Укус пятничной ночью (Хлоя Нейл) читать бесплатно онлайн полную версию книги

Глава 24 И…И…И…И…ИЗМЕНЕНИЯ

Бледно золотое сияние света.

Запах лимона и комфорта.

Потом боль, холод и тошнота.

Волны этого.

Боль, которая сжимала мой живот в лихорадке, так что мои щеки пылали, моя кожа настолько теплая, что слезы, которые скользили вниз по моему лицу, оставили холодные солевые следы.

Это было то, что я вряд ли помнила когда это происходило в первый раз.

Изменение.

Я проходила остальную часть этого.

Я рыдала от боли, которая мучила меня, захватывая мышцы, грызя мои кости.

И в какой-то момент посреди этого изменения, я открыл серебряные глаза, и искала питание, я знала в тот момент, что могла, убью за это.

И в этот момент, как будто он наблюдал, ожидая, запястье было помещено передо мной.

Моё тело дрожало от холода, и я услышала рычание, мое рычание, прежде, чем я попыталась уйти прочь.

Существовал шепот.

Мое имя.

Заклинание.

Мерит.

Будь-то утешая.

Запястье было помещено передо мной снова.

Запястье Этана.

Я посмотрела в его собственные серебряные глаза.

Он пристально глядел вниз на меня, блондинистый локон пересекал его лоб, голод в его глазах.

Он предлагает.

Охотно.

Я смотрела, уставившись на ярко-красные бусинки, что медленно, так медленно, оставляли двойные следы вниз по его предплечью, на его коже.

— Мерит.

Я захватила его левую руку, в свою правую руку.

Его пальцы свернувшись вокруг моего большого пальца.

Сжались.

Его ресницы опустились.

Я подняла его запястье, поместила свои губы на его кожу, и почувствовала его отзывающеюся эхом дрожь удовольствия.

Услышала грубоватый стон, который сопровождал это.

Я закрыла глаза.

Мерит.

Я пила.

Цепь замкнулась.

Когда я пришла в себя, я свернулась в клубок, лежала на боку в прохладной, мягкой темноте.

Я признал этот аромат — я был в доме Мэлори, в моей старой спальне.

Удаление из Кадоган был мой выбор.

Я моргнула, осторожно прикоснулась своей рукой к груди, боли в моих ребрах, теперь тупая боль.

Лишь темнота — и миллионы звуков и ароматов, которые наполнили ее — вдруг, удерживающее удушье.

Я запаниковала.

Я подавлял рыдание, и в беспросветной темноте вокруг меня услышал свой крик, что бы включили свет.

Золотое сияние осветило комнату.

Я моргнула, приспосабливаясь к свету, и увидела Этана в кресле напротив кровати, костюм аккуратно наглажен, положив ногу на ногу, его рука опускалась от лампы, которая стояла на столе около кресла.

— Лучше?

Моя голова поплыла, закружилась.

Я закрыла рот.

Голосом приглушенным, я предупредил его:

— Я думаю, что собираюсь чувствовать тошноту.

Он мгновенно поднялся, поместил серебряную мусорную корзину из одного угла комнаты в моих руках.

Мышцы живота сокращались, в рвотном позыве, но ничто не происходило.

После минутной рвоты, мой живот болел, я приподнялась, положив локоть на край серебряного сосуда, который был расположен, между моим скрещенных ног.

Я рискнула взглянуть на Этана.

Он стоял тихо в конце кровати, скрещенные руки, опираясь ногой, лицо совершенно пустое.

После, вытирая влажного края ударов от моего лица, я отважилась на разговор.

— Как долго меня не было?

— Сейчас почти рассвет.

Я кивнула.

Этан полез во внутренний карман пиджака, вытащил носовой платок, и предложил его мне.

Не встречая его глаз, я взял его, приложила к моим глазам, моей брови, затем сжала его в моей руке.

Когда комната прекратила вращаться, я поставила ведро на полу, подняла мои колени, я обхватила их руками, и опустила свой лоб.

Закрыв глаза, я услышала перемещение мусорного ведра, скрип кресла, и сверкающие звуки города вокруг меня.

Я предположила, что хищный слух наконец прибыл онлайн.

Я сконцентрировалась, чтобы приглушить фоновый шум, пыталась снизить его до уровня, который позволил бы мне функционировать.

Несколько минут спустя, когда крик смягчился к унылому шуму, я открыла глаза снова.

Когда ты успокоилась, мы принесли тебя сюда — на всякий случай.

Конечно, думала я.

Что еще они могли сделать? Мне повезло, что они не сообщил обо мне в Президиум, попросил их воткнуть в меня осину — как опасность для него, для Дома и город — утилизировать.

— Что случилось?

Слезы выступили из моих глазах в память о боли, и я покачал головой против этого.

— Селина.

Она была возле Дома.

Она хотела, проверить меня.

Я покачал головой.

— Один удар, Этан.

Один удар, и я упала.

Я запаниковала, не могла бороться с ней.

Слезы текли по моим щекам, которые были теплы от смущения.

Предупреждение, которое он дал мне в своем кабинете, не сработало.

Я потерпела неудачу.

— Я запаниковала.

— Она причинила тебе боль.

Его голоса были нежным.

— Снова.

— И снова нарочно.

Я думаю, что она хотела, чтобы я освободил ее.

Тишина, тогда:

— Освободила ее?

Я осмотрелась вокруг.

Он сидел в кресле, наклонившись вперед, локти на коленях, язык тела приглашал к откровению.

— Я не…

Я не нормальная — наконец призналась я, и почувствовала, что часть этого груза упала с моих плеч.

— Что-то пошло не так, когда ты меня превратил.

Он смотрел на меня, с минуту не моргая, потом сказал, со странной тяжестью:

— Объясните.

Я вздохнула, вытерла слезу упавшую на мою щеку, и сказал ему.

Я рассказала ему, что вампир так или иначе существовал отдельным от меня, имела, будь-то собственный ум, и пытался неоднократно высвободиться из меня.

То, как раз за разом я сопротивлялась ей, заталкивая ее обратно, пыталась удержать ее, подавлять.

И то, как, наконец, боль единственного удара Селины, ее тщательно продуманные слова, она посеяла сомнение в моем уме, и подтолкнула вампира к поверхности.

После минуты молчания, когда он ничего не ответил, я добавил:

— Я не знаю, что еще сказать.

Я услышала, сдавленный звук, подняла голову и увидела его с локтями на коленях, голова на руках, светлых волосах, рассыпались потоком вокруг них, его плечи дрожали.

— Ты смеешься?

— Нет.

Не смеюсь — уверил он меня, затем смеялся шумно.

Озадаченная, я уставился на него.

— Я не понимаю этого

Он сделал вдох, которое надул его щеки, затем провёл своими пальцами по его волосам.

— Ты напала на меня.

Ты напала на своего Мастера, того кто создал тебя, по крайней мере частично, потому что хищник в тебе был достаточно силен, чтобы существовать самостоятельно — потому что хищник был не в состоянии так или иначе слиться полностью с твоей человечностью.

Я даже не уверен, как это возможно — биологически, генетически, метафизически, магически.

Он посмотрел на меня, изумрудные глаза сияли, и его голос стал немного ниже.

— Мы знали, что ты будешь сильной, Мерит.

Это было полным и абсолютным удивлением.

Он смотрел рассеянно на стену рядом со мной, как будто смотря, воспроизводил там воспоминания.

— Ты говоришь, это случалось раньше? Когда вампир…

отделялся?

Я кивнула застенчиво, жалея что я не говорила с ним, ни с кем, об этом до сегодняшнего дня.

Когда борьбу, боль и унижение которое я испытывала с самого начала, вероятно можно было бы избежать.

— С самого начала — сказала я ему.

— Когда ты и я сражались в первый раз, когда поднялся Первый Голод, когда я встретила Селину, когда я противостояла Селине, когда я тренировалась с Кетчером, когда я боролась с Петером.

Но я никогда…

Реально не выпускала ее.

Сморщив брови, Этан кивнул.

— Это может сказать нам что-то — возможно она, вампир, устала от подавления, как это было.

Возможно, она хотела противостоять.

— У меня было такое чувство.

Он молчал, потом робко спросил

— Как это было?"

Я посмотрела на него снизу вверх, нашла выражение голого любопытства на лице.

— Это было похоже на…

Я поморщилась, выдернула нить из одеяла, пытаясь выразить это словами, потом снова подняла глаза.

— Это было как дыхание в первый раз.

Как…

вдыхание мира.

Этан смотрел на меня долгое время, долго был тих, потом тихо произнёс:

— Я вижу.

Он, казалось, рассматривал это в течение долгого времени.

— Ты сказала, что Селина затравила тебя, возможно что она пыталась, вытянуть эту реакцию из тебя.

Как бы она узнала?

Я предложила свою теорию.

— Когда я пошла в Красный, клуб Моргана, в первый раз, когда она предстала передо мной, я могла чувствовать, что она проверяет меня.

Те же самое, что ты сделал в своем офисе после того, как я рассказала тебе о противостоянии.

Возможно, она уловила некоторый смысл этого там? Некоторый смысл, того что моя химия была выключена?

— Хм.

Я обертывала свои руки вокруг себя.

— Я предполагаю, что уступила ее очарованию, на сей раз?

Она так легко поколебала меня, заставила меня искать Этана, заставил меня обвинить его в моей боли и растерянности.

Настолько, на сколько я бы хотела, чтобы моя вина за отчуждение от Моргана и Мэлори легла на Этана, я даже могу признать, что всё это не имело никакого отношения к нему.

Это было во мне.

— Более сильный ум — сказал Этан — менее восприимчивый человек к очарованию.

Ты противостояла этому прежде, от нее, от меня.

Но на сей раз, ты страдала от боли, и у тебя были некоторые неудачи в ваших отношениях с Мэлори.

Я также предполагаю, что ваши отношения с Морганом не…

самые крепкие.

Я кивнула.

— Очарование может поймать нас в слабый момент.

Чтобы не менять тему, Мерит, но в то время пока ты отсутствовала, выглядело так, как будто ты испытывала часть изменения снова — добавил он.

— Холод, лихарадка.

Боль.

Этан, конечно, знал то, как ощущаются подобные изменения.

Он также понял теперь ту вещь, которую я, наконец, выяснила.

Что, несмотря на эти три дня, что я потратила на совершение перехода от человека к вампиру, это не полностью работало.

И у меня было предположение, почему это было так.

— Я не проходил это снова — сказал я ему.

— Это было первым, полным завершением его, так или иначе.

Его пристальный взгляд, сфокусировался на мне, вопрос в его глазах.

И я ответила ему, предоставляя заключение, который я сделала.

— Я была на наркотиках в первый раз, когда я проходила изменение.

После того, как ты укусил меня, выпил меня, накормил меня, ты вводили мне наркотики.

На его лице читалось поражение, безмолвие, глаза как зелёный лес.

Я продолжила, мой пристальный взгляд на нем.

— Я знаю, что изменения других вампиров отличалось от моего.

Я не помню вещи, которые помнят они.

Я была слабой, когда ты отослал меня назад в дом Мэлори.

Это было, потому что я не полностью избавилась от того, что ты давал мне.

И что бы ни случилось сегодня, я помню больше, чем я помнила в первый раз.

Включая факт, что я взяла его кровь.

Что я, впервые, взял кровь прямо от другого.

Я взял кровь от Этана, захватывая его руку которая была балластом, который поставил бы меня на якорь к земле.

Я искала его посеребренные глаза, когда я пила, когда я кричала, когда я дрожала от неизбежного удовольствия этого теплого виски, сущности, которая все еще текла через меня, которая излечила нанесённые раны, и стерла затяжную боль от нападения Селины.

Стер боль, но не воспоминания.

— Ты вводил мне наркотики — повторилась я, не вопрос.

Он уважал нас обоих достаточно, чтобы кивнуть — только кивок, снова закрыл глаза в ответ — но это было достаточно.

И затем он уставился на меня в течении долгой, тихой минуты.

На сей раз это не был Мастер Дома, который оглядывался назад, но человек, вампир.

Не "Салливан", не Льежа, только Этан и Мерит.

— Я не хотел, чтобы ты чувствовала это, Мерит.

Его голосов были нежным.

— Ты подверглись нападению; ты не согласилась.

Я не хотел, чтобы ты должна была проходить это.

Я не хотел, чтобы ты должна была помнить это.

Я искала его глазами и обнаружили, то что эта была достаточная правда, если не веся она.

— Как бы то ни было — сказала я тихо — Ты взял что-то от меня.

Люк сказал мне однажды, что изменение, все его три дня, походило на издевательство.

Ужасно, но важно.

Своего рода соединение.

Что-то, что я могла разделить с остальной частью Послушничества.

У меня не было этого.

И это проложило расстояние между нами.

Его брови поднялись, но он не отрицал это.

— Я не похожа на них — продолжила я.

— И они знают это.

Я уже достаточно отделилась от них, Этан, вместе с силой, моими родителями, нашими странными отношениями.

Они не видят меня так же.

Я посмотрела вниз, потерла мои потные ладони об мои бедра.

— Они не делали этого прежде, и конечно они, не будут после сегодняшнего вечера.

Я больше не являюсь человеком, но я не похожа на них, также.

Не совсем.

И я предполагаю, что ты знаешь то, на что это похоже достаточно хорошо.

Он отвернулся.

Мы тихо сидели вместе, смотрит всюду, но не, друг на друга.

Прошло время, может быть минута, прежде чем я посмотрела на него, и он отвернулся снова, вина в его глазах.

Вина, я предположила, за его принуждение меня вновь переживать опыт, но для устранения, однако полный благих намерений, полное изменение в первый раз.

Тем не менее, независимо от причин, не было ничего, чтобы покончить с этим сейчас.

Независимо от его мотивации, это было сделано, и мы имели более насущные проблемы.

— Так, что мы делаем теперь?

Он посмотрел вверх, зеленые глаза, мгновенно расширились.

Удивление, возможно, потому что я не выдвинула претензии, что я просто позволила этому быть.

И что я могла сделать? Обвинить его в том, что он попытался ослабить переход? Ругать его за недостаток бездействия?

И наиболее важный вопрос, почему он сделал это?

— О, я понятия не имею — сказал он, наконец, его голос ровный, тон вампира Мастера, независимо от того что было между нами, ломалось снова.

— Если это действительно было связано с твоим неполным изменением, и процесс теперь полон, мы будем иметь дело с твоей силой, оценивать ее.

Что касается Селины, это было бы дополнительным бонусом в её игре Брекенриджа.

Начало войны между оборотнями и вампирами, поможет извлечь выгоду из того, что страж Дома Кадоган биологически.

непостоянен.

Он покачал головой.

— Вы не можете дать ей слишком много кредита на то, чтобы быть организованной, на организацию планов.

Женщина — основной манипулятор, композитор вампирской драмы.

Она знает, как готовить почву, организовать ее машину Голдберга, затем запустить спусковой механизм и позволить остальным из нас, управляли игрой от ее имени.

Он взглянул на меня.

— Она будет продолжать делать это.

Пока она не поставит нас на грань войны, с людьми или оборотнями.

Она будет продолжать делать это.

— Пока она здесь, пока мы не сможем убрать ее снова, она будет продолжать делать это — согласилась я.

— И мы не можем убрать ее, пока ГП не поймёт, кто она такая.

— Мерит, ты должна смириться с тем что, как и Гарольд, остальная часть их полностью понимает, кто и что она.

И что они принимают этот факт.

Я кивнул и потерла руки.

Этан вздохнул и вернулся в кресло.

Он снова сел, закинув ногу на ногу.

— И почему в этом особом сценарии она отправила тебя обратно ко мне?

— Чтобы покончить с тобой? Таким образом, ты или Люк прикончили бы со меной?

— Если бы ты убила меня, я был бы вне картины — Мастер вне ее пути.

Для нее было бы удобно, если бы меня не было.

Если бы ты не была достаточно сильна и лучше меня, она, возможно, предположила, что любое наказание, которое я предпринял бы, убрало бы тебя с ее пути.

Снова тишина, в то время как я избегала спрашивать о том, что он имел в виду относительно: наказания.

Этан нарушил молчание.

— Так, Страж, каков следующий вопрос?

— Выявление ее союзников — сказал я наконец.

— Она должна была где-то остановиться, возможно, имела финансовые или другие связи, которые вернули ее обратно в Чикаго.

Мы должны выяснить, через кого она работает, и почему они позволяют ей делать это.

Я посмотрела на него.

— Кровь? Слава? Какое положение в новом мировом порядке она имеет в виду? Или же это люди, которые всегда были ее союзниками?

— Ты думаешь Наварра.

Его тон был мягок, необычно нежен, и он был прав.

У меня были очень неутешительный мысли о действующем Мастере Наварры, но без дополнительных доказательств я не собираюсь предлагать его Этану в жертву.

— Я не знаю.

— Возможно, мы должны пересмотреть твое положение.

Я посмотрел на него снизу вверх.

— Как так?

— До настоящего времени ты охраняла Дом от Домов.

Патрулировала помещение, работала с охраной Дома, изучала Канон.

Мы дали тебе роли и обязанности, которые имел исторический Страж.

Они были привязаны к замку, это физическая охрана, но также и консультирование Мастера, Второго и Капитана Охраны, по проблемам, связанным с безопасностью, политикой и маневрами.

Он покачал головой.

— Мир — весьма различное место теперь.

Нами управляет группа, расположенная на другом континенте, и мы взаимодействуем с вампирами на расстоянии тысяч миль.

Мы просто больше не защищаем нашу собственную землю, но пытаемся утвердиться себя в целом мире.

Он посмотрел на меня.

— В этом проекте, мы расширим твою роль, по крайней мере, в социальном отношении, чтобы включать более широкий ряд города.

Неясно, что мы извлечём из этой стратегии.

Хотя мы, кажется, предотвратили непосредственный кризис Брекенриджа, Николас по прежнему вызывает беспокойством.

Его враждебность очевидна, и я не думаю, что мы можем считать, что предотвратили эту проблему, чтобы спать спокойно.

— Так, что ты предлагаешь?

— Я полагаю, что мы нуждаемся в тебе на улицах, а не в охране территории.

Наша главная надежда на противостояние мятежным планам Селины, может быть основой нашей собственной массовой тактики.

Он встал и пошел к двери

— Я должен поговорить с Люком, и мы определим некоторые стратегии.

О которых, я предположила, они сообщат мне немного позже.

— Этана, что мы будем делать с тем…

что я сделала?

— Ты будешь наказана.

Нет никакого ухода от этого.

Он ответил немного быстрее, и этим нарушил мой уют.

Мой живот сжался, но не в удивлении.

Заголовок ВАМПИР ПОСЛУШНИЧЕСТВА НАПАДАЕТ НА СВОЕГО МАСТЕРА не собирается читаться хорошо, если за ним последовало ПОЗЖЕ СТРОГО НАКАЗАН.

— Я знаю — сказала я ему.

— Я это заслуживаю и, я извиняюсь за это.

— Частично извиняю — сказал он.

— И частично доволен, что мы объяснились.

Возможно, это поможет…

очистить воздух.

Если он подразумевал, что это могло бы очистить воздух между нами, я сомневалась, но кивнула, так или иначе.

— Я выезжаю из Дома Кэдоган?

Этот вопрос занял больше времени у него, чтобы ответить.

Больше рассмотрения, возможно, или более политическая оценка.

Больше стратегии.

Он потирал рассеянно свою шею, когда он обдумывал это, но потом покачал головой.

Я не был уверена, был ли я освобожден или нет.

— Ты останешься в Кэдогане.

Оставайся день здесь, возвратитесь завтра ночью.

Загляни ко мне первым делом.

Но мы будем корректировать твои обязанности, и ты будешь обучаться — и не с Кетчером на сей раз.

Ты должна обучаться вампиром, кем-то, кто понимает тягу хищника, который может помочь тебе управлять твоим — давай назовем это твоим хищным инстинктом.

— Кто?

Он мигнул.

— Я, я полагаю — был его ответ, а затем дверь открылась и закрылась, и он ушел.

Я смотрела на закрытую дверь с минуту.

— Поимел — все, что я могла придумать, чтобы сказать.

Я знала, кто это был, прежде чем дверь открылась, прежде чем она даже постучала, из-за яркости сахарной ваты ее духов в прихожей.

Она заглянула в комнату, голубые волосы скользнули через щель между дверью и косяком.

— Твоя голова все еще кружиться?

— Ты все еще пытаешься бросить синее пылающее дерьмо в меня?

Она вздрогнула и открыла дверь, затем вошла в спальню, обнимая себя руками.

Она была в пижаме, коротковатая футболка и негабаритные хлопчатобумажные штаны, белые наманикюренные пальцы ног, выглядывали из-под них.

— Мне очень жаль.

Я только что возвратилась из Шаумбурга.

Я была фактически на полпути к Кэдогану, когда Люк позвонил меня, и сказал что ты в плохом состоянии.

— Почему ты ехала в Кэдоган?

Мэлори прислонялась к дверному косяку.

Было время — несколько дней назад — когда она бы шлепнулась на кровать рядом со мной.

Нас не было там больше, так просто потеряли ощущение комфорта.

— Кетчер должен был встретить меня, и мы собирались говорить с Этаном.

У Кетчера было некоторые…

беспокойство.

Было не трудно понять волнение в ее голосе.

— Обо мне.

У него было беспокойство по поводу меня.

Она подняла руку.

— Мы волновались по поводу тебя.

Кетчер думал, что ты сдерживалась, когда вы обучались, думал, что что-то произошло.

Она перевела дыхание, провела рукой по своим волосам.

— Мы понятия не имели, что ты была каким-то причудливым супер вампиром.

— Сказала девушка, которая может выпускать шаровые молнии из ее ладоней.

Она подняла глаза, смотрел на меня.

Я заметила что-то в них — боль или беспокойство — но это было умерено, ее собственным нежеланием быть искренней со мной.

От этой неловкости мой живот скрутило узлом.

— Это нелегко для меня также — сказала она.

Я кивнула, опустила свой взгляд, опустив мой подбородок на подушку, лежавшую на моих коленях.

— Я знаю.

И я знаю, что взял на поруки.

Мне очень жаль.

— Ты взята на поруки — согласилась она, и отошла от двери.

Кровать прогнулась, когда она садилась около меня, усаживаясь в позу со скрещенными ногами.

— И я оттолкнула тебя этой ситуацией с Морганом.

Именно это…

— Мэлори.

— Нет, Мерит — сказала она.

— Проклятье, только позволь мне заканчивать это, на этот раз.

Я желаю тебя только хорошего.

Я думала, что Морган был одной из таких.

Если он не такой, тогда пусть будет так.

Я только…

— Ты думаешь, что я люблю Этана.

— А ты?

Справедливый вопрос.

— Я…

Нет.

Не так как ты думаешь.

Не так как ты и Кетчера.

Это глупо, я знаю.

У меня есть что-то подобное, эдакая фантазия.

Это фигня "Мистера

Дарси" фантазия, о том, который передумает.

Который, вернётся ко мне.

И я буду искать однажды ночью, и он будет там передо мной.

И он уставится на меня и скажет: "Это были ты.

Это всегда были ты".

Она молчала, затем предположила, очень спокойно, очень мягко:

— Может быть, такой парень стоит твоего времени, такой парень, который с тобой с самого начала.

Кто, хочет тебя с самого начала.

— Я знаю.

Я имею в виду, интеллектуально, я понимаю это.

Это только…

Признай это, думала я про себя.

Признай это и получи его в этом отношении и, по крайней мере, так он не будет больше крутиться в моей голове.

— Я часто не соглашаюсь с ним, большую часть времени, и он сводит меня с ума, но я хочу его.

Я знаю, что свожу его с ума, и я чувствую тоже, но.

Он так же хочет меня, так или иначе.

Ценит что-то во мне.

Я отличаюсь, Мэлори.

Я не похожа на остальную часть их.

И я больше не похожа на вас.

Я посмотрела не неё и увидела печаль и понимание в ее глазах.

Я подумала о том, что сказала Линдси, и бессмысленно повторил ее слова.

— Этана не походит на остальную часть их, также.

При всей стратегии, разговорах о союзах, он держится в стороне от них.

— Он сдерживает себя от тебя.

Не каждый раз, думала я, и это был выигрыш, который помогал мне возвращаться снова и снова.

— И ты удерживаешь себя от меня и от Моргана.

— Я знаю — повторила я.

— Смотри, о Моргане, есть и другие соображения.

То, что ты знаешь, не является всей историей.

То что я знаю, также была вся не история, но я не была уверена, что была готова сказать остальную часть ей, сказать Мэлори о вялых отношениях между нынешним и бывшими Мастером Наварры.

— Это не имеет значения.

Это сделано так или иначе.

— Сделано?

— Ранее.

Прежде, чем она нашла меня.

Мы покончили с этим.

Не то чтобы это действительно имело значение.

Он не доверял мне, никогда не доверял мне.

Возможно его собственная ненадежность, возможно слухи, которые, казалось, преследовали меня, возможно осознание того, что я никогда не был действительно его.

Мэлори прервала мои размышления и была, как обычно, прямолинейна.

— Нет ничего, что мы хотим точно так же, как вещь, которую мы знаем, что не может иметь.

Я кивнула, хотя я не была уверена, кого она имела в виду, меня или Моргана.

— Я знаю.

В комнате было тихо в течение минуты.

— Ты выглядишь мертвой — сказала она.

Я взглянула на нее и увидела, что слезы подступают до краев ее ресниц.

И все же я не могла переступить этот барьер, который все еще был между нами.

— Я думала, что убила тебя.

Она шмыгнула носом и смахнула рассеянно слезы.

— Кетчеру пришлось выставить меня.

Вампиры взбесились; я думала, что они хотели схватить нас.

Этана проверил твой пульс, сказал, что ты жива, и он был все окровавлен.

Крови всюду.

Ты была также с порезами и царапинами на твоих руках, на твоих щеках.

Вы двое избили в дерьмо друг из друга.

Кетчер поднял тебя, и кто-то принес Этану рубашку, и все сели в машину.

Я принесла твой меч.

Она указала на угол, где он балансировал на его рукоятке возле стены спальни.

Он был уже в ножнах, очищенный, вероятно Кетчером, который проявил изящную заботу о лезвии, закалённом кровью.

— Он принёс тебя сюда.

— Кетчер?

Мэлори покачала головой, затем потёрла глаза и провела руками по ее волосам, казалось, избавляясь от эмоций.

— Этан.

Он ехал с нами.

Они — вампиры, твои вампиры — следовали за нами в другой машине.

Мои вампиры.

Я стала кем-то еще для неё.

Иной, своего рода, существо.

— Кетчер сказал, что ты должна была выспаться, чтобы ты смогла исцелиться и избавиться от всего этого.

Я посмотрел на мои руки еще раз, они были бледны и нетронуты.

Я исцелилась, так как он и предсказал.

— Поэтому, Этан принёс тебя сюда, а Кетчер заботился обо мне, я думаю, и Линдси и Люк — все мы ждали внизу.

Она посмотрела на меня.

— Ты была без сознания все время?

Я посмотрел на нее, мою лучший другу, и я не сказала ей, что я сделала.

То, что я прошла некоторую часть изменения снова, и в тумане этого, жаждала её крови, взяла кровь от кого-то еще.

Его кровь.

Этана.

И это походило на возвращение домой.

Я не мог даже начать бороться с этим, обдумать это.

— Я была в отключке — сказал я ей.

Мэлори посмотрела на меня, кивнула, возможно, не купилась на это полностью, но не оспаривала это.

Она вздохнула и наклонилась вперед, заключив меня в объятья.

— Есть резон в том, что они называют это безнадежно романтическим.

— И не рационально романтическим?

— Хорошо-развито-попечительски-романтические.

Я наполовину усмехнулась и смахнула свои собственных слезы.

— Это не имеет никакого смысла.

— Не дразни меня.

Она сжала, затем отпустила меня.

— Ты меня огненным шаром.

Вырубила меня им.

Он заставил меня, пить его, думала я, но не высказывала это громко, будучи плохо подготовленной для Фрейдистского анализа, который последует за признание.

— Я имею право на маленькое издевательство.

— Это не огонь.

Это способ передать магию.

Вид канала.

Мэллори вздохнула и поднялась.

Я и не заметила, как устало она выглядит.

Темные круги пролегли под глазами, уже распухшими от слез.

Как бы я хотел продолжать этот разговор, который честно говоря, не для всех, рассвет почти здесь.

Мы обе должны спать.

Она встала, подошла к двери и, положила руку на дверную ручку, остановилась там на минуту.

— Мы собираемся меняться.

Это изменит нас обоих.