Уничтожение

Она была сильнейшей. Она насытилась лучше, чем любой другой из еще остававшихся в живых. Убила больше, чем любой из них. Она уничтожила всех вокруг себя и даже не потрудилась съесть их трупы, прежде чем заняться теми, кто оказался вне этой зоны смерти.

Она была сильнейшей. Она поняла, что сильнее всех, когда другие падали под ее лязгающими жвалами. Она — та, кто возвысится в этой бойне и станет править.

Она была сильнейшей.

Остальные вскоре тоже поняли это.

Поэтому она умерла.

Внутри хаоса существовали и разум, и смысл. Помимо голода и убийств имелась и общая цель. Она была силь­нейшей и уничтожила бы их всех или стала бы повеле­вать ими, поэтому они объединили усилия и вырвали с корнем все ее восемь ног, сожрали ее без остатка, прежде чем снова наброситься друг на друга.

Начала возвышаться другая, отвоевывая это право в ужасающих схватках.

И она тоже пала жертвой общей цели.

Смертельное испытание продолжалось. Сильнейшие погибали, но умнейшие оставались. Оставались ловкие — те, кто скрывал свою силу, если это было необходимо для уничтожения очередного конкурента.

Те, кто высовывался, кто возвышался над суетой, гибли.

На протяжении всех этих тысячелетий она распо­знавала тех, кто был сильнее ее, и делала так, чтобы они либо служили ее целям, либо были убиты. Сила ее определялась не мускулами, а коварством.

В безумии их появления на свет, среди всеобщей грыз­ни, именно это качество прокладывало путь к победе.

Уловить момент, когда личная сила неподвластна кол­лективной мощи, способной уничтожить ее.

Плести интриги посреди битвы, чтобы сокрушить любого, кто сильнее тебя.

А для некоторых — признать свое поражение на по­роге забвения, ускользнуть и выжить, новыми демонами хаоса скитаясь наугад между Уровнями, чтобы в конце концов служить победителю.

Их становилось все меньше. Размеры и сила остав­шихся возрастали.

Каждая выжидала и наблюдала, решая, кто должен умереть, прежде чем она сумеет обрести верховную власть, оценивая других среди всеобщей суматохи, дабы способствовать этому желаемому исходу.

Те, кого гнал лишь неудержимый голод, теперь мертвы.

Те, кто всего лишь защищался, мертвы Те, кого вела дурацкая гордыня, мертвы. Те, в ком говорил инстинкт самосохранения, мертвы иш бежали.

Те, кого побуждало коварство, оставались, зная, что в конце останется лишь одна из них.

Для прочих это будет означать рабство или забве­ние. Иного выбора нет.

Так, манипулируя смертными, которые служили ей, и смертными, что боялись ее, и даже веками интригуя против других богов, управляла она своими потомками. Это было испытание правильности ее решений.

Иного выбора не было.