Уничтожение

ГЛАВА 24

Внутри храма оказался город, раз в двадцать пре­восходящий размерами Мензоберранзан. Подобно стенам храма и окружающим его площадям, город представлял собой ветхие, опустошенные войной разва­лины, покинутые, на взгляд Фарона, не меньше тысячи лет назад.

Архитектура копировала все мыслимые типы стро­ений темных эльфов, от известковых паутин Чед Наса­да до пустотелых сталагмитов Мензоберранзана. Един­ственное сходство этих сооружений заключалось в том, что все они были разрушены, по крайней мере частично, и безжизненны.

Вейлас возник за спиной у мага, как обычно, будто по волшебству. Фарон даже не попытался скрыть, что вздрогнул при внезапном появлении проводника. Вре­мя соблюдения приличий и беззастенчивости в выборе средств для достижения своих целей прошло.

Вейлас кивнул Мастеру Магика и заметил:

— Чем дальше мы идем, тем больше тут металла.

Фарон покачал головой, не слишком поняв сначала, о чем пытается сказать ему проводник. Он огляделся повнимательнее и увидел, что Вейлас прав. Хотя рва­ные, искореженные куски проржавевшего железа и оп­лавленной стали попадались им и на наружных площа­дях, но чем дальше они уходили вглубь храма, тем чаще им приходилось огибать все более и более крупные ку­ски металла.

Вейлас остановился и потрогал мягко закругляющую­ся стальную стенку высотой в три его роста.

— Похоже, она была оторвана от еще большего ку­ска, — сказал проводник. — Никогда не видел столько стали.

Фарон кивнул, разглядывая обломок с некоторого расстояния.

— Это похоже на кусок доспеха какого-то гиганта, — отметил маг, — гиганта, каких не отыщешь в Верхнем Ми­ре, но это Абисс, Вейлас. Может, здесь и такие бывают.

— Или бога, — отозвался проводник.

— Селветарм был как раз такой, — сказала Данифай. Оба мужчины обернулись к ней, удивляясь, что она ос­тановилась и приняла участие в разговоре. Бывшая плен­ница обычно молча шагала бок о бок с дреглотом, явно равнодушная к тому, что их окружало. — И Вараун тоже.

Вейлас кивнул:

— Однако здесь есть и другие обломки, и есть пред­меты, непохожие на доспехи.

— Части механизмов, — вставил Фарон. — Я тоже за­метил их.

— Части механизмов? — переспросила молодая жрица. Фарон пошел дальше, объясняя на ходу:

— Это такие странные движущиеся детали. Я видел шарниры и такие устройства, которые действовали поч­ти как суставы, как плечо или колено в теле дроу, толь­ко с проволокой или иными штуками вместо мышц.

— Теперь, когда ты упомянул об этом, — добавил Вейлас, — некоторые обломки кажутся похожими на но­ги или руки.

— Какая разница? — проворчал дреглот. — Что вы оба теряете время, копаясь в этом хламе? Вы что, до сих пор не поняли, что здесь случилось?

— Полагаю, мы имеем по меньшей мере поверхност­ное представление о том, что тут произошло, это верно,

— Джеггред, — сказал Фарон.— «Копаясь в этом хламе», как ты столь образно выразился, мы, возможно, могли бы получить представление более углубленное, нежели то, которое можно считать поверхностным. Увы, тебе такое состояние ума навряд ли знакомо, но те из нас, кто выше...

Воздух вылетел из легких Фарона с коротким болез­ненным всхлипом. Дреглот опрокинул его на гору рас­трескавшихся кирпичей, бывших некогда частью гран­диозного собора, и уселся на него верхом. Маг вызвал в памяти заклинание, для которого не требовалось го­ворить вслух, но не стал творить его, поскольку над развалинами собора раскатился эхом голос Данифай.

— Джеггред, оставь его! — приказала она.

Так некто мог бы скомандовать своей ручной крысе, внимание которой привлек пещерный жук. Когда дре­глот слез с Фарона и тот с трудом поднялся на ноги, маг задумался, что было большим оскорблением: то, что Джеггред опрокинул его на землю, или грубый окрик Данифай. Мастер Магика отряхнул свой пивафви, как смог разгладил взлохмаченную мочалку, в которую пре­вратились его волосы, и откашлялся.

— Ах, Джеггред, мальчик мой, — проговорил маг, не скрывая сарказма, — что же я такого сказал?

— Если ты еще раз заговоришь со мной в таком то­не, маг, — прорычал дреглот, — твое сердце отправится вслед за сердцем Рилда Агрита ко мне в кишки.

Фарон постарался не рассмеяться.

— Очаровательно, как всегда, — заметил он.

— Пойдем, Джеггред, — сказала Данифай, жестом призывая дреглота следовать за собой.

Фарон закончил приводить себя в порядок и, собрав­шись *уже тронуться в путь, остановился и обернулся, успев уловить краешком глаза чей-то взгляд. Частично скрытая от глаз другим огромным рваным стальным об­ломком, там стояла Квентл Бэнр. Маг заметил холодное как лед выражение ее лица, и, будь они в Мензоберран-зане, оно наверняка сулило бы Данифай скорую смерть.

* * *

После того как смолкло эхо последнего бессвязного вопля Дирра, наступила гробовая тишина. Лич висел в неподвижном воздухе, трясясь от ярости. Громф вос­пользовался моментом и оглядел разрушенный Базаар.

Пожар угас сам собой, и дым потихоньку рассеивал­ся. Множество прилавков, ларьков и повозок погибло — сгорело или было разбито. Каменный пол, местами опа­ленный до черноты, был изрыт огромными ямами и тре­щинами.

Над безмолвной до этого площадью поплыл чей-то шепот, и Громф увидел, что немногие любопытные — и неразумные — дроу уже начинают собираться по углам разоренной торговой площади. Им казалось, что поеди­нок окончился, но Архимаг знал, как они ошибаются. Что-то, и вовсе не одна лишь способность Громфа пред­видеть его поступки, спугнуло Нимора, заставило его счесть себя проигравшим.

«Почему Нимор отказался от боя, Архимаг? — спро­сил Нозрор. — О чем ему сообщили?»

«Узнай», — приказал Громф и сосредоточил внима­ние на Дирре.

— Если хочешь, можем на сегодня закончить, — пред­ложил Громф.

Лич глубоко, судорожно вздохнул и покачал головой.

— Все идет так, как суждено было, — добавил Архимаг.

— Думаю, да, мой юный друг, — спокойно ответил лич. — Ты, самый высокопоставленный маг Мензобер-ранзана, и я, самый могущественный. Рано или поздно мы с неизбежностью должны были сойтись лицом к лицу. Сила не терпит такого дисбаланса.

— Не знаю, — пожал плечами Громф. — Я не подсчи­тываю баланс. Я поклоняюсь демону. И служу хаосу.

Вместо ответа Дирр начал творить заклинание. Громф попятился, подпрыгнул на дюжину футов в воздух и по­вис там, прибегнув к силе посоха. Он глянул вниз и уви­дел, что небольшая кучка дроу — мужчин пятнадцать-двадцать, большей частью пожилых, — начала пробирать­ся между остатками ларьков. Должно быть, это были са­ми торговцы, не выдержавшие наконец неведения насчет судьбы своих кормильцев — ларьков.

Громф подумал было приказать им убраться, но не стал. Не захотел.

Дирр окончил заклинание, и в первый миг показа­лось, что лич взорвался. Он начал увеличиваться, раз­дувшись вдвое, втрое, вчетверо против своего обычного размера. Он изменился до неузнаваемости и полетел вниз с громким треском, отчего торговцы вновь разбе­жались по окраинам площади. Громф видел, как они поразевали рты, с благоговением и ужасом глазея на то, во что превратился Дирр.

«Гигант, — сказал Нозрор. — Каменный гигант».

Громф вздохнул. Он знал, во что превратил себя Дирр.

В обычное время жрицы любых темных верований создавали каменных гигантов, чтобы использовать их в качестве слуг, стражей, ассасинов или орудий войны. Вы­резанные из цельного камня, это были чудовищные су­щества, способные разрушить целый город, если их не остановить. Дирр изменил свой облик, превратившись из обычного худощавого старого дроу в гиганта. Соответст­венно этому превращению изменились и его цели.

Гигант был не менее сорока футов в длину, от макуш­ки здоровенной головы, напоминающей голову темного эльфа, до кончика извивающегося червеобразного хвоста. У него было четыре пары длинных рук с ладонями, как у дроу, но такими огромными, что одной из них можно было заслонить Громфа целиком, только руки эти окан­чивались тремя суставчатыми пальцами с черными ког­тями, похожими на когти Нимора. Лич предпочел сохра­нить черную окраску, но глаза существа горели яркой синевой. Из них исходили лучи света, разрывая дымную мглу, все еще висевшую в воздухе. Существо разинуло пасть и оскалило ряды зубов размером с небольшие мечи.

С оттопыренной нижней губы капала слизь. Создание находилось в непрестанном движении, подергиваясь и извиваясь, как червяк. Под его тяжестью в полу появля­лись неровные вмятины, и все прочие звуки заглушил скрежет размалываемого, трескающегося камня.

Существо принялось громить все, до чего могло до­тянуться, а дотянуться ему удавалось до многого. Те из торговых палаток, что не сгорели и оставались еще це­лыми, теперь разлетались в щепки под страшной тяжес­тью огромного создания. Чересчур любопытные торгов­цы пустились наутек, но гигант, крутясь по Базаару, подминал их одного за другим. Когда же гигант пере­местился в сторону, то вместо сплошной неузнаваемой массы, которую ожидал увидеть Громф, позади него ос­тался целый ряд статуй. По всему разгромленному Ба­заару лежали два десятка неподвижных дроу. Прикос­новение гиганта обратило их в камень.

Когда приступ разрушительного буйства прошел, ги­гант обратил внимание на Громфа. Лучи света, бьющие из его глаз, нацелились на Архимага, высветив его на высоте дюжины ярдов над камнями Базаара.

Гигант устремился к нему, скрежеща огромными зуба­ми и по пути обратив в камни еще горстку неосторожных торговцев, и Громф произнес заклинание. Благодаря ему Архимаг почти исчез из виду. Его очертания стали неяс­ными, размытыми, и он быстро полетел к земле. Его баш­маки помогут ему бежать быстрее любого другого дроу. Плохо различимый и быстро перемещающийся, Громф сумел убраться с дороги разъяренного гиганта.

— Дирр, ты меня слышишь?! — прокричал Громф.

Лич не ответил. Громф не был уверен, способен ли тот сделать это в теперешнем своем состоянии. Гигант взревел, снова заскрежетал зубами и опять бросился на него. Громфу приходилось буквально бегать кругами, чтобы удерживать опасное существо в пределах Базаа­ра. Любое живое существо, которого он коснется, обра­тится в камень, а уже и так слишком много мензобер­ранзанцев погибло. Если осада действительно подходит к концу, с таким расточительством пора заканчивать.

— Дирр, ответь мне, — предпринял еще одну попыт­ку Громф, но ответа снова не последовало.

Вместо этого гигант взглянул на окаменевших дроу, которыми был отмечен его путь. Когда лучи света из его глаз заиграли на их каменных телах, каменные дроу зашевелились. Окаменевшие торговцы медленно подня­лись, покачиваясь, будто зомби, и, как один, повернули головы к гиганту, словно ожидая его приказаний. Об­лачка слетевшей с них пыли легонько заколыхались в воздухе.

Гигант что-то прошипел каждому из них, и, едва он это сделал, ожившие статуи одна за другой повернулись к Громфу и медленно побрели к нему.

Громф мог двигаться намного быстрее, чем эти ока­менелости, но их было много — дюжина, а то и больше; и он понял, что в конечном итоге ему все равно при­дется что-то делать с каменным гигантом и его компа­нией оживших статуй, очутившимися в самом сердце Мензоберранзана.

«Лич не отвечает вам, Архимаг, — произнес Нозрор. — Наверное, не может. Возможно, он теперь больше гигант, чем лич».

«И что это значит?» — спросил Прат.

«Это значит, — ответил Громф, — что то, чем при нормальных условиях лич отлично владеет, и то, к чему он был невосприимчив, возможно, теперь к нему непри­менимо».

«Например?» — не унимался Прат.

Громхр и Нозрор одновременно мысленно произне­сли одно и то же слово:

«Некромантия».

* * *

— Это невозможно, — сказал Вейлас. — Оно же раз­мером с дом.

Фарон пожал плечами, глядя снизу вверх на огром­ный обломок.

— Больше, — отозвался Мастер Магика, — но оно хо­дило.

Обломок был некогда шаром из отполированной ста­ли около трех сотен футов, а то и больше, в диаметре. Он валялся среди развалин полудюжины строений из камня и окаменевшей паутины. У шара отсутствовала часть стенки. В целом эта штука напоминала пустую яичную скорлупу, но на самом деле некогда это была ходячая крепость. Фарон попытался представить ее неповрежден­ной, стоящей на ногах, теперь согнутых и подвернутых под низ «скорлупы».

— Что-то вроде заводного механизма... — упорствовал Вейлас,— такое огромное... Оно должно быть творением...

— Бога? — закончил вместо него Фарон, почувство­вав, что Вейлас не решается произнести это. — Или в данном случае богини. Почему бы и нет?

— Ну и для чего, по-твоему, такое можно использо­вать? — спросила Данифай.

— Для войны, — предположил Джеггред, хотя в его устах это прозвучало почти вопросительно. — Это бое­вая машина.

— Это крепость, — сказала Квентл. В голосе ее была такая уверенность, что все повернулись и уставились на нее. — Это... это была личная крепость Ллос. Когда-то это был заводной паук, и в нем Ллос могла передви­гаться по Дну Дьявольской Паутины под защитой та­кого оружия, подобное которому ни один дроу не в си­лах даже вообразить.

— Мне кажется... — начала Данифай. — Мне кажет­ся, я припоминаю, что что-то читала об этом, но всегда думала, что это просто вымысел, вроде безобидной ере­си, чтобы пощекотать нервы непосвященным.

— Ты точно это знаешь? — спросил Фарон у Квентл, хотя и видел по ее лицу, что сомнений у нее нет.

Верховная жрица взглянула Мастеру Магика в глаза и ответила:

— Я была внутри его. И видела, как он двигается. Именно в этой крепости в виде паука я впервые пред­стала перед самой Паучьей Королевой.

Фарон отвел взгляд, снова уставившись на огром­ный обломок.

— Она редко покидала крепость, — продолжала Квентл, и голос ее звучал все тише и тише, словно из­далека. — Мне кажется, я вообще ни разу не видела, чтобы она ее покидала, за все те годы, что я...

Фарон, не оборачиваясь и не глядя на настоятельни­цу Арак-Тинилита, сказал:

— Нам надо бы войти внутрь. Если Ллос никогда не покидала крепости, может, она все еще там.

— Ее там нет, — заявила Квентл.

— Госпожа права, — поддержала Данифай. — Я чув­ствую, точнее, я не чувствую ее.

— Она может все еще быть там, — повторил маг, по­нимая, как он рискует, допуская такую возможность, хотя был уверен, что каждый из них хоть мельком, но подумал об этом. — Во всяком случае там может быть ее тело.

Никто не ответил, но они пошли за Фароном, когда маг двинулся в неблизкий путь к поверженной крепости.

Чем дольше тянулись минуты, тем тяжелее станови­лось идти. Они уже давно были измотаны, и, хоть время от времени останавливались, чтобы перекусить тем, что Вейлас выдавал им из своих запасов в пространственных мешках, все испытывали чувство голода, умирали от жажды и едва не валились с ног. Это и все увеличиваю­щееся количество завалов и преграждающих дорогу стен из камня, паутины, стали и кирпича и замедляло скорость их движения примерно на четверть против ожидаемой.

Дреглот все же сумел подобраться вплотную к Фа-рону. Маг ничуть не сомневался, что та защита, которой он уже окружил себя, не позволит полудемону застать его врасплох прежде, чем он сумеет дополнительно обез­опасить себя, поэтому он не стал останавливаться и про­воцировать дреглота.

— Ты бы этого хотел, — прошептал Джеггред Фарону. Шепот дреглота был громким, как нормальная речь обычного дроу, но все-таки, похоже, никто его не услы­шал. — Если Ллос мертвая там, внутри, и все, что мы найдем, — это ее скелет, ты будешь счастлив, признайся.

— Я ни в чем не признаюсь из принципиальных со­ображений, как это ни странно, — ответил Мастер Маги­ка. — И тем не менее в данном случае я от всей души надеюсь, что мы не найдем там мертвую Ллос. Но если бы и так, тебе-то что до этого, дреглот? Или побежишь доносить на меня своей хозяйке? И какой же из хозяек ты доложишь первой? И станешь ли докладывать Квентл вообще? На самом деле, Джеггред, ты ведешь себя так, будто не рассчитываешь снова увидеть Мензоберранзан.

— Я? — переспросил дреглот. Он был в принципе не способен воспринимать сарказм. — Как это?

— Ты игнорируешь пожелания Квентл Бэнр, — маг голосом подчеркнул имя Дома, — ради прихотей слу­жанки. Здесь, в самом сердце владений Ллос.

— Данифай больше не служанка, — заявил дреглот. — Я видел много...

«Огонь».

В миг, когда это слово вспыхнуло в мозгу Фарона, кожу его уже опалило, а одежда грозила вот-вот загореть­ся. Огненная волна накрыла их, обрушив на всех пяте­рых оранжевые, красные, синие языки слепящего пламе­ни. Фарон слышал, как потрескивает его защита, сдержи­вая жар, и, хотя его все равно обожгло, он все же остался жив. Однако остальным не так повезло, и Фарон немед­ленно принялся лихорадочно рыться в памяти, выиски­вая заклинание, которое могло бы защитить их — если не всех, то Вейласа, Квентл (она, в конце концов, сестра Архимага), Данифай и Джеггреда... в таком порядке.

Однако он не успел даже ничего вспомнить, как нака­тил новый шквал огня и обжег его еще сильнее прежнего.

Откуда-то сверху раздался неприятный, лающий хо­хот, и Фарон поднял голову и увидел в небе омерзи­тельного танар'ри, зависшего над ними с помощью как минимум какой-то простейшей магии. Существо чем-то напоминало обезумевшего, уродливого быка, и у него не было ног.

Фарон в тот же миг окружил себя защитной сферой магической энергии, чтобы защититься от определен­ных заклинаний. Это был глабрезу, и Миззриму пока­залось, что этот танар'ри ему знаком.

— Лед!.. — прошипела Данифай сквозь стиснутые зубы.

На черной коже Данифай и Квентл горели яркие пят­на. Женщины были обожжены сильнее, чем Фарон, но все же не настолько, чтобы вздулись волдыри. Квентл достала исцеляющий жезл и, не мешкая, принялась во­дить им по своей коже.

— Я же сковал его льдом, — сказал Фарон, — и ос­тавил там.

Маг быстро огляделся, ища Вейласа, но проводника нигде не было видно.

— Типичный демон, — пробормотала Квентл. — От­грыз себе ноги, чтобы освободиться.

Джеггред взревел от ярости. От его опаленной шерс­ти поднимались серо-черные струйки дыма.

— Ты все время шел за нами, Белшазу? — спросила настоятельница Арак-Тинилита. — Мы ведь могли убить тебя!

— Как раз наоборот, — ответил отец Джеггреда.

* * *

Халисстра Меларн летела.

Хотя это было не вполне точное описание того, что с нею происходило, все чувства говорили ей именно об этом. Внизу под нею простиралось бесконечное серое ни­что, перемежающееся бушующими ураганами красок и пролетающими вдали вращающимися каменными глыба­ми, то огромными, с милю в окружности, то маленькими, размером с дроу. Над ней и вокруг было то же самое.

Она недавно побывала на Астральном Уровне с от­рядом мензоберранзанцев и своей бывшей пленницей, но тогда все было совершенно иначе. В тот раз, под опекой жреца Варауна, она была духом, влекомым за ниточку. Теперь благодаря силе Эйлистри в астрале на самом деле была она, а не ее проекция, и ничто не свя­зывало ее с родным Уровнем.

Халисстра Меларн чувствовала себя свободной, как никогда. На губах ее играла дерзкая улыбка, сердце сту­чало. Волосы струились по воздуху, хотя формально ветра здесь не было. Тело в пространстве Астрального Уровня отзывалось на малейшую мысль, и Халисстра парила и кувыркалась, словно играющий дракон.

Единственным ограничением было то, что ей следо­вало держаться поблизости от своих спутниц, Улуйары и Фелиани. Халисстра видела, что наземная эльфийка и жрица-дроу наслаждаются этим полетом в астрале не меньше, чем она, и обе они, как она, улыбались. И все же мысль о важности дела, которое привело их сюда, ни на миг не покидала жриц Эйлистри.

Халисстра рискнула всем и все потеряла, чтобы ока­заться здесь. Рилд наверняка был мертв, так же мертв, как Чед Насад, и та жизнь, которую Меларн могла бы вести в Подземье, осталась в прошлом. Впереди была неизвестность, но признание. Впереди был риск, но, по крайней мере, возможно, и награда. А позади осталась одна лишь безнадежность.

— Вот они! — прокричала Улуйара спутницам, вры­ваясь в мысли Халисстры. — Видите?

Халисстра взглянула туда, куда указывал черный па­лец жрицы, и ощутила, как тело ее разворачивается в воздухе и летит в ту же сторону. Улуйара обратила их внимание на длинную вереницу тусклых черных теней, и Хатисстре пришлось несколько раз моргнуть, прежде чем она начала понимать, что именно видит. Казалось, она смотрит на пустой серый экран, за которым, подобно актерам в театре теней, вереница дроу неспешно плывет навстречу какой-то общей цели.

— Приближаемся к ним медленно, — предупредила Фелиани. — Возможно, они даже не почувствуют наше­го присутствия, но наверняка мы этого не знаем, а их там очень много.

— Кто они? — спросила Халисстра, хотя, прежде чем произнести последнее слово, она уже и сама обо всем догадалась.

— Проклятые, — печально шепнула Улуйара в ответ.

— Так много... — тоже шепотом ошеломленно вы­дохнула Халисстра.

— Я бы сказала, что это все дроу, умершие за время Молчания Ллос, — сказала Фелиани. — Куда они на­правляются?

— Не в Абисс, — ответила Улуйара.

По мере того как они подлетали все ближе и ближе, Халисстра не могла не вглядываться в лица медленно плывущих призраков недавно умерших. Все темные эль­фы выглядели одинаково серыми, словно это были ри­сунки углем, а не настоящие дроу. Когда она посмотрела прямо на женщину, вероятно слишком юную для Кро­вавой Войны, то сквозь нее увидела очередную проле­тающую мимо вращающуюся скалу.

Одна из теней заметила Халисстру, и взгляды их на миг встретились, но душа не замедлила движения и не сделала попытки заговорить с ней.

— Куда они идут? — спросила Халисстра, замечая то у одного, то у другого призрака символ Ллос или иные безделушки и геральдические знаки, свидетель­ствующие о том, что они поклонялись Паучьей Коро­леве. — Если не в Абисс, не во владения Ллос, то ку­да же?

В груди Халисстры вспыхнула надежда. Если души преданных верующих направляются не к Ллос, но все же куда-то направляются, значит, возможно, у поддан­ных Паучьей Королевы есть некоторая надежда избе­жать забвения.

— Заклинание самой Эйлистри, — сказала Фелиа­ни, — привело нас в Абисс, а мы не собирались идти этим путем.

— Когда я была на Дне Дьявольской Паутины с се­строй Бэнр и остальными, — напомнила Халисстра, — мы не видели здесь никаких душ. Квентл упоминала о том, что их нет. На шестьдесят шестом Уровне были только орды свирепых демонов, два сражающихся бога и запечатанный храм.

— Следует ли нам идти за ними? — спросила Фе­лиани Улуйару. — Если это сторонники Ллос, они, воз­можно, направляются к ней, даже если и движутся не в сторону Абисса.

— Возможно ли, чтобы Ллос покинула Абисс? — спросила Халисстра.

И она, и Фелиани вопросительно посмотрели на Улуйару, ожидая ответа, но жрица-дроу лишь пожала плечами.

Халисстра мысленно пожелала подлететь ближе к ве­ренице душ и ждала, когда мимо нее пройдет жрица постарше, которая могла бы что-то знать. Колонна мерт­вецов проплывала перед ней, но Халисстра видела в ос­новном мужчин, явно воинов, и среди них немногочис­ленных драйдеров. Судя по одежде и эмблемам, Халис­стра могла сказать, что эти дроу попали сюда из множества городов со всего Подземья.

Наконец появилась жрица, показавшаяся ей подхо­дящей, и Халисстра подобралась к ней поближе. Она уже протянула руку, чтобы дотронуться до проплываю­щей мимо души, когда кто-то окликнул ее.

«Халисстра», — произнес голос, прозвучавший у нее в мозгу.

Халисстра зажмурилась и сжала голову ладонями. Она едва замечала, что Улуйара и Фелиани спрашива­ют, что с ней случилось.

* * *

Голое звучал в ее голове, и все остальное разом ото­двинулось куда-то прочь.

— Рилд... — задрожав, выговорила она непослушны­ми губами.

«Я здесь», — прошептал Мастер Мили-Магтира в ее сознании.

Халисстра открыла глаза и оказалась лицом к лицу с призрачной тенью Рилда Агрита. Воин-дроу стоял, вы­сокий и величавый, в своих призрачных доспехах, руки его одновременно тянулись к ней и отталкивали ее. Сле­зы брызнули у нее из глаз, затуманивая зрение, мешая смотреть на лишившуюся тела душу ее возлюбленного.

«Я любил тебя», — сказал он.

Халисстра пыталась не плакать, но после этих слов она захлебнулась мучительным рыданием, и оно ти­хонько повлекло ее прочь от Рилда по небу Астрально­го Уровня. Ей так много хотелось сказать ему, но горло у нее сжалось, челюсти свело, в висках стучало.

«Я отказался от всего ради тебя», — добавил он.

— Рилд, — сумела наконец выдавить Халисстра, — я могу забрать тебя...

Он не столько произнес «нет», сколько мысленно вложил это в ее сознание. Халисстра ухватила ртом воз­дух.

«Я ухожу к Ллос, — ответил Рилд. — Я не принадле­жу Эйлистри, пусть даже и принадлежал тебе».

— Я не предпочитала ее тебе, Рилд, — сказала Ха­лисстра, зная, что лжет. — Если бы ты попросил, я от­казалась бы от нее.

И снова это ощущение «нет».

— Ты был так нужен мне, — прошептала она.

«Я был с тобой, — сказал он, — до тех пор, пока это было возможно».

— Халисстра, — шепнула ей на ухо Улуйара. До Халисстры дошло, что жрица-дроу держит ее за руку. — Халисстра, спроси его, куда он идет. Спроси, куда де­лась Ллос.

— Он идет к ней, — сказала Халисстра Улуйаре и потом Рилду: — Я люблю тебя.

Она смахнула слезы, как раз вовремя, чтобы увидеть, как он улыбнулся и кивнул.

— К Ллос? — переспросила Улуйара. — Где она?

— Вот почему мы сейчас здесь, правда? — обрати­лась Халисстра к медленно плывущей по воздуху душе Рилда Агрита. — Потому что мы любили друг друга.

«Потому что мы отказались от своего мира, — отве­тил он. — И потеряли при этом себя. Ты сумела создать новую Халисстру, но я не смог стать новым Рилдом. Я здесь, потому что заслужил это. Иначе дреглот ни­когда не победил бы меня».

— И мы все еще были бы вместе, — прошептала она. «Скажи своим подругам, — добавил он, — что Ллос перенесла Дно Дьявольской Паутины за пределы Абис­са. Мы ждали здесь, некоторые даже месяцами, когда она призовет нас к себе, и лишь теперь дождались».

— Ллос забирает их домой, — сказала Халисстра жри­цам, и в голосе ее тесно переплелись печаль, злость и ненависть.

— Дно Дьявольской Паутины больше не часть Абис­са, — догадалась Улуйара.

«Она меняет, — сказал Рилд, и мысль его прозвучала предостерегающе. — Меняет все».

Халисстра почувствовала, что Улуйара крепче сжала ее руку, и жрица прошептала ей:

— Отпусти его. Теперь это единственное, что ты мо­жешь для него сделать.

— Мы можем забрать его... забрать его назад, — за­пинаясь, пробормотала Халисстра, видя, что Рилд от­вернулся от нее и медленно поплыл прочь вслед за ос­тальными равнодушными тенями.

— Нет, если он не хочет возвращаться, — шепотом ответила Улуйара и нежно обняла Халисстру.

Халисстра тоже обняла Улуйару и рыдала, пока Рилд уходил все дальше и дальше в колонне проклятых.