад, но такой чёткий образ фигуристой девушки в один миг поблек, словно предыдущие приключения были обычным сном. Что, впрочем, было недалеко от истины. Чтобы проверить свои догадки окончательно, Лёха сконцентрировался на стене, как делал это раньше, и взмахнул рукой, как бы отрывая от неё кусок. Когда крошечный кусочек всё-таки упал на пол, Лёха обрадовался, и сердце его забарабанило в груди от осознания того, что сила нейро-слияния осталась при нём! Однако радость длилась недолго. За стеной шла какая-то потасовка, и время от времени металлические спинки двухъярусных кроватей бились о стену, что и спровоцировало падение камушка. От более сильного удара со стены посыпались камушки и кусочки штукатурки, что только подтвердил эту грустную правду. Улыбка на лице Лёхи медленно померкла, и уголки губ опустились вниз. Как и погрустневшие глаза. Он наткнулся взглядом на ногу, с которой несколько часов бегал и прыгал, и его глаза снова зажглись огнём. Притронувшись к бедру, Лёха сцепил зубы от боли и едва сдержал стон. Бедро опухло и пульсировало болью. Лёха никак не мог поверить, что из того невероятного мира возможностей он вернулся в свою серую реальность.

Откинувшись на подушку, он на некоторое время закрыл глаза. Подобные ощущения он испытывал всегда после приёма обезболивающих препаратов. Ещё долгое время после пробуждения не мог поверить в то, что кайфушки кончились и придётся ждать до следующего приёма. Он уже давно вычислил всех, кто тоже, как и он, ширялся какой-нибудь дурью. Впрочем, они тоже знали о нём, хоть никогда и не разговаривали друг с другом на эту тему. Рыбак рыбака понимает издалека… Мда.

Предприняв последнюю попытку выяснить, действительно ли это был сон, он активировал нейрофон. К сожалению, кроме стандартных приложений, к которым он уже привык, ничего не появилось. Разве что звонки, сообщения и доступ к сети появились.

— Глюк! — зашептал Лёха. — Эй, тупое железяко! Ты тут? Отвечай или форматну тебя!

Однако ответом Лёхе была лишь тишина и безостановочно бубнящая за окном реклама. Обшарив все потаённые углы своего нейрофона и даже порыскав в скрытых папках, он вздохнул: ничего, хоть отдалённо напоминающего псевдореальность Расколотых Островов найти оказалось невозможно. Лёха некоторое время неотрывно смотрел на то, как меняются минуты, но вскоре отключил нейрофон и снова закрыл глаза. К сожалению, это оказался просто красочный сон…

Как ни странно, в отличии от снов, которые забываются почти сразу после пробуждения, свои приключения Лёха помнил прекрасно. Он принялся в мельчайших подробностях воспроизводить свои действия и окружающий мир Расколотых Островов, и не заметил, как уснул. Когда воспоминания дошли до последних секунд, на лице его засияла улыбка. И хотя Няша была совсем не той девушкой, которую он встретил этим вечером, Лёха был счастлив.

— Лёха!.. Эй! Лёха! Проснись!

Казалось, он лишь на секунду закрыл глаза, но провалился в такой глубокий сон, что и не заметил, как наступило утро. Судя по раздражённому голосу, трясли его уже давно. Лёха открыл глаза и тут же сощурился от раннего солнца, заливавшего их комнату. Перед ним склонился Санёк — один из тех, с кем он делил эту комнату. Санёк на пару лет был старше и мог похвастаться своими огромными ладонями, больше похожими на лопаты. Иных отличий от Лёхи у него не находилось.

— Ты чего? — кое-как прохрипел сонный Лёха и покосился на время. Центральная голограмма нейрофона красовалась цифрой 4:58. Через две минуты прозвонит осточертевший будильник. На безвкусную пластиковую еду и остальные сборы полчаса, и в 6 утра начинается очередная смена… Эта последовательность пронеслась в голове за долю секунды и Лёха вдруг вспомнил, что работник нынче из него совсем никудышный.

— Как нога? — осведомился Саня, скользнув взглядом по всей фигуре Лёхи. — Нашептали тут, что вчера в стойла кисен с законником заглядывали и кое-кого хорошенько отмудохали. Тебя ведь, так?

— И кто нашептал? — поднял бровь Лёха, хотя прекрасно понимал, что слухи в стойлах разносятся очень быстро. Особенно, если кто-то из золотых успел заснять ту сцену на нейрофон. — Впрочем, пофиг. Ну, есть немного, отмудохали, а что?

В комнате пока стоял храп досыпающих золотых, но через минуту все проснутся и будет не до разговоров. Через слово Лёха косился на спящих людей, как бы намекая Саньку. Тот понял и наклонился к самому его уху:

— Дело есть. Продовольственный склад выставляем. Ты нам нужен. Как, с нами?

Лёха хмыкнул:

— Ты бухой, Сань? У меня нога сломана, мля! Я щас ковыляю беременной цаплей! Ладно, выкладывай, чё придумали.

Лёха ничуть не удивился такому предложению, ведь ему уже не впервой идти на «выставку» в так называемые рейды и щипать кисенов. Разумеется, высок риск, что какая-нибудь крыса сдаст, и поедут они в места не столь отдалённые. А держать в тепле и кормить бесплатно там не станут. Сразу поселят в барак и заставят спину гнуть. За еду.

— Позже, — зашептал Санёк, глянув на часы. — Собирайся пока и выходи, как будешь готов. Мы тебя на улице ждать будем.

Сказав это, Саня поспешно встал и вышел в подъезд. Поскольку в их нелёгкой жизни золотых сон — это драгоценность, спали все до последнего и предпочитали поспать подольше. Благо, чаще всего работали золотые в стойлах, потому и шагать до места работы не так уж и долго.

Лёха не хотел толкаться с кучей народу поутру, поэтому вскочил и заковылял на кухню, стараясь по возможности не беспокоить ногу. На кухне, отделённой самодельной фанеркой, за столом уже сидело несколько человек. Кто-то, как и Лёха, пожертвовал сном и встал чуть пораньше. Такие же молодые, как и он, парни. Поприветствовав кивками, они спросили о его самочувствии и продолжили обсуждать последние новости по работе и каким-нибудь халтуркам, на которых можно покалымить. Как ни странно, но настроение у него было приподнятое. Он подозревал, что всему виной был очень красочный сон, где он бегал, вокруг свистели пули, он с кем-то дрался и вообще было клёво. Подробностей не помнил от слова «совсем», как и после большинства сновидений. И если после обычной дури, которую он принимал раньше, оставался просто кайф, то сейчас он испытывал какое-то ненормальное желание приобрести это обезболивающее ещё раз. Причём на ломку это совсем не было похоже, а что-то другое… Как будто не то азарт, не то… Он даже подобрать правильное слово не смог.

— Кашу будешь? — спросил один из золотых, проснувшихся пораньше.

— Какую? — зевнув, уточнил Лёха, подходя к котелку.

— Пластиковую, — без тени усмешки ответил другой золотой.

Лёха обрадовано хмыкнул, углядев частички опилок, плававших в каше, и облизнулся: деликатес! Кто-то расщедрился! Из-за воспоминаний о сне, завтрак закончился довольно быстро. Каша провалилась в желудок вязким комком. Организм усвоит пищу очень быстро и уже примерно через полчаса по старой привычке попросит добавки. Покосившись на здоровенную кастрюлю, Лёха хотел было взять ещё, но знал, что в таком случае кому-то не хватит. Шкурничество в их миру не приветствовалось.

Лёха прислушивался к разговору ранних пташек и на всякий случай запоминал новости и разные халтурки, а затем собрал всё необходимое и вышел на улицу. В отличии от вчерашнего дня, опираться на ногу он мог уже с большим трудом, а двигался очень уж медленно. Во всяком случае, замаскировать ходьбу под здорового человека уже было невозможно.

На улице его ждало человек десять. Нога тотчас же приковала оценивающие взгляды десятка мужиков, и Лёха как будто даже почувствовал, как они скользят по его бедру. Зато парень с удивлением заметил Азамата, и почему-то сразу стало легче. Его в рейдах он ещё не видел. Все золотые были из их комнаты, и знакомиться ни с кем не пришлось. Поздоровались и просто пошли в сторону работы. Вокруг тоже сновали кучки золотых, спешивших на работу к шести утра, и их маленькая шайка нисколько не привлекала внимания. Рядом пристроились Азамат с Саньком, и последний принялся вполголоса объяснять:

— Положи руку мне на плечо и сделай вид, что идёшь нормально… Да, вот так, просто опирайся на меня… Камеры повсюду.

Не став возражать, Лёха выполнил требование.

— Значит так, план таков… — зашептал долговязый Санёк, и чуть-чуть наклонился, чтобы Лёхе было лучше слышно: — Халтурка нарисовалась в центре…

— Где?! — не сдержавшись, Лёха едва не вскрикнул, но на него вовремя зашикали с двух сторон Азамат и Саня.

— Тихо, блин! — яростно зашептал Саня. — Ты чё орёшь, как девственница на сеновале? Слухай сюды, орёл молодой. На стройку нас взяли в центре, бетон там мешать, извёстку глотать, на начальника материться… Слухай далее. Поначалу просто тянем лямку, как и всегда, а затем по сигналу у тебя нога ломается…

— Чё, мля?! Какая нога?! Какая, к чертям, стройка? Ты ж про склад мне тут в уши ссал! — Лёха даже отстранился и подумал, что вписывается куда-то не туда…

— Да долбать твой лысый череп, Лёха! — тут даже Аза не выдержал, и они вдвоём зашикали на него, а затем Санёк продолжил: — Просто притворись, понял? Она ж у тебя и так уже… Ну, ты понял. Нам нужно лишь создать шум и бурную деятельность, и затем что-то вдруг падает. А ты начинаешь орать. На стройках есть медблок, в курсе ведь?

— Да от медблока одно название… — фыркнул Лёха. — Обезболивающее в ногу, клизму на всякий случай, и иди паши дальше… Знаем, проходили!

— Дослушай! — голос Санёк сделал ещё тише, как бы намекая, что сейчас будет самое важное. — Ты главное внимание отвлекай, ори на всю катушку, чтоб сбегались и пялились на тебя, а мы в канализацию спустимся, а там и выход к складу. На этом твоя задача кончается, дальше мы сами всё сделаем. А чтобы ты лучше выполнил задачу, скажу только, что это склад натуральной жратвы! Сейчас кризис, произвели слишком много, продать не могут и в скором времени всю жратву со склада собираются сжечь, — после такой новости Лёха чуть в осадок не выпал и теперь ради натуральной жратвы с готовностью мог сломать и вторую ногу. Между тем Саня своим тихим шёпотом продолжал: — Встречаемся вечером в нашей заброшке. Пароль стандартный. Всё понял?

Лёха только кивнул, ни секунды не сомневаясь в авантюре. Подобные вылазки давно уже стали для него чем-то обыденным, и, как правило, своих в стойлах не кидают. Все друг друга знают, живут вместе годами, и тут как на зоне: если кинул своих и исчез, то о тебе слухи пойдут. А потом, как начнёшь жить в другой такой же хате с кучей народу, жильцы подёргают за нужные ниточки и за день всё будет известно о тебе и о твоих косяках. А с крысами здесь разговор короткий, да и ни один газырь не почешется и даже разбираться с очередной мокрухой не станет. Мусора в стойла не лезут, тут свои законы. Впрочем, до мокрухи дело чаще всего не доходит. Крысу просто изгонят из мира, и останется крыса жить на улице, что куда страшнее смерти.

Оглядев тех, с кем он работал бок о бок не один месяц, Лёха никак не мог понять, где же они будут прятать еду. В таких вылазках по возвращении принято делиться с миром. То есть с теми, с кем делишь угол на квартире. Даже если они не участвовали в рейде. Вместительных сумок при себе они не имели, лишь небольшие ящички для инструментов. Обычно брали с собой вместительные сумки и запасались впрок, будь то пищевые продукты с консервами, или разные инструменты с необходимыми в хозяйстве принадлежностями. Особой популярностью пользовались лекарства и витамины. Намного реже ходили за техникой или драгоценными побрякушками. Сбагрить их было можно, благо, перекупщиков до чёртиков, но нужно было быть на 100 % уверенным в продавце, иначе можно привести хвост и подведёшь весь мир. А газырей не волнует, кто именно украл, в таких случаях ответственность у золотых коллективная.

До КПП к центру добрались они одними из первых и встали в очередь. На посту газыри были дополнительно вооружены автоматами, чёрными панцирными кибердоспехами, прикрывавшими грудь, и такими же чёрными шлемами. Ну а поверх шлемов газыри нацепили свои неизменные папахи, и выглядели эдакими чёрными снеговиками с ведёрком поверх снежного кома. Их частенько даже и называли «снеговики». Лёха поймал себя на мысли, что где-то он уже видел такие доспехи, причём совсем близко и совсем недавно, но никак не мог вспомнить, где. Подумав о дежавю, он просто пожал плечами.

Лёха бывал в центре не так часто, но ему всегда не нравилось проходить досмотр, проход через рамку а также стоять под пристальными взглядами вооружённых снеговиков. Вскоре подошла очередь, и их группу стали проверять по одному. Сквозь арку металлоискателя прошли без особых проблем, оставалось пройти лишь сам пропускной пункт. Когда шнобель газыря уставился сверху вниз на Лёху, он предъявил пропуск, который ему до этого сунул Азамат, но не удержался и почему-то опустил глаза в пол, словно в чём-то провинился. Это было серьёзной ошибкой, ведь по легенде они просто шли работать, и лица золотых отличались разве что усталостью и раздражительностью, а на газырей они смотрели так, словно готовы были воткнуть заточку им в шею, если те нечаянно повернутся спиной. И снеговики знали об этом, поэтому и были привычны к таким злым взглядам. И частенько наказывали за это золотых шпицрутенами.

Газырь с поднятым забралом шлема пробежался по пропуску не глазами, но бровями, и Лёха услышал, как он зевает, никого не стесняясь. Очередная игра в «отыщи мусорскую пасть» не увенчалась успехом, и звук всё также доносился из-за густой кучерявой бороды.

— Фвободен, — небрежно прошепелявил не выспавшийся газырь и толкнул Лёху в плечо, дабы тот не задерживал очередь.

Укрывая от внимательных взглядов газырей, Лёху обступили со всех сторон, чтобы он скрыл свою рану, и они медленно побрели своей кучкой к узкой двери, ведущей в центр. По бокам КПП высились шестиметровые вышки, с которых внимательными бровями осматривали окрестности газыри, иногда отвешивая какие-то шуточки и смеясь в голос.

Золотые по очереди просочились в двери, и Лёха в очередной раз почувствовал разницу между стойлами и центром. Под ногами не валялся мусор, не сновали крысы, бродячие собаки, бандюги и иные подозрительные личности. В центре не воняло ничем, кроме одуряющего запаха свежести и чистейшего воздуха. Даже солнце жарило как будто бы иначе, нежели в стойлах. Оно не пробивалось с грустью на лице сквозь серую завесу бытия, а сияло радостными лучами, освещая мир по эту сторону.

Первым делом золотые, входившие через КПП в центр, вдыхали полной грудью, что и сделала их группа. От чистого воздуха плечи мужчин расправились, а спины распрямились, почувствовав силу. Переглянувшись, их разношёрстная группа зашагала по гладкому асфальту, стараясь вести себя естественно.