Угрюмский род

Мать

Мать у меня – из Заморочья. Страшно представить, сколько отцу не посчастливилось из-за неё подраться. Заморочинские своих девок без боя не отдают. Уймище угрюмских пацанов полегло в этих боях.

Познакомилась она с отцом, как сама рассказывала, в Пионерском парке на Угрюмской набережной. В конце 80-х там была дискотека в летнем амфитеатре. Это такая круглая коробка размером с хоккейную, ограждённая железным забором, – без крыши, со сценой под навесом. Там летом, каждые субботу и воскресенье, устраивали шабаш для советской молодёжи.

Съезжались со всего города – и угрюмские, и заморочинские. После дискотеки – кто дрался, а кто шёл целоваться на берег Угрюма. Думаю, отец там и просиживал с матерью до самого утра, но утром всё равно приходилось провожать её в Заморочье, так и получал фингалы. А может, было и не так, и одной из тех лахудр в сетчатых колготках, про каких рассказывала прабабка, как раз была моя мать.

Или вообще всё не так. Мать после школы окончила швейное ПТУ, а оно стоит прямо возле Пионерского парка. Это и сейчас работает: если ты парень и хочешь познакомиться с девушкой, то иди к швейному ПТУ, колея протоптана не одним поколением Угрюмска.

Как бы там ни было, после ПТУ мать скоропостижно вышла замуж за моего отца и так же скоропостижно родила меня. Матери было двадцать и отцу столько же. Время, когда продолжение рода является если не ошибкой молодости, то стечением таких непредвиденных обстоятельств, что и нечего говорить.

В 90-е в летнем амфитеатре в Пионерском парке открыли рынок, и мать там продавала шмотки из Турции. Это отцов дядя, Василий Макарыч, её сподвиг. Он тогда решил стать бизнесменом: сам ездил за товаром, её же по-родственному заставил стоять у развала. Родственник обманывал и платил за работу копейки, поэтому Бог его наказал: бизнес прогорел в 98-ом.

Зато мать научилась торговать. Сперва работала в палатке на улице Советской, там раньше было много палаток. Затем в мясном павильоне в ТЦ «Угрюмские просторы». А теперь в магазине «Пятёрочка» в Рылово – прямо рядом с домом. Может, и ещё где работала, но всегда в торговле.

Мать – высококвалифицированный продавец. Даже можно сказать – продавец по жизни. Потому что всё, что есть в жизни, она подразделяет на две категории: то, что продаётся хорошо, и то, что продаётся плохо. В первой – всё хорошее, а во второй – всё плохое. По этой причине сериалы, киллеры, батюшка в церкви, Путин, докторская колбаса и так далее – хорошее, а салат из морской капусты, конфеты «Цитрон», книги, недвижимость в Заморочье, кошкин приплод и прочее – плохое. Иногда она пересматривала вещи и легко переводила кое-что из одной категории в другую. Так, например, Советский Союз из плохой перешёл в хорошую, когда все вдруг стали ностальгировать, а её кумир молодости Евгений Осин – из хорошей в плохую, когда пропал из телевизора.

Когда-то моя мать была худенькой девчушкой со смешными, будто бы удивлёнными глазами – будто ей кто-то что-то сказал эдакое, и она тому немало удивилась: «Да ладно?» А теперь моя мать – это пожилая женщина необъятных размеров с заплывшими глазами, похожими на узкие щёлки.

Через эти щёлки она смотрит на мир и всё про него знает. В одной щёлке она видит хорошее, в другой – плохое. И спорить бесполезно. Она всё знает. Но, пожалуй, я ещё не встречал на свете более скучного человека, чем моя мать. Достаточно просто взглянуть на неё, чтобы тебе стало скучно жить и захотелось пойти повеситься.

Она просто пикает товары на кассе своего супермаркета и всё знает про этот мир. А моя прабабка называла её профурсеткой – девушкой лёгкого поведения. Ни в ком прабабка не ошибалась так, как в ней. Нет лёгкости, ни единого грамма. Только тяжесть во всём. Тяжёлая и необъятная скука.

Или же прабабка что-то другое имела в виду?