Часть II. Женщины астролога
…По разному можно говорить нынче о кампании 3026 г., однако одно остается несомненным: никто не думал и не предполагал, что в столь кратчайшие сроки Великому Герцогу удастся захватить столь обширные территории. Многие умы со страхом ожидали небывалых потрясений. Гнев божий, как предрекали они, должен обрушиться на мерзавца, преступившего древнее правило — один бог, одна страна… Сиятельнейший герцог не считался с этим, объединяя под своей рукой земли во власти разных богов.
Тем не менее, ни тогда, ни позже, боги никак не показали, что недовольны действием своего самопровозглашенного паладина. Желая умилостивить высоких владык, Хендриксон строил храмы и заказывал новые гимны, покровительствовал художникам и поэтам. Возможно, сии действия и снискало благорасположение небожителей. Возможно, были иные причины, о которых нам, людям незначительным, знать не полагалось и не полагается.
Итак, гнева божьего не последовало. Однако Его Сиятельство и сам превосходно справился с ролью карающей десницы Кшатра-Варьи. Уже в конце июня Кормчие Мигарота пошли под руку Хендриксона и самостоятельно выбрали в военные губернаторы Астериска Ди Арси. Не успели высохнуть чернила на вассальном договоре, как проверенные войска герцога огнем и мечом прошли по вновь завоеванным землям, стирая с лика Быка многие селения и города, оставляя целые области выжженными и негодными для проживания, тогда как другие совершенно нетронутыми. Недальновидно и неразумно, однако, было бы объяснять его действия кровожадностью и злобой. Многие ученые мужи до сих пор удивляются, каким образом герцогу удалось не выпустить ни одной из приобретенных в столь короткий срок территорий. Они, однако, забывают, что не так сложно подчинить голодного человека, как сытого, и уж подавно, проще всего взять власть над голодным, которого накормил, или же над сытым, которому пригрозил голодом.
Участь многих смертных, оказавшихся на его пути, достойна сожаления, однако, разрушив эти земли и устроив их по-своему, герцог заложил основы того, что в будущем стали называть Империей.
Солнце уже садилось, в сосновом лесу по-вечернему пахло смолой, когда в сожженное дотла село въехали вельможи. Все они восседали на прекрасных лошадях, оружие и одежда их выдавали нешуточное богатство и высокое положение: если бы на пепелище нашелся хоть один сведущий человек, он мог бы, пожалуй, различить сияние изумрудов, опалов и аметистов. Увы, сведущего человека не было, да и просто людей тоже почти не осталось.
Еще этим утром жители села не ждали беды, ибо война закончилась, отшумев где-то далеко, за лесом. Поэтому прятаться в замке правителя они не спешили, а весть о войсках нового властителя, пришедших на постой к их сеньору, встречали всего лишь с опасливым любопытством: а ну как герцог Хендриксон, прежде никогда не дававший на разграбление земли, что он считал своими, если не врут слухи, на сей раз не удержит бравых вояк? Ну как начнутся грабежи да насилия?.. Тем более, что этот отряд вел не сам герцог, а один из его доверенных военачальников…
Кто же знал…
Маленькую девочку, что пряталась сейчас под разрушенным и все еще тлеющим остовом крыльца родного дома, звали Несси. По крайней мере, так называла ее мама — и папа, когда ему случалось найти минутку для младшей дочери. Теперь-то — Несси знала это — они ее больше уже никак не назовут. А может быть, никто не назовет ее вообще.
Несколько дней назад Несси видела во сне и отряд воинов, и пожар, и Черного Человека, и даже то, что ей надо спрятаться в погребе за бочками с рассолом, сразу как только войдут двое солдат и начнут рубить ее родителей, братьев и сестер. До того Несси никогда не снилось таких ярких снов, и когда она рассказала его маме — путано, как могла, ибо в свои четыре года еще владела речью не так хорошо, как взрослые, — мать только посмеялась. Ну и успокоила дочку: не бойся, маленькая, мама с тобой, никто тебя не тронет… Никакой Черный Человек.
Однако теперь мамы не стало, а все произошло, как во сне. Несси щипала себя за руку, чтобы проснуться, но не получалось.
И вот, когда она увидела всадников, медленно движущихся по главной улице, Несси сразу поняла, что один из них — это он. Тот самый, из сна.
Они приближались, и в тихом вечернем воздухе далеко разносились слова — сперва только обрывки, так, на грани слышимости, потом — целые фразы.
— … ффу, ну и запах!
— Что вы хотите, Жан, здесь…
— Ах, мой милый рыцарь Эльфрик, здесь тот цветик не растет!
За сим последовал взрыв смеха, как в любой хорошо знакомой компании, где достаточно лишь намека на шутку.
— Цветы вообще не растут на пепелище, — произнес тихий голос, в котором не было и намека на смех, и Несси сжалась от страха в своем убежище, ибо поняла: вот он. Нигде-то от него не укрыться.
— Мы знаем, магистр, — заметил тот же самый, что говорил про цветик. — И Эльфрик тоже это знает!
Новый взрыв смеха прозвучал еще гаже предыдущего.
— О, полагаю, что через пару лет этот пепел станет благодатным удобрением для цветов всякого рода, — ответил на это Черный Человек. — Но еще не сейчас.
— Бери больше, — заметил другой голос, напугавший Несси еще сильнее, до слез, потому что она слышала его не во сне, а наяву — всего несколько часов назад. Это когда она вылезла из подвала, думая отползти через огород — и с ужасом увидела высокого человека в броне, что распоряжался перед группой воинов с алыми мечами.
«Из выживших, — говорил он, — добивайте мужчин, детей и женщин не трогайте».
Тон у него был такой скучный и страшный, что Несси тут же юркнула назад, под крыльцо, и сидела там, боясь выбраться, а потом прямо перед ней обрушилась балка, и выбираться стало тем более страшно, даже когда люди уже ушли.
Собеседники называли этого человека «его милость».
Даже неизвестно, кто их них страшнее — «его милость» или «черный человек». А они вместе. Все, дальше жизни не будет, она просто остановится, вот прямо сейчас — замрет, как смола в вечернем теплом воздухе.
— Кто-то прячется под тем крыльцом, — заметил вдруг четвертый голос, что до сих пор молчал. — Могу поклясться, я видел, как там кто-то пошевелился.
— У вас всегда были зоркие глаза, Лорк, как положено трубадуру… — легкомысленно заметил шутник. И добавил с явным отвращением: — Ребенок, наверное. Или животное. Не прикончить ли нам бедное создание из жалости?
— Думаю, не стоит, — заметил вдруг Черный Человек. — Это может быть то, зачем мы сюда приехали.
— Ключ к власти над всем Закатом, так что ли? — спросил Шутник.
— Жан, мне не нравится ваш тон при разговоре с магистром, — холодно произнес его милость. — Извольте соблюдать необходимое почтение, а то ведь я могу решить, что вы не уважаете моего друга.
— Не стоит, ваша милость, — отозвался Черный Человек. — Сэр Жан пока не переступил определенных рамок. Когда переступит — я приму меры самостоятельно. Пока же… позвольте, господа, задержать вас на несколько секунд.
Черный Человек спрыгнул с коня; шаги его, когда он направлялся к убежищу Несси, звучали необыкновенно отчетливо.
Он остановился совсем рядом со входом под развалины и сказал:
— Пойдем со мной. Я знаю, что ты здесь.
Несси, разумеется, никуда не пошла. Она только еще глубже забилась в свое убежище. Ей показалось: Черный Человек побоится сунуться под еще тлеющими деревяшками.
Не побоялся. Полез и вытащил ее. Напуганная до смерти, Несси даже не сопротивлялась, когда он взял ее на руки и понес.
— Не бойся, малышка, — сказал Черный Человек. — Теперь тебе ничто не грозит. Ну? Не дрожи ты так, я тебя не обижу. В чем дело?
— Я видела… — прошептала Несси. — Во сне.
— Вот как? — Черный Человек не замедлил шага. — Значит, ты должна знать, что с этого момента я буду твоим отцом.
Закатное солнце прорезало ряд сосен двумя широкими клинками рыжих лучей, когда всадники остановились на опушке леса у обрыва. Четверка разделилась еще раньше: двое поскакали прямо в Армизон, двое решили сделать крюк.
На опушке около источника они спешились. Один тот час опустился на колени и принялся яростно умываться в ледяной воде, обильно поливая из горстей голову и шею. Другой же проверил, как там маленькая девочка, что ехала в седле перед ним, и помог ей напиться из большой походной фляжки. Девочка молчала и дрожала, зубы у нее стукались о металлическое горло фляги, но она хотя бы держалась на лошади. И не боялась животного. Уже хорошо, а то пришлось бы привязывать к седлу, как поклажу, или держать все время.
Его спутник тем временем закончил умываться и выпрямился, откидывая со лба мокрые кудри.
— Ненавижу это, — процедил он сквозь зубы. — Почему я? Мы?
— А кому еще милорд мог такое поручить? — спросил второй — его девочка Несси называла Черным Человеком, и он действительно был одет во все черное, только плащ расшит белыми знаками звезд и планет. — Кто еще не наделал бы лишнего?
Умывавшийся — его милость — мрачно возразил:
— А мы, по-твоему, не наделали?
— Иначе страну не удержишь, — пожал плечами магистр. — Кроме того, тебе это полезно. Если говорить о долгосрочных целях.
— Иногда я начинаю думать, что ты и впрямь сволочь и бездушная скотина.
— Отлично. В следующий раз и пытаться не буду тебя утешать. Вольно же жаловаться на дороговизну, уже ударив по рукам с продавцом!
Если бы кто сейчас заглянул в глаза магистру, он бы… нет, он вряд ли бы понял их выражение.
— Слушай, — сказал его милость после паузы. — Я с ног падаю, так спать хочу. Поехали домой.
— Поехали, — согласился магистр. — Быть может, герцогиня со свитой приедут сегодня.
— Почему они должны приехать? — насторожился его светлость. — Я впервые об этом слышу!
— Потому что я писал им, — пожал плечами магистр. — Из-за этой вот малышки. Правда, возможно, приедет только Вия. Я соскучился по ней…
— Ты способен соскучиться? Не верю!
Погода в конце августа в этих краях стояла плохая, и когда корабль находился уже в часе-другом перехода от Армизона, качка усилилась настолько, что стала не хуже морской. Рит — река действительно очень широкая, в большинстве мест, если стоять на одном берегу, другой еле увидишь. На удивление всем, миледи Аннабель Хаксли, герцогиня Хендриксон, и ее вечная молчаливая спутница госпожа Гаева не мучились дурнотой и даже не отлеживались в крошечной каюте, что предоставил им капитан: простояли на палубе, как приклеенные. Ни качка их не смущала, ни соленые брызги.
Вия, правда, знала, что миледи Аннабель вовсе не такая твердокаменная, как хочет показаться. На самом деле ее мутило, стояла она у борта корабля совершенно зеленая, и под руку свою маленькую и легкую спутницу держала вовсе не из желания выказать дружеское расположение. Просто миледи не без оснований считала, что в тесной и грязной каморке без окон переносить качку куда как хуже, чем на ветру. Правда, холодный ветер, несмотря на летнее время, норовил до онемения выстудить лицо, но из двух зол….
Самой Вии — благодаря за-радаганским предкам — холод не досаждал. Она даже стояла на палубе, откинув капюшон и спокойно подставляя небу лицо оттенка красной глины. Все люди герцога и все его войско все равно знали, что у астролога жена не то с юга, не то с севера, но не такая, как все нормальные люди. Мертвая хватка герцогини на плече тоже не мешала: Вия была куда выносливее, чем на первый взгляд позволяло ее тщедушное сложение.
— Адвент уже видно? — спросила миледи Аннабель.
От дурноты у нее мутилось в голове и зрение становилось хуже — она так говорила. Возможно, врала — уловка, чтобы заставить свою неразговорчивую спутницу пересказывать ей пейзажи берегов, и таким образом протянуть между ними неосязаемую ниточку разговора.
— Там же поворот, миледи, — пожала плечами Вия. — Но вот та деревенька на берегу и по суше от Армизона недалеко. Так что к полудню точно пристанем.
— Ты выдержишь, если придется потом скакать? — спросила миледи. — Мы не останемся в Армизоне, поедем сразу к Адвенту. По пути соединимся с мальчиками.
— Выдержу.
— Хорошо. Задерживаться нам некогда. Но и рисковать твоим здоровьем я не хочу. Если почувствуешь себя хуже, говори немедленно. Не забудь, что я вижу будущее, а не настоящее.
Вия кивнула.
У нее был выкидыш перед самым путешествием — уже второй за полгода. Райн и Стар занимались «умиротворением» риринской области, и некому было ей запретить сопровождать герцогиню. А миледи Аннабель, разумеется, и не думала ничего запрещать. Да и в любом случае, провидице виднее.
Вот Фильхе попробовала спорить, когда миледи Аннабель отправляла ее в Шляхту. Без толку. Ее даже Стар уговаривал долго: Вия при сем не присутствовала, но патетические рыдания и возгласы из покоев бывшей саламандры до нее долетали. В виде ящерицы Агни ей все-таки нравилась куда больше. Интересно, характер «тела» может как-то влиять на характер существа, которое его занимает?.. Или просто ящерице мы склонны прощать больше, чем человеку? То, что во взрослой женщине нас раздражает, в симпатичном существе с ладонь длинной будет умилять…
Тогда, во время уговоров, Стар пришел к Райну за подмогой — твоя, мол, была идея — но астролог с саламандрой разговаривать не пошел. Сразу отправился к миледи, и той хватило всего пары минут при закрытых дверях. Что говорилось там, Вия тем более не слышала, — голоса не повышал вообще никто, — хотя пара соображений у нее имелась.
Миледи, пожалуй, единственная, кому удается заставить Агни делать хоть что-то.
«Я не вернусь в Чертову Крепость, — подумала Вия с мимолетным ожесточением. — У нас не так уж много времени. Можно сказать, совсем нет. Это у миледи в крепости дочка — меня там никто не ждет».
Впрочем, решение «не возвращаться» было давно уже принято, и миледи, кажется, о нем знала. Знала и не спорила. А возможно, Виино присутствие рядом с мужем — даже если ему вдруг взбредет в голову сорваться с места еще в какую дальнюю поездку — ее полностью устраивало.
В отличие от Райна. Он, кажется, предпочел бы держать ее как можно дальше от себя — и от Стара. Вия догадывалась, почему.
«Это его любовь, — тихо шепнула Сестра с самого дна души. — Он тебя бережет».
«Ревнует, — тускло отозвался один из ее дядьев. — Ревнует, девочка моя, и правильно делает: есть в тебе что-то такое эдакое, и отношения твои с Астериском я бы тоже простыми не назвал…» — и прочие его соратники поддержали его уверенным гомоном.
«Ревнует, — ехидно отозвался менестрель, — только не тебя к юному Ди Арси, а Ди Арси к тебе: что я, не знаю? Насмотрелся на подобные игры…»
А старый племенной шаман и Сумасшедшая Хельга молчали, привычно многозначительно, как бы подразумевая: нет, девочка, не все так просто, совсем не просто… Ты же знаешь его щемящую нежность, ты же знаешь, что он любуется тобой, как небом, а еще ты знаешь то, что растет в нем опаснейшим семенем, парализуя разум и волю….
Вия привычно уже игнорировала и гул голосов, и молчание, стараясь вслушаться туда, глубже, где начинались неизведанные поля и дороги ее собственного «я»: место, куда только Райн и отваживался заходить. Там было сумрачно и ничего не разобрать.
Важно то, что ей нужно действовать, и пусть она не знает пока, как, одно очевидно: ей нужно сохранить мужа живым. В остальном она разберется.
Палубная команда уже свернула паруса, вот они уже взялись за весла (на Островах гребцов-невольников не держали, а судно было островным), и крепостные стены Армизона — не такие мощные, как Мигаротские, несмотря на широко известное божественное происхождение, — приближались с каждым рывком. И холодный ветер с Рита постепенно стихал, мягчел, как будто смирился уже, что ему не удастся задержать корабль.
…Райн нарушил все ожидания Вии: он ждал ее в порту. Она-то думала, что им придется в городе разузнавать, где именно войска герцога встали лагерем, и то еще, возможно, точных сведений не будет. Тогда им останется только ждать, покуда Райн и Стар не вернутся. Однако им не пришлось даже посылать гонца, чтобы сообщил об их прибытии коменданту и приготовил экипажи: Райн уже стоял на причале — этакий черный мазок на сером пасмурном фоне. Около него кутался в черный гармаш длинноносый унылый секретарь Ральф. Стара нигде не было видно, хотя Вия привыкла, что они с Райном надолго не разлучались.
Миледи сошла на берег первой, сразу после охранения, и Райн церемонно раскланялся с нею: «Как прошло ваше плавание? Для меня честь снова видеть вас, миледи». Вия шла следом, и на людях Райн тоже только склонился к ее руке, даже не поцеловал… а пальцы у нее были затянуты черной перчаткой, и вуаль на лицо она все-таки опустила.
Они не виделись всего около месяца — однако Райн за этот короткий срок умудрился ощутимо осунуться, так что лицо разом показалось куда старше. Вия подумала с почти божественной отстраненностью: подсчитать бы, сколько седины прибавилось под этим ужасным черным беретом.
— Рада вас видеть, господин мой, — сдержанно произнесла Вия. И тихо: — Рассчитал наше прибытие?
— Да, — кивнул Райн. — Можешь удивляться, но это действительно очень важно: чтобы вы приехали именно сегодня. Сам бы я долго не справился.
«Стар бы сказал, что я хорошо выгляжу. И миледи не преминул бы сделать комплимент».
— А где Стар?
— В резиденции, отсыпается. Сегодня всю ночь почти совещался с господами военачальниками… — Райн улыбнулся углом рта. — К счастью, до утра не дотянули, а то бы бочки не хватило.
— Я удивлена, милорд, что вы еще стоите, — ответила Вия ему в тон.
— Мне, как чудаку-магистру, позволены некие послабления… господа рыцари знаю т мою слабость по этой части и относятся с благородной снисходительностью. Ну что, вы поедете в одном экипаже с миледи, моя госпожа?
— Конечно. А вы за нами верхом?
Он кивнул.
— Значит, встретимся в Губернаторском Доме. Кстати сказать, он ничего, лучше, чем в Адвенте. Вам понравится.
Их везли от порта не самой удачной дорогой: мрачные дома-лачуги, крепко сбитые, но без малейшей фантазии. Ничего похожего на строгую симметричность Мигарота или тяжеловесную помпезность Медины-дель-Соль — город без фантазии. Вокруг Армизона, несмотря на красивое название, не было ореола кипящей жизни. Духовный облик Армизона напоминал собою серый дождливый день, а вовсе не горячий источник, бьющий из-под снега: Вия даже усомнилась, каким взглядом она смотрит — внутренним, «сонным» оком, или обычным внешним взглядом.
Гехерте-геест, возбужденно-напряженный в иных городах, к Армизону остался безразличным.
«Большинство городов по Закату такие, малышка», — усмехался в глубине памяти менестрель, подкидывая соответствующие картинки. Вия машинально перебирала их, как в забытьи перебирают четки, но не всматривалась. Она даже ни о чем особенно не думала, просто радовалась тому, что увидела Райна — ее тревоги и сомнения отступили. И еще радовалась тому, что миледи явно полегчало после того, как она ступила на твердую землю: она даже улыбалась чему-то, выглядывая из окна кареты.
«А я не сказала ему о выкидыше, — подумала Вия. Впрочем, на улице это делать было бы совершено неудобно… — Но ведь и он не спросил меня о самочувствии… Неужели знал?.. Его гороскопы — вещь исключительная».
До губернаторского дома они доехали быстро. В нем действительно удобств оказалось больше, чем в Адвенте: хотя бы из щелей не дуло, а если дуло, то не из всех. Райн снова обменялся любезностями с миледи, после чего проводил Вию в комнату, которую им предстояло занимать — всего одну (впрочем, и дом был не очень велик). Едва закрыв дверь, Райн тотчас схватил жену в объятия, прижал к себе, зарылся пальцами в ее волосы, стащил тонкую нитяную сеть, рассыпал по плечам черные пряди, поцеловал лоб, щеки, губы…
— Как же я скучал по тебе… — тихо, нежно сказал он, и тут, как всегда, Вия забыла обо всем: и о своих невеселых мыслях, и о неясном будущем, и о цели миледи, с какой она приехала в Армизон и притащила за собой Вию…
— Постой, — она все-таки отстранилась. — Райн, у меня был выкидыш.
Вот так, сразу и прямо. Без всяких «я должна тебе сказать» и всего прочего.
— Я знаю, — серьезно ответил он.
— Ты знал?
— Я знал, что время нашего ребенка еще не подошло, я же тебе говорил… кроме того, ты сама еще растешь, зачем тебе рожать? Так что я только рад, Фьелле.
Вия вздрогнула: Райн держал обещание и использовал это имя очень редко. Но каждый раз это было как прикосновение раскаленного прута к открытой ране. Особенно потому, что астролог, когда хотел, мог изъясняться весьма проникновенно.
— Зато у меня есть для тебя новости…. Наверное, они тебе скорее понравятся, чем нет. Во всяком случае, я здорово рассчитываю, потому что я прямо не знаю, что делать, если нет, — при этих словах вид у него был самый сконфуженный. — В общем… я нашел ту самую пророчицу, третью. Которая видит прошлое.
— Вот как… — Вия нахмурилась, потому что мгновенный страх — его план исполняется! — прошил ее молнией от макушки до пяток. — И что?
— Это девочка. Маленькая девочка четырех лет от роду. Она потеряла всю свою семью во время войны. И я ее удочерил. Родители звали ее Несси, а полного имени она не помнит. Так что будет Ванессой.
— Ох… — Вия убрала свою руку из его и села на кровать, занимавшую большую часть их небольшой комнаты. В голове ее роилось множество мыслей, множество голосов говорили самое разное, и она не знала, кого слушать, а еще менее знала — что делать. Материнство, в которое она сама не верила (два выкидыша прошли мимо нее, потому что даже своим внутренним, шаманским взором она не могла видеть свое дитя, как будто знала заранее, что оно не родится), вдруг нахлынуло на нее со страшной, небывалой силой.
Да нет, не материнство. Девочке четыре года, самой Вии — пятнадцать. Она никак не может быть ей матерью, хотя, вероятно, способна так называться.
— Раз ты назвал ее Ванессой, — сказала Вия, еле шевеля непослушными, разом похолодевшими губами, — пожалуй, я сделаю так, чтобы она не звала меня сестрой.
Вия тотчас захотела взять свои слова назад: выходило, будто она обвиняет Райна в том, что он заставляет ребенка тянуть ношу своих призраков, а она, Вия, мол, не настолько жестока.
Райн присел на корточки около кровати, заглянул ей в глаза.
— Очень хорошо, — сказал он. — Сейчас ты собираешься отчитать меня за то, что не дело — использовать детей в искупление собственных ошибок?.. Ну прости. Если бы у нас с тобой по-настоящему родилась дочь, я бы назвал ее именно Ванессой.
— Ты играешь нечестно, — теперь Вия улыбнулась.
— Прости… — он снова беспомощно, сконфуженно улыбнулся. — У нас с тобой будет ребенок. Сын. Обещаю тебе. Я знаю, как это для тебя важно. Но что поделать… мне все равно надо было ее найти.
— Я хочу увидеть ее, — сказала Вия решительно, — где она?
— В соседней комнате, — сказал Райн. — Спит. И, по-моему, видит кошмары.
Она в самом деле лежала в соседней комнате, совсем маленькой, на низкой лежанке. Рядом сидела и что-то пыталась вязать в неверном заоконном свете служанка — Райн отпустил ее движением руки. Девочка оказалась премиленькой. Худенькая, бледная, но черты лица — даже по такой крохе видно — очень правильные, а чисто отмытые волосы разметались по подушке плавленым золотом. Вырастет настоящая красавица…
Девочка металась по подушке. Она не стонала, но дышала тяжело, а проснуться явно не могла, и на лбу выступил пот.
Ребенок. Дочка.
Вия осторожно накрыла рукой одну из маленьких рук, сжимавших край одеяла — и так странно было, что ее собственная миниатюрная ладонь вдруг оказалась больше!
Вторую руку она положила девочке на лоб.
Дух-хранитель даже не нужно было просить: легким дыханием тумана он скользнул от нее к девочки, обвивая их обоих плотным коконом молчания. Здесь, в этом коконе, было спокойно и хорошо, здесь жило тепло, способное защитить и хотя бы отогнать дурные сны — если уж ничего более…
«Я не могу быть ей матерью, — внезапно осознала Вия, держа в своей руке уже обе маленькие ладошки — теперь не судорожно сжатые, а расслабившиеся. — Но я могу ее защитить… и буду защищать!»
Так ведут себя совсем крошечные дети. Они то и дело подтаскивают и суют взрослым в руки игрушки, веточки, шишки, камешки — красивые, блестящие. Все новые ветки, шишки и камешки: гляди, смотри, вот они, какие красивые! На! Мне совершенно не жалко, все для тебя. Все равно как небо, солнце, земля и облака: они общие и принадлежат тебе и мне, напополам.
Так ведут себя дети, уверенных в мире и в себе.
Несси держалась не так. Получив красный шерстяной мячик, из которого со всех сторон для красоты торчали петли, она так и сидела на лавке в саду ратуши, зажав его в руках, и задумчиво рассматривала, будто не в состоянии понять, что мячик от нее никуда не денется.
Вия сама подогнала на нее одно из платьиц, подаренных женами городских ноблей, и оно смотрелось на девочке очень ладненько: розовое с желтым, самые модные в этом сезоне цвета. Дамы не только рядятся в них сами (даже те из них, чей цвет лица находился с нынешней модой в жестоком диссонансе), но и наряжают детей. И Ванессе они действительно шли. Но — вот беда! — ее не интересовала ни новая одежда, ни сверкающая после недавнего дождя зелень в саду.
Ранее Вия уже потеряла надежду оживить ее праздничными иллюминациями закатов, и восходов, обрадовать звездным небом, отраженное в Рите. Она несколько раз выводила девочку погулять вечерами, но без толку.
Ничего не интересовало Ванессу.
Но она не пророчествовала. Никогда не говорила двусмысленностей, не обнаружила знаний больше, чем следовало бы ожидать от детей ее возраста, и вообще казалась самой обыкновенной, только очень замкнутой — а чего бы еще вы ожидали от четырехлетней девочки, которая только что потеряла всю свою семью?..
Гехерте-геест показал, что дух ее бродит «смутной дорогой», и это все, что Вия сумела понять на сей счет.
В этот день, когда Вия доделала красный мячик для нее, девочка, кажется, проявила тень интереса. Она посмотрела на свою приемную мать круглыми синими глазами, красивыми, точно у искусно сделанной куклы из восточных земель, и сказала:
— Красивый.
— Почему красивый? — попыталась ее разговорить Вия. — Потому что красный?
— Да.
— Красный — как что? — спросила Вия. Про себя она уверена была: девочка скажет «как кровь». И тогда, по крайней мере, станет ясно, что она видит в кошмарах по ночам и отчего кричит.
Но девочка просто, не опуская своих ясных глаз — если бы Вия точно не знала, что с Райном они не родня, она могла бы подумать и наоборот — проговорила:
— Как солнце, если на него смотреть сквозь пальцы.
— Любишь солнце?
— Нет.
Вия вздохнула. Села рядом с девочкой — юбки ее собственного темно-зеленого блио прошуршали таинственной скороговоркой, как вода в искусственном ручье, что звенел рядом по камням.
— Но мячик ведь тебе нравится?
— Нравится.
— А солнце — не нравится?
— Черный человек — как солнце.
Вот это уже слишком походило если не на предвидение, то на очень уж четкое восприятие Райна. Вия уже знала, что именно его девочка называет Черным Человеком, и черный плащ астролога тут не при чем.
«Я же говорил тебе, — захихикал Менестрель. — Этот парень никогда не ошибается. Если он притащил ребенка, то зачем-то она ему нужна».
«Не слушай его, — Сестра словно бы положила руку ей на плечо, заставляя сердце вздрогнуть от боли: именно поэтому Сестра говорила так редко. Однако она все чаще теперь выступала вперед, когда дело касалось Ванессы, словно не в силах сдержать свою нежность перед беспомощными человеческими детенышами. — Не слушай! Мало ли, какую чепуху повторяют дети? Райн обогрел ее, взял в теплый дом — вот она и зовет его солнцем».
Вия немедленно встала со скамейки и присела перед Ванессой на колени, не обращая внимание, что земля и травяной сок грозят испортить подол ее одеяния.
— Дорогая моя, — сказала она спокойно. — Почему ты думаешь, что он солнце?..
— Потому что он жжется, и колется, — немедленно ответила девочка. — И после него пепел.
— Какой пепел?
— Как в пустынях. Там, куда солнце уходит. Там пустыни, на многие дни пути. Только колючки растут. И песок сыплет. Там скелеты под песком лежат. И люди совсем высохшие. Мертвые.
Сказав это, она умолкла, как будто описание мертвых людей под песком полностью исчерпывало идею солнца.
«Вот те на! — засмеялся менестрель. — А откуда девочка знает о существовании пустынь к западу, а? Неужели ты думаешь, что в ее богом забытой деревеньке хоть кто-то имел об этом хоть малейшее понятие, девочка? Ну, тогда ты просто идиотка, что не удивительно!»
Старый шаман только многозначительно усмехался, и — Вия была уверена — будь у него борода, он бы непременно ее поглаживал. Длинными, крепкими скрюченными пальцами, которые она помнила с неожиданной живостью.
— Несси… милая моя… откуда ты знаешь про пустыни? — спросила Вия.
— Ну… так просто, — Ванесса пожала плечами. — Сказалось.
— Ты их видела? — настаивала Вия. — Во сне? Кто-то тебе рассказывал?
Над ними в ветвях акации, листья которой уже начинали съеживаться и желтеть к осени, пела какая-то птица. Вия не знала голосов здешних птиц: вдоль Рита жили многие такие, какие не встречались более нигде. Желтый лист пролетел мимо, а девочка спрятала лицо в кружевах платья на груди, пытаясь уйти от ответа. Вия тотчас отпрянула: она не хотела пугать ребенка. Сердце сжало острой, злой беспомощностью за себя и на Райна, который навязал ей вот это… И тут ребенок проговорил:
— Нет, я просто знаю. Просто говорю, а оно оказывается так. Там раньше было море, потом трава, потом лес, потом трава, а потом стали пустыни.
— И ты раньше не знала?
— Когда заговорила — тогда узнала… — девочка вдруг снова посмотрела на Вию, и девушка заметила слезы в глазах у приемной дочери. — А у Черного Человека — у него внутри… как там… не отдавайте меня ему! Пожалуйста! — и тут она кинулась к Вии, вжалась маленьким дрожащим телом в шелк ее платья.
Пораженная, госпожа Гаева гладила волосы Ванессы, ее спину, и думала, что же такое она могла видеть в Райне… или, учитывая, что видит она прошлое, а не будущее и не настоящее — «а есть ли разница, девочка моя? — тихо спросил старый Шаман, и молча баюкала кукол позади него Сумасшедшая Хельга».
Вия потянулась к духу своему, к кокону теней, что вечно следуют за человеком от рождения к смерти и обратно по другой стороне Земли, неумело притворяясь одной тенью, и попыталась вытащить из нее лишнее слово. И еще прежде, чем вытянула ответ, догадалась сама.
Ванесса действительно не знала заранее. Этот ребенок еще слишком мал, чтобы ее голова сумела вместить в себя детальное понимание — да и способна ли на это вообще человеческая голова?.. К миледи Хендриксон правда приходит в снах, и поэтому остается смутной и неполной, как любое сновидение.
Святая — сумасшедшая, и никто не знает, насколько полно ее видение Настоящего. А эта девочка просто говорит что-то, не до конца понимая собственные слова, и только тогда это становится истинным знанием.
Райна она боится не потому, что хорошо понимает его, а потому, что понимает только часть.
Но почему же он приснился ей заранее?.. Ведь Райн говорил ей, что она видела его во сне в виде Черного Человека… ведь малышка не должна быть способной видеть будущее.
— Чем занимаетесь, мои леди? — услышала Вия тихий голос за спиной.
Сразу же мир сделался совершенно другим. Исчезли серые тени и смутная дорога, голоса в голове стали просто мыслями, гранями ее собственного я — каким бы размытымэто «я» ни оказалось, — а сад — просто садом. Не туманным пространством неопределенности событий.
Позади нее стоял Райн и держал в руке плетеную корзину.
— Я принес свежих вишен, — сказал он, улыбаясь. — Мы с Ди Арси ездили надзирать за строительством форта.
— На границе с Фиолетовым Княжеством? — спросила Вия.
— Да, именно, — в разговор вступил Стар, неслышно вывернувший из-за яблони. — Мадам, позвольте… — протянул Вии букетик клевера. — Набрал по дороге. Проезжали через такой луг — что просто загляденье. Букет, конечно, скромный, но, быть может, вы найдете его достойным хоть на полчаса оттенить вашу красоту.
— Если бы из твоих слов наплести кружев, они бы как раз пошли на подол парадного наряда и еще бы на рукава осталось, — усмехнулась Вия, послушно принимая букетик.
— Миледи, столь обильные украшения оставьте менее прекрасным, — Стар прижал руки к сердцу и был награжден саркастической улыбкой Вии и тычком локтем в бок от Райна.
Ванесса молчала и смотрела на них широко открытыми глазами.
— А вам — ромашка, — откуда Стар вытащил этот цветочек, Вия так и не поняла; возможно, прямо из воздуха. — Можете заложить его за ухо или съесть — я слышал, за Ритом делают салат из ромашек.
Зачаровано глядя на Стара, девочка взяла цветок и воткнула его в мячик.
— Погодите, — Вия нахмурилась. — Так если форт на границе с Фиолетовым… не означает ли это, что скоро войска Герцога двинутся за Анхерскую балку?
Райн и Стар на мгновение замерли. Переглянулись. Желтые листья пронеслись мимо них, кружась, и один лег Райну на плечо, а второй опустился у носка старова сапога.
— Вот не знал, что ты смотрела карты, — принужденно улыбнулся астролог.
— Тогда бы тебе стоило убирать их со стола, когда ты заканчивал расчеты, — сухо парировала Вия. — Итак. Я права?
Райн кивнул.
— Я прослежу, чтобы он оставался подальше от переднего края, — вступил Стар. — Не волнуйся, все…
— Ты плохо меня знаешь, — Вия нарочно посмотрела в глаза Стару, избегая взгляда мужа. — Я волноваться не собираюсь. Но если ты думаешь, что удержишь его от чего либо — то ты плохо знаешь и его тоже. И уж точно ты не удержишь его от убийства. Или многих убийств.
Между ними тремя повисла напряженная тишина. Именно Райн был одним из тех, кто предлагал герцогу планы «зачистки» — и, хотя Стар спорил с ним до хрипоты, все же Райн сумел всех убедить. Даже известного своей несговорчивостью Бресильонского.
Вия никогда не спорила с мужем на людях, но это не означало, что она соглашалась с ним. Райн знал цену человеческой жизни не хуже, чем она; он слишком хорошо выучил, что это такое — жертвовать меньшим ради большего. Она же, в отличие от него, знала, насколько бывает больно умирать самому.
Еще один пожухлый лист опустился в лукошко с вишнями. Серая труха на глянцевом темном боку.
«Какое у него усталое лицо», — подумала Вия про мужа.
Ванесса подергала Вию за подол.
— Что, хорошая моя? — она снова присела рядом с девочкой на корточки, с благодарностью постигая еще одну причину, почему взрослым нужны дети: они позволяют отвлечься от неприятной темы.
— А Черный Человек уже убил одну Ванессу, — шепотом сказала она Вии. — Он специально так меня назвал, чтобы тоже убить?
…Теперь все нижнее и почти все среднее течение Рита принадлежало герцогу Хендриксону. Вопрос был только в том, как овладеть Радужными Княжествами.
Возможно, умы, привычные к чтению политической карты, скажут, что после овладения этой областью падение Княжеств — только вопрос времени, особенно, если заручиться поддержкой правительства Медины А такая поддержка, благодаря вмешательству своей руки в жреческих кругах, у герцога имелась — или, по крайней мере, гарантия невмешательства, купленная армизонским серебром, мигаротским золотом и щедрыми посулами.
Что же касается Княжеств, то, говоря о неизбежности их падения, обычно забывают, что планы герцога были гораздо сложнее, чем обычно представляется. Так, с достаточной долей определенности можно говорить, что его проницательный ум желал не просто выстроить империю — но и выстроить ее достаточно быстро. Возможный гнев богов при этом был далеко не единственным соображением, которое герцог принимал во внимание.
Одно можно было сказать наверняка: теперь герцог Хендриксон и два его сообщника были куда ближе к цели чем тогда, когда они начинали. Что можно назвать значительным достижением, особенно, если учитывать, как много людей скорее отдалились от цели, чем приблизились к ней, несмотря на свои попытки.
<следует три тысячи знаков о сущности судьбы, ее влияния на людей и обстоятельства, роли удачи и целеустремленности отдельных личностей>
С более земной, рациональной точки зрения, у многих радужных графов и баронов хватало и запасов, и денег, и упрямства, чтобы сопротивляться еще не один год. Как говорил лорд Бресильонский, стуча кулаком по ладони и брызгая слюной, если не случится чуда, эти «ненужные земли» должны продолжить оттягивать значительную часть отнюдь не безразмерных герцогских войск. Не безразмерных даже тогда, когда они получили всех возможных ополченцев и рыцарей Риринской области.
Однако и отказаться от этих завоеваний тоже было невозможно: это означало бы получить у себя в тылу пусть не такое мощное, но крайне упорное сопротивление.
Даже не объединившись, графы были способны больно кусать. А если вдруг они объединятся…
На Юге поднимал голову небезызвестный барон Ди Арси: после загадочной смерти нынешнего графа Ферье он заявил свои права на графство целиком, напоминая о браке его сестры с безвременно погибшим виконтом. Его люди даже пытались разыскать саму женщину, бесследно исчезнувшую после ранней кончины супруга: по княжеству ходили дикие слухи, что она сбежала не то в Священную Империю, не то в Шляхту, не то и вовсе за Радаган.
Однако в ретроспективе самым удивительным в этой обстановке представляется следующее: вместо того, чтобы безотлучно находиться во главе одного из отрядов герцога, на самом пике наступления на Фиолетовое Княжество, Стар Ди Арси прибывал далеко от княжеств вообще, на другом берегу Рита. А именно: совершал паломничество в один из монастырей Исиды через земли Священного Княжества.
Волею судеб ваш недостойный слуга оказался очевидцем этого предприятия…
— Мне очень не хочется оставлять вас даже ненадолго, — мягко, увещевательно проговорил Райн. — Но сама знаешь: сейчас мне надо безотлучно находиться при Старе. Так что я поеду с ним, кружной дорогой.
— Я все понимаю, — ответила Вия почти нетерпеливо.
Она и в самом деле не терпела это расставание. Все сегодня казалось ей лишним. Первые дни осени до безобразия напоминали лето, и все-таки ей казалось, что что-то кончается, безвозвратно уходит вместе с солнцем, которое с каждым днем все сокращало свой путь по небосводу. Птицы беспокоились — скоро улетать. Беспокоился и гехерте-геест, тревожно подпевая силам, ожидающим Самайна. Ламмас в этом году прошел тревожно, неспяще — с четвертинкой луны в до странности пустом небе.
На Самайн луна будет полной.
Один Райн оставался спокойным — время, кажется, не касалось самой его сути, хотя Вия точно знала, что с весны он вырос почти на два дюйма. Он вообще стал очень быстро расти, а она — нет. Иногда Вия чувствовала себя старше и мудрее по сравнению с мужем, иногда — совершенно хрупкой и беззащитной. Особенно вот как сейчас, когда не могла его понять, несмотря на все свои личности.
— Дорогая моя, пожалуйста, помни, что я не прошу от тебя ничего сверх. Я отдаю вам Ральфа в основном, потому, что он по здоровью не вынесет той скорости, с которой мы собираемся совершить этот поход. Прислушивайся к нему, он очень много полезного знает о расстановке сил, хотя и не старше нас с тобой.
Вия кивнула: молчаливого, застенчивого секретаря Райна она знала и уважала.
— …Но основные решения должна принимать ты. Ты знаешь, почему. Я ничего от тебя не требую. Если будет так, как увидела герцогиня — хорошо. Не будет — переживем. Если ты и впрямь найдешь сестру Анну, не пытайся… не пытайся уговаривать ее. Просто изложи ей все, как есть.
— Конечно, — кивнула Вия.
Ну почему он говорит так ласково каждый раз, пока отсылает ее? И почему он поясняет все детали только в последний момент, как будто она раньше должна была догадаться?
— …Я надеюсь, что мы нагоним вас в монастыре, но если мы не появимся до конца декабря — отправляйся на встречу с лордом Далли, нас не жди. Звезды говорят, что мы появимся, но не дают полной гарантии.
Хоть бы он раздражался, нервничал — так было бы легче. А так, когда у него в глазах появлялось такое извиняющееся выражение, Вии хотелось взять меч и встать на защиту своего астролога. Если бы она могла.
— Почему ты не говоришь мне не ходить одной за Радаган?
— Госпожа моя, потому что я все равно знаю, что вы пойдете. Если сочтете нужным.
Если не любовь эта мягкое приятие, эта всепринимающая отстраненность — то что же?
— Больше всего меня беспокоит, что ты будешь с Ванессой и Фильхе, — на лице Райна отразилось довольно сильное сомнение.
— Как-нибудь справлюсь, — Вия пожала плечами.
— Мерзлую саламандру ты не согреешь, — мягко проговорил Райн. — Даже и не пытайся. Это грустно, но, по-моему, ее следует предоставить самой себе. Либо время поможет, либо нет.
— Не думаю, что тут что-то поможет, — Вия передернула плечами. — И как тебе могло прийти в голову, что я попытаюсь как-то пытаться ей помочь? Безнадежное дело — врачевать душу женщины, от которой отвернулся ее единственный мужчина.
— Она не женщина, — грустновато улыбнулся Райн. — Она все-таки саламандра. А ты — шаманка. Я же знаю, ты чувствуешь ответственность за существа, подобные ей. И в тебе куда больше сострадания, чем ты сама себе признаешься.
— О, во мне по восемь порций чего угодно, и греха, и добродетели, — Вия холодно улыбнулась. — Ну что ж… кажется, вам пора ехать, мой господин.
— Я хотел проводить тебя, — покачал головой Райн.
— Этот отряд, — Вия окинула глазами довольно обширный обоз, который догружали впопыхах, под командованием незаменимого Ральфа, и вооруженных всадников, что даже и не пытались изобразить готовность — и так было ясно, что двинутся они куда позднее намеченного часа. — И что — догонять потом армию галопом, по грязи после вчерашнего дождя?.. Милорд, вы ужасающе недальновидны. Кроме того, спасите же, наконец, вашего друга: он жестоко скучает.
Стар не то чтобы скучал, но его и в самом деле осадили: в его ноги вцепилась маленькая Ванесса. В отличие от других высокопоставленных вельмож, Стар никогда не отгонял ее, и она почему-то, с другими обычно скромная, даже и не пыталась вести себя с ним с подобающей церемонностью.
Рядом с напряженной улыбкой на красивых полных губах статуей застыла Фильхе. Она дергала край фиолетовой шелковой накидки, солнце горело в рыжих волосах. Если не знать, их втроем можно было принять за семью, но сложно было сказать, чье внимание докучает молодому рыцарю больше.
— Пожалуй, вы, как всегда, правы, сударыня, — чуть улыбнулся Райн. — Заберу-ка я Ди Арси, а то и в самом деле рехнется… Моя любовь с вами.
— Разумеется, вы, астрологи, привыкли иметь дело с несуществующим, — кивнула Вия.
Райн только улыбнулся и пошел прочь.
Вия видела, как он взял Стара за локоть, как тот обернулся к ней и конфузливо помахал рукой. Он выглядел настолько же свежим и счастливым, насколько Райн — усталым и преждевременно постаревшим. Предчувствие погони, битвы всегда окрыляло его.
«Каждый раз, когда я смотрю на своего мужа, у меня почти разрывается сердце, — сказала сама себе Вия. — Каждый раз, когда я смотрю на его друга, я улыбаюсь. Какое же чувство — любовь? Оба? Ни одно?»
— Моя госпожа! — Ральф подошел к ней, запыхавшись, веснушки ярко пылали на бледном лице. — Двое петушков подрались, пришлось одного прирезать; мамаша Дарди спрашивает, не возьмете ли вы вместо оставшегося лишнего ягненка?..
Сперва Ванессе очень понравилась рыжеволосая жрица с ее завитыми кудрями, ароматом благовоний и роскошными одеждами. Но уже на второй день пути, когда они только пересекли Рит, Ванесса увидела сон, от которого проснулась, плача. Вия обняла ее, стала успокаивать, и из обрывочных слов девочки поняла, что та видела, как в рот Фильхе залезла ящерица и сожрала ее изнутри. Еще она сказала, что то, что осталось от изначальной Фильхе, сейчас невозможно страдает.
Вия утешила ее, как могла. Но могла она немного: разве что сказать, что в жизни происходит много такого, с чем нам просто приходится смиряться. Очевидно, в голове Ванессы это как-то совместилось с гибелью ее родителей.
Нет, Ванесса не стала Фильхе бояться. Она просто почему-то стала относиться к ней, как к ящерице. Без всякого почтения и даже вежливости, которое пристало бы возрасту и сану жрицы — пусть и бывшей.
Экипаж двигался по дороге через высокий сосновый лес. Могучие стволы достигали нескольких обхватов. Солнечные лучи, не уступающие им в ширине, просвечивали лес до самого дня, пятнали рыжую подстилку опавшей хвои, скользили по экипажу, по коленям и рукам путников через зашторенные окна.
— Вышел раз и вышел два, во поле растет трава, три-четыре, в небе дыры, пять, за нею будет шесть, что посеешь, то и съешь…
Вия сама удивилась себе: стишок читала Ванесса на арейском — училась счету. Но в голове у себя Вия переводила его на лагарт и удивлялась тому, как зловеще он звучал без рифмы. Лагарт приходил к ней проще и естественнее других языков.
— Скоро привал? — спросила Фильхе. — У меня спина затекла.
— Привала сегодня не будет, — ответила Вия. — Мы должны добраться до монастыря Изиды к вечеру, если не будем останавливаться. Ты забыла? Об этом говорили еще вчера вечером.
— Я не обязана держать все это в голове, — холодно произнесла бывшая жрица и постучала тонкими пальцами по подоконнику кареты. — В конце концов!
Фильхе хорошела, когда раздражалась, и знала об этом. Возможно, это отчасти и объясняло несность ее характера.
«Очень типично, — думала Вия про себя довольно язвительно, или же это думал кто-то из ее сущностей, — затолкать меня в экипаж с женщинами и детьми. С другой стороны, кто-то же должен за ними приглядывать».
Путешествовать на север зимою — поступок, далекий от мудрости. Хорошо еще, что назад, на Острова, зимовать, они поплывут на корабле: рандеву с сэром Далли, одним из «морских рыцарей» Бресильонского, уже назначено. Даже несколько точек рандеву: если они не успеют на первое.
А они могут не успеть. Кроме гнева владык, который может обрушиться на них в Священной Империи, есть и чисто дорожные неприятности: сломанные оси, плохая погода, глупость проводников…
За месяц своего путешествия к северу они сполна уже вкусили всех прелестей пути. Шестьдесят вооруженных всадников надежно ограждали их от любых неприятностей на дороге — не было такой банды разбойников, которые пожелали бы связаться с людьми герцога Хендриксона. Но даже они не могли защитить, например, от комаров.
— Вот десяток будет вскоре, это значит, видно море, вот одиннадцать кричат черно-лаковых галчат, вот молчат двенадцать чаек…
— Лучше бы ты замолчала! — воскликнула Фильхе, с неприязнью глядя на Ванессу.
— Сама замолчи! — не осталась девочка в долгу.
— Это невыносимо! — воскликнула Фильхе. — Почему я должна это терпеть?
— Потому что ты сама вызвалась, — отрезала Вия.
Фильхе замолчала. С Вией она никогда не спорила — наверное, саламандра не могла возражать шаманке.
— …Вот тринадцать отвечают… — упрямо продолжила бубнить Ванесса, — вышел раз и вышел два, во поле растет трава…
К вечеру, когда стены монастыря наконец-то показались в виду путников, Вия уже давно ехала верхом — не выдержала и дезертировала из кареты, оседлав своего бессменного, бесценного и совершенно нестерпимого Гая. Фильхе тоже избавилась от соседства с Ванессой, оседлав лошадь. Карета, таким образом, оказалась в полном распоряжении Ванессы. Она чуть ли не по пояс высовывалась из окна, глазела по сторонам — наслаждалась от души. Может быть, этот ее речитатив и был четко рассчитанным способом выгнать взрослых?.. Вия не знала точно, но смотреть на повеселевшую приемную дочку было приятно.
Первыми в ворота постучался Ральф в сопровождении капитана их вооруженной охраны. После коротких переговоров, которые Вия пережидала со всевозрастающим нетерпением, женщинам с секретарем и двумя охранниками позволено было за определенную мзду войти в стены монастыря. Остальные должны были расположиться лагерем у стен.
Вия никогда не бывала в стенах монастыря Исиды. Не доводилось это и никому из ее личностей, поэтому она осматривалась по сторонам с тщательно скрываемым любопытством.
Монументальная каменная стена с бойницами ничуть не удивила ее. Удивило другое: лошадей увела женщина в простой темной робе с подвязанными веревкой волосами. Она поприветствовала путешественниц и пожелала утонуть в милостях богинях.
Вия умудрилась как-то ответить в подходящем духе, однако про себя пожелала лучше уж оставаться на плаву: тонуть в продуктах деятельности кого бы то ни было ей не слишком хотелось.
В кузнице во дворе монастыря Вия тоже заметила женщин, которые, весело переговариваясь, убирали инструменты. Женщины мели двор, женщины работали в небольшом огороде — в общем, все выглядело так, как будто в небольшом монастыре вовсе не было мужчин, даже на тех работах, которые традиционно считались прерогативой сильного пола.
Нетрудно было догадаться, что, в случае набегов соседних сеньоров на земли монастыря или разбойных нападений, на стены с оружием вставали тоже женщины.
Может быть, именно поэтому здесь было так много молодых? Может быть, их влекла относительная свобода?
Вия не думала, что она смогла бы жить в изолированном мире и уж тем более ей не хотелось бы служить божеству. Особенно женскому. Испытывать на себе все бабские капризы, помноженные на бессмертие и безнаказанность — благодарю покорно!
Однако, не встреть она Райна и не будь она шаманкой, это могло бы показаться выходом…
«Во всяком случае, — сказала она себе, — я понимаю Анну Ди Арси… или как стала ее фамилия в браке?»
Лишний раз она одобрила совет Райна: ночевать в монастырях Исиды везде, где они случаются по пути, прочувствовать их дух, проникнуться их идеалами.
Их проводили в комнаты-кельи — не очень большие и скудно обставленные. Маленькую Ванессу Вия попросила разместить вместе с ней, и для этого поставить вторую скамью. Это было сделано, но в результате их комнатушка показалась еще меньше, чем она была на самом деле. Хорошо хотя бы, что не пришлось изыскивать место для третьей персоны:: несмотря на настояния Райна, она так и не взяла с собой служанку, не считая няньки для Ванессы.
Когда они уже умывались ко сну, в дверь постучали.
Вия открыла сама. Но эта последняя осталась в обозе: девочка ее не любила.
На пороге кельи стояла совсем молоденькая девушка со свечой.
— Благородная госпожа Гаева… — сказала она. — В нашем монастыре сейчас проживает гостья из Великой Шляхты… Она смиренно просит позволения увидеться с вами, если вы располагаете временем. Она извиняется за то, что помешала вам отдыхать, но знает, что вы отправляетесь завтра на рассвете, а значит, другого времени не будет.
— Из Великой Шляхты? — переспросила Вия. — Что ж, с удовольствием. Как будет удобнее — мне придти к ней или ей ко мне?.. У нас не слишком много места.
— У нее тоже. Она просила, если вы любезно дадите свое согласие, проводить вас в монастырскую библиотеку. До отхода ко сну еще три четверти часа, и Старшая Мать сказала, что она не будет возражать против небольшого нарушения правил, если вы задержитесь за разговором.
— Благодарю за разрешение, — кивнула Вия. — Ну что ж, проводите меня.
Свеча двигалась по коридорам, и Вия шагала, пытаясь не прислушиваться к голосам богини, которые, казалось, отражались от стен древнего здания. Она представляла себе бесчисленные поколения монахинь, которые служили здесь и истирали подошвами мягких туфель каменный пол. Ей казалось, что их мольбы и темные страхи собрались здесь, выстроили это место ничуть не хуже каменной кладки.
Да. Ей всегда было не по себе в древних рукотворных местах. Древние леса, где все произошедшее впитывали корни, ощущались совершенно по-другому.
Гехерте-геест испуганным зверем свернулся у нее на плечах, воротником обмотал шею. Иногда духи тоже льнут к людям, пытаясь согреться.
«Какой же должна быть библиотека Исиды? — подумала Вия. — Столько слов, оживших в подобном месте… Мне не стоит ходить туда без бубна».
Но возвращаться за бубном было поздно.
Наконец, шаркая тапочками, юная монахиня провела ее в помещение, где на каменных стеллажах лежали свитки пергамента и папируса, стояли относительно новые кожаные книги — изобретение последних двух-трех веков, не более. Вдоль стеллажей шел длинный деревянный стол, тоже, кажется, новый — при этом освещении нельзя было разобрать. За ним сидела высокая женщина с волосами, покрытыми капюшоном.
Увидев Вию, она поклонилась по обычаю дочерей Исиды. Вия ответила поклоном на поклон, как ей показалось, довольно неуклюже.
— Меня зовут сестра Анна, — сказала женщина. — Я — Младшая Сестра Старшей дочери из храма Исиды-в-камне, что в Северной Шляхте. А вы, моя госпожа, Виола Гаева, жена знаменитого астролога светлейшего герцога Хендриксона?
Когда женщина говорила, ее лицо как будто все время только и ждало возможности сложиться в улыбку. Уголки красиво очерченного рта чуть вздрагивали, приподнимаясь, и видно было, что двух передних зубов у женщины нет.
В остальном же она удивительно напоминала Вии кого-то. Она явно где-то видела эту бледную кожу, эти светлые вьющиеся волосы, эту горделивую, почти королевскую посадку головы, эти светло-зеленые глаза — очень необычное сочетание! Но где? Вряд ли долго, она бы запомнила…
Женщине было что-то около двадцати пяти. По всей видимости никогда не рожавшая, она выглядела удивительно свежей и светлой — как будто от нее по темной библиотеке разносилось сияние. Даже гехерте-геест на шее Вии слегка расслабился, перестал стеснять дыхание.
— Да, меня зовут Виола Гаева, — кивнула Вия, — и мой муж действительно состоит на службе у Светлейшего Герцога. Но сейчас я путешествую вне касательства к его делам, навещаю родственников.
— Ох, простите меня! — воскликнула сестра Анна. — Вы, должно быть, подумали, что я буду выспрашивать вас об этих ужасных боевых действиях или о чем-нибудь в этом роде? Или, не дай бог, буду просить каких-то одолжений для кого либо? Нет, вы меня не так поняли! Просто так вышло, что я была знакома с Райном Гаевым. Несколько лет назад и очень недолго. Я бы хотела узнать, как он поживает.
«Не может быть, — подумала Вия несколько ошарашено. — Неужели это та самая Сестра Анна, на поиски которой мы отправились? Северная Шляхта — все сходится… Правда, Райн никогда не говорил мне, какой именно Исиде был посвящен монастырь, в котором его выхаживали — наверное, и сам не знал».
— Так это вы? — спросила Вия. — Сестра Анна из того монастыря, где лечили моего мужа?
— Так он говорил обо мне? — лицо Анны осветилось. — О, как я просила Исиду не оставлять его все эти годы — я счастлива, что теперь он у герцога и вполне устроен… Дорогая моя — вы позволите называть вас так? Сколько же ему теперь? Шестнадцать, семнадцать? А вам? Вы давно женаты? Вы простите мне такие бесцеремонные вопросы?
— Мне пятнадцать, — сказала Вия, гадая, спросить или не спросить прямо. — Райну — чуть больше шестнадцати, женаты мы с прошлой осени, скоро год. Сестра Анна… я не возражаю против расспросов, если только вы позволите и мне спросить кое-что.
— Безусловно, — спокойно проговорила монахиня. — Но что же мы стоим? Садитесь. Я не хозяйка здесь, так что вы могли бы и не ждать моего приглашения.
Они уселись на тяжелые стулья за тяжелым библиотечным столом — Вии потребовалось нешуточное усилие, чтобы отодвинуть один для себя.
— Скажите, — сказала Вия. — Не вы ли приходились женой наследнику графа Ферье, сеньора Зеленого Княжества?
Веселье и мягкость мигом покинули лицо сестры Анны. Она выпрямилась прямо и машинальным жестом подхватила ткань грубого одеяния у ворота, как будто там могла бы быть фибула, символизирующая в Княжествах дворянское достоинство.
— О да, — сказала она неживым голосом. — Когда-то мне и в самом деле довелось быть виконтессой. Каким же образом магистр Гаев догадался об этом?
— Это не он, — сказала Вия. — Ведь вы так же — сестра Симона и Астериска Ди Арси, не так ли?
Сестра Анна чуть отвернулась.
— О, — сказала она, — так значит, Симон разыскивал меня столь неуклюже, что все-таки навел на след своих противников. Во имя всех богов! — воскликнула монахиня с горечью. — Неужели вы все не понимаете, до чего иллюзорна власть в Радужных Княжествах? Наследие по женской линии — и не наследие вовсе, мой дражайший брат мог с тем же успехом разыскивать призрак Аугурена Великого — говорят, он ведь до сих пор еще дремлет где-то.
— Симон даже не ищет в этом направлении, — сказала Вия. — Да и я нашла вас случайно. А узнала — потому что слышала о вас от второго вашего брата. И теперь я поняла: вы очень похожи на вашу мать, я видела ее мельком.
— Исида всемогущая! — сестра Анна вдруг подалась вперед и схватила Виины руки прежде, чем она успела их отдернуть. — Так это правда! Этот юный военачальник Хендриксона, этот Ди Арси — он не самозванец! Он действительно Стар?! Стар жив?!
«Ну Райн, — подумала Вия. — Я тебе это припомню».
Вслух же она сказала другое, крепко сжав в ответ руки сестры Анны.
— Да, сестра. И вы можете очень помочь ему — ему и астрологу Гаеву тоже.
В такие моменты Вия испытала смешанное чувство гордости собой и презрения к себе же — но ей было не привыкать.
Они покидали монастырь на следующее утро. Туман был так густ, что в нем бесследно таяли служебные здания монастырского двора, серая кладка крепостной стены, острая многосекционная крыша конюшни. Невидимые лошади сонно всхрапывали там, какой-то жеребчик нервно ржал, и заспанный конюх его успокаивал.
Мелкие духи непогоды струились вдоль стен, прыгали и кривлялись между дворовых плит. Чем ближе к Радагану — чем больше становится этих мелких духов. Это просыпается, освобождается от гнета завоеванная земля.
Впрочем, на свет божий — на свет, которым управляет Семерка под предводительством солнечного бога Ахура-Мазды — они все равно выходить не рискуют. А вот так, когда туман.
— Прощайте, сестра, — сказала сестра Анна, прижимая руки к груди. — Я буду за вас молиться.
— И вы прощайте, дорогая моя, — кивнула Вия, касаясь руки старовой сестры из окна кареты. Это был один из хорошо усвоенных ей уроков: с помощью прикосновений людьми можно управлять. Можно заставить их поверить в твою искренность, заставить их чувствовать то, что ты хочешь. — Помните, о чем я вам говорила.
— Да, — сестра Анна улыбнулась краешками рта, поглядела куда-то поверх крыши экипажа Вии, как будто там можно было разглядеть что-то, кроме тумана. — Конечно, я спрячусь. Симон Ди Арси меня не найдет. Впрочем, — она улыбнулась чуть заметнее, — не думаете, что герцог Хендриксон найдет меня тоже. Если только его жена действительно не провидица, как говорят.
Вия улыбнулась в ответ на эти слова.
— Она действительно провидица, — сказала девушка. — Ровно в той же мере, в какой мой супруг — всевидящий астролог, для которого не существует тайн. Она не будет вас искать.
— О, какое утешение, — заметила Анна. — Ладно же. К делу. Вы просили меня написать письмо — вот оно, — она достала из-под пелерины на груди желтый конверт и протянула Вии. — Но… госпожа моя, там два письма. Одно — моему дорогому брату. Другое — маэстро Гаеву. Вы говорили мне, что они всегда вместе теперь?
— Это так, — кивнула головой Вия.
— Значит, доставив письмо одному из них, вы неминуемо доставите и второму, — продолжила Анна твердым голосом. Теперь, когда она заговорила о делах, а не просто о светских любезностях, стало хорошо заметно, что на лице у нее успели образоваться преждевременные морщины, а глаза — красные от недосыпания. Должно быть, всю ночь писала при свечах. — неудивительно, Вия и сама едва сомкнула глаза. Правда, в ее случае это произошло не из-за срочных и неотложных дел — их-то как раз и не было — а из-за пустых мыслей, прокручиваемых в голове по многу раз.
На самом деле за свою жизнь Вия не помнила, когда же ей удавалось по-настоящему крепко спать. Разве что во время обучения в зарадаганских пещерах — когда она уставала настолько, что дух ее отправлялся в полет над цветущими папоротниками без всякой медитации. Так что ей было не привыкать.
— Хорошо, — сказала Вия, принимая пакет.
— И вы не рассердитесь, что я пишу вашему мужу? — сестра Анна улыбнулась почти озорно.
— Нет, — покачала головой Вия. — Это ваши дела. И были они задолго до меня.
На самом деле ее сердце — одно из восьми или даже девяти сердец — ощутимо кольнуло, но она не собиралась в этом признаваться.
— Вы можете прочитать его, — сказала Анна. — Оно совершенно невинно. Нет, не так — вы должны прочитать его! Я прошу вас об этом. Возможно, это поможет Райну.
— Мне нужно и его разрешение, знаете ли, — ответила ей Вия довольно-таки сухо. — Без него я, пожалуй, не рискну.
— Да хранит вас Исида, — сказала сестра Анна. — И все другие боги.
«По крайней мере, — думала Вия, устраивая поудобнее на подушках спящую Ванессу, когда они отъезжали от монастыря, — теперь Симону Ди Арси будет значительно сложнее ее получить. Она предупреждена и, кажется, в самом деле не хочет становиться игрушкой в политических играх…»
Мысль о письме зудела на сердце запекшейся раной. Ужасно хотелось вскрыть конверт и посмотреть. Фильхе ехала верхом снаружи — можно было бы…
Но читать чужие письма?
«Райн бы прочел, — вкрадчиво сказал ей менестрель. — Если бы ему это нужно было бы для его целей».
«Она же тебе разрешила, — резонно указала сестра. — Да и Райн не рассердится».
«Все суета сует», — сказал шаман.
Вия поджала губы и засунула плотный конверт в сундук под сиденья.
Если бы Вия могла читать воспоминания Стара Ди Арси так же легко, как она читала воспоминания своих личностей, она бы поняла, что золотые и алые листья лежали на засыпающей земле этой осенью точно так же, как той, восемь лет назад. Это неправда, что годы не повторяют один другой. Прожилками облаков в небе, жаждущими криками птиц, умирающими саламандрами под корнями деревьев — годы повторяются. Пусть не как близнецы, но как родные братья, схожие внешне, но разные помыслами.
Этот год был братом предыдущего.
Все-таки Вия этого не знала: для нее октябрь, щедро одаряющий землю на прощание, был обыкновенным октябрем. А Фильхе чувствовала — и поэтому злилась более обыкновенного. Когда они достигли Ингерманштадта, столицы Священной Империи, и остановились в доме одного из Магистров, с которым Райн вел переписку, — тот жил уединенно и любезно предоставил им целую половину — она почти безвылазно сидела у себя в комнате или прогуливалась по унылому городскому садику. Два шага вдоль, три поперек и еще сколько-то по диагонали. Целая одна цветущая роза.
Нельзя сказать, чтобы Вия жила намного более оживленно, однако она, в вуали и в сопровождении одного-двух воинов эскорта, совершила две-три прогулки по городу, прошлась по рынкам. Кроме обычного городского запаха — нечистоты, свежая выпечка и съестное — Ингерманштадт, построенный необычайно просторно, с широкими сточными канавами, пах дождем, камнем и особенной помпезностью. Вия помнила ее еще по тем дням, когда она странствовала здесь вместе с учителем, старым лекарем, но тогда нарочитость здешних нравов еще не так бросалась в глаза. Теперь — бросилась.
Ей принесли приглашение одна-две довольно знатные дамы. Вия приняла два первых, остальные же отклонила, под предлогом того, что ей некуда приглашать наносить ответные визиты — и еще, что неприлично женщине, живущей без мужа, много одной выходить.
Никаких интриг в женском обществе она не пыталась вести: отговорки были совершенно правдивыми. Как всякий человек, усвоивший светские условности в достаточно позднем возрасте и ценой зубрежки, Вия предавала им иногда чересчур большое значение. Кроме того, все эти визиты были ей невыносимо скучны.
Еще она зашла в городскую библиотеку, что содержал Храм Воху-Маны, и принесла им довольно значительное пожертвование.
Ко двору Вия попасть даже не пыталась: жена придворного астролога герцога, она обладала слишком скромным статусом. Она ожидала Райна и Стара, которые должны были, расквитавшись со своими делами в Радужных Княжествах, вскоре появиться.
На пятый день слуга вошел к ней и сообщил, что к ней пришла с визитом некая дама в черном.
Вию удивил тон слуги: он говорил с уважением, даже почтительно. Необычное дело в этом доме — старый магистр распустил своих домочадцев.
— Она ждет в зеленой гостиной, — сказал слуга. В самой фразе не было ничего необычного: зеленую гостиную хозяин дома отдал Вии и Фильхе. Однако ей показалось, что молодчик очень выделил голосом это «она».
Вия поспешила в комнату. Она носила название «зеленой» от того, что там были светильники зеленого стекла и инкрустация на сундуке из какого-то зеленого камня. Гостья, женщина в платье глубокого, красновато-коричневого цвета, стояла как раз возле этого сундука, разглядывала узор. Неудачное сочетание цветов.
— Госпожа Гаева? — женщина обернулась к ней, и Вия отметила, что одета она по-вдовьи (чепец с черными лентами), что лет ей что-то около сорока — то есть уже немолода — и что росту она не слишком высокого, хотя и выше Вии. С сестрой Анной, например, не сравнить.
Кстати, о сестре Анне. Появилось у Вии какое-то смутно знакомое чувство дежа вю — будто случившееся в монастыре до какой-то степени повторится. Но эта женщина, к счастью, никого ей не напоминала. Хотя взгляд карих глаз был до некоторой степени обвинительным — как будто она уже знала Вию, и как будто Вия уже успела ей насолить.
— Именно она, — сказала Вия, кивнув. — С кем имею честь?
Женщина сделала что-то вроде книксена на здешний манер и ответила просто:
— И я — госпожа Гаева. Ядвига Гаева, личная травница Ее Императорского Величества, к вашим услугам. И мне хотелось бы узнать, приходимся ли мы родственницами, или только однофамилицами.
«Да, — подумала Вия с оттенком самоиронии. — Если пускаешься на поиски прошлого, надо быть готовым к тому, что оно начнет настигать тебя на каждом перекрестке».
— Вряд ли мы можем быть родственницами, — сказала Вия. — Вам достаточно взглянуть на меня… впрочем, тут не слишком хорошее освещение.
— О, ваш цвет кожи уже стал по городу притчей во языцех, — язвительно ответила женщина. — Именно это заставило меня предполагать… Да, от Райна вполне можно было бы ждать чего-то в этом роде!
— Райна? — спросила Вия, склонив голову. — Откуда вы…
— Не притворяйтесь глупее, чем вы есть! — бросила Ядвига Гаева. — Как будто вы не поняли! Нет, не могу поверить, что он вам не рассказал… И ведь Игорь узнал же его, говорил же он мне…
Она нервно прошлась взад вперед по комнате, разминая пальцы, закусив губу. Освещение в Зеленой гостиной было и впрямь неважное — как везде в доме, окна тут размером не отличались — однако в нем дама вдруг стала казаться удивительно помолодевшей и похорошевшей.
— Вы — мать Райна? — спросила Вия. — Целительница?
Она и на самом деле догадалась гораздо раньше, почти сразу. Просто поверить не могла. И не просто потому, что не ожидала встретить ее в Священной Империи. Она знала, что родители Райна были мертвы, а потом ожили, и это мешало до конца поверить в их реальность. Даже сейчас она чувствовала себя так, как будто рядом с нею в комнате находился призрак.
— Ведьма, — женщина остановилась и пристально уставилась на Вию. — Уж от тебя-то таиться нечего… посвященная. Я же говорила, от Райна этого можно ожидать, — она глубоко вздохнула. — Ну ладно. Может быть, хотя бы вы расскажете мне, почему он ушел из дома? Почему не давал о себе знать? Хотя… полагаю, он не дал себе труда объяснить это.
— Да, — сказала Вия. — Я… не интересовалась.
— Тогда вам не помешало бы знать, — произнесла целительница ядовито и очень зло, — что он все-таки свел своего отца в могилу. Тот так и не смог оправиться от его ухода. И Рая… А впрочем, вам едва ли есть до этого дела. О, какая разница! Вы, зарадаганские святоши, всегда игнорировали жизни обычных людей… А уж женщины-гули!..
— Что? — Вия невольно подалась вперед. — Вы имеете в виду, что есть другие женщины-гули? Что я не единственная?
— Вы не знаете? — женщина сощурилась, сделала паузу. — Ну ладно. Что ж, тогда я буду последней, кто просветит вас в вопросе. Я зашла только для того, чтобы окончательно выяснить — мой ли сын тот человек, о котором говорят по всему Закату. Теперь удаляюсь.
— Вы даже не хотите знать, когда он прибудет, чтобы увидеть его? — спросила Вия.
— Пусть лучше не приближается ко мне, — с горечью проговорила травница. — С вами наедине я еще могу держать себя в руках — вы не виноваты, несчастное существо. Но его… о, я боюсь, что не выдержу, и прокляну его — а это последнее дело — проклинать своего сына. Все равно что плюнуть на могилу своих родителей.
С этими словами она покинула комнату прежде чем Вия успела спросить у нее хоть что-нибудь еще. Даже не о мистических откровениях, деятельности ведьмы или гулях. Даже вполне прозаическую вещь: а что, собственно, делает вдова опального шляхетского дворянина при дворе единственного на Закате императора? Неужели в самом деле банально зарабатывает себе на жизнь?
Дом магистра спал. Угомонились слуги, что праздновали на кухне прохождение Юпитером оси влияния Сатурна. Угомонились собаки. Угомонились зеваки на ночных перекрестках Ингерманштадта, которые, как раньше казалось Вии, не успокаивались ни за что и никогда.
За стенами дома торжествовал белый туман, пахнущий сточной канавой, и ночные духи. Те из них, что поменьше, с веселым гиканьем гонялись друг за другом — Вия чувствовала их возню даже сквозь сон. Те, что покрупнее, скользили вдоль домов, окутывали шпили своими саванами, тосковали о недостижимой луне и не доставляли шаманке никакого беспокойства.
Тем не менее, этой ночью она спала плохо.
Дух ее, такой же неприкаянный, как ночные странники, ходил по Ингерманштадту, танцевал на кончике шпиля ратуши, взлетал высоко, к осеннему черному небу с редкостно крупными звездами. Во сне они казались еще крупнее, иногда даже как будто шептали что-то.
Потом она проваливалась в трясину, где мимо нее скользили невнятные вооруженные тени. Иногда она оказывалась в строю, одной из них. Тогда нужно было одно — бежать и бежать вперед, все равно. Впереди звала цель, о которой нельзя было думать и к которой нельзя было не стремиться. Она ускоряла сердце, разгоняла кровь и заставляла руки стыть до того, что, казалось, на пальцах вырастали ледяные когти.
Порою Вия отчасти вспоминала себя, и тогда она понимала с мучительной остротой, что ей каким-то образом нужно остановить этот сводящий с ума бег, что впереди кое-что похуже просто скрытой в белом тумане пропасти, но она не могла произнести ни слова, как это часто бывает во сне.
Вия проснулась с бьющимся сердцем, и без всякого удивления услышала всхлипы и метания Ванессы.
«Интересно, — подумала шаманка, — это ее сон проник в мой, или наоборот?»
Она поднялась с кровати, обняла девочку (она спала на отдельной кроватке в ногах у Вии), разбудила, начала гладить спутанные светлые волосы.
— Они мееертвые… — рыдала Ванесса, вцепившись в Виины плечи. — Они меертвые, а бегут… там так страшно…
— Ну, ну, — приговаривала Вия, сама удивляясь глубине своего сострадания и нежности. — Успокойся, хорошая моя, золотко мое. Все уже кончилось, все уже кончилось, все уже прошло…
— Не-ет… — Несс по-прежнему сотрясалась от рыданий, крупно и неприятно. — Не кончилось! Ты не понимаешь… Они… они мееертвые, но не меертвые! Они одежду свою ищут…
— Одежду? — переспросила Вия.
— Ага! Кольчуги… и мечи… а болото — оно чавкает, и, и…
Ванесса задохнулась, а Вия снова принялась ее успокаивать.
Типичный сон о прошлом, без всякого сомнения. Если оно так, то, Вия знала по опыту, уже завтра Ванесса будет вспоминать его относительно спокойно. Очевидно, с проблеском солнца кошмары утрачивали для нее ту крайнюю степень реальности, какой наделяет их детское воображение.
— Все хорошо, милая, — приговаривала Вия. — Они больше сегодня не придут.
По ее словам гехерте-геест уже распахивал серые крылья, готовый защищать человеческого детеныша от любого зла.
— Мамочка… — всхлипнула Несс. — Ма-ам…
— Все хорошо, — ответила Вия. — Ты как, спать еще будешь? Или вставать уже? Утро скоро.
Несс что-то промычала неразборчиво и спрятала лицо поглубже в складках одежды у Вии на груди.
— Не «уууу», а спать будешь? Или есть будешь? Или молока тебе? — выспрашивала Вия дотошно, сама удивляясь, сколько радости доставило ей это неожиданное доверие ребенка.
Несс ничего не отвечала.
«Но ведь я никак не могу быть ей матерью… никак…»
И тут же Вия подумала о Ядвиге Гаеве. Какого это, в самом деле — считать, что твой сын тебя предал? И хуже того, что он стал самым распоследним мерзавцем, отказавшимся от своего рода до такой степени, что и на улице не признает при случае…
Баюкая Ванессу, Вия только начала понимать, насколько тяжело.
По совпадению, посланец от госпожи Ядвиги Гаевой прибыл на следующий день как раз тогда, когда Вия пыталась подробнее расспросить Ванессу о ее сне. Без особенного успеха, правда, однако шаманка честно пыталась выполнить просьбу Райна: записывать, с как можно большим количеством подробностей, все сны Ванессы — безразлично, хорошие или плохие, похожие на пророчества, или нет.
— Дорогая моя, это было далеко отсюда? — спросила терпеливо Вия.
— Далеко, — ответила Ванесса, разглядывая в руках статуэтку воина с мечом. Старый магистр не сердился, когда брали его вещи, чем девчонка от души и пользовалась — кажется, не было такой статуэтки, которую бы она не покрутила в руках и такой картины, которую чуть бы не обнюхала.
Вия терпеливо черкнула ответ Ванессы на листочек: процедура опроса девочки у нее уже успела сложиться.
— Далеко — по времени или по месту?
Ванесса нахмурилась, почесала нос.
— По времени… — сказала она.
— Эти воины… их было много?
— Да, очень.
— Сколько много? Больше, чем стражников нас сопровождает?
— Да, гораздо больше.
Пожалуй, точнее у четырехлетней девочки, которая не умеет считать, не выведаешь.
— Можешь описать, как они были одеты?
— Ой, такие… латы.
— Железные, цельные? Нагрудники? Литые, как у сэра Локка?
— Нет, не как у сэра Локка… Такие… кольчуги, вот. И нагрудники. Мечи очень красивые…
— Красивые — с камнями? С узором?
— Не-а, — тут лицо Ванессы потеряло выражение скуки и она произнесла с удовольствием. — Колдовские мечи. Страшные!
— По ним было видно, что они колдовские?
— Ага. Они это… колдовским огнем светились. Как ты светишься, когда меня спать уговариваешь.
То, что она светится во сне, стало для Вии откровением. Впрочем, если подумать, ничего удивительного в этом не было.
Разговор тянулся и тянулся. Ванессе то было интересно, то она начинала зверски скучать. Вия тогда старалась не затягивать, говорила о чем-нибудь другом. Подробности сна все яснее и яснее становились перед глазами. Под конец Ванесса разошлась и даже описала большие деревья — какие, по мнению Вии, не могли расти нигде на свете, кроме как за Радаганом, в ее родных краях.
Доспехи, насколько она поняла, на воинах были почти современные — впрочем, кольчуги ведь не менялись уже несколько сотен лет, только последние годы кое-кто в войске герцога стал использовать литые нагрудники и даже литые детали обмундирования. А вот гербы на груди, которые смогла рассмотреть Ванесса в своем кошмаре, казались почему-то смутно знакомыми: ну что же это может быть такое, сломанный дуб на фоне трех скал?
У Вии было восемь памятей — но ни одна из них, увы, не отличалась точностью записей счетовода. Ей казалось, что где-то она уже встречала воспоминание о таком, но точно понять, где и когда, оказалось свыше ее сил.
Главное и важное, что она узнала — это то, почему воины эти казались такими страшными. На их лицах Несс увидела печать смерти — и в то же время они не умерли. Они продолжали влачить какое-то странное подобие жизни, они гнались за кем-то в молочном тумане среди гигантских древесных стволов — по крайней мере, так Вия поняла ее слова.
—..И у них отрубленные головы были на пиках, — сказала Ванесса.
— Человеческие? — уточнила Вия.
— Не-а… Кошачьи… как у такой большой кошки, только с кисточками на ушах, пояснила Ванесса. — Ма-ам… мне скучно. Я есть хочу!
— Сейчас пойдем есть, — машинально ответила Вия, пораженная до глубины души, что Ванесса вновь назвала ее мамой. Она-то думала, что вчера ей это показалось. Но нет.
Правда, девочка никак не пояснила свой выбор и вообще отнеслась к своему обращению как к должному.
Тут-то, когда Вия собралась уже звать слугу с обедом (Вия и Ванесса завтракали и обедали вдвоем, иногда в обществе Фильхе, а на ужин их приглашал к себе хозяин, который поздно вставал), в дверь постучались, и запыхавшаяся кухонная девчонка сказала, что мальчишка принес записку для госпожи, и не прикажет ли госпожа дать ему что-нибудь?
— Дайте ему хлеба с сыром, — кивнула Вия, — а записку давайте сюда.
Записка оказалась очень вежливым извинением от госпожи Ядвиги Гаевой за «недостойное поведение» третьего дня, и приглашением для госпожи Виолы Гаевой зайти к ней в гости сегодня в Седьмом Часу, или когда госпоже будет угодно. Адрес прилагался.
Вия только брови приподняла.
— Тебя опять куда-то приглашают? — спросила Ванесса.
— Да.
— А мне нужно ходить? У них собаки противные…
В прошлый раз, когда Вия приняла одно из приглашений, у дамы оказались мелкие собаки невиданной раньше Вией породы. Они пристали к Ванессе и никак не отвязывались.
— Думаю, нужно, — вздохнула Вия. — Это ведь твоя бабушка.
— У меня есть бабушка? — удивилась Ванесса.
— К сожалению, есть.
Госпожа Гаева жила недалеко от дворца. По всей видимости, жилье не было ее собственным домом, но, в отличие от Вии, она не гостила, а платила хозяйке за проживание. Еще Вии показалось, что она живет там не так уж давно — или же проводит в доме совсем немного времени.
Ядвига Гаева приняла ее в крошечной гостиной. В отличии от Зеленой в доме магистра эта была совершенно белой: из всей мебели — два массивным сундука, старинных, с изображениями солнца на крышке — и круглый стол в середине. Простые окна не были застеклены или даже затянуты слюдой.
Вия немедленно пожалела, что привела с собой Ванессу — но особого выбора, с другой стороны, у нее не было. Она очень редко оставляла девочку одну дома — не потому, что с ней могло что-то случиться, а потому, что Ванесса не хотела надолго оставаться в одиночестве. Как человек, постоянно имеющий дело с духами, Вия прекрасно ее понимала.
— Ох, вы с ребенком… — на лице Ядвиги отразилось совершенно нормальное, человеческое смущение хозяйки, которой негде разместить гостей. — Даже не знаю, как и…
— Мам? — дверь в комнату приоткрылась, и на мгновение туда заглянул темноволосый, очень симпатичный мальчик лет восьми. Он бросил любопытный взгляд карих глаз на Вию, и немедленно обратился к Ядвиге:
— Мамочка, прошу прощения, вы просили меня не выходить, но я подумал, может быть, мне можно поиграть в саду?
— Вот и выход, — решила Ядвига. — Полагаю, ваша дочь не откажется поиграть в саду с моим сыном? Там сейчас хорошо, только земля сырая. Но Влад не позволит ей сидеть на земле.
Теперь она говорила почти сердечно.
— Ванесса? — Вия вопросительно посмотрела на маленькую пророчицу. — Поиграешь в саду с мальчиком?
— А там растет душистый горошек? — спросила Ванесса.
— Растет, — сказала Ядвига, опять же без ласковости, но и без раздражения или без нетерпимости. — Еще там растут астры, они еще цветут. Розмарин и разрыв-трава. Влад покажет тебе разрыв-траву.
— Тогда ладно, — соизволила Ванесса.
— Идите, дети, — легкими движениями Ядвига подтолкнула их в спину. С детьми она обращалась с тем же спокойным авторитетом, что и с домашними животными. Только их мнение выслушивала.
И при этом она непреклонно отказывается от другого своего ребенка. А что же ее дочь? Ведь она даже не упомянула про Раю, даже не попыталась расспросить про нее.
Когда они уселись на сундуки, Ядвига начала явно заранее отрепетированное.
— Прошу еще раз извинить за мое поведение, — она сложила руки на коленях, и Вия обратила внимание, насколько эти руки старше ее лица, еще моложавого. — И за прием. Здесь практически ничего нет, мы с сыном редко бываем в этом доме — по большей части живем при дворе. Я должна объясниться… — она вздохнула. — Нет, объясняться бесполезно: это будет слишком похоже на оправдание.
Вия смотрела на нее и не понимала, что общего у ее мужа с этой несгибаемой и совершенно неукротимой женщиной. Упрямство, быть может?
Ядвига Гаева была Вии неприятна. Не из-за их довольно злой пикировки недавно, а просто так. Неприятна. И даже ее разговор с ребенком — кстати, совершенно не похожим ни на Райна, ни на Раю — этого впечатления не исправил. Будь у Вии шерсть на загривке, она бы сейчас стояла дыбом. Гехертее-геест давно реял вокруг ведьмы на расстоянии, боялся напасть прямо.
— Так вот. По поводу гулей. Когда я поняла, что вы о них не знаете, моим первым порывом стало не рассказывать вам ни за что и никогда. Но потом я сообразила: зачем-то же вы приехали в Империю. Да к тому вы ожидаете прибытия своего мужа. Райн вполне может решить отправиться на тот берег Радагана, вместе с вами или в одиночку, и вы попытаетесь найти сведения о гулях. Мне бы не хотелось, чтобы мой сын и его жена попали в беду по моей вине.
Она сделала паузу, и Вия подумала, не ждет ли женщина благодарности.
— Мне понятны ваши мотивы, — сказала она.
— О, — Ядвига суховато улыбнулась, — еще бы. Кстати, это милое дитя ведь не родня вам? И, судя по возрасту, она вряд ли может быть даже дочерью Райна.
— Райн нашел ее и удочерил, — кивнула Вия.
— Кажется, я даже догадываюсь, почему, — заметила Ядвига. — Ну ладно, это обождет. Главное вот что. Гули… вы, должно быть, знаете, что они утратили разум, потому что их прокляли нынешние боги?
— Нет, — Вия покачала головой. — Это знание не передавали от учителя к ученику в шаманских пещерах. Но мы знали, что гули раньше были другими.
— Насколько мне известно, шаманы всегда предпочитали полунамеки конкретному знанию… Другими. Да, вроде того. Они были человеческим племенем. Славились своей красотой и мудростью. Женщины других племен изобрели румяна, чтобы только казаться похожими на гулей… Но потом, когда новые боги пришли на наши земли, они прокляли тех, кто до конца оставался верен старым богам. А те, когда только превращались в драконов и сохранили еще достаточно сил… Вы, может быть, не знаете даже, что драконы — это и есть прежние боги? Нет, не все, конечно — только старые. Молодняк — просто глупые звери.
Белый свет лился в распахнутые окна. «Приворотное зелье, по медяку за пузырек!» — кричал за окном мальчишка. А другими глазами Вия видела, что комната совершенно пуста, ни духов, ни теней. Только солнечный свет пересекает ее от края до края. Интересно, видит ли это Ядвига?
— Догадывалась, — Вия склонила голову. — А ничего, что вы это говорите — вот так?..
— Я для ока божьего невидима, так же, как и те, кто рядом со мной, — пожала плечами Ядвига. — Не видят меня и старые божества. Я не знаю, отчего так случилось, но последние лет десять я то и дело чувствую выгоды такого положения дел.
«Ну конечно, — поняла Вия. — Как бы ее видели новые боги, да и старые тоже, если в этой реальности ее быть не должно?» Тут же она подумала, не породило ли вмешательство Райна — ведь Драконье Солнце тогда, фактически, создало новую вселенную — подобные же слепые пятна для богов в других отношениях, но ничего определенного ей на ум ни пришло. Она продолжила слушать.
— Так вот, Старые Боги стали драконами, чтобы закрепиться на рубежах дальнего севера. Они даровали гулям исполнение одного своего желания. Тогда старейшины племени, уже сходящие с ума, обменяли свой человеческий облик на разум для своих женщин. И женщины гулей с тех пор разумны. Более того, внешне они ничем не отличаются от людей — если не считать довольно маленького роста и красной кожи.
— Так я… — Вия нахмурилась.
— Да, — сурово кивнула Ядвига. — Если вы считали, что вы исключительны — мне придется вас либо разочаровать, либо обрадовать. Вы не полукровка. Вы — обыкновенная гульская женщина.
— Ясно, — сказала Вия. — Продолжайте. Что же еще более неприятного вы не хотели мне рассказывать?
— Не хотела, но придется. Такие вещи больно знать. Я ведь… — она запнулась. — Не важно. Дело в том, что все гульские женщины — бесплодны.
Вия снова ничего не ответила и никакой реакции не показало. Только сердце бухнуло особенно гулко — «Но ведь Райн обещал мне ребенка!» Она не знала, кто из них врет — мать или сын. Или астролог прочел среди звезд что-то, недоступное ведьмам?
— Их рождается очень мало, — продолжала Гаева-старшая. — Они управляют расой гулей, но для продолжения рода гули похищают человеческих женщин. Те живут у них, покуда рожают мальчиков. Когда человеческая женщина рожает девочку-гуля, ребенок при рождении убивает ее. И забирает ее разум. У девочек-гулей есть такая способность… как я понимаю, этим своеобразным способом сработало благословление Старых Богов, — Ядвига посмотрела на Вию особенно пронзительно. — Должно быть, вы знаете?
— Знаю, — кивнула Вия и почувствовала что-то вроде головокружения.
— Мне довелось разговаривать с некоторыми женщинами-гулями, — довольно спокойно произнесла Ядвига. — Меня поймали, когда я была совсем девчонкой. Но они увидели, что я посвященная, и велели мужчинам отпустить меня. Мужчины-гули подчиняются своим женщинам беспрекословно, хотя едва понимают человеческую речь. У меня сложилось впечатление, что все эти дамы воспринимали себя как гулей — но в то же время обладали воспоминаниями о своей прошлой жизни. Точнее, о жизнях своих матерей. И считали себя как бы перерожденными прежними личностями. Они даже носили старые имена. Сперва я решила, что вы тоже… гораздо старше, чем выглядите. Но теперь я понимаю, что это не совсем так.
— Нет. Свою мать я не убивала. Но вопрос моей личности — есть она у меня или нет — меня не тревожит. Продолжайте, пожалуйста.
Ядвига приподняла брови.
— Собственно, уже осталось рассказать не так уж много. У женщин гулей есть свое достаточно обособленное поселение в их горах. Там же держат и «разводных» человеческих женщин, очень строго стерегут, но заботятся не так уж плохо. Я, например, питалась там гораздо лучше, чем в доме моей наставницы… — Ядвига пожала плечами. — К счастью для гулей, они живут дольше обычных людей. Может быть, лет двести. Поэтому мужчины не так уж часто совершают набеги на соседние человеческие поселения в поисках новых производительниц. И поэтому окрестные человеческие поселения еще не объединились и не стерли гулей с лица земли.
— Они пытались, — возразила Вия. — Просто гули — очень хорошие воины.
— А людей очень много и они очень настырные, — не согласилась Ядвига. — Ну да ладно. Это уже материи отвлеченные, это меня не касается.
«Интересно, он врал мне?» — думала Вия, шагая по улицам Ингерманштадта.
Столица Священной Империи оказалась меньше, например, Медины или Мигарота, здесь до всего можно было дойти пешком. Королевская травница жила не так далеко от дома старого магистра — не помеха даже для маленьких ножек Ванессы. А если что, ее всегда мог взять на руки один из стражей охранения.
Красота глубокого золотисто-рыжего света, на закате затопляющего колодцы улиц, совершенно не трогала Вию. Серая мгла гехерте-геест казалась холодным, не греющим воротником вокруг ее шеи. Тот чувствовал настроение своей спутницы, и, кажется, злился. У Вии совершенно не было желания его успокаивать. Наоборот, ее сдерживаемый гнев был готов уже прорваться волной, раскидать сумасшествие по всем окружающим домам, по всем этим сытым горожанам в засаленной ночной одежде, что сейчас укладываются спать или принимают гостей при свечах. Да как они смеют? Да как они смеют жить нормальной жизнью и быть счастливыми, когда она, Вия Гаева, только что выяснила, что ее муж лгал ей, да еще и самым ужасным образом, какой только можно вообразить?
Почему он обещал ей, что у них будет ребенок?
Неужели он не знал, как это для нее важно, каким ужасом для нее станет такая насмешка?
Или он как астролог знал больше, чем его мать — ведьма? Возможно, у женщин-гулей все-таки могут быть дети — при каких-то условиях? Может быть, у них могут быть дети от людей? В конце концов, ведь Вии дважды удавалось забеременеть.
«Нельзя слишком злиться, — говорила себе Вия, комкая подол темно-фиолетового блио, тяжело расшитого тесьмой по местной моде. — Злость порождает хаос, а только хаоса нам сейчас и не хватало…»
— Мам, глянь, какие голуби! — Ванесса дернула ее за юбку. — А можно, мы их завтра покормим?
— Можно, моя дорогая, — отозвалась Вия.
Может быть, удочерение маленькой провидицы Райном — это и был его ответ на ее затаенные страхи? Вот только как его рассматривать?
Ариман, Ормузд и все прочие его забери, скорее бы он уже приехал!
Вия решила, что, если это будет в ее силах, она сделает все, чтобы он встретился с матерью. В конце концов! — как говорит Фильхе. Почему она должна получать последствия его опрометчивых поступков исключительно на свою голову?
Райн и Стар прибыли совершенно неожиданно, рано утром, и Вия позорно проспала их приезд. Она оторвала голову от подушки, очень плохо соображая (во сне ее дух странствовал настоящими дорогами, и она видела очень много такого, что ей совершенно не понравилось). Золотое солнце запятнало подушку, неприятно согрело щеку. Никак невозможно было догадаться, отчего это так шумят внизу и хлопают дверями, и когда дверь в ее комнату распахнулась и вошел Стар, неожиданно бледный и стремительный, Вия даже не успела испугаться.
Он порывисто сел на стул подле Вии, схватил ее руки в свои и прижался к ним лбом.
— Слава всем… — проговорил он от избытка чувств и словно бы не смог найти, кого в таком случае стоит благодарить. — Слава всем звездам, и всем, от кого это зависит!
— Стар! — заледенев от страха, Вия выдернула у него руки и села на кровати, порадовавшись, что спит в плотной ночной рубахе — а то бы пришлось краснеть. — Что случилось? Что с Райном?
Стар тяжело вдохнул и выдохнул, на щеки ему вернулся румянец. Он рассмеялся.
— О, прости меня, прости, я тебя напугал! С Райном все в порядке, прекрасно себя чувствует, цел и невредим… Просто знаешь ли ты, моя дорогая, что еще с полуночи весь Ингерманштадт судачит о разорванной на куски благородной даме из приезжих? Так, что новость даже добралась до предместий!
— Я говорил тебе, что она цела, — проговорил с улыбкой Райн. Он стоял, прислонившись к косяку, и неторопливо стаскивал перчатки с рук. — А ты не верил.
— Как всегда, самый заботливый муж в мире! — настроение Стара показалось Вии немного неестественно взвинченным.
— Не самый, — возразил Райн. — Из тебя бы муж вышел гораздо лучше, Ди Арси, если только дама не возражала бы против постоянных измен. Но сейчас я рекомендую тебе прилечь отдохнуть — а то рана откроется.
— Рана? — Вия нахмурилась. — Ты был ранен.
— Пустяки, — махнул рукой Стар, — всего пара швов. Пожалуй, этот зануда прав: я действительно падаю с ног. Ну, до скорого свидания, моя прекрасная леди.
Он поцеловал Вии руку и вышел — только полы плаща полоснули.
С его уходом в комнате стало очень тихо, только курлыкали голуби за окном.
— Ты ведь действительно совсем не волновался? — спросила Вия.
— Волновался, — сказал Райн. Только тут Вия заметила, что и он бледнее обыкновенного — раньше это не бросалось в глаза, потому что он стоял в темной половине комнаты. Теперь же подошел и тяжело сел, почти рухнул на пол у ее постели.
— Ты тоже был ранен, — сказала Вия. Она не спрашивала, она сразу же поняла это.
— Да, — кивнул Райн.
— Ты имел основания подозревать опасность для меня?
— Не то чтобы… — Райн слабо улыбнулся. — Я очень боялся за тебя как раз потому, что не имел этих оснований.
Он взял ее ладонь и осторожно сжал.
— То есть? — спросила Вия, не зная, к чему ей готовиться: к одному из его парадоксов, или к по-настоящему плохой новости.
— Видишь ли, — проговорил Райн, — я перестал понимать звезды. Я утратил свое искусство. Стар об этом не знает.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ