Украденная судьба. Этот принц - мой!

Глава 1. Опять он!

— Он опять заявился! Ему что здесь, постоялый двор? Или его так дома не любят, что он у нас каждый год ошивается! — возмутилась я. Ничего удивительного в новостях о приезде Тиля не было, но должна же была я выразить свое неудовольствие, раз уж больше никто не решается.

— Юсти, тебе известны причины его высочества, — одернула мама.

Да уж, известны! Надуманные причины, если уж откровенно.

— Будь уважительней. Ты говоришь о будущем правителе Линеза, — добавила мама. Она всегда учила нас держать лицо. Не важно, какова ситуация и насколько неприятен собеседник. То, что мы говорим или делаем, характеризует не только каждого из нас. И даже не королевский род Эрталей. Мы — государство. От неосторожно сказанного слова иногда зависят мирные договоренности между странами.

Но сейчас мы ведь с мамой наедине, нас даже слуги не слышат.

— Вот именно, — буркнула я. — Пусть катит обратно в свой Линез. Что мы его все время встречаем с распростертыми объятиями? Он нам даже ненастоящий родственник.

Мама посмотрела с укоризной, и я устыдилась. Все же так говорить не стоило, даже если Тиль меня раздражает.

Да, он был нам очень условным родственником, но родители любили его, как родного племянника. По-моему, совершенно незаслуженно. Но, видно, мама и папа привыкли видеть в нем ребенка. Дети все милые. Так говорит мама. А Тиль какое-то время провел в нашем дворце, пока был ребенком. Скрывался от преследования. И никакой ведь благодарности! Одни подозрения. Ведь ездит, вынюхивает, высматривает… Может быть, папа, глядя на линезского принца, вспоминал о старшем брате, Сельване Эртале, который пропал еще до моего рождения. А Тиль пользовался чужой добротой и чужим горем с одинаковой легкостью… Без зазрения совести! И как к такому человеку найти хоть толику уважения?

О короле Сельване — я слышала как-то раз — говорят, что он испугался ответственности и сбежал в Линез, свалив все тягости правления на папу. И папе пришлось разбираться с заговорами дворян, покушениями, дингарскими шпионами… и нянчиться с Тилем в придачу. А он вместо благодарности теперь шпионит! Да еще и пользуется папиной благосклонностью. Не принц, а торгаш! Как ни приедет — обязательно лезет с поправками к какому-нибудь договору. То там цену подправить, то тут черточку на карте уточнить… то вообще — с Дингаром договориться. Да в его возрасте папа с тем самым Дингаром готовился в войну вступить! Правда, до боевых действий так и не дошло. Папа придумал хитрую ловушку. Как пишут в хронике: «войска противника были разделены и блуждали в сумраке неизвестности. Когда правитель Дингара осознал, что может потерять всех свои солдат еще до начала сражения, униженно запросил мира».

Вот это я понимаю!

А Тиль?

Зато родители его привечают. И брат рад с ним мечами помахать на тренировочной площадке. Или вот еще — наперегонки на лошадях. Хорошо хоть, выигрывает чаще, чем проигрывает. Не хватало еще линезцу уступить. Пусть Тиль и старше брата на десять лет.

Разумеется, нас с братом учили, что мы должны в любое время, при любых обстоятельствах думать прежде всего о благе собственной страны. И если увидели возможность — нужно обязательно ею воспользоваться. Но ведь речь о родственных отношениях, разве нет? Как не стыдно получать выгоду просто за то, что тебя любят!

И как к такому человеку отыскать хоть толику уважения?

А ведь каждый раз еще и наряжаться приходится. И улыбаться. И всякие любезности говорить в ответ на фальшивые такие же формальности. Комплименты выслушивать. Ах, Юсти, твоя улыбка… Ах, Юсти, твоя прическа… Юсти, ты так подросла! Спасибо, заметил в прошлом году, что мне уже семнадцать стукнуло!

А то все сладости привозил, как маленькой. Вкусные, конечно… да ведь главное не это!

— Речь всего лишь о семейном ужине, — сказала мама. — Но ты же понимаешь, что не можешь пропустить.

Да уж, нельзя обидеть дорогого гостя…

Ужин организовали в зеленой столовой. И правильно, семейный круг небольшой, еще не хватало накрывать в какой-нибудь из парадных зал! А то каждый приезд линезского принца обставляют как праздник. Разумеется, радушная встреча, заверения в том, что рады, улыбки, комплименты, снова улыбки.

Ну, не глупость ли? Все пустое…

Пока добрались до ужина, еда уже успела остыть.

Тиль был не слишком высок, всего на полголовы выше меня. Не был он и широкоплеч.

Не внушал, в общем, особых опасений или трепета. А как правителю без этого? При появлении моего отца любые разговоры стихали сразу. Одним взглядом король Альвет Эрталь заставлял провинившихся пасть ниц. Тиль же… вечно болтал ерунду и шутил ни к месту. Сочувствую Линезу — с таким правителем… хотя нет, не сочувствую. Так им там и надо!

Тиль был красив лицом, даже слишком. Такой не испугает.

Вот чем он действительно отличался, так это рыжиной волос. Говорят, огненные маги рыжеют с приращением силы. Чем больше сил — тем больше огня в волосах. У Тиля даже брови были рыжие. И ресницы — длинные, пушистые, на зависть любой красавице. А для будущего короля это что за выдающаяся примета?

Да и Тилевой магии я ни разу не видала. Он никогда и не заикается. Поди боится признаться, что толком не владеет своими способностями. Поговаривали, что у него проблемы… но папа эти разговоры быстро пресек. Да и брат дал понять, что не потерпит подобного неуважения к линезскому принцу.

А у него еще и вкуса никакого, я упоминала? К моде он равнодушен, волосы длинные не отращивает. Хотя понятно, ему был лучше усы… и бороду лопатой, чтобы хоть за мудреца сходил. Пока есть и не болтает!

— Как здоровье вашего отца, короля Вигнара? — спросила мама, когда унесли первые блюда.

— Становится все ворчливей. Устал меня воспитывать, — небрежно отозвался Тиль. — Быть может, в следующем году я уже не смогу навестить вас, дражайшая тетушка.

Ну, не дурак ли? Столь пренебрежительно — о собственном отце!

Вот и папа бросил хмурый взгляд. Мимолетный, и не заметишь, что огорчился.

— Надеюсь, этого не случится, — сказал он. — Мы всегда тебе рады, ты же знаешь.

Да конечно! Пусть уже король Вигнар приспособит наследника к серьезному делу! А то пока только соседям надоедает. И взгляд такой печальный! Будто и правда огорчится, если не приедет… Тьфу! Еще бы — так трескать за обе щеки, из дворца, наверное, выгоняют, чтобы хоть какие-то запасы на зиму сохранить! И ведь при таком аппетите — худой, как… ну ладно, тут я, пожалуй, погорячилась. Вполне нормальное у него телосложение. И когда с братом сражается — видно, что тренировками не пренебрегает. А если они еще отбрасывают мечи и идут врукопашную… только и успевают друг друга на землю швырять! Потом ходят и кряхтят, если думают, что никто не слышит.

После второй перемены блюд разговор зашел о новостях. И тут это рыжее недоразумение заявляет, нисколько не стесняясь:

— Слышал, на юге Рольвена орудует банда разбойников. Грабят купеческие караваны на самой границе. И в основном — чужеземных купцов. Говорят, что возвращают награбленное на родину.

Вот! Это меня в нем и раздражает, наверное, больше всего! Вечно пытается указать папе на какие-нибудь проблемы, о которых узнал по дороге во дворец. Ты этих разбойников видел вообще, чтобы так уверенно говорить? Собрал слухи и рад…

— Вот как. Стоит проверить… — произнес папа задумчиво. Тиль улыбнулся, будто остался доволен тем, что испортил людям аппетит. Мол, гляньте, сколько у вас тут, в Рольвене, беспорядка. А в моей стране тишь да гладь. Вот я и езжу по другим государствам, да тыкаю всех носами в их неблагополучие.

— Скажите, принц Тиль, — медовым голосом протянула я; все же прием есть прием, приходится уважительно, мама на этом всегда настаивает. — А что же, в Линезе разбойников не водится?

— Не знаю, Юстина. Последнее время не слышал ничего…

— Так может, — вкрадчиво продолжила я, — стоит больше внимания уделять положению дел в собственной стране. Если не приедете в следующем году, а потратите время с пользой, может, ваш батюшка больше не будет так сердиться.

— Юсти! — тихо ахнула мама. Я осеклась, заметив, как разом побледнел Тиль. Или мне только так показалось? Тень за окном сыграла злую шутку. Потому что в следующий миг на губах принца снова играла небрежная улыбка.

Но все равно было не по себе.

— Юстина, оставь нас, пожалуйста, — спокойно сказал папа. Но таким тоном, что сразу ясно, спорить бесполезно. Да и не в присутствии гостя.

Но что я такого сказала? Я колебалась, не зная, как поступить. То есть, огорчать гостя (непонятно чем) мы не можем, а выгнать меня на виду у него и слуг из-за стола, как расшалившегося ребенка… как будто именно я позволила себе лишнего!

— Ваше величество, принцесса права, — сказал Тиль. — Впредь мне следует… больше внимания уделять государственным делам. На правду не обижаются.

— Но Тиль, дорогой… — проговорила мама, сбившись с официального тона.

Принц покачал головой.

— Да ведь и на предсказания излишне полагаться не стоит, давно следовало бы это уяснить. Тем более что жизнь вашего величества, — он взглянул на моего папу, — тому очевидное доказательство.

Вот опять! Нашел о чем упомянуть: всем известно, что когда папа был еще мал, ему предсказали тяжелую судьбу и даже возможную гибель в раннем возрасте. Возмутительное предсказание не сбылось, тут Тиль прав. Вот только так запросто об этом говорить…

Но, к моему удивлению, гостя никто не одернул. Родители переглянулись.

— Не думаю, что это подходящий пример, — сказал папа. — За меня смерть принял другой человек.

Об уходе мне больше не напоминали. Вроде как Тиль меня выручил. Только лучше бы он вообще не лез!

Десерт мы доедали в молчании.

Праздничный ужин удался, ничего не скажешь!

— Простите меня, ваше величество, дражайшая тетушка. Дорога была долгой, я устал. Юстиния, был рад тебя увидеть.

— Я бы хотел побеседовать с тобой позже, — произнес папа.

Тиль кивнул.

— Конечно, я и сам собирался просить вас о разговоре.

— Не думай о плохом, — напутствовала мама прежде, чем Тиль буквально сбежал от нас.

Родители взглянули на меня одинаковыми взглядами. Недовольства не было, но я чувствовала, что совершила ошибку, причин которой не понимала.

— Что я такого сказала? — возмутилась я, не сдержавшись. — Тем более, Тиль признал мою правоту и не в обиде…

— И тебя это устраивает? — спросил папа. — Вот что, Юстиния, тебе следует принести ему извинения.

— Но за что? — все еще пыталась возразить я.

Папа только вздохнул:

— Думаю, тебе лучше спросить у него самого. Тогда и решишь.

Возражать было бесполезно. Тем более, пока папа оставлял мне возможность выбора.

Родители удалились, а я осталась слоняться по коридору в раздумьях. Через некоторое время на меня наткнулся вернувшийся с конной прогулки Эрвин.

— Тиль уже приехал? — сразу поинтересовался он.

Я кивнула. Брат почуял неладное.

— А чего такая расстроенная? — подозрительно уточнил он. — Уже поцапались?

Мы с ним близнецы, но друг на друга внешне похожи мало. Эрвин — светловолосый, сероглазый, очень похож на папу. А я пошла в маму: волосы у меня каштановые, глаза зеленые, черты лица тонкие. Эрвин — стихийный маг, а я управляю пространством… Вот характеры у нас с Эрвином похожи. Мы друг друга всегда легко понимали, часто — даже без слов. Потому скрыть от него что-то бывает трудно. Я до сих пор бегаю к нему жаловаться, если что-то случается. Брат никогда не судит заранее, не выслушав и не осмыслив…

— Все из-за него! — со вздохом призналась и коротко обрисовала едва не разразившийся за ужином скандал.

— Ого! — сказал Эрвин. — Надо бы пойти, предложить ему поединок. Пусть отвлечется немного.

Нет, ну это никуда не годится! Я родному брату свои беды изливаю, а он собирается утешать моего обидчика!

— То есть, ты тоже на его стороне?

— Ох, Юсти!

Эрвин кивнул мне в сторону ближайшей залы. Мы зашли, и он прикрыл за нами дверь. Я почувствовала холодок — видно, брат установил защитное поле, чтобы нас невзначай не подслушали. Ну и зачем такие серьезные приготовления? Я скрестила руки на груди, заранее готовая к тому, что буду возражать словам брата.

— Ты ведь знаешь, что в Линезе был мятеж, и Вигнар тогда пострадал? — спросил он. Я осторожно кивнула. Думала, Эрвин собирается меня упрекнуть за то, что невежливо обошлась с гостем. А такого начала разговора не ждала.

Когда случилась война, о которой спросил брат, Тилю было около десяти лет, и он тогда скрывался у нас, в Рольвене. То есть, папа вроде как предоставил ему тогда убежище.

— На Вигнара было совершено несколько покушений. Во время одного из них ему нанесли магический удар такой силы, что он не смог полностью оправиться. Его силы истощаются… Раз Тиль сказал такое, должно быть, Вигнар умирает.

Я невольно прикрыла рот рукой. Королю Вигнару не было и шестидесяти, а маги живут втрое больше. Разговор за ужином внезапно представился мне совсем в ином звучании. Вот мама справляется о здоровье отца Тиля, совершенно так же, как делала это во все предыдущие встречи. Мне казалось, ее вопросы — всего лишь формальность, дань вежливости, как приветствие или замечание, что мы всегда рады приезду линезского принца. Обычно Тиль отвечает какой-нибудь банальной фразой… Вы так внимательны, ваше величество. Благодарю за беспокойство, тетушка. Вы никогда не забываете о моем отце, тетя…

Мои замечания действительно были неуместными, теперь я это видела. Я не хотела огорчить Тиля. На самом деле — не хотела.

— А откуда об этом известно тебе? — спросила я.

Эрвин задумчиво посмотрел на меня.

— Тебя никогда не удивляло, что он приезжает в одно и то же время, поздней осенью? Мог бы появляться ближе к лету… или, наоборот, зимой, когда реки замерзнут, а дороги не будут тонуть в грязи.

— Но ведь предсказание… — проговорила я, снова сбитая с толку.

— Ну да, — хмыкнул Эрвин. — Не помню, чтобы Тиль хоть раз упоминал, будто оно привязано ко времени года.

Не упоминал, и что с того? Мне казалось, брат ищет тайну там, где ее нет. Тиль — человек привычки. Достаточно вспомнить, как он одевается: все его костюмы похожи один на другой. Порой кажется: Линезская казна пуста и принц попросту не может себе позволить новой одежды!

Так и с приездами. Выбрал удобное время для визитов, вот и все…

Но Эрвин смотрел так, будто знал больше. Это меня задело. С каких пор он разбирается в делах Тиля больше, чем я? И почему не говорил со мной о своих догадках раньше?

— Эрви, а…

— Знаешь, — задумчиво сказал брат, — папа прав. Тебе стоит поговорить с самим Тилем. Если он захочет, все объяснит.

Вот так завершение разговора!

Даже после того, что случилось, я не желала зависеть от воли Тиля. Мне не понравилось, как сказал об этом Эрвин. Что значит: если Тиль захочет? Но мы с ним равны! К тому же, это Тиль находится в нашем королевстве, а не наоборот. Почему я должна ждать от линезского принца милости?

Внутренний голос подсказывал, что я вторгаюсь в личные дела Тиля… и он действительно имеет право выбирать, кому довериться. Но… от этого становилось только хуже. Я понимала, что если бы мне самой довелось оказаться на месте Тиля, я ни за что не стала бы отвечать на его вопросы после нанесенной обиды (даже если причиной ее было незнание). Так что я не ждала, что линезский принц будет со мной откровеннее. А Эрвину вот он все выложил.

Брату следовало открыть мне все, чтобы подготовить к разговору с Тилем. А вдруг я снова скажу что-то не то? Это же не просто беседа двух знакомых людей, а практически международные переговоры получаются! Отчего Эрви не пришла в голову столь очевидная вещь?

Скорее всего, поняла я, брат просто не захотел оспаривать папино решение. Когда он сам не может выбрать, как поступить, всегда принимает отцовскую сторону. И до сегодняшнего дня у меня это обстоятельство не вызывало возмущения. Папа — мудрый правитель. Но он… слишком хорошо относится к Тилю… А Тиль, между тем, добился того, что от меня отвернулись самые близкие люди!

И я решила, что буду действовать по-своему.

По способностям я была магом-пространственником. У Эрвина, кстати, магия была совсем другая — основанная на жизненной силе. Ему достался знаменитый дар Эрталей: брат мог заставить людей забыть о любой ссоре, остановить любую драку. Глаза у него при этом становились удивительного золотого оттенка. Способность эта давалась Эрвину с трудом.

А я вот работала с пространством. Многому меня научила бабушка Кларисса. Родителям это не очень нравилось, папа даже обсуждал с бабушкой, что она должна быть осторожна в суждениях. Не знаю, почему он так относился к моему обучению. У них с бабушкой были теплые отношения, и я не смогла бы припомнить иных ссор…

Бабушка рассказала, как я могу «настроить» на себя зеркала в королевском дворце. Не со всеми получилось, но время от времени мне удавалось подслушать разговоры фрейлин, и я знала, кто из них мечтает заполучить Эрвина. Однажды даже удалось предотвратить попытку его опоить. Велисса, дочь герцога Морина, решила, что приворожит брата и в будущем станет королевой Рольвена. Вряд ли у нее что-то получилось бы и без моего вмешательства. У Эрвина прекрасная защита и устойчивость к большинству ядов. А любовное зелье вполне сойдет за яд! Но Велиссе нужно было преподать урок, чтобы впредь было неповадно. Да и другим фрейлинам тоже стоило показать, что Эрвин неприкосновенен. Потому я уличила Велиссу при всех девушках. Ни брат, ни родители об этом не узнали. С тех пор фрейлины начали меня побаиваться. И я была вполне довольна своей грозной репутацией.

Вот если бы Велисса решила опоить Тиля — я бы не препятствовала… Увез бы ее в Линез, сразу двумя проблемами меньше!

Хотя нет.

С ней ведь потом на официальных мероприятиях каждый раз беседовать придется в обязательном порядке!

Доступ к зеркалу в родительских покоях у меня тоже был. Конечно, я не пыталась, но мамин будуар и гостиная, где родители иногда пили чай вдвоем, мне «просматривать» удавалось. Правда, приходилось быть очень осторожной. Папа в любой момент мог почуять слежку. Да и некрасиво. Но иногда, если по-иному необходимые сведения не добыть, приходилось поступаться принципами…

Изображение часто было мутным из-за магической защиты, но голоса я слышала. Мама сказала:

— …ты был строг с ней. Это удивило даже Тиля. Вряд ли он обижен настолько…

— В том-то и дело! — спокойно ответил папа. — Если бы это был не Тиль, мог случиться скандал, а Юсти получила бы недоброжелателя. Она не считает нужным быть осторожной, нападает первой…

— Она смелая девочка. Это говорит лишь о том, что нашим детям не было нужды опасаться покушений, — заметила мама рассудительно. — Рано или поздно она выйдет замуж. Тогда супругу нужно будет думать о ее безопасности.

— Угрозу не так-то легко распознать. Нет, Делина. Ей необходимо научиться не только совершать поступки, но и брать на себя ответственность за последствия. Союз с Линезом необходим.

— Пускай об этом заботится Эрвин… Или ты думаешь снова предложить Тилю остаться на Первый Зимний бал?

— Он не захочет.

Ха! Да Тиль боится Зимнего бала как огня! К нам съезжаются все соседи. Так что линезский принц старается в это время быть подальше от нашей столицы. Чтобы, чего доброго, пророчество не сбылось! Об этом беззастенчиво шушукаются каждый год: ах, Тиль Линезский опять не почтил нас своим присутствием! Как, вы не слышали, он только что уехал. Прибыл загодя, но отец срочно вызвал его обратно… Бедный мальчик, вы ведь слышали, что ему напророчила королевская гадалка?

— Тилю пора задуматься о женитьбе. Его ответственность перед государством — позаботиться о собственном наследнике.

— Его останавливает проклятье. Ты же видишь…

Да уж, будет ли Эрвину выгода от дружбы с таким правителем?

Родители замолчали. Я уже подумала, что беседа завершена и собиралась «усыпить» зеркало. Но тут мама сказала:

— Судя по письму принца Руата, он намерен просить руки Юсти.

— Пожалуй. Для того чтобы на трех страницах десять раз назвать меня «дражайшим соседом», нужны серьезные основания.

— Мальчик пытается быть учтивым, — мягко заметила мама. Папа проворчал:

— Главное, чтобы не перепутал учтивость с лестью.

— Это будет хороший союз, — заметила мама. Я затаила дыхание. Руата я увидела первый раз два года назад. Он был невероятно красив: смуглый, черноволосый, в халате, расшитом золотыми нитями он смотрелся на удивление мужественно, хотя поначалу традиционный наряд жителей полуострова Диль я сочла нелепым. Правда, потом оказалось, что Руат удивительно навязчив и увлечен только лошадьми (тут они нашли много общего с Эрвином). Он подарил мне розоватое стеклышко — у них там в Диле на побережье много таких, само море обкатывает их как гальку… Руат сказал, что стеклышко он подобрал в священной пещере, которая открывается лишь раз в десять лет. «Очень цветок напоминает», — неловко сказал он тогда, не глядя на подарок. Я хранила стеклышко в шкатулке под подоконником. Мне казалось, куда больше оно напоминает маленькое чудное сердечко…

— Не уверен, — послышался папин голос. В зеркале уже почти совсем ничего не было видно — лишь размытые очертания будуара…

— В таком случае поговори с Юсти! Спроси ее…

— Нет, Дель. Тут могут разобраться только они сами. Слова останутся словами. Тем более, если будут сказаны не тем, кем должно.

— Тогда поговори с ним!

Папа вздохнул.

— Я уже жаловался на то, что воспитывать детей не легче, чем управлять государством?

— В этом году только два раза из твоих обычных трех, — хмыкнула мама.

— Что же… полагаю, найдется повод и для третьего раза.

Я навострила уши: сейчас самое время обсудить возможную невесту Эрвина и я просто не могла этого пропустить.

Но родители замолчали надолго.

И я не сразу сообразила, что зеркало «уснуло», лишив меня возможности подслушивать дальше.

Я была растеряна и огорчена. Не разговором о принце Руате. Не думаю, что родители всерьез боятся, будто я испорчу с ним отношения на приближающемся балу и только потому собираются поговорить с ним заранее, чтобы подготовить… нет, все-таки обидно, хоть и нелепо!

Но неприятнее все же были слова папы о том, что я не способна принимать на себя ответственность. Это несправедливо! Должно быть, он все еще огорчен неудавшимся ужином.

Да ведь вина лежит вовсе не на мне! Если бы не Тиль, вечер прошел тихо и спокойно. Нет, надо было ему появиться — и мой авторитет сразу пошатнулся. Хватило одного разговора!

Ну, ничего. Я докажу родителям, что они зря беспокоятся. У них не будет повода стыдиться меня на Первом Зимнем балу. Придется, конечно, помириться с рыжим линезцем. Но такова уж политика: правителям часто приходится делать то, чего бы им не хотелось. Папа не раз повторял это Эрвину. И когда брату было лениво заниматься, и когда конь впервые его сбросил и Эрвин решил, что отныне будет ходить пешком, а еще лучше — зачарует себе диван и будет ездить прямо на нем… Эрвин уже давно не отступает перед трудностями.

Вот и я не отступлю. Завтра же утром поговорю с Тилем и решу дело.

Воодушевленная этой мыслью, я еще долго придумывала, как будет проходить завтрашний разговор, представляя то Тиля, приносящего мне извинения за испорченный ужин, то Тиля, раскаявшегося в том, что он заставил моих родителей беспокоиться, а в конце концов и вовсе — Тиля, выведенного на чистую воду, красного как рак, обещающего пойти и тут же признаться папе в нечестивых планах… каких именно, я придумать не успела — уснула и снилась мне почему-то Ведьма Стужи и Первый Зимний бал.

В Рольвене есть такая традиция — встречать зиму как праздник. По этому случаю в королевском дворце устраивают праздник, а на улицах людям раздают хлеб… На этот праздник обязательно съезжаются соседи и все обмениваются подарками, а ближе к ночи устраивают гадание. Теперь оно шуточное, что-то вроде игры в фанты. А раньше — это были зимние пророчества… считалось, что прорицатели видят будущее лучше, когда ночи становятся темнее, а звезды на морозном небе — ярче.

Но связана с Первым Зимним балом и страшная история, такие тоже обязательно должны быть, иначе неинтересно! Эта история связана с Ведьмой Стужи.

В стародавние времена маги были куда сильнее нынешних, а богини еще спускались на землю к людям, одаривая своим благословением.

В Рольвене всегда были самые сильные маги воды… Одной из таких магов была дочь графа Алерна, жившего на северной границе. Там стоял форт Алерн — оплот защиты от спускавшихся с гор чудовищ… Граф был славным воином, а вот дочь его уродилась гордячкой, обладавшей немалой силой. И вот подошло время ей выходить замуж. Но своенравная дочь отвергала женихов одним за другим. Тот незнатен, этот — совсем не обладает магией или некрасив… Не терпела она и слухов о себе. А слухи при таком характере о графской дочке, ясное дело, ходили.

Наконец, разгневанный отец объявил, что дочь выйдет за того, на кого он укажет и даже назначил срок… Но его словам не суждено было сбыться. Граф Алерн вскоре погиб во время нападения на форт, но поговаривали, что не обошлось без черного колдовства. Вместе с графом погиб и юноша, за которого отец собирался отдать непокорную дочь. Как же тут да без слухов?..

Обитателям графства не стало житья. Дочь графа то запирала по весне реку, не давая ей освободиться ото льда, то травила рыбу во время нереста, отчего икра становилась горькой, то закрывала горные родники, а иногда — устраивала в горах обвалы, чтобы не дать охотникам подобраться к гнездам белых орлов — их птенцы всегда были в цене… Говорят, сила ее была такова, что в конце концов в графстве Алерн навечно установилась зима. А леса вокруг земель графини превратились в ледяные стены, за которые никому не было ходу.

Так продолжалось, пока новости о чуде не дошли до короля Риллета. Он поехал разбираться сам, пробился сквозь ледяные леса и добрался до Алерна. Дочь графа была наказана: ее отправили в один из дальних монастырей Митили, откуда девушке было запрещено выезжать в течение пяти лет. Она должна была поститься, думать о своих ошибках и во всем помогать настоятельнице наравне с другими послушницами. Если за это время дочь графа искупит свою вину добрыми послушанием и работой, ей разрешалось явиться ко двору во время Первого Зимнего бала для повторного рассмотрения дела…

Но и этого не случилось. Через два года монастырь пропал вместе со всеми послушницами. А во время Зимнего бала гостей Тейла ждало чудо из чудес — прилетели ледяные птицы. Первый Зимний бал — еще не середина зимы, но люди не удивились. Чуду всегда нужно радоваться. Как известно, если добыть перо ледяной птицы — обретешь самую надежную защиту… так и случилось с некоторыми гостями. О том ходило множество слухов. Однако спустя недолгое время людей, которые получили на том балу перья ледяных птиц, стали находить замерзшими статуями — кого в собственных покоях, кого в лесу на охоте… и вокруг всегда были снег и разруха… А еще — накануне обязательно видели несравненной красоты девушку с белоснежными волосами, которая приходила просить ответной услуги. Ответная услуга всегда была — жизнь.

Так появилась Ведьма Стужи. Среди жертв оказался и племянник короля Риллета. И он отправился на поиски ведьмы сам. До нее никому не удавалось отыскать ее. Но ведь королю помогала сама Митиль!

Конечно, Ведьмой Стужи оказалась та самая графская дочь. Просто сердце ее превратилось в лед. Не было в ней любви к людям — лишь ненависть. Не видела она и вины за собой — только обиду за оскорбление. Сила ее была такова, что даже королю нелегко было сладить с ней. Убить Ведьму ему не удалось. Рассыпалась она снегом, но неизменно восставала вновь… И тогда король заключил ее в ловушку, из которой она не могла выйти. Там она заперта вместе с монастырем, который превратила в свой дворец, а бывших послушниц — в ледяных слуг…

Но после смерти Риллета птицы Ведьмы Стужи вновь стали появляться то тут, то там. Обычно — ближе к Первому Зимнему балу. Говорят, опознать этих птиц можно, если вовремя заметить в хвосте среди синих перьев одно белоснежное…

Говорят, Ведьма Стужи бессмертна и ненавидит Эрталей. Потому и старается подослать своих птиц к ним. Конечно, это всего лишь старая сказка, которую нам с Эрвином когда-то поведала бабушка. Но так серьезно, будто предупредила. Она же упомянула, что сто лет назад исчез во время поездки к северной границе младший принц Ирвет, а озеро, к берегу которого он пошел прогуляться, нашли покрытым льдом.

Помню, я так испугалась, что побежала просить папу отменить Первый Зимний бал. А когда он спросил почему, ответила, что боюсь за Эрвина, ведь Ведьма Стужи обязательно его похитит. Папа снова строго поговорил с бабушкой Клариссой, а нас с Эрвином заверил в том, что Ведьмы Стужи на самом деле не существует.

Но с тех пор у меня все равно появлялся этот страх… Обычно — перед самым балом. А сегодня видно снова дело было в Тиле, из-за которого вспомнили о предстоящем торжестве.

Сплошные неприятности от него!