Угроза

Глава четвертая

Огонь они развели совсем маленький, годный только для того, чтобы немного согреться и зажарить мясо попавшегося муравья. Не слишком богатая добыча, но Олаф рассудил, что ждать больше нечего - до сумерек оставалось совсем немного. За коричневым, несколько отличным от степных муравьем пришлось немного побегать, но когда к перебитой в начале охоты передней лапе добавилась одна из задних, он быстро сдался.

- Странно, что он один, - покачал головой Люсьен, опасливо оглядываясь.

- Должны ведь и у них быть разведчики, - предположил сотник. - Очень хорошо, что он один. И еще лучше, что бестолковые муравьи своих не ищут. Руби лапы и пошли, я вижу шант на ветках, они почуяли кровь.

Положив на плечи по задней лапе убитого муравья, спутники отошли подальше от туши, позволив малышам-шантам попировать, и нашли уютную полянку, отделенную от озера возвышенностью.

- Здесь не заметят, - гордо сказал Люсьен, бросая на траву добычу.

- Или наоборот… - засомневался сотник. - Если искать - то как раз на такие горки забираться и смотреть сверху.

- Мы пристроимся за этими березками, и разведем очень маленький костер, - как мог утешил его Люсьен.

Так они и сделали. Вечером опять пошел снег, на поляне он не таял. Воины сидели лицом друг к другу, поглядывая по сторонам. Муравей, как и следовало ожидать, оказался жестким, но торопиться было некуда, жевали от души.

- Стас сейчас маринады жрет, - вспомнил Олаф.

- Хорошо, если так, - покрутил головой Люсьен. - Важель очень вредный мужик. Как бы на Стасе злость не сорвал.

- Сильда поможет, выживет островитянин. А вот останься ты…

- Не пугай меня на ночь!

Понемногу скромный ужин закончился. Обоим хотелось пить, но идти сейчас к озеру было невозможно, поэтому о жажде не сказали ни слова. Олаф, как более пострадавший, лег спать первым. Люсьен положил на колени лук, подбросил в костерок дров и застыл, полуприкрыв глаза. Все хищники сейчас, под воздействием холода, замерли в своих убежищах. Но, может быть, кому-то сегодня не повезло, кто-то остался голодным и продолжает рыскать по округе? Заметить его сидя у костра, в темноте, почти невозможно. Лучше довериться слуху и животному чутью.

Именно чутье и заставило Люсьена подняться. То ли ветер подул сильнее, принес отголосок какого-то звука от озера? Стражник обошел костер, встал над спящим Олафом, прислушался. Сверху, с холма, послышался какой-то треск. Ничего особенного в этом не было, но почти сразу же шум повторился.

- То ли я напуган как ребенок, то ли кто-то там бродит, - негромко сказал он, зная, что кричать сотнику не придется.

- Знавал я таких детишек, - сотник сел, протирая глаза, - которых напугать тяжело. Джетов побаиваюсь, мы здесь как на ладони окажемся. Туши костер.

Ветер пока не должен был выдать присутствие людей, дым относило в сторону от холма. Быстро затоптав огонь, присыпав уголья пригоршнями земли, воины пересекли поляну и затаились у кромки деревьев. Вскоре стало ясно, что Люсьен не ошибся: потрескивание сухих веток под чьими-то осторожными ногами или лапами повторилось еще несколько раз.

- Может, пойдем? - одними губами предложил стражник.

- А если это скорпион?.. В лесу труднее.

Вздохнув, Люсьен мысленно согласился. Среди деревьев так темно, что не различить даже тени, отравленные стрелы там не помогут. Но к ним шел не скорпион - вскоре на краю поляны возник человек. Его силуэт довольно четко вырисовывался на фоне берез. Олаф потянул товарища за руку, уложил на землю.

Джеты выследили их, а быть может, увидели огонь. Лежащие на снегу воины видели, как возле кострища собрались несколько человек, о чем-то посовещались, пиная ногами угли. Потом пригнулись, что-то высматривая на снегу.

- Остались наши следы, как думаешь?..

- У костра - вряд ли, снег идет, - прошептал стражник. - Но если они не дураки, поищут по кругу, вот и найдут посвежее… Или не найдут.

Для того, чтобы рассмотреть свои самые последние следы через поляну и понять, в каком они состоянии, беглецам надо было приподняться, а этого делать не следовало. Оставалось надеяться, что снег и ночь помогут им.

- Да пропади они пропадом! - вдруг донесся до них чей-то голос. - Надо к северу идти, лагерь раскоряк искать, а мы тут вошкаемся!

- Заткнись! - оба сразу узнали Важеля. - Ноешь, ноешь! Уже почти нашли, земля горячая, они рядом!

- Были рядом, а теперь где-то в лесу, - не согласился джет. - Бегут сейчас от нас, да и от озера наверняка. Хочешь по лесу побегать? Им-то терять нечего.

- Он прав, - поддержал нытика кто-то третий. - От берега сейчас уходить не следовало бы. Ты атаман, Важель, но ведь видели раскоряк весь день в воздухе. Нас мало для большого боя, а в темноте и подавно.

- Трусы! - проворчал Важель. - Ладно. Идите к ладье. Я только сапог переобую, все ноги сбил, пока по корням пробирались.

- Не задерживайся!

Люди исчезли среди деревьев, только одна, самая крупная фигура осталась. Люсьен задумчиво прицелился в спину атаману из лука, и сотник испуганно покосился на него, боясь тронуть. Но стражник сделал это просто так, для собственного удовольствия. Наконец Важель разогнулся, сделал было шаг вперед и вдруг остановился, будто заметил что-то. Потом попятился.

Сотник положил руку на плечо Люсьену, прижал губы к его уху.

- Смертоносцы. На холме.

Он мог этого и не говорить. Почти тут же сверху долетел шум ломаемых веток, вскрики людей, застигнутых врасплох, звон тетивы. Важель воплем выхватил меч, пробежал несколько шагов вперед, достиг берез и опять остановился. До беглецов докатилась волна ужаса - это восьмилапые применили свое самое страшное оружие, подавляющее всякую волю людей к сопротивлению.

Олаф только поморщился, зато стражник, чьи мысли не привыкли с детства сопротивляться влиянию пауков, уронил голову на руки, вжался в землю. Сотник забрал у него лук, опять взглянул на атамана. Тому сильно досталось, но джет выстоял, только замешкался и теперь, явно понимая, что опоздал, опять отступал к поляне.

Важель решил принять последний бой на открытом пространстве, наложил стрелу на тетиву, опустился на колено. Олаф вдруг сообразил, что если смертоносцы окажутся здесь, то открытый для их сознаний Люсьен окажется прямо перед ними. Он сгреб стражника в охапку и потащил в лес, не заботясь о тишине, времени терять было нельзя.

- Получи! - проревел сзади атаман и Олаф втянул голову в плечи.

Важель, стреляя в темноту, промазал, стрела ушла куда-то далеко вправо. Сотник решил было, что тем дело и кончится, поудобнее перехватил Люсьена и пошел дальше. Однако атаман видимо понял, с кем имеет дело, и решил непременно сорвать злость на чужаках. Когда Олаф на миг остановился, чтобы перевести дыхание и как следует встряхнуть стражника, чтобы тот побыстрее приходил в себя, то услышал сзади хриплое пыхтение.

- Важель, не подходи, ты у меня как на ладони! - Олаф выронил товарища на землю и схватился за лук, прижимаясь к дереву. - Я тебя вижу и у меня такое же оружие! Стой где стоишь!

- Видишь? А вот тебе!

Стрела воткнулась в соседний с сотником ствол, атаман приноровился стрелять на звук. Под ногами сотника тяжело заворочался стражник, попробовал подняться.

- Лежи пока, - попросил Олаф. - Важель, нам всем надо уходить, ты приманишь сюда раскоряк!

- Они ушли за холм, - Важель снова тренькнул тетивой, что-то прошуршало над головой сотника. - Они напали на ладью! Вы мне за все ответите, сволочи!

Олаф предпочел не отвечать. Они присел, держа наготове лук, прислушался. Джет будет вынужден пойти вперед, и выдаст себя. Кто-то тяжелый передвигался в кроне дерева, оно чуть покачивалось, вниз посыпалась труха.

Люсьен тронул сотника и прежде чем тот успел его остановить, скользнул в сторону. Олаф сел на землю. Выстрелить вверх? А если это шатровик, который рухнет низ? Получить второй удар по голове сейчас совершенно некстати. Однако опасность сверху приближалась, сотник не выдержал.

Стрела ушла вверх, но никто не упал. Понимая, что промахнулся, сотник откатился в сторону, выдернув из колчана еще одну, и почти столкнулся с Важелем. Атаман, когда очень хотел, умел передвигаться бесшумно. Олаф скорее представил, чем увидел прямо перед собой отравленное острие. О джет выстрелил, а с сотником ничего не случилось.

Не случилось в течении короткого мгновения, за которое Важель выпустил из рук лук, схватил нож и с воплем кинулся на противника. Сотник попробовал отступить, но уперся спиной в тушу паука, который все же спустился с дерева и получил стрелу от атамана. Барахтаясь между огромных лап, Олаф сумел перехватить кисть джета, но оказался прижат к телу хищника.

- Ты мне за все ответишь, гадина! - захрипел ему в самое лицо Важель. - За парней моих, за ладью!

Дотянуться в такой тесноте до мча было нечего и думать. Сотник попробовал ударить коленом снизу, но вышло слабо. Борода атамана колола шею, нож приближался.

- Я сперва тебя, паучий выкормыш, а потом… - Важель не договорил, потому что заорал от боли на весь лес.

Олаф не привык выбирать средства. Он вытянул шею и вцепился зубами в нос джета, сразу сжав их со всей силы. На языке появился соленый привкус, Важель дернулся было, но остановился, опасаясь потерять окончательно такую важную часть лица.

- Гадина, гадина… - хрипел он, с удвоенной энергией налегая на нож.

- Отпускай его, - услышал сотник спокойный голос Люсьена, когда у него уже темнело в глазах от напряжения.

Легко сказать: отпускай, а ведь челюсти свело судорогой. Важель, которому на шею наложил свой любимый захват стражник, все еще пытался достать лезвием до шеи врага. Олаф с отозвавшимся в ушах хрустом разжал зубы.

- Не убивай его!

- Почему?.. - опешил стражник, еще плотнее беря захват, подводя локоть под подбородок атамана.

- Пленный будет!

Сотник наконец смог освободить вторую руку, отвел от себя нож.

- Придуши его, но не до смерти.

- Эх, а так хотелось, - пожалел Люсьен, сжимая руки, но так и не сделав смертельного рывка.

Вдвоем они оттащили все еще хрипящего Важеля на чуть более свободное пространство, сотник обезоружил его и накрепко скрутил руки за спиной специально для этой цели носимым ремешком, тонким, но прочным.

- Думаешь, доведем его? - Люсьен уже согласился, что такой пленный мог бы быть очень ценен для Повелителя.

- Как вести себя будет, - пожал плечами Олаф, ощупывая свои ребра. - Ты, главное, не спеши, если будет рваться. Я знаю, как их утихомиривать, много было опыта в степи. По сторонам слушай, нашумели мы, перебудили всех.

Но ничего не происходило. До рассвета решили остаться на месте, чтобы не получить на свою голову еще каких-нибудь охотников. Важель пробовал было ругаться, но сотник так ловко зажимал ему нервы на кистях рук, что каждый раз атаман выл от боли и утыкался лицом в мох. Наконец джет прекратил попытки быть непослушным и затих.

На рассвете, помня, что это время - самое безопасное в зимнем лесу, беглецы продолжили путь на север. Важель опять попробовал взбунтоваться, но сотник просто зажал ему лицо пригоршней листьев и в течении короткого времени, которое правда показалось атаману очень долгим, упражнялся в своих навыках по вызыванию у людей боли. Кричать джет не мог, потому что рот тут же набился листьями, и только мычал.

- Это были пустяки, - сказал ему сотник, закончив процедуру. - Но эти пустяки будут повторяться каждый раз, как ты попробуешь шуметь. И постепенно они перестанут быть для тебя пустяками. Каждый раз будет больнее.

- Я вас не боюсь, - глухо сказал джет, отплевавшись. - И к раскорякам вашим идти не собираюсь. Меня они живого жрать не будут, приволочешь холодного.

- Смертоносцы далеко, - вздохнул Олаф. - Но пойми простую вещь: я тебя не убью, что бы ты ни сделал. Только мучать, а потом мы пойдем дальше. Подумай: какой в этом смысл?

Джет, видимо, и в самом деле решил подумать, потому что пошел вслед за Люсьеном без возражений. Олаф шагал сзади, легко, но крепко придерживая пленника за кисти рук.

- Кстати, - вдруг обернулся Люсьен. - А как поживает наш друг?

- Привет вам передает, - скривился Важель, улыбка у него вышла жутковатой - при свете дня следы от укуса сотника были хорошо видны. - Из ямы глубокой… Ничего он не вызнает, а соберется Большой Совет - попрыгает на веревке.

- Не надо его пока бить! - упредил желание стражника Олаф. - Разберемся вечером, на привале.

По дороге атаман то и дело крутил косматой головой, будто что-то высматривая. Олаф только вздыхал - он понимал, что джет не собирается попадать к смертоносцам живым. На его месте сотник поступил бы так же. Пауки любят мстить за сородичей, а еще больше любят волны агонии, исходящие от пожираемого заживо. Именно поэтому пищеварительные ферменты в казнимых впрыскиваются крохотными порциями, что позволяет множеству смертоносцев пожирать по кусочку бьющегося человека в течении нескольких суток. С детства привыкнув к таким казням, Олаф ничего не имел против них - ведь лежали на площадях или приговоренные к смерти человеческим судом, или пойманные повстанцы, люди Фольша, убивавшие самок и детенышей. А вот джета было немного жалко.

- Клянусь, Важель, если ты сумеешь подстроить нам ловушку, и из нее выберется хоть один из нас, он найдет твою семью, твоих друзей, и отведет их к Повелителю, - на всякий случай, в тщетной надежде напугать атамана сказал сотник. - Клянусь городом Чивья и кровью сородичей, клянусь перед лицом степи и гор и этого леса.

- Не слышал раньше о такой клятве, - пробурчал Важель.

- И не услышишь больше. Только помни о ней - или ты придешь к восьмилапым, или твои родные и друзья.

Какой ловушки боялся сотник? Он и сам не знал, но находились они в местности, прекрасно известной джету. Может быть, он крикнет, проходя под гнездом каких-нибудь насекомых и вызовет их нападение? Может быть, сумеет каким-то образом привлечь внимание смертоносцев, пролетающих в небе?

"Не довести," - угрюмо решил Олаф. - "Нечего тянуть, надо в конце дня отойти подальше в лес и там поработать с атаманом. Узнать: еще раз про яд - вдруг Сильда соврала, про колдунов, как они их заговаривают, и побольше всего о расположении городов смертоносцев. И численность джетов… И…"

- Что? - погруженный в свои мысли, сотник не слышал оклика стражника.

- Почва болотистая и под уклон, - повторил хажец. - Важель, куда мы идем?

- Откуда мне знать? - ухмыльнулся джет. - Вы идете, не я.

Люсьен был прав, все шло к тому, что спутники угодят в болото. Если оно тянется далеко в сторону от озера, то обход займет несколько дней очень дорогого времени. Ведь джеты собираются напасть на лагерь чивийцев…

- Важель, там болото? - Олаф стиснул пальцы.

- Ты же сам говорил… - прохрипел, сгибаясь от боли атаман, - Бестолку пытать, если не можешь проверить…

- Я скоро узнаю, есть ли там болото.

- Есть…

- Широкое?

- Широкое…

- Правда ли? - Олаф отпустил джета. - Ты не солгал?

- Нет, широкое, непроходимое болото.

- Еще раз подумай, - сотник не на шутку вдавил кончики пальцев в запястья Важеля, отыскивая нервные окончания. - Хорошо подумай, Важель.

- Можно, можно пройти! - от боли атаман упал на колени.

Олаф отпустил его и Важель тихо рассмеялся. Выглядело это очень странно, если учесть крупные слезы, блестевшие на щеках здоровенного джета.

- Бесполезно, - вздохнул Люсьен.

- Ну, не совсем бесполезно, - заступился Олаф за многократно испытанный метод допроса. - Времени на это много уходит. По-хорошему, надо хотя бы день и ночь на предварительные упражнения, чтобы дошел. Да без сна, и воды поменьше. Вот когда поплывет, тогда и надо спрашивать. Все подряд: хочет ли спать, зовут ли его Важелем, широко ли болото…

- Да ты мастер, - подал голос Важель. - Видать, частенько для раскоряк старался?

- Чаще, чем ты думаешь. Но не только для раскоряк. Я это к тому говорю, Люсьен, что времени у нас нет. Давай идти вперед половину дня, а если не успеем выйти из болота - повернем.

- В болоте и днем такие твари попадаются, - передернул плечами горец. - Отец мне рассказывал про северные болота, возле Ужжутака…

- А что делать? - вздохнул сотник. - Правда, если придется поворачивать как раз тогда, когда оно вот-вот кончится, еще больше времени потеряем… Можем не успеть найти Зижду с отрядом, перебьют их джеты. Был бы обход недалек… Да ведь он не скажет, - Олаф пнул атамана ногой по ребрам. - Придется, наверное, идти.

- Пропадем все, - через силу выдавил из себя Важель. - Раскоряка вас забери, не хочу в болоте дохнуть. Сороконожки там с гусеницу толщиной.

- И что же?

- Покажу обход… Недалеко здесь, только день потеряете.

Люсьен с сомнением покосился на сотника, тот счастливо улыбался.

- Наконец-то! Идем вперед, дружище, болото неширокое. Никогда не поверю, чтобы атаман нам добра пожелал. Зато как попался!

- Ах ты гадина! - Важель не выдержал и попытался уперевшись головой в землю лягнуть сотника. - Выкормыш раскорячий!

- Успокойся, с кем не бывает, - Олаф легко уклонился. - Вставай, а то опять плакать будешь.

Болота впереди просто напросто не оказалось. Точнее, его отделяла от озера широкая перемычка, с влажной, густо заросшей кустарником почвой. Чавкая по ней сапогами, путники шли даже еще быстрее, чем по лесу - крупных хищников и паутин, которые требовалось бы обходить, не встретилось. В одном месте кусты вдруг расступились и слева открылось озеро.

- Ах ты ж… - Люсьен неловко повернулся, скользя на мокрой глине, и сбил Важеля, повалил его на землю.

Олаф помог оттащить пленного назад и только тогда спросил, что случилось.

- Ладья там, - признался стражник. - Как-то так неожиданно все вышло… Надо Важелю рот заткнуть.

- Не услышат, - вздохнул атаман. Стражника поразило его счастливое лицо. - Моя ладья. Отбились, значит, ушли от раскоряк.

Сотник осторожно раздвинул кусты. Вспорхнула стая бестолковых навозных мух, кто-то с шумом плюхнулся в воду. Олаф поспешил отпустить ветви, но успел разглядеть ладью, примерно в полете стрелы от берега.

- И не боитесь вы днем плавать? А как же пауки на воздушных шарах?

- Никогда им не сесть на палубу, - почти добродушно ответил атаман. - Они только и могут что вверх-вниз, все по ветру. А у нас и парус, и весла. Можно даже не стрелять, увернуться - он и плюхнется в воду, вражина. Вот уж тут потеха!

- Атаман там, наверное, уже другой, - злорадно заметил стражник.

- Конечно, - признал Важель. - Как же ладье без атамана? Зато при деле, не просто так плывет. Не успеть вам своих встретить, перестреляют их ребята! Мои ребята!

Дождавшись, пока ладья отплывет подальше, воины продолжили путь. Скоро влажная почва кончилась, опять начался лес. Покидая воду, они осторожно напились, но пленнику сотник воды не дал. Опасаясь, что люди Важеля могут высадиться на берег, Олаф заставил Люсьена углубиться подальше в сторону от озера.

- До вечера не так уж далеко, а нам надо бы хороший костер развести.

- Еще поохотиться было бы кстати, - вспомнил Люсьен. - В этот раз на троих.

- На двоих, - поправил его Олаф.

- Значит… - понял стражник, но решил не договаривать.

- Ничего у тебя не выйдет, гадина, - пообещал атаман.

- Посмотрим вечером, - вздохнул сотник. - Посмотрим.

На исходе дня Люсьен опять высмотрел подходящую поляну, достаточно большую, не затянутую паутиной. На ужин им попался шанта - небольшой паук так неожиданно появился на стволе дерева, что стражник зарубил его прежде, чем успел испугаться. Оставалось только схватить его за лапу и поскорее отойти, потому что на защиту гнезда спешили другие отважные малыши.

Еды хватило бы на троих, но Важеля никто кормить не собирался. Люсьен, которого немного пугала жестокость спутника, вынужден был внутренне согласиться с таким решением. Атаман умышленно шел не торопясь, а уроки, которые время от времени устраивал для него сотник, тоже отнимали немало времени. Кроме того, он оставался постоянным источником угрозы, а добраться до своих и принести Повелителю добытую информацию было куда важнее, чем доставить пленника.

Остановившись у росшей посреди поляны елочки, Важель повалился на траву, задрал на дерево уставшие ноги и отвернулся, всем своим видом демонстрируя полную безразличность. Олаф и Люсьен, оглядываясь на пленника, собрали топлива. Сотник настаивал, чтобы его было побольше - криков избежать не удастся, если заткнуть пытаемому рот, он скорее всего умрет от разрыва сердца. Значит, надо готовиться швырять в хищников горящие головни.

- Тяжелая ночка будет, - устало потянулся стражник, сваливая на землю очередную охапку хвороста.

- Сколько их позади, сколько еще впереди, - пожал плечами сотник. - Ты в Хаже просидел всю жизнь, тебе грех жаловаться. А я первого человека убил, когда мне двенадцать лет было. И понял, что жизнь - не сахар.

- Как же так вышло?

- Тащились с обозом по степи, повозки в жуков запряжены, конвой из смертоносцев. Тоска. А тут сообщили гонцы, что люди Фольша рядом. Восьмилапые побежали искать. А мы остались… Тут они и налетели, в траве лежали. Их было немного, быстро их побили почти всех, но они успели убить в два раза больше наших. И отправились со спокойной душой на звезду, где Фольш войско для будущей войны за мир собирает, знаешь эту их сказку?

- Рассказывали, - кивнул Люсьен. - Колдуны их насом окуривают и совращают.

- Да. Так вот того парня, что убил моего отца и мать, взяли живым. По традиции, всех пленных - смертоносцам. И им приятно, и нам. Но этому почти начисто отсекли ногу, и хотя прижгли вены огнем, все равно он доходил. Вот мужики и решили, что по справедливости я имею право ему отомстить, чтоб не сам помер. Я и понимал, что так надо, но и не хотел… Трудно было.

- Как убил? - из вежливости поинтересовался стражник.

- Ну как я мог тогда убить? Тыкал его в грудь, в живот, пока дергаться не перестал. Потом спать не мог. Грустная история, Важель? - Олаф развел огонь. - Что молчишь? Иди сюда, любезный друг и высокий господин атаман. Я еще что-нибудь вспомню, тоже расскажу. Как меня раскоряки выкармливали, как я для них старался… Что молчишь? Не хочешь сам идти?

Он сделал знак стражнику и они вдвоем подошли к застывшему все в той же позе пленнику. Важель как-то уж слишком вывернул шею, свесив голову на бок. В сумерках казалось, что земля возле него потемнела.

- Дети Фольша! - изумленно воскликнул сотник, кидаясь к атаману. - Как же он?

Люсьен сбросил ноги пленника с елки, вдвоем они осмотрели его. Важель был еще жив, но глаза джета закатывались, дыхание слабело.

- Полный рот крови, - заметил Люсьен и мечом разжал джету зубы. - Наклони голову, а то захлебнется.

Огорченный Олаф, не боясь перепачкаться, изучил, как мог рот атамана.

- Похоже, перекусил себе язык. Вот дела… Такого я не видел.

- Зачем же? - покачал головой Люсьен. - Да и не умирают от этого.

- Видишь, какой бледный? Пока мы дрова собирали и болтали, он из себя кровь выпускал. Поэтому и ноги задрал, чтобы лучше шла. В языке артерия, это известно. Обманул он меня, стражник. Как ребенка провел Олафа-сотника.

- Он еще живой, - попытался утешить приятеля хажец. - Может, оклемается?

- Теперь его лечить надо, а не пытать, - вздохнул сотник и для пробы сильно надавил пленному на глаза. Тот только замычал, но тело осталось неподвижным. - Нет, не прикидывается. Вот и все, а ты говорил - тяжелая ночь.

- Надо тогда его дорезать.

- Дорежу, - вздохнул чивиец. - Мой грех, я и дорежу.

Он встал, схватил Важеля за волосы, тяжело потащил в лес, бормоча под нос ругательства. Нельзя оставлять тело на поляне, словно приманку для хищников. Олаф и в самом деле чувствовал себя обманутым, хотя и проникся уважением к Важелю и его смекалке. Отойдя подальше, сотник чуть помедлил, а потом закончил дело ударом клинка в сердце.

- Не знаю, куда отправляется душа джета, - тихо проговорил он, - но надеюсь, не к Фольшу. Нехорошо, если к нему будут попадать такие люди, как ты.

Исчерпав на этом комплименты к убитому, Олаф побрел обратно к костру. Стражник тактично взял на себя готовку и постарался отвлечь карателя от грустных мыслей.

- Я прикидывал скорость ладьи и получается, что мы уже близко от северного края озера, в двух, может быть, трех днях. Зижда, скорее всего, уже движется дальше, так что мы совсем рядом. Утром надо их искать.

- Будем звать, - согласился сотник. - И ночью на всякий случай надо попробовать. Но здесь деревья… Придется вернуться к воде.

- Теперь-то нам бояться нечего, два лука, стрелы, мечи, атамана, за которым глаз да глаз, на руках нет. Плевое дело от любого джета спрятаться, а найдут - пожалеют.

- Верно.

Разговор не клеился, вскоре сотник повалился на землю и попытался уснуть. Обида все еще жгла его сердце - если в степи узнают о таком вот номере, перекусить себе язык со связанными руками, то смертоносцы не получат живым ни одного повстанца. Им, обкуренным насом, это сделать совсем нетрудно. Правда, рот можно затыкать тряпками, тогда, наверное, ничего не получится.

- Люсьен, - сотник сел. - А что бы ты сделал, если руки связаны, и во рту тряпка? Какие еще есть способы?

- Мне бы твои заботы, - вздохнул стражник. - Ничего бы я не сделал. Знаю, что перестать дышать у людей не получается, а в общем, и не интересуюсь такими вещами.

- Понятно, - Олаф опять лег. - Извини, это я по привычке. Врагам нельзя оставлять ни одного шанса. Все надо знать лучше них. Всякое бывало… Отказывались есть, пить по дороге в Чивья. Ничего, я сам для них жевал, а потом в горло пальцем пропихивал. Это просто, надо только зубы сперва выбить. Я жестокий человек, Люсьен?

- Да, - подумав, согласился стражник. - Пожалуй, самый жестокий из всех, кого я знаю. Но у нас в Хаже жизнь тихая, понимаешь? А потом, вот те повстанцы, которые принцессу Тулпан похитили. Их колдун наверняка был не лучше тебя. То есть прости, я не то хотел сказать!

- Я понимаю, не извиняйся. Да, их колдуны, если тебе интересно, большие мастера. Помнишь, как они разбили хитин восьмилапому и вкладывали туда уголья, а сам плясали, когда он кричал? С людьми они поступают примерно так же. Я часто видел останки, когда гонялся за дикарями по степи. Но я не пытаюсь оправдываться, Люсьен.

- Тебе не в чем оправдываться! - замахал руками стражник. - А Важель? Он бы нас разве щадил? А мы ему ничего не сделали.

- Вот такой будет король у вас в Хаже, если я доживу до весны и Повелитель отпустит меня на ту сторону гор.

Олаф закрыл глаза и замер, твердо решив уснуть во что бы то ни стало. Люсьен ковырял палочкой яркий костер, прислушивался к происходящему вокруг. Почему-то ему совсем не был страшен такой король. Вот если бы такой король появился у соседей - это было бы очень опасно.

Утром сотник, дежуривший вторую половину ночи, не спешил будить товарища. Он дождался, пока рассветет, потом походил по поляне, отогнав появившегося скорпиона. Хищник видимо всю ночь провел в безуспешных попытках раздобыть себе пищи, но огня испугался и задом уполз в лес, на всякий случай угрожающе шевеля клешнями. Настроение у Олафа немного улучшилось, он даже запек в золе остатки шанты.

- Мясом пахнет? - не открывая глаз поинтересовался Люсьен.

- Это огонь на твои сапоги перекинулся, - вяло пошутил сотник. - Вставай, пора идти искать Зижду. Ты прав, они где-то недалеко, как бы не разминуться.

- Хорошо бы, чтобы они с джетами разминулись, - вздохнул стражник. - Я про Стаса вспомнил. В яме он сидит, Большого Совета ждет… Не поможет ему Сильда. И получится, что из-за нас погиб.

- Скорее уж, из-за нее, - поправил его Олаф. - Полетел бы с нами, давно бы уж погиб в озере. Ешь, не болтай.

После завтрака оба, не сговариваясь, зашагали к озеру. Это единственный ориентир для Зижды, значит, далеко от берега идущий на выручку отряд искать не следует.

Озеро выглядело все таким же, полным жизни. Зима будто совершенно не касалась его обитателей - все так же носились в воздухе мухи и стрекозы, мелькали в воде черные и зеленые тела. Воины напились и, время от времени опять выходя на берег продолжили путь на север.

Олаф постоянно звал смертоносцев. Это было и немного опасно - мало ли какими чарами владеют колдуны джетов, и сильно отвлекало. Впрочем, Люсьен уже привык смотреть по сторонам за двоих.

В середине дня на север проплыли две ладьи, это не могло понравиться спутникам. Джеты ищут лагерь чивийцев, или уже обнаружили маленький отряд, а теперь спешат его уничтожить? Зижда предупредит всех об опасности ядовитых стрел, но это ничего не изменит. Смертоносцы не отступят ни перед чем, действуя во спасение подданных своего Повелителя и по его приказу.

Вскоре Люсьен едва успел спрятаться за дерево и оттащить в сторону приятеля: маленькое стадо саранчи, то и дело взлетая над землей, спешило на водопой. Вовсе не собираясь нападать на людей, глупые насекомые легко могли их просто затоптать.

- Ничего не слышишь? - спросил он у сотника, когда травоядные пронеслись мимо.

- Слышать не слышу, но будто что-то чувствую, - неуверенно ответил Олаф. - Как тогда в землянке. Это могут быть наши, а могут быть местные восьмилапые, болтаются где-нибудь под облаками.

- Вот еще напасть, - вздохнул стражник. - Спустятся вниз… Я тебе тогда не помощник, ты лучше меня сразу брось. Не могу устоять против их силы, трясет все тело и наизнанку выворачивает.

- Если много тренироваться, то можно научиться выдерживать. Думаю, мы потому в городах такие растем, что предки у нас рабы. Их постоянно били сознанием, вот они и сами привыкли, и детям передали. Вот и джеты - беглые рабы, а как удар держат? Мозоль у них на этом месте.

Они пришли еще немного вперед, потом, обходя семью шатровиков, поднялись на холм. Здесь Олаф схватил спутника за плечо.

- Чувствую, Люсьен! Слышу!

- Где? - стражник даже запрыгал, вытягивая шею, старался что-нибудь разглядеть. - Что там? Они идут к ним?

- У них бой! - сотник побежал, на ходу готовя лук. - Зижда откликнулся, но деревья мешают нам! Джеты ударили им в спину, прижимают к озеру, а там наверняка засада, еще один отряд!

- И куда мы теперь? - Люсьен понесся за другом, не разбирая дороги.

- Зайдем еще дальше, пробьем в цепи дырку, чтобы Зижда смог вывести отряд!

- А если к озеру?! - они уже скакали вниз с холма, по гигантским корням, из-под которых разбегалась многочисленная мелюзга.

- Их много, а нам надо не убить побольше, а отряд вывести! Их убивают, два ручья и смертоносцы не могут переправиться!

Такие сильные, могучие воины, как восьмилапые, имели удивительные слабости. Они не могли отступить, чтобы перестроиться и контратаковать, воспринимая любое отступление как предательство Повелителя, они боялись воды, и часто гибли от стрел, замешкавшись на берегу, они терялись, оставшись в одиночестве. Теперь люди спешили на выручку, как бегут спасать оставшихся в горящем доме детей.

Почти выбившись из сил, они описали широкий полукруг по лесу, часто задевая паутину, с ходу рассекая ее мечами. Олаф время от времени слышал разговоры смертоносцев и имел представление и происходящем. Вот и ручей.

- Здесь, - сотник упал на колено, наложил стрелу на тетиву. - По той стороне Зижда пытается заставить восьмилапых отойти, не кидаясь в атаку, а по этой идут первые джеты. Сейчас должны на нас выскочить.

Люсьен не успел ничего ответить - на той стороне ручья раздался треск ломаемых деревьев, из зарослей выскочил совершенно очумевший паук, увидел перед собой воду и остановился. На его спине было седло, пустое.

"Я друг, я Олаф-сотник, слава Повелителю!" - тут же обратился к нему сотник. - "Где Зижда?"

"Я потерял Зижду!" - паук затоптался на месте. - "Вода, и с той стороны вода! Врагов не видно, я не чувствую их! Не могу выполнить приказ Повелителя!"

"Я помогу тебе это сделать, я стану его Оком," - попытался успокоить смертоносца Олаф. - "Как твое имя?"

"Меня зовут Мешш! Вари погиб, и Пахья погиб, и Мелори, мой всадник, погиб! Олаф, дай мне приказ от Повелителя, я никого не слышу!"

"Я, Олаф-сотник, Око Повелителя Чивья, приказываю тебе, Мешш, найти Зижду и позвать его сюда со всем отрядом. Беги!"

С последним словом Олаф выпустил первую стрелу в появившихся джетов. Они бежали по этой стороне ручья, перекрывая паукам возможность собраться вместе и все-таки навести порядок в своих рядах, переправиться. Воины почти не скрывались, и трое из семерых упали прежде, чем остальные скрылись в кустах.

- Я могу один держать их, - сказал Люсьен, пересчитывая по оперениям стрелы. - Иди на ту сторону, только спустись ниже по течению.

- Тебя обойдут. Лучше я останусь здесь, а ты держи мое правое плечо.

Стражник кивнул и побежал вглубь леса, прикрыть Олафа от обхода справа. Джеты заметили это движение, несколько стрел попали в ближайшие к сотнику деревья. Олаф выдернул две из них, добавив к своим запасам, отошел на несколько шагов. На той стороне ручья тоже оказался человек, по костюму чивиец опознал в нем джета и быстро выстрелил.

Стрела лишь царапнула бегущему плечо, но этого хватило - он крутнулся, будто обожженный, и упал на землю. Труп ни разу даже не дернулся. Олаф покачал головой - такое оружие следует запретить, а всю проклятую рыбу уничтожить!

Справа тренькнула тетива, кто-то успел вскрикнуть. Олаф посмотрел туда и с облегчением разглядел спину Люсьена. Стражник присел за толстым пнем и геройствовать не собирался.

"Олаф! Олаф-сотник!"

"Я здесь, Зижда. На другом берегу!" - разговор начался еще до того, как смертоносец выскочил из-за деревьев.

"Мне передал Меш, что ты здесь! Олаф, ты был Оком Повелителя в нашей экспедиции на юг, но теперь я командую отрядом, и Оком Повелителя считаюсь именно я, потому что…"

"Хорошо, раскоряка ты неугомонная!" - даже среди смертоносцев Зижда отличался щепетильностью в выполнении приказов Повелителя. - "Я советую тебе собрать отряд тут и перейти ручей немного ниже по течению. Группа лучников-джетов там, за этими соснами. Дальше мы с Люсьеном их не пустим. Вас гонят к озеру, где ждет засада."

"Я буду думать," - чопорно ответил смертоносец.

Впрочем, глупым Зижду тоже было нельзя назвать. Отряд уже собирался, на берегу появлялись все новые смертоносцы, на многих сидели люди. Сотник попробовал помахать им рукой, но на этот жест джеты тут же выпустили несколько стрел.

"Мой приказ!" - Зижда решил, что думал достаточно. - "Я, Око Повелителя Чивья, приказываю Олафу-сотнику охранять переправу! Люсьен, подданный Хажа, имеет право ему помочь. Отряд, за мной!"

Пауки побежали за своим предводителем, скрылись из глаз. Вскоре из-за поворота ручья до Олафа донеслись эмоции ужаса и отвращения - это Зижда с ходу вогнал отряд в мелкий ручей. Потому Повелитель и доверил спасение пленников именно этому смертоносцу: чувствительностью он не отличался.

- Идем, Люсьен!

- Мы могли бы убить тех, что в соснах! - стражник подкатился к другу. - Уверен! Я прикончил двоих, эти джеты совсем не умеют прятаться!

- Может быть, в соснах уже и нет никого, - урезонил его Олаф. - Не стреляют оттуда. Отряд переправился через ручей и подданные Повелителя Чивья уходят отсюда. Пока. Ты присоединишься, верный слуга королевы Хажа?

Стражник только пожал плечами, не поняв шутки. Пригнувшись, оба побежали туда. Откуда уже доносились до Олафа требовательные призывы Зижды.