Умерла — поберегись!

5

Джош бочком пристроился на квадратной кухонной табуретке и вытянул ноги. Он сделал себе два бутерброда, и с них буквально свисала нарезанная ветчина. Он любил газировку со льдом и чипсы со вкусом барбекю.

Мой завтрак составляли тоненький бутербродик, горстка чипсов и стакан чая со льдом. Я с завистью наблюдала, как Джош в один глоток уничтожил полстакана содовой. С тех пор как кто-то нажал клавишу «удалить все», есть мне не хотелось. И придумывать отмазки для папы становилось все труднее.

Кухню не переделывали со времени постройки дома, бело-желтый кафель и кремовые стены казались усталыми. Холодильник тоже стоял здесь еще до того, как родители разошлись. Но в уголке теперь приютилась кофеварка — последнее слово техники, — а значит, у папы все-таки была своя система ценностей. На столе разместился маленький круглый деревянный поднос с салфетками, солью и перцем, а позабытая пепельница пылилась именно на том месте, которое отвела бы ей на кухне мама. Воспоминания о ней, ушедшей много лет назад, так и остались в папиной жизни.

Я сидела напротив Джоша, а он смотрел на мой бутерброд.

— И это все?

Я пожала плечами.

— Сплю я тоже не много, — я тронула пальцем чипсину. Грейс устроилась на лампочке и напевала очередной лимерик. Интересно, а она что-нибудь ест? — Смотреть телек по ночам через пару месяцев надоедает.

Телик по ночам, блуждания по Интернету, пяленье в потолок после занятий с Барнабасом… Сомнительное веселье, если не с кем его разделить. То, что я разузнала об аурах из Интернета, не помогло. Об ангелах — тоже. Когда я притащила на крышу ноутбук в одну из ночных — и, по-видимому, бесполезных — попыток научить меня соприкасаться мыслями, Барнабас чуть не свалился вниз от хохота. Ничего не вышло из-за амулета Кайроса? Я потрогала камень. Может, это все равно что пытаться включить американский фен в британскую розетку?

— Так ты мертвая, — проговорил Джош с набитым ртом.

От ледяного чая заломило зубы. Я взглянула на часы. Столько времени уже прошло. Где же они?

— Угу.

— А амулет дает тебе тело.

— Ага, материальную иллюзию. — Я поерзала на стуле. — А еще защищает меня от черных крыльев, не дает им сожрать мою душу. Душа без тела — их законная добыча. Поэтому они предчувствуют, когда душу готовятся срезать, чтобы отхватить кусочек. Если смерть справедливая, они не показываются — только тогда, когда душа отмечена до срока.

Я отодрала от хлеба корочку, но отправить в рот так и не решилась. Джош посмотрел на изувеченный бутерброд.

— Не снимай амулет, ладно? У меня от этих черных крыльев мороз по коже.

— Не вопрос. — «Надо было усерднее тренироваться», подумала я. Но опять же, если у меня камень темного хранителя времени, от ауры Барнабаса резонанс моего амулета очень далек. Он скорее как у Накиты. Вдруг я сумею соприкоснуться мыслями с ней?

— А… — с сомнением в голосе начал Джош, вернув мои блуждающие мысли обратно, — а где же оно? Твое настоящее тело? — Он поднял брови. — Не зарыла же ты его на заднем дворе?

— Оно у Кайроса, — я вздрогнула от внезапного страха. — По крайней мере, он украл его из морга, когда я… сбежала.

Джош передвинул ноги и задел ножку моего стула.

— Жуть какая. Кайрос — это тот парень с черной тачкой, да? Он жнец?

Я поморщилась. Объяснять, что он хранитель времени, не хотелось. Неубедительно как-то.

— Ну, в общем, он у темных жнецов главный, — сказала я, хотя это было и ненамного лучше. — Барнабас светлый жнец. Он старается спасти людей, за которыми охотятся темные жнецы.

— Вроде тебя? — Джош отгрыз еще кусок бутерброда и промокнул губы салфеткой.

— Да, только со мной он напутал из-за дня рождения. — Я опять поерзала на стуле и поворошила чипсы в тарелке. — Он решил, что Кайрос пришел за тобой.

Джош перестал жевать.

— Я не знал, что у тебя был день рождения. Тогда ясно, с чего ты так взбесилась. Папа устроил тебе подставное свидание в день рождения? Это не дело.

Я криво улыбнулась, он тоже улыбнулся. Грейс захихикала с лампочки.

Я опустила глаза, Джош снова занялся бутербродом.

— Я вроде помню Барнабаса. Говоришь, он может защитить меня от этих штуковин? А где он? Э-э… в раю?

Я покачала головой:

— Он со своим шефом Роном. — Сидим тут и бездельничаем, отчего мне становится все больше не по себе. Чего ради играть с Джошем в это чаепитие, ведь нас разыскивает смерть?! Я смахнула челку с глаз и посмотрела сквозь кухонное окно на пустынную улицу. — Кайрос хочет вернуть свой амулет. А Рон считает, что я должна оставить его себе.

А если эти двое так и не появятся?

— Но у Кайроса же есть амулет, — сказал Джош. — Я видел.

Я мрачно улыбнулась и кивнула.

— Видно, он не такой могущественный, как тот, что я стащила. Спасибочки, уж лучше бы я осталась жива, так мне из-за него несладко пришлось. Первым делом нечего было меня убивать, — пробормотала я.

Джош с задумчивым видом уперся локтями в стол.

— Кайрос вернулся за твоей душой в морг. Вот где закавыка.

— Н-да, — я сдержала дрожь. — Он отметил меня, убил, а потом вернулся за мной. Они никогда так не делают.

Почему я? Я же ничем не отличаюсь от других.

— Значит, ты теперь жнец? — Джошу явно стало неуютно. — Как в книжках: перехитрил смерть — становишься на ее место?

— Ни в коем случае! — воскликнула я. — Жнецом может быть только жнец. А я просто мертвая.

Это вроде бы слегка успокоило Джоша, и он принялся за второй бутерброд.

— С ума сойти. Все это так странно.

Я фыркнула, проглотила чипсину:

— Даже не представляешь, насколько, — и подтолкнула к нему свой бутерброд, ну, за исключением отодранных корочек.

Настроение отвратительное, но все-таки как здорово поговорить с кем-то, кроме Барнабаса. Давно бы так. Вряд ли Джош мне поверил бы, еще меньше вероятность, что вообще стал со мной разговаривать. Я убила столько времени на электронные письма Венди ни о чем, что даже не попробовала ни с кем подружиться. Может, стоит что-то изменить, грустно подумала я. Вот, будь я жива… Куда же подевался Барнабас?

Джош хихикнул, и я посмотрела на него.

— Я, можно сказать, рад, что ты мертвая.

— Почему? — обиделась я. — Можешь теперь слопать мой завтрак?

Он улыбнулся:

— Это значит, я не псих.

Моя мимолетная улыбка угасла.

— Прости. Ты не должен был ничего помнить. Наверное, это просто ужасно — ты что-то помнишь, а все говорят, что это сон. Плохо, Да? Мне кажется, папа тоже помнит. Меня в морге, и как он звонил маме, но не сумел ей ничего сказать. Вину, утрату… Коробки, которые бы снова уложили, запечатали и свалили на чердак.

Джош, опустив глаза, кивнул. Я услышала шум колес на дороге. Папа. Он увидел машину Джоша, сдал назад и припарковался так, чтобы не перегораживать выезд.

— Что-то случилось? — Я взглянула на часы на плите. Всего полвторого.

Джош стряхнул с рубашки крошки от чипсов и поерзал на стуле.

— Не мог же он услышать об аварии, как думаешь? Может, не стоило так вот уезжать оттуда.

Папа шел по тропинке к дому, не отрывая взгляда от машины Джоша, и щурился на солнце, пока не добрался до тени. Он был одет по-рабочему, в защитные штаны и белую рубашку, но так и не снял лабораторный халат — а значит, у меня неприятности. Он забывал его снять, только когда был чем-то расстроен. На шее у него болтался бейджик, и папа на ходу засунул его в нагрудный карман халата.

— Ничего плохого в том, что мы уехали. — Я вдруг заволновалась. — И не по твоей вине Кайрос влетел в светофор. Ты же ни во что не влетел.

— Да, это по моей вине! — пропела Грейс, и лампочка, на которой она сидела, засияла ярче.

— Я свидетель, — Джош вытащил из кармана телефон и посмотрел на него.

— А откуда ему знать? — пробормотала я и отпрянула от окна, когда папа посмотрел на окна.

Джош поставил свой стакан в идеальной симметрии с тарелкой:

— Это маленький городок. Надо маме позвонить.

Мы оба замерли, когда открылась входная дверь.

— Мэдисон? — папин голос отдался эхом в пустом доме. — Ты здесь?

— Пап, мы на кухне.

Папины туфли застучали по паркету, и вот он появился в дверном проеме. Джош встал, когда папа вошел.

— Добрый день, сэр, — Джош протянул ему руку. — Я Джош Дэниелс.

Папино озадаченное выражение смягчилось узнаванием.

— А, сын Марка. Похож. Приятно познакомиться, — он тут же разжал ладонь и обличительным тоном папы-защитника добавил: — Ты бросил Мэдисон на балу.

— Пап! — смущенно возразила я. — Никто меня не бросал. Я сама сбежала, когда узнала о подставном свидании. Джош повел себя как настоящий джентльмен. Я пригласила его позавтракать — пытаюсь загладить свою вину.

Джош переминался с ноги на ногу, но к папе уже вернулось его обычное хорошее настроение, и он заулыбался.

— А я подумал, у тебя сдулось колесо и понадобилось, чтобы кто-нибудь подбросил до дома.

Я, запинаясь в недоумении, произнесла:

— А-аткуда ты знаешь?

Папа легонько потрепал меня по плечу и пошел к автоответчику.

— Мне позвонили из магазина.

Мои губы сложились в букву «о». Я же оставила там велосипед.

— А. Ну да. Ты об этом.

— Они посмотрели регистрационный номер и наткнулись на мое имя, — папа отвернулся от автоответчика и нахмурился. — Ты почему трубку не берешь? Я до тебя целый час не мог дозвониться. Даже в твой цветочный магазин звонил, вдруг ты на работу вышла в выходной. Пришлось в конце концов заехать домой.

Я смущенно пожала плечами. Среди всех сегодняшних треволнений я о телефоне и думать забыла.

— Ой, извини, у меня деньги кончились, — соврала я. — Джош меня подвез. — Папа по-прежнему хмурился, и я разволновалась. — Вот я и пригласила его позавтракать.

Лепечу, как маленькая. Я стиснула зубы.

Папа неодобрительно хмыкнул.

— Можно тебя на минутку? — сухо проговорил он и вышел в другую дверь в вечно бездействующую гостиную.

Я вздохнула, бросила Джошу «извини» и угрюмо поплелась за папой.

Он остановился в солнечном пятне, которое протянулось от двери до противоположной стены. Там папа повесил несколько фотографий, я снимала их месяц назад на фестивале воздушных шаров. На одной папа как раз запрыгивал на велосипед, а на заднем фоне был виден весь старый город, очерченный линиями рек.

В гостиной, как и на кухне, тоже по-прежнему все говорило о маме — и столики со стеклянными столешницами, и замшевая мебель, и статуя в стиле ар-деко в углу. Либо у родителей были очень похожие вкусы, либо папа все еще жил прошлым, окружая себя напоминаниями о маме. Хотя ни одной ее фотографии в доме не было.

— Пап… — начала я, но он не дал мне ничего объяснить, лишь поднял руку:

— Погоди. Мы же договаривались насчет гостей?

Я вдохнула, готовясь возражать, но тут же выдохнула.

— Извини. Но это же Джош. Ты ведь сам устроил нам свидание, вот я и подумала — что тут такого?! Подумаешь, бутерброд, — мой голос стал жалобным, а я терпеть этого не могу.

— Дело не в бутерброде. Ты была с ним наедине.

— Па-а-а-ап! — простонала я. — Мне семнадцать лет!

Его брови поползли вверх.

— Так о чем мы договаривались? — повторил он, и я сдалась.

— Я обещала предупреждать, если соберусь кого-нибудь пригласить, — промямлила я. — Извини. Забыла.

Папа тут же смягчился и приобнял меня. Не умел долго на меня сердиться, особенно теперь, когда у меня, кажется, появляются друзья. Он отпустил меня.

— Ты, похоже, многое позабыла. Велосипед, например. Он далеко не дешевый. Поверить не могу, что ты его там бросила.

Если речь зашла о деньгах, значит, все хорошо.

— Прости, — виляла я, мечтая поскорее вернуться на кухню. — Джош чуть не попал в аварию, как-то было не до того.

При слове «авария» папа резко притянул меня к себе.

— С тобой все хорошо? — выдохнул он, ухватил меня за руку выше локтя и оглядел с головы до ног.

— Все нормально, — сказала я, и он разжал пальцы. — Меня вообще не было в машине. Светофор упал, а Джош вырулил с дороги.

О Кайросе можно и вовсе промолчать.

— Мэдисон, — начал папа с испуганным видом, и я вспомнила, как застала его тогда одного в своей комнате. Он складывал мои вещи обратно по коробкам и был уверен, что я умерла.

— Ни царапины, — ответила я, гоня прочь воспоминания. — В светофор врезался другой парень.

Папа посмотрел мне в глаза, пытаясь понять, не вру ли я, и сказал:

— То есть в знак «стоп».

Я покачала головой и уверенно поправила:

— В светофор.

С кухни донесся смех Грейс. И правда, смешно.

— Он свалился с провода, и какой-то парень в него въехал. А иначе мог бы упасть на Джоша.

С папы наконец сошло это испуганное выражение. Он приосанился и тихо сказал:

— Похоже, у его ангела-хранителя сегодня сверхурочные.

Мерцающий шар света бодро влетел в комнату.

— Верно подмечено, пирожок, — сияние Грейс померкло в солнечном луче. — Да мне даже не поручали его охранять, но Мэдисон такая грубиянка, а он милый. Дал мне на колокольчике посидеть и все такое.

Я обернулась на голос и увидела за Грейс наш задний двор и изгородь, через — а, может, и сквозь — которую все на свете видела миссис Волш.

— Он хорошо водит, пап. Всегда пристегивается, ну и прочее.

Папа засмеялся и положил руку мне на плечо.

— Знаю, мама давала тебе куда больше свободы…

— Да не то чтобы, — перебила я, вспомнив строгие правила и комендантский час. Она требовала, чтобы я была приличной и правильной, как она. А я всего-навсего хотела быть собой.

— Соберешься в следующий раз звать друзей в гости — позвони мне, ладно?

Он развернул меня, и мы вместе пошли на кухню.

— Хорошо. Извини. — Обошлось без нытья — ну почти, — и папа остался доволен. А от чувства возложенной на меня ответственности сразу стало легче.

— Вам еды хватило? — спросил папа на пороге кухни, и я кивнула.

Джош говорил по мобильнику, но, увидев нас, сказал «пока» и отключился. Я сначала забеспокоилась — может, звонил кому-то из своих товарищей и рассказывал про «эту чокнутую Мэдисон», — но он улыбнулся мне, и я тут же отмела эту мысль. Славная у него улыбка. А еще лучше, что он мне верит. Словно камень с души свалился. Я больше не одна.

— Спасибо, что подвез Мэдисон до дома, — сказал папа, и мне совсем полегчало. Ему тоже нравился Джош.

А тот, похоже, сообразил, что у меня все хорошо, и принял более непринужденную позу.

— Ерунда, — он снова переставил свой стакан. — Мне было по пути.

— По пути откуда? — спросил папа, доставая из холодильника чай со льдом.

Я поколебалась. Папе я не говорила, что собираюсь сегодня в школу.

— Из школы, — Джош поправил очки. Ему было явно любопытно услышать, какую отмазку я придумаю. — Наша команда бегунов участвует в завтрашнем празднике, тренировались. Не хотите меня поддержать? Доллар за забег.

— Конечно. Впишите меня, — папа нагнулся достать из посудомойки стакан. Я нахмурилась. Это я должна была сегодня утром все оттуда вытащить. — Ты же не на длинные дистанции бегаешь? — В его голосе зазвучала легкая тревога, как бы не пришлось выкладывать кругленькую сумму.

— Нет, забег на милю.

Папа с улыбкой налил себе чаю. Поскорее бы он ушел. Меня ждали дела. Люди, которых надо спасать.

— Мэдисон, а ты мне не говорила, что участвуешь в празднике.

— Э-э… — Я почесала затылок, подыскивая ответ. — Ну, я подумала, может, пофотографирую. Но это глупость.

— Вовсе нет, — возразил Джош, и я готова была отвесить ему затрещину. — Народу нравятся такие штуки.

Я взглядом попросила его придержать язык и улыбнулась, когда папа закрыл холодильник и повернулся к нам.

— Да кто станет платить за фотку, которую получит не сразу, а только через два дня? — сказала я.

Папа кивнул, но не в знак согласия. Знала я это его задумчивое выражение. Он прислонился к стойке и скрестил ноги.

— Если в этом все дело, я достану тебе такой принтер, чтобы можно было распечатать все прямо на месте, — сказал он, и у меня внутри все сжалось. — Будешь давать талончики, а перед уходом — уже фотографии.

— Правда?! — воскликнула я с наигранным воодушевлением. Может, позвонить своему начальнику в цветочный магазин и уговорить вызвать меня на работу? Лишь бы отделаться от всего этого.

— Ну конечно, — папа поправил очки. — Я чуть не купил такой тебе на день рождения, но сначала решил достать камеру получше.

Я подумала о новом фотике на своем туалетном столике. Снимала я в основном новенькие с иголочки шмотки, которые мне накупил папа, и посылала фотки по электронке Венди. Она, наверное, помрет, когда увидит мои кроссовки с черепами и костями.

— Спасибо, пап, — я бросила на него умоляющий взгляд, стараясь показать, что хочу остаться с Джошем наедине. — Я поговорю с кем-нибудь.

— Давай уж, — папа прихватил стакан и легкой походкой направился к двери. — Джош, а ты оставайся на обед, если хочешь.

— Спасибо, мистер Эй, но я обещал маме быть дома к полседьмого.

Папа понимающе кивнул, улыбнувшись такому неформальному обращению. Уверена, раньше его никогда так не называли. Барнабас несколько раз говорил с папой, и всегда чрезвычайно официальным тоном.

— Я в кабинете, — сказал папа. — Надо кое-что сегодня доделать, но это можно и дома.

Я вздохнула, когда он наконец-то вышел из кухни. Его шаги раздались у входа, потом дверь его кабинета скрипнула, но так и не захлопнулась. Не очень-то много у него там дел, но кабинет прямо напротив кухни, и папа мог оттуда за нами приглядывать.

— Как-то раз из Заира девчонка…

— Не надо, пожалуйста, — вполголоса проворчала я, и Грейс захихикала. Может, найду колокольчик, чтобы ей было где жить. Очень уж я испугалась, когда упал светофор.

— Он мне не доверяет, — тихо сказала я, садясь напротив Джоша. Полседьмого? У Барнабаса почти четыре часа на то, чтобы вернуться и прекратить этот кошмар. Да где он вообще? Неужели все еще ведет переговоры с серафимами?! Плюхнулся на колени и все дела.

Джош фыркнул и слопал еще чипсину.

— Это мне он не доверяет.

Я улыбнулась и оперлась локтями о стол. Папа говорил по телефону. Черные крылья не отправляются отдыхать в конце рабочего дня, и если Барнабас к тому времени не вернется, дело будет плохо.

Совсем недавно я сидела под замком за побеги из дома после комендантского часа. Но если я не останусь с Джошем на ночь, он может ее и не пережить. Вряд ли Грейс согласится быть ангелом на побегушках.

— Похоже, как уберечься от Кайроса после полседьмого, ты еще не придумала? — спросил Джош, и я бросила на него извиняющийся взгляд.

— Ничего такого, что бы не грозило мне домашним арестом. — Я взглянула на Грейс. Она оставит меня и отправится за Роном, только если стрясется беда, с которой ей самой не справиться. Но в этом случае я, возможно, уже успею окончательно погибнуть. Что плохо. — Кто-то из них уже должен был вернуться. Может, что-то пошло не так?

С лампочки прозвенела Грейс:

— Все там так. Но если тебе запрещено входить во врата рая, не так-то быстро привлечешь внимание серафимов.

— Чувствую себя такой беспомощной! — воскликнула я.

— Беспомощной? Это ты-то? — буркнула Грейс, и когда она приземлилась на стол, голос ее зазвучал громче. — Я даже не знаю, зачем я здесь. Барнабас защитил бы тебя куда лучше, чем я. Зачем Рон утащил его с собой? Проще было позвать другого жнеца, он бы и помог поговорить с серафимами.

Джош глядел на меня непонимающе — он ведь слышал лишь половину разговора.

— У тебя здорово получается. Ты напугала меня до чертиков, когда сбросила этот светофор на Кайроса. Этот трюк уже явно тянет на вторую сферу…

Джош улыбнулся и сунул в рот остаток бутерброда:

— Меня тоже до чертиков. Спасибо, что спасла мне жизнь.

— Хитро придумано, да? — ее крылышки засияли ярче.

Я кивнула, встала, собрала тарелки и отнесла в раковину. Так зачем Рон забрал Барнабаса с собой? Больше не хотел, чтобы со мной оставался жнец?

Джош глотнул содовой, обрызгался, покраснел и вытер подбородок.

— Я не хочу сидеть под замком. Мы же можем хоть что-то успеть до полседьмого.

— Например, придумать, как избавиться от Кайроса? — Я сполоснула тарелки. — Само собой, да мне справиться с главным у темных жнецов — раз плюнуть, — сказала я и задумалась. — А впрочем, не такая уж плохая мысль, — признала я, вытирая руки. — Если я стащу у него новый амулет, он не сумеет распоряжаться потоком времени, пока не сделает еще один. Ему придется уйти. И меча у него тогда не будет.

Когда я обернулась, лицо у Джоша было озадаченное.

— А он не может просто взять амулет у кого-нибудь из жнецов?

Я улыбнулась, осознав: только что сказала «поток времени», а Джош по-прежнему сидит и слушает меня.

— Нет. Кайрос может касаться камня жнеца. — Я вспомнила, как Рон держал камень Барнабаса, — но не пользоваться его силой. Рон тоже. — Я тронула свой камень и умолкла, вспомнив, как от амулета Накиты и самоцвета в рукояти ее меча исходило одинаковое сияние. — Но приближаться к нему — не очень-то здоровская идея. Он просто утащит меня с собой. А если ты попытаешься забрать камень, Кайрос срежет твою душу. Но должен же быть какой-то выход.

Мне было тревожно, а Джош спокойно поправил очки и сунул в рот чипсину. Не боится или притворяется? Впрочем, чего бояться живых мертвецов? К тому же это никоим образом не его проблема. А моя.

— Значит, амулетом жнеца ты воспользоваться не можешь, а амулетом Кайроса — можешь? — проговорил Джош с набитым ртом. — А что в нем такого особенного?

— Ну, амулет Кайроса — это не совсем камень жнеца, — с сомнением ответила я. — Это камень хранителя времени, — добавила я, приободренная тем, как Джош принял «поток времени». — А хранители времени — люди. Наверное, в их амулетах божественность… немножко разбавленная.

— Хранитель времени, — тихо повторил Джош и, видимо, удовлетворенный, вновь принялся за чипсы. — Значит, повезло, что ты не взяла по ошибке камень жнеца?

— Н-да, повезло. — Мне стало неуютно. Кайрос вернулся за моей душой, но почему он вообще охотился за мной? И почему моя смерть приблизила бы его к «высшему кругу», как он сказал в ту ночь, когда убил меня? Неужели мне было уготовано совершить нечто такое, что угрожало бы самим ангелам? — Возможно, обычный человек не способен орудовать этой штукой, поэтому я и не могу ничего с ней поделать, — мрачно сказала я, вертя в руках амулет.

Джош вскинул голову:

— А что с ней вообще можно делать?

Я заправила пурпурные кончики волос за уши и задумалась. Раз это амулет хранителя времени, значит, мне подвластно то же, что и Рону — теоретически.

— Помимо соприкосновения мыслями со жнецами? Ну, я, наверное, могла бы останавливать время, — я вспомнила, как скакали тени, когда Рон появлялся и исчезал. — Или расплываться, как привидение, я видела, как Рон это делал. Изменять воспоминания. Рон уже дважды менял резонанс моего амулета. Барнабас умеет гасить действие амулета, чтобы не мешать черным крыльям вынюхивать жертву, — тогда и он будет знать, кто она. Еще он умеет с помощью амулета искать цель; наверное, хранителю времени это тоже под силу. А еще он как-то говорил, что умеет оставлять для черных крыльев ложный след и тем самым обманывать темных жнецов — они тоже идут по пятам за этими существами в поисках жертвы. Я уперлась взглядом в стол.

— Барнабас говорит, может, у меня не получается соприкасаться с ним мыслями, потому что мой амулет принадлежал темному хранителю времени, а он — светлый жнец. Диаметральные противоположности. Но я больше ничего не пробовала.

Джош откинулся назад, скрестив руки на груди.

— Ну так вот. Тебе нужно попробовать что-нибудь другое. Что не имеет никакого отношения к жнецам. Если ты станешь невидимкой, то сможешь просто подойти к нему и р-р-раз — его новый амулет уже твой.

Я пристально смотрела на Джоша, обдумывая его слова. Очень даже может быть, что украсть новый амулет Кайроса и в самом деле так просто. Я снова улыбнулась Джошу. У меня словно появилась надежда.

— Во всяком случае, попробовать стоит.

— Ты поможешь?

— Не нравится мне все это, — пробормотала Грейс со своей лампочки, но наперекор ей я лишь укрепилась в своей надежде.

— Само собой! — воодушевленно отозвался Джош. Похоже, ему не очень-то улыбалось провести ночь в шкафу, прячась от темного жнеца. Хотя кто стал бы его упрекать?

Я встала, скрипнув стулом.

— Пошли отсюда.

— Зачем?

Я кивнула на комнату напротив.

— Не собираюсь упражняться, когда папа рядом.

А развлекаться в моей комнате он ни за что не позволит. Но должно же быть какое-нибудь общественное место, где на нас никто и внимания не обратит. Библиотека, например. Я пару раз забиралась туда по ночам, когда подсмотрела, как библиотекарь прячет ключ за кирпичом. Мне начинал нравиться этот городишко.

— Но… — глаза Джоша тревожно сузились.

— Да ничего с тобой не случится, — успокоила я, стаскивая его с табуретки. — Ангел-хранитель рядом. Ты под его прикрытием. Времени у нас всего до полседьмого. Надеешься, что Барнабас успеет?

Джош кивнул и отнес стакан в мойку.

— Ладно.

По мне, с головы до ног, пробежала искра волнения.

— Пап! — громко позвала я. — Мы с Джошем поедем в город, мне нужна дополнительная карта памяти в фотик. Хорошо?

— Возьми телефон, — отозвался папа, — и денег брось. Возвращайся к шести.

— Вас понял! — я хлопнула ладонью по заднему карману шортов — телефон был на месте, и повернулась к Джошу. Все-таки хорошо, что у него есть машина. — Готов?

Он озадаченно воззрился на меня:

— Куда мы поедем? Ко мне никак, мама дома работает.

Откуда-то сверху донесся звонкий смех:

— В библиотеку? Но сначала в торговый центр, ладно? Мне и правда нужна новая карта. Раз уж я теперь строю из себя фотографа на празднике. Спасибо некоторым, — закончила я сухо.

Джош расплылся в улыбке:

— Если завтра утром буду жив, заехать за тобой?

— А то ты не знаешь, — улыбнулась я. Он хочет меня подвезти, и вряд ли только из-за черных крыльев. Кажется, я ему нравлюсь.

Я помахала папе, он выкатился на рабочем кресле к двери кабинета посмотреть, как мы уходим, и улыбнулся мне. Несмотря ни на что, мне было хорошо. И не только потому, что я, кажется, нравлюсь Джошу. Я месяцы напролет буквально билась о стену головой, пытаясь приручить свой амулет, но лишь чувствовала себя все глупее и глупее, а Барнабас все больше впадал в уныние. Если Джош поможет мне найти разгадку, то не придется полагаться во всем на Барнабаса или Рона. Я и сама справлюсь.

Ну что ж, размышляла я, пока Джош шарил по карманам в поисках ключей, может, и не совсем одна, но я это сделаю.